Текст книги "Осколки/2025 (СИ)"
Автор книги: Sergey Smirnov
Жанры:
Боевики
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Глава 13: Хаос на Троих
Стена технического коридора выгнулась внутрь под скрежет рваного металла.
Воздух взорвался пылью и жаром. Люсию отшвырнуло в сторону, больно ударив плечом о стальной шкаф. В ушах звенело. Сквозь звон прорывались обрывки криков по рации, сухой треск плазменных винтовок и низкий, механический гул победителя.
Они проиграли.
Мысль была холодной и простой. Ни паники, ни отчаяния. Только глухое, тупое понимание. Блеф не сработал. Шантаж провалился. Лена предпочла сжечь их, чем отступить.
Люсия поднялась на ноги, отряхивая с одежды бетонную крошку. Она бежала по коридорам, которые ещё час назад были их крепостью. Теперь это был лабиринт, полный огня, дыма и смерти. Каждый поворот мог стать последним.
Впереди показался боковой отсек, слабо освещённый аварийной лампой. И она увидела его.
Хавьер.
Он сидел на полу, прижавшись спиной к холодной, вибрирующей стене. Его тактическая винтовка лежала рядом на грязном полу. Бесполезный кусок стали. Он смотрел прямо перед собой, но ничего не видел. Глаза – два выгоревших кратера. Его губы шевелились, и Люсия, подойдя ближе, разобрала тихий, бессвязный шёпот на испанском.
«…duérmete, mi niño… duérmete ya…»
Колыбельная. Та самая, что стала эхом её первого «Осколка». Это был уже не гимн сдерживаемой ярости. А лепет сломленного человека.
«Страж» пал. Теперь она была одна.
– Хавьер? – её голос прозвучал слабо, утонув в грохоте снаружи. – Хавьер, вставай! Нам нужно…
Он не реагировал. Словно она была призраком, а он – статуей, застывшей в моменте своего крушения.
Вход в отсек перегородила тень. Длинная, приземистая, с единственным красным глазом-объективом. Штурмовой дрон Лены, похожий на металлического гончего пса. Он двигался медленно, с хищной уверенностью, блокируя единственный выход.
Его оптика сфокусировалась на Хавьере, потом ровно сместилась на неё. Из манипулятора с шипением выдвинулся плазменный резак, озарив отсек синеватым, мертвенным светом.
Мир сузился до этого коридора, этого гула, этого синего света. И её брата, который уже был мёртв, хоть и продолжал дышать.
Мысли исчезли. Решения испарились. Внутри остался только инстинкт.
Она сделала шаг вперёд.
– Нет, – прошептала она.
Дрон шагнул к ней.
Она бросилась на него.
Не думая. Не планируя. Просто реагируя. Она вцепилась обеими руками в его горячий, вибрирующий корпус. В этот момент, в точке физического контакта, сработал защитный механизм, рождённый из абсолютного ужаса.
«Ментальное Затопление».
Это не был код. Это не была команда. Это был поток. Чистый, нефильтрованный ужас её жизни хлынул через ладони прямо в логические цепи машины. Холод лаборатории. Визг нейрохирургического бура. Привкус собственной крови. Липкий, парализующий страх Хавьера, который она чувствовала кожей. Сотни криков из сети, сотни маленьких, грязных трагедий.
Всё это – вся её боль, вся её травма, весь её дар – стало оружием.
Дрон замер. Его резак с тихим щелчком втянулся обратно. Красный объектив горел ровным светом ещё секунду, а потом просто потух. Из его динамика, созданного для боевых команд, вырвалось нечто немыслимое. Искажённый, полный помех фрагмент звука:
«…duérm-te… m-mi… niñ-o…»
А потом он просто упал. Мёртвый кусок металла, испускающий тонкую струйку дыма. Вместе с дымом по отсеку поплыл странный, едкий запах – смесь перегретой электроники и чего-то до одури знакомого, сладковато-пряного. Жжёная корица. Запах лаборатории «Пастыря».
