Текст книги "Осколки/2025 (СИ)"
Автор книги: Sergey Smirnov
Жанры:
Боевики
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Глава 3: Доказательство Лояльности
Холодный воздух контейнера пах солью и ржавчиной. Хавьер не спал. Он сидел, прислонившись спиной к рифлёной стене, и смотрел на рукав куртки Люсии.
Ночная пульсация прекратилась так же внезапно, как и началась. Серебристая пыль на рукаве куртки погасла. Стала просто пылью.
Возможно, это был короткий импульс от пролетавшего слишком высоко спутника. А возможно, система просто проверяла связь. В любом случае, геотермальное поле работало. Глушило сигнал.
Хавьер выдохнул. Но тут же напрягся снова. Скрипнула сталь где-то снаружи. Они были в безопасности от Лены. Но не от Матео.
Дверь контейнера с визгом отъехала в сторону, впустив полосу серого света и холод. В проёме стоял Матео. В руке он держал старую эмалированную кружку, от которой поднимался пар. Ни приветствий, ни извинений.
– Поднимайтесь.
Хавьер поднялся первым, разминая затёкшие мышцы. Люсия последовала за ним, ёжась от утренней сырости. Она выглядела так, словно не спала вовсе.
Матео повёл их через поселение. Это был не лагерь. Это был муравейник, слепленный из мусора, ржавого металла и упрямства. Контейнеры, соединённые шаткими переходами. Кабели, свисавшие со столбов, как чёрные лианы. Вездесущий запах серы смешивался с дымом самодельных печей. Люди, встречавшиеся им на пути, провожали их тяжёлыми, недоверчивыми взглядами. Здесь каждый чужак был потенциальной угрозой.
Они вошли в самый большой контейнер, превращённый в командный центр. Внутри гудели самодельные серверные стойки. С потолка свисали пучки проводов, похожие на спутанные кишки. Воздух был тяжёлым – смесь запахов горячего пластика, горького кофе и сырой земли. Единственным источником света были тусклые лампы и мерцание десятка мониторов.
– Сюда, – бросил Матео, не оборачиваясь.
Он подвёл их к центральному экрану. На нём светились зелёные точки, каждая с позывным. Биометрические метки всех членов общины.
– Кто-то из них – крыса, – голос Матео был ровным, лишённым эмоций. – Сливает наши графики патрулирования и данные о запасах. Конкурентам с восточного фьорда. Две недели назад мы из-за такой утечки потеряли двоих. Хороших ребят.
Он сделал глоток из своей кружки. Посмотрел прямо на Люсию. В его взгляде не было ничего, кроме оценки. Словно он прикидывал, сколько она стоит – как инструмент и как проблема.
– Ты сказала, что ты – система раннего предупреждения. Живой детектор. Что ж, вот твой шанс доказать это.
Он ткнул пальцем в сторону экрана, где дрожали зелёные точки.
– Найди его, Оракул. И я поверю в твои сказки. Не найдёшь – и этот пар, который вас сейчас скрывает, станет вашим последним укрытием. Я понятно объяснил?
Хавьер почувствовал, как напряглась мышца на его шее. Он молчал. Вопросов больше не было.
Командный центр для Люсии был пыточной камерой. Гудение серверов отдавалось в зубах. Запах горячего пластика вызывал тошноту. Каждый экран кричал на неё беззвучными данными.
К ней подошёл угрюмый мужчина с густой бородой. Ивар, техник. Он молча протянул ей грубый, модифицированный нейроинтерфейс – металлический обруч, опутанный проводами и спаянными платами.
– Постарайся не сжечь нам сеть, – пробурчал он, даже не глядя на неё. – Я её три месяца латал после последнего скачка.
Люсия посмотрела на операторское кресло перед терминалом. Оно выглядело как электрический стул. Она не смотрела на Хавьера, но чувствовала его взгляд спиной. Горячий, как клеймо. Она знала, что он готов разнести это место в щепки. И знала, что это ничего не изменит.
– Я в порядке, – солгала она, не глядя на брата.
Она села в кресло. Металл был холодным даже сквозь одежду. Надела обруч. Он впился в виски.
Она закрыла глаза.
Сеть «Бродяг» не была похожа на холодный, структурированный океан данных Лены. Это было грязное, мутное, тёплое болото. Болото, заросшее тиной чужих секретов, страхов и мелких пороков.
Она не просто слышала мысли. Она их ощущала.
Мелкая ложь о припрятанной банке тушёнки имела привкус ржавчины на языке.
Скрытая похоть, направленная на одну из женщин общины, оставляла во рту ощущение прогорклого масла.
