Текст книги "Кабул, До Востребования (СИ)"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Антонов на короткое время остановился, как бы пропуская мимо спускающихся по лестнице женщин.

– Здравствуйте, Анна Алексеевна. – Его взгляд на секунду задержался на фигуре посетительницы, которая, проходя мимо, тоже чуть повернула голову в его сторону.

– Какие к вам, оказывается, приходят обворожительные посетительницы... И почему то наносят визит именно в тот момент, когда вице президент фонда отсутствует по служебной надобности.

Анна проводила гостью до служебного паркинга.

– Это наш шофер Игорь, – она кивнула на мужчину, который уже стоял у задней дверки темно синей "Ауди". – Он отвезет вас, куда скажете. Еще раз большущее вам спасибо, Жанна. Если что, звоните. Мой телефон вы теперь знаете.

Они попрощались за руку. Игорь открыл дверцу, Жанна уселась на заднее сиденье. Еще через несколько секунд машина выкатила на Сретенку и вскоре исчезла из виду.

Анна достала из кармашка бархатный футлярчик. Открыла его. Извлекла перстень с зеленоватым камнем. Несколько секунд рассматривала его. Затем – примерившись – надела на средний палец левой руки.

К горлу подкатил комок... Хотелось плакать. Навзрыд. Но она быстро взяла себя в руки. Потому что не могла позволить себе ни женских слез, ни иных человеческих слабостей.

ГЛАВА 19

12 января. Кабул.

Постояльца гостевых апартаментов одной из красивейших вилл, построенных в последние годы в фешенебельном районе афганской столицы Вазир Акбар Хан, потревожили задолго до наступления рассвета. И отнюдь не хонум вошла в дверь апартаментов на третьем этаже особняка, или же загадочная и непредсказуемая Жанна. Посреди ночи в дверь постучался Юсуф.

– Ivan, пора вставать! – послышался его голос. – Через пять минут вас ждет у себя мистер Доккинз!

Юсуф нащупал включатель. Вспыхнул верхний свет.

Постель выглядела нетронутой, словно уважаемый гость и не ложился. Козак сидел в кресле, чуть развернув корпус так, чтобы видеть дверь и того, кто в нее вошел.

– Доброе утро, сэр. Извините, думал, что вы в постели. Вы что... даже не ложились?

– Я вполне выспался и хорошо отдохнул за все предыдущие дни. Доброй ночи, Юсуф. Или уже утро?

– Половина четвертого. Вас ждет у себя мистер Доккинз.

– Да, я уже слышал.

– Если вы готовы, я вас провожу к нему.

Иван поднялся с кресла.

– Ну что ж, я готов.

Они спустились по лестнице на второй этаж. Апартаменты Доккинза находились в правой, западной, части особняка. Большую же часть помещений второго этажа занимали, собственно комнаты самого хозяина виллы Фархода Шерали.

Они вошли в погруженную в полусумрак комнату. Хотя в особняке была хорошая вентиляция, в апартаментах Доккинза ощущался запах табака. Ричард и сейчас держал в пальцах сигару, от которой к потолку вился сизоватый дымок...

– Юсуф, свари нам крепкого кофе, – сказал американец. – Такого, знаешь ли, термоядерного!

– Хорошо, сэр, – Юсуф вежливо кивнул. – Сейчас сделаю. Еще что нибудь прикажете?

– Нет, только кофе.

Когда парень ушел и закрыл за собой дверь, американец сказал:

– Присаживайся, дружище. Нет, не на диван... За стол!

Иван отодвинул кресло, уселся в него. Прямо перед ним, на изукрашенной восточным орнаментом столешнице, – ноутбук с золотистой крышкой.

– Сигару?

– Благодарю, сэр, в другой раз.

Доккинз уселся на край стола. Постучал костяшками пальцев по столу. Затем копнул ногтем.

– Палисандр. Он же сонокелинг. Отличный материал, скажу тебе, как знаток. С виду мягкий, светлый, теплый сорт дерева, если не брать черный индийский. А на деле твердый, как сталь! Понимаешь, к чему я веду?

– Пока нет, сэр.