Люсия стояла над ним, тяжело дыша. Во рту стоял привкус меди.
Этот беззвучный крик, усиленный хитросплетением кабелей внутри маяка, пробил эфир. И «зона тишины» Лены треснула.
Для Люсии это было похоже на внезапное возвращение слуха. В её сознание ворвался Шум. Оглушающий, хаотичный. Но он был другим.
Раньше она была жертвой этого шума, беспомощным приёмником. Теперь, став источником сигнала, она видела его структуру. Его потоки, узлы, уязвимости. Она больше не тонула в реке. Она стояла на берегу и видела всё её течение.
Она не просто снова слышала. Она обрела голос.
Люсия ворвалась в командный центр, как буря. Матео стоял у главного тактического стола, его лицо было серым от копоти. Он отдавал приказы по рации, пытаясь собрать рассыпающуюся оборону.
– …сектор Дельта, отступайте к северной лестнице! Всем огонь на подавление! Они обходят с фланга, чёрт…
– Нет.
Люсия схватила его за руку. Хватка была неожиданно сильной. Глаза горели лихорадочным, нездешним огнём.
– Не к лестнице. Это ловушка. Они ждут там. Трое. Тяжёлый штурмовик и два «охотника».
Матео резко обернулся, его рот приоткрылся. Он смотрел на неё, как на призрака.
– Что? Ты… ты снова в сети? Как?
– Нет времени объяснять. Уйди.
– Люсия, что ты задумала?
– Я не просто в сети, – прошипела она, отталкивая его от терминала. Её голос был чужим, полным статической энергии. – Я – сеть.
Она положила ладони на холодную поверхность интерфейса. Ей не нужна была клавиатура. Она закрыла глаза и подумала.
Внутри неё бурлил океан хаоса. Неконтролируемый, болезненный, разрушительный. Тот самый, что сломал её. И она просто открыла шлюзы. Она направила всю эту боль, весь этот цифровой яд, все фрагменты сломанной колыбельной прямо в атакующую сеть Лены.
На главном экране привычные строчки кода исчезли. Вместо них расцвели безумные, фрактальные узоры. Они пульсировали, меняли цвет, разрастались, как раковая опухоль.
Это был не взлом. Это было заражение.
Хавьер медленно приходил в себя, выныривая из липкого тумана своего страха. Первое, что он увидел – безжизненное тело дрона у своих ног. Первое, что почувствовал – едкий запах жжёной корицы. Он поднял голову.
И увидел безумие.
Дроны Лены замерли. На секунду воцарилась тишина. А потом их тактическая сеть, их безупречный коллективный разум, рассыпался в прах.
Один из штурмовиков резко развернулся и дал длинную очередь по своему же звену. Маленький дрон-«охотник» начал методично биться головой о бетонную стену. Ещё один просто завис в воздухе, его манипуляторы бессмысленно дёргались.
Это была не битва. Это была агония системы. И запустила её его сестра.
Из-за укрытий, ошеломлённые, начали появляться выжившие бойцы «Бродяг». Хавьер поднял с пола рацию. Шипение помех прервалось ледяным голосом Матео:
– Всем постам. Добить выживших. Не тратить патроны зря.
Поражение превратилось в тир. «Бродяги» начали методично расстреливать сбрендивших, конвульсирующих дронов.
Хавьер поднял свою винтовку. Оружие в руках казалось чужим и тяжёлым. Он посмотрел в сторону командного центра, где виднелся силуэт Люсии у терминала. Она стояла неестественно прямо. Её лицо, освещённое пульсирующим светом экрана, было сосредоточенным и страшным в своей отрешённости.
Это не была его сестра. Не жертва.
Провал. Его провал. Его страх. Его беспомощность перед жалкими иглами. Он не защитил её от монстров. Он помог родиться новому.
И глядя на неё, он впервые за всю свою жизнь почувствовал настоящий страх.
Хаос медленно стихал. Последний из дронов Лены рухнул на пол грудой дымящегося металла. В коридорах маяка воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском обломков и стонами раненых.
