Текст книги "Великий перевал"
Автор книги: Сергей Заяицкий
Жанр:
Детские приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
На следующее утро Вася проснулся от нестерпимого солнечного блеска.
Солнце светило ему прямо в глаза сквозь огромное окно, и вся степь казалась усыпанной золотыми и серебряными блестками.
Дьявол Петрович, еще несколько сонный после вчерашней выпивки, приказал готовиться к отъезду.
Феникс, слышавший отдаваемые им распоряжения, с радостью сообщил Васе, что поедут они в направлении на север.
– Понемножку и до Москвы доберемся, – шепнул он.
Перед отъездом Дьявол Петрович приказал оборвать все бархатные занавески и разрезать их на полости для саней. На свои сани он приказал положить ковер, изображавший какого-то фантастического дракона. Украсившись таким образом, тройки лихо помчались по залитой солнцем степи.
Вася, зажмурив глаза, снова наслаждался быстротой езды и сверканьем ослепительного снега под голубым небом. Если бы не пригоршни колючего снега, порой хлеставшие его по лицу, он легко бы мог вообразить, что летит на аэроплане.
Степь была совершенно пустынна. Редко в стороне виднелось село.
На одной из троек кто-то запел звонким тенором. На других тройках подхватили. Голоса разносились по степи и утопали в голубой дали.
– А весело вы живете, – заметил Феникс своему соседу.
Сегоднешний сосед был общительнее вчерашнего. Он лихо нахлобучил себе на затылок шапку и ответил.
– Да, покуда не повесили.
– А кто ж повесит-то?
– Да уж кто-нибудь обязательно повесит.
И, сказав так, тоже вдруг запел густым, могучим басом.
В полдень въехали в большое село и разошлись по хатам отогреться.
Вася глядел на испуганные лица крестьян, не ожидавших повидимому ничего доброго от такого посещения. Они наспех прятали все, что, по их мнению, могло понравиться бандитам. Дети плакали. Бандиты же чувствовали себя хозяевами положения. Они без всякого стеснения шарили в печах, вытаскивали горшки и поглощали их содержимое, требовали табаку и денег, а в случае отказа, рылись в сундуках.
Дьявол Петрович, собрав сход, объявил, кто он и велел безусловно ему повиноваться.
– Вы, мерзавцы, царя свергли, – сказал он, – а я сам, может быть, царем буду... так вот! Понимайте!
И для вящей убедительности рассказал, как он вешает за ноги, а внизу раскладывает костер. Впрочем, на этот раз он повидимому очень торопился, ибо едва успели отдохнуть лошади, как был снова дан приказ собираться в дорогу.
– И выпить не дал как следует, дьявол этакий, – ворчали бандиты, снаряжая тройки.
У Дьявола Петровича были повидимому какие-то соображения заставлявшие его торопиться. Соображений этих он, впрочем, не считал нужным никому сообщать. Да бандиты мало ими интересовались. Все это был народ, за время войны отбившийся от дома, привыкший ни во что считать жизнь и свою и чужую. Они в сущности ни в грош не ставили своего атамана, но понимали, что без него их шайка распалась бы, а тогда, каждому в отдельности труднее было бы грабить. Политических убеждений у них тоже никаких не было. Если бы Дьявол Петрович вдруг заявил, что выгоднее итти за красных, они пошли бы за красных. Наплевать! Лишь бы не сидеть на месте и, как можно дольше, не попасть на виселицу!
Часам к пяти, когда степь стала ярко-багряной, а морозное солнце низко склонилось над горизонтом, окутанным лиловыми тучами, вдали опять показалось село.
Что-то удивительно знакомое было в нем. Вася напряг зрение. Через минуту он схватил за руку Феникса.
– Феникс! – воскликнул он.
Феникс, который уже начинал клевать носом, укаченный быстрою ездой, вздрогнул и испуганно уставился на Васю.
– В чем дело? – спросил он.
Но Вася уже забыл про него, а все смотрел, смотрел.
Да! Вот знакомая группа пирамидальных тополей на откосе, только Вася привык их видеть серебристо-зелеными, а теперь они голые, как воткнутые в снег гигантские метлы. Вот гай, вот река, сверкающая при заходящем солнце, словно огненная змея.
