Текст книги "Сигналы великанов (сборник)"

Автор книги: Сергей Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Сергей Григорьев
СИГНАЛЫ ВЕЛИКАНОВ
Рассказы

Сигналы великанов

I. Шоколад

– Из-за такого пустяка все дело стало. Старались, старались! Денег что ушло! Трудов уж и не говорю.

– В том-то и дело, что это не пустяк.

– Как же нам быть теперь?

– Я вот что думаю, братишки. Из Москвы теперь едет масса нэпачей. Мы будем на пристанях следить за ними…

– Зачем? Не понимаю!

– А видишь ли, они угощают своих дам и сами кушают шоколад!

– Ага! Я понял! Дда! Шоколад!..

– Вынь из кармана платок. Оботри губы!

Разговор идет в крапиве и кустах на откосе… Вечер. В павильоне наверху играет музыка. Разговаривают, лежа на траве, – их трое: Клерк Максвелл, Жорж Арко и Володька Поульсен. Им всем вместе нет и сорока лет. Младшему Володьке Поульсену– одиннадцать. Это он и воскликнул:

– Дда! Шоколад!

И грустно вздохнул. Жорж Арко сердито повторил:

– Володька, говорю тебе, вытри губы, слюнтяй.

– Ну ты, бе-граф, не больно задавайся! – сказал В. Поульсен, сжимая кулаки и бычась.

Жорж Арко вспыхнул. Вот этого-то он и не выносит. Конечно, Георг Арко был граф – он бывший граф, или сокращенно «бе-граф», но нельзя же без конца тыкать его буржуазным происхождением. Жорж Арко вскочил на четвереньки и ударил Володьку Поульсена головой в живот. Володька охнул и хотел ответить Жоржу, тот увернулся и удар пришелся в грудь Максвеллу.

– Ну, что ж, давай! – воскликнул Жорж Арко.

– Постой, товарищи!

Максвелл просунулся меж Поульсеном и Арко, готовыми сразиться.

– Все забыли! Володька, Жорж, помни клятву: сигналы великанов!

Арко и Поульсен опомнились и ворча повалились на траву. Максвелл улегся между ними и примирительно болтал:

– Вы квиты, будет! Один ударил, другой ответил. Баста. Ты, Вальдемар, не прав, конечно, напоминать Жоржу то, что он давно забыл: его высокое происхождение. Хотя и ты все требуешь, чтобы Володька вынул из кармана носовой платок. Ты знаешь, что у него в кармане нет платка. И даже не карман, а одна дыра… Это тоже, ведь, значит, тыкать пролетарством… И, конечно, шоколад прекрасная вещь, но пока, – я говорю о переходном периоде, – пролетариату недоступен.

– Ну, понес свое!

– Постой. Слушай: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Соединимся – у нас будет шоколад. Для меня, впрочем, не это важно. А пока нам это на руку, что есть люди, которые кушают.

– Жрут! – мрачно поправил Володька Поульсен.

– Пусть по-твоему – которые «жрут» шоколад – если это тебя утешает. Главное, нам соединиться! А поэтому: наша задача не упустить из виду ни одного гражданина, ни одну гражданку, которые кушают, или, по более удачному выражению Вальдемара, жрут шоколад.

– Ты мне скажи, зачем мы следить должны? – спросил Вальдемар.

– Постучи себя в лоб указательным перстом!..

– Ну?

– Постучал?

– Постучал.

– И ничего?

Максвелл и Жорж Арко покатились по траве и нарочно громко хохотали…

Вальдемар Поульсен плюнул и, смущенно улыбаясь, говорил:

– Ну, я понял! Чего грохочете, черти… Это вы на счет станиоля? Верно, Макс?

– Охо-хо-хо!

– Аха-ха-ха!..

Арко с Максвеллом катались по траве, поджимая животы. Нахохотались, Максвелл сказал:

– А ты, Володя, у нас неглупый парень. Идем, товарищи.

– Я возьму с собой Марсиану?

– Ладно, Володя, бери, с ней ты скорее выпросишь!

II. Пролитый мазут

Володька знал, что Марсиана дома. Постучал в парадное крыльцо. Но вместо бойкого топота Марсианы из-за двери послышалось старческое шарканье. Не дожидаясь, когда отворят дверь, Володька юркнул за бочку под водостоком и притаился.

– Кто там?

Дверь открылась, и на крыльцо вышла косматая старуха с запором в руках. Осмотрелась кругом, проворчала:

– Охальники! Думала Марька, а это кто-то балуется. Видно, нынче мазуту пролили мало.