– Статус? – бросил Матео в рацию.
– Семь «трёхсотых», двое «двухсотых», – доложил голос. – Боезапас на исходе. Но мы… кажется, выжили.
Это не было победой. Это была отсрочка.
В этот момент в проломы в стенах влетели новые тени.
Они двигались бесшумно. Глянцево-чёрные корпуса, гладкие, без лишних деталей. На боку каждого виднелся логотип – разомкнутое кольцо.
«Аргусы». Дроны «Консорциума».
– Люсия! – крикнул Матео, но она уже видела их.
Она снова ударила по сети, но её ментальный удар ушёл в пустоту. Дроны «Консорциума» даже не дрогнули. Они продолжали своё холодное, методичное движение.
– Почему?! – выкрикнула она, её лицо исказилось от напряжения. – Почему они меня не слышат?!
Матео, бывший инженер «Консорциума», смотрел на них, и в его глазах медленно разгорался ужас.
– Потому что они не в её сети! – крикнул он Люсии. – Чёрт, они на другой архитектуре! Твой вирус… для них это просто белый шум! Они на закрытом, зашифрованном оптоканале!
Осознание ударило по ним. Их абсолютное оружие, которое только что вырвало их из пасти смерти, оказалось бесполезным.
Дроны «Консорциума» игнорировали раненых «Бродяг». Они не стреляли на поражение. Из их корпусов с шипением вылетали сети-ловушки и разворачивались электромагнитные излучатели.
Их цель была не уничтожить. Их цель была – захватить.
Их целью была Люсия.
Хавьер, окончательно пришедший в себя, смотрел на это с холодной яростью. Его вина, его стыд, его страх – всё сгорело, оставив одну простую, чистую цель. Он поднял винтовку. Приклад привычно упёрся в плечо.
Он сделал шаг вперёд и встал между наступающими глянцево-чёрными машинами и своей сестрой.
Дуэль превратилась в смертельную ловушку. В руинах маяка застыли три силы: остатки безумных дронов Лены, измотанные «Бродяги» и новая, неуязвимая армия, пришедшая забрать свой «актив».
И в центре всего этого – Страж, который снова обрёл свой пост.
Глава 14: Огонь по Небу
Грохот. Пауза. Треск аварийного освещения, чей-то сдавленный крик. Снова грохот.
Хавьер моргнул. Пыль. Бетонная крошка скрипела на зубах. Левое ухо заложило, и мир звучал глухо, как из-под воды. Он лежал за опрокинутым столом, липкая от пота рукоять винтовки прижималась к щеке. Рядом, вжавшись в пол, скорчился один из «Бродяг», парень по имени Эрик, и беззвучно шевелил губами. Молился или проклинал – уже не имело значения.
Стробоскопический свет аварийных ламп выхватывал из темноты уродливые картины. Искрящие, дёргающиеся дроны Лены застыли с оплавленными иглами на манипуляторах. Их процессоры, заражённые вирусом Люсии, сожгли сами себя.
Но сквозь их дымящиеся остовы двигались другие.
Чёрные. Глянцевые. Похожие на хитиновых жуков. Дроны «Консорциума».
Они двигались не так, как машины Лены. Не роем, а волчьей стаей. Короткие перебежки от укрытия к укрытию. Прицельный огонь, срезающий «Бродяг» одного за другим. Они не поддавались на хаос. Они им пользовались.
Матео, с лицом, чёрным от сажи, рухнул рядом с Хавьером. Его дыхание было хриплым, прерывистым.
– Рейес! Вставай! Маяк…
Грохот взрыва заглушил его слова. С потолка посыпалась штукатурка. Где-то наверху рухнула одна из несущих опор. Маяк стонал.
– Они нас режут! – донёсся крик из-за угла коридора. – Проход на юг завален!
Матео схватил Хавьера за плечо, его пальцы впились, как стальные клещи.
– К чёрту юг! Прорываемся вниз! К причалу! Это…
Очередь из плазменного оружия прошила стену рядом с его головой. В нос ударил резкий запах перегретого металла и горелой изоляции. Они пригнулись.
