Текст книги "Стражи времени (СИ)"

Автор книги: Сергей Ванин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Но, Владимир Иванович, согласно нашим инструкциям, рекомендациям, секретным подпискам, наконец, – Сергей собирался продолжить.

– Погоди ты, капитан, со своими рекомендациями, да подписками, – в разговор вступил начальник «Хроноса» генерал Фадеев. – Всё ты правильно говоришь. И подписки о неразглашении вы давали, и инструкции с рекомендациями изучали, всё это так. Но это задание особое. Ресурс нашего временного перемещения фактически истощен. Кристаллы времени, эти чертовы, мы синтезировать не можем, и где их искать – не знаем. О профессоре Линке и его деятельности сведений практически нет. Не понятно, что стало с этим профессором, куда он делся. Кроме папки этой обгорелой, с обрывочными сведениями, да контейнера с кристаллами, который наш Владимир Иванович обнаружил в каком-то занюханном НИИ, когда институт этот приказал долго жить, нет у нас ничего, – Фадеев махнул рукой. – Владимир Иванович, объясняй Сергею дальше, у тебя лучше получается.

– Наш проект, Сергей, имеет для страны большое значение. До сих пор он развивался поступательно, но с недавнего времени забуксовал. Я сейчас выскажу одну необычную мысль, – академик остановился рядом с Сергеем и положил руку ему на плечо. – В этом бизнесе мы не одини, и с каждым днем я убеждаюсь в этом всё больше и больше.

– Не понял, поясните, Владимир Иванович.

– Кто-то ещё проник в то самое прошлое, где действовал основатель нашего временного переместителя профессор Иван Фирдрихович Линке. По нашим прикидкам, – академик нацепил на нос очки, – чужаки работают примерно в 1946-ом году.

– Кто же это? – Сергей привстал со стула. – Американцы, израильтяне? А может быть международные террористы?

– Нет, это всё – мимо, Сергей, тут нечто другое, – в разговор опять вступил Фадеев. – Я думаю, что действуют там не спецслужбы, не ученые, а скорее некие авантюристы, может быть, даже современники этого профессора. Что они хотят, какие цели преследуют? Вот вопрос! Мы знаем, что с самого начала проект был на контроле у Дадуа, личного друга и соратника Берии. А в 1946 году аппарат МГБ видоизменился. Министерство госбезопасности возглавил Виктор Авакумов, один из замов Лаврентия Берии. Авакумов и Берия друг друга ненавидели. Ненавидели друг друга и их сторонники. Это сейчас, по прошествии стольких лет, кажется, что управленцы сталинской поры были сплошь несгибаемые борцы за торжество социализма. Ничего подобного. И интриговали, и подсиживали, и злоупотребляли властью вовсю. И коррупция существовала, и казнокрадство имело место. Всё было как у всех, – Петр Петрович перевел дух, вытер лоб платком и продолжил. – Но Лаврентий Павлович тоже не бездействовал. Сталин послал бывшего главного чекиста на научный фронт. В ведении Берии находились теперь вопросы создания атомной бомбы, вопросы новейших научных разработок. Тут-то Дадуа ему и пригодился. Вспомнил он о бывшем друге. И ведь хорошим организатором оказался Лаврентий Берия, и бомбу атомную сделали, и временной переместитель под его руководством собрали. Но вот как все это происходило – непонятно. Очевидно, что-то у них там произошло, потому-то до нас дошли лишь обрывочные сведения. Почему научная аппаратура академика Поливайко начала фиксировать незначительное смещение временных пластов прошлого? Значит ли это, что в те годы, кто-то тоже путешествовал во времени? На эти вопросы должен будет дать ответ наш офицер, которого мы отправляем в то время. Но, осторожность прежде всего! Ты, Сергей, не должен повторить судьбу твоего предшественника, Стаса Князева!

Поливайко опять вступил в беседу, рассказав Сергею о своем новом изобретении – системе контроля доступа по временное пространство.

