Текст книги "Тайны имперской канцелярии (СИ)"

Автор книги: Сергей Пилипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Они знали: выиграют или не выиграют войну – все будет, как прежде. Царь на месте. Москва отстроится, а они так же будут служить. Не в этом ли кроется причина всего задуманного?

Мало чести, достоинства? Хватает сполна. Мало денег? Так ведь дело поправимое. Мало земель? Тоже можно исправить.

Так, что же послужило расколу мнений?..

НЕ – НУЖ – НОСТЬ. Вот причина всех бед.

Они прекрасно   знали, как обращаются с победителями и как заигрывают с побежденными, желая  вернуть себе что-то в лице неограниченной власти.

И те, кто это почувствовал после войны, убедились в своем личном размышлении. После победы герои стали не нужны.

Царю и другим стало попросту  наплевать на них. Дел и без того хватает – так говорил Александр. Отсюда и пошло все то, что сейчас готовится выйти наружу. Теперь, все стало на свои места. А Василий как же?

Да, просто. Этот околотный, готовящийся стать у власти, монах решил просто воспользоваться всем этим. И те, другие, поверили. Они поверили каждому его слову, хотя в глаза лично мало кто видел, но тайно, конечно, знал, что такой человек есть.

И теперь понятно, почему поверили. Он обещал вернуть им уважение и почет, и обеспечить службой до конца дней.

А, что может быть лучше, кроме этого, дарованного человеку, проливавшему  кровь за Отчизну. Вот и вся разгадка. Теперь, остается лишь посоветоваться с Иваном Васильевичем и попытаться повернуть все обратно...

Глава   5

Как будто  гора свалилась с плеч графа, и он, устало закрыв глаза, задремал, но уже через минут двадцать в комнату вошли.

Сначала тот, к кому он же посылал, а затем, почти следом сам дворник.

Гость стоял посреди комнатушки и не знал, что предпринять, так как в темноте ничего не было видно.

–   Садитесь на стул, вот, – тихо прошептал дворник, подсовывая вошедшему  под ноги деревянный табурет и одновременно прикрывая ногой дверь.

Но, закрыть до конца ему все ж не удалось. Кто-то влетел, как пуля внутрь и чуть ли не бросился на него с кулаками.

–   Ты что, пьян, что ли, собачья кровь? Я тебя повсюду ищу, – кричал чей-то голос в темноте.

От этого крика граф проснулся и открыл глаза, а гость вскочил с предложенного ему стула.

–    Ой, барин, извините, заснул я, ей богу, заснул. Клянусь вам.

–    А ну, дохни, скотина, – выпалил тот.

Дворник глубоко дохнул, отчего кричавший отступил в сторону.

–    Фу-у, ну и вонища. Луку что ли наперся, гад, чтоб не пахло, – сказал он голосом помягче, видимо уразумев, что дворник трезв.

–   Клянусь, ваше благородие, не пил ни  грамма.

–    Ладно, ладно, верю тебе. А то, кто сидит в темноте?

–    Да то просто кутежа такая. На мусоре недавно нашел. Кто-то видать выбросил.

–    На кой ляд она тебе нужна? Собираешь тут нечисть всякую у меня под носом.

–    Да, это я так. Жалко ведь. Вещь-то,   небось, дорогая...

–    Ну, ладно, – совсем смягчился барин, – закрой тут все и ходь со мной. Дело есть у меня.

–    Далеко ль идтить, барин?

–    Нет, неподалеку. Ты видел сегодня, как карета протащилась мимо нас?

–    Нет, барин, я в доме был, не смотрел.

–    Ну и дурак, что не смотрел, – сплюнул тот на пол.

–    Я ж не знал, что это надо, – начал оправдываться дворник.

–    Знал, не знал, ладно. Давай, одевайся и пошли.

–    Да, я уж оделся, барин.

–    Во, какой быстрый. Как нагоняй дашь, так сразу все ускоряется, – барин засмеялся и вышел.

Зa ним последовал дворник, запирая за собой дверь. Вскоре их шаги поглотила улица, и в комнате наступила тишина.

–    Иван Васильевич, – тихо прошептал граф, – это я вас звал.

–    А-а, – протянул гость, – а я то думаю, что за дела такие творятся вокруг. Приходит какой-то мужлан  и приглашает к себе в гости.