Старуха постучала о крыльцо запором и погрозила:

– Я вас! Кто баловат? Кто в дверь стучит?

Володька промолчал. Старуха постояла на крыльце и ушла в дом.

Из слов старухи Володька понял, где искать Марсиану, и прямо от крыльца бегом на пассажирскую. Пути и платформы пусты, скорый отошел. Только на запасе подали для дачного состав, и смазчики заливают буксы[1]1
  Подшипник со смазочной коробкой, в которой вращается головкой ось вагона.


[Закрыть] нефтью и постукивают по колесам длинными молотками: не лопнул ли бандаж на колесе, чтобы выкинуть больной вагон.

На главном пути шныряют несколько малышей – мальчишек и девчонок с засученными рукавами. Они собирают горстями вместе с грязью и песком мазут: там и тут стоят меж шпал зелено-черные лужицы, пролитые паровозом и из букс. Из горсти дети льют мазут в жестянки.

И Марсиана с худыми ручонками, голыми чуть не до плеча, в желтых потеках нефти. Она, подобно трясогузке, перепархивает от лужицы к лужице, но отстает. У всех жестянки полны, а бидон Марсианы почти пуст…

– Ого! Придется подсобить тебе, Марсиана! – сказал Володька и засучил рукава… Завидев лужу, подбежал к ней, оттолкнул другого мальчугана и, зачерпнув полные горсти, стал лить густую нефть в бидон Марсианы.

– Неспособно! Ты ходила бы с воронкой.

Пока в узкое горлышко бидона сливается (и мимо!) нефть, другие вычерпали лужу до сухого…

– Эх, ты! Постой! Идем!

Володька увидал, что по ту сторону вагонов старый смазчик поставил лейку на землю, а сам вертит собачью ножку – закурить.

– Айда, Марсиана!

Володька шмыгнул под вагон, подкрался сзади с бидоном Марсианы, схватил лейку и начал лить в бидон из лейки старика мазут…

Не поворачивая головы, старик слюнил папироску и сказал:

– Я тебя, поганца, стукну по голове, брось лейку!

– Я, дедушка, маленько. Ты гляди, я не себе, а ей, вот!

Старик поглядел на Марсиану. Она, расставив голые запачканные руки, чтобы не замарать нефтью платьишка, радостно сияла своими огромными синими глазами, глядя на зеленую струю. За эти непомерные глаза и прозвали Марьку мальчишки Марсианой, вычитав в какой-то книжке, что на планете Марс живут марсиане – и глаза у них огромные—«по столовой ложке»…

Марсиана засмотрелась на нефтяную струйку, старик – на веселое Марсианино лицо. Володька поставил лейку на землю: бидон Марсианы полон. Старик закурил и задумчиво сказал:

– Дитё из пеленок прямо, а уж должно заработать… Ну, времена!

– Кто не работает, дедушка, тот да не ест! – подхватывая бидон, ответил весело Володька… Айда, Марсиана! Бегом!

Старик рассердился:

– За такую тебя работу я в отогпу[2]2
  Отделение транспортной охраны государственного политического управления.


[Закрыть]!

Запнулся на мудреном слове, сплюнул и, взяв лейку, сунул ее рыльце в буксу, кинув туда сначала кусочек пакли, чтобы головка вагонной оси вращаясь не разбрызгивала смазки.

III. То, что им не нужно

– Я тебе, бабушка, много нефти принесла! Чи-истая!.. Как масло… Ты погляди… Пусти меня с Володей погулять.

Бабушка взвесила на руке бидон, принесенный Марсианой, и ответила:

– Иди! На пристань, чай, пойдете? Ты «постреляй» там; господ-то много едет.

Марсиана вымыла из глиняного рукомойника на крыльце руки и, Хлопотливо спуская коротенькие рукава, сказала:

– Бабушка, а я опять из платья выросла! – и выбежала за калитку. Они схватились с Володькой за руки и побежали к пристаням на Весеннюю. У конторки стоял готовый к отвалу теплоход. На зеленом фоне городской горы веял, весело алея, флаг.

По сходням сновали грузчики с кладью и матросы с багажом. На балконе второй палубы было много хорошо одетых пассажиров. Володька с Марсианой шмыгнули мимо вахтенного матроса наверх и пошли вокруг.

– Смотри, Володя! – шепнула Марсиана, толкнув товарища: – она хочет есть шоколад.