Только каким страшным и чужим кажется все это зимою. Знакомый шпиль забелел над группой деревьев.
Сомнений не было.
Вася наклонился к самому уху Феникса и шепнул ему, весь дрожа от волнения:
– Это «Ястребиха» – имение моей тетки.
IV. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯВнезапно из села раздались выстрелы.
Какие-то военные, стоя на дороге у самого въезда в деревню, стреляли в воздух.
Лошади передних троек испуганно шарахнулись в сторону. Кое-кто из бандитов схватился за револьвер.
Тройки остановились. Только одна бешено мчалась по степи. Лошади понесли, и возница был не в силах удержать их.
Дьявол Петрович поднял белый флаг.
Военные тоже в ответ махнули чем-то белым и вступили в переговоры с Дьяволом Петровичем. Переговоры очевидно привели к желательным результатам, ибо один из военных сделал знак, что тройки могут въезжать в деревню. Повидимому они поджидали Дьявола Петровича, а стреляли потому, что не были уверены, он ли это, или еще какой-нибудь неизвестный им бандит.
Хата, в которую вошли Феникс и Вася, была очень чиста, как и все вообще украинские хаты, хотя видно было, что разные Дьяволы Петровичи успели порядком пообщипать ее.
Сам атаман, велев своим людям размещаться в деревне, проехал прямо к барскому дому.
В хате за столом сидели двое гусар. По их багровым лицам видно было, что они только что поели и выпили.
На скамье поодаль сидела старуха и мальчик, недружелюбно поглядевший на вошедших,
При виде этого мальчика Вася так и вздрогнул.
Это был Петька.
Тот его, повидимому, не узнал, ибо отвернувшись не то задремал, не то притворился спящим.
– Ну, – сказал один из бандитов, вошедших вместе с Васей и Фениксом, – бабушка, все что есть в печи – все на стол мечи! Не то твоего поросенка изжарим.
Говоря так, он с хохотом кивнул на Петьку. Тот на миг повернул голову, и Вася видел, как сверкнули у него глаза. Но Петька тотчас сдержался и еще глубже забился в угол.
– Хо, хо, хо, – расхохотался гусар, – да разве мы дураки были! Небось! Все подъели! Старуху и ту чуть не стрескали.
– Ах, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, – выругался бандит; – опять консервы жрать придется. Ванька, притащи пару банок поздоровее, да бутыль прихвати... С морозу-то оно, говорят, полезно.
Через пять минут бандиты уже уписывали консервы и угощали гусар самогоном.
– Хоть и не стоило бы вас скотов поить за ваше обжорство, – говорили они при этом.
– Ладно, ладно, – отвечали гусары, – вон у вас жратвы сколько! Мы знали, что у вас жратвы много, потому все и съели.
– Уж и знали!
– А вот знали! Ей-богу знали!
– Ну, да уж пей, ладно, подавись.
Вася все смотрел на Петьку, который отвернувшись делал вид, что спит.
И Петька зимой был не такой как летом, когда, болтая босыми ногами, скакал верхом в ночное.
Петька зимою казался куда солиднее.
Феникс, отморозив себе палец, оттирал его снегом и мрачно молчал. Он видимо был не в духе.
Бандиты и гусары между тем оживлялись все больше и больше.
– А почему мне самому царем не быть, – орал один из бандитов, – вот возьму и буду царем.
– Врешь, я буду, – отвечал гусар.
– Нет, я!
– Нет, я!
– Врешь, я!
Гусар хотел ответить, но закашлялся так, что бандиту пришлось с добрых пять минут тузить его кулаком по спине, пока тот наконец очухался.
– Ладно, – прохрипел он, наконец, – чорт с тобой! Только это... это... не по-товарищески.
В этот самый миг дверь в комнату приотворилась.
Черная собачья морда с заиндивевшими усами высунулась из-за двери.
Небольшой пес вошел в комнату, сердито бормоча что-то на своем собачьем языке и злобно поглядывая на гостей.
Затем он вдруг начал беспокойно нюхать воздух, и нерешительно подошел к Васе.
Подойдя, он обнюхал его со всех сторон.
– Жулан, – прошептал Вася, и пес в ответ радостно замахал хвостом.
Петька быстро обернулся и уставился на Васю.