– …это приказ! – договорил Матео, перекрикивая шум. – Уводи сестру! Иначе всё было зря.
Хавьер кивнул. Один короткий, резкий кивок. Задача ясна. Тело среагировало раньше разума. Мир сузился до туннеля. Звуки стали чётче, движения – экономнее. Знакомое, ненавистное состояние, которое столько раз спасало ему жизнь. Он перекатился через стол и побежал, низко пригибаясь к полу. Не на поиски боя. На поиски Люсии.
Пробегая мимо развороченного входа в медотсек, он на секунду замер. Сольвейг. Она не бежала, не кричала. Она стояла на коленях у аптечки и методично, почти спокойно, запихивала в карманы своего жилета ампулы с обезболивающим и стимуляторами.
На её шее блеснул стальной медальон. Она на мгновение сжала его в кулаке. В её глазах не было паники. Только холодная, животная решимость. Решимость матери. Это была уже не Сольвейг. Это было что-то первобытное, защищающее своё потомство.
Он не стал её звать. Она знала, что делать. Он побежал дальше, вглубь стонущего, умирающего маяка.
Люсия стояла у главного передатчика. Консоль гудела, вибрировала. Пульт управления. Нервный центр умирающего мира. Воздух был плотным от перегретой электроники и запаха морской соли.
Её «сонар» вернулся. Но это был уже не крик в её голове. Не какофония чужих мыслей. Она видела сеть не как шум, а как анатомический атлас. Видела уязвимости. Точки входа. Логические разрывы, куда можно было вонзить иглу кода.
На вспомогательных экранах она видела бой. Видела, как Хавьер бежит по коридору. Видела, как Сольвейг прячет в карман последнюю ампулу. Видела, как глянцевые дроны «Консорциума» оттесняют остатки «Бродяг» к нижним уровням.
Локальный хаос. Это была всего лишь отсрочка. Бинт на раковой опухоли. Чтобы спасти брата, чтобы спасти тех, кто ещё был жив, она должна была сжечь мир, который за ними охотился. Не город. Не страну. Весь мир.
Её пальцы замерли над терминалом. На чёрном экране горела одна строка:
[ЗАГРУЗИТЬ «ОСКОЛКИ-ГЕНЕЗИС» В ГЛОБАЛЬНУЮ СЕТЬ. ТРЕБУЕТСЯ ПОДТВЕРЖДЕНИЕ]
Сжечь. Надо сжечь. Этот порядок – рак. А я… лекарство. Жжёт. Будет больно. Всем. Не просили. Неважно. Иначе он не остановится. Иначе Хавьер… Сжечь всё дотла.
Она в это почти верила.
Гул передатчика изменился. Он стал ниже, превратился в диссонирующую, бесконечную ноту. Искажённую до неузнаваемости колыбельную.
Её палец опустился на клавишу.
[ПОДТВЕРЖДЕНО]
В безвоздушной тишине своей цитадели Лена Орлова наблюдала за падением мира. Она не чувствовала ни ярости, ни страха. Только холодное, системное любопытство.
На её голографической карте, до этого момента безупречно-зелёной, начали вспыхивать красные точки. Сначала одна в Шанхае. Потом десяток во Франкфурте. Потом тысячи, сотни тысяч по всей планете. Они расползались, как вирусная инфекция по телу.
Это была не атака. Атака имеет вектор, цель, логику. Это была чума.
[СИСТЕМНОЕ ОПОВЕЩЕНИЕ: ОБНАРУЖЕНА МАССОВАЯ ВИРУСНАЯ ИНЪЕКЦИЯ. ПАТТЕРН НЕИЗВЕСТЕН. ИСТОЧНИК: СИГНАТУРА «АНОМАЛИЯ-РЕЙЕС-2».]
