Текст книги "Кондор принимает вызов"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 5

Не может быть, сказал себе потрясенный Бушмин, ибо то, что происходило в данный момент вокруг него, не вмещалось ни в какие рамки. Это просто галлюцинация, в том чистом виде, как описывают данное явление в умных книгах: обман чувств, ложное восприятие, возникающее без соответствующего внешнего раздражения. Судя по всему, у Бушмина была зрительная галлюцинация – ему примерещился покойник.

– Ну и какого черта? – нетвердо произнес он, чтобы хоть немного прийти в себя. – Тебе трудно было тормознуть другую тачку?

То, что с ним происходило, смахивало на дурацкий розыгрыш. А еще больше напоминало кошмарный сон. Сейчас он ущипнет себя – и химера бесследно рассосется...

«Черный монах» и не подумал дематериализоваться. Как и прежде, он безмолвно восседал в кресле пассажира, свесив голову с нахлобученным капюшоном на грудь. И если догадка Бушмина верна, то несколькими мгновениями раньше душа этого человека уже рассталась с бренным телом.

Бушмин медленно процедил вслух сквозь стиснутые зубы:

– У меня, между прочим, и без тебя головной боли хватает.

«Черный монах» смиренно промолчал. Звуки собственного голоса нисколько не ободрили Бушмина: волосы на голове зашевелились словно змеи, сердце, пропустив несколько ударов, принялось бешено наверстывать упущенное.

Задним умом до него наконец дошло: странный запашок, просочившийся в салон вместе с любителем ночных приключений, – не что иное, как запах крови. Как говаривал известный сыщик: «Это же элементарно, Ватсон!»

* * *

Немного придя в себя после перенесенного потрясения и удостоверившись, что поблизости нет любопытных, Бушмин решился включить в салоне свет. Следовало разобраться, что за птаха этот «черный монах» и с какой это стати он вдруг решил так внезапно преставиться. Хотя, по правде говоря, возиться со свежеиспеченным покойником жуть как не хотелось...

Спустя мгновение Бушмин выбрался из «девятки», грохнув в сердцах ни в чем не повинной дверцей. Везет же ему на приключения! Да и «клиент» тоже хорош: какого черта он в таком виде шастает по городу?! Нет, ну просто с ума можно сойти...

Нужно попытаться мыслить рационально, другого выхода нет. То, что его клиент по дороге дал дуба, или, если угодно, околел, факт, конечно, пренеприятный. Нуда ладно, чего только в жизни не бывает. Все люди смертны, от подобных неприятностей никто не застрахован. А неприятности могут быть самые разные, у жизни их заготовлена масса. Опять же – от судьбы не уйдешь. Кирпич, к примеру, может по головушке шандарахнуть, или пламенный мотор в груди заглохнет некстати. Значит, такая человеку выдалась планида – помереть в самом что ни на есть расцвете сил. И не где-нибудь в подходящем для таких скорбных моментов месте, а в салоне бушминского «жигуленка». Такая вот на первый взгляд незамысловатая история.

Бред. Полный бред. Не складывается картинка, хоть убей...

Выбор у Бушмина оказался небогатый. В этой ситуации он мог поступить как законопослушный гражданин: вызвать милицию либо самому притаранить «черного монаха» в ближайшее отделение. Так, что еще?.. Рядышком, на Больничной, Бассейновая больница портовиков имени Чудновского – это еще один возможный вариант. Хотя хрен редьки не слаще: медики уже ничем не смогут подсобить бедняге, зато милицию вызовут непременно. Что так, что эдак, все едино придется окунуться в бездонный океан хлопот и проблем. И еще неизвестно, чем для него обернется вся эта канитель, особенно если учесть такой немаловажный для Бушмина факт, как наличие у него могущественных недоброжелателей.

