Текст книги "Сквозь эпохи (СИ)"

Автор книги: Сергей Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

      Слегка ослабшие аплодисменты и восторженные крики, вновь набрали силу, провожая Вадима под бойкую речь распорядителя турнира, с поэтическим изяществом восхвалявшего победителя.

      Не дожидаясь пока первая пара бойцов зайдет обратно, из дверей тяжелой, грузной походкой вышли двое следующих соперников. Миновав легата и стражников, неторопливо спускающихся навстречу с не пришедшим в себя Кересом в руках, бойцы перешли на легкую трусцу, торжественно вбежав по уклону под крики толпы на ожидающую нового сражения арену.

      Бойцы, ожидающие своего часа, столпились вокруг мизерных окошек, из которых с трудом, но все же можно было наблюдать за происходящим на арене. Бойцы осторожно, ощущая одновременно уважение к силе и почтение к занимаемой должности, поглядывали на легата, не решаясь на долгий зрительный контакт, смущенно отводя взгляд, если сталкивались со взглядом Вадима.

      – Это был отличный бой, легат! – с задорным, с неприкрытым любопытством, голосом сказал один из бойцов, особо ничем не выделяющийся среди остальных громил, кроме отличного от остальных загара – будто он сгорел на непривычном южном солнце туриста с более северных частей земного шара, продолжив. – Очень оригинальная техника боя. Никогда не видел подобного, а я бился в Риме, в Афинах, в Парфии. Я приехал сюда специально, чтобы состязаться с Бромом Квинтом, но совсем не он должен был вызвать у меня интерес. Хави Горн, легат. В постоянном поиске новых соперников и путешествий.

      – Ремус. Мне тоже пришлось много где побывать по долгу службы. Но… Техника… Такая техника недоступна для всех. Во всех смыслах этой фразы, – с хитрым прищуром недосказанности ответил Вадим, желая накинуть на себя вуаль таинственности.

      – Я встречал исключительных бойцов. Ваши ответы не более содержательны, чем их. Но некая общая картина у меня все же имеется, – дружелюбно улыбнувшись и по джентельменски откланявшись, ответил Хави, настолько спокойно приняв ответ, что даже возникло ощущение, что вуаль Хави не менее плотная.

      – Бром! Бром! Бром! – внезапно начала скандировать толпа снаружи.

      Все участники турнира и весь вспомогательный персонал бросились к окошкам, облепив их так, что кроме солнечных просветов, хаотично пробивающихся через смотрящие в даль любопытные головы разглядеть было ничего невозможно. По крикам было понятно, что чествуют победителя, по-видимому тоже решившего не затягивать с победой, вырубив соперника так быстро, словно за скорейший нокаут давали особый приз.

      Еще через несколько секунд отворилась дверь, в которую скорым шагом вошел Бром Квинт, окинув остальных участников свирепым взглядом, желая внушить страх к своей персоне, несправедливо отнятый эффектным выступлением легата. Отчасти своего он добился – особенно когда следом внесли лишенного чувств противника – все притихли, робко про себя возмущаясь наличием сразу двух фаворитов в турнире, из-за которых шансы подняться для остальных резко сократились. Статус фаворита Квинта на предстоящем турнире не вызывал ни у кого сомнений – Бром не проиграл ни одного боя, проведя плюсом с дюжину за пределами Капуи, правда, не выступая в Риме – и смысл участия остальных был в том, чтобы не попасть как можно дольше в турнирной сетке под кулаки чемпиона, а попав на него не совсем позорно проиграть, урвав себе кусочек славы.

      Бром молча уселся на скамью, оперся спиной об стену и, запрокинув голову назад, закрыл глаза, замерев в такой позе, демонстрируя непоколебимое спокойствие, не отреагировав даже на выходящих следом на арену бойцов, одним из которых был Хави Горн. Со своей подкупающей простотой улыбкой и необычным для верзилы обаянием, Хави задорно, будто на собравший толпу фанатов концерт, вышел на арену следом за другим незнакомым, типичным представителем античного бокса.

      Вадима заинтересовала некая таинственность Хави и он направился к одному из окошек, у которого было не так много народу, чтобы можно было вполне комфортно посмотреть поединок. К тому же, видя приближающегося легата, остальные бойцы почти инстинктивно, словно по команде, освободили пространство у окна, за что удостоились одобрительного кивка. Настолько быстрое отвлечение внимания от его персоны, и даже некоторый пофигизм, с которым Вадим почти моментально переключился на Хави, увлекая всех остальных живым интересом к начинающемуся поединку, оставив без традиционных почестей местного чемпиона, вынудили Брома украдкой наблюдать за отвернувшимися от него обожателями, тихо надувая грудь от томливого приступа зависти.

