Текст книги "Иван Мореход (СИ)"

Автор книги: Сергей Лысак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 12
Подготовка к возможным неприятностям – возможность создать их самому

Спал Иван чутко, прислушиваясь к каждому шороху. На палубе бдит усиленная вахта, вооруженная до зубов. Остальная команда спит не раздеваясь на палубе и держит рядом заряженное оружие. Сейчас чем больше шума – тем лучше. Выгрузку закончили к вечеру, но «пленных» он решил пока не отпускать. Вернется Ставрос – пусть сам решает. Это он обещал отпустить их. А не вернется... Иван ничего им не обещал. Так что увы, правоверные, судьба видно у вас такая. Не нужно было соглашаться на такое легкое и выгодное с виду дело. Ведь должны были понимать, что хороший человек такое не предложит...

Ночь прошла спокойно. «Кирлангич» стояла на якоре среди других судов, но никто не делал попытки приблизиться к ней. Когда первые лучи восхода раскрасили небо в багряный цвет, и отразились в водах бухты Золотой Рог, вахтенные облегченно вздохнули. Днем здесь никто не решится напасть. А «Кирлангич» сегодня в любом случае покинет Истанбул. Вопрос лишь в том, в каком направлении.

Иван ходил по палубе и ждал, поглядывая в сторону пристани. Осталось три часа до полудня. Ставроса так и нет, как нет и известий от него. Вокруг сновала масса лодок между стоявшими на рейде кораблями и берегом, но к шебеке никто не подходил. Иван решил ждать до последнего. Ровно в полдень, и ни минутой раньше, он отправится на берег, оплатит все портовые сборы и взяв лоцмана, покинет бухту Золотой Рог. Как знать, может быть в порту удастся выяснить что-либо о судьбе Ставроса. Но на счастливый исход он уже не надеялся. Времени прошло более чем достаточно, чтобы решить все вопросы и вернуться.

Но чудо все же произошло. Незадолго до полудня от пристани отошла лодка, в которой разглядели Ставроса. Едва поднявшись на борт, капитан сразу отдал приказ выгнать взашей всех «пленных» и готовиться к выборке якоря. Портовые сборы уже оплачены, и «Кирлангич» в Истанбуле ничто не держит. Иван не лез с расспросами, так как понимал, что под руку сейчас лучше не лезть. Когда капитан сочтет возможным, то сам расскажет. По крайней мере то, что сочтет нужным. Ну, а остальное... Хоть и не все, но по верхам можно будет пройтись в ходе разговора... Он ничего и не заметит...

Наконец «Кирлангич» выбрала якорь, и покинула бухту Золотой Рог. Оставшийся небольшой участок в южной части Босфора, и вот оно – Мраморное море! Пройдя маяк Ахыркапы, расположенный на западном берегу на входе в пролив, шебека легла на курс, ведущий к Дарданеллам, Ветер наполнил паруса «Кирлангич», и она снова понеслась вперед, рассекая волну своим острым форштевнем.

Когда купола мечетей и пики минаретов Истанбула остались далеко за кормой, а впереди расстилалась лишь синева Мраморного моря, слегка подернутого рябью, Иван молча глянул на Ставроса, и тот дал ему знак следовать за ним, направившись в свою каюту. Когда за ними закрылась дверь и можно было поговорить без свидетелей, капитан устало присел на койку.

– Не для меня такие приключения, Хасан... До сих пор трясет...

– А как все прошло, Ставрос-бей?

– В конце-концов все утряслось, но я до последней минуты не был уверен, что Мустафа отпустит меня живым...

