Текст книги "Книга гор (сборник)"
Автор книги: Сергей Лукьяненко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]
На площадку выходило два или три коридора, но мы встали так удачно, что закрывали «попрыгунчикам» все пути к отступлению. Они это поняли и не пытались бежать – даже отступили к краю площадки. Свет прожектора коснулся их лиц, под капюшоном блеснули глаза. У них было по два глаза, как и у нас.
– Привет, – миролюбиво сказал Меломан. – Вы – те, кто нас похитил. Верно? А мы соскучились на Островах, пришли к вам в гости…
– Верните нас домой, – вдруг выкрикнул Малёк. – Слышите?
Я искоса взглянул на Игорька. Его трясло, на лбу выступили капельки пота. Даже в оранжевом свете кожа казалась бледной.
– Думаете, я вас боюсь? – снова заговорил Малёк. – Думаете, если шпионил для вас, значит, испугался? Вы сами трусы!
Он медленно пошел к неподвижным инопланетянам. Одна из фигур качнула прикрытой капюшоном головой, издала тонкий, шипящий звук. Малёк вздрогнул, но продолжал идти. Он был ростом почти с пришельцев, вот только тоньше раза в три.
– Осторожно! – окликнул я его.
– Они трусы, они нас боятся, – тонким, срывающимся голосом ответил Игорек. – Сними свою накидку! Не прячься!
Он протянул руку к ближней фигуре. В другой руке Игорек сжимал меч, у инопланетянина не было никаких признаков оружия.
Зато у него были руки, гнущиеся так, как никогда не смогут согнуться человеческие.
Тонкая кисть скользнула по лицу Игорька, спряталась в плаще. Но я успел заметить изогнутые когти на гибких пальцах.
Малёк упал. А я бросился к пришельцу.
Он попытался отскочить, точнее, даже отскочил, взвившись в невозможном для человека прыжке… И опустился на меч Меломана. Мы действовали не сговариваясь, с навыком, вколоченным в нас Островами… А страховка напарника всегда была неизменным правилом боя. Меломан поскользнулся, пытаясь вытащить меч из грузно осевшего тела. Вскочил, вынимая кинжал, бросился ко мне.
Держа острие меча у темного провала капюшона, я оттеснял второго инопланетянина в угол. Тот отступал мелкими семенящими шажками.
– Руби его, – ненавидящим голосом сказал Меломан. – Руби его, Димка.
– Что с Мальком? – спросил я сквозь зубы.
– Кровь хлещет. Он по сонной артерии бил…
Я вскинул меч. Противник мой отличался нечеловеческой ловкостью, но, когда у тебя в руке метровый клинок, это уравнивает шансы, если не сказать больше.
Капюшон качнулся, и тонкий шипящий голос произнес:
– Прошу передумать… Ваше решение неверно…
Меч сделался тяжелым, словно отлитым из свинца.
Запинаясь, глотая слова, я спросил:
– Вы… ты… умеешь? Говорить?
– Я старший знаток речи. Ваш товарищ убит не мной.
Плащ раздвинулся, тонкая… нет, не рука, лапа, обтянутая сухой морщинистой кожей, с когтями на длинных гибких пальцах, указала на неподвижное тело убитого Меломаном пришельца.
– Он механик. Не способен менять поведение. Погиб. Низший уровень приспособления.
– А ты способен? – задыхаясь от ненависти, спросил я. Отступил на пару шагов, наклонился над Мальком…
Глубокая рваная рана шла по лицу. Еще две раны, узкие, словно от ударов кинжалом, были на шее – слева и справа. Я подумал, что нанести такую тройную рану можно, только имея два противостоящих пальца на руке. А крови оказалось совсем мало. Сквозь решетчатый пол она стекала вниз.
– Сними капюшон, мразь! – закричал я. Мне вдруг стали очень важными эти последние слова Игорька. – Сними!
– Не возмущайтесь, – без всяких эмоций сказал инопланетянин. – Я снимаю.
Плотная материя зашуршала, когда он развел руки, сбрасывая накидку. Меломан охнул и, присев на корточки, с такой энергией рванул свой меч, что сразу вытащил его из убитого.
На человека инопланетянин походил лишь отдаленно. Ноги у него оказались просто тощими, перевитыми буграми сухожилий. Коленки сгибались назад! Тело покрывало что-то похожее на сбитую клочьями шерсть. Маленькую, выступающую прямо из плеч голову покрывали такие же космы… И вдруг я понял: это не шерсть.
