Текст книги "Мстители"

Автор книги: Сергей Таранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Город ваш гостеприимным показался, – подал наконец из джакузи голос Хмель, – менты за каждым плевком не следили. Вот я по наивности и приехал.

– На этот раз мы тебя без почестей не отпустим. Давай вылезай. Нам предстоит еще визит в управление.

– А бумажку ты принес соответствующую? – поинтересовался Хмель.

– Зачем нам, старым знакомым, бумажка? Я и два года назад, когда тебя здесь на сходняке вязал, без бумажки приезжал. Но, впрочем, если ты такой формалист, мы и бумажку сделаем. Даю тебе пять минут. – Тон подполковника стал жестким. – Повезем мы тебя в том, что успеешь напялить за это время.

Мостовой вышел из ванной и направился в туалет. Выйдя оттуда, он посмотрел на часы и подал своим помощникам сигнал.

– Давайте, ребята, вытаскивайте его из ванной – и в машину.

Двое бойцов в масках закинули автоматы за спину и вошли в ванную. Вышли они оттуда через несколько секунд и вытащили за собой Хмеля. Последний успел надеть лишь трусы, халат и тапочки.

Мостовой скептически оглядел гардероб Хмеля и произнес:

– Извини, время. Надо было одеваться быстрее.

Упирающегося, с мокрыми волосами, Хмеля потащили к выходу и, спустив по лифту на первый этаж, вывели во двор с черного хода. Там их поджидала легковушка, в которой Хмеля и повезли в РУОП.

Когда Мостовой шел по коридору РУОПа, Хмель уже сидел перед его кабинетом на стуле, охраняемый двумя автоматчиками. В шлепанцах и халате он выглядел весьма нелепо.

– Ну и видок у тебя, – сказал подполковник, заходя в кабинет. – Как будто ты с какой-то домашней пьянки в трезвяк попал. Ладно, заходи в кабинет.

Хмель поднялся и молча прошел в кабинет.

– Не много ли на себя берешь, начальник? – спросил он, усаживаясь на стул перед столом Мостового.

– Столько, сколько унесу. Да больше и не дают, – философски ответил Мостовой. – А ты что, думал, я тебя полчаса ждать буду, пока ты портки натянешь?

– Ладно, давай замнем. Что тебе надо?

– Поговорить надо.

– Ты что, в номере не мог поговорить?

– Здесь спокойнее.

– Ладно, слушаю тебя, – выжидательно уставился на подполковника Хмель.

– Что-то зачастил ты к нам в последнее время, Хмель...

– А это что, запрещено?

– В общем-то нет... Но ты знаешь, у нас своего дерьма – пруд пруди. А тут ты еще... Сидел бы себе в Волгополоцке. А то тамошний РУОП забеспокоился, куда это клиент их постоянный делся.

– Ты за них не волнуйся. А здесь у меня дела, – отрезал Хмель.

– Да ну? Какие же?

– А то ты не знаешь, что какая-то падла Гиви пришила!

– Знаю.

– Ну вот, меня братва и попросила помочь его ближайшему родственнику дела покойного принять.

– Ты мне в уши не ссы! Так я и поверил в твою филантропию! Я пока не знаю, что ты у нас здесь задумал, но учти, что глаза ты мне уже намозолил. А посему каждый твой шаг с этой минуты я контролировать буду. В общем, не забывай, что ты здесь в гостях, и побыстрее проваливай отсюда! А то твое присутствие меня и мое начальство раздражать стало.

– Это все?

– Все, – спокойно ответил подполковник. – Сейчас мои люди проверяют наличие лицензии на ношение оружия у твоих парней, после чего – если все будет, конечно, нормально – пойдешь восвояси. Если же нет – задержишься здесь еще на какое-то время... А сейчас давай, чеши отсюда в коридор – у тебя такой банный вид, что про нас Бог знает что подумать могут.

Хмель встал, засунул руки в карманы халата и сказал:

– Ты, наверное, думаешь, что ты самый крутой? Я тебя разочарую. Завтра же. Можешь не сомневаться.

И, шлепая тапочками, вор в законе вышел из кабинета. В коридоре его тут же взяли под руки охранники и отвели в общую камеру для задержанных.