–    К себе? – удивился граф, – я ведь...

–   Да, нет. Это я так, шутя, – поправился Иван Васильевич, – не к себе, конечно, а к барину свому, но это дела не меняет. Не могу же я ходить по любым  домам так просто, без уговору раннего, да еще в такое смутное время.

–   Согласен, – вздохнул Иван Алексеевич, – но другого выхода не было.

–   Да, знаю я, – резко почему-то оборвал его  генерал, – а то б вовсе не пошел, – и он снова, судя по звуку, водрузился на предложенный ранее стул.

В комнате наступила тишина.

Слышно было  лишь хриплое дыхание гостя и где-то в самом дальнем углу какое-то шуршание. Это чем-то напоминало звук пережитого ранее, и граф невольно содрогнулся, но, как и прежде, сохранял молчание.

–   Чего молчишь? – задал вопрос старик, – я ведь не для того пришел сюда, чтоб из тебя выуживать какие-то сведения. Раз звал – говори, чего хотел.

–   Да, – ответил тут же губернатор, – я просто не думал, что именно это случится уже сейчас.

–   Что? – удивился генерал, поерзывая на стуле.

–    Ваше предательство, – прямо ответил граф.

–    Что-что, – возмутился гость, – о каком таком предательстве идет речь. Уж не причисляешь ли ты меня к каким смутьянам, что хотят одну власть заменить другой.

–    О, да вы оказывается в курсе?

–    Еще бы, – невозмутимо отвечал седовласый, – мне-то старику совсем мало осталось, но все ж своего не упущу.

–    А вам-то тут какое дело? – удивился граф, слегка приподнимаясь на подушках.

–    Как какое? – ответил генерал, – самое простое. Я получу титул фельдмаршала и жезл в руки от нового государя, – но тут он почему-то закашлялся,  и беседа прервалась.

Наконец, снова воцарилась тишина, и он продолжил.

–    Я ведь знаю, чего ты хотел услышать. Почему я, старый друг твоего отца, не предупредил тебя об этом и не сообщил, куда следует. Хотя бы тому же Александру. Не мог, не мог я, сынок, – как бы оправдываясь, продолжал говорить генерал, – и не потому, что боялся, а просто потому, что хотел изменить хоть что-то среди всего прочего.

–    Конечно, в первую очередь о себе заботились, – съязвил было граф, в душе  чувствуя все же свою неправоту.

–    Нет, тут ты ошибаешься, сынок, – так же спокойно продолжал генерал, – это я так придумал  для своего входа в нужное сообщество, которое и сулит всем обещания. Не о себе токмо забочусь. О благе всех в целом. Вот причина.

–    И какое же оно, это новое благо? – снова укорительно спросил губернатор.

–    Почему ново, оно старо, как и я сам, и другие. Дело не в нем самом. Да и вообще дело не состоит именно в намерении переизбрать другого  царя из роду в род. Речь идет о другом. Об отменении царствования вовсе. Но, судя по всему, у этого ничего не получится. Народ не поймет того и не поддержит. Поэтому, пока мы  собираемся лишь восстановить другую власть и хоть что-то изменить.

–   И вы думаете, это поможет? – сокрушенно спрашивал его граф, – вы думаете, что Василий, став царем, изменит что-либо? Лично я в этом сомневаюсь.

–   А тебя никто и не спрашивает, – огрызнулся старик, но затем, видимо успокоившись, продолжил, – я ведь знаю, чего ты думаешь сейчас. Ты мыслишь, как все. Посулили старику денег и славу под конец и он поддался на это. Нет. Еще paз говорю. Ошибаешься. Нe за тем вступил в ряды тайного сообщества, чтоб получить что-то. Этого у меня хватает. Хочу внести свой

вклад в дело общее и государство.

–   И какой же? – без тени упрека спросил граф.

–    Да, простой. Хочу послужить Отечеству еще немного.

–    Но, помилуй бог, Иван Васильевич, вы ведь уже в летах, да и здоровья для этого маловато.

–   Ну и что, – упрямо продолжал стоять на своем генерал, – главное, что я могу думать и принимать решения, а не просто бросать слова на ветер, а затем прятаться за спины других.

–    Это так, конечно, – согласился губернатор, – но все ж, я думаю, что вам надобно пересмотреть свою позицию.