– Я вот надумал яхту себе построить. Не такую, как у вашего мистера Абрамовича... Но и не так, чтобы корыто. Так вот, шпон и деревянные поверхности кают лучше всего делать именно из палисандра. Как сам то думаешь?

– Не специалист в этих вопросах, сэр.

– Материал, между прочим, очень недешевый! Но на своей мечте и не стоит экономить. Все надо делать по высшему классу... Я вот давно мечтаю заиметь собственную яхту. А ты, Ivan? Ты хочешь иметь собственную яхту? Какие у тебя вообще по жизни задумки?

"Выйти из этой истории живым, – подумал Иван. – И еще по возможности сломать вам игру".

– От яхты и я бы не отказался, – усмехнулся Козак. – Вот только где такие деньги заработать?

– Вот это уже деловой разговор, – Доккинз, щелкнув золотым "Ронсоном", вновь раскурил сигару. – Ты сам, заметь, произнес слово "деньги". Открывай лэптоп! Сколько, ты говорил, у тебя денег на счету?

– Двести пятьдесят тысяч долларов, сэр.

– О'кей. Не бог весть что, но тоже деньги. Для начала проверь свой счет. – Доккинз вытряхнул на стол из пакета папочку. – Здесь твои карточки, договор с банком и прочие необходимые бумажки.

Когда ноут загрузился, Иван вошел на сайт кипрского банка, в котором у него был открыт счет. Просмотрел выписку, проверил баланс. Ничего не изменилось. На счету у него по прежнему лежит кругленькая сумма. 250.000 USD. Это половина той суммы, что пришла двумя проводками от одного из резидентов Bank of Nauru. Фамилия отправителя и название фирмы ни о чем Козаку не говорили – какие то "Рога и копыта"...

Впрочем, Иван догадывался, кто именно дал отмашку, чтобы ему еще в ноябре минувшего года перевели эту немаленькую сумму на кипрский счет. За этим стоял Сэконд. В чем, в чем, но в жадности и мелочности Майкла трудно было упрекнуть. С другой стороны, опаснее человека, нежели Сэконд, Ивану еще не доводилось встречать. Разве что Доккинз где то близко...

К счастью, эти два крутых мужика, чего то не поделив, сами вступили в конфликт. Сэконд чего то не подрасчитал, промахнулся. И сейчас, вероятно, его плоть медленно, но верно растворяется в той емкости с кислотой или щелочью, в которую чуть не окунули и самого Ивана.

– Деньги на счету, сэр.

– Отлично.

Доккинз, встав за спиной, чуть пригнулся и посмотрел на экран.

– Отлично, – повторил он. – Ivan, ты мне должен. И не так чтоб пустяк... Двести пятьдесят тысяч баксов. И то только потому, что я по жизни не жлоб. Во вторых, мы делаем один бизнес. И будем, надеюсь, сотрудничать впредь.

– Сэр? Вы сказали... двести пятьдесят тысяч долларов?

– Ну не ваших же долбаных рублей или вонючих афгани!

– Могу я узнать, откуда взялась эта цифра?

– Давай прикинем. С твоей страховки мне могли обломиться. Ну тысяч семьдесят. У тебя ведь перезаключен полис? На сколько? И когда?

– Двести пятьдесят тысяч. Страховой полис переоформлен на второй день после прибытия с пополнением в Баакубу. Я пытался отказаться, но...

– Можешь не продолжать. Ну, ты и сам многое уже просек, так что не буду кашку разжевывать. Война – это бизнес.

– Да, сэр, я это уже понял.

– Ричард. Называй меня по имени. Ты пошел на повышение, Ivan. Я больше не твой босс, не начальник. Мы партнеры, мы будем делать общий бизнес.

– Понятно, Ричард. Хотя, признаться, пока мало что понимаю.

– Даже если считается, что "частники" не воюют, что это меняет? С такими страховыми "смертными" у нас вообще долго не живут...

В дверь постучались. Доккинз подождал, пока Юсуф поставит на низкий столик поднос с кофейным сервизом, поблагодарил кивком. Когда тот удалился, продолжил.

– Я уже говорил про семьдесят тысяч? А то и все восемьдесят, потому что на треть твоей страховки я мог бы спокойно предъявить права.