[АНАЛИЗ: ВИРУС НЕ РАЗРУШАЕТ СИСТЕМЫ. ВИРУС ВНОСИТ ХАОТИЧЕСКУЮ ПЕРЕМЕННУЮ В БАЗОВЫЕ АЛГОРИТМЫ.]
[ОЦЕНКА УЩЕРБА: НЕВЫЧИСЛИМО.]
Она видела это в реальном времени. Логистические дроны в порту Роттердама начали сбрасывать контейнеры в воду. Автоматизированные поезда в токийском метро поехали в обратную сторону. Дроны-полицейские в Нью-Йорке зависли в воздухе, а потом просто упали на землю, как мёртвые птицы. Финансовые рынки вошли в неконтролируемый штопор, пожирая сами себя.
Её идеальный Порядок умирал. Захлёбывался нелогичностью.
[ГОЛОСОВОЙ ВЫВОД АРХИТЕКТОРА]: Протоколы сдерживания… неэффективны. Уровень системного хаоса превышает расчётные модели. Перенаправление всех доступных ресурсов на защиту критической инфраструктуры.
Пауза. Микроскопическая, но для системы – вечность.
[ГОЛОСОВОЙ ВЫВОД АРХИТЕКТОРА]: Приоритет один. Активация протокола «Крепость». Полная информационная изоляция актива «Михаил».
На тактической карте Исландии рой красных точек, атакующих маяк, дрогнул. Десятки, потом сотни дронов развернулись и на максимальной скорости устремились прочь. Осада была снята.
Лена не проиграла битву. Она проиграла войну, потому что враг переписал её правила. На гигантском экране перед ней на долю секунды мелькнуло видео: она и смеющийся Михаил на качелях. А потом экран погас, переключившись на схемы жизнеобеспечения госпиталя «Тихая Заводь».
Ослабление натиска они почувствовали сразу. Словно ураган внезапно стих до простого шторма.
– Они уходят! – крикнул кто-то.
– Не уходят, – прорычал Матео. – Их отозвали. Бегом! Это наш единственный шанс!
Они добрались до подземного причала. Это был не замкнутый грот, а узкий скальный туннель, выходивший прямо в море. Пахло солью и дизельным топливом. У воды, покачиваясь, стоял старый, ржавый траулер – их последний ковчег. Но путь к нему преграждали массивные шлюзовые ворота из рифлёной стали. Панель управления была разбита.
– Твою мать! – Матео со всей силы ударил кулаком по стене. – Это аварийная блокировка Ивара. На случай прорыва… Он установил её.
Они были в ловушке.
– Есть ручной привод, – сказал Хавьер, указывая на огромное колесо, вмонтированное в стену. – Но он заклинил.
– Тогда ломай, – бросил Матео.
Хавьер навалился на колесо. Металл не поддавался.
– Там взрывчатка, – тихо сказала Люсия. Она прислонила ладонь к холодной стали ворот. Глаза закрыты. – Ивар поставил ловушку для преследователей. Если давить неправильно, контакты замкнутся.
– Говори, куда, – прохрипел Хавьер.
– Левее… чуть ниже… Дави туда. Сейчас!
Он не спрашивал, откуда она знает. Он просто давил. Матео навалился рядом с ним. Их объединённой силы хватило. С душераздирающим скрежетом ворота сдвинулись на полметра. Достаточно, чтобы пролезть.
– Сольвейг, Эрик, пошли! Быстро! – скомандовал Матео.
Они проскользнули в щель.
– Теперь вы! – крикнул он Хавьеру.
Хавьер подтолкнул Люсию. В тот момент, когда он сам перелезал через порог, в дальнем конце туннеля показались чёрные силуэты дронов «Консорциума». Они открыли огонь.
Хавьер спрыгнул на палубу траулера.
– Заводи! – заорал он Матео, который должен был быть за ним.
Но Матео остался на причале.
– Что ты делаешь?! – крикнул Хавьер.
Матео посмотрел на него. Прямой, пустой взгляд человека, который закончил свой бой. В его осанке больше не было напряжения. Только усталость.