–    Не буду ничего пересматривать, – рассердился старик, – я много думал над этим и сам решил, что не изменю своему слову.

– А правильное  ли оно? – хотел было задать вопрос его собеседник, но сдержал себя, понимая, что и вовсе расстроит старика.

–    Так, что же вы решили? – спросил граф, переводя разговор в другую сторону.

–     Пока ничего конкретного, – отвечал генерал, – но все же, я полагаю, что  мы вскоре выступим.

–     Как? Пеша, конно или с  артиллерией? – переспросил тут же граф.

–    Пока не ведаю об этом, но склоняюсь к мысли, что пеша. В восстании проку не будет. Это просто превратится в смуту. Тут надо попроще и поделикатнее. Мы ведь не простые люди, а знатные.

–   И много вас таких? – спросил без тени надежды на ответ губернатор.

–    Да, нет, немного. Но сила ведь не в том, чтоб количеством перенять. Сила в уме и способе его истолкования другим.

–    Это так, – согласился почему-то с ним граф, как бы ставя самого себя  на их сторону, – но, как вы думаете сказать обо всем народу и что будет обозначать смена династий царей?

–     Тут сложно, конечно, – согласился, в свою   очередь, старый генерал, – но, я думаю, что-нибудь придумаем. Есть у нас великий мастак дел щепетильных.

–    И кто же? – не удержался губернатор, – уж не сам ли Василий?

–    Да, нет. Ему нельзя высовываться до поры, до времени. Это другой. Муравьева знаешь?

–    Да, – отвечал граф.

–    Так вот, его великий друг и фантазер.

–     О ком это вы? – удивился губернатор.

–     Да, ты что, с луны свалился что ли. Не слышал о великом грядущем поэте?

–    Нет, – помотал головой в темноте Иван Алексеевич.

–    Ну, раз не слышал, то и не надо, – замкнулся тут же старик, очевидно, сожалея, что произнес  фамилию  одного из соучастников.

–   Не доверяете? – удивился граф.

–   А то как же. В нашем деле нельзя. И так много тебе порассказал.

–   Ну и что теперь будет?– снова спросил Иван Алексеевич.

–   Ты имеешь в виду с тобой? – спросил старик.

–   И со мной тоже, – подтвердил граф.

–   Да, ничего особенного, если не будешь лезть не в свои дела.

–   Вы хотите сказать, что бы я оставался здесь до бунта? – прямо задал вопрос губернатор.

–   Да, – спокойно ответил старик, – я потому и пришел сюда сам.

–   Чтоб попытаться уговорить?

–   Нет, чтоб разъяснить, что к чему, и чтобы ты занял нейтралитет во всем этом.

–   А кто же займет противоположную сторону? – удивился граф.

–    Это не твоего ума дело, – сохранил тайну старик.

–    Ну, а все-таки? – не унимался Иван Алексеевич.

–    Тот, кому и положено, – сухо ответил генерал.

–   Значит, вы хотите сбросить царя?

–  Нет, мы хотим  лишить его полномочий, причем всенародно, вызвав его на совет. Общий совет. На площадь.

–    Это, как же? – удивился опять граф, – на обозрение всем?

–    Почти, – согласился генерал.

– Вряд ли Николай пойдет на это? – засомневался Иван Алексеевич.

–    Это его дело, – так же сухо отвечал старик, – но мы со своих позиций не отступим. За нами будущее.

–    Возможно, – почему-то согласился с ним граф, -но не сейчас.

–    Посмотрим, – ответил ему седовласый.

–    Посмотрим, – согласился и граф.

–    Ну, вот и поговорили, – нарушил наступившую  было тишину Иван Васильевич, – что делать будешь-то?

–    Не знаю, – задумчиво произнес граф, – пока ничего сказать не могу.

–    Думаю, предать нас не сможешь, – то ли спросил, то ли подтвердил старик.

Граф, с минуту помолчав, ответил:

–     Не знаю, я пока не решил, что правильнее.

–   Ну, тогда я пошел, – встал со стула генерал и почему-то добавил, – думаю, твоему отцу следовало бы знать, что его сын не совсем пропащая душа.

–    Как это? – встрепенулся Иван Алексеевич.