      Гонг прозвучал. Стойка Хави выделялась среди остальных бойцов. Хави плавно двигался. Большое внимание уделял постановке ног. Шаг был мягкий, продуманный – он взял инициативу и вел противника, который думал, что он действует самостоятельно, но на самом деле наивно подстраивался под движения Хави словно змея, подражающая опытному заклинателю.

      Хави словно изучал, словно впитывал в себя информацию о каждом приеме, проведенном соперником. Он не торопился с ответными действиями, ловко парируя и уклоняясь от следовавших одна за одной атаками. На одной из таких атак соперник просто запутался в своих ногах и свалился на землю, даже не получив ни одного удара.

      Выверенная тактика Хави, не позволяющая сопернику завладеть инициативой и не дающая возможности провести удачную атаку, чем-то напоминала поединок с Лукретиусом, который просто интеллектуально переиграл Вадима, сделав его совершенно беспомощным перед уступающим в силе и скорости соперником.

      Хави парировал еще пару атак и начал отвечать короткими, незаметными ударами, чем-то напоминающими кунг-фу, а точнее тем, что обычно преподносят в боевиках как кунг-фу. Легкие на первый взгляд удары, судя по выражению лица и машинальным изгибам тела противника, доставляли немало боли. Плавно порхая вокруг, Хави короткими тычками изводил соперника, уже бросившего проводить безуспешные атаки, пытаясь только не дать ткнуть себя в очередной раз, хаотично меняя блоки в попытках защитить одновременно нос, челюсть, ухо, грудь, сердце, печень и почки. В конце концов соперник свалился на одно колено, сразу подняв одну руку, означающую принятие поражения, другой придерживая правый бок.

      Ведущий огласил победу Хави и один с нескрываемой улыбкой, а другой с угрюмым, поникшим взглядом, двинулись в подтрибунное помещение.

      – Достопочтенная публика, настала очередь, без сомнения, самого главного и интригующего боя турнира. Этот поединок достоин финала, но мы можем его лицезреть уже сейчас! Лега-а-а-ат Ре-е-емус и Бро-о-о-о-м Кви-и-инт! – будоражил зрителей заводила с ложи под невероятные аплодисменты трибун.

      Вадим не до конца разобрался с сеткой турнира. Она явно отличалась от привычного боксерского или футбольного плей офф. Но каким-то образом всего осталось пятеро соперников. Вадим что-то припоминал о пресловутом эталонном праве и эффективной бюрократии в древнем Риме, поэтому какие-либо возможные махинации сразу отмел. Да и дурить легата столицы в Капуе бы никто не отважился.

      – В жопу засунь свои порядки, Утырок! – рявкнул Дима Казах на молодого, лет двадцати пяти, предпринимателя, сидевшего за рулем красивой новой “Бэхи”, остановившейся у припаркованного “Прадика” еще старой модификации, прозванной в народе “Бегемотом” за некоторую схожесть кузова и фар с пресловутым животным.

      – Ты чего кричишь? Ты кто такой? – быковатым тоном ответил водитель “Бэхи”, демонстративно показывая, что он готов выйти из машины, если Казах не переставит машину. Молодой коммерс около года назад переехал в соседний подъезд и “застолбил” за собой парковочное место, отгоняя от него остальных автовладельцев быковатым тоном и частым сопровождением таких же молодых и дерзких друзей. Поскольку дефицита мест на парковке во дворе особо не было, с ним предпочитали не связываться и ставить свои машины на других свободных местах. Дима Казах же здесь был гостем не частым и периодически заезжал во двор к Вадиму, навещая разных знакомых, живущих в разных подъездах. Все знали, что Казах бандит. Никто не знал, чем именно он занимается. Никто не знал о том, какие преступления или правонарушения он совершил, но все знали, что он бандит. Возможно, брутальный внешний вид, любовь к кожанкам и дезельным внедорожникам сами создали такое впечатление у окружающих, но нельзя отрицать то, что он никогда не фигурировал в криминальных сводках и интернет-сплетнях. – Ну чо, отхватит коммерс? – с улыбкой и надеждой в голосе спросил у Вадима Киряс.

