Текст книги "Осколки/2025 (СИ)"
Автор книги: Sergey Smirnov
Жанры:
Боевики
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Глава 7: Первая Волна
Первый звук был неправильным.
Не грохот взрыва, не сухой треск винтовочного выстрела. Это был высокий, пронзительный визг, словно кто-то тащил гигантский кусок металла по стеклу. Звук, который вгрызался под кожу и скрёб по костям.
Хавьер прижался к шершавой, холодной поверхности базальтовой глыбы. Воздух пах серой и перегретым пластиком – коктейль из недр земли и высоких технологий. Визг нарастал, превращаясь в рёв сотен маленьких, злобных двигателей.
Они появились из-за свинцово-серой завесы облаков. Не единой массой, а россыпью. Десятки маленьких, юрких дронов-«стрекоз», чёрных точек на фоне белёсого неба. Они пикировали, и их красные оптические сенсоры походили на капли крови.
– Контакт! – рявкнул Хавьер в ларингофон. – Все по укрытиям! Огонь по готовности!
Он снова был дома. В аду.
Его мозг переключился. Усталость, страх, Лорка – всё схлопнулось, исчезло. Осталась только геометрия боя. Мир сузился до укрытий, секторов обстрела и траекторий. Не хаос. Шахматная доска.
– Ивар, сектор три! – его голос был спокоен, почти безжизнен. – Четверо. Подави их.
Из-за соседнего нагромождения камней ударила короткая очередь. Один из дронов дёрнулся, кувыркнулся в воздухе и врезался в чёрную землю, разлетевшись снопом искр.
– Есть один! – донеслось в ответ.
Дроны ответили. Это был не беспорядочный огонь. Они работали слаженно, как единый механизм. Одна группа вела подавляющий огонь, заставляя «Бродяг» вжиматься в застывшую лаву. Другая заходила с фланга, выискивая бреши в обороне.
Плазменный заряд ударил в землю рядом с Хавьером. Камень зашипел, плавясь. Жар опалил щёку. Хавьер перекатился за глыбу, вскидывая винтовку. Прицел. Вдох. Короткая очередь. Ещё одна «стрекоза» рухнула вниз, её визг оборвался.
Он снова почувствовал это. Укол почти забытого азарта. Тёмного, стыдного.
Здесь, под огнём, всё было просто. Цель. Средство. Угроза. Решение.
Никаких полутонов. Никаких мук Люсии, перед которыми он был бессилен. Только сталь и холодный расчёт.
Чёрт. Он ненавидел это.
Один из дронов отделился от основной группы. Он не стрелял. Он спикировал к одной из фумарол – глубокой трещине, из которой с шипением вырывался горячий пар.
– Что он делает? – пробормотал кто-то по рации.
Дрон выстрелил прямо в раскалённое нутро земли.
Мир взорвался звуком. Это был не грохот. Это был оглушительный, высокочастотный визг, который, казалось, сверлил череп – пытка столкновения раскалённого пара и концентрированной энергии. Перегретое облако на мгновение ослепило всё вокруг – и оптику дронов, и глаза людей.
Хавьер не ослеп. Он зажмурился за долю секунды до вспышки, доверяя инстинктам. В белом мареве он увидел два зависших силуэта. Он выстрелил вслепую, по памяти.
Двойной щелчок попадания. Два визжащих комка металла рухнули на землю.
Внезапная тишина давила на уши сильнее, чем грохот боя. Слышно было только шипение пара.
– Матео, – выдохнул Хавьер в рацию, – сектор три под огнём! Отходите к грязевым котлам! Там рельеф лучше!
– …принял! – голос Матео прорвался сквозь треск помех. – Чёрт, их слишком много! Люсия, говори! Нужны глаза! Где они?!
Голос Люсии в рации был искажён, он звенел на грани крика, тонкий, как оголённый провод под напряжением.