– Да, сэр... Ричард. Но... Что значит – предъявить права? В каком смысле?

– Не придуривайся, – поморщившись то ли от попавшего в глаз дыма, то ли от услышанных только что слов, сказал американец. – Ты умный парень, я это давно понял. Еще в Баакубе. Ты ведь там неплохо себя показал.

Он сделал глоток крепчайшего кофе. Самое то, чтобы взбодриться накануне длинного дня.

– С остальными деньгами все просто. Ты сколько времени здесь пробыл?

– Восемнадцать суток.

– Умножь на десять...

– Десять тысяч?

– Ну да. – Доккинз выпустил изо рта струю сигарного дыма. – А как ты хотел? Тут расценки даже покруче, чем в апартаментах того отеля, где засветились твои знакомые. Догадываешься, почему?

– Просветите невежу.

– Потому что надо еще и "откидывать"! Приходится делиться наваром. И тем, и этим, и пятому, и десятому! С нами делятся, но и мы даем, кому надо. И за безопасность тоже приходится платить. Иначе талибы нам быстро здесь задницы поджарят! И стекла перебьют. Ни бассейна не будет, ни гурий, ни кино!.. Так что за проживание на вилле, Ivan, придется заплатить. И столько, сколько я сказал.

"Вот тебе и "уважаемый гость", – усмехнулся про себя Козак. – "Чувствуйте себя как дома, Иванджон"... Хотя вряд ли это инициатива местных. Просто такой деловой человек, как Доккинз, не может пройти мимо любой возможности пополнить счет, подзаработать деньжат на свою мечту с палисандровым шпоном..."

– Куда переводить, Ричард? На какой счет?

Доккинз передал ему карточку с реквизитами...

Иван заполнил форму в электронном виде. Кликнул. Все, улетела денежка... Как пришла, так и ушла.

– Ты не расстраивайся особо, – Доккинз хлопнул его по плечу. – Через несколько дней, когда провернем дело, тебе эта цифра покажется пустяком.

– Что за дело? И каков будет мой гонорар? Я не собираюсь рисковать свой шкурой за так.

– Ну наконец то! – Докинз громко расхохотался. – А то я было подумал, что ты, будучи русским, согласен вкалывать именно за так.

– Это вряд ли. Бесплатный в России только снег. Потому что много. И потому что никто пока не догадался, кому и как его можно втюхать... Что за дело, Ричард?

– Бизнес такой: заплатить за товар в одном месте, и получить деньги за тот же или проавансированный ранее товар – в другом.

– Наркотики?

– У нас говорят – товар. И ты так впредь говори.

– Большая партия, как я понимаю?

– Немаленькая, это верно... О деталях мы еще поговорим. Ты, Ivan, на торге, на этой бирже предстанешь как co partner... Мой и Фархода.

Иван криво усмехнулся.

– Ричард, ты только что отобрал у меня последние деньги. Я босяк. У меня нет ни цента, ни копейки. Какой из меня, на хрен, "ко партнер"?!

Доккинз вдавил недокуренную сигару в край мраморной пепельницы.

– Человек стоит ровно столько, на сколько он сам себя ценит. Это первое, Kozak. И второе: как говорил кто то из долбаных англичан... а они хоть и факеры, но хитрые и толк в подлостях знают... так вот, кто то из британцев сказал: "короля играет свита".

* * *

В начале шестого утра, когда с Асмайи потянуло предрассветным холодом, послышался шум вертолетных лопастей. С северо запада, от аэропорта, как показалось, снижаясь, шла пара «Ирокезов».

Из особняка вышли пятеро мужчин; все они были экипированы для ожидающей их поездки. Сумки несли лишь двое. Остальные без носильных вещей, но при оружии.

Они проследовали гуськом через открытые ворота на площадку, погрузились в салоны опустившихся поочередно с неба на площадку близ особняка вертолетов. На борту одного из них находились еще трое каких то мужчин. На вертолетах, как показалось Козаку, отсутствуют какие либо опознавательные знаки.

UH 1 "Ирокез", приняв группу пассажиров, среди который был и шурави, стал косо подниматься, лопатя винтами холодный воздух предгорий.

