Текст книги "Сигналы великанов (сборник)"

Автор книги: Сергей Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Опасная кругосветка[28]28
  Из сборника «Кругосвет» – изд. Госиздата, М. 1925 г.


[Закрыть]

I

Самара занята красными войсками. На вокзале еще идет бой. Начдив остановился в гостинице «Националь» на Панской. Перед номером очередь: по коридору загнулась глаголем, сползла по лестнице со второго этажа в вестибюль гостиницы, через вход– на улицу.

С жалобами, с просьбами, с криком, с бранью, со слезами. Красноармейцы, бабы, матросы, граждане, гражданки; в середку вклинились, прибежав, двое мальчишек. – «Тут живая очередь!» – кричат бабы.

– Что ж вы все такие дохлые?

Разбирать некогда и некому – кто с делом, кто – зря. Если с пустяками, начдив коротко говорит:

– Ступай вон. Следующий!

Начдив расстегнул гимнастерку – ворот и подмышками черно от пота. Лицо серое от грязи, на щеках щетина; сапоги желтые. На столе разостлана карта. В сторонке на бумаге – краюшка черного хлеба, хвост селедки, чайник синий, закопченный и недопитый стакан. Слушая очередного, начдив не поднимает от карты головы – решает тактическую задачу; карта вспотела под его пальцами.

Надо поддержать «Ермака». Раскольников эстафетой приказал. В Жигулевских горах – красный флот попал под перекрестный обстрел с правого берега и из-за Царева Кургана. Пришлось отойти к Красной Горке. Прорвался за поле обстрела Волгой только Ждан на «Ермаке» и гуляет где-то у Ширяева. Выше к Ставрополю – белый флот. Ждан – по радио, – что расстрелял снаряды, и ленты пулеметов на исходе. Требует берегом прислать немедленно. Берегом – лесом.

А лес полон белыми. И в пойме и по горам стучат пулеметы. Берегом помощь никак нельзя подать. Зарвался Ждан! – вся пристань, хоть и жалеет, а говорит: «Горячка»!

– Ну? – спросил начдив, – кто там следующий…

– Мы к тебе, товарищ, посоветовать зашли. Вот мы с Максимом.

Начдив оторвался от карты и поднял голову. Перед столом стояли двое мальчишек– один в гимнастерке, с красной звездой на синей гимназической фуражке; веселое лицо в веснушках; с ним вместе с черными глазами, замасленный – видно, что «пароходский».

– Что тебе, горчица, надо? – сердито спросил начдив.

– Постой ругаться. Зря только спортишь кровь. Это я, а это Максим, масленщик с «Ермака»[29]29
  Про Максима рассказано в книжке «Красный Бакен». (Госиздат).


[Закрыть].

– Ага! А ты кто?

– Я Красной армии солдат. Еланевой бригады.

– Как звать?

– Жеребец…

Начдив засмеялся.

– Ты будет скалить зубы, я сам ржать мастер – за то и званье.

– Ладно. Ну?

– «Ермаку» патроны надо доставить.

– Да. Как?

– Кругом света…

– Что? – заревел начдив.

– Кругосветкой, говорю.

– Пошли вон. Следующий!..

– Зря тратишь силы, товарищ, здоровье спортишь, – сказал Жеребец, – прими-ка с карты руки.

Начдив посторонился. Жеребец нагнулся к карте и, водя пальцем по карте, говорит:

– Это Ставрополь. Я ставропольский сам. Это тебе Самара. Это тебе Ермачиха. Ермакова переволока. Понял? А это река Уса. А это тебе село Усолье.

Мальчишка провел по карте пальцем круг.

– Понял? Мы так в Самару капусту возили – да домой. – «Кругом света». Ничем к Ставрополю вверх лямкой итти, мы все по воде вниз – всем известно: «кругосветкой».

Дай ты мне моторную лодку – грузи сколько хочешь. К завтрему доставлю. Не веришь– вот Максим. Товарища Максимку Ждан очень уважает. Верно, Максим?

– Он меня довольно знает, – ответил масленщик.

– Ты как на берегу остался? Дезертир?

– Ну-ну, ты! Меня за маслом на склад послали – я не успел. Порядки у тебя тут! А «Ермак» и ушел. Масло ему да керосин нужней, ничем патроны!