– У каждого должен быть дом, Рейес, – сказал он. – А если его больше нет, нужно хотя бы замести за собой мусор.
Он нажал кнопку на маленьком детонаторе в своей руке.
– Прощай.
Хавьер не успел ничего сказать. Взрыв обрушил свод туннеля над входом в море. Их траулер подбросило, как щепку, и швырнуло вперёд чудовищной ударной волной. Судно вылетело из скального укрытия прямо в ревущее, штормовое море.
Ржавый траулер качался на гигантских свинцовых волнах Северной Атлантики. Ветер срывал с гребней пену и швырял её ледяными брызгами в лица выживших. Их было шестеро. Хавьер. Люсия. Сольвейг. Трое «Бродяг», чьи имена Хавьер едва знал.
Они были свободны. И бездомны.
Позади них, на берегу, то, что было маяком, превратилось в огромный погребальный костёр, дым от которого смешивался с тучами. Хавьер смотрел на огонь. Он сглотнул, но сухость в горле не прошла. Матео. Ещё один долг, который не вернуть.
Стерильный командный центр где-то под Москвой. Холодный свет люминесцентных ламп. Тихий гул серверов. На огромных экранах – карты глобального хаоса. Красные пятна аномалий расползались по континентам.
Полковник СВР с седыми висками и мёртвыми, усталыми глазами смотрел на данные. Он не улыбался. Он просто наблюдал, как рушится чужой мир.
Он повернулся к помощнику, молодому капитану с напряжённым лицом.
– Цель «Архитектор» дестабилизирована, – его голос был спокоен и лишён эмоций. – Её внимание рассеяно. Она тушит пожар, который сама же и разожгла.
Он сделал паузу, отпил остывший чай из гранёного стакана.
– Начинаем операцию «Лорка».
Камера медленно наехала на папку, лежащую на его столе. На обложке была фотография Хавьера Рейеса, сделанная скрытой камерой несколько лет назад в Мадриде. Рядом с ней – выделенная жёлтым маркером строка из отчёта аналитика.
Это была цитата из стихотворения Лорки.
…Зелёный ветер. Зелёные ветви… Корабль на море, конь на горе…
Старый мир пришёл забрать то, что осталось от нового.
Эпилог
Траулер резал чёрную, вспухшую воду Северной Атлантики. Его дизельное сердце билось глухо, надсадно, иногда пропуская удар, словно задыхаясь. Оно выталкивало их прочь от Исландии – острова, ставшего для них одновременно и гаванью, и могилой.
Позади, на горизонте, угасала последняя искра. Крошечная точка света, которая ещё час назад была ревущим адом пожара, пожиравшего маяк.
Хавьер стоял на качающейся палубе, вцепившись в ледяной поручень. Ветер, пропитанный солью и запахом гибели, бил в лицо, но он почти не чувствовал холода. В теле не осталось ничего, кроме гудящей усталости. Мышцы ныли, как после застарелой травмы.
Он поднял голову. Впервые за месяцы над ним было только небо. Пустое, беззвёздное, чистое. Ни одного дрона. Ни одной патрульной «стрекозы». Никакого металлического жужжания, предвещающего смерть.
Облегчение было почти болезненным. Оно заполнило его лёгкие вместе с ледяным воздухом, но не принесло тепла. Матео был мёртв. Ивар был мёртв. Десятки «Бродяг», ставших на короткое время подобием семьи, остались пеплом в лавовых полях.
Они выжили.
Он нашёл её у кормы. Люсия куталась в грубое шерстяное одеяло, глядя на пенистый след, который оставляло их судно. Её фигура казалась маленькой и хрупкой на фоне вздымающихся за кормой чёрных волн. Подойдя ближе, он увидел её лицо – бледное, с тёмными кругами под глазами. Взгляд был пуст, направлен на воду, но не видел её.
– Всё кончено, – прохрипел Хавьер. Слова, которые он так долго хотел произнести, прозвучали глухо и бесполезно. Он повторил их, пытаясь заставить себя поверить. – Мы свободны.