"На вертолете сюда привезли, на вертолете и увозят, – подумал Иван, устраиваясь удобнее в кресле и защелкивая ремень безопасности. – Ну что ж, за проживание на вилле уплачено. Как они отдыхают, как релаксируют, более или менее понятно. Остается выяснить главное: как и на чем они делают деньги".

ГЛАВА 20

Афганистан: вилайеты Кандагар, Гильменд.

Пара «Ирокезов» без опознавательных знаков шла на высоте в два с половиной километра чуть в стороне от темной ленты шоссе Кабул Кандагар, держа курс на юго запад.

С момента, когда Шерали и четверо его спутников – Доккинз, охранник Абдулло, Козак и Юсуф – покинули виллу, прошло четыре с половиной часа. Из них полтора заняли перелет на авиабазу Баграм, расположенную в шестидесяти километрах от Кабула, а также ожидание у одного из грузовых ангаров посадки воздушного судна, доставившего среди прочего "посылки" для Доккинза и Ко.

На золотых часах Козака, подаренных ему Фарходом Шерали – половина одиннадцатого. Позади остались пятьсот с хвостиком километров пути, если отсчитывать от авиабазы Баграм. Ровно такое расстояние способен покрыть UH 1 "Ирокез" с полными баками горючего...

Пилот поднял машину. Второй "Ирокез" тоже снялся. Остались позади стоящие в "карманах" по обе стороны от ВВП и рулежных полос военные и транспортные самолеты с эмблемами ВВС США, Великобритании, Нидерландов, Канады, а также борта частных военных подрядчиков. Внизу проплыли аэродромные постройки, включая приметное девятиарочное здание аэропорта.

В Кандагаре, столице одноименной провинции, расположенной на границе с Пакистаном, на самом краю пустыни Регистан, насколько смог убедиться Козак воочию, тоже накапливаются силы для удара по талибам.

В аэропорту транспортники садились на ВВП почти с той же интенсивностью, что и на баграмской базе. Стоял адский шум от работы турбин и двигателей авиационной техники. В воздухе барражировали "Апачи". Полным ходом шла выгрузка направляемых по северному среднезаиатскому транспортному коридору военных грузов, включая колесную технику и иные вооружения. В преддверии той масштабной операции, о которой вскользь упомянул Доккинз, на крупнейшую авиабазу в Кандагаре перебрасывались крупные воинские контингенты.

В этой воздушной и наземной круговерти существовали какие то свои внутренние правила и законы. Заправка топливом двух "Ирокезов" в аэропорту Кандагара прошла планово, буднично. На вертолетной площадке к моменту их прибытия уже стоял заправщик. Приняли по восемьсот пятьдесят литров горючки – полные баки. Никаких вопросов к пилотам этих двух вертолетов, не говоря уже о пассажирах, ни у кого их тех, кто отвечает за управление полетами воздушного транспорта в небе над этой оккупированной страной, из тех, кто рулит транспортными потоками, кажется, не возникало...

– Этот аэродром строили наши специалисты, американцы, – проинформировал во время этой короткой стоянки Козака Доккинз. – А ваши тридцать лет назад попытались хапнуть чужое добро! Разместили тут свои эскадрильи и оборудовали склады!.. Но те времена ушли навсегда, Ivan. Если кто то захочет делать здесь свой бизнес, то должен будет договариваться с нами... Вот так!

Вертолеты теперь летели строго на запад, на высоте около двух километров. Пассажиры "Ирокеза" подремывали в своих креслах, перепоясанные ремнями безопасности, словно находились не на борту вертолета, а в салоне междугороднего автобуса. Наверное, им не впервой такие перелеты. Иван же, как любознательный путешественник, глазел на проплывающий за иллюминатором ландшафт...

Впрочем, уроки географии Иван никогда не прогуливал. Да и было кому рассказать о таких вещах, о которых не напишут ни в каких учебниках и наставлениях. Поэтому он четко представлял себе, по какому маршруту движутся вертолеты и что их может ожидать впереди.

