Текст книги "Сны золотые"

Автор книги: Сергей Баймухаметов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Равнодушие, утрата интереса к прежним увлечениям и прежним друзьям…

Добавлю: если увидите у сына или дочери папиросы вообще или тем более папиросы в пачке

из-под сигарет – можете уже не гадать. Ваш ребенок курит марихуану. Папиросы, гильзы

папиросные, легко набивать травкой.

И еще есть один существенный момент. У подростка, который начал употреблять наркотики, часто появляется в поведении легкая высокомерная снисходительность ко всем и ко всему. В

том числе и к родителям. Мол, он знает нечто такое, о чем вы и ведать не ведаете… Этакая

улыбочка внутреннего превосходства, поведение человека, причастного, приобщенного к

неким высшим тайнам…

Но с этим будьте осторожны. Вполне возможно, что ваш сын так ведет себя оттого, что

впервые поцеловал девушку. И думает, естественно, что такого чуда в жизни больше никто не

изведал и не знает…

В любом случае, прежде чем начинать чрезвычайно сложный разговор с сыном или дочерью -

сходите к наркологу, к психологу, посоветуйтесь, как приступить к разговору… Речь-то идет о

признании, о том, что подросток от вас сознательно скрывает. Ведь ситуация обоюдоострая: вы можете и ошибиться, мнительность родителей вполне понятна…

Конечно, есть абсолютно проверенный, стопроцентный способ определения. Это нарко-тесты.

Простые, не требующие никаких специальных навыков. Наподобие тех, что широко

распространены среди диабетиков, для моментального определения сахара в крови. То есть

никуда ходить не надо. Никто, даже врач, не будет посвящен. Все делается на дому. Наркотест

– это просто полоска картона. Она опускается в стакан с мочой – и тут же проявляется

результат. Есть тест-полоски на один вид наркотика. Это нашего производства. А есть

зарубежные, сразу на несколько видов.

Простота и удобство в использовании, быстрота и точность полученного результата, полная

конфиденциальность – лучше не придумаешь. Но у нас наркотесты еще малоизвестны.

Многие родители о них и не слышали. Тем более никто не знает и не может рекомендовать, как их применять в семье. Здесь необходим особый такт. Одно дело школа, училище, где

тестирование может проводиться как бы в обязательном порядке. Как, например, в США, где

во многих учебных заведениях введены специальные программы контроля. И совсем другое

дело – дом, семья. Надо учитывать и нашу ментальность, отличную от западной, где

медицинские тесты, визиты к психоаналитику давно стали чем-то вроде соблюдения правил

личной гигиены…

Нельзя не отметить один очень важный момент. Как показал опыт стран, где нарко-тесты

находят широкое распространение в семьях, они там играют роль сдерживающего фактора. Подростки опасаются сделать первый шаг к употреблению наркотиков из

элементарной боязни мгновенного разоблачения. Ведь страх (не будем обходить это слово) перед родителями за совершение неблаговидного поступка – он был и будет.

Может быть, само тестирование и не надо проводить. Или сразу же настаивать на нем. Может, для вашего сына или дочери будет достаточно уже знания того, что в доме есть такая штука

… Сдерживающий фактор. Но как сказать об этом детям, как принести эту штуку в дом и как

показать ее, как завести первый разговор, чтобы не задеть их чувства, не вызвать сразу

отпора… Посоветуйтесь с психологом, учителем, врачом-наркологом. Разыграйте, придумайте

вместе некую ситуацию. К примеру, у отца на работе сегодня все обсуждали статью в каком-то

заграничном журнале про наркотесты. Что это такое? А правда, что в Америке они

применяются сплошь и рядом, от Пентагона до школ, от банков до колледжей и мэрий?

Говорят, сам факт существования наркоконтроля и наркотестирования в частных фирмах и на

государственной службе имеет огромное значение. Ведь что у нас происходит на дискотеках?

Шестнадцатилетний юноша с завистью смотрит, как раскованно и уверенно ведет себя там

какой-нибудь двадцатитрехлетний молодой человек – прекрасно одетый, стильный, богатый.

И сам он чуть ли не демонстративно нюхает кокаин (это ведь "шикарно", все знают, как это

дорого!), и других угощает, приближенных. А вокруг шепчутся: "Это такой-то, из такого-то

банка…" Так у шестнадцатилетнего человека поневоле складывается в голове и в душе один

ряд: работа в престижном банке, кокаин, шикарная жизнь… В Америке такое невозможно.