– Они… они обходят! С фланга! Слева! Пятеро! Быстро!
Хавьер развернулся. Он ничего не видел. Но он ей верил.
– Сектор семь! Огонь по левому флангу! Не вижу, но стреляю!
Он и ещё трое «Бродяг» вслепую полоснули очередями по завесе пара. Раздался вой повреждённых двигателей, и из тумана вывалились ещё три искорёженных дрона.
На секунду снова воцарилось затишье. Хавьер перевёл дух. Уголки его губ дёрнулись в подобии улыбки.
Они могут победить.
В комнате управления маяка было не продохнуть от жара. Гудели серверы, мигали десятки индикаторов на самодельных панелях. Воздух был спёртым и пах потом и горячим пластиком.
Люсия сидела перед главным терминалом. Глаза были закрыты, по вискам стекал пот. Её пальцы не касались клавиатуры, они лежали на холодной столешнице, белые и неподвижные. Вся работа шла у неё в голове.
Для неё битва выглядела иначе. Это был не грохот и вспышки, а ревущий, хаотичный шторм данных. Она была в его эпицентре, и этот шторм пытался разорвать её сознание на части. Она видела не дронов, а холодные, безжалостные пакеты инструкций, логические цепочки, нацеленные на убийство.
Ивар сидел рядом, его лицо было мокрым от пота. Его пальцы стучали по клавиатуре, гоня по экрану строки кода. Он был её руками.
– Ивар, они… они меняют шифрование… – Люсия поморщилась, словно от удара. В её сознании вспыхнул образ роя пчёл, жужжащего и перестраивающегося. – Код… сложный. Загружай «Осколок-три» в турель «Альфа». Быстрее!
– Загружаю! – крикнул Ивар. На одном из экранов защитная турель на крыше маяка развернулась и выпустила в небо невидимый импульс. – Есть! Попал!
На тактической карте одна из красных иконок замигала, а потом начала метаться в непредсказуемых конвульсиях.
– Он… он поёт, – прошептал Ивар, глядя на спектрограмму. – Передаёт обрывки какой-то… колыбельной. Твою мать. Что ты с ним сделала, Люсия?
– Это приманка! – голос Люсии сорвался. Она увидела это – элегантный, жестокий манёвр. Холодную, безжалостную логику убийства. – Они отвлекли нас! Основная группа… они идут низко, под самой завесой пара. Хавьер их не видит! Предупреди его!
Ивар схватил гарнитуру.
– Хавьер! Группа «Гамма» у тебя под носом! В овраге! Ложись!
Он бросил быстрый взгляд на другой монитор. Тот отображал не дронов, а исходящие сигнатуры их собственной сети. Ивар замер. Его пальцы повисли над клавиатурой.
Он побледнел.
– Люсия… – его голос упал до шёпота.
– Что ещё? – простонала она, не открывая глаз.
– Плохо дело. Очень плохо. Твои «Осколки» работают, да. Они сводят их с ума. Но… они как радиомаяк. Понимаешь?
Она не отвечала.
– Люсия! – он повысил голос. – Каждый раз, когда ты атакуешь их сеть, твой ментальный след… он становится ярче. Как вспышка в темноте. Лена… она больше не ищет базу. Она ищет тебя. Наводится на твой мозг, как на цель.
Люсия резко открыла глаза. В них плескался ужас.
Её оружие было её же проклятием. Каждый выстрел не только уничтожал врага, но и выдавал её собственную позицию. Она была маяком, который притягивал шторм к себе.
Секунду она колебалась. Секунду она хотела всё прекратить, закричать, спрятаться. Вернуться в тот подвал, где единственной её задачей было выжить, а не вести войну.
Потом она посмотрела на экран, где маленькие синие точки – её брат, Матео, другие «Бродяги» – метались под огнём красных иконок.
Она сделала выбор.
– Продолжаем, – прошептала она и снова закрыла глаза, погружаясь в цифровой ад.