Начдив склонился к карте и спросил:

– Да ведь у Ермакова-то гора?

– Ну-к что ж. А мужики на что? Спокон веку разбойников ладьи тут волокли. На том стоят.

Начдив подумал, потом постучал в стену кулаком. Вбежал писарь.

– Пиши приказ. На руки. Дать с берега товарищам Жеребцу с Максимом моторную лодку. Пойдут на соединение с Жданом. Погрузить патроны для пулеметов и орудийных очередей, сколько придется. Ехать с Жеребцом Петрову Акиму, Ладушкину и там, кто за механика. Взять винтовки. Командует лодкой и отрядом Жеребец… Сельсоветы– оказывать содействие и исполнять ревтребования Жеребца. Хлеба, сельдей, чаю, сахару, легкого табаку, махорки, карамели. Ладушкину скажи: не медля ни секунды. А то я его взгрею. Понял?

– Есть. А где же Жеребец?

– А вот он.

– Хм!

Жеребец заржал.

– Идем, ребята, – сказал мальчишкам писарь.

II

Под Струковским садом, где пристань яхт-клуба, в моторную лодку, окрашенную в мутно-зеленый цвет, погрузили ящики с патронами, очередями для орудий, бидоны с маслом и продукты.

– Все налицо? – спросил Жеребец. – Ладушкин?

– Есть.

– Петров?

– Есть Петров.

– Моторист?

– Есть моторист – Степан.

– Максимка?

– Я.

– Крути, Степан.

– Есть – крути…

Жеребец сел к рулевому колесу. Мотор застучал. Вперед! Есть вперед. Отдай чалку. Есть!

Лодка, едва не черпая бортами воду от тяжелого груза, выбежала на стрежень. Жеребец скатал руля, и лодка, круто повернув, помчалась вниз по Волге.

– Это куда ж! Стой, – закричал Ладушкин…

– В Жигули! – ответил Жеребец и засмеялся.

Ладушкин, Петров и моторист с недоумением оглянулись на отступающие назад берега самарской пристани; и позади за лесом на горизонте сошлись гора с горой, синея, Жигулевские Ворота.

– Ты, парень, не рехнулся? Жигули-то вон где!

– Мы туда и идем…

– Брось Ваньку строить, а то я с тебя спесь сшибу махом…

– Ну-ну, а приказ читал? Кто здесь есть командир судна? Жеребец! Это я. Кто здесь командует отрядом? Жеребец. Это я. При сем мастичная печать и надпись. Максим, продуй наган на всякий случай…

Максим вынул из штанов револьвер и подул ему в дуло: шелуха от семячек набилась.

Ладушкин смолк.

Самара скрылась за рынком[30]30
  Низкий мыс покрытый лесом.


[Закрыть]. Справа оборвался зеленый остров, прошумел осокорями– набежала чамра, зарябила голубую воду. Дождь брызнул и прошел. Гора в белой осыпи надвинулась справа крутцом.

Мотор стучит. Лодка бежит. Поднялись шапками шиханы. Обрывом прямо в воду источенные рекой известняковые скалы. Обломки с дом каменных обвалов у самого уреза и поросли осинником и оплетены ежевикой. На камнях у воды сидят штанастые орлы. На стук мотора повернет лениво и надменно голову, взмахнет крылами, взлетит и взмоет в высоту. А там вверху под облаком кругами реют.

Над голой кручею – погост: две церкви– каменная красная и деревянная.

– Стоп, мотор.

– Есть, стоп мотор.

– Вот, братцы, – сказал Жеребец, приворачивая к яру – Это и есть вам Ермачиха. Ермак тут, идучи Волгой вверх, волочился. Дальше, гляди: церковь белеется. Переволока – там, слышь, Стенька Разин свои лодки перетаскивал в Усу. А повыше Кольцовка– тут, будто, Ермаков есаул Иван Кольцо переваливал в Усу. Поняли? Самая наша дорога и есть.

Лодка тихо подошла к камням. Петров выпрыгнул на камни с фалинем в руке и подвел лодку бортом к каменной плите.

