Текст книги "Осенние визиты. Спектр. Кредо"
Автор книги: Сергей Лукьяненко
Жанры:
Детективная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 67 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]
Часть пятая
Абстрактная этика
0Как мало надо, чтобы вновь почувствовать себя человеком. Всего лишь – сутки не пить, начисто выбриться, переодеться, развести в стакане пакетик кофе…
Слава еще спал. Ярослав порылся в сумках, беззастенчиво выбрал рубашку получше, щедро облил щеки одеколоном. Визитер замычал во сне.
– Казанский проспишь, – толкая его, сказал Ярослав.
– Что? – Слава приподнялся, глянул в окно, на часы, покачал головой. – Еще три часа, чего ты?
– Скучно. Вставай.
– А… – Визитер свесил ноги, потер лицо. – Бриться надо. О, ты уже свеженький и готовый к действиям…
– Давай подымайся. – Прихлебывая кофе, Ярослав с усмешкой наблюдал за процедурой собственного просыпания.
Визитер потянулся, отобрал у него стакан, глотнул.
– Блин. Сон мне снился. Веселенький.
– Ночные новости Си-эн-эн? Рассказывай.
– Что рассказывать-то? Все живы. Все в Москве.
– А что тогда снилось?
– Метро… – Слава нашарил на столе сигареты, закурил, глядя сквозь писателя. – Мне снилось метро.
– Ты что делаешь? В купе зачем курить-то?
Слава его словно и не услышал. Жадно затянулся, глотнул кофе, сказал:
– Она не любила Москву.
– Кто «она»?
– Она не любила Москву. Боялась. Там слишком шумно, людно и, главное, все всегда спешат. А ей это с трудом удавалось. Лишний вес с самого детства, и вроде ничему это в жизни не помешало, и муж хороший попался, и сердце как часы – никогда не жаловалась. Но вот носиться по метро с тяжелыми сумками, стать частью толпы – это не для нее. Когда она бывала в Москве проездом, то всегда брала билеты так, чтобы долго не задерживаться. Гостинцы и на вокзале купить можно. И в этот раз тоже, когда приехала, сразу на Савеловский, на метро. Часок побродить по вокзалу, отдышаться – и на другой поезд, к сестре в Мурманск. Смешно, наверное, ездить зимовать в Мурманск. Но у них уже так повелось, с севера на юг в гости ездили летом, с юга на север – зимой. Она не спешила, хоть и шла быстро, по своим меркам. Впереди двое мальчишек-близ-нецов со стариком, она за ними пристроилась. У сестры тоже близнецы, хоть и младше. Ждут, наверное, может, ее, а может, подарки, но все равно ведь любят свою тетку. Потом один мальчик упал, запнулся, она даже поморщилась, очень не любила сама падать. А мальчик сидел на полу, смотрел куда-то назад, через ее плечо, и в глазах у него был такой ужас, что сердце впервые дернулось, удар пропустило. Она обернулась. За ней парень шел, красивый, хорошо одетый, с умным лицом. И доставал из «дипломата» что-то, она и не поняла что, только почувствовала – оружие. Потом стали стрелять, не парень, кто-то другой, и она побежала. Впервые за много лет – побежала. Сумки не бросила не потому, что жалко было, тут спастись бы, а не подарки довезти, но ведь толпа, давка, люди начнут запинаться, падать, подавят друг друга… А бежать оказалось легко, так неожиданно легко, что ей даже понравилось – быть быстрой, быть частью толпы, оставить страх и смерть далеко-далеко позади. Так просто бежать… и словно что-то подталкивает в спину раз за разом, и бежать все легче, тело стало невесомым, как в детстве, только она все-таки упала почему-то и никак не могла встать… так обидно быть толстой и неуклюжей, когда даже сорока нет. А выстрелы гремели, но уже слабее, потом тишина наступила, это значит – все хорошо, все страшное кончилось. И она осталась лежать, даже глаза закрыла, потому что устала очень, такое ужасное приключение, сестра за сердце схватится, когда узнает, а вот у нее сердце здоровое, крепкое, сейчас ее поднимут, помогут встать, надо будет предложить помочь, если кого-то ранило, она когда-то медсестрой работала…
Визитер разжал пальцы, и сигаретный фильтр упал на пол, рассыпая белый столбик пепла.