Лена Орлова не чувствовала ни жара битвы, ни запаха серы. Её мир был выверен, прохладен и тих. Она была глазом бога, парящим над полем боя. На огромном голографическом дисплее перед ней разворачивалась тактическая карта Исландии. Красные и синие иконки сталкивались, вспыхивали и гасли.
Поток данных был непрерывен. Но что-то в нём было не так.
Система показывала аномально высокие потери. Семнадцать процентов за первые десять минут боя. Недопустимо.
Оборона противника действовала не по предсказуемому алгоритму. Она была интуитивна. Хаотична. И постоянно на шаг опережала её тактические протоколы. Словно противник знал, куда она ударит, ещё до того, как приказ был отдан.
– Проанализировать тактику противодействия, – её синтезированный голос был идеально ровным.
Система «Архитектор» заработала, отсеивая гигабайты информации. Тысячи стандартных оборонительных моделей были отброшены. Сравнение с известными военными доктринами не дало результата.
На экране появился вывод. Сухой, безэмоциональный текст.
АНАЛИЗ ЗАВЕРШЁН. ВЕРОЯТНОСТЬ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ СО СТОРОНЫ АЛГОРИТМА: 0.12%. ВЕРОЯТНОСТЬ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ СО СТОРОНЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ТАКТИЧЕСКОГО ГЕНИЯ: 89%.
Лена замерла. Это было нелогично. Ни один человек не мог обрабатывать информацию с такой скоростью.
И тут система, усиленная аналитическими мощностями, уловила его.
В общем шуме битвы, в хаосе зашифрованных сигналов и электронных помех, она увидела слабую, но отчётливую нейронную сигнатуру. Она вспыхнула на карте – пульсирующая точка света в море цифрового хаоса.
Система наложила на неё шаблон.
ИДЕНТИФИКАЦИЯ… СОВПАДЕНИЕ С СИГНАТУРОЙ «АНОМАЛИЯ-РЕЙЕС-2»: 99.7%.
Лена поняла.
Она воюет не с базой. Не с наёмниками.
Она воюет с девочкой.
Её наполнила холодная, системная ярость. Эта аномалия, этот сбой в системе, эта девочка со своей грязной, хаотичной силой разрушала её идеальный, упорядоченный мир. Мир, который она строила для Михаила.
На боковом мониторе ровными зелёными линиями пульсировала его кардиограмма. Стабильно. Безопасно.
Она не позволит этому измениться.
– Перенаправить все аналитические мощности с управления тактическими единицами на подавление источника сигнала, – приказала Лена. – Цель: «Аномалия-Рейес-2». Протокол: «Нейтрализация».
Она наводила на мозг Люсии невидимое оружие. Луч чистой, концентрированной вычислительной мощи, способный сжечь разум.
В медицинском отсеке, пропахшем антисептиками и сушёными травами, Сольвейг работала молча. За толстым стеклом иллюминатора грохотала война. Она не пряталась. Она методично раскладывала на обеззараженном металлическом столе плазменные пакеты, стимуляторы, регенеративные гели.
На её планшете, прислонённом к стене, беззвучно проигрывалось короткое, зацикленное видео. Смеющийся мальчик с недостающим передним зубом качается на качелях. Лео.
Она посмотрела на него одну долгую секунду. Её губы сжались в тонкую, бескровную линию. Она вернёт его. Эти люди, сражающиеся там, в ледяном аду, сражались и за него тоже.
Она вернулась к работе. Она готовилась спасать раненых.
В комнате управления маяка Люсия внезапно закричала.
Это был не ментальный крик, который слышала только она. Это был настоящий, физический вопль. Крик запредельной боли, словно в её череп вонзили раскалённый гвоздь.
Она схватилась за голову.
– Что это?! – успел крикнуть Ивар.