–    Да так, не последний человек в государевой службе, – сухо ответил ему тот и пошел к двери.

Губернатор не стал донимать того вопросом и тихо продолжал лежать на кровати. Возле самой двери старик снова обернулся и сказал:

–    Прощай, Иван Алексеевич. Может, и не свидимся боле. Но знай, я был  другом твоего отца и не хочу желать тебе зла.

С этими словами он повернулся и вышел, закрывая за собой плотно дверь.

Холодный воздух проник вглубь комнатушки, и граф немного поежился от набежавшей на него волны.

Как-то смутно стало на душе и неспокойно.

Иван Алексеевич не знал, что предпринять в подобной ситуации, а потому, тихо  лежал и упорно смотрел в потолок.

Ему было над чем поразмыслить, и в первую очередь вставал вопрос – донести об услышанном или нет?

Хотя и доносить-то некому, окромя самого себя, ибо он стоял во главе. Но ведь это сегодня, а на завтра, возможно, что-то изменится. Вот тогда и надо принимать решение.

И с этой  мыслью граф спокойно уснул, завернувшись в какое-то потертое одеяло.

Утро застало его спящим. Было уже достаточно времени, когда в комнату ворвались первые лучи солнечного света.

Граф зажмурился, а затем секунду спустя, прикрываясь рукой, отодвинулся в сторону.

Боль не заставила себя долго ждать, и он тихо застонал. Нащупав рукой под одеждой небольшое возвышение, граф понял, что беды не миновать. Очевидно, какое-то ребро все же треснуло, и опухоль всплыла наружу.

Теперь, потребуется помощь лекаря, что, конечно же, осложнит до предела его положение.

А, впрочем, может  это и  к лучшему, – думал про себя губернатор. Как-никак, а избежит своей участи в этом. И сослаться есть на что. Главное, не влезать никуда, пока не определится четкая линия поведения.

На этом он и остановился. Оставалось теперь подыскать необходимого лекаря или хотя бы аптекаря, чтоб помог снадобьями, да хорошо уплотнил ребра, а заодно осмотрел и все тело.

Кого же пригласить?

Граф долго размышлял надо всем этим и, в конце концов, остановился на одном из них. Этого человека он знал очень давно и вполне мог положиться на его твердость слова.

Но не замешан ли он во всем этом? – тут же следовала неотступно  мысль.

Вряд ли, хотя все может быть. Вон, Иван Васильевич, и то предался новым мыслям, что уж  говорить о других, меньших по чину, должности и сословию.

Но играет ли оно здесь роль?.. Пока не  ясно. Тем более, не зная основных целей провозглашающих, очень трудно определить. Что ж, подождем, увидим.

Мысли графа перекинулись на другое. Что же будет с документами в случае явной неудачи? Вряд ли тот же Василий удосужится   их сунуть обратно, причем в том виде, в каком они были до этого.

Если восставших  постигнет неудача, то скорее всего, он их сожжет в отместку за это, или потребует чего то взамен.

Хотя и вряд ли. Зная его гонор, это вряд ли состоится. Ну, а в случае победы? Что будет потом?..

А  то же. Либо уничтожатся, как не нужное доказательство старого времени, либо переделается так, как выгодно тому же Василию.

В общем, в любом случае, они на место не вернутся  или, по крайней мере, будут иного содержания.

Да-а... Жаль, конечно. Это ведь история. Что скажут потомки?..

Да, ничего. Откуда им знать, как было и что, когда мы сами об этом узнаем просто случайно, а иногда и вовсе умалчиваем и что-то скрываем.

Да и какая разница в этом. Будет один царь или другой, или из какого он роду. Хотя нет, почему же?

Если когда-либо сбросят все же царя, а потом через какое-то время захотят восстановить, то возможно и понадобится все для доказательства принадлежности к трону. Но зачем?

Неужто, люди будут так глупы, чтобы повторять это дважды?

Нет, дело в другом. Дело в том, что возможно они захотят узнать правду о своем прошлом и о самих царях.

Что ж, в таком случае надо им помочь. Но как? Восстановить вряд ли удастся, а собрать какие-то другие доказательства? Но какие и где они?

Бог его знает. А надо ли все это вообще?

Живем раз и нечего заботиться о наследии. Пусть, как хотят, так и разбираются. Все ж, не одни дураки будут. Кому-нибудь, да дойдет в голову.