Это перья.
Круглые, покрытые дрожащей студенистой пленкой глаза следили за моими движениями. Вертикальная щель посреди лица инопланетянина разошлась на несколько сантиметров, выступающие из-под перьев роговые пластинки задергались вверх-вниз. Это не было угрозой – жалкий рудиментарный клюв не мог служить оружием. «Знаток речи» готовился говорить.
– Я выполнил ваше желание. Можно надеть обратно? Холодно.
Я кивнул. На разговор не было сил. Кошмарный облик человеко-птицы лишал меня остатков сил. Хорошо, что он не понимал этого. Инопланетянин. Человек-птица… Птица?
– Ты можешь летать? – спросил я.
– Нет. Утраченное умение.
– Игорь, – сказал я, не отрывая глаз от пришельца. – Позови ребят, они должны быть внизу.
Меломан понял, прошел к открывающемуся на замерзшее море отверстию туннеля. Встал рядом с прожектором, нагнулся вниз. Махнул рукой, крикнул:
– Ребята, сюда!
– Далеко до них, Меломан?
– Прямо под нами, метрах в двадцати. Сейчас залезут.
Я продолжал следить за пришельцем, снова завернувшимся в свою накидку. Он, видимо, чувствовал мой взгляд.
Шевельнулся, сказал:
– Я буду полезен. Хорошо для вас и для меня. Буду проводником по кораблю, помогу найти остальных. Вы сохраните жизнь. Вам нужен специалист.
– Проводником на корабле?
– Да. Вы захватили полигон и уничтожили энергоцентр. Но техники способны подключиться к резервным источникам энергии. Ненадолго, но вас уничтожат.
Указав рукой на проем туннеля, где в снежной каше темнели пятнышки островов, я спросил:
– Это полигон?
– Да.
– А корабль?
Пришелец обвел рукой вокруг себя.
– Это корабль. На корабле шестнадцать разумных. Было шестнадцать, теперь четырнадцать и я. Без меня вы их не найдете. Предлагаю договор.
Послышался шорох, и в туннель, щурясь от бьющего в глаза света, вскарабкался Крис. Увидел рядом со мной пришельца – и застыл, сжав ладонь на рукояти меча.
– Познакомься, Крис, – тихо сказал я. – Это один из тех шестнадцати ублюдков, что держали нас на Островах. Теперь он изменил поведение и готов служить нашим проводником. Экскурсоводом. Готов быть предателем.
Капюшон развернулся в мою сторону. Нечеловеческий голос равнодушно произнес:
– Предательство – понятие человеческого разума. Мы меняем поведение. Одно из странных свойств человеческого разума – неприятие смены поведения.
Но Крис уже не слушал его. Он шел к Мальку, медленно, словно решил дать ему время кончить притворяться.
– Очень жаль, Крис, но мы действительно не можем убить… этого, – сказал я.
Капюшон качнулся.
– Очень разумно. Вы – начальник людей?
Стоящий на коленях возле Игорька Крис повернулся к пришельцу. Помолчал секунду и сказал:
– Да, он наш командир.
* * *
Когда на площадку взобрались все наши ребята, места там стало совсем мало. Вокруг пришельцев – и живого, и мертвого – образовалось свободное пространство. Меломан начал рассказывать, что произошло, а я отошел к краю площадки. Пришелец проводил меня настороженным взглядом – кажется, он боялся оставаться среди возбужденных, ненавидящих мальчишек без меня. Рассчитывал, что я, командир людей, сумею его защитить… Я – командир людей?
Крис не шутил, я понял это по его взгляду. Он передал мне свое правление легко и просто, как что-то ненужное, что-то невыносимо тяжелое, но посильное для другого. Я – командир?
На мгновение мне стало так одиноко, как не было никогда за всю жизнь на Островах. Правитель всегда более одинок, чем его подданные. Может быть, потому, что он не чувствует никого выше себя. Оказывается, это очень важно: чувствовать людей не только рядом с собой, не только ниже себя, но и над собой. Оказывается, это очень приятно – знать, что кто-то несет груз твоих сомнений.
Я – командир Островов.
Я не успел до конца пережить эту мысль, не успел перейти от страха к наслаждению. Сквозь оранжевый сумрак, застывший над Островами, я скорее почувствовал, чем увидел приближающиеся фигурки. Их было много – десятка два, и я понял, что помощь пришла не меньше, чем с двух островов. Значит, и Рита, и Инга с Олей сумели уговорить наших бывших врагов.
