Текст книги "Книга гор (сборник)"
Автор книги: Сергей Лукьяненко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]
Ванная и туалет оказались в конце коридора, одни на все комнаты. Как в коммуналке; хорошо хоть, что, кроме нас, в «Заведении» постояльцев явно не наблюдалось. Когда мы спустились вниз, еще позевывающие и мокрые после умывания, нас встретил мгновенно смолкший разноголосый гомон.
За столиками сидели человек по десять. В основном они пили, закусывая вино жареной рыбешкой. Я, конечно, в этом не разбираюсь, но, кажется, так обычно не делают. Были здесь и стражники, и торговцы, и все они пялились на нас без зазрения совести. Мы прошли к единственному свободному столику – его явно оставили для нас – и уселись, стараясь не смотреть по сторонам.
В полной тишине Магда принесла нам жареную рыбу с овощами, сливки в блюдечке – для Котенка и вино в бокалах – нам с Лэном.
– Спасибо, – растерянно поблагодарил я. Котенок молчал.
Магда суетилась, разнося посетителям вино. Мы торопливо ели, мечтая об одном: свалить отсюда. Котенок лакал сливки. И молчал.
Магда тревожно поглядывала на Котенка.
Лишь принявшись за рыбу, Котенок нарушил тишину.
– Пережарена немного… – отчетливо заявил он.
Среди посетителей пронесся громкий вздох. И снова воцарилось молчание, лишь булькало торопливо разливаемое вино. Лэн покосился на меня и шепотом спросил:
– Ну что, попробуем?
Я чуть-чуть попробовал вино и покачал головой. Оно было кислым и притом ужасно крепким. Так мы с Лэном и просидели, стесняясь попросить воды или сока и дожидаясь, пока Котенок расправится с рыбешками.
А ел он неторопливо. Потом запрыгнул Лэну на руки, и мы, не сговариваясь, пошли к выходу. Уже в дверях Котенок встрепенулся и спросил Магду:
– Леди, нельзя ли попробовать на обед рыбного супа?
Просиявшая Магда закивала. Мы вышли, и из-за захлопнувшейся двери до нас донесся гул возбужденных голосов.
– Комедия… – хихикнул Лэн.
Котенок обиженно воскликнул:
– Кому комедия, а кому и роль клоуна… Так куда двинемся?
Лэн, а следом и я пожали плечами.
– Значит, будем гулять, пока не найдем чего-нибудь интересного, – решил Котенок. И мы пошли по улице, глазея по сторонам. Впрочем, глазеть было особенно не на что. Дома, прохожие, которых мы ничем не интересовали, часто натыканные фонари.
– Ну как, Данька, по-прежнему считаешь, что торговцы в чем-то замешаны? – полюбопытствовал Котенок.
– Не знаю, – признался я. – Хиловаты они для серьезных пакостей.
– Задай себе главный вопрос, – наставительно сказал Котенок. – Самый главный. Если правильно поставить вопрос, то в нем будет и ответ…
– По-моему, ты нам морочишь голову, – разозлился я. – Сам что-то знаешь… а нам не говоришь.
Котенок промолчал, и мы так и шли молча, пока я не выдавил:
– Главный вопрос – кому это выгодно? Так?
– Ну, приблизительно, – без энтузиазма ответил Котенок.
– Торговцам выгодно! – убежденно сказал Лэн. – Они на нас наживаются! – И посмотрел на меня: – Ведь правда, Данька? Так?
– Не перебивай Старшего, – осадил его Котенок. – Совсем распустился. И кто же во всем виноват, Данька?
– Не знаю, – честно сказал я. – Конечно, торговцам выгодно…
– Если ты выбросишь за окно котлету, а на нее слетятся мухи, ты скажешь, что мухи во всем виноваты? – полюбопытствовал Котенок.
– Если они вначале усядутся на котлету и мне будет противно ее есть, значит, они и виноваты! – снова встрял Лэн.
– Ну… в общем… – растерялся Котенок. Потом сердито мяукнул и сказал: – Мальчишки. В слова играете. Ничего вам пока не понять…
– Сам начал, – без особой убежденности сказал Лэн. И дальше мы пошли молча.
Постепенно улица стала меняться. Дома теперь были повыше, фонари – куда чаще. Потом в домах стали попадаться подсвеченные изнутри стеклянные витрины со всякой всячиной.
– Лавки, – обрадовался Котенок, словно давно мечтал прикупить что-нибудь. – Деньги у нас с собой, Данька?