– Кто это был, Слава?
– Седьмой. – Визитер смотрел на сжатые кулаки. – Седьмой, Ярик. Посланник Тьмы. Мы давно… давно не встречались.
– Но…
– Он самоорганизовался. У него нет прототипа. Он совершенен в своей работе. Лучший киллер России… Корректор.
– Почему тогда он не смог убить мальчишек? И старика – это Посланник Знания, так?
– Так. Он играет, Ярик. Теперь, когда он осознал себя, он просто играет. Кот и мыши. Ему не хочется признавать это, он привык считать себя аккуратным и быстрым вестником смерти. Но ему всегда хотелось этого – играть. Охотиться, гнать жертву, отпускать – и снова сжимать когти. Только это ненадолго. Он поймет, что стоит устранить всех – и мир станет его игрой. На долгие годы. До конца.
1– Знаешь, Аркаша, я все-таки стоматолог, а не хирург. – Ростислав Снежневский с легким испугом осматривал руку Визарда. – Ранение поверхностное, но…
– Просто перевяжи. Неужели этому не научили?
Они сидели на кухне, при зашторенных окнах. Прямо как в шестидесятые… отважные диссиденты, собравшиеся полистать «Посев».
– Тебе сколько лет, Аркаша? Ослабленный организм, низкий иммунитет. Я бы тебе зуб удалять не сразу решился!
Визард усмехнулся. Снежневский продолжал ругаться, отказываться, а пальцы его осторожно ощупывали предплечье, раздвигали кровоточащие ткани.
– Голова не кружится?
– Нет. Сразу перетянули, кровопотеря небольшая.
– Жгут пора снимать… Нет, зачем я тебе помогаю? Ты что-то натворил, раз не хочешь идти в больницу!
– Меня ранили в метро, в той перестрелке.
– А чего же ты боишься?
– По судам затаскают как свидетеля.
– Не ври! – Снежневский вскинул седую голову, сверкнул очками. – Я тебя знаю, старый правдоискатель! Ты бы с удовольствием исполнил свой гражданский долг!
– Поумнел я.
– Поздно тебе умнеть… Впрочем, ты и впрямь изменился. Помнится, тебя раньше прыщ на лбу в дрожь вгонял. А сейчас сидишь ухмыляешься… Ладно. Артерия не задета… Терпи.
Он откупорил пузырек с перекисью, плеснул. Визард поморщился. Грязная, бурая пена поднялась из раны. Снежневский стал быстро, глубоко промокать рану тампоном.
– А откуда взялся мальчик?
– Мальчиков вообще-то было двое. Один отстал в толпе, к сожалению.
– Издеваешься? Как его зовут?
– Зови его Визитер.
– Визитер – что это за имя? Нет, ты издеваешься, да?
Ростислав положил на рану марлевую подушечку, стал туго бинтовать.
– Просто впутывать не хочу. – Не зная того, Визард повторил слова Кирилла, сказанные Веснину. – Спасибо, что помог.
– Спасибо скажешь хирургу, который тебе будет руку ампутировать! Я настаиваю, чтобы ты обратился за квалифицированной помощью.
– Подумаю я, Ростик. Но сегодня – никак.
В коридоре возник мальчишеский силуэт. Снежневский покосился на Визитера.
– Марш отсюда!
– Может, я помогу? – не двигаясь, сказал тот.
– Поможешь? На чем специализируетесь, коллега? Огнестрельные ранения – привычное дело?
– Немножко. Это я жгут накладывал.
Ростислав поднял брови:
– Да? Хорошо наложил. Где научился?