Там – при повсеместном наркоконтроле, американский подросток знает, что, став

наркоманом, высокооплачиваемую работу в солидной фирме он не получит никогда... А

правда, что и у нас будут вводить наркотесты?.. А где их купить. Интересно бы посмотреть, что

это такое…

И так далее. Самое главное – завести первый разговор. И двигаться постепенно, как бы

ненароком, без обострений и резких заявлений, ультиматумов…

Простите, что перешел уже чуть ли не к назиданиям. У каждой семьи свой мир, свой строй, своя атмосфера. Просто я напоминаю на всякий случай, что дело новое, необычное, и перед

нами не взрослый человек, которого можно обязать, и не кулек в пеленках, который мы

перекладывали с места на место, как хотели, а существо особое: с одной стороны вроде бы

постоянно ощетиненное, настроенное на отпор по любому поводу и без повода, а с другой

стороны – беззащитное и легко уязвимое. В общем – подросток.

А то, что наркотесты рано или поздно станут обычным делом и у нас, нет никаких сомнений.

Приобщаться к западному опыту надо. Мы предпринимаем лишь первые шаги. Наркотесты

прошли экспертизу, рекомендованы к применению и уже появились в аптеках.

Умножение горя

Все мы жалуемся на то, что атмосфера тягостная. На улицах, в магазинах, в учреждениях, в

цехах... Как будто висит в воздухе вполне ощутимый туман несчастья. Считается, что это от

бедности нашей, от экономических тягот. Но только ли?

Слушая Ольгу Дашковскую, я думал о ...статистике. Допустим, что на сегодня в стране десять

миллионов наркоманов. Но ведь у каждого наркомана есть отец и мать, для которых сын или

дочь – единственный свет в окошке. У каждого наркомана есть бабушка и дедушка, которые

души не чаяли и не чают в своем внуке. То есть, горе умножается и умножается. И получается, что среди нас живут пятьдесят миллионов глубоко несчастных людей. Треть России.

Бедная моя страна, бедная моя страна...

Тюрьма теперь не грозит

Наконец-то смягчили уголовную ответственность за хранение и приобретение

наркотических вещества без цели сбыта!

Ранее, до ноября 2003 года, пункт первый 228 статьи Уголовного кодекса предусматривал

лишение свободы на срок до трех лет.

К счастью, этот пункт широко не применялся. Да и невозможно его применить. Хотя бы

потому, что нет таких тюрем и лагерей, которые вместили бы с десяток миллионов

наркоманов. О нем, законе, подростки и их родители толком и не знали.

Вот это и было опасно. У нас употребление, а следовательно, и приобретение наркотиков

рассматривают как частное дело и частное несчастье. Мол, я же брал для себя. Любого

подростка с щепоткой марихуаны в кармане (если ее нет, то всегда можно подсунуть, подложить) довольно легко могли посадить, и сажали, на несколько лет в зону. То есть

ломали всю жизнь. И ему, и родителям.

А если кто-то считает, что в колониях подростки отвыкали от наркотиков, то он глубоко

ошибается. Практически на всех «зонах» налажено бесперебойное снабжение. Так что

выходили они оттуда уже законченными наркоманами. И не просто наркоманами, а

растленными, озлобленными, настоящими преступниками.

Наконец-то статью изменили. Теперь вместо лагерного срока до 3 лет предусматрвается

штраф до 40 тысяч рублей. Конечно, при нынешней бедности населения это удар прежде

всего по родителям. С подростков, чаще всего безработных, много не возьмешь. Все так. Но

все же не тюрьма. Не зона…

Эта книга первым изданием вышла в Екатеринбурге по инициативе депутата

Государственной думы, руководителя производственной корпорации "Ява" Валерия Язева.

Депутат Московской городской думы Евгений Балашов и директор центра «Дети улиц»

Светлана Волкова выпустили книгу в рамках специальной программы "Дети улиц".

"Вы сделали огромной важности дело... – написал им патриарх нашей литературы Сергей

Владимирович Михалков. – Сейчас самое главное – остановить расползание наркомании

среди детей. А для этого надо их убедить, рассказать им без надоедливой

назидательности, что есть что. Это и делает выпущенная вами книга. Безусловно, что

она требует издания большими тиражами, привлечения к ее повсеместному

распространению всех заинтересованных государственных структур Москвы и России".