– Да.
– Пошли.
И спрыгнув с рук Лэна, он направился к одной из дверей. Я только плечами пожал.
В лавке оказалось светло – пожалуй, даже слишком. Здесь горело штук пять ламп, но дело было даже не в этом: отовсюду – со стен и полок – сияли, отражая свет, зеркала.
– Купишь то, возле которого я начну умываться, – заговорщицки сообщил Котенок.
А к нам уже подходил хозяин лавки – скуластый и черноволосый парень. Попадавшихся нам раньше торговцев он не очень-то напоминал, но держался по-хозяйски уверенно.
– Желаете сделать покупку, молодые люди? – вежливо, но без особых восторгов спросил он. – В нашем городе надо платить…
– Знаю, – сказал я, глядя на Котенка, лениво гуляющего вдоль стен и заглядывающего в зеркала. – Мы заплатим.
Физиономия у парня сразу изменилась.
– Прекрасный день! У меня много покупателей, но Крылатых среди них еще не было! Что вы хотите?
– Зеркало, – глупо ответил я.
– Разумеется, но какое? – Парень театрально взмахнул рукой. – Маленькое или большое, для дома или для путешествий, круглое или квадратное, новое или старинное, в раме или без, украшенное драгоценностями или…
Солнечный котенок тем временем уселся под маленьким круглым зеркальцем в простой деревянной раме и принялся умываться.
– Да нет, нам попроще, – с облегчением сказал я. – Вон то, например, вполне подойдет.
Торговец повернулся, уставился на Котенка.
– А зверек откуда?
Котенок от возмущения прекратил умываться и выгнул спинку.
– Это наш, – вмешался я. – Не бойтесь, он ничего не разобьет.
– Разобьет – заплатите, – непринужденно сообщил парень. – То, говорите…
Он снял зеркало со стены так бережно, словно это была хрупкая ваза. Торжественно провозгласил:
– Это зеркало работы древнего мастера, такое старинное, что продавать его я не хотел. Двадцать монет, конечно, не компенсируют…
– Пошли. – Я дернул Лэна за руку.
– Подождите! – возмутился торговец. – Давайте найдем компромисс!
…Через четверть часа, обеднев на три монеты, но неся в руках сверток с зеркалом, мы выбрались из лавки. Лэн весело сказал:
– Все равно ведь обманул, точно?
– Он думает, что обманул, – насмешливо отозвался Котенок. – На самом же деле – прогадал, да еще как.
– Это Настоящее зеркало, верно? – спросил я.
– Верно, – согласился Котенок. – Молодец, Данька.
– Подумаешь, – сказал я. – Даже могу догадаться, для чего оно нужно. Мы сделаем еще одного Котенка. Друга для тебя. Так?
Котенок, мирно сидевший на руках у Лэна, соскочил на тротуар и завопил:
– Что? Идиот! Мальчишка! Солнечных котят так просто не делают! И зачем это вам еще один? Меня мало, что ли?
– Извини, – растерялся я. – Но зачем, если…
– Если дурак торговец не подозревал, что это за зеркало, – продолжал кипятиться Котенок, – то найдутся люди поумнее. Нам нужно оружие. Хорошее оружие. Чтобы победить Летящих. А хорошее оружие за десяток монет не купишь. Глупый мальчишка…
Он облизнул лапку и принялся нервно умываться.
– Извини, – повторил я.
– Если такой умный, лучше посмотрись в зеркало, – вдруг предложил Котенок. – Хочешь?
Я растерянно уставился на сверток в своих руках. Посмотреть? И… увидеть свою сущность?
– Нет, – тихо ответил я. – Нет. Я не хочу.
– И правильно делаешь, – сказал Котенок, к которому уже вернулось самообладание. – Могу тебя уверить, не понравится.
Прохожие с любопытством поглядывали на странную сцену – двое Крылатых, стоящих перед котенком. Хорошо хоть никто из них не заметил, что мы разговариваем не друг с другом.
– Пошли, – заявил наконец Котенок. – И смотрите по сторонам. Нам нужна витрина с оружием.
Оружейную лавку мы искали долго. Похоже, у торговцев этот товар особым спросом не пользовался, а такие гости, как мы, появлялись в городе не часто. Наконец Лэн углядел дверь, над которой была приколочена вывеска с двумя скрещенными мечами. Витрины не было вообще.
– Проверим, – буркнул Котенок, и мы вошли. А войдя, сразу же поняли, что не ошиблись.