– Информация эта пока закрыта даже для большинства ваших коллег, Сергей. Используя эту систему, мы знаем и можем установить где, когда происходят необратимые перемещения во времени. Приблизительно, конечно. Доработка программы шла параллельно с доводкой переместителя. Но для продолжения этих работ нужно сырье – кристаллы времени. Добыть информацию об этих кристаллах, а лучше сами кристаллы – вот ваша первоочередная задача, Сергей, – Поливайко поднял палец вверх, акцентируя внимание Воронцова на последней фразе.

– Владимир Иванович, – Сергей поднялся. – А если, используя переместитель времени, я из его времени притащу сюда, скажем, Петра Первого. Мир рухнет, изменится, или ещё что-нибудь произойдет?

– Ты, Сергей, что, с ума, что ли совсем сошел? – Фадеев даже подпрыгнул на своем стуле. – Ты же сам инструкции изучал, подписки давал. Нельзя так поступать. Да вся история государства российского наперекос пойдет.

– Да я так просто, – Сергей усмехнулся, – пошутил, товарищ генерал.

– Смотри, не шути так больше. А то с задания сниму, будешь так шутить, – Петр Петрович все никак не мог успокоиться.

– Товарищ генерал, а правда ведь, что при отправке сотрудников в опасные временные перемещения, большое значение имеют не только деловые качества кандидата, а так же учитывается холостой, он или семейный, есть ли у него родители, ближайшие родственники, или он одинок, – Сергей задал вопрос, который интересовал его уже давно. Родителей он потерял, ещё будучи курсантом, а семьей обзавестись до сих пор не удосужился.

– Вот до чего дошло. У нас сегодня вечер вопросов и ответов, – генерал хлопнул рукой по столу. – Ну, уж, если на чистоту, то – правда. Но не в этом же только дело, учитываются и личные качества офицера, умение трезво мыслить, принимать верные решения в экстремальных ситуациях, физическая форма тоже имеет значение. Ведь мы до тебя Князева послали, он не вернулся, пропал. Его-то мы в 1940 год заслали, чтобы он в самом начале пути оказался, так сказать, – генерал сокрушенно покачал головой. – Время, время неправильно выбрали, да и законспирировали его слабо. Мой грех, это я его офицером НКВД предложил сделать. А обстановка перед войной неспокойная была, шпионов у каждого столба искали. Вот, видно, и взяли его тамошние чекисты. Хотя легенду, как на тот момент думалось, ему железную сварганили. Наша типография постаралась, документами первоклассными его снабдила. Ничего не помогло, «провалился» парень.

– Вас, Сергей, мы уже в 1946 зашлем. Это год, когда пропал Линке и кое-какие офицеры из личного окружения Берии. Что там было – непонятно, свидетелей не осталось, спросить не у кого, – Поливайко опять стал мерить шагами свой кабинет. – А насчет вашего вопроса, ну, насчет Петра Первого и переносе его в наше время, я вам могу сказать и могу сказать совершенно серьезно. Масштабные исторические личности лучше обходите стороной. С ними, действительно, греха не оберешься. Но прошлое, Сергей, это всего лишь история, былое, к нашему времени оно уже никакого отношения не имеет. Те времена интересны лишь в информативном плане. Конечно, попадая в прошлое, вы живёте той жизнью и в том времени. И, если вам суждено там погибнуть, сюда вы уже не вернётесь. Это факт! Так, что прошу вас это учитывать, Сергей. Тем более что от Ваших действий там зависим и мы здесь.

Сергей поднялся.

– Разрешите идти….