– Барчук, – пробормотал он, вне себя от удивления.
– Сейчас я выйду на двор, – быстро прошептал Вася, косясь на бандитов, – а ты ступай за мной.
Петька, видно все еще не оправившийся от своего удивления, молча кивнул головой.
Вася вышел, подмигнув Фениксу.
Феникс смекнул, что наклевывается нечто новенькое, и, выждав несколько минут после ухода Петьки, тоже вышел из хаты.
А бандиты и гусары продолжали пить и спорить о том, кто из них больше похож на царя.
В пылу спора они опрокинули стол и перебили, к ужасу старухи, стоявшие на нем горшки.
Вася успел уже быстро рассказать Петьке, в чем дело и, когда Феникс вышел на двор Петька посмотрел на него уже вполне дружелюбно.
На дворе никто не мог их подслушать.
Жулан вертелся тут же у их ног и, не зная, как выразить свой восторг, лаял на луну.
– А кто находится в нашем доме? – спросил Вася у Петьки.
– Офицеры белые! Ух, сердитые! Не вышло у них тут что-то, вот они и сердятся. Всю деревню обобрали... И овес им давай и пшеницу! Чуть что, сказали, всех перепорят.
– А красные тут не были?
– Были раньше еще до Скоропадского! Хоть бы поскорее опять приходили! Сейчас на сахарном заводе стоят – отсюда пять верст, да вот что-то не идут! Мало их должно быть.
Вася тотчас вспомнил завод, Федю с двадцатью семью галстуками и свирепого поляка директора.
– А завод работает? – спросил он.
– Где тут! Все разбежались! Не такое время! Война сейчас!
– Интересно бы послушать, о чем там сейчас эти белые толкуют, – заметил Феникс.
– Мне бы только в дом пробраться, – прошептал Вася, – я там все ходы и выходы знаю! Уж я бы подслушал!
– Велика штука в дом пробраться!
– Там у всех дверей часовые, – сказал Петька.
– Ну, и что ж, что часовые! Скажи, что к Дьяволу Петровичу по самоважнейшему делу.
– Ну, а, если часовой меня прямо к нему и отведет?
– Скажешь, что провианту в деревне не оказалось, как, мол, быть... бухгалтер, мол, спрашивает, нужно опять ящики пересчитывать или не нужно... да рожу поглупей сделай...
– Разве попробовать.
У Васи от волнения забилось сердце.
– Попробую! – воскликнул он.
Петька поглядел на него и вдруг улыбнулся своей обычной ясной улыбкой.
– А ты, барчук, молодец, – сказал он, – не даром мы тебя тогда из воды-то вытащили.
– Разве я теперь барчук, – засмеялся Вася, – сказал!
– Только ты смотри, – заметил Феникс, не торопись и спокойно! Я бы сам пошел, да я дома не знаю, а вдвоем итти, больше внимания привлечешь. Мы тебя здесь дожидаться будем.
Стараясь казаться спокойным, Вася вышел из ворот и пошел по дороге к усадьбе.
Какой странной казалась ему знакомая дорога при зимней луне. Вместо темного парка с глухо шумящими липами, какая-то белая, сверкающая при луне масса. Самый дом с освещенными окнами казался другим на фоне серебряной степи.
Вот и два древних каменных столба, обозначавших въезд в усадьбу. Отсюда уже ясно был виден весь дом, и черная фигура часового шагавшего у подъезда.
Вася спокойной и уверенной походкой пошел по занесенной снегом аллее, ведущей к дому.
V. СОВЕЩАНИЕ– Кто идет? – грозно крикнул часовой.
– Свой!
– Какой такой свой? явственно отвечай!
– К Дьяволу Петровичу по важному делу.
– Не велено никого пущать! катись!
– Да мне...
– Катись, тебе говорят!
– Я...
– Ах, ты вот как, возражать! сволочь!
И часовой так грозно вскинул ружье, что Вася отступил. Он решил попытать счастья у другого хода, но сделал вид, что возвращается обратно. Дойдя до ворот, он оглянулся и убедившись, что часовой не смотрит, юркнул на другую дорожку. Проваливаясь в снегу, он направился к тому крыльцу, у которого в прежние времена бывало сиживал Петр, читая письма от Степана. Какая-то тень мелькнула рядом на снегу.