Марсиана указывала на молодую нарядную даму; она стояла у барьера и рассеянно смотрела вниз, вертя в руках плитку шоколада. Володя остановился, выжидая. Дама принялась лениво разрывать обертку. Володя подошел и сказал даме:

– Гражданка! Вы хотите жр… то-есть нет, вы будете кушать шоколад?

Дама посмотрела на Володьку и Марсиану и, недоумевая, ответила:

– Конечно. А что же мне с ним делать?

– Очень вас прошу: разверните…

Дама нахмурилась, глядя на Марсиану, положившую в рот палец…

– Нет, нет! – заспешил Володька – вы меня не поняли. Я прошу вас, развертывайте как можно осторожней! Главное – олово! И не мните его! Ведь вам оно не нужно?

– Нет…

– Отдайте мне его.

– Возьми, – сказала дама, пожав плечами.

– Спасибо. Идем, Марсиана, дальше! – сказал Володька, расцветая. Он аккуратно сложил листочек и повлек Марсиану дальше. Та неохотно следует за ним…

– Девочка! Погоди! – и дама отломила и дала Марсиане уголочек плитки.

– Видишь! вон еще жрать собирается, идем!

Володя увлекал Марсиану. Марсиана торопливо разжевала шоколад и проглотила.

Володя остановился перед высоким упитанным бритым человеком в мягкой шляпе, пестром галстухе и коротеньких брючках, из-под которых были видны небесно голубые чулки над черными лаковыми ботинками.

Человек в голубых чулках задумчиво икал, вертя в руках плитку шоколада.

– Гражданин! Вы будете кушать шоколад?

Гражданин икнул, мутно посмотрел на Володю и Марсиану и ответил:

– Чево?

– Кушать, спрашиваю, будете шоколад?

– А тебе какое дело? Захочу и сожру!

Гражданин покрутил головою и решительно разорвал обертку с надписью по коричневому полю: фабрики Красный Октябрь.

– Стойте, стойте! – залепетал Володька, – вы изорвете так и олово.

– А изорву! Тебе какое дело…

– Не комкайте! Отдайте мне!

– Чево!

Гражданин скомкал оловянную обертку в кулаке и хотел кинуть в воду.

– Ах, зачем! – вздохнул Володька, схватив гражданина за рукав.

– Ты что меня хваташь? Ты знашь, что за это полагается, бродяга, хам, стрелок! – закричал на Володьку гражданин, кинув в рот полплитки шоколада. – Тебя отправят в детский дом! Понял? в детский дом!

Володя попятился и потянул за собой Марсиану.

IV. Человек большого роста

Гражданин кинул в рот вторую половину плитки шоколада и, наступая на Володьку и Марсиану, продолжал шуметь:

– Чорт знает, что за порядки! Расплодили нищих! По карманам шарят. Матрос! Кто пустил сюда? Я – протокол! Слышите, протокол!

Ребята в ужасе – бежать. Гражданин за ними, споткнулся, задел скамейку, уронил…

Подбежал виновато вахтенный матрос. Вокруг гражданина, матроса и ребят собрался кружок любопытных.

– Протокол! – требовал гражданин в голубых чулках, притопывая лаковыми остроносыми сапожками.

– В чем дело? – спросил, спокойно подходя к кружку, человек в фуражке с зеленым околышем и с револьвером.

– Отогпу! – испуганно шепнул Поульсен Марсиане.

– Пожалуйте в контору, – приглашает агент гражданина в голубых чулках. Вы, горчица, – обратился он к Володьке и Марсиане, – за мной…

– Ну-с. что у вас случилось? – спросил агент отогпу, когда сошли по трапу в контору на пристани.

– Вот, изволите видеть, товарищ, я спрашиваю вас, может ли при таких условиях освежить прогулка по Волге? Например, я нервный человек, и доктора…

– Короче. Что вы там кричали?

– Да вот, воруют! – указал гражданин на Володьку и Марсиану.

– Он у вас украл? Что?

– То-есть, нет, я не то, чтобы украл, а ведь вполне возможно! Ты посмотри, товарищ, сам, – явное жулье.

– Дяденька, дяденька, – завопил Володька, – он все врет. Я не жулик. Я не воровал. Я только попросил у него. Он шоколад ел…

– Просить тоже нельзя…

– Я, дяденька, не шоколад просил, а только оловянную бумажку. Ему не надо, а нам надо… А он в воду кинул… Вот хоть Марсиану спросите – верно.

Марсиана в знак подтверждения захныкала. Милиционер спросил гражданина:

– Это верно, что он просил бумажку?..