Затем "Сны золотые…" издал для российских подростков Детский Фонд ООН (ЮНИСЕФ). На

свои средства выпустили книгу московские предприниматели Александр Паникин и

Геннадий Алибеков. То же самое сделали общественные организации в Архангельске, Новосибирске и Тобольске, общественные организации и мэрия города Воротынск Калужской

области и мэрия города Кыштым Челябинской области.

Пишу это для того, чтобы показать: не только по моему убеждению, но и по мнению многих и

многих людей именно с откровенного и правдивого рассказа следует начинать

профилактику наркомании среди детей и подростков. Нет других путей, кроме воспитания!

СОН ТРИНАДЦАТЫЙ

Андрей Ярышев, 24 года, Москва

Я никому подляны не делал, никогда. С кем сидел на двух зонах – все подтвердят. Все скажут: Андрюха жил так – он никого не трогает, но и его не трогай. Конечно, были дела, но между

нами. Но чтобы я когда-нибудь к пацанам, к малолеткам подошел или кого из них на иглу

посадил – никогда. Я сам на иглу сел малолеткой – и не хочу, чтобы пацанов трогали. Не

говоря уже о том, чтобы насиловать, делать их педиками...

А тут так получилось, что этих как будто и я тоже... ну, не сам, а при мне же было. А совесть у

меня все-таки есть. И страшно, не побоюсь сказать, что страшно. Если заметут по такому делу, по такой статье, за совершение развратных действий с малолетними, с пацанами, то мне

оттуда уже не вылезти. Не будут смотреть, что я ни сном ни духом, что попал туда случайно, за

кайфом пришел. Не станут разбираться: если у человека, то есть у меня, уже две судимости, то

дальше идет автоматом, такой срок дадут, что до конца жизни...

Попали мы в это дело с корешем моим – он сейчас в дурдоме – как обычно все попадают. Во

всех дворах есть пацаны постарше, помладше. Были и в нашем дворе двое, которые уже

сделали по ходке в зону. В малолетку, само собой, но все равно – люди в авторитете. Да в

любом случае для пятнадцатилетнего оглоеда восемнадцатилетний, упакованный парень

будет авторитетом. А они дружили уже совсем со взрослыми, с крупняками.

Ну давали они нам раз-другой пыхнуть «дурью», то есть анаши подкурить. Кореш мой с нее

балдел слегка, а мне она как-то сразу не пошла. Сейчас-то я могу и с нее немного прибалдеть, для начала, а тогда, помню, ни в какую. А сказать-то нельзя, засмеют. А не скроешь, наверно, у

меня все на лице было написано. Вот один из парней и спрашивает: что, не нравится? Да, говорю, что-то не в кайф. А он мне: давай тогда ширнемся, ты уже большой, а «дурь» – она

только для малолеток и для плановых.

Конечно, я был польщен. Мы знали, что старшие ширяются, но у нас ничего не было, а

просить боялись. А тут сами предлагают. Как я сейчас знаю, тогда они вкололи нам мульку , раствор на основе эфедрина. Это не секрет, не рецепт, это всем давно известно. И мне такой

кайф сразу лег на душу. А дальше – больше. Дали попробовать более сложный наркотик, тоже из химии, первинтин называется, а по-нашему – винт. Он сильно на психику давит, от

него в любой момент может крыша поехать. Я лично спать при винте не могу: только дремлю

слегка, и голова постоянно в одну сторону повернута: где еще взять?

Винт бывает разный. Допустим, под базар или под метлу, то есть под разговор, а по-нашему

–  базар . На хате, когда винт все уколют, гул стоит: все друг друга перекрикивают, каждый

про свое рассказывает, хвалится, хохочет. В общем, цирк.

Есть винт, который действует, словно конский возбудитель. Любой винт на это дело сильно

влияет, но есть такой, который особенно. Есть винт деловой : сразу начинаешь планы строить, как банк взять, как сорвать кассу, как следы замести, как развернуть капитал, короче, умнее

тебя нет никого на свете. Все дураки, а менты – особенно.

Есть винт, который называется «камикадзе». После него чувствуешь себя так, что готов

сквозь стену пройти, дом своротить. Все мышцы набухают кровью, в тебе кипит столько сил, что ты способен в одиночку расправиться с любой толпой. Скажут тебе: «Фас!» – и ты

бросишься на любого и загрызешь насмерть. Но ведь раз такое дело, могут и послать на что

угодно. Вот в чем суть.