Отпустили его через три часа. Отвезли обратно в гостиницу на милицейском "уазике".

Все три часа Хмель находился в состоянии, близком к бешенству. Так с ним не поступали давно. Его, известного в стране авторитета, взять в ванной и отвезти на допрос в тапочках, не дав времени нормально одеться!..

Он с силой хлопнул дверью милицейского "уазика" и отправился в холл гостиницы, не обращая внимания на удивленные взгляды портье и швейцара. Не дожидаясь лифта, он пешком поднялся на четвертый этаж, вошел в номер и сразу же достал из бара литровую бутылку виски. Наполнил половину стакана и разом осушил его. После этого, схватив сотовый телефон, он принялся набирать номер.

На другом конце провода ответили:

– Алло!

– Борис Сергеевич, это я. У меня проблемы. Местные менты решили пошалить...

Разговор много времени не занял. Хмель, сдерживая эмоции, конспективно изложил ситуацию.

– Надеюсь, по башке они сегодня же получат, – завершил он разговор. – Что касается наших дел, то все идет по графику, никаких изменений не будет. Утихомирьте только легавых, и все будет сделано в срок и без проблем... Спокойной ночи!

В комнату вошел Француз.

– У вас что, стадо слонов побывало? – спросил он, оглядывая беспорядок в номере.

– Стадо руоповцев, – хмуро ответил Хмель.

Он снова набрал номер на сотовом.

– Ненашев? Зайди ко мне завтра с утра... Только осторожно. Зайди с черного хода и поднимись по лестнице пешком...

...Утром следующего дня, в восемь часов в кабинете подполковника Мостового зазвонил телефон.

– Зайди ко мне! – Голос полковника Пашкова не предвещал ничего хорошего.

Подполковник нехотя поднялся и пошел в кабинет к начальству.

– Я тебе сколько раз говорил, что в нашем деле нужно быть аккуратным! встретил Мостового громовым рыком начальник РУОПа. – Ты что, нас подставить всех хочешь? Тебе что, мало вызовов в прокуратуру за этот год? Мне вчера ночью позвонил домой замминистра и наехал на меня по полной программе! Так и дождемся проверочной комиссии из центра как самые неблагонадежные! В общем, как хочешь, а извиняться перед ним придется. Тебе...

– Мне?! Перед ним?! – Подполковник аж задохнулся от возмущения.

– А кто, я, что ли? Это я его, что ли, припер вчера сюда в плавках?

– Я не буду извиняться, – твердо сказал Мостовой.

– Ну... Пошли Юркова...

– Юркова? – почесал затылок Мостовой. – Ну, может быть...

– И поаккуратней там.

Вернувшись к себе, Мостовой тут же вызвал капитана Юркова.

Глава 17

– Значит, ты говоришь, что действовала бригада? – глубоко затягиваясь сигаретой, спросил Хмель.

– Да. Как минимум три человека, – ответил Француз.

– И один из них – тот однорукий, которого ты пришил?

– Да.

– Как же вы вдвоем не могли однорукого укоротить?

– Ты бы видел, как он нож метнул! Гиря и пикнуть не успел, как нож ему глотку пропорол. Поэтому я с ним чухаться не стал – пришил, и все!

– Гиря всегда был вяловат. Ему только на ларьки наезжать да из лохов деньги потрошить... – Хмель состроил презрительную физиономию.

– Ты уверен, что за этим одноруким никто не стоит?

– Не похоже. Бывший вояка, с ментами не связан, в Хосте недавно. Жил себе тихо-мирно...

– Шухер большой там поднялся?

– Не очень. Менты, конечно, порасспрашивали соседей... Но жил он уединенно, дом на отшибе стоит. Пришли мы незамеченными, и ушел я так же по-тихому.

– А эти, хозяева, у которых Липицкий проживал?

– Эти больше ничего не скажут.

– Все аккуратно сделал? – придирчиво спросил Хмель. – Мне сейчас напряги не нужны. У меня и без того хлопот по самый не балуйся!.. И все же странно... – Хмель снова задумался и откинулся на диване. – Что же это за бригада такая? И где искать двух остальных?

– Это мы узнаем, когда найдем их, – сказал Француз и бросил на стол цветную фотографию. – Вот их рожи.

Хмель взял фотографию.