Надеяться в подобных случаях на объективность органов как-то не приходится: очень даже споро зачислят в разряд главных подозреваемых и определят на бессрочное сидение в следственный изолятор. Короче говоря, прояви он сейчас законопослушание – иными словами, поступи как форменный кретин, – последствия такого шага нетрудно себе представить. Последствия будут самые паскудные. Если даже ему не навесят соответствующий срок, то нервы потреплют изрядно.

Поэтому нечего удивляться тому, что у Бушмина зародилось жгучее желание как можно скорее избавиться от незадачливого пассажира. На его месте так поступил бы каждый здравомыслящий человек, доведись ему вляпаться в нечто подобное. Кто мог видеть, как Бушмин подобрал чудака в балахоне на Литовском валу? Скорее всего – никто. А если даже кто и видел, то вряд ли заподозрил что-то неладное. Потому что в момент посадки «черный монах» был скорее жив, чем мертв, во всяком случае, он назвал адрес, по которому его следовало отвезти. Вернее, он назвал лишь улицу, точного адреса Бушмин не знал. И это обстоятельство его вполне устраивало.

Дело осталось за малым: выгрузить покойника из салона – лучше всего произвести эту операцию в темном дворе одного из близлежащих домов. После чего следует незамедлительно ретироваться. Из-под жмурика, правда, порядком натекло – само собой, дождевая вода не в счет. Придется еще какое-то время заниматься неприятным делом: чистить-драить салон, чтоб не осталось ни единого подозрительного пятнышка. Задачка хоть и непростая, но вполне разрешимая. Тем более что в прежние безоблачные времена, когда у Бушмина не было особых проблем с наличностью, он снял в аренду на год металлический гараж в пяти минутах ходьбы от дома. Иными словами, есть укромное место, где он может спокойно почистить свою железную лошадку.

Вероятнее всего, именно в таком русле надлежало ему действовать – высадить «жмура», и дело с концом. И он непременно прислушался бы к голосу разума, если бы только не одно «но».

Незнакомец, которого он подобрал на свою голову каких-то четверть часа назад, судя по его внешнему облику, прежде никаких проблем со здоровьем не испытывал. И кончина его наступила отнюдь не в результате сердечного приступа или внезапного кровоизлияния в мозг, а по причинам совершенно иного плана. Свидетельством тому служит небольшая круглая дырочка в прорезиненной ткани дождевика, чуть пониже левой лопатки.

Но это, пожалуй, не самое главное. Кто, когда и за какие прегрешения продырявил сутану «черного монаха», а заодно и его самого – Бушмину знать нет надобности. Он даже b не задумывался особо на сей счет, у него свои заморочки. Важно то, что Бушмин весьма некстати нарушил собственную заповедь: проявлять поменьше любопытства в отношении окружающих его людей. Любопытной Варваре, как известно, кое-что оторвали. Поэтому Бушмин был зол на себя даже больше, чем мог допустить в своем нынешнем незавидном положении.

За каким чертом ему понадобилось рыться в вещичках «куклуксклановца»? Что он надеялся найти под этим балахоном? Коробок спичек и емкость с легковоспламеняющейся жидкостью?

По правде говоря, Бушмин надеялся обнаружить в карманах хоть какие-то документы, по которым он смог бы установить личность незнакомца. Фиг его знает, зачем ему это все понадобилось, наверное, слегка был не в себе. По-видимому, в тот момент в его мозгу не те цепи перемкнулись, какого-либо внятного объяснения его поступку не отыскать.

Дурацкая, в общем-то, идея привела к сверхнеожиданному результату. Документов у того при себе, разумеется, не оказалось. Зато обнаружилось нечто другое, гораздо более серьезное, чем он мог даже представить. Незнакомец, смахивающий своим обликом на черного монаха в сутане, был увешан стреляющим, колющим, рубящим и взрывающим на расстоянии оружием, перевит хитроумной сбруей и предельно упакован разнообразным снаряжением, как богато украшенная елка в канун Нового года.