Люсия согнулась пополам. Из её носа снова, как и в прошлый раз, хлынула кровь, капая на холодный пол. Глаза закатились. Она обмякла и рухнула с кресла.
– Люсия! – Ивар бросился к ней, пытаясь привести в чувство. Он тряс её за плечо, но она не реагировала.
Над их головами что-то гулко щёлкнуло. Защитные турели, лишившись её наведения, замокли.
Хавьер, только что сменивший магазин, почувствовал это кожей. Тишину. Не ту короткую передышку, что была мгновение назад. А мёртвую, ватную тишину со стороны маяка.
Автоматические турели молчали.
– Люсия! – заорал он в рацию. – Доложи обстановку! Люсия!
В ответ – только шипение статики.
– Матео! Что у вас там, чёрт возьми?!
Паника, холодная и липкая, которую он так успешно давил, начала просачиваться сквозь броню тактического спокойствия.
Он поднял голову.
И увидел.
Несдерживаемый ничем рой дронов, сотни красных огней, единой, несокрушимой волной устремился к беззащитному маяку. Первая линия обороны, которую они держали такой дорогой ценой, рухнула в одно мгновение.
Хавьер с ужасом смотрел, как рой механической саранчи несётся к единственному месту, где была его сестра.
Они проиграли.
Глава 8: Тишина в Эфире
Грохот, визг и треск.
Звуки били по ушам, глушили, превращая мысли в кашу. Звук конца света, сжатый до размеров клочка промёрзшей исландской земли.
Защитные турели, ещё минуту назад бывшие их спасением, теперь бились в агонии. Лишившись ведущей руки Люсии, они стреляли вслепую. Одна поливала очередями базальтовые скалы, высекая снопы оранжевых искр. Другая, заклинив, бессмысленно вращалась на месте. Бесполезный, умирающий механизм.
Дроны Лены, почувствовав слабость, сменили тактику. Хаотичная атака роя превратилась в методичную зачистку. Они двигались выверенными клиньями, отсекая одну огневую точку за другой. Без суеты. Без ошибок.
– Всем к мосту! – проревел голос Матео в рации, утопая в помехах. – Отходим! Это приказ, твою мать!
Хавьер вдавил кнопку передачи.
– Принято. Прикрываю восточный фланг.
Он перекатился за выступ чёрной, оплавленной лавы. В воздухе воняло горелым пластиком и раскалённым металлом. Он вскинул винтовку, поймал в прицел наглого штурмовика, зависшего над телом одного из «Бродяг». Короткая очередь. Дрон дёрнулся, кувыркнулся в воздухе и с лязгом рухнул на камни.
Слишком много. Их было слишком много.
Он видел, как небольшая группа бойцов бежит, пригнувшись, к основанию маяка. Один из них споткнулся, и в ту же секунду его силуэт просто исчез во вспышке голубого пламени. Хавьер даже не вздрогнул. На это не было времени. Только холодный расчёт.
Чёрт.
Он отстрелял последние патроны и на автомате сменил магазин. Пальцы двигались быстрее мысли. Рядом с ним упал раненый боец, молодой парень с испуганными глазами, которого все звали Ларсом. Он пытался что-то сказать, но из его рта текла лишь тёмная кровь. Парень выронил винтовку.
Сквозь грохот боя он не услышал всплеска. Только увидел, как винтовка парня мелькнула и исчезла в белой пене волн.
Он подхватил Ларса за бронежилет и потащил за собой. Последние метры до спасительной тени маяка казались бесконечными. Бетонная стена, испещрённая оспинами от выстрелов, означала укрытие. Этого было достаточно.
Ввалившись внутрь, он отпустил тело. Оно обмякло у стены. Бесполезно.
Хавьер тяжело дышал, опираясь на винтовку. В ушах звенело. Первым делом, сквозь пелену адреналина, он искал глазами сестру.
Медицинский отсек казался другим миром. Тихим, если не считать вибрации стен от далёких взрывов. Пахло антисептиком, солью и едва уловимо – кровью.