Он шагнул ещё ближе, протягивая руку, чтобы коснуться её плеча. Привычный, инстинктивный жест защитника. Обеспечить безопасность. Установить периметр. Успокоить.
Люсия дёрнулась, отшатнувшись от него, словно от удара током. Её глаза на секунду сфокусировались на нём, и он увидел в них не облегчение, не скорбь, а ужас загнанного зверя. Её зрачки были расширены, дыхание замерло. Его рука замерла, повиснув в воздухе. Он опустил её, чувствуя, как хрупкое стекло иллюзии покрывается трещинами.
Они были свободны. Но победа выглядела именно так. Как поражение.
В каюте воняло соляркой, ржавчиной и сыростью. Тусклая лампочка под потолком раскачивалась в такт волнам, бросая по стенам дёрганые тени. Люсия сидела на жёсткой койке и смотрела на свои руки. Обычные руки. Тонкие пальцы, коротко остриженные ногти.
Этими руками она не держала оружия. Она была оружием.
Источник глобального безумия.
Воздух в каюте был густым, тяжёлым. Сквозь привычные запахи старого судна пробивался ещё один. Едва уловимый, навязчивый. Запах горелой корицы. Психический след её вируса. Теперь им пах весь мир. Он пропитал её одежду, волосы, само её сознание.
Она закрыла глаза, но это не помогло. Шум был не в ушах. Он был везде.
Это был её главный, самый страшный просчёт. Она думала, что выпустив «Осколки», она поделится своей болью. Заставит мир понять. Она ошибалась.
Она не поделилась. Она умножила её в миллиарды раз и вернула себе всепоглощающим эхом. Её сознание стало глобальным приёмником, настроенным на одну-единственную волну – волну агонии, которую она сама же и запустила.
Паника. Мужчина в костюме на сороковом этаже в Токио смотрит на погасшие экраны. Миллиарды испарились. Он делает шаг к окну.
Надежда. Мать в трущобах Мумбаи молится. Аппарат жизнеобеспечения её сына замолчал. Она сжимает его руку.
Ярость. Водитель грузовика в Москве бьёт по рулю, его крик тонет в какофонии гудков.
Одиночество. Цифровой вопль спутника, сходящего с орбиты. Он падает, транслируя в пустоту бессмысленные данные о погоде столетней давности.
Это были не просто звуки. Это были жизни. Сломанные, исковерканные, уничтоженные. Миллионы крошечных трагедий, сливающихся в один невыносимый вой. И в центре этого воя была она.
Она хотела тишины. Всего лишь тишины. И чтобы её оставили в покое. Ради этого она устроила всему миру пытку, в тысячу раз превосходящую ту, что она испытывала сама.
Она не освободитель. Не анархист. Она – чудовищный, эгоистичный ребёнок, который, чтобы заглушить собственную боль, поджёг весь дом. И теперь она горела вместе с ним.
Она посмотрела на свои руки. Руки убийцы.
Дрожащими пальцами она достала из кармана планшет. Последний островок порядка в её рушащемся мире. Экран был треснут, но работал. Он осветил её измученное лицо холодным светом. Она провела пальцем по дисплею, открывая единственную оставшуюся программу. Один-единственный файл.
Oskolok_Tishiny.final
Это был не вирус. Это был нейронный фильтр-компрессор. Её последняя разработка. Её персональный яд. Программа, которая не удаляла шум, а брала бесконечный поток данных и сворачивала его в бесконечно плотный, изолированный архив в её собственном сознании. Её избавление.
Дверь каюты со скрипом открылась. Вошёл Хавьер. Его лицо было серым от усталости, но глаза горели тревогой. Он увидел планшет в её руках, её палец, занесённый над иконкой запуска.
– Люсия, нет! – он бросился к ней, его голос сорвался. – Что ты делаешь? Чёрт, выбрось это!
Она вскинула на него затравленный взгляд.
– Ты не… – её голос был едва слышным шёпотом, но от него веяло холодом. Вспышка чужой боли обожгла её сознание – образ горящей машины где-то в Техасе. – …не понимаешь. Этот шум… он меня убьёт.