Из рассказа Ставроса можно было сделать определенные выводы. Авантюра Ивана ознаменовалась сокрушительным успехом, на который он поначалу даже не рассчитывал. Предполагал, что удастся напугать Мустафу реальностью покушения на его драгоценную персону, но чтобы до такой степени... Долгая спокойная жизнь за крепкими высокими стенами в окружении верных головорезов очень сильно расслабила османского купца-контрабандиста. Он стал воспринимал опасность, как какое-то эфемерное понятие. Которое вроде бы и есть, но оно так далеко, что добраться сюда просто не сможет. В крайнем случае, опасность может угрожать его людям – непосредственным исполнителям его поручений. Но чтобы ему лично... Такого просто не может быть! В Истанбуле у него уже давно все куплено, и опасаться нечего и некого, а за пределы Истанбула он если и выбирается, то в сопровождении многочисленной и вооруженной до зубов охраны. Случившееся было для Мустафы как гром среди ясного неба. Он впервые за много лет осознал, что тоже уязвим в своем доме-крепости. Как и осознал, что это первое и последнее предупреждение. Человек, доставивший голову Айхана в его покои и сумевший уйти незамеченным, легко мог расправиться и с ним самим. Поиски виновных начались сразу же, но они оказались бесполезны. А убитая стража на воротах, как и сами ворота, не закрытые на секретный замок изнутри, говорили в пользу того, что злоумышленник благополучно удрал. И скорее всего, он был не один, поскольку в одиночку расправиться с четырьмя хорошо подготовленными и вооруженными охранниками просто невозможно, если требуется сделать это быстро и без шума, чтобы они не успели поднять тревогу. И стража з н а л а тех, кто их убил, поэтому и позволила подойти близко. Поломать голову над этой загадкой Мустафе пришлось изрядно. Одновременно поиски велись в городе, но и здесь его ищеек постигла неудача. Слишком много врагов нажил Мустафа, которые в принципе могли бы пойти на такое, но вот конкретного подозреваемого не было. Причем это не исключало еще одну версию – самую неприятную. В Истанбуле находится человек, о котором вообще ничего не известно! И у этого человека есть свои шпионы в доме своего врага, от которых он не только получает своевременную информацию, но также может и проникнуть в дом. В общем, понервничать Мустафе пришлось. Ставроса он вызвал с целью прояснить ситуацию, и если бы был до конца уверен в том, что капитан «Кирлангич» знает этого таинственного незнакомца, то не колеблясь приказал бы своим подручным «разговорить» грека. Но такой уверенности не было, а причинив вред доверенному человеку Искандера, можно было получить войну с ним в Крыму с заранее известным результатом. Искандер проживет без Мустафы. Тем более, сейчас они и так фактически побили все горшки между собой. А вот Мустафе без связей в Крыму придется туго. Слишком много конкурентов в Истанбуле, желающих влезть в очень прибыльные крымские дела. Мустафа ждал до последнего, надеясь, что удастся раскрыть тайну ночного происшествия. Ставроса хоть и не трогали, сделав из него фактически почетного пленника, удерживаемого под надуманными предлогами, но до бесконечности такое продолжаться не могло. И когда Ставрос предупредил, что в полдень «Кирлангич» в любом случае уйдет в Керчь даже без него, и вскоре там станут известны все недавние события, Мустафа пошел на попятную. Решил, что лучше сохранить то, что есть, чем рисковать потерять свою голову. Причем в буквальном смысле. То, что его таинственный противник знает обо всем, происходящем в его доме, он уже не сомневался. Рассыпавшись в любезностях, Ставроса все же отпустили с миром и даже сделали подарок на прощание – золотую табакерку, украшенную камнями. И попросили заверить уважаемого Искандера в том, что произошло досадное недоразумение, к которому Мустафа совершенно непричастен, а ночной инцидент на «Кирлангич» – всего лишь происки недругов, прибегнувших к помощи портовой шпаны. А бедный Айхан, да упокоит Аллах его душу, совершенно случайно оказался втянутым в это дело, не обладал всей полнотой информации и фактически использовался недругами втемную, за что и пострадал. Сделав вид, что поверил, Ставрос пообещал все в точности передать Искандеру и откланялся как можно скорее. На что, по большому счету, он уже и не надеялся.