– В школе. Нам показывали.
– Или ты будущий Пирогов, или у тебя абсолютная память и крепкие нервы… – буркнул Снежневский. – Возьми на журнальном столике газету – только не «Комсомолку», я ее еще не прочитал! – и принеси сюда.
Визитер исчез, вернулся с «Аргументами».
– Пойдет?
– Чтобы скрыть факты – вполне. Заверни… это и выкинь в помойное ведро.
Он секунду наблюдал, как Визитер выгребает из эмалированного тазика окровавленные куски ваты и марли, потом покачал головой:
– Иди учиться в медицинский, мальчик. У тебя получится.
– А у меня все получается.
– Страшное поколение растет… – прошептал Снежневский, оглядывая наложенную повязку. – Пальцами пошевели. Так… Ничем их не прошибешь!
Визард посмотрел вслед вышедшему с бумажным пакетом Визитеру.
– У мальчика позавчера убили мать.
– Ч-что?
– Не говори этого при нем. Мальчик должен надеяться, что она жива.
– Аркадий, в какую гадость ты влез? Что творится, а?
– Судьба.
Вернулся Визитер. Снежневский встал, собрал разбросанные на столе лекарства и бинты в картонную коробку, поставил ее в шкаф. Сполоснул руки в раковине.
– Вас покормить надо?
– Да уж покорми, – накидывая снятую рубашку, отозвался Визард. – Ростик, где рядом можно купить одежду? Знаешь, пальто с дыркой в рукаве – не самый модный фасон.
– В супермаркете, если денег много.
– Есть пока. Ты покорми парня, я сейчас вернусь.
Снежневский потрогал переносицу.
– Так… Если ты через час не вернешься, я позвоню в милицию.
– Не позвонишь. Впрочем, я вернусь. – Визард прошел в прихожую, стянул с вешалки плащ. – Я пока твой надену.
– Вернешь без дырок, договорились?
– Юмор твой… зубодерный… – Визард неуклюже потянулся левой рукой к своему пальто, начал доставать что-то из кармана, уронил…
– Аркаша! – Снежневский быстро прошел вслед за ним. – Это… это что?
– «Макаров». Паршивый пистолет. – Визард поднял оружие, вытащил обойму, покачал головой. – И все равно патронов не осталось…
– Возьми у меня в куртке, – откликнулся из кухни Визитер. – В правом кармане. Он газовый, но патроны с дробью, говорят, можно убить.
Ростислав закрутил головой, с ужасом оглядывая то мальчика, то старика. Облизнул губы.
– Уходите. Оба уходите. Я не желаю быть причастным…
– Ростислав Иванович, вы не волнуйтесь. – Визитер, не выпуская тряпки, которой вытирал стол, подошел к ним. – Мы утром уйдем. И все будет хорошо. А сейчас нам никак нельзя. Вы должны нам помочь. Иначе нас убьют. Я вам объясню, все объясню.
Визард молча положил в карман газовик, открыл дверь. Давай, мальчик, работай.
уводи его… расплавь грань между реальностью и вымыслом, сделай старого трусливого Ростислава смелее, чем он есть, нажми на все пружинки человеческой души, на страхи, комплексы, мечты…
Уведи его…
2– А ты любишь этот город? – спросил Слава.
– Питер больше. – Ярослав передернул плечами. Зачем Визитер напомнил?
она не любила Москву…
– Угу. «Как наивно и безответно я люблю этот город…» – Слава, согнувшись у окна, крутил головой, словно высматривал что-то.
А на что смотреть-то? Пути, платформы, дома – то ли пригороды, то ли уже московские окраины. Люди…
Люди везде одинаковы. И что в занесенном снегами сибирском поселке, что в казахском ауле, что на Арбате, все равно она проступает – «печать вырождения на лице». Не важно, какую форму она примет: пропойцы с вязанкой пустых бутылок, или здорового парня, который носится вдоль поезда, продавая денатурат, или раскрашенной девочки, посещающей авангардные спектакли, но не прочитавшей в жизни ни строчки.
