Текст книги "Месть Владигора"

Автор книги: Сергей Карпущенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

8. Битва драконов

В шатре Владигора было многолюдно. Собрались по его зову все старшие военачальники, и князь, отчего-то уже без серег, с бородкой и волосами обычного русого цвета, стоял в кругу, который образовали сидящие воины. Заложив большие пальцы рук за драгоценный свой княжеский пояс, он говорил, то и дело поворачиваясь в разные стороны, и все видели в этом намерение князя быть учтивым по отношению к своим подданным, чего в последнее время за ним не наблюдалось.

– Итак, братья, попытки наши заложить порох под стену тщетными оказались. Тот, кто подарил нам секрет изготовления взрывчатого зелья, перебежал в стан врагов, и сожженные под землей синегорцы – это его проделки. А если он начнет сжигать нас, когда пойдем на приступ? Никогда нам не взять Ладора!

Кто-то в растерянности спросил:

– Так что же делать, княже, отступиться? В Пустень уйти?

– Нет, в Пустень не пойдем, только сердце мое, полное жестокого стремления отомстить врагу, подсказывает сделать вот что: есть у нас метательные средства – катапульты, есть много горшков с зельем, и задумал я забросать родной Ладор этими горшками. Деревянный Ладор загорится скоро, а вместе с ним и все враги сгорят.

И вдруг не спокойная, как прежде, речь потекла из уст князя, а раздался страшный крик. Все лицо Владигора исказилось, он сгорбился, став ниже ростом:

– Всех пожгу борейцев этих ненавистных! Они вынудили меня покинуть Ладор, так пусть же не будет Ладора, столицы моих отчичей и дедичей, но и борейского племени тоже не будет! Поставлю катапульты вокруг всей стены, забросаю город кувшинами с зельем, и увидите вы вскоре, как запылает он! Ничего, потом отстроим!

Военачальники издали по большей части одобрительные возгласы. Кто сказал: «Прав будешь, Владигор!», кто по-доброму хмыкнул, представив, как жарятся борейцы, объятые пламенем, кто просто крикнул: «Так!». Но вдруг раздался гневный женский голос:

– Брат, ты не сделаешь этого!

Все повернули головы ко входу в шатер – на пороге стояла Любава с головой, обвязанной платком. Глаза ее жарко пылали, и столько горечи пополам с ненавистью было в ее взоре, обращенном к Владигору, что все смутились.

– Ты не сделаешь этого, брат! – повторила Любава.

Владигор, вначале тоже опешивший и смутившийся, вскоре оправился от смущения. Молодцевато подтянув повыше позлащенный пояс, он насмешливо улыбнулся:

– Это почему же я не сожгу Ладор? Обязательно сожгу! Я так решил!

– Я не о Ладоре говорю, а о борейцах! – твердо сказала Любава.

Насмешка исчезла с лица Владигора, и ярость вновь исказила черты его лица.

– О борейцах? Ах, сестрица, теперь-то я понимаю, что это ты отпустила изменницу Путиславу, собиравшуюся спалить все наше зелье! Какой же кары заслуживаешь ты? Ответь!

– Наверное, той же, какую ты уготовил для брата своего Велигора! Можешь казнить меня – я знаю, ты стал зверем благодаря своему советнику Красу! Но не казни борейское племя! Не сжигай их! Так ли воевали твои предки? Нет, у них хватало милосердия к врагу!

Владигор вновь усмехнулся нехорошей, злой усмешкой:

– Видно, мозги твои стали, сестрица, подобны грибу гнилому, протухшему, коли несешь ты дичь такую! – И опять, кривя лицо, закричал: – Стража! Сейчас же эту девку уволоките в такое место, откуда бы ее никто не смог вызволить! После судьбу ее решу!

И не смотрел Владигор на военачальников своих, а если б взглянул, увидел бы, как потупили они взгляды свои. Но уже неважно это было для Владигора.

Крас, так и не снявший свой шелковый, весь в драконах и диковинных цветах халат, прохаживался, заложив за спину руки, по горнице, а на лавках, поставленных в круг, восседали князья и военачальники борейские.

– Ну, благороднейшие, видели вы сами, что работы во всех местах синегорцы прекратили. Да и как не прекратить? Огонь моей смеси сжег тех, кто копал ходы, и Владигор уже не посмеет приблизиться к городу, чтобы взорвать стену при помощи пороха.

– Но что же может предпринять он? – вежливо спросил Грунлаф.

– Что? Только использовать катапульты с горшками, наполненными огневым порошком.

– И это опасно для города? Для нас? – поспешил спросить Гилун.

– Конечно, очень опасно. Ведь это я предложил этот способ Владигору, а я всегда действую в полную силу, когда начинаю создавать новые виды оружия. Но не стоит тревожиться – едва синегорцы поставят перед стенами Ладора катапульты, мы применим наше средство: это тоже моя выдумка, вы же помните! Да, и впрямь война между синегорцами и борейцами нанесет большой ущерб каждой из сторон, но зато вы, борейцы, обязательно победите и станете полными властелинами окрестных земель, а может быть, и всего мира.