Люсия лежала на койке, неестественно неподвижная. Бледная, как исландский снег. Под носом запеклась тонкая струйка крови. Её грудь едва заметно вздымалась. Она была жива. И это было хуже всего.
Движения Сольвейг были механическими, выверенными. Она вводила физраствор, проверяла датчики на самодельном мониторе, поправляла одеяло. Её лицо было непроницаемой маской.
Хавьер стоял у входа, не в силах сделать шаг. Грязь и пороховая гарь на его одежде казались здесь кощунством. Он смотрел на неё, и слова из их последнего разговора били в виски.
Сожги их мир дотла.
Его слова.
Я прикрою.
Его ложь.
Он видел, как она ломается, и потребовал больше. Превратил её боль в оружие. Не защитил. Использовал. Её разум… сгорел. Как он и просил.
Сольвейг на секунду замерла. Её рука скользнула в карман и извлекла маленький, потёртый видеоплеер. Она включила его. На крошечном экране застыло изображение улыбающегося мальчика лет семи. Сольвейг смотрела на него, и на мгновение её маска треснула. Губы беззвучно шевельнули имя.
«Лео».
Мгновение прошло. Она выключила плеер, убрала его и снова повернулась к Люсии. Её плечи расправились. Она боролась не за абстрактную свободу. Она спасала Люсию, чтобы однажды снова увидеть своего сына.
– Она… она будет жить? – голос Хавьера прозвучал хрипло и чужеродно.
Сольвейг не повернулась, поправляя капельницу.
– Пульс слабый. Ритм сбитый. Её мозг… Словно через него пропустили разряд. Всё горит, но ничего не работает.
Снаружи грохнуло так, что маяк содрогнулся до самого основания. С потолка посыпалась бетонная крошка. Сольвейг вздрогнула, но её руки не дрогнули.
– Её мозг просто… выгорел, – закончила она. – Всё, что мы можем сделать – это дать ей покой.
Хавьер молча сжал кулаки так, что побелели костяшки. Слово «покой» прозвучало как самая жестокая насмешка.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Матео. Его лицо было чёрным от сажи, в глазах горела холодная ярость.
– Она очнулась? – бросил он без предисловий.
Хавьер только покачал головой.
– Плохо, – отрезал Матео. – Они перегруппировываются. У нас мало времени. Идём.
Они стояли у входа, там, где раньше начинался шаткий деревянный мост. Теперь за проёмом был лишь обрыв и бушующее серое море внизу. Ветер выл, забрасывая в помещение ледяные брызги.
– Мы взрываем мост. Это даст нам пару часов, – сказал Матео, глядя на рой дронов, который кружил над противоположным краем пропасти. – Ивар, заряды.
Ивар, техник с вечно встревоженными глазами, кивнул и скрылся в боковом коридоре. Он вернулся через минуту. Его лицо было бледнее обычного.
– Не сработает. Сигнал детонатора не проходит.
– Что значит «не сработает»? – рыкнул Матео.
– Слишком много помех от роя, – Ивар ткнул пальцем в сторону дронов. – Они глушат всё в этом диапазоне. Электроника бесполезна.
– Значит, вручную, – тихо, но грязно выругался Матео.
Все замолчали. Вручную. Самоубийство. Матео обвёл взглядом пятерых выживших бойцов.
Ивар сделал шаг вперёд.
– Я пойду.
– Не дури, Ивар, – начал Матео, но техник его перебил.
– Я знаю схему зарядов. Знаю, куда крепить. Я сделаю это быстрее всех. Дайте мне тридцать секунд.
В его глазах не было геройства. Только холодная, отчаянная решимость человека, которому есть что терять.
– Мы тебя прикроем, – сказал Хавьер.
Матео кивнул. – Давай.