Вася быстро оглянулся.
Жулан стоял позади него, размахивая хвостом, и шумно дышал.
– Ступай, Жулан, – прошептал Вася, – мне сейчас не до тебя...
Он увидал фигуру часового, темневшую у крыльца.
Но Жулан не был расположен уходить. Он обнюхивал Васю и радостно терся у его ног.
Так как часовой не делал оклика, то Вася, слегка отпихнув Жулана, подошел поближе, стараясь понять, чем объясняется равнодушие часового.
Подойдя, он увидел, что часовой просто на-просто спит.
Затаив дыхание, Вася хотел юркнуть мимо часового.
Жулан не отставал от него.
Сообразив, что в доме пес будет только опасной помехой, Вася, скрепя сердце, сильно толкнул его ногой. Жулан обиделся, отскочил и громко залаял. Часовой проснулся, но Вася был уже в доме.
В сенях никого не было. Вася быстро юркнул в знакомый маленький коридорчик и оттуда на лестницу, ведущую на чердак. Несмотря на темноту, Вася шел уверенно, ибо сотни раз лазил по этой лестнице. Если ступеньки случайно скрипели, Вася тотчас же останавливался и прислушивался. Но, повидимому, никто не заметил его. На лестнице было совершенно тихо.
Лестница кончилась, и Вася очутился на чердаке, откуда был ход на хоры. Хоры эти выходили в зал. Еще подходя к дому, Вася по освещенным окнам зала догадался, что в зале этом происходит какое-то собрание или совещание.
С хор, стало быть, отлично можно было увидать и услыхать все, что происходило в зале.
Из темноты на Васю вдруг уставились два зеленых глаза. Вася вздрогнул, но тотчас сообразил, что это была кошка. Ему приходилось пробираться среди множества наваленных тут в груду вещей. Здесь, как и на памятном Васе чердаке московского дома, накопилось много всякой рухляди.
Что-то хрустнуло у Васи под ногами. Он нагнулся и нащупал остов игрушечного аэроплана, того самого, из-за которого у него когда-то произошло столкновение с тетушкой.
Как все это было давно! Как все с тех пор переменилось!
Дом, в котором некогда единовластно царила Анна Григорьевна, теперь захвачен какими-то чужими, неизвестными людьми. Сама Анна Григорьевна где-нибудь в Париже, вероятно, сейчас рассказывает заграничным родственникам о русских ужасах.
В конце чердака виднелась полоска света. Очевидно, дверь на хоры не была плотно затворена. Вася осторожно приотворил ее, стараясь не скрипнуть, и затем ползком пробрался на хоры.
Гул голосов, доносившийся из зала, указывал на то, что Вася не ошибся, что в зале происходило какое-то совещание. Он подполз к самым перилам и заглянул в зал. Вася едва узнал этот некогда роскошный старый зал.
Огромное зеркало в середине между окнами было разбито в дребезги. У статуи, стоявшей в углу, была отломана голова. В другом углу были свалены какие-то грязные мешки. Посреди зала стоял длинный стол, вернее несколько столов сдвинутых в ряд. Вокруг них сидело человек двадцать офицеров и среди них Дьявол Петрович, имевший, как показалось Васе, несколько смущенный вид. При свете свечей, вставленных в знакомые Васе бронзовые канделябры, сверкали золотые погоны.
Так как голоса сливались под гулкими сводами зала, то Васе приходилось с напряжением прислушиваться, чтобы разобрать отдельные фразы.
Офицеры, видимо, о чем-то спорили.
– Как же! – кричал офицер с длинными черными усами, – так они и отдадут вам обратно землю!
– Дожидайтесь! Что они дураки что ли!
– Силой взять, – кипятился подполковник, – перепороть всех... перевешать мерзавцев!
– Всех не перевешаете! И не перепорете!
– Нет, перепорю!
– Господа, к делу!
– Позвольте, я только хочу знать, за что мы воюем...
– Я полагаю, что это и так всем ясно! В воззвании сказано за учредительное собрание!
Седой полковник вдруг вскипятился и ударил кулаком по столу.
– Я тридцать лет служил государю моему, – крикнул он обиженно и сердито, – и никаких учредительных собраний...
– Позвольте, государь расстрелян...