В стороне ребер снова что-то кольнуло, и граф поморщился.

Где же дворник, что-то его долго не видать? – думал он, крутя головой по сторонам, – да и время уже предостаточно.

А ,может?.. Холодный пот прошиб его голову. Может, это все намеренно. И дворник с его нелепым рассказом о кукле, и барин, кричащий на него с яростью?..

Возможно ли такое?

– Да, – соглашался он внутри себя, – вполне.

Потому и нет его до сих пор, а значит, он оставлен здесь на произвол. Так, до особого чьего-то распоряжения...

Но, как тогда прокормиться? Граф снова посмотрел в сторону  небольшого стола и с удивлением обнаружил на нем  что-то наподобие  жалкого завтрака.

Ага, значит, обо мне кто-то все ж заботится и даже кушанье на столе.

Губернатор потихоньку слез с кровати и очень медленно пошел к столу, изнемогая от боли в боках и в отдельных местах по всему телу.

– Плохо дело, – думал он, отодвигая стул и садясь за стол, – наверное, ребра  все ж больше повреждены. И кому только в голову взбрело такое – убить меня, разбив карету. Уж проще было бы отравить, подсыпав яд в кушанье. И тут снова пот прошиб его тело. Господи, а может, это так и есть.

И граф положил на стол занесенную было вилку. Как же проверить это?

Он снова медленно встал и подошел к небольшому окошку. Сквозь обмерзшие стекла было тяжело смотреть, но все же он углядел, как снаружи, чуть поодаль, метрах в десяти  снуют туда-сюда люди.

Значит, дворник не обманул, что он у барина в прислуге, – думал губернатор, всматриваясь в какие-то темные решетки перед дорогой. Только где вот он сам сейчас?

Ответа, к сожалению, не было.

Граф подошел к двери  и потянул ручку на себя. Она не поддалась.

– Значит, заперта, – тихо прошептал губернатор, отходя снова к окошку.

Делая невероятные усилия: вдыхая и выпуская воздух, граф все же смог добиться небольшого расширения отверстия в окошке от мороза. Теперь, ему стало гораздо виднее и, прикоснувшись к холодному стеклу лбом, граф всматривался в то, что творилось за окном.

С удивлением он обнаружил того же дворника, который чуть поодаль ворот бросал без устали снег лопатой.

–   Ага, – обрадовался он, – значит, дворник меня не обманул. Просто, он занят работой, а пока я спал – приготовил мне завтрак.

Но верно ли это? Какая-то внутренняя сила убеждала, что это вовсе не так.

Но граф ей не поверил и решил взяться за еду. Тихонько дойдя до стола, губернатор сел на стул и опять поднес вилку ко рту.

Неожиданно для него самого внутри что-то оборвалось, и он потерял сознание.

Тело медленно сползало со стула и тянуло за собой скатерть с посудой. Грохнула вся домашняя утварь вместе с телом, и наступила тишина.

Спустя полчаса в комнату вошел человек довольно высокого роста и скрытым лицом. Склонившись над телом и ощупав руку, он тихо произнес:

–   Готов, – после чего спокойно вышел наружу и удалился.

Граф еще долго лежал на полу, пока в комнату не забежал совсем окоченевший дворник.

–   Батюшки мои, – обескураженно  вымолвил он, завидев распростертое тело  вместе с опрокинутой на пол посудой, – что ж это такое? Неужто, умер. О, господи, – и дворник принялся креститься.

Спустя минуту он вышел и запер за собой дверь. Тело оставалось неподвижным.

Через время дворник вернулся с каким-то невысокого роста человеком в потертой одежде. Тот, склонившись над телом и ощупав с самых разных сторон, тихо произнес:

–   Он мертв и уже давно, – после чего встал и, разведя руки в стороны, ушел.

Дворник  вышел следом, но затем быстро воротился. Он схватил тело под руки и  отволок в угол, к шкафу.

Собрав остатки пищи, разбросанной на полу, он вынес ее собаке.

–   Не пропадать же добру, – тихо проговорил он, бросая все это в глубокую миску.

Собака подбежала и довольно завиляла хвостом от вида целой горы вкусной еды. Дворник похлопал пса по шерсти и возвратился внутрь.