– Вот как будем, Ладушкин. Тут мужики на это дело со старины присноровились. Ты ступай. Я хоть Жеребец, да не сказали бы – щенок. Иди, скажи, что приказом начдива красной армии – требую, я, командир отряда, на берег шесть подвод, из них чтоб две с пристяжной. Чтоб в одну секунду.

А то, мол, у нашего командира расправа короткая. За службу – по четверке легкого табаку на брата. Село за горой. Одна нога у тебя здесь – другая там.

– Есть, товарищ командир. Идемте, Степан, Максим.

– Максим, ты не ходи – уж больно масляный. Амбицию мне спортишь.

Ладушкин с Петровым пошли в гору по крутому каменному взводу вдоль барака, заваленного по краю навозом.

– Ленивый здесь мужик, – сказал моторист, – у нас на родине навоз покупают, а тут надо бы на пашню, а он навоз в овраг валит.

– У нас, товарищ, этого не надо, – солидно ответил Жеребец, – наша земля навозу не примает: бурьян да чернобыльник одолеют. И без навозу сымаем ино по двести с десятины…

Прошло с час. С горы сначала показались ребятишки и девчонки. Они бежали с криками под гору и столпились на камнях у лодки; стояли молча и смотрели. Потом по взвозу вниз затарахтело шесть подвод – две с пристяжками.

Подводы съехали на каменный бечевник. С первой телеги сошел седой старик, надел очки и спросил:

– Кто здесь будет Жеребец?

– Я буду.

– Врешь?

Жеребец заржал…

– Истинно Жеребец. Приказ есть?

– Читай, коль грамотный.

Старик взял приказ, прочел.

– Все правильно. И печать. Ну, что прикажешь, отец командир?

– Ящики в телеги. Лодку на дроги– тройкой в гору. До Усы.

– На переволок, стало быть.

– Да…

– Это дело нам известное. Слушай, ребята, что приказывает советская власть. Делайте.

Красноармейцы с мужиками принялись перегружать из лодки на подводы ящики. Потом мужики распрягли одну пару, загнали в воду длинные дроги, сами зашли в воду, не раздеваясь, и сноровисто посадили моторную лодку вдоль меж слегами дрог. Вытянули на берег. Под борта подложили, чтоб не било и не стучало на камнях, рогожки.

– Трогай. А мы купаться будем.

Максим с Жеребцом разделись на камнях и кинулись в теплую желтоватую воду ласковой Волги. Поплыли на стрежень.

– Ширну мырну – где вымырну? – закричал Жеребец, нырнул, пропал – нет и нет.

Максим испугался: не утонул бы? – и поплыл к берегу. Вдруг под ним вода всколыхнулась, товарищ вынырнул, оседлал Максима:

– Утоплю!

Барахтались, возились, ныряли, гоготали. Чибис над поймой жалостно плачет. Волга– пустыня, как при Ермаке. Поплыли к берегу. Встали на камнях, чтобы обдуло ветерком. Склоняясь за гору, солнце обливало парней горячим светом. А свежо – и зубы стучат у обоих.

III

Обоз догнали в полугоре. Слева осталась Ермачиха. На околице, огороженной, средь гумен, со свистом машут крыльями высокие шатровые ветрянки. У ворот – воза.

Только-что купались – а жарко стало, потом облились.

По отлогой дороге за лошадьми едва поспеешь.

С высоты шихана открылась даль – влево и вправо покрыли землю шапками шиханы. На излучине Сызрань поблескивает крестами. Впереди внизу – синеет бор. В долине – голубая, опушенная уремою, Уса. За бором гора Лепешка – и над лесом графская светелка.

Спустились к реке. Дроги с лодкой въехали, шурша камышем, в Усу и лодку ссунули в реку. Сгрузили в лодку ящики и отпустили мужиков.

– Счастливого пути, товарищи. Вы того, побережней – усольские сказывали, что колчаковы лодки ходят Волгой.

Солнце спряталось за горы, посеребрив их край. От шиханов набежала тень. Вечер.

Разложенный на берегу костер к сумеркам яснеет. Обедают у огонька. На сошках– чайник. Командир отряда недоволен.