…А потом я спустился вниз, на снег, снова полз вверх, помогая Инге, и все повторял и повторял: «Мы победим, обязательно… Мы победим…»
Руки пришельцу связали Крис с Тимуром. Связали жестоко, выгнув их так, что инопланетянин пискнул и прошипел: «В этом нет нужности…» Я не вмешивался. Я стоял в стороне и наблюдал. А после спросил:
– У твоих друзей есть оружие?
С руками, загнутыми за спину, пришелец утратил всякое сходство с человеком. Но голос его не менялся, оставаясь таким же механическим и спокойным:
– Оружие есть у всех. Но реактор разрушен, и зарядка излучателей невозможна. – Выдержав паузу, пришелец добавил: – Готовый к бою излучатель имеется у дежурного пилота. Но в нем лишь десять зарядов. Вы можете пропустить вперед наименее жизнеспособных разумных, на уничтожение которых будет истрачена…
Тимур ударил инопланетянина по голове. По кошмарному подобию лица… Взмахнув руками-крыльями, пришелец удержался на ногах. И заявил:
– В этом нет нужности.
– Оставь его, Тим, – коротко приказал я. Взглянул на растерянные лица мальчишек с соседних островов и спросил: – Ты знаешь, как был уничтожен реактор?
– Да. Взрыв в камере утилизации отходов. Разрушение первого и второго контура теплоносителей. Аварийная остановка реактора. Прекращение синтеза в основном блоке, распада во вспомогательном. Дисбаланс хроногенератора. После включения защиты группа энергетиков изолирована в секторе запредельной радиации.
Он опять помолчал. И сказал:
– Диверсия продумана с точностью, невозможной для нас. Мое решение о переходе на сторону вас вполне обдуманно. Запуск реактора и зарядка оружия в ближайшие циклы времени невозможны. Ваши разрубатели имеют автономное питание. Следовательно, победители – вы.
Я взглянул на меч. Разрубатель? Вот как вы их называете. Такая же фальшивка, как и все остальное, реагирующая на мысли хозяина и превращающаяся то в оружие, то в деревяшку… Что ж, сегодня вы поработаете вволю.
– Веди, – приказал я пришельцу. – И помни, если обманешь – умрешь первым. Экскурсовод…
4. Победители без права победыОн не пытался нас обмануть. В его логике не было понятий обмана и предательства, их вполне заменяло прекрасное выражение: смена поведения.
Экскурсовод сменил поведение. Он перешел на сторону тех, кто сильнее. На сторону людей.
Вначале мы выбрались из паутины кружевных, решетчатых туннелей, оплетающих купол Полигона. Темные стальные коридоры перешли в облицованные пластиком туннели с неярким оранжевым светом аварийных ламп.
В круглом зале с поблескивающим зеркальным потолком мы наткнулись на троих инопланетян. Они были без плащей, с металлическими предметами на поясах («Оружие. Не заряжено», – пояснил Экскурсовод). Кружась вокруг бесформенных, похожих на набитые гнилью мешки аппаратов, они касались их тонкими птичьими лапами, которые казались толстыми и сильными из-за кожистых складок, бывших когда-то перьями.
Вначале ребята просто смотрели на них – танец зачаровывал, внушал невольное уважение к чужому разуму. Но когда на лапах одного из «танцоров» сверкнули когти, Меломан не выдержал:
– Убийцы…
И все бросились вперед. Я едва успел схватить за плечи Ингу, заслонить ее от рвущейся в драку толпы. Прошептал:
– Стой. Тебе это не нужно…
Инга упрямо смотрела мне в глаза:
– Почему? Я не хуже других!
– Лучше. Не смей убивать, Инга!
– Почему? – упрямо переспросила она.
– Потому что… я… ты девчонка. Ты не должна убивать.
Она стояла рядом, словно ждала других слов, так и не прозвучавших. Потом высвободилась. Насмешливо сказала:
– Ладно. Я буду держаться сзади… пока вас всех не перебьют.
И вдруг, отступая на шаг, выкрикнула:
– А если тебе… что-то сделают, я тебе не прощу! Слышишь!