Глубоко запрятанный, иррациональный страх перед темнотой был как глоток ледяной, чистой воды, от которой сводило зубы.
Её захлестнула волна чужой жизни. Тайная ревность. Зависть к лучшему оружию соседа. Воспоминания о прошлой жизни, которую все пытались забыть. Это было омерзительно. Она чувствовала себя осквернённой, невольно роясь в чужом грязном белье, в душах людей, которые даже не подозревали о её вторжении.
Пальцы впились в подлокотники кресла. По щеке скатилась одинокая слеза. Её разум был свалкой, мусорным баком для чужих отбросов.
За её спиной стоял Хавьер. Он видел только, как дрожат её плечи, как побелели её губы. Он сжимал рукоять своего ножа так, что костяшки побелели. Он мог убить человека двадцатью способами. Но не мог убить призраков в её голове.
– А-а-ах!
Люсия с криком сорвала с головы обруч. Он с лязгом упал на пол. Её вырвало прямо на бетон. Горькая, обжигающая желчь – желудок был пуст.
Хавьер мгновенно оказался рядом, загораживая её от остальных. Он опустился на колено, положил руку ей на спину. Его прикосновение было единственным реальным, что осталось в её мире.
– Всё, всё, тише, – шептал он, его голос был низким и рокочущим.
Матео и Ивар подошли ближе. Матео смотрел на них без всякого сочувствия, лишь с холодным ожиданием.
– Ну? – спросил он.
Люсия подняла голову. Её лицо было бледным, в глазах стоял ужас.
– Там… слишком много шума, – прохрипела она. Она сделала судорожный вдох. – Но трое… они выделяются. Сильнее прочих.
Она назвала два имени, которых Хавьер не знал. Потом помолчала, собираясь с силами.
И сказала последнее:
– Ивар.
Техник вздрогнул, словно его ударили. Матео помрачнел. Он перевёл взгляд с Люсии на своего человека.
– Ивар? Он со мной… с самого начала. С первых дней. Какие у тебя доказательства?
Люсия покачала головой, отводя взгляд.
– Я не знаю. Нет доказательств. Он… он просто самый громкий. Его страх… он другой. Не такой, как у остальных. Он что-то скрывает. Очень, очень сильно.
В дальнем углу комнаты Ивар, стоявший у своего рабочего стола, быстро нажал на кнопку старого планшета. Экран, на котором на долю секунды было видно морщинистое лицо пожилой женщины, погас. Он сделал это почти незаметно, но не для Хавьера. Его глаза, натренированные годами высматривать угрозу в малейшем движении, зацепились за этот жест.
Хавьер замер. Для него это было признанием.
– Этого достаточно, – голос Хавьера был тихим и ровным. – Я поговорю с ним.
– Ты останешься здесь, – отрезал Матео, делая шаг вперёд и вставая между Хавьером и Иваром. – Никакой самодеятельности в моём доме.
– Он – угроза. Угрозы нужно устранять. Быстро.
– Это моя община, Рейес! – в голосе Матео впервые прорезался металл. – И это мои правила! Ты тронешь его без железобетонных доказательств – и я вышвырну вас обоих вон. Ясно?
– А если он ударит первым? Пока ты ждёшь свои… бумажки? – прошипел Хавьер. Его голос стал ещё тише, почти шёпотом. Это был тот тон, которого боялись враги.
Матео выдержал его взгляд.
– Это риск, на который я готов пойти. А ты?
Хавьер медленно выпрямился. Он отступил на шаг. Но его взгляд, прикованный к Ивару, обещал, что этот разговор ещё не окончен.
Он стоял за спиной Люсии. Смотрел на Матео. На Ивара. На спутанные кишки проводов под потолком.
Чужой мир. Чужие правила.
Он умел зачищать сектор. Убирать угрозу. Нажимать на спуск.
А здесь враг прятался в гудении серверов. В чужих головах.
Динозавр в серверной. Сильный, огромный и абсолютно, сука, бесполезный.
Он сжал в кармане нож. Бессилие было тяжелее любой брони.
Вечером Люсия сидела на краю койки в их новом жилище – ещё одном контейнере, но на этот раз с двумя нарами и тусклой лампочкой. Хавьер пытался починить старые отцовские часы, но его пальцы не слушались. Он снова и снова перебирал крошечные детали, не в силах собрать их воедино.
Люсия поднялась. Её тошнило от одной мысли об этом. Но она должна была.
– Мне нужно вернуться туда, – сказала она тихо.
Хавьер поднял на неё глаза.
– Нет. С тебя хватит. Мы найдём другой способ.