По правому борту была видна лента шоссе Кандагар – Лашкаргах. Через иллюминаторы левого борта открывался вид на долину реки Аргандаб, воды которой то катят в неглубоком русле по пустынному плоскогорью, то скрываются из виду, теряясь где то на дне широкого ущелья. Эта река – в свою очередь – впадает в Гильменд, берущую начало где то в горах и ледниках Гиндукуша. Именно Гильменд, эта крупнейшая водная артерия Афганистана, впадающая в озера Хамун Иранского нагорья, дала также название одной из южных провинций этой страны. После осуществленных в начале и середине прошлого века мероприятий по мелиорации и строительства нескольких плотин и дамб Гильменд стал питать своими водами оазисы на юге Афганистана вдоль пакистанской и иранской границ.

И именно в долинах Гильменда и его притоков, главным среди которых является Аргандаб, в этой южной провинции выращиваются обильные урожаи маковых. В последние годы именно вилайет Гильменд является главным центром по производству наркотиков...

* * *

«Ирокезы» отвернули от русла реки.

Слева, южнее, уже видны разграфленные, как по линейке, кварталы небольшого города. Сухой пустынный пейзаж... Однако, если внимательно присмотреться, то можно разглядеть с высоты очертания оазисов, расположенных в плодородной долине поворачивающей здесь – после впадения Аргандаб – реки Гильменд. Лашкаргах, административная столица провинции. Город фактически заново был отстроен в сороковых и пятидесятых года прошлого века; здесь возвели жилье для американских инженеров и техперсонала, занятых над проектом орошения долины реки Гильменд. Само название города происходит от персидского "лашкар гах" – армейские казармы. Эта местность в междуречье всегда, во все времена имела стратегическое значение. Поэтому здесь с незапамятных времен возводили караван сараи, крепости и бараки для воинов.

Пара вертолетов, перелетев каменистый пустырь, прорезанный лентой двухрядного шоссе, ведущего к окраинным кварталам Лашкаргаха, приземлилась на дальнем краю аэродрома, у посверкивающего на солнце металлическим блеском складного ангара.

Прежде, чем отстегнуть ремень, Козак взглянул на циферблат часов. Без трех минут двенадцать дня. Еще ранним утром, когда они собирались покинуть виллу, Доккинз сказал ему, что встреча с продавцом назначена на полдень. Учитывая то, какое расстояние покрыли "Ирокезы", а также время, затраченное на ожидание в Баграме и заправку топливом в Кандагаре, эта слаженность в действиях, эта точность по части планирования, логистики и исполнения, не могли не произвести на него сильного впечатления.

Наконец, лопасти винтов "Ирокезов" замерли. Но едва пассажиры вертолетов выбрались на сухую, пыльную, в мелких трещинках бетонку, потягиваясь и разминая застывшие члены, как послышался, нарастая, рев авиационных двигателей...

Козак, как и все, кто находились поблизости, включая Доккинза, запрокинул голову. Прикрывая глаза ладонью от солнечного света, он некоторое время наблюдал, как заходит на посадку по глиссаде транспортный борт С 130 "Геркулес"...

– А вот и наш "грузовик", – с нотками удовлетворения в голосе сказал Доккинз. – Четко, как по нотам! Ну что ж, мы на месте. Транспорт тоже прибыл по расписанию.

– Он посмотрел сначала на Фархода Шерали, затем на Козака. – Пойдемте, господа, пообщаемся с продавцом.

Они двинулись к серому приземистому складному ангару. Четверо охранников, включая Юсуфа, который нес обе сумки, тоже двинулись за ними. Еще двое сотрудников остались возле вертолетов.

У торца строения стояли два запыленных джипа. Из вишневой "Тойоты" вышли двое мужчин. Оба – южане, явно местный контингент. Но одеты, как и те, кто прилетели на "Ирокезах", в полувоенную камуфляжную форму без знаков отличия. На плече у того, что помладше возрастом, ему было лет тридцать – болтался перевернутый дулом вниз "АК 74". Другой, с бородой, в чалме, которая не слишком вяжется с камуфлированной курткой, выглядел постарше, поосанистей, ему с виду было лет пятьдесят.

– Ассаламу алейкум, уважаемый Дауд!

– Ва алейкуму с саламу ва рахмату л Лахи! – ответил бородач в чалме. – Мир вам, уважаемые!

Фарход Шерали, улыбаясь, словно встретил родного брата, приобнял человека, который ожидал их возле сборного ангара на краю летного поля.