Я замер, не зная, что ответить и нужно ли отвечать. Но тут заговорил Экскурсовод, неподвижной тенью замерший в нескольких шагах от нас:
– Эту реакцию мы так и не смогли понять. Странное свойство человеческого разума – перенос основной поведенческой реакции самосохранения на заведомо безразличных индивидуумов. Если объяснять реакцию с позиции воспроизводства…
– Замолчи! – крикнул я.
Экскурсовод издал клокочущий звук и проглотил остатки фразы. А я взглянул на поле боя. Ребята стояли неподвижно, тремя тесными группами. Все было кончено. Незнакомый пацан с одного из соседних островов сидел на полу. Рита бинтовала ему руку.
– Осталось одиннадцать… – вполголоса сказал я. – Эй, Экскурсовод, что они делали?
– Перенастраивали механизмы имитации. Неразумно. Работа на два полных цикла. Не успеть.
– Веди, – приказал я.
Мы прошли по коридорам, изгибающимся под такими углами, которые не решился бы спроектировать самый авангардистский земной архитектор. Мы миновали машины, похожие на котлы с лениво кипящей белой жидкостью, и машины, напоминающие клубок хорошо спутанной колючей проволоки. Мы наткнулись еще на двоих пришельцев…
Самой удивительной казалась реакция Экскурсовода. Он шел за нами, укутавшись в свой плащ, временами поясняя, куда следует идти. В его поведении не было ни тени сомнения.
Поведение выдавало в нем чужака сильнее, чем сгибающиеся наоборот коленки.
Задержка вышла лишь у помещения, которое Экскурсовод назвал контрольным центром. Овальный вход в него закрывала металлическая диафрагма, похожая на ту, что ставят в объективы фотоаппаратов. Открыть необычную дверь не удалось, и мы принялись выбивать ее с разбега.
Скорее всего у нас ничего бы не вышло. Но у дежурного, слышавшего глухие тяжелые удары в диафрагму, сдали нервы.
В плотно сомкнутые металлические лепестки как раз ударили двое: Толик и Роман, рослый парнишка с соседнего острова. Они даже не успели отойти, когда металлические створки выгнулись и раскрылись от чудовищной силы удара изнутри.
Мальчишки упали. Те, кто стоял у двери, метнулись в стороны. Я дернул Экскурсовода за связанные руки, повалил на пол, прижал к горлу меч. Толик неподвижно лежал под согнувшимися, смятыми лепестками диафрагмы. Изнутри металлические листы были багровыми и тускло светились. Я не сразу понял, что они просто раскалены выстрелом. Ромка, неуклюже волоча ноги, отползал от двери.
Еще один заряд ударил по нам, пройдя сквозь выбитую диафрагму. В коридоре разорвался ослепительный белый шар, угас, оставив в стене рваное метровое отверстие с вишнево-красными оплавленными краями. Воздух на линии выстрела несколько секунд мерцал.
Было очень тихо. Я посмотрел на Криса – он полз к Толику, стараясь не показываться в пробоине. А рядом с искореженной дверью стоял Меломан с арбалетом в отведенной руке.
Дежурный выглянул из отверстия осторожно, но явно не ожидая подвоха. Что ему наши мечи, при таком преимуществе в оружии… Он был немного выше нашего пленника и с белесым, редким оперением. Тонкие лапы сжимали прозрачный, словно хрустальный шар, закрепленный на короткой пистолетной рукоятке. Думаю, он просто не принимал в расчет наши арбалеты. Ведь их мы делали сами, пришельцы давали нам только мечи.
Стрела, пущенная Меломаном, поразила его в голову. Дежурный умер так быстро, что вряд ли успел осознать свою ошибку.
В контрольном центре мы задерживаться не стали. Там было еще трое пришельцев – с ними разобрались быстро, словно бы мимоходом. У нас явно появлялся навык ведения боя с «человеко-птицами».
Пока ребята обшаривали зал – небольшой, с несколькими пультами, напоминающими земные, с неизменными оранжевыми светильниками на потолке, я с Ритой и Ингой занимался Толиком.
Пострадал он несильно – его лишь контузило взрывной волной. Роман чувствовал себя хуже. Осмотревший его мальчишка с соседнего острова шепнул мне про «перебитый позвоночник».
Пленник безучастно смотрел на нашу суету. Быстро подсчитав в уме итоги боевых действий, я спросил:
– Сколько еще твоих осталось?
– Пятеро, – не колеблясь, ответил Экскурсовод.
– А где они?
– Ищите. Корабль большой, но спрятаться в нем негде.