Печать вырождения. Шлеп-шлеп-шлеп… И он ее не избежал. Может быть, он просто рискует поднять глаза и увидеть то, что незаметно другим. Увидеть печать на себе.
Поезд проходил мимо платформы, замедляя ход. Ярослав скользнул взглядом по лицам. Привычно, профессионально. Зная, что все равно не запомнит лиц, а если и запомнит, то никогда не сможет описать, вдохнуть в них жизнь. Но зацепятся какие-то детали, мелочь, которая рано или поздно отольется в слова.
– Я думаю, мы сразу разделимся, – небрежно сказал Визитер. – Я рвану в «БТУ», ты в «Лодур». Надо выколотить побольше бабок.
– Откуда в тебе такая несокрушимая уверенность?
– От полного отсутствия ее. Крайности сходятся. Ты согласен с раскладом? «БТУ» – орешек покрепче, но и заплатить могут больше.
– А дальше?
– Если все получится быстро, то надо сразу снять квартиру на месяц-другой. Дело может затянуться. А если сегодня останемся без денег, то я созвонюсь с Озеровым, переночую у него. Ты можешь напроситься к Степке. Но лучше бы их не ставить в известность о том, что Ярослав Заров в Москве.
– Ты серьезно?
– Да, конечно. Ребята могут попасть под удар. Ты же видишь, конкуренты не церемонятся. Они хорошо экипированы… Слушай, постарайся не продешевить в издательстве.
Ярослав кивнул:
– Ты меня поражаешь, Визитер. Спасение мира и выколачивание денег.
Слава захохотал:
– Знаешь, в прежних визитах я поразил бы тебя еще больше. Спасение мира и грабеж на большой дороге, например.
– Кем тебе доводилось быть, Слава? – помолчав, спросил Ярослав.
– Многими. Менестрелями и поэтами, писателями и художниками. Думаю, имена не столь важны.
– В следующий раз ты вполне можешь оказаться режиссером. Или вообще автором компьютерной игрушки.
– Да… Если он будет, следующий раз.
– Если будет, вспомни меня.
Слава кивнул:
– Вспомнить мне не дано. Я тебя придумаю, Ярик.
– Спасибо и на этом. Слава, за кого мы возьмемся?
– Я бы предпочел Корректора. Но… боюсь, он нам не по зубам.
– Что такое Тьма, Слава?
– Вот уж не ожидал такого вопроса… от тебя.
– И все-таки?
– Тьма – это просто отсутствие света, Ярик. Я не издеваюсь! Отсутствие границ. Свобода направлений. Право быть независимым от других, от мира.
– Так просто?
– Да. Тьма – это вечный ребенок, этакий не взрослеющий Питер Пэн. Бесконечная игра. Свобода всех направлений – вот ее визитка. Возьми Тьму за руку и иди в никуда. Не останавливаясь ни перед чем и ни перед кем. Тьма – это «я хочу» вместо «я должен». Тьма – это вера в себя. Тьма – это невозможность посмотреть на себя. Тьма всегда рядом, Тьма ждет своего часа, Тьма повелевает – но стоит подчиниться, и она станет слугой. Оправдает все.
– Я понял.
– Посмел бы ты не понять! Нас спасает лишь одно, Ярик. Нет линии, которая пошла бы на союз с Тьмой. Она всегда одинока. Всегда против всех. И потому проигрывает.
Визитер замолчал, прищурился, глядя в окно.
– Пока мы займемся Посланником Развития. Знаешь почему? Он может стать тем, что так ненавидит. Тьмой. А двух Посланцев Тьмы нам не победить.
– Слава, а тебе не кажется, что в этот раз Тьма пришла всемером?
– Я надеюсь, что ты неудачно пошутил, – не оборачиваясь, ответил Визитер.