– Чего же это начдив ваш? Тоже пишет приказы, ровно Троцкий: раз-раз-раз – сахару, чаю, карамели. А выходит: цикорий, вобла, куряга…

– Чем богаты, тем и рады, товарищ Жеребец.

– Ну, ладно. Собирай монатки. К темну– нам надо выйти к Молодецкому Кургану.

Собрались. Стучит мотор; на компрессоре, тихим ходом – средь камышей, кудрявых, тальников – то узкими извивами, то средь крутцов разливом под нависшими кустами.

– Вот тут, бывало, Стенька Разин едет, – рассказывает Жеребец, – а сибирские купцы едут с соболями. Сарынь на кичку!..

– Лодка впереди, – говорит Максим…

– Приготовь оружие, ребята… Полный ход.

– Есть, – полный.

– Лодка стой, – кричит Максим.

– Какая лодка – это бударка.

На бударке двое – гребец надрывается в распашных, корщик подгребает кормовым веслом – хотят уйти.

– Лодка, стой!.. Стреляю!

Бударка в камыши. Двое – в солдатской форме – с лодки в воду, схватили весла и на берег в кусты.

Бударка качается, брошенная средь камышей. Жеребец командует:

– Ладушкин. Сымай штаны – давай сюда бударку.

Ладушкин идет бродом, зачалил лодку, подвел и привязал…

– Вот, чай, в кустах шипят те двое. А достать нечем, видно. Должно быть, дезертиры.

Сумерки. Лодка ведет на буксире бударку. Справа нависла желтая громада Молодецкого Кургана – близко Волга.

– Тихий ход. Стоп, – командует Жеребец. Тут мужики поперек Усы всегда сеть ставят на рыбу – рыба-то в Волгу катится с водой.

Смотри вперед. А то запутается винт и невод разорвешь им – рыбу выпустишь, так ругани не оберешься… Смотри – как будут поплавки…

– Вижу!

Поперек розового от заката зеркала реки– цепь поплавков из коринки.

Лодка тихо наплывает. Баграми с обоих бортов осторожно опускают невод и проводят под килем – цепь поплавков всплывает тихо позади.

Ночь накрывает. Где-то в тальниках бухает турецким барабаном выпь… Кулики стрельнули над самой водой…

– Теперь, ребята, забудь, что у нас мотор. Берись за весла – клади в укрючины– чур только, не стучать. Закуривай. Накуривайся. Огня вздувать не дам. Тут самое опасное место! И не шиши и ни гу-гу: молчать!

Покурили, и лодка с тихим плеском весел вышла в Волгу. Подхватила струя и понесла вниз по Волге…

Жеребец правил к левому берегу… Бекет как сторож-столб стоит у выхода Усы. Насупились синие справа горы… Течение под правым берегом подмывает яр…

– Максим, смотри вперед.

– Есть, – тихо ответил Максим.

– Тут есть проран. Пройдем прораном?

– Лодка на трех четвертях сидит[31]31
  Т.е. – осадка лодки 3/4 аршина – полметра.


[Закрыть].

– Пожалуй не пройдем. Стой грести. Молчи. Слышишь, Максим?

– Слышу. Мотор стучит. Снизу. Их. Тут нашей быть не может… Дозорное судно…

– А может прошмыгнем?

– Пускай мотор скорей, – засуетился Ладушкин.

– Я те пущу! Не смей, – тихо остановил Максим.

IV

Стук мотора слышней. Голоса. На Волге в тихий вечер говор слышно с берега на берег. Сейчас из-за рынка вывернется встречное судно.

Жеребец заводит свою лодку к берегу– под самый яр, где подмытый вековой осокорь упал вершиной в Волгу и купает ветви. Вода шумит, играя его листвой.

– Заметят– все равно! Максим, иди на руль. Я приму их на себя… Стой на месте. Держись за дерево! А потом – смотри, что делать.

– Есть!

Жеребец быстро разделся донага, перешагнул в бударку, взял весло, отвязался, оттолкнул и, подгребая, стрелой понесся на средину Волги к низу…

– Ложитесь все, – приказал Максим.

– Зачем это он веслом стучит? – с испугом говорит Степан.

– Затем и стучит, чтоб услыхали, коли не видят…

Из-за рынка показалась длинная моторная лодка.