– Погоди, – Фадеев поднялся из-за стола. – Учти, Сергей, ресурс прибора выработан. Его хватит на то, чтобы отправить тебя туда и принять обратно. На это ресурса хватит железно. Так что, учти, права на ошибку у тебя нет. Легенда твоя тоже не особо твердая, но уж лепить что-либо посерьёзнее – себе дороже, может не прокатить. Вообщем так, ты – офицер, демобилизовался из армии, службу закончил в Западной Украине, где после окончания войны участвовал в боях с бендеровцами. Теперь прибыл в Москву якобы на работу устраиваться. Как вариант, можешь попробовать устроиться в МГБ. Как мы уже говорили, в 1946 году пост главного чекиста занял Авакумов, а Берия стал заниматься созданием атомной бомбы и другими научными проектами. Охрана научных и производственных объектов велась спецотрядами. Новый шеф МГБ эти отряды расформировал и отозвал в свое полное распоряжение. Но умелый интриган, Берия, не стал мириться с таким раскладом и сумел добиться лично от Сталина разрешения о самостоятельной охране подведомственных ему объектов силами вновь созданного личного спецотряда. Часть военнослужащих этого подразделения составили бывшие чекисты, проявившие преданность Лаврентию Берии, а также вновь набранное пополнение из офицеров-фронтовиков. Виктору Авакумову этот отряд был как кость в горле. Он пытался всеми силами разогнать его или переподчинить себе, но потерпел фиаско. Мудрый Сталин, находясь над схваткой, не позволял никому из этих двоих одержать победу, держа и Берию и Авакумова на коротком поводке, он не давал им вцепиться друг другу в глотку. Правда, это противостояние завершилось для Абакумова печально. 4 июля 1951 года он был арестован. Берия сумел вернуть себе расположение хозяина. Вот так-то, – Фадеев закончил экскурс в историю.

– Товарищ генерал, – обратился Сергей к Фадееву, – я прочитал в оперативной записке, что офицер, который служил в охране Дадуа, Семен Бородин, до сих пор жив. Одинокий старик, он проживает на ….

– Да, капитан, это так, – Фадеев достал сигарету и, чиркнув зажигалкой, выпустил тугое сизое кольцо дыма. – Только он давно в маразме. Наши ребята уже проверили его. Даже показали нашим докторам. Ничего нельзя сделать.

– Я всё же хотел бы повидать его. У меня есть кое-какие мысли на его счёт.

– Повидай, подготовке к операции это не во вред, хотя и пользы от этого визита не жди. – Петр Петрович пожал плечами. – Ты, Сергей, сегодня до восемнадцати часов в строевую часть зайди, подпиши необходимые для операции бумаги. Сам понимаешь, писанина, вещь нудная, но без неё – никуда.

– Понимаю, товарищ генерал. Разрешите идти?

– Иди, Сергей, – Фадеев встал из-за стола и пожал капитану руку, Поливайко, погруженный в свои научные мысли, лишь качнул на прощанье взлохмаченной головой.

Глава 13. ПЕРВЫЙ ОПЫТ

– У меня для вас сюрприз, Вахтанг Георгиевич! – Линке потер руки. – Работы, конечно, ещё очень много, но главное мне ясно! Мы с вами совершили грандиозный научный прорыв. Все странности, происходившие в деревне Большие Борщи, получили объяснение. Имело место смещение временных слоев.

– Что имело место? – переспросил Вахтанг Дадуа.

– Все эти месяцы, Вахтанг Георгиевич, я напряжённо работал, – Линке принялся ходить по кабинету, то и дело что-то поправляя на столе и шкафах, – Тот научный персонал, и то современнейшее оборудование, которым я располагаю, теперь сделало возможным невозможное. Фактически, всё это время весь институт работал только на наш с вами проект. И мы добились своего, теперь нам подвластно время. В лесу, что рядом с деревней Большие Борщи, случилось падение метеорита. В продуктах горения метеорита имеется некое соединение.

– Эти блестяшки, которые вы нас заставили выкапывать из грунта? – улыбаясь, спросил Вахтанг, радуясь возможности вставить слово в монолог учёного мужа.

– Совершенно верно, – профессор достал из сейфа металлический футляр. – Вот это кристаллы времени! Я их убрал в специальную емкость, в ней они отлично хранятся. С помощью этих кристаллов и будет работать наш перемещатель во времени и пространстве. Эти кристаллы являются источником энергии агрегата, могущего доставить человеческого индивидуума в любой исторический период.

– В любой? – переспросил Вахтанг.

– Ну, пока могу ручаться за 50 лет вперед из 50 лет назад, – усмехнулся Линке. – Как говорится, в радиусе 50 лет. Можно делать и более глубокие погружения во времени. Но пока отстаёт техническая сторона. Требуется оборудование и средства, чтобы довести до ума сам прибор, пока наш перемещатель находится в весьма примитивном конструкторском исполнении.