Нас, пацанов, никого грызть, конечно, не посылали. Но потихоньку подводили к угону

машины. Как обычно говорят: да вы че, пацаны, да все будет путем, пригоните на такую-то

улицу и бросите, а дальше не ваше дело, мы вас знать не знаем и видеть не видели. Но в свое

время получите хорошие бабки! Ну мы и ввязались. Страха не было, ничего мы не боялись. И

от храбрости, наверно, врезались в столб. В общем, повязали нас – в малолетку на два года

загремели.

А там, в малолетке, я заболел, с желудком что-то случилось. И попал в санчасть. Очень мне

там понравилось: белую булку с маслом давали. Со мной рядом лежал один пацан, с виду

неприметный, но, как оказалось, очень ушлый. Ему прописали какую-то медицинскую мазь, из которой он там, в санчасти, ухитрился добыть эфедрин и сделать мульку! А для того, чтобы

ширнуться, у него была игла и припрятана трубка от капельницы.

Мы с ним сошлись, как там говорят – скентовались. Дальше – больше, приспособились мы

там варить винт. В каждой зоне есть школа, в каждой школе – химкабинет. Все ключи – у

дневального. Дневальный выносит нам реактивы, какие надо, и мы варим.

Так отсидел я два года. Только хуже стало – получилось, что на зоне я еще плотнее сел на иглу.

Через год после отсидки женился. Нашлась одна девушка, поверила, сошлись мы с ней. А раз

женатый – уже по-другому смотришь на все. То надо, се, пятое и десятое. А ты – голяк

голяком, ничего у тебя за душой нет, кроме матери. А она ничем тебе помочь не может, в

смысле денег. Короче, решил я наверстать упущенное, сразу стать богатым, чтобы выглядеть

не хуже других. Пошел на кражу. И попался. Кража-то пустяковая, но дали крупно, пять лет, учитывая, что уже есть судимость.

Весь срок я не отбыл, но отсидел много. Разные наркотики перепробовал и все равно

остановился на винте . Я уже привык к нему, он дешевле был, да и важно то, что я сам умел

варить. А то, что от него человек довольно быстро идиотом становится, я знал, но не думал. В

голову не брал. Там одна мысль была, в голове: достать, добыть. Где брали? Ну в зоне, тем

более во взрослой зоне, тысячи путей и тысячи поставщиков. А что касается винта, то путь

известен: школа, химкабинет.

Только я сел, обвыкся в зоне, через несколько месяцев приходит письмо: дочка родилась.

Мол, теперь уже вдвоем ждут меня. И я, когда вышел, зарок дал: ни в какие такие дела не

встревать. Устроился работать, все путем, на зоне специальность дали: пилить-строгать, паять-клепать. А от винта отвыкнуть не могу. Тянет и тянет, не человек я без него. Хоть сам

делай, хоть готовый покупай, а достань, дай! Как будто во мне кто-то сидит и командует: дай -

и все!

И сам я уже понимаю, что дальше так жить нельзя. Мне с женой надо быть, с дочкой возиться, такой человек забавный получился, а у меня нет ни времени, ни сил, ни возможности

заняться ими. Мозг сверлит одна мысль: найти, достать, уколоться. А ведь его надо найти, сварить, он же сам к тебе не придет.

У меня здесь, на воле, друзей нет, не успел завести. Один только кореш мой, тот самый, с

которым мы на угоне попались еще малолетками. Он после того жил спокойно, помаленьку

покуривал. И вот недавно, после срока второго, сижу я с ним в беседке, в парке, а он говорит: дай, я тоже попробую ширнуться. И требует такой же дозы, какую я себе приготовил. А это

много, для меня годится, но у новичка может крыша поехать. Вообще, винт такая вещь: чуть

передозняк – и крыша поедет. Я ему объясняю, что к чему, а он уперся, ни в какую. Дай и дай!

Ну дали ему столько же, мы же не вдвоем были, несколько человек, думаем: поможем, если

что. А он через пять минут залез на крышу беседки и начал речи толкать. Как будто он на

митинге, ему кажется, что здесь тысячи людей собрались, все его слушают, а он их призывает

куда-то. Ну что может человек под кайфом базарить? Вообще непонятно что! Мы думали: сейчас пройдет. А он кричит и кричит. Это как сказать по-нашему: под митинг крыша

поехала?