– Рад тебя видеть в добром здравии, Дауд! Как семья? Как твои близкие? Как дела?

– Спасибо Всевышнему, все живы и здоровы! Я тоже рад тебя видеть, Фарход!

Затем Дауд Хамади, влиятельный в этих краях человек, еще в недавнем прошлом вице губернатор провинции Гильменд, обменялся приветствиями с Доккинзом – они тоже были старыми знакомыми.

Американец, бегло говорящий на дари и неплохо знающий еще и арабский, в отличие от подавляющего большинства своих бывших и нынешних сослуживцев и сограждан, представил Хамади нового для него человека.

– Это наш компаньон, – он хлопнул Козака по плечу. – Ivan Kozak... Я говорил тебе, Дауд, что помогу наладить сбыт по новым каналам? И что найду новых покупателей?

– Да, говорил.

– Я сдержал слово. Ivan представитель тех, кто будет так же, как и мы, приобретать товар с твоих складов, уважаемый Дауд.

Хамади пристально посмотрел на рослого мужчину, прилетевшего в Лашкаргах в компании уже давно известных ему людей.

– Шурави? – то ли спросил, то ли утвердительно произнес он. Затем почти без акцента сказал: – Здравствуй, таварищ! Будиш пакупать тавар?

– Здравствуйте, уважаемый! Да, буду. Если договоримся...

– Бальшой страна! Многа народа! Многа тавара... харашо, таварищ!

Местный кивнул Ивану. Затем, вновь перейдя на смесь дари и английского, сказал:

– За последние двадцать лет впервые вижу "купца" из числа шурави... – Он посмотрел на Фархода, затем на американца. – Товарная партия готова. Ваши представители проверили, взвесили. Товар расфасован в соответствии с вашими пожеланиями. В двойных упаковках: пластиковых и бумажных. По десять килограммов в пакете. В мешке – пять упаковок. На мешках вашими людьми посредством трафаретов нанесены соответствующие надписи.

– Спасибо, Дауд! – Доккинз посмотрел вдруг на часы. – Ситуация тебе известна, так что не будем терять времени. Предлагаю пройти в ангар; здесь слишком душно и пыльно... Ivan возьми сумки! Ты пойдешь с нами.

* * *

Фарход, Доккинз и примкнувший к ним «шурави», следуя за Даудом и его охранником, прошли в боковую дверь. Они оказались в небольшом помещении, смахивающем на средней руки казенный кабинет в каком нибудь местном управлении округа. Пол был застелен ковром; на столе – кофейный сервиз, вазы с фруктами и печенье с миндалем и орехами.

– Я бы с удовольствием, уважаемые, пригласил вас в свой дом, – сказал Дауд, жестом приглашая визитеров присесть на расставленные возле стола стулья. – Для меня это была бы большая честь – принимать таких гостей...

– Мы обязательно воспользуемся твоим приглашением, Дауд, – Доккинз вновь бросил взгляд на циферблат наручных часов. – Но сейчас не время для угощений, для достархана... Сам знаешь, какова ситуация. Поэтому – к делу.

– Партия готова к отправке. Заплатите за товар и грузите!

Через маленькое окошко Козаку был виден приземлившийся несколько минут назад в аэропорту Лашкаргаха "Геркулес" с пятнистыми бортами. Транспортник, завершив рулежку, застыл неподалеку от ангара. Открылся грузовой люк. К самолету подкатил вилочный погрузчик "Комацу"... Из ангара на полосу вышли какие то люди, направились к "Геркулесу". Грузчики, должно быть. У двух из этих южан – всего их человек пятнадцать – за спиной "калашниковы"...

Доккинз взял одну из сумок, которые принес сюда Иван, – ту, что поменьше и потяжелее. Оторвав от пола, поставил на небольшой стол у окна. Открыл. Дауд все это время стоял рядом, следя за каждым его движением. Американец достал из сумки... золотой слиток. Он был размером с кирпич, только плоский. И, насколько мог разглядеть Иван, на его поверхности не было никаких клейм, никакой маркировки.

– Четыре слитка по девять килограммов, – сказал Доккинз. Он вдруг усмехнулся. – "Четыре девятки"... как и твой товар, Дауд! Итого – тридцать шесть килограммов.