– Другого способа нет! – её голос сорвался. – Я не могу… я не могу ошибиться, Хави. Я не могу повесить это на человека, если не уверена. Ты не понимаешь, каково это…
Он понимал. И это было хуже всего. Он молча кивнул.
В командном центре было почти пусто. Только Ивар сидел за своим столом, угрюмо уставившись в погасший экран. Он поднял глаза, когда они вошли. В его взгляде не было вины. Только застарелая усталость и страх.
Люсия снова села в кресло. На этот раз она не колебалась. Она надела обруч, словно принимая неизбежное.
– Давай, – прошептала она.
Ивар нехотя нажал несколько клавиш.
Погружение было другим. Более целенаправленным. Она проигнорировала общее болото чужих мыслей, этот отвратительный хор мелких грехов и страхов. Она шла на один-единственный сигнал. На «громкий» страх Ивара.
Она пробилась сквозь стену его паники, как сквозь плотный туман, и увидела правду.
Это был не страх предателя. Это был страх сына.
Она увидела его глазами старую, умирающую женщину в больничной палате в Рейкьявике. Его мать. Увидела, как он тайком, используя крохи трафика, отправляет ей короткие, зашифрованные сообщения. «Я жив. Я в порядке. Люблю тебя». Он нарушал главный запрет Матео – никаких контактов с внешним миром. Его страх был не страхом разоблачения, а страхом быть изгнанным. Потерять последнюю, тонкую ниточку, связывавшую его с прошлой жизнью.
Люсию будто окатило ледяной водой.
Невиновен.
Она чуть не позволила Хавьеру, в его слепой ярости, сломать этого человека.
Её сила – не скальпель. Ржавый нож мясника.
Именно в этот момент, когда её сознание было обострено до предела стыдом и шоком, она заметила аномалию. Что-то другое.
Тонкий, как иголка, импульс данных. Холодный. Профессионально зашифрованный. Он не кричал от страха. Он не был пропитан эмоциями. Он был чистой, безличной информацией.
Как укус змеи.
Её сознание метнулось по этому следу. Он был почти невидимым, мастерски спрятанным в общем потоке. След вёл не от терминала Ивара. Он вёл от медицинского отсека. От терминала, к которому имел доступ только один человек.
Сольвейг. Тихая, спокойная женщина-медик, которая дала ей воды, когда её вырвало. Которая участливо посмотрела на неё и сказала: «Береги себя».
Люсия резко открыла глаза.
Вздох застрял в горле. В ушах звенела тишина, сменившая хаос сети. Она посмотрела на Хавьера. На её брата, её защитника, который был готов убить не того человека по её наводке. Ужас этого открытия был во много раз сильнее, чем тошнота от чужих мыслей.
Она не кричала. Она не плакала. Она просто прошептала имя, которое никто из них не ожидал услышать.
– Сольвейг.
Глава 4: Проверка на прочность
Дверь. Металл. Замок хлипкий, из тех, что ставят для видимости. Хавьер не ждал. Не постучал. Просто шагнул вперёд и ударил плечом. Старый металл застонал, и замок вылетел из рассохшегося косяка с сухим треском.
Он вошёл низко, оружие наизготовку. За ним, как тени, скользнули Матео и двое его молчаливых бойцов.
Медотсек оказался маленьким и до скрипа чистым. Воздух пах лекарствами, но не безжизненной химией мира, который они покинули. Пахло сушёными травами, спиртом и чем-то ещё, неуловимо знакомым, как детство.
Сольвейг, тихая женщина с усталыми глазами, которую Хавьер видел мельком в столовой, замерла у единственного работающего терминала. Её лицо дёрнулось, глаза расширились. Рот открылся в беззвучном крике.
Она не закричала. Судорожно схватила маленький внешний передатчик и с силой ударила его о край стола. Раз. Второй. Пластик треснул, но устройство не разлетелось.
Два шага – и Хавьер был рядом. Его движения были экономичны, как язык инструкций. Он не ударил её. Просто перехватил её тонкое запястье, его пальцы сомкнулись на её коже. Под его пальцами её пульс бился частой, панической дробью. Её пальцы разжались сами.
Маленький чёрный передатчик упал на бетонный пол с глухим стуком.
– Не надо… пожалуйста… – прошептала она. Слова путались, срывались.
Один из бойцов Матео поднял устройство. Хавьер всё ещё держал её руку. Он видел, как по её щеке ползёт слеза, блестя в тусклом свете лампы. Она не боец. Просто напугана.
– Говори, – голос Матео был ровным и безжизненным. Он смотрел на неё так, как инженер смотрит на сбой в системе.