Короче, отвезли его в дурдом. Получилось, что своего единственного кореша я своими же

руками загнал в психушку. Вот какая у нас бывает судьба, какие повороты.

А я, значит, остался один. Туда-сюда, то с одной компанией, то с другой. У нас ведь

постоянных нет, перемешиваемся. Так и попал в одну группу – к матерым. Меня они

уважали: все-таки две ходки в зону. А я ими не интересовался, чем они занимаются. Но по

всему видно, что волки, все прошедшие, все умеющие, короче – солидные. Денег там никто

не считает, кайф всегда в неограниченных количествах, никто не жмется и себя не стесняет.

Такая компания...

И вот однажды они привели на хату двух пацанов лет тринадцати-четырнадцати, ширнули и

стали подкатываться, разговоры затевать, оглаживать. Там почти все люди с воли, никогда в

зоне не бывавшие. Грамотные. Но должен сказать, что и с зоны приходят люди, на все темы

подкованные, о чем хочешь могут базарить. И заводят они с пацанами разговор о гомосеках, о

гомосексуализме вообще. Мол, на Западе кто как хочет, тот так и живет– и все такое...

Называют имена каких-то знаменитостей западных, гомосеков, значит. А под винтом это же

все внушается, хоть сразу, хоть постепенно. Да вообще, с человеком, которому вкололи винт, можно делать что угодно. Что хочешь, то и лепи. Пластилин . Я говорю: пластилин .

Отвечаю.

Вспомнил я утром про пацанов и думаю: нет, туда я больше не пойду, не хочу такую подляну

видеть. И что это за люди такие, не знаю.

Не подумайте, что я такой неженка. Всякого повидал, и этих тоже, «опущенных». На

малолетке, когда первый срок мотал, пацаненок был, который за булку хлеба пятерым подряд

давал…

А на взрослой зоне их двенадцать штук было, звали «петухами», стоять и сидеть рядом с ними

считалось западло. «Опускали» там по-разному. Ну, например, загоняли в долговой тупик.

Допустим, разрешают там играть в нарды. Вот играют с ним на что-нибудь. Раз за разом

проигрыш растет, растет, а потом, когда дойдет до высшей точки, ему говорят: ну что, с тебя

надо получать...

Но там была зона, взрослые люди. Свои законы: не будь слабым, не будь лопухом. Но чтобы

на воле на это дело малолеток подводить под иглой?! Это подляна!

Но жизнь изменилась. За то время, что я на зоне пробыл, жизнь сильно изменилась. Теперь

пацанов педиками делают специально, для утех всяких там "авторитетов", и с каждым годом

на этот товар все больше спроса. А еще что делают на притонах– я раньше никому не говорил.

Сейчас среди некоторых крупняков, и не только среди них, мода появилась – заставляют

пацанов и девчонок задницу, то есть задний проход себе вылизывать, кайф такой получают…

Не то чтобы уж так и заставляют силком – а вроде бы внушают. Я ж говорю – под винтом все

внушается. Но там еще и другое. Пацанам и девчонкам дозу свою надо иметь? Надо! Денег у

них нет, воровать не умеют и боятся. Вот их и используют за дозу… А что касается унижения, то это все ваши слова. Это у вас есть разные понятия: честь и бесчестье, храбрость и

трусость, правда, ложь ну и все такое… Понимаете, когда человек достаточно долго сидит на

игле, у него в голове и в душе, в организме происходит что-то непонятное. Там все стирается и

все становится можно, там все равно все одинаково. Ни в чем нет никакой разницы. И если вы

думаете, что пацаны и девчонки, вылизывая этим гадам задний проход, тем самым

унижаются, – то вы просто ошибаетесь. В том-то и дело, что они идут на все, уже не

испытывая при этом никакого унижения . То есть с виду они как люди, с руками и ногами, а

внутри уже – непонятно что. И я тоже иногда за собой замечаю… Я-то взрослый, знаю все и

стараюсь себя контролировать, но иногда и за собой замечаю такие мысли и чувства: а какая

разница, а ведь все равно… Вот в чем тут дело.

В общем, как узнал я, что готовится на той квартире и в той компании, сразу сказал себе: больше туда ни ногой.

И не ходил. Прошло две-три недели примерно, и вдруг на улице встречаю одного мужика из

той компании. Говорит: ты чего не заходишь, мы как раз свежего заготовили! А у меня в эти

дни ничего не было: ни денег, ни винта, ходил уже как чумной. Как тут не согласиться.