      – Ну, я ставлю на Казаха. Место он стопудово не освободит, – с азартом ответил Вадим, устраиваясь поудобнее в кожаном сидении “Камрюхи” Киряса, заехавшего просто так поболтать ни о чем и вставшего как раз напротив разворачивающейся сцены.

      – Ты чо там дергаешься? Выйти собрался? Выходи, чо мнешься? – вызывающим жестом приглашал Казах водителя “Бэхи” наружу.

      – Я не понял, ты чего хочешь-то? – с напыщенной деловитостью ответил коммерс, не спеша выходя из машины. Следом открылись еще две двери “Бэхи” и вышли еще два возмущенных приятеля коммерса, готовые отстаивать права друга на личное парковочное место. – Может впрягемся? Меня давно этот ваш коммерс бесит, а тут и повод хороший. Трое на одного.., – неуверенно предложил Киряс.

      – Да хрен знает. Давай движухи дождемся, а там посмотрим, – раздумывая над перспективами и возможными последствиями оказания подобной помощи, ответил Вадим.

      – Ну что, дядя, попутал? – поправляя брендовую футболку, сурово продолжил коммерс, подходя к Казаху, глядя прямо в глаза, желая напугать и заставить его ретироваться.

      – Ты чо, фифа? Собрала подружек и свалила отсюда на своей жоповозке! – насупился Казах, на которого высосанная из пальца воинственность мажорика и его свиты не произвела никакого впечатления.

      – Кого ты назвал подружками, пидор?! – перешел на полуистеричный крик коммерс и тут же свалился на белоснежный капот своей машины после мощного удара головой Казаха. “Подружки” обомлели от такого поворота. Они дернулись в сторону Казаха, но замерли в нерешительности в некоем подобии боевой стойки. Казах молча за ними наблюдал, будто разъяренный лев, который не может выбрать, кого из обнаглевших шакалов разорвать следующим. – Э-э-э, парни, не катит! Один на один было! – крикнул выскочивший из машины Киряс, всем своим видом показывая, что готов подключиться при малейшем поводе. Следом неторопливо высунулся Вадим, положив руку на открытую дверь, взглядом давая понять “подружкам”, что в стороне он тоже не останется.

      – Да не, не. Все честно, – испуганно, выставляя вперед ладони, словно отталкивая невидимого человека, сказал один из друзей коммерса, подходя к корячищемуся на капоте товарищу, описывая замысловатую траекторию, избегая сближения с Казахом и с пацанами из “Камри”. Удар Казаха пришел мажорику аккурат в нос. Пацаны даже не отходя от “Камри” отчетливо видели красные пятна на намытом до блеска капоте и на уже успевшей пропитаться футболке “Армани”. Казах как ни в чем не бывало пошел дальше по своим делам, даже не взглянув на суетившихся вокруг побитого друзей и только лениво махнул Кирясу и Вадиму за оказанную, но совершенно излишнюю поддержку. Вадим и Киряс удовлетворенно сели обратно в “Тойоту”, а пассажиры “БМВ” занялись приведением в чувство коммерса. После чего коммерс, придерживаемый одним из товарищем, поплелся в сторону своего подъезда, а другой завел “Бэху” и отогнал ее на свободное парковочное место неподалеку. – Хорош, – уважительно отозвался о Казахе Киряс.– Вообще зверюга. Я так с руки не дам, как он головой ему заехал, – одобрительно поддержал друга Вадим.

      – А “Камри” не совсем… Ну, типа, не для подружек тачила? – немного расстроено посмотрел на Вадима Киряс.