– Нет-с, не расстрелян... а живет в Испании у своего друга и родственника Альфонса тринадцатого.
– Сказки!
– Для вас сказки, потому что вы и в бога не верите, а для меня это святая истина...
– Извините, я в бога верю!
– К делу, к делу!
Внезапно позади Васи на чердаке послышалась страшная возня. Слышалось какое-то шипение и глухой лай.
Вася понял что это Жулан пробрался за ним и теперь на чердаке охотится за кошкой. У Васи сердце замерло от ужаса. Жулан между тем, загнав кошку в груду старья, выбежал на хоры и подбежал к Васе.
Вася быстро зажал ему морду рукою, а другой рукою прижал к себе.
– Тихо, тихо, – зашептал он.
Но от резкого движения одно из лепных украшений на хорах отломилось и полетело в зал.
– Это еще что за чорт? – сказал кто-то из офицеров.
– Крысы вероятно, – заметил другой, – ну-с господа...
На секунду воцарилась тишина, и затем громко и решительно заговорил какой-то худой военный с седыми подусниками.
Говоря, он все время тыкал пальцем в пеструю бумагу, очевидно, карту.
– Красные заняли сахарный завод, пункт важный в стратегическом отношении, ибо к заводу, как вам известно, проведена специальная железнодорожная ветка. Весьма вероятно, что они захотят занять Ястребиху и едва ли будут откладывать. Так как при партизанской войне нападающий всегда находится в более выгодных условиях, то я и предлагаю...
Вася затаил дыхание.
– Завтра утром, – продолжал офицер, – не откладывая дела в долгий ящик, ударить по сахарному заводу и попытаться завладеть им!
– Правильно, правильно, – раздались голоса.
– Если план мой не встречает возражений...
– Не встречает!
– То стало быть завтра...
– А все-таки красные знают за что воюют, а мы нет, – произнес кто-то.
«Верно», – подумал Вася.
И тут же в голове его мелькнула мысль: «предупредить красных!»
Шумя стульями, офицеры вставали из-за стола.
Вася, продолжая сжимать морду Жулана, отполз от перил и стал пробираться к чердачной двери.
– Так, так, молодой человек, – послышался из темноты голос, – подслушивать изволите? Захотели на веревочке поболтаться? Можем доставить вам это удовольствие.
VI. ДРУЗЬЯ И ВРАГИФеникс и Петька с беспокойством поджидали Васю.
Луна уже прошла большой путь по звездному небу, пьяные гусары и бандиты забылись тяжелой дремотой.
– Что-то больно долго он там слушает, – заметил Петька, тревожно поглядев на Феникса, – чего доброго попался наш Васюк.
Феникс ничего не ответил, но потому как сердито он начал насвистывать какую-то песенку, видно было, что и он беспокоится за Васю.
Прошло еще около часа.
Вдруг невдалеке послышался лай Жулана.
– Ага! – воскликнул Петька и кинулся к воротам.
Но Жулан был один и сердито ворчал.
Петька заметил, что одно ухо пса ободрано и окровавлено.
– Что-то там стряслось, – заметил Феникс.
И вдруг, как бы в ответ на его замечание, снег заскрипел под чьими-то шагами. Мимо ворот, повидимому, кто-то шел. В прозрачном зимнем воздухе далеко разносились голоса.
– Понимаешь, мальчишка оказывается все подслушал.
– Ну, и что же теперь с ним сделают?
– Ну, конечно, повесят... Как только рассветет.
– И ведь какова каналья, не сознается!..
– А хороша ночь, чорт ее дери!
Голоса затихли за одною из хат.
Феникс схватил Петьку за руку.
– Слышал? – шопотом спросил он.
– Слышал, – отвечал также шопотом Петька, – что же теперь делать?
Феникс с минуту помолчал, морща лоб.
– Не знаю, – произнес он упавшим голосом.
Вдруг, Петька в чрезвычайном волнении воскликнул.
– А я знаю.
– Ну? – недоверчиво спросил Феникс.
Петька быстро стал шептать ему что-то на ухо.
Феникс слушал и лицо его выражало сомнение.
– Попробуй, – сказал он наконец, – а я тоже тем временем раскину мозгами.
– Эх, – прибавил он вдруг с досадой, – и зачем я его одного пустил. Было бы нам итти вместе!