Только вмазался, дождался наступления кайфа, прихода – по-нашему, появляются эти

пацаны. Как я понял, их все это время подводили, готовили разговорами всякими на эту тему, обхаживали, оглаживали. А на сегодня как раз назначили использовать в очко, как там

говорят. Все на моих глазах было. Под разговоры эти вкололи им винт, дождались прихода, раздели и стали насиловать, использовать. А я... я не знаю, что я там делал: базарил, базарил

что-то, видел, что творится, а сдвинуться с места не мог, или меня держали – не помню уже.

И вот с тех пор у меня поехала крыша. Не в том смысле, что поехала, а в том, что навязчивая

идея, или как там – навязчивое видение. Закрою глаза – и вижу пацанов этих несчастных.

Хоть удавись, хоть бейся головой об стенку. Ну есть у меня совесть или нет?! Есть! Я все-таки

человек...

Короче, с того дня я перестал колоться. С работы сразу бегу к жене и к дочке, чтобы не одному

быть. А мозг-то требует: дай! Особенно ночью страшно: каждую ночь снится, что достал

раствор и вводишь, медленно вводишь раствор в вену и ложишься, закрываешь глаза и

ждешь: сейчас приход начнется... И тут всегда просыпаюсь, и так становится... скучно, что

хоть среди ночи беги и доставай. Тяжело, что там говорить, тяжко.

Жена и теща мне снотворного много достали. Чтобы спал как убитый, без всяких снов. В

отключке. Пока вроде помогает. Держусь. А у меня выхода нет. Я знаю: если снова начну

колоться, то может крыша поехать, начнутся глюки с теми пацанами тринадцатилетними, которых насиловали. Они мне и так все время мерещатся, перед глазами стоят, без всякого

винта. Как они дальше жить будут?

Хватит!

Все. Хватит.

И простите меня за то, что вылил на страницы столько грязи, ужасов и мерзостей. Но я не

выбирал, не подгонял факты. Все здесь рассказанное – обыденность. Правда, о которой, к

сожалению, знают немногие.

Вся беда в том, что не знают мальчишки и девчонки. Затягиваясь первой сигаретой с анашой, они и не представляют, какая судьба им уже уготована. И когда им предлагают первую

затяжку и первый укол, – почти всегда соглашаются. Потому что практически беспомощны

перед тем, что называется террор среды ... И тридцать, и сорок лет назад мальчишки

пробовали, что такое наркотик. Но тогда малолетних анашистов их же сверстники в открытую

называли придурками. Сейчас же шкала дворового престижа перевернулась с ног на голову. И

тех, кто не курит марихуану, считают слабаками, трусами и вообще – изгоями. Как устоять

четырнадцатилетнему человеку перед таким напором, какие силы надо иметь, чтобы

наперекор общему мнению сказать – нет .

Да что там дворы – я все время получаю письма от студентов, в основном из гуманитарных

институтов и факультетов. Ребята пишут, что прочитанная правда о той жизни помогла им

удержаться. А они уже были готовы попробовать, потому что устоять очень трудно. Ведь

сейчас там, в университетских коридорах, причастность к наркотической тусовке возводится

уже в ранг некоего аристократизма, в образ жизни "белых людей".

И чтобы устоять, надо знать.

Для того я и написал книгу, чтобы подростки знали .

Пусть знают, что в том мире они станут просто-напросто подстилками и будут зависеть от

прихоти любого грязного подонка. И как бы сейчас, будучи нормальными людьми, они не

кипели и не возмущались даже при мысли о подобном унижении, а в наркоманском

существовании все – смиряются , а точнее – уже не замечают . Потому что это у нас, в нашей

жизни, есть слова и стоящие за ними понятия, смыслы: унижение или возвышение, подлость

или благородство, храбрость или трусость... А там – ни слов таких, ни понятий просто-

напросто не существует . По ученому говоря, это называется моральной и психологической

деградацией личности. А по-простому – дебилизацией. Или – скотинизацией. Как угодно...

В отроческие годы, в юности главные черты характера – самолюбие, гордость, обостренное

ощущение ценности своей личности: "Я – это Я! Единственный и неповторимый!"

Пусть знают, что в мире наркомании об этом придется забыть сразу и навсегда.

Пусть все знают.

И – выбирают.

С. Баймухаметов