Умудренные воинским опытом, покрытые шрамами, видевшие много битв борейские князья и воеводы не без удовольствия подкрутили усы, огладили бороды, задвигали клинками мечей в ножнах. Всем понравилась картина, нарисованная Красом. Правда им самим уже не оставалось места на поле боя, чтобы проявить свою удаль или умение распорядиться в сражении вверенными им полками, и все же гордыня и тщеславие, перспектива владычества над целым миром грела их сердца.

– Пусть будет так, как ты сказал, мудрейший! – молвил Грунлаф.

Он встал перед Красом на колени, видя только в нем одном человека, способного даровать помощь в борьбе с Владигором. Он совсем позабыл или не хотел помнить о том, что этот человек с раскосыми глазами и сладкой улыбкой одарил его врага страшным оружием. Главным было то, что не менее сильное оружие находилось в руках борейцев.

Закрыв катапульты щитами, синегорцы выставили их на рассвете в ста шагах от ладорской стены, на одной линии. Ставить метательные снаряды по кругу Владигор не стал – слишком большим оказалось бы расстояние между катапультами, да и перевозить их было бы опасно, – того и гляди, выскочит из Ладора конница борейцев…

– Выглядят устрашающе! – сказал Владигор Бадяге, прохаживаясь рядом с катапультами, вблизи от которых воины размещали ящики с кувшинами, наполненными порохом.

Бадяга промолчал. Ему было жаль Ладор.

Вскоре заскрипели вороты, приводящие в движение подъемные механизмы. Вверх медленно поднялись ящики с громадными камнями, укрепленные на одном конце шеста, а вниз пошли те, в которые должен был быть положен смертоносный груз. Раздетые едва ли не догола, синегорцы, оскалив зубы, с радостью крутили ворота, видя в своей работе путь к победе. Другие поджигали фитили, клали железные кувшины с зельем на особые подставки, и, когда по приказу Владигора были выбиты клинья, удерживающие вороты, в сторону Ладора полетели снаряды, оставляя за собой ленты дыма. А когда там, за стеной, прогремели первые разрывы, синегорцы стали плясать, обнимать друг друга, целоваться. Всем казалось, что они вершат очень нужное им дело.

Они стреляли по Ладору долго, ведь кувшинов с зельем у них в запасе имелось много, и скоро из-за стены то там, то здесь стали подниматься к небу черные столбы дыма – загорелись первые дома. Вскоре таких дымов стало больше, и над городом, когда дымы смешались, повисло облако.

Вдруг кто-то прокричал:

– Смотрите, что это?!

В сторону синегорцев медленно плыли какие-то огромные птицы. Их было много, но страшен казался воинам их медленный полет. Что-то тяжелое, неизвестное несли они. Никогда прежде не видели синегорцы таких страшных, с огненным оперением птиц, а самые зоркие различали у них глаза и когти.

А когда эти птицы зависли над катапультами, увидели воины, что от плоских тел этих странных птиц стали отделяться то ли яйца, то ли крупные катышки помета. Но когда эти яйца стали приближаться к земле, они выросли до размеров обычного горшка, в которых воины варили щи или кашу. И горшки эти, упав на землю, выплеснули на нее какую-то черную жидкость, которая разом вспыхнула. Брызги этой жидкости, попав на катапульты, на одежду воинов, горели так сильно, что невозможно было их потушить. И падали синегорцы в корчах на землю, но те катапульты, которых не затронула огненная жидкость, продолжали бросать за городские стены огненные шары.

Вскоре весь Ладор пылал, и чистое с утра летнее солнце закрылось густой черной пеленой, и всем, кто еще был жив, казалось, что сам Перун, разгневанный на людей за неправедную брань, отнял у них солнце.

Из опустошенного, сгоревшего Ладора выходили те, кто остался в живых. Борейцы не роптали на богов, на своих вождей. Они сейчас просто были рады, что остались целыми и невредимыми и в своих мешках смогут принести домой хоть чуточку серебра.

Владигор, Грунлаф и другие князья-вожди сидели на пригорке близ ладорской стены и молчали. Первым заговорил Гилун:

– А вот если бы мы первыми свое средство применили, так в живых вам не бывать!

Дружелюбно Гилуна Грунлаф по плечу ударил:

– Оставь. Не бывает победителей в такой войне.

– В какой это такой? – взъерошился Гилун.

– Да в той, где мы настолько возненавидели врагов, что и о себе забыли…

Похоже, Гилун не понял смысл сказанного Грунлафом, а поэтому потянулся к братине с хмельным пивом, махнув рукой. Владигор же, видя это, сказал, смеясь беззаботно (давно уж так не смеялся он):

– Краса не привечайте у себя. Научит он вас всяким хитростям, а после врагам вашим о них расскажет. Ему бы только перессорить всех.

Сказал и поднялся и пошел туда, где в клубах пыли шли к сгоревшему Ладору его ратники, а на них со стороны смотрели совсем без злобы толпы вышедших из города борейцев.

А черное облако все дальше и дальше уплывало от Ладора.