– Профессор! – прервал Линке Вахтанг. – Ассигнования на дальнейшее продолжение вашей работы будут выделены! Это я вам обещаю. Я одно не могу понять, как ваши подчиненные выполняют работу, которую вы им поручаете, не догадываются о сути наших исследований?

– Нужно лишь поручать им отдельные опыты и исследования, не комментируя и не определяя конечную цель. Не волнуйтесь, Вахтанг Георгиевич, истинную картину знаем лишь мы с вами, – твердо сказал Линке.

– А почему в деревне Большие Борщи проходили перемещения во времени, хотя там и в помине не было никакого устройства? – продолжал допытываться Вахтанг.

– Кристаллы, находящиеся в грунте обеспечивали хаотичную смену временных отрезков. Перемещателя, как устройства, еще не существовало, но энергия кристаллов времени была. Однако она ничем не контролировалась и, поэтому, то один, то другой отрезки времени возникали, и также быстро пропадали.

– Понятно, Иван Фридрихович, – Дадуа помялся. – Иван Фридрихович, вышестоящее начальство требует, чтобы я, непосредственно, опытным путем установил целесообразность дальнейшей работы по перемещателю. Деньги немалые, сами понимаете….

– Дорогой Вахтанг! Я всё прекрасно понимаю, вам нужно подтверждение наших достижений! Хотя перемещатель во времени ещё «сырой» и недостаточно доработан, мы можем испытать его действие хоть завтра. Доработка изделия – дело долгое. Я покажу вам товар лицом.

– Иван Фридрихович! – Дадуа достал из нагрудного кармана кителя небольшую старую фотографию. – На снимке изображён отряд красноармейцев, отбывающих на фронт, на борьбу с Колчаком. В середине, в кожанке, мой старший брат, Галактион Дадуа. Он был комиссаром этого отряда. Галактион с фронта не вернулся, почти весь отряд погиб. Брат был для меня самым главным советчиком и другом. Он заменил мне рано умершего отца. Мне очень не хватает его.

Линке взял из рук Вахтанга пожелтевшее фото. Перевернул. На обороте значилась полу стертая дата – 12 июля 1919 года 11 часов 40 минут.

– Ого! Какая тонкость! – воскликнул профессор. – Ну, что же, это нам на руку. Откуда у Вас эта фотография, Вахтанг?

– Один корреспондент, который был автором статьи об отправке отряда на фронт, нашёл меня и вручил мне этот снимок вместе с номером газеты «Большевик», в которой и была напечатана статья, – Дадуа взял папку, которую принёс с собой и извлек из неё старый газетный лист. – Заметка называется «Все на борьбу с Колчаком» и повествует о полных решимости революционных матросах, ведомых на фронт пламенным красным комиссаром Галактионом Дадуа. Обыкновенная агитка тех времен, Иван Фридрихович. Но больше от брата у меня ничего не осталось. Он был настоящим несгибаемым большевиком, прошедшим тюрьмы и каторги. Не знаю, если бы Галактион вернулся с фронта, уцелел бы он в этих партийных чистках? Иван Фридрихович, я хотел бы попросить вас….

– Я всё понял, – прервал профессор Дадуа. – Я покажу вам наше изобретение в действии. Вы, Вахтанг, воочию увидите своего старшего брата, и он опять будет стоять во главе отряда красноармейцев, отправляющихся на фронт громить Колчака.

– Пожалуйста, Иван Фридрихович, – Вахтанг прижал руку к груди. – Это моя личная просьба.

– Я понял вас, Вахтанг, – голос профессора задрожал. – Я тоже, в свою очередь, хочу просить вас, Вахтанг Георгиевич, я буквально умоляю вас….

– Не трудитесь, Иван Фридрихович, я знаю, что вы будете спрашивать меня о судьбе вашей дочери Тани. – Вахтанг закрыл глаза и помассировал их большим и указательным пальцами правой руки. – Я не забываю об этой просьбе ни на минуту. Но дело очень трудное. По моим сведениям, ваша дочь попала в специальный детдом для детей родителей, чьи действия, так или иначе, мешали установлению советской власти.