Все смотрели на меня. Явно требовалось командирское решение. Облизнув губы, я поднялся, поймал ободряющий взгляд Криса и начал:
– Так… План такой: разбиваемся на группы… по трое…
Крис улыбнулся и кивнул.
– Обшариваем корабль. Пришельцев уничтожать. Через два часа, по необходимости и раньше, общий сбор в этом зале. Тут останется одна тройка, раненые и девчонки. Возражения есть?
Возражений не было. Командиры соседних островов быстро делили мальчишек на тройки. Я посмотрел на Ингу, обиженно поглядывающую на меня, и добавил:
– Здесь остаюсь я, с Крисом и Тимуром. Контрольный центр и нашего разговорчивого друга потерять нельзя ни в коем случае.
Через несколько минут толпа в контрольном центре рассосалась. Из нескольких коридоров еще слышались удаляющиеся шаги, от взорванной диафрагмы основного входа тянуло гарью, постанывал Роман… Но в непрерывном круговороте боя наступил промежуток. И сразу же взгляды оставшихся потянулись к Экскурсоводу. Перышки на его лице вздыбились, немигающие глаза словно бы уменьшились, сплющились, превращаясь в овалы. Связанные руки Экскурсовод держал на весу, как бы демонстрируя: он освободиться не пытается.
– Слушай… Ты можешь нам все рассказать? Кто вы такие? Зачем нас похитили? Где мы находимся? Только коротко.
– И как вернуться на Землю, – тихо добавила Инга.
Пришелец оглянулся, ловко сел в стоявшее рядом кресло.
Оно казалось вполне земным, и я последовал его примеру. Рита с Ингой заняли третье, последнее кресло, Крис присел на подлокотник моего. Тимур остался стоять.
– Я могу рассказать. Достаточно коротко.
Он говорил так, словно рассказывал заученную наизусть поэму. Не запинаясь, не задумываясь. И даже с певучей, мелодичной интонацией.
– Странствуя во Вселенной…
Я и сейчас слышу его голос. Стоит лишь закрыть глаза и представить усевшуюся в кресло птичью фигуру. Крылья, так и не ставшие нормальными руками, связаны. Вытянутые вперед ноги перекрещены, нечеловечески согнуты в коленях. А узкий клюв на совином лице мерно шевелится, произнося земные слова.
– Поисковый корабль…
5. Право уйти…Странствуя во Вселенной, поисковый корабль цивилизации Лотана потерял энергию, связь и право вернуться. Ибо нельзя трижды уходить в межзвездный полет и возвращаться пустым – без открытых планет и новых знаний.
Цикл сменялся циклом, период – периодом. Корабль уходил все дальше в глубины космоса. Прыжок в гиперпространство, обзорный полет, новый прыжок. Все дальше и дальше, пока не исчезла связь с Лотаном. Все дальше и дальше, уже не имея энергии на возвращение.
Ибо возвращение без права вернуться – смерть.
Кораблю повезло в предпоследнем прыжке, когда уже не осталось надежды и почти не осталось энергии.
У стандартной желтой звезды на теплой кислородной планете существовала цивилизация неизвестного типа.
Развившаяся из тупиковой эволюционной ветви, создавшая странную, нелогичную этику, переходящая к широкому использованию техники, цивилизация отвечала всем требованиям для колонии.
Дело было за малым – установить связь с Лотаном. Поисковый корабль способен уничтожить отсталую цивилизацию, но не способен ее покорить.
Они слали сигнал за сигналом – и не получали ответа. Но существа, ставшие разумными под неярким оранжевым светом Лотана, умеют ждать.
Истратив последние крохи топлива, корабль нашел место для исследовательской базы и связал ее с будущей планетой-колонией гипертуннелем. Поддержание гиперперехода, даже на небольшом расстоянии, забирало почти всю энергию реакторов. Но теперь находящийся в полной безопасности экипаж корабля мог в любой момент появиться на планете. Обитатели планеты звали ее Земля, а себя людьми. Понять их значило покорить планету.
Экипаж построил рядом с кораблем Полигон. Обычная конструкция из сетчатых металлоблоков и керамопластика, предназначенная для длительных экспериментов. Купол строился несколько лет по времени Земли и потребовал тысячи тонн металла, доставленного с самой Земли. Приборы-имитаторы превратили купол в подобие маленького земного архипелага. Тогда еще не было замков и мостов. Просто острова. Их тоже нелегко было создать.