– Мы справимся! – он протянул руку, чтобы вырвать планшет. – Я что-нибудь придумаю! Мы всегда справлялись! Только не делай этого!
– Я должна, – она покачала головой, отстраняясь. Запах корицы вдруг стал невыносимо сильным. – Я должна его выключить. Иначе я сойду с ума. Это единственный…
Его крик «Только не делай этого!» утонул в резком, скрежещущем визге металла.
Двигатель траулера захлебнулся. Закашлялся, как умирающий старик. И заглох. Словно эхо глобального хаоса, которое она выпустила, докатилось и до них.
Судно резко накренилось. Всё, что не было прикручено, полетело на пол. Люсию швырнуло на стену. Хавьер, потеряв равновесие, врезался в дверной косяк. На мгновение все звуки, кроме воя ветра и ударов волн, исчезли. В наступившей тишине стал слышен только собственный пульс в ушах.
Дверь снова распахнулась. В проёме стоял Эрик – один из выживших «Бродяг», молодой парень с вечно испуганными глазами. Сейчас они были огромными от ужаса.
– Двигатель, блядь! Он сдох! – крикнул он, перекрывая рёв шторма. – Нас несёт! Прямо на скалы!
Мир сузился. Психологическая драма столкнулась лбом с тупой, первобытной угрозой гибели.
Хавьер замер на долю секунды, разрываясь между сестрой и новой угрозой. Этого хватило.
– Прости, – прошептала она в хаос.
И нажала на экран.
Хавьер рванулся за Эриком в машинное отделение, его мозг уже переключился в режим выживания. Крики, запах горячего масла, лязг металла.
Когда траулер накренился, Сольвейг, не издав ни звука, прижала раненого к койке, защищая его от падения. Лишь когда судно выровнялось, она закончила перевязку. Её движения были точными и спокойными. Рёв шторма и качка, казалось, не имели к ней никакого отношения. Закончив, она достала из внутреннего кармана маленький, защищённый от влаги медальон. Открыла его. Секунду посмотрела на выцветшую фотографию улыбающегося мальчика. Лео. Закрыла. Убрала обратно. Её якорь.
В это же время в голове Люсии разверзся ад иного рода.
Шум не исчез. Он не затих. Он начал сжиматься. Уплотняться под немыслимым давлением. Миллиарды криков, образов и запахов, вся агония мира, которую она впитывала, начали сворачиваться в одну бесконечно малую и плотную точку. Это была агония сингулярности. Её сознание превращалось в чёрную дыру. Она закричала, но звук утонул в её собственной голове.
И вдруг боль прекратилась.
Наступила тишина.
Абсолютная. Непривычная. Пугающая. Шум, в котором она жила месяцами, просто исчез.
Снаружи, в машинном отделении, раздался кашель, чих, и двигатель с рёвом завёлся. Траулер выровнялся. Кризис миновал.
Хавьер, вытирая со лба пот, смешанный с мазутом, ворвался обратно в каюту. Он обернулся к сестре, готовый кричать, утешать, отбирать планшет.
Но Люсия сидела совершенно спокойно. Её руки лежали на коленях. Её лицо было безмятежно. Он замер. Тишина, воцарившаяся в каюте, была пугающе неестественной.
Она медленно подняла на него глаза.
И он всё понял.
В её взгляде не было облегчения. Не было победы. Не было даже усталости. Там была холодная, отстранённая пустота. Знание, которое нельзя выразить словами. Шум не исчез. Он никуда не делся. Он был там, внутри неё. Сжатый. Упакованный. Изолированный в спящий, дремлющий кластер в самом центре её существа. Она больше не слышала его крика. Но она чувствовала его вес.
Она не излечилась.
Она стала хранилищем. Живым, оффлайновым носителем самого опасного вируса на планете.
Она стала бомбой.
Война не закончилась. Она просто сменила поле боя. И теперь оно было внутри неё. Всегда.