– Я не… я не могла! – Сольвейг задыхалась. – Они… у них мой сын… мой Лео…
Хавьер чуть ослабил хватку. Сын. Чёрт. Всегда одно и то же. Давление на самую уязвимую точку.
– Где? – спросил он. Его голос был ровным, почти безразличным, но в этом и была его сила. Он заставлял отвечать.
– Рейкьявик… они… они прислали фото… – она всхлипнула. – Он в какой-то комнате… без окон… Если я не выйду на связь… раз в шесть часов… они…
Она не договорила. Не было нужды.
Хавьер отпустил её руку. Она рухнула на стул, обхватив голову руками, её плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Боец протянул передатчик Матео. От треснувшего корпуса несло резким, едким запахом палёной электроники и горелого пластика. Он ударил в нос, смешиваясь с успокаивающим ароматом сушёной ромашки, висевшей в пучках под потолком.
Запах технологий и смерти, вторгающийся в хрупкий мир выживания.
Хавьер посмотрел на Матео. Лицо лидера «Бродяг» было непроницаемо. Он взвешивал риски. Хавьер знал этот взгляд. Взгляд человека, готового отрезать инфицированную конечность, чтобы спасти весь организм. Сольвейг и её ребёнок были этой конечностью.
В этот момент в дверном проёме появилась Люсия. Хавьер напрягся, готовый заслонить её, но она вошла внутрь, и её взгляд был прикован не к нему.
Она смотрела на плачущую женщину.
Люсия вошла в медотсек и замерла. Та же клетка. Тот же выбор без выбора. В памяти всплыл стыд за свою ошибку с Иваром, которого она была готова обвинить. Не точный инструмент, а ржавый нож мясника. Она поморщилась, словно от зубной боли.
Матео мерил шагами маленькую комнату. Три шага туда, три обратно.
– Она – дыра в нашей обороне, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Его голос был глухим. – Канал связи нужно уничтожить. Её – изолировать. Немедленно.
– Нет, – голос Люсии был тихим, но каждый в комнате вздрогнул.
Все взгляды обратились к ней. Хавьер сделал полшага к ней, его тело окаменело. Готовый защитить. Готовый заставить её замолчать. Но она подняла руку, даже не взглянув на него. Жест был едва заметным, но он остановился.
– Что ты сказала? – Матео развернулся к ней. В его глазах был холодный огонь.
– Я сказала нет, – повторила Люсия, делая шаг вперёд. Она смотрела прямо на Матео. – Вы её изолируете, и её сын погибнет. Утром. Может, к обеду. А они… те, кто его держит… они просто найдут другого заложника. Другого ребёнка.
– Это, – отрезал Матео, – не твоя проблема. Это мой риск-менеджмент. И сейчас ты повышаешь риски.
– Вы ошибаетесь, – сказала Люсия. Шум в её голове на мгновение стих, уступая место ледяной ясности. Она чувствовала, как ужас Сольвейг резонирует с её собственным, но вместо того, чтобы утонуть в нём, она использовала его как якорь. – Она не проблема. Она – возможность.
Матео замер. Он смотрел на неё теперь по-другому. Не как на сломанную жертву. Не как на диковинного оракула. Он смотрел на неё как на игрока, который только что сделал неожиданный ход.
– Продолжай, – сказал он.
Люсия перевела взгляд на передатчик в его руке. – Этот канал… он ещё работает?
Матео кивнул. – Сигнал слабый, но стабильный.
– Не обрубайте его, – сказала она. В её голосе появилась твёрдость, удивившая даже её саму. – Давайте дадим им то, чего они хотят. Информацию. Но не правду.
Она посмотрела на Сольвейг, которая подняла на неё заплаканные, полные недоумения глаза.
– Мы скормим им ложь, – произнесла Люсия, и от собственных слов во рту стало сухо и горько. – Мы будем использовать её канал. Её страх. Её голос. Мы заведём их в ловушку. Используя её боль как наживку.
Тишина в комнате стала плотной. Хавьер смотрел на неё широко раскрытыми глазами. Он видел не свою сломленную сестру. Он видел кого-то другого. Кого-то, кто научился превращать свою боль в оружие.
Матео несколько секунд молчал. Затем на его жёстких губах промелькнуло нечто похожее на улыбку. Это было жутко.
– Мне нравится, как ты думаешь, Оракул, – медленно произнёс он. – Очень нравится.
Им выделили комнату. Жилую ячейку из рифлёного металла, втиснутую в коридор, выбитый в застывшей лаве. Две койки, шаткий стол, тусклая лампа. Единственное окно выходило на стену пара – белая, непроглядная мгла. Это было их первое личное пространство за многие недели.