– Вот такие дела, Хасан. Мустафа струхнул очень здорово. Хоть он и хорохорился передо мной, да только я-то его прекрасно знаю. Не готов он оказался к тому, что кто-то за горло его взять сможет в его же собственном доме. Причем тот, о ком он ничего не знает.

– А как думаете, что он сейчас делать будет?

– Пока что будет искать предателей среди своих людей. Также продолжит поиски человека в Истанбуле, который, как он считает, все это организовал. Но теперь придется держать с ним ухо востро, Мустафа нам этого не простит. И постарается расквитаться при первой возможности.

– Так может его... Того? Когда обратно идти будем? Не будет Мустафы – не будет и проблем. Его наследники сразу же передерутся за наследство, и им станет явно не до нас.

– Это не нам решать. Вернемся в Керчь и расскажем хозяину все, как было. Пусть он решает. А ты сможешь в случае чего "того"? Ведь Мустафа – не Айхан. У него полно охраны.

– Конечно, смогу. Тем более, не нужно будет громоздить такие сложности с доставкой "подарка", а можно самому выбрать время и место.

– Ох, и страшный ты человек, Хасан... А с виду и не скажешь... Недаром хозяин тебя приметил. Где ты такому научился?

– Не я такой, Ставрос-бей. Жизнь такая. Вот она и научила. Это все, что я могу сказать.

– Понимаю... Ладно, давай вернемся к нашим делам. К вечеру мы должны быть у входа в Дарданеллы, если ветер не изменится. Там и заночуем возле Гелиболу. А с утра снимемся с якоря и пойдем. Хочу показать тебе пролив днем. Чтобы ты, в случае чего, смог пройти его самостоятельно. Там не так сложно, как в Босфоре.

– Благодарю Вас, Ставрос-бей. А что дальше?

– Дальше выходим в Эгейское море и следуем без задержек до самой Ватики, если погода позволит. Ты на карте уже видел, где это. Там нас должен ждать корабль венецианцев с товаром. Если он еще не пришел – подождем. Берем товар и сразу же обратно. В Истанбуле на этот раз долго задерживаться не будем. Возьмем свежую провизию и воду, и сразу на Керчь. Скоро осенние шторма начнутся, надо поторапливаться.

Выяснив подробности визита Ставроса, Иван остался доволен. Мустафе так и не удалось узнать ничего конкретного. Так, одни домыслы и факты, лежавшие на поверхности. Во всяком случае, никто не связал мальчишку Селима, на которого позарился сластолюбец-греховодник Айхан, с новым членом команды «Кирлангич» Хасаном. А это дает серьезные преимущества, если снова придется наведаться «в гости» к Мустафе. Но об этом говорить пока рано. Ставрос прав – это не их уровень. Вернутся в Керчь, расскажут все хозяину, а там уж пусть он решает.