– Ик! – сказал гражданин, кивая головой, – это все равно, бумажка тоже моя!

Милиционер пристально взглянул в мутные глаза гражданина и сквозь зубы сказал:

– Вы пьяны? Ребята, убирайтесь отсюда, – махнул он рукою на Володьку и Марсианy…

– Как это пьян? – спросил гражданин, для большей устойчивости облокотясь о конторскую стойку.

– Попросите врача! – сказал милиционер, – для определения степени опьянения этого гражданина. Ну, что ж вы, горчица, марш отсюда! – грозно крикнул агент отогпу на ребят, поправляя кобур на поясе и шевеля усами.

Володька и Марсиана выбежали из конторы и по сходням пристани на берег.

– Вот так так! чуть не попались мы с тобой, Маруська!

– Какой он! А ты видел у него, Володька, штаны коротенькие… Отчего?

– Это мода такая. Американская.

– Не-ет! Это оттого, что он шоколаду много ест и вырос из костюмчика, – возразила Марсиана, – я знаю, шоколад питательный! Когда я вырасту, я тоже буду много, много шоколаду есть и тоже буду большая, большая… И куплю себе голубые чулки! В полосочку!

– Ладно! Ты иди теперь к баушке, а то ты мне только музыку портишь…

Марсиана пошла домой, а Володька, выпросив и подобрав еще несколько брошенных на пристани скомканных оловянных листков, аккуратно расправил их и побежал в то место в кустах, в крапиве под откосом. Там были уже Клерк Максвелл и Жорж Арко. Они тоже добыли по несколько листков олова…

Максвелл внимательно рассмотрел листы на свет, пересчитал, измерил пядью, рваные откинул. Арко и Поульсен, волнуясь, ждали результатов измеренья и осмотра.

– Я думаю, что хватит, – сказал Максвелл, – емкость будет достаточная и на прием и на передачу. Ну, ребята, настает решительный час!

– Когда ты сделаешь?

– Да что у нас сегодня? Воскресенье– к четвергу, наверное, успею… Ты, Жоржа, не забудь про телефон…

V. Голос из другого мира

Профессор Кро один остался в лаборатории– «еще позаниматься». В рубашке из холста, подпоясанной узким лаковым ремешком, профессор сидел за пультом опытного приемника, склонив к листкам своих набросков худое изможденное скуластое лицо.

Профессора звали вне лаборатории Михаил Александрович. А КРО – это прозванье, данное ему и прочно усвоенное товарищами по радио. Точнее написать как следует, латинским шрифтом – QRO[3]3
  В русском телеграфном коде латинское QRO передается буквой щ. ЩРО – увеличьте мощность.


[Закрыть].

На международном коде, условном языке радио, QRO со знаком вопроса означает:

– Должен ли я увеличить энергию?

А со знаком восклицания – QRO! – значит:

– Увеличьте энергию!

В те годы, когда радиолаборатория билась над постройкой радиоаппаратов без материалов и средств, у голодных товарищей профессора часто вырывался горький вопрос:

– Что же мы теперь будем делать, профессор?

– QRO! – неизменно отвечал профессор…

Теперь стена на Запад из России пробита.

На столе у профессора Кро не только последние выпуски радиолитературы, но и дружеские письма Маркони. Теперь не приходится думать о том, что с печальным юмором профессор Кро три года назад называл «муками Тантала».

Тогда не было в лаборатории металла «тантала» для приготовления катодных ламп и приходилось заменять его простою медью. Все это минуло – и вот, танталовые резервуары трехкиловаттной[4]4
  Киловатт – 1000 вольтампер, единица мощности около полутора лошадиных сил.


[Закрыть] мощности перед глазами профессора над пультом радиоприемника. Но еще раньше чем была пробита стена на Запад, Кро с товарищами без тантала и вольфрама построил аппараты, которые дали возможность Нижнему-Новгороду говорить с Роки-Пойнтским великаном в Америке.

Многое достигнуто. Но ведь не все еще? Профессор говорит:

– Прекрасно. QRO!

Он надевает на голову двойной слуховой прибор: ему так лучше думается: глаза бродят по исчерченным листкам, а рука задумчиво вращает головку вариометра, и так, меняя длину волны приемника, Кро слышит то точки и тире телеграфной азбуки, то обрывки разговоров на разных языках. Эти голоса в эфире вытесняют из усталой за день головы профессора ненужные ему больше обрывки мыслей.