Собрав наскоро разбитую посуду и остатки пищи, он вынес их на мусор.

Возвратившись, дворник зачем-то оглядел комнату и, приняв только ему известное решение, снова вышел наружу.

Спустя  минут двадцать он пришел обратно, держа в руках какую-то лошадиную попону и веревку.

Гаврила раскинул ее посреди комнаты и приблизился к телу.

Взяв его все так же под руки, он  потихоньку потащил к центру. Аккуратно положив на попону и завернув ее края, обвязал все веревкой. Получилось нечто вроде длинного увертка.

Дворник вытащил его наружу и возложил на заранее приготовленные сани. Затем запер за собой дверь и почему-то посмотрел в сторону собачьей конуры.

Пса видно не было, так же, как и еды в миске. Он хотел было уже идти, когда  вдруг ему послышалось какое-то хрюканье со стороны свертка.

Дворник набожно перекрестился и даже отступил в сторону. Сверток зашевелился и даже попытался приподняться, издавая при этом какие-то непонятные звуки или точнее хрипы.

–   О, господи, свят, свят, свят.., – продолжал отступать в сторону Гаврила, но затем вдруг остановился и произнес, – а  может, он еще жив, оттого и  шеволится? – и бегом, преобладая страх, бросился к свертку, на ходу стягивая с саней и вволакивая обратно в сторожку.

Быстро размотав веревки и откинув полы попоны, Гаврила отскочил в сторону.

Граф хрипел и судорожно дергался, глаза были почти на выкате.

Дворник подбежал к окну и, схватив графин с водой, побрызгал ею на лицо губернатора. Тот почти захлебнулся, но затем, умывая лицо руками, все  же   пришел в себя, успокаивая свое рвущееся дыхание.

–    Что, что это было? – испуганно произнес граф, глядя на дворника своими покрасневшими глазами.

Тот, упав  на колени, крестился и божился, что не виноват и элого не хотел.

 –  Подожди, успокойся, – остановил его граф, – расскажи, что случилось?

–   Сейчас, сейчас, – заторопился Гаврила, на ходу речи вставая и запирая  наскоро дверь.

–   Ну? – поторопил его губернатор, – сказывай, что случилось?

–   Не  знаю, с чего начать, – оторопело молвил  дворник, глядя на графа.

Ему было никак не понять, как тот оказался жив.

–   Начинай сызнова, – снова заторопил губернатор.

–   Ну, в общем, дело было так... Я утром принес кушанье со стола своего  барина и поставил его тут, – дворник показал рукой на стол, – а сам пошел  на двор снег  убирать... И все вроде.., – замялся он, не зная, о чем говорить дальше.

–   А кто заходил сюда помимо тебя? – помог ему вопросом граф.

–    Дак, не было никого тут. Я и дверь запер на замок снаружи... Хотя, погодите-ка... Приходил тут один, но он сказывал к барину и я его пропустил. Правда, когда он вышел, я не видел. Занят был очень, снегу многовато, – как  бы оправдываясь выговорил Гаврила.

–    А какой из виду? – снова спросил граф.

–    Да, такой видный.., здоровый, значит, – начал было тот и осекся на полуслове, не зная почему.

–    А что, он проходил не мимо тебя? – удивился Иван Алексеевич.

–    Да, нет же, со мной разговаривал. Только лицо его скрыто было под  маской какой-то. Голос густой, басистый.., – продолжал вспоминать он.

–  Понятно, можешь не продолжать, – сказал ему граф, потирая почему-то шею, словно после веревки, – а долго он был у барина?

–    Не знаю, не видел его, – честно ответил Гаврила.

–    Ну, а что дальше было, – спросил снова граф.

–    Дальше? – переспросил дворник, как бы удивляясь этому вопросу. – А  дальше, дело было так. Я закончил работу и решил посмотреть, что тут у вас. Ну, а войдя внутрь, увидел, что лежите на полу, а рядом опрокинутая посуда вдребезги...

–    А с едой что? – спросил Иван Алексеевич, чуть смутно вспоминая случившееся.

–    А-а, еда-то... Это не пропало.., я псу отдал, пусть побалуется...

–   Ну и что, пес? – спросил неожиданно граф, – съел?

–    Да, а куда ж ему деваться. Еще и возрадовался, -удивленно говорил Гаврила, совсем не понимая, какое графу дело до пса.