– Как тебе удалось?

– Пошустрил малость с хозяйкой дома, где они останавливались, – усмехнулся Француз. – Она и рассказала, что видела снимок у пляжного фотографа на стенде.

– Молодец! – похвалил подручного Хмель и стал вглядываться в фото. Никогда и не подумаешь, глядя на эту девку, что она вместе со своим дружком положила моих парней, причем далеко не самых худших!

– Да, принимала она в этом не последнее участие. Я разговорил там одну потаскушку в баре, так она рассказала, что эта девка надрала ей и двум ее подругам уши за то, что они положили глаз на ее парня. Я понял, что этой девке знакомы приемы рукопашного боя. Если предположить, что в дверь ломились двое мужиков, то получается, хозяина дома, выпрыгивающего из окна, пришила именно она. Это ее три пули у него в башке остались.

От напряженной работы мысли у Хмеля на лбу образовались морщины, которые он нервно растирал ладонью.

– Сколько живу, столько и удивляюсь, – наконец сказал он. – Никогда бы не подумал, что эта костлявая девка такой крутой воин. А этот? – Хмель ткнул пальцем на парня на фотографии. – Тоже, наверное, по-македонски стрелять умеет...

– Не знаю. Про него мало что известно.

– Ладно, черт с ними! – Хмель кинул фотографию обратно на стол. – Исчезли они, и исчезли... Дай Бог, к нам не сунутся. Хотя потолковать с ними было бы полезно.

Хмель поднялся с дивана и, подойдя к окну, раздвинул шторы. В комнату проникали первые лучи утреннего солнца. Разговор с Французом занял весь остаток ночи.

Хмель некоторое время смотрел на кусочек берега Волги, видный ему из окна, потом повернулся и сказал:

– Ладно. Иди. Хорошо поработал. Много информации дал для размышления. Вот-вот Ненашев должен нагрянуть. Пора закруглять дела в этом городишке и дергать отсюда.

...Пробило одиннадцать утра, когда в дверь постучали, и в номер вошел Ненашев.

– Здорово, Витя! Проходи, садись.

Хмель только что принял душ и стоял в одних трусах, обтирая свое выколотое татуировками тело большим махровым полотенцем.

– У нас с тобой разговор будет большой. И последний.

– В каком смысле? – удивился Ненашев.

– В том смысле, что нам лично с тобой общаться будет затруднительно. Будем работать через связных.

– Что-то случилось? – настороженно спросил Ненашев.

– Случилось, – ответил Хмель, наливая себе виски с содовой. – Вчера на меня наехали легавые из РУОПа. Да так наехали, что я сам удивлен был. И хотя, как и ожидалось, закончилось все ничем, сегодня даже человечишка от них приходил и, чуть не плюясь от злобы, извинился передо мной, все же лезть на рожон мы не будем... В связи с этим будут изменения в некоторых наших планах.

– Какие изменения?

Ненашев слушал Хмеля с напряжением.

– Деньги для Бориса Сергеевича ты передашь на той неделе. Точную дату мы согласуем. За это время оформи все, что надо. Чтобы все бумажки были чики-чики... Сумму мы уже оговорили. Но вместо полуторамесячного срока надо свернуть все за три недели.

– Но это просто нереально! – Ненашев вскочил со стула.

– Сядь, сявка! – прикрикнул Хмель. – И не тявкай, пока я не договорил! Все вопросы, которые при этом возникнут, будешь решать со мной через посредников. Список вопросов мне потом передашь. Сумма поступления – лимон новыми.

Внимательным взглядом следивший за движениями Хмеля Ненашев после названной суммы устало опустил глаза в пол.

– И сколько чистоганом? – спросил он.

– Шестьдесят процентов.

Ненашев тяжело вздохнул.

– Как я ухожу от налога на прибыль?

– Я же сказал – все подробности потом! Неделю берешь на раскачку, потом доложишь мне о состоянии дел. Все, свободен!

Ненашев шел по коридору гостиницы вне себя от ярости. И было от чего.

Первое – то, что условия работы постоянно ужесточались. Хмель вечно порет горячку, заставляя вертеться Ненашева как ужа на сковородке, решать сложные задачи, за ошибки в которых приходится отвечать все тому же Ненашеву. Патрон совершенно не собирался входить в положение Ненашева и помогать ему в тех или иных проблемах, преследуя в деле только свои интересы.