Помещение было длинным и узким, словно коридор. Стены закрывала частая железная решетка, прижимающая к каменной кладке развешанное оружие. Самое разное – у меня глаза разбежались. Мечи, кинжалы, арбалеты, шпаги, копья, топоры… И еще много всяких острых и тяжелых предметов, названий которых я не знал.
– Ого, – восхищенно сказал Лэн и протянул руку сквозь решетку – потрогать меч с длинным и тонким клинком. Пальцы его прошли сквозь лезвие, словно сквозь туман. Он отдернул руку, подозрительно глянул на ладонь и обиженно воскликнул:
– Да это все не настоящее! Здесь ничего нету!
– Это образцы, – тихо сказал кто-то у нас за спиной. – Пока вы не заплатили, вам не коснуться оружия.
Мы обернулись. Возле закрывшейся двери стоял невысокий мужчина. И откуда он там взялся – непонятно. Мужчина был самый обыкновенный. Среднего роста, не молодой и не старый, в одежде торговца, на руке – посверкивающий перстень. Меня это разочаровало. Хозяин оружейной лавки должен быть или древним стариком в черном плаще, скрюченным и морщинистым, или, наоборот, здоровенным детиной, голым по пояс. А этот…
– Крылатые – нечастые гости в нашем городе, – тем временем сказал оружейник. – Они, наверное, считают, что их Крылья – уже достаточное оружие. Не знаю, не знаю…
Мужчина шагнул к Лэну, по-хозяйски взял его за плечо, подтягивая к себе, и снял с его пояса ножны. Лэн, обычно не терпевший бесцеремонности, на этот раз словно язык проглотил.
– Ага, – радостно сказал оружейник. – Черная сталь, закалка в полете. У вас остались хорошие мастера, мальчик.
Вручив меч недоумевающему Лэну, он повернулся ко мне. Но мой меч вытаскивать не стал, лишь глянул на рукоять – и расплылся в улыбке.
– Крошка Туак всегда любил излишества, – глядя сквозь меня, сказал он. – Слишком богатая рукоять… слишком гибкая сталь. Странно, как этот меч прожил двести лет. Его, видно, редко доставали из ножен.
Оставив меня размышлять, что же я услышал – комплимент или насмешку в адрес своего оружия, – мужчина вновь посмотрел на Лэна. И спросил:
– И что же вас привело ко мне, мальчики? Купить лучшие мечи, чем те, что у вас, вы не сможете. Вам бы потребовалось больше денег, чем уместится в этом свертке… – Небрежный кивок на сверток с Настоящим зеркалом. – Продать? Я бы заплатил хорошую цену за меч Крошки Туака и за меч воздушной закалки. Но Крылатые не продают оружия. Или все изменилось и мир перевернулся… А?
– Говорить буду я, – неожиданно сказал Котенок, скромно примостившийся у моих ног.
Оружейник словно и не удивился. Присел перед Котенком на корточки и сказал:
– Так, мы приближаемся к истине… Поговорим здесь или пройдем в мою каморку?
Котенок держался на уровне.
– Пока здесь, – спокойно ответил он. – А там решим, куда идти.
– Решим. Что вам нужно?
– Настоящий меч.
– А мне нужны настоящие деньги. Я не добрый покровитель юных героев. Я торговец. Мне нужны деньги, чтобы заниматься своим делом.
– Настоящими бывают не только деньги и мечи.
– Так… – Торговец покосился на сверток в моих руках. – Я вижу, у вас найдется кое-что на обмен. Но нужно ли мне это кое-что?
– У тебя есть Меч, – просто сказал Котенок.
– У меня много мечей.
– Пошли в твою каморку.
– Пошли.
И торговец с Котенком неспешно двинулись по коридору. А мы с Лэном, совершенно ими позабытые, поплелись следом.
Утопая в мягком кожаном диване, мы смотрели на Котенка и оружейника. Котенок сидел посреди широкого деревянного стола и беседовал с сидящим в кресле оружейником. Зеркало, уже развернутое, лежало между ними.
– Я и сам разбираюсь в оружии, – продолжал спор оружейник.
– Да, но того, что может Настоящее зеркало, тебе не сделать.
– Допустим. Оно покажет, долго ли прослужит меч… не подделка ли он. Иногда я сомневаюсь в таких вопросах – зеркало поможет не ошибиться. Допустим. Но что ты за него хочешь?