Бушмин похлопал себя по карманам легкой куртки, затем проверил карманы брюк. Закон подлости, как выяснилось, действовал и в мелочах. В том смысле, что у него внезапно закончились сигареты. Бушмин вспомнил, что последнюю сигарету из пачки он выкурил еще во время бесплодной стоянки на площади Маршала Василевского. Сбегать в круглосуточный «шоп» за сигаретами он тогда поленился. Подумал, зачем суетиться? Пора сворачивать «бизнес» и ехать баиньки. В квартире на Еловой у него в заначке целый блок сигарет. Вот и съездил...

Вот так невезуха... От острого желания запалить сигаретку полный рот слюны набрался. Дурак, зря не смотался в «водочный», теперь мучайся из-за собственной лени. Ну да ладно, с куревом можно обождать, сейчас главное – определиться с покойником.

* * *

Непрерывно чертыхаясь про себя, Бушмин пару раз обошел вокруг стоявшей у обочины «девятки», после чего все-таки уговорил себя сесть за руль. Хочешь не хочешь, но его тачке суждено какое-то время поработать в качестве «труповозки». Не может же он, в самом деле, оставить упакованного оружием и спецснаряжением «клиента» прямо на уличном тротуаре. Такой поступок чреват самыми неприятными последствиями, мало ли кто может наткнуться на этого субчика. И хотя жизнь не раз ударяла Бушмина по темечку, он все же не успел растерять своих лучших человеческих качеств. По крайней мере, не все из них.

Он бросил в сторону пассажира косой взгляд, в душе даже чуток позавидовав его невозмутимости. У этого, по крайней мере, сейчас нет никаких проблем.

Бушмин завел движок, вырулил на середину проезжей части и покатил в глубь района, ныряя колесами в заполненные дождевой водой рытвины и колдобины. Глаза его рыскали по сторонам в поисках телефонного автомата. Он мог, конечно, выбрать диаметрально противоположный курс, вырулить на Ленинский проспект или прямиком на Центральную площадь, где ему не составило бы труда воспользоваться одним из расставленных там и сям таксофонов. Но слишком велика угроза нарваться на дотошных гаишников либо попасть на глаза патрулирующим ночной город нарядам милиции. Если нечто подобное произойдет, ему очень непросто будет объяснить стражам порядка, каким образом у него в салоне оказался покойник вкупе с его богатым арсеналом.

Бушмин сразу же свернул с Вагнера в переулок – не больно-то ему хотелось светиться в том районе, куда направлялся этот загадочный тип. Кто знает, может, у него здесь дружки имеются? Знакомиться с ними у Бушмина не было никакого желания. Он уже успел повидать в своей жизни подобных особей, лучше держаться от таких как можно дальше.

Через сквозной проезд он выбрался на Сибирскую. Заметив в сотне метров от себя прямо по курсу ближний свет фар, чуть притормозил, собираясь свернуть во двор, от греха подальше, но встречный транспорт свернул еще раньше на пульсирующем желтыми бликами светофора перекрестке.

Как на грех, у первого же обнаруженного им таксофона была напрочь оторвана трубка. Если бы сей акт вандализма происходил на глазах Бушмина, то он, учитывая его нынешнее дурное настроение, мог бы крепко поколотить любителей подобных развлечений.

Как бы то ни было, пришлось тащиться в другое место. Бушмин уже не раз пожалел, что перед тем, как дать ему под зад, у него отобрали мобильник, «Макаров» и прочие причиндалы, положенные по роду занятий бодигарду. Сотовый телефон нынче бы пригодился ему, да и ствол под мышкой слегка прибавил бы уверенности в собственных силах.

Бушмин, собственно говоря, собирался сделать очень простую вещь: найти исправный аппарат, набрать номер дежурной части, сделать соответствующее заявление, выступая в роли анонима, а затем, находясь на некотором расстоянии от места событий, лично убедиться в том, что доблестная милиция прибрала с улицы «навороченного» покойника. На том Бушмин будет считать свою миссию выполненной.