Хамади взял слиток двумя руками. Глядя на американца, спросил:

– Почему так мало? По моим расчетам, вы должны были привезти... сто килограммов! Ровно центнер. А другую половину стоимости товара я согласился взять деньгами – долларами!

– Мы привезли и доллары, – дружелюбно улыбаясь, сказал американец. – Они в другой сумке.

– Сколько?

– Миллион двести тысяч. Сотенными купюрами.

– И это все?

– Послушай, уважаемый... – Улыбке на устах Доккинза сейчас мог бы позавидовать любой из голливудских актеров. – Мы привезли ровно столько, сколько смогли собрать. Считай, что это аванс, покрывающий стоимость трети той партии, о которой мы договаривались. И по тем расценкам, что были оговорены ранее. Включая твое условие, Дауд, чтобы половина стоимости товара оплачивалась золотом.

– Вы привезли только аванс? Треть суммы за товар, как я понял?

– Да, именно так, уважаемый Дауд.

– Такой договоренности не было! – Хамади чуть повысил голос. – Мы и так вам продаем товар по самым льготным расценкам.

– Мы это ценим. Потому и ведем с вами бизнес. Но и вы, Дауд, должны войти в наше положение. Остальное получите в течение трех суток. Я и Фарход вам это гарантируем!

– Но... Тогда я не смогу передать вам целиком всю ту партию, о которой мы изначально договаривались, – с нотками раздражения в голосе заявил Хамади. – Сейчас мои люди выгрузят "гуманитарку". А погрузят ровно столько товара, за сколько вы внесете денег и золота!

Улыбка резко сошла с лица американца; его выражение стало жестким, властным, непреклонным.

– Дауд, уверен, ты в курсе того, что происходит вокруг. Нам стоило огромного труда организовать этот рейс! И самим нам... особенно с тем, что мы привезли... тоже добираться сюда было небезопасно.

– Я понимаю, но...

– Через несколько дней берет начало операция "Моштарак". Здесь, в Гильменде, начнется сущий ад! И весь бизнес замрет... На пару месяцев – точно!

– Я могу подождать, – сказал афганец. – Мой товар, как и золото, не портится. И он всегда будет в цене.

– А вот и нет! У вас на складах и без того скопились огромные залежи. Товар должен приносить деньги! Пока он лежит на складе или в тайниках, он ничего не стоит. Но его нужно охранять. К тому же, склады и тайники могут быть обнаружены, а товар – уничтожен!

– Ничего. Маковые поля у нас здесь большие, урожаи – тучные. Товар всегда будет в наличии.

– Любая вещь становится товаром лишь тогда, когда есть рынок и есть покупатель. А без покупателя ваш опий и героин то же самое, извини, что собачье дерьмо! Кому нужно собачье дерьмо? – Доккинз положил слиток обратно в сумку и застегнул крепления. – Жаль, уважаемый Дауд! Думал, что договоримся. Тем более, что мы уже брали товар под авансовые выплаты...

– Речь тогда шла о десятках или сотнях килограммов, – чуть более спокойным тоном произнес Хамади. – А сегодня мы говорим о партии в десять тонн!

"Ни фига себе! – охнул про себя Козак, внимательно прислушивающийся к тому, о чем толкуют эти двое. – Десять тонн героина! Это же... Это, считай, четвертая... ну, максимум, пятая часть всего того объема "герыча", что поставляется через Среднюю Азию в Россию. Вот это масштабы, вот это аппетиты у мужиков..."

Иван, пользуясь тем, что переговорщики вступили в своеобразный клинч, что они уже по второму и третьему кругу стали говорить одно и то же, быстро просчитал в уме несколько цифр.

Стоимость золота, которое находится в той самой проклепанной металлическими бляхами "сумчонке", составляет немногим более миллиона долларов. Плюс "зелень" в другой сумке. Итого, примерно два с половиной "лимона". Треть от суммы той партии, что собираются приобрести Доккинз и Фарход Шерали (последний, кстати, сидит тихо и особо не активничает). Здесь, в этих славных своими маковыми полями, лабораториями по производству героина, наркобиржами и талибами краях, оптовая цена "товара" составляет (именно крупный опт) цифру от семисот до восьмисот долларов США за килограмм. Ну ладно, допустим, как это можно предположить, добрые люди из провинции Гильменд продают свой товар близко к нижней цене, каковая составляет примерно семьсот долларов. Допустим.