– Настоящий меч.
– У меня много Настоящего оружия. Гляди…
Торговец повернулся в кресле, открыл стоящий у стены ящик. Легко, словно пучок удочек, вынул оттуда целую вязанку, иначе и не скажешь, мечей. Извлек из ножен – непривычно толстых, бугристых – тонкий клинок. На миг мне показалось… нет, только показалось…
– Волшебный меч королевства Тар. На рукояти есть кнопка, если ее нажать, то меч разрубает все.
– Кнопка? – ехидно спросил Котенок. – Фотоны, протоны и магнитные поля? Ты забыл, где находишься, торговец.
– Ладно, – ничуть не смутился оружейник. – Вот другой меч. Тоже очень могучий. Он разрубает камень…
– Мы не на каменоломню собрались.
– Хорошо. Вот меч, который сам выпрыгивает из ножен в случае опасности. Не надо лишь доставать его против воли. Он был потерян великим воином…
Котенок фыркнул. Спросил:
– А ты помнишь, сколько неприятностей этот меч доставил «великому воину»?
– Он сам виноват. Мальчишка…
– А я для кого ищу оружие? Для мудрого старца?
На этот раз торговец задумался. Он смотрел то на нас с Лэном, то на охапку мечей. Потом неуверенно извлек еще один клинок:
– Вот… – Меч торговец держал очень осторожно, словно боялся, что тот выскользнет из ножен. – Страшное оружие. Он пьет жизнь врагов и отдает хозяину их силы.
Котенок выгнул спину дугой. Зашипел:
– Ты что, предлагаешь нам меч темных? Мне, Солнечному котенку, этот меч? Ты знаешь хоть, каким будет его конец?
Мы затаив дыхание следили за спектаклем. Ничего толком понять было нельзя, но ощущение, что перед нами скользят, задерживаясь на секунду, великие тайны, оставалось.
– Еще один меч, – торопливо пряча темный клинок, сказал торговец. – Светлый меч незаменим для битвы с силами зла.
– Плюс два в бою, – сам себе буркнул Котенок. И устало сказал: – Нам не нужны светлые и темные мечи. Нам не нужны световые сабли и атомарники. Имитационные клинки, если они у тебя припрятаны, тоже. Нам нужен Настоящий меч. Понимаешь?
Торговец снова взглянул на нас. И спросил:
– Кому он предназначен?
– Даньке. Это тот, загорелый и темноволосый.
От небрежного тона Котенка у меня появилось желание дернуть его за хвост. Он даже и не посмотрел на меня. Зато торговец уставился так, словно хотел просверлить насквозь. И спросил:
– Данька, ты разве из этого мира?
– Нет, – сам не зная почему, признался я.
Торговец встал с кресла, угрожающе нависая над Котенком.
– Ты что это вытворяешь, котик? Зачем ты привел сюда мальчика?
– Случайно вышло, – быстро ответил Котенок.
– Да? – недоверчиво хмыкнул торговец.
– Правда, я сам виноват, – вступился я за Котенка. Хоть он и вел себя все хуже и хуже, но мы были друзьями.
– Жалко, – вновь обрел спокойствие торговец. И спросил Котенка: – Ты понимаешь, что я не могу просто продать Настоящий меч? Мальчик должен будет взять его сам.
– Понимаю, – очень тихо сказал Котенок.
– И пошлешь его за Мечом?
– Он сам решит, – старательно не глядя в мою сторону, сказал Котенок. – Расскажи ему про Настоящий меч, оружейник.
Торговец с отчаянием схватился за голову. Воскликнул:
– Свет и тьма! Мальчик даже этого не знает! Котенок, может, обойдемся обычным волшебным мечом? Хорошим мечом против темных сил?
– А ты уверен, что нужен меч против тьмы? – спросил Котенок.
– Все, хватит, – махнул рукой торговец. – Я беру вашу плату: Зеркало и все деньги, что у вас есть. И открываю мальчику путь к Настоящему мечу. Сейчас…
– Вначале расскажи про Настоящий меч! – сказал я. И сам поразился своему тону – какому-то твердому и сухому.
– Так… – Торговец повернулся ко мне: – Ты, выходит, имеешь право голоса?
– Говори, – сказал я, чувствуя, как против воли в глазах возникает ощущение Настоящего взгляда. Торговец вскрикнул, закрывая лицо рукой. Потом опустил руку – и мне показалось, что из маленького перстня разлилась по всему его телу матовая пленка.