Когда мысли бродят в усталой голове, то напрасно бы мы их звали все своими. Среди услышанного иль прочитанного за день под вечер в голове лишь изредка мелькнет своя и путная мысль, а нужна и должна притти мысль счастливая. Профессор Кро не раз находил счастливые мысли с двойным телефоном на голове.

Сегодня в эфире была какая-то путаница шумов и перебоев. Слушая знаки и голоса, Кро сегодня вдруг прочел из точек и тире:

– С вами говорит Джемс Клерк Максвелл…

Сигналы были ясны и четки, как будто сигнализировала близкая станция.

– Клерк Максвелл? – устало подумал профессор Кро, – но ведь Клерк Максвелл – автор электромагнитной теории света – умер давно. И почему Максвелл говорит по-русски?

Точки и тире продолжали складываться в слова:

– Максвелл желает говорить с Вальдемаром Поульсеном…

Профессор Кро озабоченно потер лоб; желая убедиться, что не грезит, он переключил антенну на передачу, подстроился, выждал паузу и выбил ключом:

– Ведь вы давно умерли, сэр?

Напрасно профессор Кро ждал ответа.

Точки и тире пропали, как будто Клерк Максвелл был смущен вопросом Кро.

– Нет, это мне пригрезилось, – подумал Кро – я сегодня очень устал.

Он выключил антенну и снял телефон с головы.

VI. Угрозыск в эфире

На другой день утром профессор Кро встал с ясной головой и смутно, будто сон, припомнил вчерашний разговор по радио с английским знаменитым физиком.

Шутя с товарищами днем, Кро рассказал, что задремал вчера у пульта и слышал голос «из загробного мира».

Дня через три среди работы профессора позвали к телефону.

– Говорит командир Энной военной радиостанции. Да. Профессор, ваша станция за эти дни не вела переговоры шифром? Нет? Странно. Дело в том: мы каждый вечер принимаем четкий разговор знаками Морзе. Да, да. Непонятно: мелькают имена изобретателей, – Арко, Поульсен, Максвелл, какая-то Марсиана. Передают какой-то непонятный вздор по-русски. Очень неровный тон. По-видимому искровая. У нас явилась мысль, что здесь что-то неладно. Ну да, нелегальная станция, тоже и я подумал. Я сообщил. Быть может, в нашем городе. Угрозыск прямо растерялся. Они пустить хотели свою знаменитую собаку. Смех один. Тут и понюхать нечего: волна в эфире ничем не пахнет. Привели к нам пса. Так не могу же я ему дать нюхать телефон, в который слышу эти разговоры. Пес понюхал, чем у нас пахнет, и отказался. Теперь мы к вам. Ради всего святого не обижайтесь. Ведь это техническая задача. Вы подумаете? Хорошо, я позвоню к вам. Завтра, нет сегодня к вечеру. Отлично. Всего хорошего. Пока.

Вечером профессора опять позвали к телефону. Он сказал начальнику Энной военной радиостанции:

– У телефона Михаил Александрович. Да. Добрый вечер. Я о той станции. Все попрежнему, Иван Петрович? Опять? Конечно, угрозыску тут делать нечего. Антенну отыскать не так уж просто. Мало ли в городе напутано проволок. Мне думается, что вы вот что могли бы сделать. Вы говорите, что эта неизвестная станция передает искры? Затухающими? Кстати, какая длина волны? Хорошо. Я записал. Ну вот. Вы попробуйте принимать на свою рамочную антенну. У вас ведь полевой пеленгатор на машине? Да, да! Непременно с планом города. Возьмите с трех, четырех точек направление, по которому ясней всего слышна работа. Нанесите эти линии на план. Где они пересекутся, там она и есть. Вот и все. Не стоит благодарности. Не откажите сообщить, что у вас выйдет. Простите, еще одну минуту: верно ли я записал длину волны? Так? Благодарю. До свидания.

От телефона Кро прямо прошел к пульту опытной антенны, надел на голову коронку с телефонами и стал искать, вращая волномер, ту станцию. Настроился. Отстроился от шумов. Тик-так-тр! Тик-так-тр! – слышно в телефоне.

Кро читает:

– Макс, ты беги сюда, передавай, а я пойду, тебя послушаю…

Профессор Кро тихонько засмеялся, включил на передачу и выбил несколько раз:

– Вас ищут, берегитесь. Вас ищут, берегитесь.