– Вредителей, врагов народа, Вы хотите сказать? – горько усмехнулся Линке. – Да, ведь это был 1921 год. Мы с женой и крохотной дочкой хотели лишь выехать за границу. Но мой брат, белый офицер, был расстрелян, и из-за него пострадал и я, и мои близкие.

Дадуа встал, подошел к окну и чуть приоткрыл форточку. Ему было жаль профессора. Дадуа действительно прилагал титанические усилия, пытаясь выяснить судьбу Тани. Он обращался к товарищам, которых знал ещё по гражданской войне, но следы Татьяны терялись. Заболев туберкулезом, она была вывезена из детского дома. Но куда? Вахтанг даже посвятил в это дело своего нового сотрудника, Семёна Бородина. Лейтенанта, побывавшего на фронте, хорошо знавшего свое дело, привел Антон Зубарев. Антона Дадуа знал по совместной работе еще до войны. Потом и Антон и Дадуа ушли на фронт, но менее чем через полгода, Берия, вспомнив про старого друга, отозвал Вахтанга с полей сражений.

Вновь возвратившись, и окунувшись в работу, Дадуа увидел, что исследования профессора Линке не только не остановились, но и набрали новую силу. Работа продолжалась. Мечты Дадуа и Линке всё увереннее воплощались в жизнь. Ничто не мешало целиком поглощенному научной работой Линке, двигаться вперёд. Скудное питание, отвратительные условия проживания в общежитии шарашки, презрительное отношение надзирающих за работой профессора кураторов, которые сами ничего не смыслили в научной работе, и вместо того, чтобы помогать учёным, мешали им, придираясь по мелочам и обвиняя в недостаточном усердии. Все эти тяготы профессор переночсил стоически. Возвращение Дадуа поставило всё на свои места. Профессору и его помощникам были созданы гораздо лучшие условия для работы и проживания. Непосредственно для Линке Дадуа выбил отдельную квартиру со всеми удобствами. Мало тог, он обставил ее мебелью и провёл телефон. Утром каждого дня Дадуа привозил профессора в шарашку, а вечером увозил его домой. Научным ассистентам Линке по личному указанию Дадуа были улучшены бытовые условия содержания. Теперь ученые лучше питались и получили в своё полное распоряжение по комнате в отдельном корпусе.

Глядя на эти изменения, начальник режима закрытого научного учреждения, Явлоев, не питавший особой любви к Вахтангу и ранее, теперь возненавидел того ещё больше. Его ненависть распространялась не только на Дадуа и профессора Линке, сумевшего наконец-то выбраться из скотского быта подведомственной Явлоеву шарашки. Офицеры охраны Дадуа, Зубарев и Бородин тоже не нравились ему. Прекрасно понимая, что и Зубарев, и Бородин являются не столько охранниками Дадуа, сколько его сотрудниками и порученцами, злобный майор госбезопасности из кожи вон лез, ставя палки в колеса, постоянно докладывая на верх, пытаясь представить деятельность команды Вахтанга, как вредительство, очковтирательство и бесполезное растрачивание государственных средств. Будучи от природы хитрым, коварным и исполнительным, Явлоев быстро завоевал расположение заместителя наркома внутренних дел Виктора Авакумова, в свою очередь, люто ненавидевшего и, как огня боявшегося, своего начальника Лаврентия Берия.

Берия и Авакумов бодались давно и упорно, но Сталин, наблюдавший все эти подковёрные интриги, не спешил встать на сторону тог или другого. Дадуа и Явлоев вели между собой точно такую же непримиримую войну, как и их хозяева, но, периодически призывая на помощь своих покровителей, слышали от них лишь многозначительное молчание. Однако в последнее время личный друг Берии, Вахтанг Дадуа перешёл в решительное наступление, уменьшая влияние Явлоева на происходящие в институте процессы. Несмотря на тяжёлое военное время, Дадуа добился увеличения ассигнований на проведение исследований вновь созданной лаборатории, руководимой Иваном Фридриховичем Линке. Но Явлоев, получив ощутимый удар по самолюбию, не собирался сдаваться. Один из офицеров, находящихся в распоряжении Вахтанга Дадуа сразу привлек его внимание. Дерзкий хамоватый парень, носивший погоны лейтенанта госбезопасности явно не был в фаворе у Вахтанга. Видя это, Амир Явлоев решил использовать это обстоятельство.