– Стар становлюсь, стар, – тихо сказал оружейник. – Мальчишка-то с Настоящим взглядом… А я только на Котенка и смотрел… Что ты успел заметить, Данька?
– Ничего, – признался я.
– Хоть реакция осталась, – повеселел торговец. – Хочешь узнать про Настоящий меч, мальчик? Хорошо. Почему бы и нет. Тебе рисковать жизнью. Слушай.
Котенок заерзал на столе. Словно уже и не хотел, чтобы торговец рассказывал мне о Настоящем мече.
– Есть много миров и много оружия в них. Я торгую любым. Оружием против Света и оружием против Мрака. Я лишь оружейник. Но твой друг прав – даже меч Света не всегда справится с Тьмой. Есть лишь одно оружие, не знающее сомнений. Настоящий меч.
Лэн тихонько подвинулся ко мне. Словно ему стало не по себе.
– Этот Меч не принадлежит одному человеку. Ты можешь владеть лишь частью его сущности, бесплотным призраком. Но каждый раз, когда тебе будет грозить опасность, он появится в ножнах. И ты сможешь достать его и обратить против врага – любого врага. Он не подведет. Но ты вправе достать Меч лишь один раз. Лишь один.
– Почему? – спросил я.
– Потому что у каждого человека есть только один Настоящий враг. И от тебя зависит, узнаешь ты этого врага или нет, разменяешь силу Меча на пустяки или сбережешь для главного боя.
– А если я не пойму, что этот бой – и есть главный?
– Сам по себе Меч из ножен не выпрыгнет. Ты можешь проиграть и с Настоящим мечом – если не догадаешься воспользоваться им.
– А почему ты сказал, что Меч не может принадлежать только Даньке? – неожиданно спросил Лэн. – Это что значит?
– Только то, что частью Настоящего меча одновременно владеют тысячи людей, – почти весело сказал торговец. – Если Даньке повезет – то и он войдет в их число.
– Как я должен его взять? – спросил я.
– Пройти сквозь свои страхи. – Улыбка сползла с лица торговца. Теперь он казался почти грустным. – Меч создаст Лабиринт, по которому ты должен будешь пройти. Все, чего ты боялся и боишься, – все предстанет перед тобой. И рядом всегда будет Настоящий меч. Если ты найдешь свой Настоящий страх, если убьешь его, Меч поверит в тебя и отдаст часть своей сущности.
– А если я ошибусь и попытаюсь убить не Настоящий страх… то Меч убьет меня?
– Нет, что ты. Тебя убьет Настоящий страх. А это очень неприятно – умирать от Настоящего страха.
– Как мне его убить?
– Мечом. Настоящим. Мелкие страхи ты всегда сможешь победить, развеять. Настоящий страх покорится лишь Настоящему мечу. В Лабиринте, как и в жизни, ты можешь применить Настоящий меч лишь однажды.
– Ладно, я вначале буду пробовать обычный. – Я похлопал по ножнам. – Старый меч Крошки Туака.
– Решился? Что ж. – Оружейник пожал плечами. – Но меч Туака ты оставишь здесь… пока. Настоящий меч не потерпит соперничества. Лабиринт проходят без оружия. И глаза твои, боюсь, там будут видеть как обычные.
Котенок спрыгнул со стола, подошел ко мне. Потерся о ногу и сказал:
– Пошли отсюда, Данька. Мы справимся без Настоящего меча. На свете много волшебного оружия.
– А Настоящий меч – один, – пожал плечами торговец.
– Где Лабиринт? – спросил я. И в этот миг, словно дожидаясь моего решения, диван утратил материальность. Я провалился сквозь него куда-то вниз, в темноту, в бездну… А сверху слабым отзвуком донесся голос оружейника:
– Ты уже в нем, мальчик.
6. ЛабиринтЛабиринт должен быть извилистым, со многими поворотами и ложными ходами. Это любой ребенок знает.
Лабиринт Настоящего меча оказался неправильным. Он начинался в маленькой квадратной комнате, из которой шел лишь один выход – длинный и прямой, без всяких ответвлений. Под потолком в кованые железные кольца были воткнуты два горящих факела, и это немножко походило на нормальный сказочный Лабиринт. А еще в потолке был люк, через который я, наверное, и провалился. Его закрывал огромный навесной замок, и если мне не померещилось, то дужка защелкнулась у меня на глазах.
Посреди комнаты лежала груда камней, плоских, не очень больших. Рядом – меч в кожаных ножнах.