В это время из парка Энной военной радиостанции вышла за город машина. В ее открытом кузове уставлена отвесно рамка в виде квадратного креста, обтянутая по кантам квадрата проволокой. В автомобиле сидели радиотелеграфисты и агент угрозыска.

Машина выехала за город, остановилась. Развернули план, отметили на нем ту точку, где стоит машина с рамочной антенной. Включились. Настроились. Телефонист в наушниках слушает. Телеграфист вращает медленно вокруг стоячей оси крест антенны. Телефонист кивает головой, рамка остановилась. На плане по линейке проводят черту в том направлении, как стоит рамка. Затем машина снимается с места и катится дальше. Опять остановилась. И медленно вращается антенна в поисках излучающего центра. Телефонист качает головой, снимает наушники и говорит: «она замолчала совсем».

– Ничего. Подождем. Заговорит.

VII. На чердаке

– Макс, что с тобой?

Макс спустился на переводину чердака и не может отдышаться. Лицо хотя и помучнело, а веселое.

– Бегом бежал. Вот беда, братишки. Как ты, Володька, мне сказал, чтоб я бежал сюда, вдруг слышу – прямо в ухо кирпичом – не ты, это ясно: «Вас ищут, берегитесь, вас ищут, берегитесь».

– Ура! – закричали Арко и Поульсен, – значит это с нами разговаривают.

– Ура-то, ура, а кто нас ищет?

– Кто? Ясно. Гепеу. Я говорил вам, что нельзя…

– Ага, бе-граф, поробил, на попятный двор.

– Володька, замолчи, буза!

– Он сам бузит. Не видя ничего, уж «гепеу».

– Придется, братцы, помолчать. Что мы наделали-то!

– То ли дело свобода-то эфира. А у нас и на эфир поставили милицию.

– Ладно, контрить. На телеграфе говорят, – скоро и у нас декрет будет, что можно.

– Пымают нас или нет?

– Ясное дело – пымают. Ну, это ладно, а кто бы это говорил-то мне: если остерег, так значит друг. Разве позвать его?

– Давайте, позовем.

– Погодим маленько. Пусть смеркнется. Слышал: «ищут, берегитесь»… Эх, жалко, если разорят, чуть не год работали, – сказал Максвелл, оглядывая чердак.

Под деревянной крышей на стропилах чердака натянуты на белых изоляторах медные проволоки антенны, а в углу, на большом ящике из-под бутылок смонтирован самодельный набор: искровой индуктор, лейденская банка, конденсатор стопкой, завитки, спирали, телеграфный ключ. И провод воровато слуховым окном через листву деревьев перекинулся к столбу городской электрической сети.

– Да… А собирались принимать сигналы великанов…

– Я, братишки, что слыхал: будто Роки-Пойнтский великан сигналы с Марса принимает. Вот это штука!

– Ну, уж и с Марса. Это ты Марсиане расскажи.

– А что же! Ты знаешь у Роки Пойнт[5]5
  Роки-Пойнт – одна из самых больших радиостанций в мире, около Нью-Йорка, в Америке.


[Закрыть] антенна-то какая: в чистом поле на мачтах звезда из двенадцати лучей. Каждый луч длинней двух километров. На всю антенну проволоки пошло чуть-чуть не двадцать тысяч метров. Роки-Пойнт своей антенной весь наш город бы покрыл, да и за Волгу бы хватило, как зонтом.

– Полно врать-то, Макс.

– Что мне врать, я верно говорю.

– Что ж, спросим, кто он такой?

– Ладно, спросим. А ты иди послушай, может он ответит что.

– Есть. Понес. Айда, Арко, со мной, послушаем, – сказал Володька.

Максвелл остался один на чердаке, выждал время и стал выбивать ключом вопрос:

– QRA? QRB?[6]6
  Как называется ваша станция? Где вы находитесь?


[Закрыть]

За городом на пригорке терпеливо прислушивалась, ворочаясь во все стороны, антенна на автомобиле. Телефонист кивнул головой и сказал:

– Угу! Опять заговорила. Позывные у кого-то просит. Вот так яснее всего. Стоп. Проводи черту.

Максвелл на чердаке приостановил свои вопросы и ждал вестей. На лестнице в чердак послышались шаги– Марсианин топоток.

– Ты что, Маруська?

– Макса! там мильцонер на велсипеде. Спрашиват: чья от столба на чердак проволочка протянута.

– А ты что сказала?

– «Я не знаю».

– Ну?

– Да к тебе бегом.

– Ах, ты! Зачем?

Ступеньки лестницы заскрипели под тяжелыми шагами.