      – Да не, Кирюха, – улыбнулся Вадим. – “Бэха” же тоже на бабская тачка, просто конкретно на этой телки гоняют. Бром двигался также грузно, как остальные бойцы, с кем довелось попробовать себя Вадиму и на первый взгляд сложностей с победой не должно было возникнуть. Но предыдущих два боя Квинта закончились едва успев начаться, поэтому Вадим крайне серьезно отнесся к противнику. В отличие от предыдущих боксеров Бром не бросился на Вадима, стремясь заколотить его тяжелыми ударами, а довольно осторожно выкидывал вперед левую руку, прощупывая джебом оборону противника, почти как в классическом боксе. Бром был едва ли быстрее остальных бойцов и не зажимал Вадима тактически, однако выбрасываемый им ленивый джеб выглядел настолько тяжелым, что попав под него можно было бы потеряться в пространстве, несмотря на низкую скорость движения руки. Будто его кулаки весили килограмм по пятьдесят и у Вадима не было особого желания проверять так ли это на самом деле. Сосредоточенно держа дистанцию, контролируя достаточную для маневра площадь на арене, Вадим выцеливал удар, который в идеале стал бы единственным и решающим. И вот момент подвернулся. Бром сделал решительный выпад, вложив весь свой вес в удар, при этом открыв голову на идеальном для встречного удара расстоянии. Ныряя под руку Квинта, Вадим нанес практически образцовый удар правой на опережение. Но от такого хлесткого удара Бром только отшагнул назад, слегка откинув голову и тут же попер снова на ошарашенного Вадима. Любой другой соперник от такого удара укатился бы кубарем в другой конец арены, но Бром отреагировал так, будто он весит полтонны, а удар ему нанес неопытный школьник. Квинт терпеливо выкидывал левый джеб, выжидая удачного момента для нанесения мощного удара, а Вадим не спешил атаковать противника несмотря на достаточное количество открытых мест для атаки. Увидев как Квинт начинает движение корпусом, придавая могучести готовящемуся удару, Вадим быстро подскочил и нанес хлесткий удар левой рукой под ребра противнику, после чего также быстро отскочил назад, сделав дополнительный шаг, чтобы полученной дистанции хватило наверняка. Этот удар Квинт перенес заметно сложнее. Начатая им атака была прервана и его правая рука машинально дернулась к месту пропущенного удара, чтобы прижать больное место, но спохватившись вернулась обратно в стойку. Короткое, прерывистое дыхание сигнализировало о том, что удар нанес заметный урон сопернику и если удастся еще один-два раза попасть в то же место, то капитуляция неизбежна. Внезапно, после нескольких проверочных ударов, Квинт взорвался и начал наносить один за одним мощные удары, чуть ли не бегом наступая на Вадима. Удары хоть и были не особо прицельными, но выглядели словно из плечей растут не руки, а два тяжелых, неторопливых, постоянно движущихся молота с огромной убойной силой, напоминая ловушку, преграждающую путь в лабиринте со спрятанными сокровищами в компьютерной игре. На долю мгновений Вадим растерялся и попятился назад, впопыхах забыв оценить окружающую обстановку. Благо, он заранее предусмотрел себе место для маневра и его короткое отступление не завело его в невыгодную позицию. Собравшись, Вадим решился исполнить эффектный и эффективный трюк, показав сопернику движение в правую от него сторону, тем самым вынудив его начать поворачиваться следом, и резко рванул в противоположную сторону. Обежав соперника вокруг, Вадим нанес ему мощный удар в уже поврежденную печень со своей рабочей правой руки. Бром издал протяжный стон, более похожий на скрип нуждающегося в смазке стального механизма, и его ноги непроизвольно согнулись, почти коснувшись коленями песка. Он тут же выпрямился, намереваясь принять боевую стойку и продолжить бой, но не удержался на ногах и снова опустился, встав на одно колено. Громко пыхтя, раскрасневшись от боли и злости, Бром пытался собраться с силами и не дать зафиксировать свое первое поражение, но любая попытка принять вертикальное положение причиняла нестерпимую боль, отчетливо отражающуюся на его лице. Поняв, что полученное повреждение не позволит ему продолжать, Квинт стыдливо опустив взгляд, прикрыв глаза почти зажмурившись, медленно поднял руку, приняв свое поражение. Толпа молчала, не веря в происходящее. Вскоре тишину стали нарушать возникающие во всех уголках разговоры, плавно перерастающие в шумный, несвязанный поток речей. Вадима немного напрягала подобная ситуация, вызывая неприятное волнение – такое, словно зрители сомневались в честности его победы. Время будто остановилось под давлением тревожных мыслей и Вадим, плюнув на недоумевающую публику и не желая больше стоять на всеобщем обозрении, терзаясь беспокойными мыслями, неторопливо двинулся к выходу с арены, демонстрируя полное безразличие, свойственное высокопоставленным персонам, не нашедшим одобрения в глазах людей более низкого положения. Оценив такой ход легата, не ждущего почестей и оваций, толпа словно пришла в себя и перешла из нарастающего шумного гудения во всеобщее скандирование “Легат! Легат! Легат”, заглушающее восхищенные аплодисменты, доносящиеся с каждого уголка трибун.

      Конец первой части