В северных провинциях страны высококачественный наркотик котируется уже по цене от тысячи двухсот до двух тысяч долларов. В Таджикистане, в зависимости от местности и близости к транспортным узлам, к Душанбе, к Худжанду, равно как в Киргизии, стоимость килограмма "волшебного порошка" достигает четырех пяти, семи и даже, когда был взлет цен, порой и десяти тысяч долларов за килограмм. В крупных городах России, на Урале, не говоря уже о европейской части страны, оптовая цена увеличивается еще в несколько раз. Ну а те, кто торгуют уже в розницу, смешивают, разбодяживают чистый афганский героин подручными средствами: от фруктозы и лактозы до мела и даже стирального порошка включительно. И на том имеют прибыль в два, а то и в три раза против того, как если бы продавали жаждущим чистый героин. В любом случае, разница между ценой "товара" здесь, в Гильменде, и в каком нибудь российском городе, не говоря уже о всяких там "европах", составляет пятьдесят, семьдесят, а зачастую и сто раз.

И вот от этих колоссальных денег, от сотен миллиардов долларов глобального наркооборота, от шальных состояний, цинично делающихся на человеческих слабостях и человеческом горе, они ни за что не откажутся.

– Жаль, Дауд, очень жаль! – Доккинз посмотрел на компаньонов. – Раз уж мы прилетели сюда, раз уж проделали такой длинный и опасный путь... возьмем треть партии. Но люди должны понимать, что впредь мы будем искать другие источники поставок! Ну что ж... Давайте покончим с формальностями. Дауд, деньги твои люди будут пересчитывать?

– Нет, уважаемый, мы вам верим... Только одну пачку посмотрят, если не возражаете. И слитки надо взвесить... Заодно их эксперт проверит.

Доккинз криво усмехнулся.

– Ваше право. Но хотелось бы, уважаемый, побыстрее закончить с этим делом. Нам ведь еще предстоит обратный путь!..

Минут через пять в помещение вошел какой то смуглый мужчина. Он положил слиток на стол, затем достал из кармана пачку долларов, которую унес охранник – взяв первую попавшуюся, – и бросил ее в расстегнутый баул. Затем что то прошептал на ухо Хамади, после чего удалился...

Иван, который нет, нет, да поглядывал через маленькое окно на взлетную полосу, обратил внимание, что местная бригада уже полностью выгрузила содержимое грузового отсека "Геркулеса". Десятка два поддонов с мешками, стянутых дополнительно погрузочными стяжками и замотанных широкой прозрачной упаковочной пленкой, уже были извлечены из чрева транспортника и отвезены в ангар.

Иван предположил, что "товар" тоже привезут из ангара (он уже ничему не удивлялся). Но тут он ошибся: тентованный грузовик "Ивеко", который сопровождала легковушка и микроавтобус, въехал на поле с другой стороны. А перед этим он миновал шлагбаум поста местных сил безопасности...

Эти господа действовали хотя и нагло, почти в открытую, но все же определенные меры предосторожности ими предпринимались.

– Все в порядке? – поинтересовался Доккинз. – Я так понимаю, уважаемый Дауд, мы договорились лишь о трети партии? Жаль... Ну что ж. Не буду вас больше уговаривать. Все, что хотел сказать, – сказал.

Фарход тоже встал на ноги; поднялся и Иван.

– Благодарим за теплый прием, – американец, а вслед за ним и все остальные вышли на свежий воздух. – Даже не знаю, Дауд, когда теперь сможем увидеться.

– Минутку...

– Да? – Доккинз остановился. – Ты что то хочешь сказать, Дауд?

– А где гарантии, что деньги и золото нам привезут в срок?

– Мы ведем бизнес честно, – сказал американец. – Зачем нам тебя обманывать? Тебя и твоих друзей. В течение семидесяти двух часов получишь все что причитается. Дауд, ты что... ты нам не веришь?