В его памяти, еще со времен работы в фирме «Балтия», сохранились десятки телефонных номеров. Еще сравнительно недавно он мог воспользоваться любым из них и тут же получил бы соответствующую поддержку, гласную или негласную, не суть важно. Но даже тогда он сто раз бы взвесил, прежде чем обращаться за помощью, а сейчас и подавно этого делать не станет. Будет лучше всего, если он выкарабкается из дурацкой истории собственными усилиями.

Можно, конечно, представить себе, сколько головной боли доставит органам «сигнальчик» Бушмина. Но это их головная боль. Бушмин и так рискует многим, хотя всего-навсего ищет разумное решение проблемы. Возможно, он поступает сейчас не как разумный человек, а совсем наоборот. В душе он может даже называть себя кретином. Пусть. Для успокоения той же самой души он должен определить прилипшего как банный лист «пассажира» в надежные руки сотрудников правопорядка. По-другому у него не выходит.

Швырнув бесполезную трубку на рычаг, Бушмин выбрался из стеклянного параллелепипеда кабинки; таксофон, обнаруженный им на Барнаульской, не работал. Бушмин решил про себя, что уличных вандалов, уродующих муниципальную собственность, следует расстреливать без суда и следствия. Казнь должна быть публичной.

Ночной кошмар продолжался. Порывистый ветер швырял в него пригоршни дождевых капель. Если бы у Бушмина был при себе пистолет, он предпочел бы сейчас застрелиться... Судорожно вздохнув, Бушмин забрался в салон «девятки». В компании с «черным монахом» ему было чертовски неуютно, но избавиться от него пока не получалось.

На противоположной стороне улицы, чуть наискосок от него, находился круглосуточный киоск. Бушмин как раз возле него разворачивался и даже заметил прикипевшее к стеклу бледное пятно – видно, продавец, он или она, услышал звуки мотора. В следующий раз нужно быть более осмотрительным, светиться ему сейчас не с руки. А еще лучше, если следующего раза не будет.

С третьей попытки Бушмину наконец повезло. Говорят же, что бог троицу любит. Все сложилось: и таксофон исправный попался, и местечко вполне подходящее – сбагрить отошедшего «рембо» не составит особого труда...

Глава 6

Велп с нарастающим беспокойством поглядывал на часы: он надеялся, что от Риттера вскоре придет благая весть. Тяжелый груз ответственности ощутимо давил на его плечи, но за все эти годы он уже свыкся с непосильной для простого смертного ношей.

Хозяин апартаментов раздернул тяжелые занавеси. Из окна его временного пристанища открывался вид на каменные коробки четырех-пятиэтажных зданий, скученных по обе стороны пересекающихся под острым углом улиц Кирова и Алябьева, последняя прежде носила название Беекштрассе. Для Конрада Велпа этот уголок города был дорог уже тем, что именно здесь, буквально в полусотне метров от ограды германского торгпредства, ранее находился дом, расположенный по адресу Беекштрассе, 1, в котором вплоть до середины октября 1945 года вместе с женой проживал сам Альфред Роде[3]3
  Альфред Роде – директор Прусского королевского музея, доктор искусствоведения. Родился 24 января 1892 года в Гамбурге, точная дата смерти оспаривается рядом исследователей. Согласно сомнительной официальной версии, поддержанной советской военной администрацией г. Кенигсберга, А. Роде и его жена умерли в один день, 16 декабря 1945 года, от дизентерии. На сей счет существует медицинское заключение, подписанное неким доктором Эрдманом, вскоре зачисленным в разряд «пропавших без вести». Место, где был захоронен А. Роде, в точности не известно. Согласно другой версии, доктор Роде был вывезен «посвященными» в Германию, где следы его окончательно теряются. Существует достаточно большое количество фактов, указывающих на то, что искусствовед Роде принимал непосредственное участие в тайном захоронении значительной части награбленных нацистами ценностей, включая знаменитую царскосельскую Янтарную комнату. Обнаружить сокрытое до настоящего времени не удалось. (Прим. автора.)