Дальнейшее плавание проходило спокойно. Мраморное море являлось внутренним морем Османской империи и здесь можно было не опасаться нападения пиратов. Навигационных опасностей здесь тоже не было – глубины большие, и все острова с высокими берегами, заселенные и потому хорошо видимые даже ночью из-за огоньков деревень, находящихся на них. Команда занималась палубными работами, а Иван, проложив курс на карте и взяв высоту Солнца секстаном, сделал предварительные вычисления, и в ожидании повторного взятия высоты в момент полудня решил наконец-то внимательно ознакомиться с тем, что купил в оружейной лавке. Благо, обстановка вокруг была спокойная, погода хорошая, рулевой держал заданный курс и его вмешательство не требовалось. Буквально с первых же страниц книги он понял, насколько развитие Испании в области оружия ушло далеко вперед по сравнению со всеми остальными. Помимо привычных дульнозарядных мушкетов и пистолетов выпускались очень необычные и интересные конструкции. Наряду с переломным одноствольным нарезным штуцером, какой он купил в Истанбуле, были похожие системы с двумя и даже с тремя стволами! Причем гладкоствольными и нарезными в различном сочетании. Были также специальные двуствольные охотничьи ружья для охоты на пернатую дичь, имеющие дульные сужения стволов, что обеспечивало высокую кучность при стрельбе дробью, и позволяло поражать цель на несколько более дальней дистанции. Были охотничьи ружья со странным названием «парадокс», отличавшиеся тем, что имели нарезку не по всей длине ствола, а только на последнем участке в районе дульного среза, что позволяло стрелять как пулей, так и дробью. Были двуствольные нарезные штуцеры большой мощности для охоты на крупную африканскую дичь – львов, слонов, носорогов, гиппопотамов и буйволов. Правда, в описании с долей юмора было указано, что для стрельбы из таких мощных ружей требуется очень хорошая подготовка. Иначе, после выстрела могут упасть все трое – дичь, штуцер и сам охотник. Иными словами, все, предлагаемое испанской NACIONAL DE MILITARES, представляло мечту многих охотников. Причем по большей части выпускавшееся оружие было казнозарядным. Но... Здесь не было н и ч е г о, что могло бы составить основу вооружения регулярной армии. То есть легкого, надежного и скорострельного казнозарядного нарезного ружья, имеющего вменяемую цену, которым можно вооружить без чрезмерных затрат регулярную армию в сотни тысяч человек. Причем речь шла не о качестве и боевых возможностях. То, что делали испанцы, вполне можно было использовать также и для «охоты» на двуногую «дичь», причем весьма успешно. Некоторые образцы по своим особенностям – таким, как вес оружия, калибр и вес пули, дальность прицельной стрельбы, наличие нарезного ствола с усовершенствованным прицелом и заряжания с казенной части прекрасно подошли бы для вооружения солдата. Но цена сразу ставила крест на желании вооружить таким оружием сколько-нибудь значимую по численности армию. Разве только отдельных хороших стрелков, которые будут выбивать с дальней дистанции наиболее важные цели. О массовом же вооружении такими ружьями и речи быть не может. А то, что было более-менее доступно по цене, представляло собой обычное дульнозарядное оружие, ничем особо не отличавшееся от изготавливаемого в других странах, разве только более высоким качеством. Ай-да испанцы! Ловко придумали. Делают хорошие деньги, продавая качественный товар по высоким ценам тем, у кого эти деньги есть, а сами, скорее всего, уже разработали что-то гораздо более дешевое, но не менее надежное и эффективное для своей армии. По другому просто и быть не может. Интересно, кто же это у них такой умный? Может сам король Хуан III? А что, вполне может быть. Захватить трон и удержать его, несмотря на яростное сопротивление своей аристократии, а также скрытого противодействия «добрых» соседей вроде Англии и Франции, на такое способен только умный и дальновидный человек.

Прикинув по деньгам, Иван пришел к неутешительному выводу, что и казаков вооружить поголовно казнозарядным нарезным оружием тоже не удастся. Атаманская казна такие затраты просто не потянет. А предлагать каждому купить испанский штуцер за свои деньги... Некоторые, правда, с радостью согласятся. Но таких будет немного. А большинство удавится от жадности, предпочтя пустить деньги на что-нибудь другое, и воевать по старинке – с дульнозарядным гладкостволом. Тем более, в умах казаков пока еще прочно сидит мысль, что огнестрельное оружие в бою – это столько выстрелов, сколько имеешь в наличии заряженных стволов. Перезаряжать их некогда. Дальше надежда только на добрый клинок. Либо, как вариант, вооружить за счет атаманской казны отдельных хороших стрелков – хотя бы двух-трех на сотню. Такие расходы казне вполне по силам. Но... Это не его ума дело. Доложит атаману все, как есть, а атаман пусть думает, как лучше сделать. Что же касается доставки испанского оружия на Дон, то здесь никаких сложностей нет. Были бы деньги. За бакшиш в Керчи и в Истанбуле что угодно сделать можно, в этом Иван уже убедился. Все упирается лишь в размер бакшиша. Оказывается, в Османской империи тоже есть свои хорошие стороны для деятельности тайных подсылов. Продажность османских чиновников на всех уровнях власти уже стала системой, которая никого не удивляла, и все считали ее неизбежным злом. Глядя на эту картину массового мздоимства и воровства, создавалось впечатление, что один лишь султан не ворует. Поскольку никто в здравом уме не будет красть у самого себя.