Я подошел и потрогал его рукоять – очень простую, деревянную. Это и есть Настоящий меч? Самый сильный в мире?
Рукоять слегка дрогнула под пальцами. Словно меч просился на волю. Только зачем он мне сейчас? Чтобы сложить камни поудобнее, перерубить мечом замок и выбраться наружу?
Я даже засмеялся, сообразив, что это и есть первое испытание. Тоже мне страх. Если бы я боялся не вернуться, я ушел бы давным-давно. Еще из башни Летящих, где мне открылась Потаенная дверь.
Закрепив ножны на поясе и тихонько что-то насвистывая, я пошел по коридору. Здесь было темнее, потому что факелы горели куда реже, но видно было, что никаких ответвлений от коридора нет.
Коридор привел в комнату со стеклянной стеной. За стеной, освещенная настольной лампой, была моя комната. За столом сидела мама.
– Это вранье, – сказал я сам себе. – Это испытание. Это неправда.
Мама меня не слышала. И не видела, для нее стекло было обычной стеной, оклеенной обоями. Она не плакала, и лицо у нее было спокойное. Она перелистывала лежащий на столе альбом с фотокарточками. Наверное, посмотрела в очередной раз, а теперь сидит и не знает, что ей делать…
И я вдруг понял: то, что показывает мне Меч, – правда. Мама именно так и сидит… или сидела после того, как я исчез.
Я могу разбить стекло. И вернуться.
– Почему ты не могла так раньше… – бессвязно прошептал я. – Мам, почему ты замечала меня, лишь когда я болел… или теперь, когда пропал…
Мама продолжала сидеть. И я вдруг понял, что правда кончилась. Сейчас передо мной просто застывшая картинка, фотография. Моя мама давно бы уже встала и пошла звонить подруге или готовить что-нибудь на кухне. Ее жизнь не остановится, если я исчезну.
Но от этого почему-то страх лишь вырос. И я потянулся к Мечу – разбить стеклянную стену, вбежать в комнату, к маме…
Стать не Крылатым, а просто мальчиком Данькой из седьмого класса. Мне даже стало смешно. И я не коснулся Меча.
– Знаешь, – прошептал я, глядя сквозь стекло, – это раньше я боялся, что ты меня разлюбишь или умрешь. А теперь понял: в жизни все по-другому. Я бы все равно стал взрослым, только позже. И понял, что жить надо самому. Я, наверное, плохой. Только так получилось, что я быстро вырос. Мам, подожди, я еще вернусь.
Стекло стало мутнеть – передо мной оказалась просто каменная стена. И узкий темный проход, в конце которого слабо горел свет. Я сделал несколько шагов во тьму.
Было очень тихо. Коридор впереди казался нескончаемо длинным и темным. Не выдержав, я взял Меч в руки и вошел во тьму. Клинок был холодным даже сквозь кожаные ножны.
– Темнота – это ерунда, – громко сказал я. – Это не страшно. И то, что я уже не маленький, – тоже. Ерунда…
– Тебе теперь все ерунда, сынок, – послышалось впереди. И я замер.
– Папа? – Слова почему-то давались с трудом.
– Да, – прозвучало из темноты. – Удивительно, что ты меня не забыл. Мать ты предал очень даже просто.
– Это ты ее предал, – прошептал я, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.
– Я не предавал, Даня. Это была наша жизнь. Взрослая. И тебе ее не понять.
– Ты не можешь здесь быть, – сказал я и протянул руку. Пальцы наткнулись на что-то мягкое и теплое. Папа всегда любил костюмы из тонкой шерсти, он только их и носил. Но я отдернул пальцы, словно коснулся змеи.
– Почему не могу? Мне все объяснили. Я даже знаю, что ты здесь делаешь. Тебе хочется поиграть в войну, сынок?
– Нет, – прошептал я.
– Хочется. Ты всегда таким был. Тебе нравилось все ломать и рушить с самого детства. Убегал из дома… лгал мне. Сколько я тебя ни наказывал, это не помогало.
Я отступил на шаг. А папа продолжал:
– Хочешь знать, почему мы с мамой разошлись?
– Нет! – крикнул я. Но отец не слушал:
– Из-за тебя, Данька. Мать не захотела воспитать из тебя нормального интеллигентного человека. Она потакала всем твоим капризам. Она делала из тебя подлеца. Вот и добилась своего.