[Закрыть]. Этот великий человек наряду с Велпом-старшим (отец, кстати, в те годы носил другую фамилию, это еще одна строжайшая тайна) стоял у самых истоков сверхсекретного проекта «ДОРРСТ». С именем Роде связано множество загадок и головоломок, над разрешением которых будут биться целые поколения исследователей.

В густой пелене проливного дождя смутно угадывались размытые силуэты городских кварталов. Небывалая по своей мощи гроза словно бы разорвала некую связь времен, смешав воедино прошлое и настоящее, возродив из небытия город-призрак...

В редкие свободные минуты Конрад Велп любил созерцать ночные виды. Порой случалось настоящее чудо, как в нынешнюю грозовую ночь, и тогда сквозь уродливый облик современного российского города, со всеми его неизбывными атрибутами, вроде аляповатых ларьков и киосков, непродуманной планировкой, обшарпанными фасадами ветхих «хрущоб», усеянным колдобинами и покрытым глубокими трещинами асфальтом замусоренных улиц, скудно освещенными затхлыми дворами; со всей его варварской застройкой, едва не поглотившей в своей беспросветной серости и убогости уцелевшие памятники готической архитектуры и монументального прусского градостроительства, – сквозь всю эту мерзость и запустение на какие-то мгновения проглядывал прекрасный, одухотворенный лик древнего Кенигсберга. Того самого города, который, как полагают многие даже в самой Германии, исчез бесследно и на вечные времена.

В эти минуты раскаты грома напоминали Велпу слитные залпы тысяч осадных орудий. Огненное светило чертило по аспидному небу свои грозные письмена, временами смахивающие на готический шрифт, но в еще большей степени напоминающие древние руны. Края низкой облачности, пульсирующие частыми всполохами зарниц, лихорадочно меняли свои краски и оттенки – от насыщенного пурпурного до мертвенно-зеленоватого.

Человеку, безмолвно застывшему у высокого стрельчатого окна третьего этажа торгпредства ФРГ, временами чудилось, что в эти тревожные часы весь город охвачен заревом пожарищ. Созерцаемое Конрадом Велпом фантастическое зрелище пробудило в нем сложную цепь образов и ассоциаций.

* * *

Конрад Велп появился на свет в родильном отделении госпиталя королевы Луизы. Случилось это 10 января 1940 года. На дворе стояла самая суровая зима нашего столетия: Балтика на всем ее пространстве от Куриш-Нерунг, нынешней Куршской косы, и до самых датских проливов была закована сплошным ледяным панцирем, и Замковые пруды промерзли до самого дна. Население Восточной Пруссии, без учета жителей Мемельского края, насчитывало тогда без малого два с половиной миллиона человек. В Кенигсберге проживало около трехсот пятидесяти тысяч подданных германского рейха. Большинство из них смотрели в будущее с неприкрытым оптимизмом: только что была повержена чванливая Польша, будущее сулило череду победоносных войн и походов. Немецкая нация испытывала небывалый подъем духа...

Никто в те дни даже не предполагал, какая ужасная участь ждет их Кенигсберг. Город, основанный в 1255 году магистром Тевтонского ордена Пеппо Остерном фон Вертгайнтом и чешским королем Пржемыслом Вторым Отакаром, на протяжении почти семисот лет являвшийся резиденцией гроссмейстеров и магистров ордена, курфюрстов и прусских королей, средоточие высокого германского духа, крупнейший центр науки и искусства, первоклассная кузница военных кадров, – уже в самом скором времени фактически будет стерт с лица земли...

* * *

Велп плотно зашторил окно, чтобы не осталось ни малейшего просвета. Сейчас не время ностальгировать по прошлому. Ситуация сложилась так, что люди, вернее, деловые круги, вкладывающие сотни миллионов дойчмарок в финансирование масштабного проекта «ДОРРСТ», достаточно жестко потребовали убедительных документированных доказательств необходимости столь значительных затрат. Скрепя сердце Велп и его коллеги вынуждены были согласиться с их требованиями. Иными словами, «посвященным» нынче предстоит слегка приоткрыть завесу полувековой тайны перед другими людьми, в сотрудничестве с которыми они кровно заинтересованы сами.