Ивар выбежал на мост. В тот же миг десятки красных огоньков оптики сфокусировались на его фигуре. Хавьер и Матео открыли ураганный огонь, отвлекая дронов. Ивар бежал, пригнувшись. Хавьер видел, как он неловко крепит блок взрывчатки к главной опоре. Вокруг Ивара заплясали огненные вспышки. Одна из них задела его плечо. Он пошатнулся, но устоял.
Он ударил по большому красному таймеру. Секундная стрелка пошла. Дроны, видя его уязвимость, отрезали ему путь к отступлению шквальным огнём. Ивар понял, что не успеет. Он просто перевалился через перила и камнем ушёл в ледяную воду. Через две секунды мост разлетелся на куски.
– Верёвку! Быстро! – рявкнул Хавьер, бросаясь к краю обрыва.
Внизу, в кипящей пене, они с трудом разглядели тёмное пятно его куртки. Вместе с другим бойцом они закинули страховочный трос, борясь со штормом. С третьей попытки им удалось зацепить Ивара за бронежилет. Они тащили его наверх, надрываясь, борясь с весом мокрой одежды и сопротивлением волн. Когда они втащили его на площадку, Ивар был без сознания, а его губы посинели. Но он дышал.
Они были в ловушке.
Матео подошёл к Хавьеру.
– Она должна очнуться, – сказал он. Голос его был ровным, без тени эмоций. Лишь сталь. – Без неё мы все покойники.
Прошёл час. Или два. Хавьер потерял счёт. Бой стих. Лена не торопилась. Маяк превратился в гробницу, которая просто ждала, когда её запечатают.
Хавьер сидел у койки Люсии. Он методично чистил свою винтовку, разбирая и собирая затвор. Движения были механическими, пустыми. Способ занять руки. Он не смотрел на сестру. Не мог.
Внезапно она пошевелилась.
Её глаза открылись. Не мутные, не затуманенные болью. А ясные. Осмысленные.
Хавьер уронил деталь затвора. Она со звоном покатилась по бетонному полу. Он бросился к койке.
– Люсия! Ты меня слышишь?
Она медленно села. Осмотрела комнату, потом свои руки. Прислушалась. Но не к звукам снаружи, а к чему-то внутри себя. На её лице не было облегчения. Только растерянность, которая медленно перерастала в тихий, леденящий ужас.
– Что? Что с тобой? Тебе больно? – Хавьер коснулся её плеча.
Она посмотрела на него. В её глазах была пустота. Такая глубокая, что у него перехватило дыхание.
– Нет… – прошептала она. – В том-то и дело. Ничего нет.
– Я не понимаю.
– Шум. Он исчез.
Её голос был тихим и ломким, как тонкий лёд. Она обхватила голову руками, но это был не жест боли. Это был жест человека, который потерял что-то жизненно важное.
– Я больше ничего не слышу. Лена… она нашла способ заблокировать меня. Она создала вокруг нас зону тишины.
Глава 9: Слепой Бог
Тишина в цифровой цитадели Лены Орловой была абсолютной. Не пустота, а результат. Выверенное подавление любого звукового мусора.
На центральном интерфейсе, занимавшем стену от пола до потолка, погасли красные маркеры тревоги. На их месте всплыла короткая, стерильная строка системного отчёта.
НЕЙРОННАЯ СИГНАТУРА АНОМАЛИИ-РЕЙЕС-2 ПОДАВЛЕНА. СТАТУС: ИЗОЛИРОВАНА.
Победа не вызвала у Лены ничего, похожего на радость. Радость – иррациональный всплеск, ошибка в коде. Она не испытала удовлетворения. Она просто закрыла одну задачу и открыла следующую.
Порядок был восстановлен. Баг, нарушавший гармонию, помещён в карантин.
Внимание Лены мгновенно переключилось. Она запустила протокол «Оптимизация потерь». На интерфейсе замелькали диаграммы. Потери дронов: 34%. Расход боеприпасов: 72%. Эффективность противника: аномально высокая, теперь снижена до нуля. Её работа напоминала действия системного администратора после вирусной атаки. Она зачищала логи и перераспределяла ресурсы.