Вахтанг аккуратно погасил окурок папиросы и опорожнил переполненную пепельницу, выбросив ее содержимое в мусорное ведро.

– Так вот, профессор, вернёмся к прерванному разговору, – Дадуа отошел от окна и прикрыл форточку. – Государство уничтожало своих врагов во все периоды своего существования. Ваш сорвавшийся отъезд за границу послужил лишь ускорителем начала репрессий в отношении вашей семьи. Ваш брат был врагом новой власти, и она расправилась с ним. Вы же, профессор, оказались чуждым, для этой власти, элементом. И власть расправилась с вашей семьей.

– И это было несправедливо, – сквозь слёзы воскликнул Линке. – Моя жизнь кончена, мне осталось только мое дело – мои исследования, моя научная работа. Вам, Вахтанг Георгиевич, нет смысла помогать мне с поисками дочери. Если она жива, то я часть своей энергии буду тратить на общение с ней, если мертва – буду оплакивать её смерть. В любом случае, я отвлекусь от своей работы. А это для вас недопустимо. Не лучше ли держать меня в неведении? Не так ли, гражданин Дадуа?

Последние слова Линке уже кричал. Профессор сел за стол, уронив голову на руки, и заплакал. Сначала беззвучно, потом стал всхлипывать, и, наконец, зарыдал. Мужские рыдания – зрелище не для слабонервных. Вахтанг Дадуа сел рядом с профессором и, дёрнув его за плечи, повернул к себе лицом. На Вахтанга смотрел старик. Сморщенное лицо было, словно судорогой, искажено гримасой душевной боли.

– Послушайте меня внимательно, Иван Фридрихович, – голос Вахтанга звучал непривычно жестко, даже для него самого. – Я вам уже сказал один раз, что приложу все силы, чтобы найти Татьяну. Я с себя этих обязательств не снимал, слово свое я выполню, будьте покойны. На жалость мне тоже давить не надо, я – чекист и хорошо знаю, как несправедлива порой бывает власть, но от этого она не перестаёт быть властью. И я не перестану ей служить на том месте, куда меня поставила партия. Десятки моих товарищей, честнейших и достойнейших людей расстреляны этой властью. Но, что я могу поделать с этим? Ваша история горька, с вами поступили несправедливо. Но, никто, никогда не попросит у вас прощения и не утрет вам ваших слез. Народ и страну не выбирают, Линке! Надо было бежать раньше, когда грохнул залп «Авроры». А, коли уж остались здесь, извольте не скулить и честно делать своё дело, а я сделаю своё. Вы узнаете о Тане всё, что буду знать я! Давайте закончим на сегодня. Я отвезу вас домой. Вы должны отдохнуть. Завтра утром у нас важный день – первый научный эксперимент по перемещению в прошлое.

Профессор успокоился, встал и начал собирать в портфель бумаги. Вахтангу показалось, что после его слов Линке стало легче.

«Он верит мне, я не должен обмануть его надежды», – повторял про себя Дадуа.

Спускаясь вниз к автомобилю, Вахтанг увидел в окно интересную картину. Около жилого корпуса шарашки стояла машина с открытым капотом. Сержант-водитель, засучив рукава, копался в моторе. Рядом с ним, держа руки в карманах галифе, с расстегнутыми верхними крючками гимнастерок, сдвинутыми на затылок фуражками, дымящимися папиросами в зубах, весело переговариваясь и отпуская соленые шутки, стояли Явлоев и Мигун. Разница в званиях не мешала им держаться почти на равных.

«Вот суки! Быстро снюхались, – с неприязнью подумал Дадуа. – Этот Мигун хоть и храбрый, судя по записям в личном деле, вояка, а человек-то скользкий. И чего его Антон так нахваливал? А я, дурак, уши развесил и на службу взял. Ну ладно, разберемся. Все-таки он Зубарева от смерти спас. Не может же быть, чтобы он за время, что у нас служит, так изменился».