– Уходи! – крикнул я, прижимаясь спиной к стене. – Уходи! Это все неправда!
– Правда. Ты же сам об этом думал, когда я ушел от вас. А теперь готов прогнать еще раз.
Я молчал.
– Проблемы со слухом? – почти ласково спросил папа. – Ничего, беседа у нас будет долгой. Может быть, еще не поздно сделать из тебя человека. Я попробую. Все-таки ты мой сын. Я должен попытаться… Подойди ко мне.
– Ты знаешь, что у меня в руках?
– Догадываюсь, Даня. Но ты ничего не сделаешь. Я же твой отец.
– Ты не он. Ты – самое плохое, что я о нем думаю.
– Не смеши меня, сынок. Ты помнишь, что я тебе всегда говорил: проступок подлежит наказанию? Ты слишком многое натворил, и если я сейчас тебя не остановлю…
– Выйди на свет, папа, – сказал я и вдруг почувствовал, как исчезает страх. Отец замолчал.
– Ты боишься, папа? – спросил я. – Боишься? Чего? Света или того, что я уже не помню твоего лица?
– Не пререкайся! – крикнула темнота. Но теперь страх был в ее голосе.
– Ты помнишь, как наказывал меня, папа? Всегда по вечерам, чтобы у меня была ночь на размышления. А может, ты просто чувствовал себя сильнее и справедливее – в темноте? Что ты молчишь, папа?
Я уже шел по коридору, и за спиной был свет. Вслед мне звучало что-то неразборчивое про маму, и про то, что я во всем виноват, и про то, что я маленький фашист и убийца, который хочет побыстрее стать взрослым негодяем. Но я уже вышел из коридора. В комнату, где было светло и откуда вел еще один коридор – широкий, нестрашный. Спиной ко мне, вглядываясь в коридор, стоял Лэн. В руках у него был Настоящий меч в ножнах. Я даже посмотрел на свои руки – но и в них был тот же Меч.
– Ты настоящий или просто испытание? – спросил я. Лэн мгновенно развернулся, и мне стало не по себе.
Лэн, кажется, был настоящим. Испуганный взгляд, волосы взлохмачены. И смотрел он на меня так же, как я на него: «Ты настоящий или нет?»
– Ты… ты Данька? – осторожно спросил Лэн.
– А ты Лэн?
Мы глупо смотрели друг на друга, потом Лэн неуверенно улыбнулся. Сказал:
– Я-то настоящий.
– А откуда ты здесь взялся? – подозрительно спросил я.
– Оттуда же, – скосил вверх глаза Лэн. – Если Настоящий меч может служить сразу многим… – Он не закончил.
– Здорово, – признался я. – Мне и в голову не пришло.
– А ты уже чего-нибудь испугался? – спросил Лэн.
– Да так, мелочи… А ты?
– А я только появился. Стою, думаю, куда идти, – и вдруг ты.
– Я в той стороне все проверил, – похвастался я. – Это простой Лабиринт, без разветвлений. Пошли в эту дверь. – Давай.
Проходя мимо Лэна, я словно случайно тронул его за плечо. Вроде бы все было без подвоха. И мы пошли по коридору, я впереди, Лэн следом.
– Может, я впереди пойду? – тихо спросил Лэн через минуту. Коридор становился все темнее и темнее.
– Зачем? – насторожился я.
– Ну… вдруг ты мне не доверяешь. Думаешь, что я не настоящий…
Я даже засмеялся от такого признания и спросил:
– А ты веришь, что я – Данька?
– Да, – заверил Лэн. – Зачем бы Мечу подсовывать мне такое испытание? Я тебя не боюсь. Мы ведь друзья.
– Ну и я тебя не боюсь, – сказал я.
Тьма стала совсем густой, никакого просвета. И даже впереди не угадывалось выхода.
А действительно ли я не боюсь Лэна? Все-таки в нем есть Тьма… И если сейчас… Я замотал головой, отгоняя предательский страх. И попытался думать логически. Если Лэн настоящий – а так оно, наверное, и есть, то бояться его нечего. Если же нет, если Меч все-таки придумал для меня еще одну подлую проверку… Мне же вовсе не так страшно, как раньше. Значит, этот страх не самый главный. И его можно побороть самому.
– Данька… – Рука Лэна легла мне на плечо. – Давай я пойду впереди.
От его прикосновения я вздрогнул. И отказываться от предложения мне уже не хотелось. Но я все-таки спросил:
– А почему ты хочешь пойти первым?