Переход через Мраморное море не занял много времени, и вечером стали на якорь возле Гелиболу – небольшого городка на самом входе в Дарданеллы, расположенного на румелийском берегу. Здесь уже стояло несколько кораблей, и вокруг сновали рыбацкие лодки. Конечно, до вавилонского столпотворения Истанбула было далеко, но Гелиболу был самым крупным поселением в округе, как сказал Ставрос, поэтому базар здесь был довольно-таки неплохой. И если есть надобность, всегда можно закупить необходимые припасы. Сейчас отправляться на берег было уже поздно, да и не хотелось нарваться на непредвиденную задержку, поэтому все остались на борту. Надо отдохнуть перед завтрашним проходом Дарданелл. Пролив хоть и гораздо шире Босфора, но также и значительно длиннее. Как бы не пришлось на него весь день потратить. А это значит, что предстоит напряженная работа с парусами в узкости, где действуют сильные течения, и где надо внимательнейшим образом следить за ветром и своим местоположением. В общем, скучать завтра не придется. Это не спокойный переход через море с попутным ветром, когда работы с парусами минимум, и вокруг ничто не мешает.

Солнце уже скрылось за вершинами холмов, окружающих Гелиболу, и на небе вспыхнули первые звезды. Команда отдыхала, собравшись в кружок на палубе и со смехом обсуждая свои недавние приключения в Истанбуле, а Иван стоял на корме и думал,..