Вахтанг открыл дверцу, пропуская профессора внутрь авто, сел сам, и, тщательно прогрев мотор, выехал за КПП. Проезжая, он мельком взглянул в окно, Мигун и Явлоев продолжали веселиться. Мигун, вынув окурок изо рта, отдал Вахтангу честь. Явлоев же лишь махнул в след рукой.

«Что же у них общего? И почему они вызывающе демонстрируют ему, Вахтангу, свою взаимную симпатию?» – эта мысль засела в голове Дадуа, не давая ему покоя.

Назавтра, ровно в семь часов утра, автомобиль с Дадуа и профессором миновал КПП. Остановив машину у лабораторного корпуса, Вахтанг и Линке расстались. Профессор направился в лабораторию, прихватив с собой двух бойцов из охраны объекта. Они должны были помочь вынести необходимое для эксперимента оборудование, которое ещё с вечера подготовил Линке.

Вахтанг пошёл в гараж, чтобы взять полуторку, на которой группа должна была направиться к подмосковной станции «Горелки». С этой станции отряд краснофлотцев, во главе с Галактионом Дадуа, отправился на колчаковский фронт. По замыслу профессора Линке пробный переход в прошлое должен был произойти вблизи этой станции и длиться несколько минут. После чего, необходимо было заняться доводкой до ума инженерной части перемещателя.

Войдя в комнату дежурного по гаражу, Вахтанг сразу заметил Мигуна. Он, вместе со свободными от разъездов шоферами, слушал очередную сводку Совинформбюро. Лишь только отзвучал торжественно-волнующий голос Левитана, сообщивший о положении на фронте, Мигун, подскочив к Вахтангу, вытянулся по стойке смирно.

– Какие будут указания, товарищ Дадуа?

– Возьмёшь полуторку, подъедешь к лабораторному корпусу. Как только в кузов погрузят необходимое оборудование, сразу выезжаем.

– Понял, товарищ Дадуа! – Мигун козырнул и отправился за машиной.

Линке лично контролировал погрузку. В кузов полуторки положили прямоугольную раму в рост человека, большой металлический ящик, напичканный какими-то приборами, множество завернутых в брезент, непонятных Дадуа, устройств. Несколько миниатюрных металлических коробочек-контейнеров профессор отложил к себе в портфель.

– Это и есть наш источник энергии – кристаллы времени, которые мы все вместе нашли в воронке, на месте взрыва метеорита, – пояснил профессор, любовно поглаживая коробочку.

– А где же тот большой контейнер, в который вы поместили весь запас кристаллов, что собрали в Больших Борщах? – поинтересовался Вахтанг.

– Они хранятся в моем сейфе, том самом, что вы установили в нашей лаборатории. Потом, я думаю, вы заберете их себе. Для нашего сегодняшнего перемещения будет достаточно этих маленьких крупиц, – Линке опасливо осмотрелся, проверяя, нет ли кого-нибудь рядом и, успокоившись, продолжил. – Вещество, из которого состоят кристаллы времени, имеет внеземное происхождение. Помните, Вахтанг, вы по моей просьбе привозили ко мне знаменитого профессора Бердского?

– Помню, – кивнул головой Дадуа.

Так вот, продолжил профессор, – этот Бердский выдающийся ученый, видный специалист в области химии, специализируется на металлах и сплавах, имеет научные степени и зарубежные публикации.

– Скажите, пожалуйста, важная птица! – подзадорил Вахтанг Линке.

– Не иронизируйте, пожалуйста, Вахтанг Георгиевич! – профессор поправил очки и продолжил. – Несколько месяцев ученые под руководством Бердского пытались синтезировать найденное нами вещество и потерпели неудачу. Так стало ясно, что внепланетный гость имеет в своем составе доселе неизвестный науке элемент, способный творить чудеса.

– А может, и в других местах падения метеоритов было обнаружено нечто подобное? – заинтересовался Вахтанг.

– Смею вас заверить, что не было. По крайней мере, на сегодняшний день науке об этом ничего неизвестно, – высокопарно ответил Линке. – Наш Борщёвский метеорит уникален.