– «Как щука – должно быть путейский дизелек»[32]32
  Небольшое посыльное судно с двигателем Дизеля, из бывших на Волге в ходу до революции у чинов водяной инспекции.


[Закрыть]—говорит тихо Максим.

Оттуда кто-то сдержанно сказал:

– Ваше благородие! Лодка по левому борту…

Звонко закричал со встречной лодки:

– Эй, лодка, стой! Стоп мотор!

Максим увидел, что Жеребец, не отвечая гребет к средине.

– Стой! Велю стрелять, – кричат со встречного судна.

Нет ответа.

– Огонь! – кричит все также звонко с лодки голос.

Ударил выстрел. Второй. Бударка опрокинулась, плывет вверх дном…

– Батюшки, сшибли Жеребца-то, – высунув за борт голову, говорит Ладушкин.

– Молчи, – шипит Максим, а то вот кокну по башке.

Дозорное судно пустилось на середину Волги догонять бударку, уносимую водой. Настигли.

– Опрокинулся, ваше благородие! – говорит солдат на «дизельке».

И слышен гулкий стук по днищу опрокинутой бударки вымбовкой или наметкой[33]33
  Вымбовка – вага, вставляется в гнездо шпиля, которым вытаскивают якорь. Наметка – шест с делениями для измерения с судна глубины реки.


[Закрыть].

– Должно утоп. Прикажете, ваше благородие, перевернуть?

– Не надо. Зачем терять напрасно время. Вперед до полного, мотор!

– Есть, вперед до полного.

Качаясь на волнах, плывет вверх дном бударка, уносимая водой.

Дозорное судно пошло вверх полным ходом к луговой стороне. Миновало вдали то место, где упал осокорь, повернуло коренной за рынок. Моторный шум затих.

– Крути мотор – скорей, – тихонько говорит Максим.

– Есть.

– Вперед!

– Есть вперед.

– Жаль парня, – вздохнул Петров, – пропал! А нас-то вызволил…

– Куда ж ты правишь на середку, – сердито говорит Максиму Ладушкин, – еще увидят те.

– Не горячись, товарищ, – тихо, но строго отвечает Максим. – Он встал у рулевого колеса и смотрит вперед…

Уносимая волной впереди видна бударка– попала в суводь, кружится вверх дном.

Лодка настигает ее. Стоп, мотор!

Максим склонился, ухватил бударку, ударил по днищу кулаком. Оттуда тоже будто стук или отзвучье?

– Переверну, Володька?

Максим приподнимает и перевернул бударку… Мелькнуло белое. Отфыркиваясь, встряхнувши волосами, из воды – внезапно Жеребец и лезет в лодку.

Подхватили. Вытащили… Скорее одеваться… Весь дрожит.

V

– Да ты живой или утопленник? – с испугом спрашивает Ладушкин…

Жеребец стуча зубами, тихонько заржал:

– Ну, брат, Максим. Еще б одна минута– силушки не было держаться! Руки застыли. Ноги свело. Холодная вода… Дай тряпку палец завязать – кровища льет…

– Да как же ты дышал-то под водой, Володя? – спрашивает Ладушкин.

– Я не под водой, а под бударкой, – завязывая палец тряпкой, отвечает Жеребец. – У нас на Волге – не я один умею делать.

Слышу: грозит стрелять. Я в воду – раз. Бах! Я лодку за борт – раз! Ба-бах! Я и накрылся, нырнул под лодку головой и высунулся из воды, дышу; схватился за скамью руками.

– Как же «дышу» под лодкой-то, Володя?

– Ну, да! Налей чаю на блюдце, да опрокинь стакан туда – вода-то не войдет. Понял?

– Чудеса!

– Чудеса простые. Только я слышу и вдруг будто как квашня шипит, и к носу уж вода подходит – смотрю вверх: в днище светится дыра – должно быть он еще стрелял – пробило пулей. Я в дырку пальцем. Насилу проковырнул – заткнул, просунул палец и загнул крючком наружи, держусь. Слышу – плывут. Я уж знал, что непременно подойдет смотреть – всегда так: не держится ли, мол, за лодку снаружи. А этого они не знают. Подплыла, колышет. Слышу – как мертвец из гроба – ударило по крышке – ну-ка, думаю, по пальцу?!. «Перевернуть прикажете». Ну, думаю – беда! Надо нырять.