* * *
Услыхав незнакомый голос, Вася вздрогнул и отступил от двери.
Из темноты показалась фигура высокого бритого ротмистра.
– Так, так, – насмешливо продолжал офицер, – веревки у нас специально припасены для таких молодчиков.
И сказав так, он грубо схватил Васю за шиворот.
Вася не успел опомниться, как раздалось сердитое рычанье и одновременно громкий болезненный крик.
Жулан впился зубами офицеру в бедро.
Тот невольно с проклятием выпустил Васю, который, воспользовавшись случаем, кинулся на чердак. За ним следом ринулся и Жулан.
Опомнившись от боли, ротмистр выхватил револьвер и выстрелил в догонку. Что-то со звоном разлетелось на чердаке, испуганно фыркнула кошка, но Вася был уже на лестнице. Он уже добежал до половины ее, как вдруг послышался страшный треск и грохот. Старая прогнившая лестница рухнула, и Вася очутился среди груды обломков. Он услыхал визг Жулана, и хотя сам не расшибся, упав на кучу всякого гнилья, но встать не мог. Нога его оказалась плотно сжатой между двумя ступеньками, и он находился, словно в западне.
Кругом уже толпились офицеры.
– Что это?
– В чем дело?
– Держите его, – послышался сверху голос ротмистра, – это красный шпион.
Васю вытащили из-под обломков и поставили на ноги. Ему было досадно, что не удалось предупредить красных, страшно за Феникса, которого могли теперь обвинить в соучастии; наконец, он испытывал ужас при мысли, что ему грозит неминуемая смерть.
– Ведите его в зал, – приказал полковник, – посмотрим что за птица.
Когда Васю ввели в зал и на него упал яркий свет нескольких десятков свечей, кто-то из офицеров заметил:
– Да это совсем мальчишка!
– Тем хуже-с! Тем хуже-с, – крикнул полковник, – с молоду пропитался коммунистической заразой... Это-то самое страшное... Вы, конечно, рады потакать...
– Да разве я возражаю!.. Я просто говорю...
Между тем к хорам приставили садовую лестницу, и бритый ротмистр слез по ней в зал.
– Когда отломилось украшение, – говорил он с торжествующим видом, – меня словно что-то в бок толкнуло: шпионят. Не говоря никому ни слова удаляюсь и иду на хоры. И что же я вижу? Вот этот самый мальчишка лежит и, понимаете ли, подслушивает во всю...
– Ах, негодяй!
– Но у вас, ротмистр, кровь на галифе.
– Этот мошенник был вдобавок с какою-то собакою, которая меня укусила... боюсь не бешеная ли.
– Ну, что вы! Бешеная собака зимою!
– А что же! Сколько угодно!..
– Но как он проник в дом? – воскликнул полковник, – кто стоял на часах?
– У парадного Нахинчук, а у заднего крыльца Прохоров.
– Позвать обоих!
Вася поглядел на Дьявола Петровича.
Тот созерцал его с тупым недоумением и пока что, повидимому, не собирался вмешиваться в эту историю.
Часовых привели.
Прохоров видел только одну собаку, которая залаяла на него и юркнула в дом, а потом вылетела из дому и с визгом помчалась на деревню.
Нахинчук узнал Васю и доложил, что мальчик этот просился в дом, говоря, что имеет дело до Дьявола Петровича.
– Известен он вам? – спросил полковник, обращаясь к атаману.
– Известен... то-есть подобрал его по дороге. Бродяга какой-то.
– Позвольте, вы даже не знаете, кто это ?
– Да бродяга... по-французски говорит...
– Как говорит по-французски? Что за ерунда.
– Ей-богу говорит... по крайней мере говорил, что говорит...
Дьявол Петрович окончательно сбился и побагровел от смущения. Ему вдруг пришло в голову, что Вася обманул его и вместо французского языка просто нес какую-то тарабарщину.
– Как же можно принимать в свой отряд неизвестно кого? – возмущался полковник.
У Васи вдруг мелькнула в голове блестящая мысль.
– Я племянник здешней помещицы, – сказал он по-французски, – моя фамилия Стахеев.
Офицеры выпучили на него глаза.
Мальчишка в драном тулупе говорит по-французски, да еще называет себя Стахеевым.