Пока что они все время находились в водах, худо-бедно контролируемых Османской империей. Но сразу после выхода из Дарданелл может быть что угодно. Говорить о хоть каком-то контроле Эгейского моря не приходится. Испанские, французские, генуэзские, венецианские, сардинские, мальтийские и еще бог знает какие пираты творят там, что хотят. А вооружены они – не чета казачьим стругам. Именно это вынуждало иметь на борту что-то более существенное, чем мушкеты и пистолеты. Правда, в отличие от разномастного и весьма скудного вооружения многих частных турецких посудин, артиллерия «Кирлангич» выглядела боле достойно. Двенадцать шестифунтовок, установленные на палубе, при наличии хороших канониров могли создать массу неприятностей любителям чужого добра. Причем все орудия были одинаковы, что облегчало снабжение ядрами, и сделаны из бронзы, что давало солидную экономию в весе в отличие от чугунных стволов. Сами стволы были отлиты не в Османской империи, а во Франции, о чем говорили нанесенные клейма. Где Искандер раздобыл эти орудия для своего быстроходного кораблика, история умалчивала. Но вот расположены они были не очень удачно – по шесть на каждый борт. Нос и корма орудий не имели. Хорошо зная тактику действий казаков, а также линейную тактику, применяемую европейскими флотами, в а последнее время и тактику средиземноморских пиратов, Иван считал необходимым максимально усилить кормовой огонь даже в ущерб бортовому, поскольку вести бой «борт в борт» для шебеки, занятой доставкой контрабандного груза, совершенно не нужно. Ей надо не разгромить противника, а удрать от него. Причем желательно без повреждений, способных снизить ей ход. Именно поэтому, едва придя на борт в Керчи, и увидев расположение палубной артиллерии, он сразу же насел на Ставроса, предлагая перенести два орудия на корму, чтобы иметь возможность вести ретирадный огонь по преследователям, а не подворачивать для этого каждый раз, чтобы выстрелить бортом. Ставрос сначала воспринял эту идею скептически. До сих пор «Кирлангич» легко уходила от любого преследования, и ведение ретирадного огня представлялось ему бесполезной тратой боеприпасов. Свою лепту в это внесло также неприятие Ивана, как хоть сколько-нибудь разбирающегося в морском деле человека. Однако, за время перехода через Черное море Ставрос убедился в обратном. Особенно после того, как Иван взял лист бумаги и очень наглядно нарисовал ему схему боя в условиях преследования быстроходным противником. Это от французских и испанских фрегатов «Кирлангич» легко уйдет, с успехом воспользовавшись своей высокой скоростью и возможностью идти гораздо круче к ветру. Но в Средиземном море можно нарваться на такие же быстроходные шебеки магрибских пиратов. Команда «Кирлангич» всего лишь двадцать восемь человек, причем треть из них – греческие матросы. Как моряки они хороши, но вот как абордажные бойцы – так себе. А на пиратской посудине может быть до двух сотен вооруженных до зубов головорезов. Рассчитывать в такой ситуации на победу в абордажном бою глупо. Устраивать артиллерийскую дуэль на параллельных курсах тоже не вариант, поскольку растет риск получения повреждений, из-за которых можно лишиться хода. А следствие этого – неизбежный абордаж. Поэтому остается только уходить и вести по преследователям ретирадный огонь, который может нанести повреждения, способные сбить ход противнику. Ведь все возможные попадания будут приходиться ему в носовую часть, и при получении даже небольшой пробоины течь от набегающего потока воды будет очень сильная. Не исключено также повреждение рангоута и такелажа. Да и просто осознание того, что вокруг падают ядра, следующее из которых может свалиться тебе на голову, очень хорошо эти самые головы остужает. Как знать, может быть пираты решат не связываться с таким кусачим беглецом, которого никак не удается догнать. Но этого можно добиться только при наличии достаточно серьезной кормовой артиллерии, поскольку если заниматься периодическими поворотами в сторону для производства бортового залпа, это неизбежно снизит среднюю скорость и будет приводить к постепенному сокращению дистанции, что для того, кто убегает, очень невыгодно. Последний аргумент Ставроса об утяжелении кормы за счет перемещения туда части орудий Иван тоже опроверг, преподнеся ему наглядный чертеж и ориентировочные расчеты. Орудия бронзовые, вследствие этого имеют меньший вес, нежели чугунные такого же калибра, и установка на далеко выступающей кормовой палубе двух пушек никакого заметного утяжеления кормы не даст. А палуба прочная, выдержит. Остается лишь прорезать порты в кормовом фальшборте и сделать крепления для орудий. Осмотрев еще раз нарисованные схемы, Ставрос вынужден был признать, что смысл в этом есть. Поэтому сразу же после выхода из Золотого Рога начались работы по установке кормовой артиллерии. За дневной переход по Мраморному морю их успели закончить, и теперь Иван стоял возле двух кормовых пушек и прикидывал, что еще можно сделать для усиления боеспособности «Кирлангич».

Надеяться только лишь на превосходство в скорости и маневренности нельзя. Одно единственное удачное попадание ядром в мачту – и шебека тут же лишится этого превосходства. Хоть вероятность такого попадания и невелика, но когда по тебе палят десятки орудий, здесь уже работает закон больших чисел. Кроме этого, можно быть застигнутым врасплох на близкой дистанции безлунной ночью, или в тумане, и угодить под залп картечи, который превратит все паруса в лохмотья. Да мало ли, что может быть в этих ставшими очень неспокойными водах. Давно прошли времена, когда Османский флот был хозяином восточного Средиземноморья. Сейчас османы кое-как обеспечивают лишь безопасность портов и рейдов, и то не всегда удается. А в море, за пределами дальности стрельбы береговых крепостей, можно рассчитывать лишь на собственные силы. А поскольку этих сил в данный момент не так чтобы очень много, предстоит хорошо подумать, как использовать их наиболее эффективно. За этим занятием и застал его Бахир, тихонько подойдя и переминаясь с ноги на ногу, явно желая о чем-то спросить, но не решаясь. Иван решил ему помочь преодолеть робость.