– Вера в свою правоту, отсутствие границ – это же и твой лозунг. «Мы знаем, что мы правы, – и победим остальных!» Разве не так?
– Нет. В нас нет равнодушия, Ярик. Мы не считаем, что мир создан для нашего удовольствия. Мы пытаемся дать счастье другим – пусть каждый видит его по-разному. Веришь?
– Хочу верить.
– Не бросай меня, Ярик, – тихо сказал Визитер. – Не бросай. Когда прототип разочаровывается в собственной линии, перестает в нее верить, Посланник обречен. Так погибла Сила. А это был не худший из нас.
– Значит, и мы на что-то годны.
– Конечно.
3Много ли времени надо на сборы, когда вся прошлая жизнь стала смешной и ненужной…
Анна носилась по квартире, проверяя, не забыли ли они чего. Да и порядок надо навести хоть какой-то после вчерашнего-то дня. Безумного дня, но такого прекрасного. Они опять пили шампанское и снова любили друг друга… да, любили! Она больше не стыдилась этого, поняла, как правильно и красиво было случившееся. Какие могут быть границы у любви – тем более для нее? Вся плоть – трава. Все равно перед ним…
Вчера Мария сходила в парикмахерскую. Ненадолго, но Анна извелась, прежде чем прозвучал звонок в дверь. Мария преобразилась, сделала короткую стрижку, покрасила волосы в светло-шатеновый цвет. Она стала еще прекраснее, если это возможно. Конечно, внешность ее не заботила, но Прототипов, тех, кто не видел их, будут в первую очередь настораживать девушки-близнецы. А они теперь не слишком похожи. Только вот Посланцев так не обманешь. Они чувствуют и друг друга, и Прототипов. В них сила зла, но им все равно не победить…
– Не суетись, девочка. – Мария, закинув ногу на ногу, наблюдала за ней. – Мы успеем. Закрой газ, краны в ванной, причешись, и мы пойдем.
Анна благодарно кивнула. Да, конечно, не надо волноваться. Конечно. Она посмотрела на Марию, одетую сейчас в брюки и свитер. Спортивная, сильная, уверенная. Так она и должна была прийти в мир, сомнений нет. Каждому времени свои формы. Только суть неизменна – добро есть добро, зло есть зло.
– Ты знаешь, у нас так мало денег, – неуверенно сказала она. – Это смешно, но ведь деньги многое решают, правда?
– К сожалению. – Мария достала сигарету, закурила, с улыбкой поглядывая на нее. – И что ты предлагаешь, сестра?
– Я могу пробежаться по соседям. Занять, кто сколько сможет дать. У нас в основном старики живут, но все-таки… я им всегда помогала, делала уколы. Мне не откажут.
Мария молчала.
– Можно сказать, что у меня кто-нибудь умер, мама, например, – вдохновенно предложила Анна. – Сбегать?
Мария потянулась, снимая со столика кожаную сумочку. Она купила ее вчера, когда ходила в парикмахерскую, даже удивительно, что у нее денег хватило на такую прекрасную вещь, и ведь еще были шампанское и шоколад…
Щелкнув замочком, Мария достала скомканные купюры.
– Этого нам хватит, полагаю?
Анна растерянно коснулась денег. Доллары. У нее никогда не получалось отложить достаточно, чтобы купить валюту…
– Да… здесь ведь много. Откуда они?
– Кто посмеет мне отказать?
Действительно. Какая она дуреха. Деньги для Марии – ничто. Прах. И кто, кроме посланцев Зла, устоит перед ее взглядом и словами? Стоит ей сказать человеку, что деньги ничто, и тот поймет. Выбросит их или отдаст.
– Значит, не надо идти к соседям?
– Думаю, нет, сестра. Времени жалко. Мы достанем еще денег, если понадобится.
Анна кивнула, бросилась в ванную. Быстро причесалась. Ох как хочется сделать такую же прическу, как у Марии. Но нельзя, а то они опять станут похожими…
– Мария, а в поезде… – Она запнулась.