И второе, что, может быть, даже больше выводило Ненашева из душевного равновесия, был тон, которым Хмель позволял себе с ним разговаривать. После того, что Виктор сделал для Хмеля в этом городе, работая с ним не один год, он рассчитывал на лучшее к себе отношение.

Особое расположение Хмеля к себе Ненашев ощутил тогда, когда смог организовать фирму по перекачке денег Васильева и Липицкого. Эти два "кабанчика" оказались на редкость послушными и могли считаться вполне удачной находкой Ненашева.

Все шло нормально. Через фирму Васильева прокрутили гораздо больше денег, чем планировали первоначально. Когда ситуация стала критической и Васильев занервничал, его без проблем устранили. Однако проблемы возникли с Липицким, который, унюхав, что запахло жареным, сбежал.

Вот тут-то у Ненашева и начался разлад с Хмелем. Тот считал его виноватым во всех бедах.

В наисквернейшем расположении духа Ненашев ворвался в издательство и влетел в свой кабинет. Следом за ним вошла секретарша. Мимо нее он проскочил на всех парах, даже не поздоровавшись.

Секретарша, полноватая дама лет сорока, с пышной прической, подплыла к столу Ненашева, который расшвыривал на нем какие-то бумаги.

– Что там еще, черт возьми? – подняв глаза на секретаршу, раздраженно спросил Ненашев.

– Не поняла... – менторским тоном отозвалась секретарша.

У этой респектабельной женщины был ощутимый недостаток для секретарши она имела два высших образования. Поэтому ее амбициозные запросы постоянно находились в противоречии с ее социальным положением. И поскольку одно ее образование было педагогическим, а другое – техническим, на работу в издательство ее взяли только на должность секретарши.

Женщина с трудом мирилась с этой ситуацией и поэтому требовала к себе хотя бы вежливого отношения. Ненашев относился к ней с пониманием и обычно обращался с ней очень корректно. Ему льстило, что у него секретарша с двумя высшими образованиями.

Но сегодня был не ее день...

– Я спрашиваю, что у вас ко мне? – повторил Ненашев.

– Сегодняшняя почта. – Секретарша положила пачку конвертов на стол. Кроме того, двое посетителей, мужчина и женщина.

– Что хотят?

– Зайти к вам, полагаю, – попыталась улыбнуться секретарша.

– Я спрашиваю, по какому поводу?! – четко выговаривая слова, на повышенном тоне произнес Ненашев.

Он явно терял последние остатки терпения.

– Мужчина – писатель. Желает показать вам свои рукописи.

– Отправьте его к Вадимову! Что хочет баба?

– Девушка хочет устроиться на работу. Что же касается Вадимова, то этот, она взглянула в бумажку, – Геншиков уже был у него.

– А какого же черта он прется ко мне?

– Он утверждает, что Вадимов его не устраивает, и он хочет лично побеседовать с вами.

– Что значит – не устраивает? Он что, проститутку домой заказывает? Что сказал по его поводу Вадимов?

– Об этом лучше спросить у Вадимова.

– Так вызовите его!

Женщина резко развернулась – при этом ее пышный зад описал в воздухе большую дугу – и вышла из комнаты.

– Подождите, – сухо и властно сказала она сидящим в приемной посетителям. После этого она взяла трубку телефона, набрала номер и с той же интонацией проговорила:

– Александр Владимирович? Зайдите к Виктору Сергеевичу.

Ольга исподтишка разглядывала секретаршу.

Похоже, что даме досталось от начальства, так как из любезной вышколенной служащей она превратилась в надзирательницу приюта для бездомных детей. Ольга забеспокоилась: если у директора плохое настроение, он может ее не принять. Как тогда ставить "жучки" в его кабинете?

Глава 18

Ольга сидела в приемной издательства "Лавиния" уже двадцать минут. На улице ее ждал Игорь.

Весь вчерашний день ушел на подготовку предстоящей операции и сегодняшнего ее первого этапа, который был очень важен.

Вчера же Ольга с Игорем купили машину – годовалую "девятку" цвета "серый металлик". Они проверили, как работает подслушивающее устройство, и оно оказалось вполне исправным.