Круг этих персон чрезвычайно узок и на деле представляет собой закрытый клуб влиятельнейших финансистов и политиков страны, преимущественно правой ориентации. Именно они – а не пресловутые демократические институты вкупе с общественным мнением – определяют основные приоритеты нации на десятилетия вперед, и именно от них в первую голову зависит решение глобальных задач. Например, вернет ли Германия «отторгнутые территории», и если да, то когда следует ожидать этого события, какова будет последовательность этапов и в какой форме наиболее целесообразно решать столь непростую и масштабную задачу.

Велп в данном случае отнюдь не был просителем. Он один из влиятельнейших функционеров «закрытого клуба», работающего на будущее Германии, хотя и выступает как теневая фигура. И пусть никого не смущают скромные посты, занимаемые им в неправительственных организациях, – именно доктор Велп в последние годы и являлся распорядителем так называемого «наследия Третьего рейха», по крайней мере значительной его части. Здесь и золотовалютные запасы, аккумулировавшиеся некогда «посвященными» на секретных банковских счетах «нейтральных» государств, впоследствии удачно вложенные в экономику Германии и некоторых других стран; и тщательно отобранные архивные документы, способные пролить свет на самые зловещие тайны столетия и выставить в крайне неприглядном виде многие известнейшие в мире финансовые и политические кланы; колоссальные художественные ценности, значительная часть которых до сих пор сокрыта в надежных тайниках, и многое-многое другое.

Проект «ДОРРСТ», первым этапом воплощения которого является установление эффективного контроля над экономикой Янтарного края, финансируется из закрытых внебюджетных источников. Государство, связанное международными обязательствами, не выделило – по крайней мере, официально – на претворение данного проекта в жизнь ни единого пфеннига и всегда будет отрицать сам факт причастности официальных властей к подобным затеям. И вместе с тем Велп, как главный координатор проекта, всегда может рассчитывать на негласную, но достаточно действенную помощь государственных чиновников и – в первую очередь – руководства секретных служб.

Но деньги, как известно, любят счет. Эпоха нынче такая – сплошной меркантилизм. Вот и приходится «посвященным» приоткрывать свой тайный «загашник» – не извольте, мол, беспокоиться, господа, даже если проект лопнет как мыльный пузырь, ваши инвестиции не пропадут, но даже вернутся к вам с большой прибылью. А кое-что из секретных архивов, в виде фотокопий, естественно, будет передано заинтересованным лицам как залог дальнейшего плодотворного сотрудничества.

За все время существования хранилище, по кодовому наименованию которого назван весь проект, вскрывалось лишь однажды, в середине восьмидесятых, под присмотром Конрада Велпа и с согласия самого Старика. Помимо этого, за последнее десятилетие было предпринято четыре инспекции, в основном с целью проверки проходимости маршрутов и состояния подземных коммуникаций.

Советнику Велпу в скором времени должно исполниться шестьдесят, а это не самый лучший возраст для занятий подобного рода. Эстафета от него должна перейти к старшему сыну, прошедшему первоклассную подготовку и вполне созревшему для выполнения самых ответственных поручений. Теперь настал черед Рудольфа потревожить тишину и покой Вальхаллы...[4]4
  Вальхалла (Вальхалле) – в скандинавской мифологии дворец Одина (у древних германцев – Вотан), куда после смерти попадают павшие в битвах воины и где они продолжают прежнюю героическую жизнь


[Закрыть]

Нынешняя акция, как и прежние мероприятия, была спланирована с особой тщательностью. Налицо все материальные предпосылки для успеха, сделано все, что в человеческих силах.

В эту ночь многое было поставлено на карту. Очень важно, чтобы старший спецгруппы «Доррст» выполнил свою миссию наилучшим образом. И вдвойне важно, чтобы он не только сам уцелел после трагического ЧП, но и вернулся с объекта не с пустыми руками.