–    А где он теперь? – снова поверг его в непонятность губернатор.

–    Кто где? – совсем запутываясь, отвечал дворник.

–    Пес где?

–    А-а, собака... Так, где ж ему быть. На месте, в конуре своей...

–     А ну, сходи, глянь на него, – приказал вдруг граф.

–   Зачем это? – снова изумился Гаврила.

–    Так надо, – спокойно произнес Иван Алексеевич, потирая рукой шею.

–    Хорошо, сейчас посмотрю, – и дворник двинул к двери, – а, что смотреть-то, – обернулся он на пороге.

–    Просто, глянь и все, – ответил ему граф.

Гаврила пожал плечами и вышел во двор.

Но спустя минуту он возвратился, явно чем-то расстроенный и обозленный.

–    Что случилось?– сдавленно спросил губернатор со своего места на полу.

–    А пес его знает, – возмущался Гаврила, запирая за собой дверь, – ох, простите, ваше превосходительство, это я так, про себя.

–    Что произошло? – опять задал ему вопрос Иван Алексеевич.

–     Да, собака куда-то задевался. Звал, звал, нет нигде. Не иначе, как детишки выманили наружу. Вот бестии-то.., – и он сокрушенно помотал головой.

–     А в конуре смотрел? – спросил  граф.

–     Не-е-т, – протянул Гаврила, – сейчас схожу, посмотрю, – и он опрометью бросился наружу, так и не закрыв за собой дверь.

Потянуло холодом, и граф решил перебраться на кровать.

Он потихоньку встал, растирая неизвестно почему   захолодевшие руки и ноги, и приблизился к кровати.

В голове закружилось, и ему стало дурно. С трудом подавляя тошноту и слабость, губернатор все же добрался до кровати и рухнул на нее, как подкошенный столп. Затем медленно перевернулся на спину, превозмогая боль в ребрах, и затих.

Дверь немного приоткрылась, и на пороге снова показался Гаврила. На руках он держал ту самую собаку, что еще совсем недавно виляла хвостом, ублажая радостью своего хозяина.

–    Что-то с ней случилось, – удивленно произнес дворник, ложа ее возле своих ног.

–    Она жива? – спросил граф еле слышно.

–    Да, но едва дышит, – так же тихо ответил Гаврила.

–    Ее уже не спасти, – проронил граф, – так что, можешь отнести обратно.

 –   А, что с ней? – все больше и больше удивлялся дворник.

–    Не знаю, но думаю, что еда  была отравлена.

–    Как? – испугался Гаврила, думая, что его сейчас обвинят в убийстве.

–    Успокойся, – заметил  граф его волнение, – я знаю, что это не ты сделал.

–   Тогда, кто же? И как он прошел сюда мимо меня?

–   Очевидно, ты  просто не заметил.

–   Да, нет же, – не унимался Гаврила, – я точно знаю, что сюда никто не заходил...

–     Ладно, ладно, – успокоил его Иван Алексеевич, -иди, отнеси собаку обратно и дорасскажешь дальше.

–     Сейчас, – согласился дворник и вышел на улицу.

 Через минуту разговор продолжился.

–     Так, что же случилось потом? – спросил губернатор.

–     Да, ничего особенного. Я подумал, что вас хватил удар и побежал за лекарем. Когда он вошел и осмотрел – вы не шевелились... В общем, лекарь

сказал, что вы мертвы, и я подумал, что вас надо отвезть на санях домой. Потому, и завернул в ту попону, – как-то неуверенно отвечал Гаврила.

–   А дале что?

 –  А дале.., вы, наверное, очнулись и начали хрипеть.., вот я и развязал вас, занеся сюда, -закончил свое повествование дворник.

–    А почему ты подумал, что я мертв? – неожиданно спросил граф, – я, что, не дышал?

–    Нет, – покачал головой Гаврила, – да, и лекарь сказал то же, – немного  оправдываясь, продолжил он.

–     Ладно, – вздохнул граф ,– дело прошлое. Давай теперь  лучше подумаем, кому это пришло в голову пса отравить, а точнее, меня.

–     Помилуй мя, господи, – перекрестился Гаврила, – кто  ж  это такое надумал?