Игорь проинструктировал Ольгу перед походом в издательство. Они досконально обсудили детали ее одежды и поведение.

Утром Игорь остановил машину в двух кварталах от издательства. Смотрясь в зеркало заднего вида, Ольга поправила прическу и, чмокнув Игоря в щеку, двинулась в сторону издательства. Игорь внимательным взглядом провожал ее удаляющийся силуэт.

Выглядела Ольга скромно и со вкусом: черная юбка, белая блузка, туфли на высоких каблуках, светлые ухоженные волосы, уложенные в элегантную прическу...

"Подходяще!" – подумал Игорь. Все было вроде подобрано нормально. Типичная провинциалка, небогатая, работящая, приветливая. То, что надо для этой конторы.

Ольга объяснила охраннику на входе, что пришла по объявлению о приеме на работу, и тот без проволочек пропустил ее.

Секретарша сказала ей, что директора нет, но он вот-вот должен подъехать. Ольга присела рядом с уже ожидающим в приемной мужчиной.

Это был высокий тощий субъект лет тридцати – сорока. Вид он имел совершенно всклокоченный. Черные вьющиеся волосы торчали во все стороны, словно мелкая проволока. Даже усы растрепанной щеткой топорщились впереди кончика его отнюдь не маленького носа.

Он был одет в легкие летние брюки и фланелевую рубашку с коротким рукавом. При ближайшем осмотре его наряда Ольга сделала вывод, что мужчина либо так и спит не раздеваясь, либо только что вернулся откуда-нибудь с дачи – настолько его одежда была помята и замусолена.

Мужчина обхватил коленку узловатыми пальцами и, сидя на стуле в такой позе, начал слегка покачиваться. На спинке стула висел потертый и драный красный пакет, сквозь который проступали контуры лежащих в нем папок для бумаг.

На какое-то время мужчина перестал раскачиваться и, подавшись в сторону секретарши и одарив ее пленительной желтозубой улыбкой, спросил:

– Извините, а где у вас можно покурить?

– В туалете. По коридору налево. Там есть мужской и женский, – ответила секретарша.

– Да, спасибо. Я разберусь. – И он, слегка выпятив зад, удалился.

На авансцену перед Ольгой тем временем вышла еще одна колоритная личность. Это был высокий полный мужчина, одетый в темные джинсы и черную рубашку. Несмотря на свою комплекцию, он передвигался достаточно быстро и плавно, словно по инерции.

Он остановился около стола секретарши и, нервно вертя в руках коричневые четки, заговорил:

– Лидия Степановна, я не совсем понимаю, а что, собственно, хочет Виктор Сергеевич? По какому вопросу он хочет поиметь меня у себя в кабинете?

Секретарша явно благоволила к Вадимову, а это был именно он, и доверительно сообщила:

– Александр Владимирович, он сегодня явно не в духе, вел себя со мной по-хамски, а вас он приглашал по поводу того молодого человека, которого вы уже принимали.

Вадимов втянул голову в плечи, слегка пригнулся, быстро развернулся, оглядел приемную, высунулся в коридор и почти шепотом спросил у секретарши:

– А где он?

– Здесь. Только сейчас курит.

Вадимов воздел глаза к потолку и тяжело вздохнул. Сделав несколько маятниковых движений из стороны в сторону, попереминавшись с ноги на ногу, он резко открыл дверь директорского кабинета и, войдя туда, так же резко захлопнул ее за собой. Однако в последний момент он, видимо, придержал ее, так как громкого хлопка не получилось.

– Доброе утро, Витя! – быстро заговорил Вадимов. – Я так понимаю, что ты вызвал меня по поводу этой надежды русской литературы в мятых штанах, которая в настоящий момент находится в коридоре. Но я с ним уже говорил – мне больше нечего ему сказать. Если хочешь, поговори с ним сам, но на мой взгляд – это полный дуст.

– Саша, помолчи ты хоть минутку! – оборвал его Ненашев.

Вадимов замолчал, снова воздев глаза к потолку и продолжая нервно перебирать четки.

– У нас срочное дело. Изменение планов.

– Как? – спросил Вадимов, прекратив терзать четки. – Опять?

– Да, опять! Да, опять! – заорал Ненашев. – Сядь и послушай меня.