– Чудеса в решете, – только и нашел, что сказать Дадуа. – Пойдемте, машина готова к отправлению.

Полуторка была уже загружена. Мигун восседал за рулем. Антон Зубарев и Семен Бородин покуривали, стоя у кузова. Профессор с Дадуа уселись в кабину. Антон с Семеном разместились в кузове. Автомобиль тронулся с места, проезжая КПП, Дадуа отдал караульному пропуск на выезд транспорта с грузом. Внимательно изучив бумажку, дежурный сержант медленно обошел автомобиль, и только после этого козырнул и поднял шлагбаум.

– Да, Явлоев охрану изрядно натаскал, – подумал с иронией Дадуа, выезжая за пределы объекта.

До места добрались быстро. Мигун вел машину споро, но осторожно, тщательно объезжая рытвины и выбоины. Немного не доезжая железнодорожной станции, Дадуа отдал приказ остановиться.

– Дальше пойдем втроём – я, профессор и Семен. Антон контролирует подход с левой стороны дороги, а ты, Василий, оставайся в кабине, смотри за правым флангом. Дорога, по которой мы ехали, практически не используется. Я хорошо знаю эти места. Здесь всегда малолюдно. Но бдительность терять не надо, – кратко проинструктировал офицеров Дадуа.

Семен взял металлический ящик, Вахтанг повесил на плечо металлическую рамку, профессор шел налегке, прижимая к груди портфель, в котором лежала коробочка с желтыми частицами внеземного сплава. Несмотря на летнюю пору, погода стояла прохладная, но Линке волновался, постоянно вытирая пот со лба. Наконец, профессор велел остановиться.

– Вот здесь, ставьте рамку, Семён, – командовал Линке, поглядывая на часы.

Бородин установил конструкцию. Профессор, пыхтя, опустился на колени и принялся прилаживать к рамке маленькую коробочку. Другие, подобные ей, Линке доверил установить Вахтангу. Семён поднес металлический ящик. Профессор, открыв его, стал копаться в каких-то непонятных устройствах, бормоча научные термины, смысл коих был не понятен ни Бородину, ни Дадуа. Наконец, профессор щелкнул каким-то рычажком. Ящик запиликал зуммером, внутри защелкали часы, отсчитывая секунды. Слышимость была довольно сильная, опять запиликал зуммер. Профессор, стоя на коленях перед ящиком, пробормотал: «12 июля 1919 года. 11 часов 40 минут». Зуммер замолчал. Линке принялся крутить какие-то колесики. Бородин взглянул к нему через плечо, в ящике на панели имелось специальное табло. Крутящиеся под воздействием пальцев профессора колесики, выставляли в окошечках цифры. Из этих цифр и сложилась заданная дата. Зуммер запищал вновь. Пространство в пределах рамки будто смазалось, подернулось поволокой и стало вибрировать.

– Пора, Вахтанг! – Линке дернул за рукав Дадуа. – Мы пойдем вдвоём, Семен, а вы караульте тут, и не при каких обстоятельствах никого не подпускайте к рамке. Две фигуры исчезли в проеме рамки и испарились. Семен мог поклясться, что чётко видел их с этой стороны рамки, но за ней уже никого не было. Через несколько секунд всё стало, как и прежде. Пространство перестало изгибаться и совершать волновые движения, ушло и таинственное белое мерцание. Семен, достав из кобуры ТТ, оставался стоять там, где указал ему Линке. Раздалось какое-то шевеление в кустах возле тропинки. Семён вскинул пистолет.

– Кто там? А ну выходи! Сейчас стрелять буду! – крикнул Бородин.

– Тихо, ты, скаженный, – из кустов дикой малины вывалился Мигун с перекошенным от страха лицом. – Чегой-то было-то, Семён? А? Куда эти, начальники наши, подевались? А ну-ка, дай-ка я тоже в рамку эту, чертову, пролезу, погляжу чего и как.

– А ну, иди-ка отсюда по-хорошему, – Бородин помахал пистолетом перед самым носом Василия. – Иди в машину, чего технику самовольно оставил? Тебе что было приказано? Я всё Дадуа доложу.