Но разумные Лотана умеют работать.
Имитационные скафандры позволяли им передвигаться по Земле в человеческом облике. Биорепликаторы помогали похищать людей, не вызывая ни у кого тревоги.
Испытания землян начались с основных тестов. Стандартные реакции – самосохранения, страха, ненависти… Что принуждает землян к подчинению? Что способно вызвать сопротивление?
И сразу же начались неожиданности.
Люди обладали целым набором странных, ненормальных реакций. Любовь, дружба, сострадание… Люди придумали эти названия и дали им непонятные объяснения. Но разумные Лотана видели суть, скрытую под мешаниной слов.
Что-то заставляло людей переносить свои основные реакции друг на друга. Бояться за жизнь знакомых. Желать успеха родным. Ненавидеть тех, кто причиняет вред людям – пусть даже незнакомым.
Можно было придумать много гипотез такого поведения. Объяснять их с точки зрения инстинкта воспроизводства или феномена отождествления… Это не меняло сути. Люди не укладывались в стандартные схемы.
А значит – план колонизации требовалось создавать заново.
И разумные Лотана начали эту работу. Не знающие дружбы пытались понять любовь.
Шли годы. Все так же уходили в космос сигналы, безуспешно разыскивая тусклую оранжевую звезду. А в память компьютеров ложились реакции подопытных землян.
И разумные Лотана поняли – они проигрывают. Для землян не существовало единых схем поведения. Один человек жертвовал жизнью, чтобы спасти чужого ребенка, другой – с легкостью обрекал на смерть своего, нарушая не только ненормальные реакции своей планеты, но и общую для всего живого реакцию воспроизводства. Нельзя было предсказать, как поведет себя тот или иной человек в момент вторжения. Невозможно вычислить, что рациональнее – похищать его любимую или обещать высокий пост на порабощенной планете. Колонизация становилась лотереей, игрой без правил.
Но разумные Лотана любили четкие правила. Они стали искать. И нашли.
На Земле были люди, чье поведение могло решить судьбу планеты. Главы государств. Лидеры партий. Хранители религий. Ученые. Журналисты. Писатели.
Те, кого уважали и кому доверяли обитатели странной планеты.
Корабли вторжения с Лотана должны были прийти через тридцать земных лет после установления связи. Значит, на каждый момент времени у экипажа должны были иметься психологические карты будущих правителей Земли. Тех, кто придет к власти через тридцать – сорок лет. Детей, обреченных на главные роли не написанных еще пьес.
Это оказалось не слишком сложно. История не любит дураков. А в распоряжении экипажа звездолета были приборы, измеряющие уровень интеллектуального поля.
Не всякий гений пробьется к славе. Но пришельцы понимали интеллект как сумму способностей, умственных и психологических, позволяющих их носителю достичь высокого положения в обществе. Измеренный таким образом интеллект служил достаточной гарантией будущей карьеры человека.
Разумеется, все факторы учесть было невозможно. Некоторые подростки с высочайшими коэффициентами гибли от несчастного случая. Другие попадали в ситуации, ломающие даже их, прирожденных лидеров.
Но пришельцы вели отбор с запасом. В год через Острова проходила почти тысяча подростков. Для них создали условия, раскрывающие все стороны личности. Страх и отвага, любовь и ненависть… Один отказывался от любого сотрудничества с пришельцами, другой становился шпионом. Кто-то устанавливал на своем острове диктатуру, а кто-то правил снизу, незаметно, тихо…
На Островах была Игра, с заманчивой и желанной целью. Были правила – частью необходимые, сводящие Игру к поединкам разума и воли, а не накачанных мускулов. Ну а запрет смотреть вверх на закате объяснялся двояко. Во-первых, в момент переключения имитатора с дневного на ночной режим работы на мгновение становился различим купол полигона. Во-вторых… Очень многое говорила о человеке попытка обойти запрет. Во все времена и на всех планетах возмутителями спокойствия становились те, кто не боялся смотреть вверх.
Физические возможности игроков уравнивало и оружие – имитационные мечи, становящиеся острыми лишь от желания владельца. Волевой слабак с таким мечом мог победить атлетически сложенного рохлю.
Шли годы. Десятилетия. Связи с Лотаном все не было.
А Игра шла. На Сорока Островах продолжали умирать подростки.
Странствуя во Вселенной, поисковый звездолет Лотана нашел планету Земля…