Главный редактор издательства "Лавиния" сел напротив директора. Ненашев нажал кнопку селектора:

– Два кофе, Лидия Степановна! – Отключив селектор, директор сказал:

– Сегодня я общался с Хмелем. Он требует ускорить наши планы.

– Опять! – вскричал Вадимов и задергался на кресле. – Каждый раз, когда требуется подобное ускорение, у меня возникает нехорошее ощущение, что оно последнее и нас вот-вот накроют.

В этот момент с двумя чашками кофе появилась секретарша и пошла к столу.

– Да я с этим ощущением уже целый год живу, мать твою! – закричал Ненашев, не обращая внимания на секретаршу, и треснул кулаком по столу.

Удар получился такой силы, что стоявшая рядом секретарша подпрыгнула на месте. Поднос в ее руках накренился, и две чашки с кофе заскользили вниз и приземлились на стол директора.

Терпкая коричневая жидкость стала расплываться по бумагам на столе Ненашева.

Ненашев поднял на секретаршу безумный взгляд.

– Ты что, охренела, старая коза?

Взгляд Лидии Степановны из испуганного моментально превратился в возмущенный.

– Что вы себе позволяете?! Как вам не стыдно!

Последние бастионы терпения Ненашева были сметены. У него вообще было несколько своеобразное представление об идеальной секретарше, которую он никак не мог отыскать в реальной жизни. Поэтому они менялись весьма часто. Однако последняя задержалась на этой должности – благодаря двум своим высшим образованиям, которые Ненашев воспринимал чуть ли не как собственную заслугу.

Но, однако, похоже, и ее час пробил.

Ненашев поднялся и, упершись кулаками в стол, спустил на секретаршу всех собак. Он высказал все, что втайне думал о ней за все время ее работы.

Когда он закончил, секретарша, покрытая пунцовыми пятнами, гордо вскинула голову и с вызовом сказала:

– В таком случае я вынуждена подать заявление об увольнении.

– Пошла в жопу! Чтобы я тебя больше здесь не видел!

Столь немедленное согласие начальства несколько смутило Лидию Степановну.

– Где вы еще найдете такую секретаршу, дурень? У меня, между прочим, два высших образования.

– На улице! – заорал Ненашев. – Найду любую девку, посажу, и она будет лучше тебя! Пригласи ту, что сидит в приемной!

Последняя фраза адресовалась Вадимову, который во время скандала испуганно молчал, переводя широко раскрытые глаза с одного на другого.

Главный редактор встал и, выйдя в приемную, увидел там светловолосую девушку.

– Зайдите, пожалуйста! – сказал он ей. – А вы, – он перевел взгляд на мужчину, который уже перекурил и принял прежнюю позу на стуле, – подождите, пожалуйста.

Ольга зашла в кабинет Ненашева и сразу поняла, что обстановка там накалена.

– Как вас зовут? – спросил ее директор издательства.

– Оля, – тихо представилась она.

– Вы пришли к нам устраиваться кем?

– Корректором, – еще тише ответила Ольга.

– Говорите погромче, пожалуйста. Я хочу вам предложить работать моим секретарем.

Ольга с деланным испугом посмотрела на Лидию Степановну. Та гордо отвернулась.

Тогда Ольга перевела взгляд на Ненашева и молча пожала плечами.

– Вот и прекрасно, – резюмировал Ненашев. – Принимайте дела у этой... у Лидии Степановны и прямо с сегодняшнего дня приступайте к работе.

После этих слов Лидия Степановна круто развернулась и маршевым шагом пехотинца вынесла свое дородное тело из стен издательства.

– Олечка, быстренько найдите у нее в шкафу тряпку, вытрите стол и принесите нам два кофе, – сказал Ненашев.

Ольга вернулась через несколько секунд, тщательно вытерла директорский стол и убрала со стола чашки.

В эти секунды в наушниках Игоря четко зазвучали человеческие голоса без шипения и помех. Ольга установила "жучок" на столе у Ненашева, приклеив его к краю столешницы. Игорь включил запись.

Вода в чайнике была еще горячей. Ольга открыла шкафчик рядом со столом секретарши и, вынув оттуда банку растворимого кофе и две чистые чашки, быстро сделала две порции. Она поставила на поднос чашки и сахарницу и постучала в кабинет Ненашева.