– Как же ты попал сюда? – воскликнул полковник.
Вася смутился и краска залила его щеки, а сердце замерло. Он сообразил, что нельзя было сказать правду. Разве мог он объявить этим белогвардейцам, что он пробирается в красную Москву. Мысль его напряженно работала.
– Случайно, – пробормотал он, – отбился от родных в Одессе... а потом... потом...
– Да где вы-то его подобрали? – обратился полковник к Дьяволу Петровичу.
– Я? На поезде с консервами... то-есть... нет...
Полковник вдруг выкатил на атамана свои свирепые глаза.
– Дьявол Петрович, – гаркнул он, – тон ваш мне не нравится!.. Не вы ли случайно подослали этого слишком любопытного молодого человека?
– Что вы, полковник!.. Я вам ясно говорю, мы его подобрали на поезде с консервами... предназначавшимися для... (тут Дьявол Петрович слегка закашлялся) для красных... Мы этот поезд... реквизировали!
– Стало быть, он красный! Как же иначе он попал на поезд? И откуда шел поезд? Я не понимаю! Потрудитесь объяснить все как следует.
– Разрешите мне сказать два слова, полковник, – произнес ротмистр, не перестававший гордиться своим подвигом, – по-моему лучше допросить самого мальчишку. Дьявол Петрович поступил, конечно, очень опрометчиво, приняв в свою шайку... виноват, в свой отряд неизвестного человека, но это беда поправимая. Что он Стахеев, это, разумеется, басня, выдуманная тут же на месте. Вернее всего, что это сын кого-нибудь из прежних революционеров эмигрантов... Этим объясняется его знание французского языка... Я знаю подобные случаи. Дети всегда идут в родителей... за редкими исключениями... Мой совет допросить его как следует, а если он будет отнекиваться или лгать...
Ротмистр тут сделал паузу, поглядел на Васю и произнес со вкусом:
– Повесить!
Ему, очевидно, очень хотелось доказать, что Вася действительно шпион, и что он не зря затеял всю эту суматоху.
– Слышишь? – грозно спросил полковник, обращаясь к Васе, – говори всю правду, иначе...
– Я вам сказал правду, – отвечал Вася, тщетно придумывая, чтобы еще сказать, – я отбился от родных... денег у меня не было, вот я и влез в поезд с консервами.
– Где?
– В О... в Одессе...
– Как же из Одессы мог итти поезд с консервами, предназначавшимися для красных?
Дьявол Петрович краснел и бледнел.
– Не будем ссориться, – вмешался ротмистр, – помните, что утром нам всем предстоит одно и то же дело. Очевидно, люди Дьявола Петровича по ошибке ограбили своих же белых.
– Вот именно по ошибке, – радостно прохрипел атаман.
– А куда ехали твои родные? – продолжал полковник, искоса хмуро посмотрев на атамана.
– В Константинополь.
– И, чтоб их догнать, он сел в поезд идущий на север! Очень натурально! – расхохотался ротмистр.
Полковник вдруг засверкал глазами, и хватил по столу кулаком.
– Говори правду, мерзавец, – рявкнул он.
«Феникс бы на моем месте наверное что-нибудь придумал,» – с отчаянием подумал Вася.
– Уверяю вас, – начал было он.
– К чорту! Запереть его для размышления в подвал! Если не одумается, – повесить.
– Совершенно правильно. Если бы он был в самом деле Стахеевым, разве он стал бы подслушивать? Явился бы прямо к нам и заявил...
– Вы, ротмистр, молодец! У вас нюх!
Вася словно в бреду почувствовал, как грубая рука схватила его за шиворот и поволокла через знакомую с детства переднюю. Еще один коридор, лесенка, и он очутился в холодной кладовой. Непроницаемый мрак окутал его. Вася вдруг понял, что ему нечего надеяться на спасение. Завтра утром он будет повешен. Красные на сахарном заводе будут захвачены врасплох!
Крыса с шуршанием пробежала у него под ногами. Вася сел на какой-то ящик и подобрал ноги.
Ему вдруг ясно представилась Москва, украшенная красными флагами, Сачковы, Федор. Но это видение исчезло и вместо него появилась перекладина и на ней петля. Вася в ужасе закрыл глаза.