– Конечно. Мы возьмем купе на двоих, сестра. Побыстрее!
Она пулей выскочила в коридор.
– Все, я готова.
Мария встала, бросила окурок в бокал с недопитым шампанским.
– Я выйду первой, ты закроешь.
Они немного прогулялись. Время до поезда еще было. Мария даже взяла ее за руку, и это было так прекрасно – идти, словно сестры, улыбаться друг другу и понимать, как прекрасен этот мир, прекрасен, несмотря ни на что, но они подарят ему еще больше радости, подарят бесконечную радость и чистоту, смех и счастье, милосердие и всепрощение.
– Жалко, что не видно солнца, – сказала Анна, заглядывая Марии в глаза. – Я очень люблю лето и солнце.
– Разве со мной тебе не светло?
Они вместе засмеялись, но Анна с испугом поняла, что чуть было не обидела самого дорогого в мире человека. Нет, все-таки она глупая. Недостойная.
– Я куплю нам шампанского, – сказала Мария, когда они проходили мимо центрального магазина, единственного, наверное, что мог в их городке зваться супермаркетом. – Подожди.
Анна послушно остановилась у дверей. Проследила взглядом за Марией. В закутке у входа был привязан питбуль, мерзкий, словно увеличенная лабораторная крыса, с обрезанными ушами и покрытой шрамами мордой. В наморднике, правда, но все равно… и зачем позволяют держать таких страшных собак-убийц? Только бы он не кинулся на Марию!
Но питбуль оказался мирным. Или почувствовал исходящее от Марии добро? Повалился на грязный пол, когда та проходила мимо, задергал лапами, подставляя брюхо. Удивительно! Как дворняжка… Анна вздохнула, отворачиваясь. Чуть в стороне дымили два мужика, то ли продавцы, то ли грузчики какие-то. Обсуждали какого-то Витюху из обменника при магазине, который вчера вечером, когда приехали забирать выручку, пустил себе пулю в лоб. Растратил деньги – в кассе было пусто – и покончил с собой. Мужики размышляли, что виновато – карты, бабы или и то и другое вместе.
Анна вздохнула. Вот… грязь, зло, смерть. И последний грех – самоубийство. Они изменят все это.
Они дадут миру доброту.
4Что за манера пошла давать издательствам имена мифологических персонажей?
Какая-то странная игра, мета времени, когда это стало модным?
Просто поиск звучных слов?
«Аргус», «Лодур», «Грифон»…
Ярослав шел к «Лодуру» от Таганской. Наверное, он и впрямь не любил Москву, но почему-то стоило проехать хоть одну станцию на метро – и возникало четкое ощущение, что он никогда не покидал этого города.
Смог бы он здесь жить, интересно? Адаптироваться не к ритму жизни, который его вполне устраивал, не к воде, такого вкуса, словно ее уже пили, не к мелким бытовым черточкам москвичей, не к размерам этой городообразной кляксы, а к четкой уверенности, что «хомо московикус» – это следующая ступень эволюции после «хомо сапиенса»?
Смог бы, наверное. Психология группы.
«Лодур» устроил офис в жилом доме. Ярослав позвонил у бронированной двери, постоял, ожидая, пока его оглядят в глазок и вынесут решение. Охранник молча отпер, кивнул – видимо, так и не решив, в какую категорию попадает посетитель.
– Здравствуйте. Я к Лидии Васильевне.
– Вам назначено?
– Нет.
Охранник поколебался.
– Входите…
– Ярослав Заров. Ваш автор.
– Угу. Подождите.
Он подождал, разглядывая стены, где висели в рамочках обложки изданных книг, рекламные плакаты, проспекты каких-то грядущих изданий. Усмехнулся, увидев собственные «Тени снов». А вот и коллеги… «Большое ватерполо», «Здесь, у Стикса…», «Пространства праведников».