Хотел нырнуть. Тяну палец – не вытяну! Беда!

А он: «не надо», и отплыли. Ну, если бы вы в тот час не подоспели – кормить мне раков!.. Дай-ка я поправлю… Куда ты держишь… Вот Волга-то!

Бывало, то и дело – крик навстречу; пароходов! Огни – зеленый, красный, белый; наметчики кричат; плоты идут, беляны – а нынче! Тишина! Говори, где искать нам «Ермака»-то. Уж Козьи Рожки миновали.

Высоко в небе справа над утесом Жигулей две острые скалы – как козьи рожки.

– Да ведь ты знаешь его, Володя, какой он! Притаился где-нибудь под яром за кустами с «Ермаком».

– Коршун!

– Бывают на море орлы?

– А как же!

– Ну, вот – не коршун, а морской орел.

– Куда ж он спрятался, орел-то твой? Нырнул бакланом? Застенной воложкой? Там по ярам осокоря, – есть где мачты утаить:

– Идем. Пустить мотор?

– Валяй. Крути, Степан. Им воложкой тут сверху не пройти – застрянут, а мы на тихом проберемся…

Лодка тихим ходом входит меж двух зеленых островов в верховье воложки. Шуршит под днищем шелково песок.

– Прошли. Дай полный…

– Есть, полный!

– Постой! Стоп! Максим, что это там направо под берегом?

– Не разгляжу.

– Две мачты. Как будто две рыбницы[34]34
  Грузовое парусное судно около 40 тонн вместимостью.


[Закрыть] у берега стоят. Нет, пароход, труба видать. Тише, ребята…

Плывут чуть шевеля веслами. Под правым берегом, притаясь, стоит под сенью вековых осокорей весь черный однотрубный пароход.

– «Ермак», – сказал Максим и свистнул, вложив два пальца в рот.

– Кто на лодке, стой!.. – слышится с парохода окрик, и щелкнул затвор винтовки…

– Свои. Максим с Володькой…

– Откуда вас несет?

– Из Самары кругосветкой.

Лодка причалила к корме «Ермака».

– Товарищ Ждан что? – спрашивает Володька Жеребец.

– Отдыхает.

– Скажи ему: патроны привезли.

Приложение. Чертежи В. Григорьева

К рассказу «Сигналы великанов»

Простейший искровой радиотелеграфный передатчик (слева) и приемник с кристаллическим детектором (справа).

Передатчик: А – антенна, 3—заземление, – батарея гальванических элементов, доставляющая ток индукционной катушке, К – ключ, И – индукционная катушка с разрядником, включенным в цепь, антенна – земля. При нажатии ключа в разряднике проскакивает искра, вызывающая в антенне переменный ток высокой частоты. Переменное электромагнитное поле, порождаемое в пространстве антенной передатчика, вызывает переменный ток в антенне приемника.

Приемник: А – антенна, 3—заземление, С – переменная самоиндукция для настройки, Д– детектор.

К рассказу «Илья Топчан»

Привязной змейковый аэростат системы «Кано».

Отличается большою устойчивостью даже при сильном ветре, благодаря присутствию «оперения», подобного оперению стрелы (рис. 1). Оперение состоит из трех надуваемых ветром мешков (рис. 3, Б). Постоянная форма аэростата поддерживается баллонетом (рис. 3, А) также надуваемым ветром. Рис. 2 изображает «путцы», которыми определяется наивыгоднейший наклон аэростата по отношению к ветру.

К рассказу «Рукастая машина»

Разбирающий механизм строкоотливной наборной машины «Линотип».

Подлежащая разбору строка матриц передвигается бесконечным винтом «А» (рис. 1) вдоль рубчатой скалки над ячейками магазина (плоского ящика с особыми для каждого рода матриц, отделениями). Матрица имеет определенным образом расположенные зубцы, которыми она цепляется за рубчики скалки, и падает в то отделение, над которым поддерживающие рубчики, прерываются. Рис. 1—матрица висит. Рис. 2—матрица падает. Рис. 3—вид матрицы «0/0» с тыльной стороны.