– Спасибо, Олечка, – поблагодарил новый шеф.

Дождавшись, когда девушка выйдет, он продолжил разговор с Вадимовым:

– На той неделе для переработки поступят новые бабки – около лимона новыми. У нас осталось всего две недели, чтобы выпустить сборник по кулинарии. Именно под него и будет отмываться этот миллион. Часть беляка, внесенного в кассу, в размере пол-лимона, будет выплачена в качестве гонорара нашему гостю из Москвы.

– Послушай, но это же нереально! Издательство не сможет напечатать это в недельный срок. И нужна еще хотя бы неделя для фиктивной реализации книги.

– Все вопросы Хмель обещал решить лично. Как он это сделает, я не знаю. Подготовь очередную книгу для гонорара Борису Сергеевичу.

– Здесь есть проблемы, – заметил Вадимов. – Ты говорил, что повесть о любви ему не пойдет...

– Да, конечно! – прервал его Ненашев. – Солидному человеку, в его возрасте – и вдруг любовные романы! Подготовь какую-нибудь серию детективов. Эту мудятину каждый дурак написать сможет.

– В основном они и пишут, – со знанием жизни обронил Вадимов, поглаживая свою тщательно выбритую физиономию. – Да, но есть еще одна проблема.

– Какая? – встрепенулся Ненашев.

– У нас нет ни одного детектива.

– Как нет?!

– Те, что были заказаны, еще пишутся. И самый ранний срок – скорее всего, неделя.

– Это исключено. Мы не можем рисковать, – категорично заявил Ненашев. Черт! Но почему у нас нет ни одного детектива?

– Потому что никто не знал, что планы в очередной раз поменяются. Через неделю, максимум через две у меня будет несколько вполне приличных вещей. И всю серию мы оформили бы на него.

– Что же делать? – спросил Ненашев, поставив чашку с кофе на стол. – Стоп! А этот тип, который сидит в приемной? Пендриков?

– Кажется...

– У него что?

– У него, – тяжело вздохнув и привычно закатив глаза к потолку, ответил Вадимов, – детективы.

– Сколько?

– Четыре повести.

– Ну, вот и все! – удовлетворенно воскликнул Ненашев. – Как раз на два твердяка или четыре покета.

– Ты читал, что он написал?

– Я? – искренне удивился Ненашев. – Нет, конечно. Для этого у меня есть ты.

– Так вот – я читал! И это полная параша! Она не годится даже для чтения в сортире, так как от скуки у читателя начнутся спазмы заднепроходного сфинктера.

– Слушай, я тебя попрошу... Эти твои медицинские термины... – скривился Ненашев, отодвигая от себя только что выпитую чашку. – Ладно, все, я сам разберусь!

Вадимов поднялся и, на высокой скорости подойдя к двери, рывком раскрыл ее и так же рывком закрыл. На сей раз он не стал ее придерживать, и раздался громкий хлопок.

– Черт, ну и сотрудники у меня! – произнес вслух Ненашев, оставшись в кабинете один. – Что секретарша, что главный редактор.

Ольга проводила взглядом Вадимова, отметив про себя умение последнего демонстрировать публике свою раздраженность, не слишком при этом шумя.

Ольга перевела взгляд на сидящего перед ней писателя. Он отпустил схваченное руками колено, поставил ногу на пол и стал активно ею дрыгать. Похоже, от ожидания у него начали сдавать нервы. О нем явно забыли. Он сидел в приемной, выглядя здесь столь же нелепым и никому не нужным, как смятый листок среди аккуратно разложенных папок на столе клерка.

Однако Ольга ошиблась: о писателе не забы-ли.

По селектору раздался голос Ненашева:

– Олечка, пригласите ко мне посетителя.

– Прошу вас, проходите, – сказала Ольга писателю.

Он вскочил и быстро устремился к кабинету. Потом вдруг у самой двери спохватился, вернулся назад и взял свой пакет.

Он открыл дверь и сначала просунул туда голову, после чего переступил порог.

– Доброе утро! Садитесь, господин Меншиков! – приветствовал директор.

– Геншиков! – поправил писатель, садясь на стул напротив Ненашева.