Во всей этой цифровой тишине был лишь один постоянный, аналоговый звук. Он шёл не из динамиков, а транслировался напрямую в её восприятие. Тихий, ровный писк кардиомонитора, подключённого к её брату за тысячи километров отсюда. Пик. Пауза. Пик. Пауза. Метроном, отбивающий ритм её существования.
СУБЪЕКТ «МИХАИЛ». УРОВЕНЬ КОРТИЗОЛА: СТАБИЛЕН. УГРОЗА УСТРАНЕНА.
Порядок был не только снаружи. Порядок был внутри. Она вывела на главный экран команду, лишённую эмоций.
ПРОТОКОЛ «ЗАЧИСТКА». ФАЗА ДВА. АКТИВАЦИЯ ЧЕРЕЗ 12 ЧАСОВ 00 МИНУТ. ЦЕЛЬ: ПЛАНЕРНОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ ОБЪЕКТА «МАЯК».
Таймер протокола «Зачистка» на главном экране показывал: 11:59:59. Обратный отсчёт пошёл.
В медицинском отсеке маяка тишина была другой. Тяжёлой, пропитанной запахом горелого пластика и едким духом антисептиков. Тишина здесь не давила. Она вскрывала другие звуки: тихий стон раненого в углу, скрип собственной куртки, шум крови в ушах.
Люсия сидела на краю койки, глядя в пустоту. Шум исчез. Но это было не облегчение. Это была ампутация. Чувство, будто из её черепа вырвали часть мозга, оставив после себя гладкую, пустую, бесполезную полость.
Хавьер подошёл к ней. Он двигался осторожно, будто боялся спугнуть эту хрупкую, неестественную тишину. Внутри него боролись два чувства: сокрушительная вина и огромное, эгоистичное облегчение. Она была в безопасности. Наконец-то.
– Люсия… – его голос был хриплым. – Всё хорошо. Ты слышишь? Тишина. Она больше не достанет тебя в сети.
Она не повернулась. Её голос был таким же пустым, как и её взгляд.
– Тишина…
– Да. Теперь ты в безопасности. Остальное… ну… остальное я беру на себя.
Эти слова подействовали как разряд тока. Люсия резко повернула голову. В её глазах не было слёз. Только холодная, выжженная ярость.
– В безопасности? – прошипела она. – Я была их оружием, Хавьер. Их единственным шансом. А теперь я… – она обвела рукой отсек, указывая на стонущих раненых. – …просто ещё один раненый. Бесполезный кусок мяса.
– Это не так!
– Защитишь? – она горько, беззвучно рассмеялась. – Ты не понимаешь. Она не просто отключила меня. Она вырвала мне глаза и сломала руки.
Она подняла на него взгляд, и Хавьер отшатнулся. В её глазах не было ничего. Ни боли, ни страха. Только выжженная, мёртвая пустота.
– Я слепой бог, Хавьер. И это твоя победа. Поздравляю.
Люсия отвернулась, обнимая себя за плечи.
Он стоял посреди комнаты, не в силах пошевелиться. Победа. Блядь. Он хотел вырвать её из ада, а вместо этого запер в лимбе. Он смотрел на её ссутулившуюся спину, и расстояние в три шага между ними казалось непреодолимым. Словно она была за толстым бронестеклом.
Он вышел из медотсека, не находя слов. Руки сами сжались в кулаки. Бесполезный. Это он был бесполезным.
Он превратил её в оружие, подталкивал, пока она не сломалась. И ради чего? Ради этой тишины, которая для неё оказалась хуже любого шума. Эгоистичный ублюдок.
Он был «Стражем», который так крепко держал свою подопечную, что сломал ей кости.