В соседней комнате кто-то стучал по клавиатуре компьютера. Медленно и слишком сильно, не успел еще перестроиться с пишущей машинки…
Надо будет попросить «Ватерполо»… Андрей все забывает подарить, уже неудобно напоминать. А покупать книги тех, с кем доводилось пить водку и обсуждать литературу, как-то смешно.
– Проходите. – Охранник вернулся из комнатки редактора, улыбаясь, сел в кресло у двери. Покосился на стену, видимо, отыскивая «Тени снов». Новенький. Ему еще интересно видеть писателей.
Может, и читать станет…
Заров прошел в оставленную открытой дверь. Лидия Васильевна уже поднималась навстречу, улыбалась.
– Здравствуйте, Ярослав! Какими судьбами?
– Проездом. – Он поймал себя на торопливости ответа и дернулся, как от ожога. Какого черта! Он же не милостыню пришел выпрашивать, а продаваться. Разные все-таки вещи. Навсегда, что ли, останется с ним удивление от того, что за труд, доставляющий радость, еще и деньги платят? – Делаю новый роман… вот хотел предложить вам.
Лидия Васильевна кивнула, с легкой неуверенностью сказала:
– Это крайне интересно. О чем роман?
– Как всегда. О Тьме.
Визард вернулся ровно через час. Не то чтобы он беспокоился о поведении Ростислава – Визитер сумеет удержать того от звонка в милицию. Но обещания лучше выполнять.
Снежневский, выскочивший открывать дверь, был взбудоражен.
– Аркаша… – Он быстро глянул на площадку, стал заворачивать замки. – Почему ты не хотел мне рассказать?
Да, интересно, что ему наплел Посланник Развития?..
– Не стоит тебе впутываться.
– Что? Не впутываться? Да ты понимаешь, что происходит-то?!
переборщил, мальчик…
– Нет.
– О, ты еще шутишь! Молодец. Герой, герой… – Снежневский всплеснул руками. – Тебе надо уехать из этой дурацкой страны. И немедленно. Я одолжу тебе денег на билет.
– Куда?
Ростислав прищурился:
– До Тель-Авива! С мальчиком сложнее, но и его куда-нибудь переправим… Знаешь, «Моссаду» будет очень интересно узнать все произошедшее, тебе обеспечат охрану… Только не говори, что у тебя нет гражданства!
– Нет.
– Почему?
– Да успокойся, Ростик.
– Почему ты такой дурак?
– Я собирался дожить здесь. Умирать лучше там, где жил.
– Ну, твоя мечта исполнится… – Снежневский кинулся на кухню. – Виз, мальчик, ты умнее, чем мой полупокойный друг! Объясни ему, что необходимо бежать!
– А я не уверен. – Мальчик вышел в коридор. Едва заметно подмигнул Визарду. Тот покачал головой. Детям неведомо чувство меры. Умение увести – слишком сильное оружие, чтобы пробовать его на стариках.
– Держи. – Визард кинул ему пакет. – Тут одежда. Я, правда, не уверен, что размер твой.
Визитер с любопытством заглянул в пакет, вытащил запаянное в целлофан белье. Развернул майку, встряхнул.
– Угу. Это мне года через два будет впору.
– Ну, знаешь, я не модельер. А сыновей у меня не было. И так рылся, как старый фетишист.
Хмыкнув, Визитер бросил одежду в пакет.
– Ты бы лучше о безопасности заботился, а не о гигиене. – Ростислав, скрестив руки, смотрел на него. – Иначе дырок прибавится.
– А я заботился. – Визард встряхнул второй пакет. – У тебя есть нейролептики?
– За кого ты меня принимаешь?
– За старого запасливого врача. Что у тебя есть? Транквилизаторы, препараты для нейролептоанальгезии, наркотики?
– Какой словарный запас! – Снежневский прошел в комнату, крикнул оттуда: – Что именно тебе надо?
– Все показывай. – Визард скинул ботинки. – Все, что есть. Не мне тебя учить, что граница между лекарством и ядом – в дозе.