– Ну, не важно. Присаживайтесь. Что вы нам принесли?

– У меня повести. Детективные. Я сотрудничаю со многими издательствами, решил зайти и в ваше.

– Ваше сотрудничество с другими издательствами выразилось в какой-либо конкретике? У вас есть изданные книги, которые мы могли бы почитать?

– Нет, – помедлив, сказал Геншиков, скромно улыбаясь. – Но некоторые вещи находятся в работе.

– Понятно. Тогда дайте мне одну из ваших четырех вещей, самую лучшую, с вашей точки зрения.

Геншиков протянул Ненашеву рукопись.

Директор издательства стал читать, быстро переворачивая страницы.

Через некоторое время он откинулся на спинку кресла и с некоторым недоумением и одновременно разочарованием посмотрел на сидящего перед ним писателя.

– Похоже, Вадимов все же прав, – вздохнул он.

– Не понял...

– Это не важно. Сколько вы хотите за каждое произведение?

– В каждой из моих вещей по десять авторских листов. Качество текста высокое...

– Я спросил – сколько? – перебил его Ненашев.

– Э-э... – проблеял писатель. – Я думаю, что двести баксов за лист будет совсем немного.

Ненашев еще более разочарованно протянул:

– Да-а-а...

Он уже схватил рукопись, чтобы швырнуть ее в автора, который решил отсутствие литературного дарования компенсировать наглостью. Но на секунду задумался и снова положил ее на стол.

– Вот что, милейший господин Гендриков...

– Геншиков, – снова поправил автор.

– Да какая разница! – раздраженно отмахнулся Ненашев. – Я даю вам двести долларов за каждое ваше, так сказать, произведение и только на тех условиях, что вы сейчас же подпишите отказ от авторских прав и, получив свои наличные, исчезнете и больше никогда здесь не появитесь. По крайней мере, с подобной херней. Хочу вас сразу предупредить, что эта вещь появится в печати, скорее всего, за подписью совсем другого человека. Поэтому вы никогда не сможете претендовать на авторство. А если попытаетесь, считайте, что зря появились на этот свет... У вас на раздумья пять минут.

– Простите, а у вас будет закурить?

– Да, пожалуйста, – ответил Ненашев и протянул автору пачку "Мальборо".

Получив сигарету, писатель принялся курить и активно дрыгать ногой. Последнее обстоятельство снова ввело Ненашева в состояние крайней нервозности. Он терпел это ровно пять минут, после чего, хлопнув ладонью по столу, сказал:

– Итак... Ваше решение?

– Я согласен, – мило улыбнувшись, сказал Геншиков. – Но наличные немедленно!

– Разумеется.

Ненашев вынул из кармана пиджака пухлый бумажник и, отсчитав восемь зеленых сотенных банкнот, бросил их на стол перед Геншиковым.

Тот взял купюры, секунду-другую смотрел на них, потом скомкал и засунул в карман брюк.

– До свидания, – любезно проговорил он, выходя из кабинета.

– Угу, – ответил Ненашев, глядя на лежащие перед ним рукописи.

Глава 19

Игорь выключил запись магнитофона.

– Ну, как тебе? – спросил он внимательно слушавшую до этого момента Ольгу.

– Честно говоря, я мало что понимаю. А ты?

– Я не понимаю лишь одного. Как тебе удалось устроиться на эту работу?

– Сама не знаю. Видимо, удача на нашей стороне. Неуклюжая секретарша пролила кофе на стол начальника, и без того чем-то очень раздраженного. Я же в нужный момент оказалась в нужном месте.

– Ну что ж, нам будет явно на пользу, если ты будешь работать рядом с ним. По крайней мере, до того момента, когда мы начнем действовать.

– А что, у тебя уже есть какие-то идеи?

– Возможно... Из сегодняшней беседы можно сделать следующие выводы. Первый. Через контору Ненашева Хмель, а он в беседе упоминался, отмывает грязные деньги. И в ближайшее время ожидается очередная отмывка. В издательство поступит крупная сумма наличных, которая впоследствии официально внесется в кассу как прибыль от реализации печатной продукции. Она ведь пользуется льготами по налогообложению. И второй. Через издательство Хмель официально дает взятки чиновникам из Москвы, которые делают ему "крышу".