–     Не знаю, не знаю, – тихо и задумчиво ответил губернатор, – может, ты кому, что говорил?

–    Помилуйте, ваше сиятельство, – взмолился дворник, – окромя вашего знакомого никому, даже барину.

–    Значит, он подослал ко мне убийцу, – вслух размышлял граф, – или, может, это просто совпадение.

Дворник стоял в стороне и молчал, тихонько перебирая в руках шапку.

–    Значит, так, – обратился неожиданно резко к нему граф после небольшого  раздумья, – ты сейчас свободен?

–    Да, – ответил тот, но затем, немного подумав, добавил, – не совсем, конечно. Вы ведь слышали, что вчера барин говаривал.

–    А куда ты ходил? – спросил начинающий о чем-то догадываться граф.

–   Да, к одному старому другу барина, в монастырь.

–   Куда-куда? – теперь уже удивился губернатор.

–    В монастырь, – подтвердил спокойно Гаврила, – я часто туда хаживаю. Барин посылает.

–    А зачем?

–    Я того не знаю. Только вот писульки какие ношу, – ответил дворник.

–    Теперь, становится яснее, – неизвестно почему обрадовался граф, – значит, я нахожусь в самом логове врага.

–    Какого врага? – не понимал все еще Гаврила.

–    Да, так. Это уже мое, – ответил ему Иван Алексеевич, – ты вот что... Давай-ка, пакуй меня обратно в свой узел, но только не задуши, и отвезешь по новому адресу, куда я укажу.

–     Как же это, ваше сиятельство? – сокрушался Гаврила, – вы ведь живы, а я повезу как покойника?

–     Так надо, – спокойно ответил ему граф, аккуратно слезая с кровати и ступая на попону.

Голова немного прошла и внутри уже не тошнило.

–     Отвезешь меня к старому знахарю на Ездовой. Знамо то место?

–     А то, как же, – подтвердил Гаврила, – я сам туда частенько заглядываю.

–    Зачем это? – удивился граф.

–    Да, так, – замялся дворник, – то снадобье какое понадобится, а то просто о жизни спросить...

–   И что же отвечают?

–   Когда как, – так же смятенно отвечал Гаврила, не понимая, зачем это понадобилось знать его превосходительству.

–    Ну, ладно, давай за дело, – перевел на другое Иван Алексеевич, – и не  забудь провезти меня из-под окон, чтоб видно было.

–   Кому? – удивился еще больше Гаврила.

–    Там знают кому, – загадочно ответил граф, подняв палец кверху.

–     А если меня спросят, что везу? – забеспокоился  вдруг он.

–     Не спросят, – успокоил губернатор, но, подумав, добавил, – а коли спросят, то ответь, что куклу хоронишь вчерашнюю.

–    И то, правда, – согласился дворник и принялся за дело...

Глава   6

                                                                                      Сани резко оторвались  полозьями от примерзшего снега и покатили  вслед за впереди раздающимися шагами.

Граф возлежал обвязанный в конскую попону и старался не шевелиться, дабы со стороны казалось не подозрительным.

Как он и предполагал, за санями с окон следили две пары очей.

–   А зачем он втаскивал снова внутрь? – испуганно говорил один голос другому.

–   Забоялся, наверно, – отвечал ему густой бас.

–    Что же он передумал? – не унимался первый гнущавый голос.

–    Да, ляд его знает, – ругнулся второй, – у этих простых смердов столько  всего, что и не догадаешься сразу. Может, хотел чего доделать, чтоб не догадаться никому. Хитер ведь. Не так ли, братец?

–    Да уж, хитер, это точно. Хотел было вчера меня обмануть, да я не поддался его улову.

–    Вот и верь после этого смерду, – глушил басом голос, – и это после того, как сколько лет кормил и щадил.

–    А зачем пса носил? – снова задался вопросом гнусавый голос.

–    Наверное, хотел ему помочь, – засмеялся второй, – ладно, ляд с ним, пусть, везет, – продолжил он и снова  засмеялся, а остановившись, вполне серьезно

добавил, – а к вечеру мы с него шкуру сдерем.

–   За что? – спросил первый.

–    Как за что? За то, что  хозяина хотел провесть, собака. А заодно, что сует нос, куда не следует.

–    Где ж я другого дворника возьму? – забеспокоился гнусавый.