Люсия стояла у окна, прижавшись лбом к холодному, влажному стеклу. Она молчала. Хавьер смотрел на её спину. Всего два метра. Но он понимал, что никогда ещё она не была так далеко. В её молчании была сила, которая его пугала.
Он сел за стол. Достал из кармана старую тряпицу и развернул её. На серой ткани тускло блеснули детали старых карманных часов его отца. Латунные шестерёнки, винтики размером с песчинку, серебряный корпус. Он делал это всегда, когда мир становился слишком хаотичным. Чинить что-то маленькое. Возвращать порядок.
Он подцепил пинцетом крошечную индукционную катушку. И замер.
Она была не просто сломана. Она была чёрной. Оплавленной. На тончайшей медной проволоке застыла капля металла, похожая на слезу. Это был не износ. Не поломка от времени.
Это был след от электромагнитного импульса.
Он откинулся на спинку стула, и тот жалобно скрипнул. Взрыв у коллектора. Вспышка, которая ослепила их на секунду. Дроны Лены несли не только пули. Они несли ЭМИ. Способные выжечь любую незащищённую электронику. Их планшет. Часы. Оборудование «Бродяг». Всё было уязвимо.
Он поднял голову. Дверь их комнаты была приоткрыта. В тускло освещённом коридоре он увидел Ивара. Техника, которого Люсия едва не приговорила. Ивар сидел прямо на полу, прислонившись спиной к холодной стене. В руках он держал планшет, водя им по воздуху, словно ловил невидимый сигнал.
На потрескавшемся экране на мгновение вспыхнуло изображение. Искажённое помехами, застывшее лицо пожилой женщины. Сигнал пропал.
– Сука, – выдохнул Ивар тихо, беззлобно. И снова начал водить планшетом по воздуху.
Хавьер молча отвернулся. Он смотрел на бесполезные детали на столе. Сломанный металл. Как и он сам.
Он защищал её тело. Пули. Холод. Это было просто. А сейчас…
Он вспомнил её взгляд, когда она говорила с Матео. Холодный. Чужой. Она училась сражаться сама. А он – просто кусок мяса с винтовкой. Лишний.
Он сгрёб детали в тряпицу. В комнате было тепло от труб под полом, но по его рукам пробежали мурашки.
Люсия чувствовала на себе взгляд Матео. Прошло несколько часов. Она сидела на своей койке и слушала. Не шум в голове. Шум общины. Гудение генераторов. Далёкие голоса. Скрип металла. Она пыталась различить в этом хаосе порядок.
Дверь открылась без стука. На пороге стоял Матео.
– Клюнули, – сказал он без предисловий. Его лицо, как всегда, было непроницаемо, но в глазах плясали крошечные огоньки.
Хавьер встал, его рука инстинктивно легла на нож у пояса.
– Они пошли по ложным координатам, – продолжил Матео, глядя не на Хавьера, а на неё. – Прямо в ущелье под ледником. Идеальное место для засады. Засада сработала. Мы потеряли одного, – он на секунду замолчал, и его лицо на миг стало старше. – Ранили двоих. Цена приемлемая.
Он шагнул внутрь и подошёл к столу.
– Ребёнок Сольвейг будет здесь завтра утром, – добавил он.
Он полез в карман своей потёртой куртки и вытащил две тонкие пластиковые карты. Положил их на стол, рядом с тряпицей, в которой лежали сломанные часы.
– Это от комнаты. И от столовой. Вы теперь – часть общины. – Матео обвёл взглядом их убогую каморку. – Добро пожаловать, Бродяги.
Хавьер коротко кивнул. Принято. Задача выполнена. Он уже хотел сесть, но Матео не уходил. Он стоял посреди комнаты и смотрел на Люсию. Его взгляд был не просто одобрительным. Это был взгляд инженера, который нашёл недостающую деталь для своего механизма.
– Мы разобрались с мелкими хищниками, – сказал Матео, и его голос стал тише, серьёзнее. – Теперь о главном.
Он сделал паузу. Тишину в комнате нарушал только вой ветра снаружи и далёкий, низкий гул земли.
– Ты сказала, что можешь дать отпор системе. Настоящей системе. Той, что охотится за вами.
Его глаза впились в её.
– Покажи, как.
Слова упали в тишину. Это был не вопрос. Это был приказ. Вызов. Контракт, подписанный страхом и ложью. Люсия почувствовала, как напряглись мышцы на её шее. Она получила то, чего хотела. Доверие. Место. Шанс нанести ответный удар.
И теперь ей придётся за это платить.
Она кивнула. Один раз. Медленно. Её пальцы, лежавшие на колене, сжались в кулак так сильно, что побелели костяшки.