– Что не спишь, Бахир? Завтра вставать с рассветом.

– Простите, Хасан-бей... Все не решался извиниться перед Вами и поблагодарить за то, что пытались выгородить меня перед кади, и хотели отпустить до прихода стражи.

– Да ладно, Бахир, не переживай. Я зла не держу. Лучше скажи, не жалеешь, что сюда попал?

– Конечно, не жалею! Я только хочу спросить – мы переставили пушки на корму из-за того, что на нас могут напасть?

– Да. В Средиземном море стало очень неспокойно. Пираты расплодились там неимоверно. А устраивать с ними бой на параллельных курсах нам очень невыгодно. Это грозит закончиться абордажем, победить в котором у нас нет шансов. А почему тебя это интересует?

– Прошу извинить меня за дерзость, Хасан-бей, но я мог бы быть вам полезным при отражении нападения.

– Ты?! Но как?!

– Мой отец и мой дед, да пребудет с ними милость Аллаха, служили канонирами у османов в керченской крепости. Я бы тоже со временем мог стать хорошим канониром, но... Долго рассказывать... Но меня учили обращаться с пушкой.

– А стрелял когда-нибудь?

– Стрелял, когда разрешали. И даже попадал. Правда, по неподвижным мишеням.

– Интересно... А что ты еще можешь?

– Неплохо владею саблями. Причем я обоерукий – могу работать двумя клинками одновременно. Хорошо стреляю из лука. Из ружья похуже – практики мало было.

– Ты – обоерукий боец?!

– Да.

– Ну, Бахир... А чего молчал?

– Так ведь никто не спрашивал...

В разговоре с молодым татарином Иван узнал много интересного. В душу он ему до этого глубоко не заглядывал, чтобы не возбуждать подозрений, поэтому знал только то, что лежит на поверхности и произошло сравнительно недавно. А тут выясняется, что у них в команде есть практически готовый канонир, да еще и обоерукий боец, что вообще редкость. В ходе разговора Иван все-таки осторожно заглянул в душу Бахиру и выяснил, что он не врет. Пообещав поговорить с капитаном, отправил татарина отдыхать. Поздно уже, а утром их ждут Дарданеллы.

Рано утром, едва рассвело, на «Кирлангич» выбрали якорь и поставили паруса. Ставрос хотел засветло успеть пройти пролив, поэтому решил не останавливаться в Чанаккале – крупном городе на анатолийском берегу в Дарданеллах для пополнения запасов. В Истанбуле всего взяли достаточно. Ветер был несильный, и «Кирлангич», поставив все паруса, неспешно скользила по водной глади пролива, оставив за кормой Гелиболу. Впереди пролив был свободен на большом расстоянии, если не считать вездесущую рыбацкую мелочь. Но, несмотря на большую по сравнению с Босфором ширину Дарданелл, плавание здесь не было легкой и беззаботной прогулкой. В проливе действовали течения переменных направлений, причем в некоторых местах довольно сильные. Ставрос старался держаться поближе к центру пролива, попутно объясняя Ивану местные особенности навигации и показывая приметные ориентиры. Но часто приходилось отвлекаться, так как ветер заходил то с правого, то с левого борта, и работы с парусами хватало. Очень помогало при этом наличие одного лишь косого парусного вооружения шебеки, которым можно было управлять с палубы и быстро производить смену галса при весьма малочисленной команде. На фрегате, галеоне, или линейном корабле с прямым парусным вооружением здесь так просто не походишь. Иван знал многое еще раньше из рассказов Матвея Колюжного, но теперь то, о чем ему говорил старый казак, обретало реальные черты. Ставрос видя, что его новоявленный помощник уже неплохо справляется с управлением кораблем, позволил ему самостоятельно вести «Кирлангич» на простых участках пролива. Разумеется, сам находился рядом и присматривал за происходящим. Но Иван все необходимые маневры выполнял правильно и вовремя, поэтому вмешательство капитана не потребовалось.