– Я к темноте привык, – просто сказал Лэн и обогнал меня. Минуту мы шли молча, лишь временами я касался его плеча, проверяя, не разминулись ли мы.
А потом Лэн вскрикнул, впереди послышался шум. Я рванулся вперед… и голова словно взорвалась от боли.
Первое, что я почувствовал, очнувшись, – это рукоять Меча, давящая в щеку. Я лежал на полу, Меч подо мной… А вдали затихали шаги и смутно знакомые голоса. Я оперся о пол, пытаясь подняться, и пальцы скользнули по процарапанным в камнях бороздкам.
Летящие.
Летящие, которых не могло быть в Лабиринте. Их и не было, конечно, это только мой страх… или страх Лэна.
Я встал, затаив дыхание, вслушиваясь. Шаги затихали, Летящие уходили назад по Лабиринту. И я, конечно же, мог их догнать… освободить Лэна.
Только вот в чем беда – я не боюсь Летящих. И то, что они похитили Лэна, меня не пугает. Если Лэн настоящий – то он сам должен справиться.
– Извини, – сказал я в темноту. – Каждый сам дерется со своим страхом. Извини.
И пошел по коридору дальше… Минуту, две, три… Было совсем тихо, и лишь по дуновению воздуха на лице я понял, что вышел из коридора в очередную комнату. Большую, но абсолютно темную.
И самое странное было то, что я совершенно не боялся за Лэна.
– Здесь есть кто-нибудь? – крикнул я. – Эй, новый страх!
Тишина. Тишина и темнота со всех сторон.
– Эй! – крикнул я еще раз, но тише. Мне стало не по себе. Шуточки Настоящего меча кончились. И теперь готовилось что-то серьезное.
– Ты зря кричишь, – сказали из темноты. Знакомый голос с чужой интонацией. – Скоро все будет хорошо.
– Лэн? – спросил я. Это был его голос. Его, но с интонацией…
– Да, Летящий-Лэн. Я пришел за тобой, Данька.
– Это не ты, – с облегчением сказал я. – Никакие Летящие не превратили бы тебя за несколько минут. Ты снова страх. А я тебя не боюсь.
Тот, кто называл себя Летящим-Лэном, засмеялся.
– Конечно, Данька. Глупый Меч считал, что ты можешь испугаться своего друга. Это не так. Ты же смотрел на него Настоящим взглядом и знаешь, что он не предаст.
– Знаю, – сказал я.
– И с родителями… Ты давно уже не боишься за мать и перестал бояться отца. Ты вырос.
– Да, – сказал я.
– Ты даже врагов не боишься, верно? Ты просто не веришь, что можешь умереть.
– Не верю, – прошептал я.
Голос в темноте стал почти вкрадчивым:
– Но я знаю, чего ты боишься, Данька. Странный такой страх, неожиданный. Ты боишься, что тебя предаст друг. Что с ним случится что-то такое, что…
– Замолчи! – крикнул я – Замолчи! Лэн меня не предаст!
– В жизни – возможно. А вот здесь, в Лабиринте Меча, предал. Но и ты не стал его спасать, так что все честно.
– Я знал, что это все не по-настоящему!
– Разве? Подозревал – но не знал. Значит, ты его предал, и теперь пришло время расплаты… Данька, а почему ты так боишься предательства друга?
Я молчал.
– Тебя всегда предавали? Или ты предавал сам? А, Данька?
– У меня не было друзей, – с трудом выговорил я. – У меня никогда не было настоящих друзей.
Летящий-Лэн засмеялся:
– У кого они есть, Данька… Впрочем, ты сказал правду. Смелый поступок.
– Со своим страхом нужно быть смелым.
– Хорошие слова. Что ж, попробуй.
Лязгнул металл, и что-то просвистело в воздухе рядом с моим лицом. Я отшатнулся, но слишком поздно. Щека стала мокрой и липкой, а по полу забарабанили капли.
– Чуть точнее, – прозвучало из темноты, – и тебе конец.
Прижимая ладонь к лицу и стискивая в другой руке Меч, я отступил. Щека болела толчками – то сильнее, то слабее.
– Тебе конец, – повторили из темноты. – Ты не видишь меня, а я тебя вижу. Даже Настоящий меч тебе не поможет.
Снова свист рассекаемого воздуха, но на этот раз я успел пригнуться. Враг был где-то рядом. Придуманный мною враг, который убивал не хуже настоящего…