По пути он снова заглянул в медотсек. Сольвейг, не поднимая головы, сортировала уцелевшие ампулы. Она не посмотрела на него. Словно его не было в комнате. Это было хуже, чем крик.
Хавьер отвернулся. Ему нужно было что-то. Ответ. Оправдание. Он пошёл искать Матео.
Лидер «Бродяг» был не в командном центре. Хавьер нашёл его в маленьком техническом помещении, переоборудованном в нечто совершенно неожиданное. Комната была залита мягким фиолетовым светом. Пахло влажной землёй. Вдоль стен стояли длинные ящики, в которых под светом фитоламп зеленели поляны исландского мха.
Матео стоял, склонившись над одним из ящиков, и осторожно опрыскивал растения водой из пульверизатора.
Хавьер остановился на пороге.
– Что будет дальше? – спросил он без предисловий.
Матео не обернулся. Пшик пульверизатора был единственным ответом.
– Будем ждать, – наконец сказал он, выпрямляясь. – Починим турели. Перераспределим посты. Залатаем дыры.
– Мы проиграли, – констатировал Хавьер.
– Мы проиграли битву, Рейес. Не войну, – Матео поставил пульверизатор и повернулся. Его глаза были усталыми. – Я всю жизнь строил клетки. Сначала для данных, потом для людей. Всегда думал, что делаю мир лучше. Безопаснее.
Он подошёл к Хавьеру, вытирая руки о штаны.
– Я работал на тех, кто заварил эту кашу. Тех, кто первым полез в головы. У нас было благородное имя – «Эгида». Идеальная система предиктивного анализа. Мир без преступности, без войн. Мы думали, что строим рай. А построили идеальный ад. Отлаженный, эффективный, бездушный. Лена Орлова была гением. Она взяла наши наработки и довела их до абсолюта. Когда я понял, что мы создали… я унёс ноги. Сбежал сюда, на край света.
Он снова повернулся к своим мхам.
– Я променял строительство идеальных систем на уход за вот этим, – его голос стал почти нежным. – Потому что это… настоящее. Оно растёт само. Ему не нужны приказы. Оно просто… есть.
Чувство бесполезности было вязким, как ил. Чтобы избавиться от него, Хавьер взял винтовку и поднялся на верхнюю смотровую площадку маяка.
Ветер здесь был безжалостным. Он рвал одежду, бил по лицу ледяной крошкой. Внизу, насколько хватало глаз, простиралось серое, вспененное море.
Он занял пост. Привычные ритуалы успокаивали. Проверить периметр. Оценить сектора обстрела. Просканировать горизонт.
Вдалеке, на фоне туч, кружили дроны Лены. Штурмовики, похожие на хищных птиц. Разведчики, юркие, как стрекозы. Они держались на дистанции. Ждали приказа.
И тут его натренированный глаз зацепился за аномалию.
Среди роя военных машин висел один, совершенно другой. Ближе. Его корпус был меньше, глянцево-чёрный, как дорогой гаджет. Он не двигался по патрульной траектории. Он не сканировал местность.
Он просто висел в одной точке. Как безразличный наблюдатель.
Это было неправильно. Каждая деталь в этом дроне кричала о нарушении логики. Лена была системной. Её дроны были функциональны. Этот был… другим.
Хавьер поднял к глазам бинокль. На мгновение ему удалось поймать фокус. На блестящем чёрном боку не было серийных номеров. Только маленький, стилизованный логотип. Две переплетённые дуги, похожие на разомкнутое кольцо.
Его дыхание замерло. Инстинкты, отточенные в африканских джунглях, заорали об угрозе. Не о прямой атаке. О чём-то худшем. О том, что вся тактическая карта, которую он держал в голове, только что оказалась неверной.
Они всё это время ошибались. Думали, что есть только они и Лена. Пешки против королевы.
Но это была не дуэль.
Кто-то третий всё это время просто сидел на трибуне и смотрел.