Вмешался он только перед приближением к мысу Нара на анатолийском берегу, после чего пролив круто поворачивал влево – на юг. Сложность была не только в крутом повороте и сильном течении в этом месте, но также и в длинной отмели, простиравшейся далеко от берега. Со слов Ставроса, здесь налетели на камни уже многие. Особенно те, кто рисковал проходить это место ночью и при не очень благоприятном направлении ветра. Но сейчас стоял ясный погожий день, береговые ориентиры были хорошо видны, а ветер хоть и не был строго попутным, но позволял идти, не прибегая к лавировке. «Кирлангич», подгоняемая ветром и течением, прошла отмель и повернула, устремившись на юг. Вскоре вдали уже был виден Чанаккале – крупный город практически в середине Дарданелл, расположенный на анатолийском берегу. В бинокль хорошо просматривались городские постройки и стены крепости Чименлик. На противоположном – румелийском берегу, как раз напротив Чанаккале, возвышалась крепость Килитбахир. Обе крепости были построены более двух веков назад по приказу султана Мехмеда II для защиты пролива от флота Венеции, господствовавшего тогда на Средиземном море. Сейчас ситуация сильно изменилась, но крепости не потеряли своего значения. И любой противник, попытавшийся прорваться через Дарданеллы в Мраморное море, попадет под сильный перекрестный огонь в узком месте пролива, да еще и в очень неудобном – в крутом повороте с сильным течением, которое будет сносить его обратно. Что и говорить, султан Мехмед был не дурак, расположив крепости именно здесь.

На подходе к Чанаккале встретились две турецких галеры, идущие в Мраморное море, и старающиеся держаться поближе к анатолийскому берегу, где течение было не такое сильное. Возле самого города тоже хватало кораблей на рейде, а также повсюду сновала рыбацкая мелочь. Причем настолько нагло, что некоторые лодки едва успевали убраться из-под форштевня «Кирлангич». Иван был очень удивлен.

– Ставрос-бей, им что – жить надоело?!

– Не удивляйся, Хасан. Такое тут постоянно творится. Эти рыбаки, будь они неладны, считают, что кроме них здесь никого нет. Но едва запахнет жареным – удирают быстро.... Если успевают...

– Значит, ночью тут лучше не ходить?

– Да, лучше отстояться на якоре в южной части Дарданелл, не доходя до Чанаккале. Там пролив расширяется, течение слабое, и якорная стоянка очень удобная. Да и пираты не сунутся. На входе в пролив со стороны Эгейского моря есть еще две крепости – Кумкале на анатолийском берегу, и Седдюльбахир на румелийском. Даже если кто и попытается их проскочить – шум будет сильный. Всегда можно успеть сняться с якоря и подойти ближе к городу.

– А до сих пор никто не пробовал?

– На моей памяти нет. А вот раньше бывало. Рассказывают, где-то с полвека назад девять испанских галер аж до самого Истанбула дошли. Но дошли хитростью – прикинулись османскими кораблями. Сам город обстреляли, кого-то потопили, а кого-то захватили. Обратно ушли тоже хитростью – обманули всех. Построили плоты, зажгли на них огни, как на галерах, и пустили эти плоты по течению в Дарданеллах. Османский флот за ними и погнался. А испанцы, тем временем, без огней вдоль другого берега пролива проскользнули. Вот такие дела! Но сейчас здесь опасаться нечего. А вот как выйдем в Эгейское море, надо по сторонам посматривать.

– А что, пираты близко подбираются?

– Да иногда в нескольких милях от выхода из Дарданелл ошиваются. Но это если только какие-то вообще "голодные". А так, обычно, их основной район "промысла" южнее. Возле Смирны, Крита и Родоса. Через это место проходит самый удобный и кратчайший путь из Леванта в Европу, и на Дарданеллы. Но могут и в других местах появиться.