Текст книги "Отечественные спецслужбы и Красная армия. 1917-1921"

Автор книги: Сергей Войтиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

По свидетельству Г.И. Теодори (подтверждаемому воспоминаниями И.И. Вацетиса), «часто бывал в Опероде» ценивший Теодори Я.М. Свердлов[131]131
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 21 о6. Аралов С.И. Ленин вел нас к победе. М., 1962. С. 162.


[Закрыть]. Здесь Георгий Иванович проболтался: Свердлов был заинтересован в Опероде значительно больше Ленина – фактически через Оперативный отдел Наркомвоена Яков Михайлович получил возможность проводить свою политику в военном ведомстве, тем более что в Опероде было его «карманное отделение». В первых числах августа 1918 г. было закончено формирование Военнополитического отделения Оперода, положившего начало политотделам в армиях и фронтах. Во главе встал жесткий большевик, член ВЦИК Александр Григорьевич Васильев (1888–1929) – отделение фактически подчинялось не Аралову и его консультантам, а непосредственно Я.М. Свердлову, направившему Васильева в Оперод. В функции отделения входили агитационно-пропагандистская и партийно-политическая работа в армии, «военно-политическая информация советских учреждений, управлений и т. д.». Отделение было призвано помогать Всебюрвоенкому в подборе политических работников и агитаторов на фронт, отправке в войска литературы. В частности, в июле – августе 1918 г. отделение отправило в войска 2,5 тысячи агитаторов. По воспоминаниям Аралова, Васильев и его подчиненные «нередко бывали на фронтах, проверяли политико-массовую работу». По воспоминаниям Теодори, отделение положило «начало политотделам в армиях и на фронтах»[132]132
  Аралов С.И. Указ. соч. С. 37; РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 27, 81; РГВА. Ф. 1. Оп. 3. Д. 48. Л. 5 об.


[Закрыть]. В документах Свердлова отложился ряд поручений Опероду, направленных А.Г. Васильеву[133]133
  Телеграмма № 18018 от 17 сентября 1918 г.: «Политическое] отделение Оперативного отдела – т. Васильеву. Прошу выдать суточные за все время командировки тт. Игнатову, Орехову, Акашину и Кириллову из средств отдела. Я. Сверлов (РГВА. Ф. 86. On. 1. Д. 35). Л. 23.


[Закрыть]. В качестве секретаря ЦК Свердлову приходилось решать и кадровые вопросы в ведомстве Троцкого – так, в удостоверении ЦК РКП(б) он просил оказывать «всяческое содействие» Лесову, командируемому Оперативным отделом Наркомвоена в распоряжение Оршанского военкома «для ответственной партийной работы»[134]134
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 4. Д. 5. Л. 5.


[Закрыть]. Документ был выдан «на основании личного заявления тов. Васильева»[135]135
  Там же. Л. 5 об.


[Закрыть].

К октябрю 1918 г. в составе Оперода появились Секретариат и др. отделения.

Секретариат представлял собой личную канцелярию руководства Оперода (заведующего Аралова, его заместителей Чикколини и Павулана, начальника штаба Теодори) – печатал доклады по разрабатываемым Теодори вопросам; организовывал прием и допуск лиц к Аралову; принимал почту и распределял ее по отделениям[136]136
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 25.


[Закрыть].

Отделение передвижений (фактически – военных сообщений) занималось организацией этапной и транспортной служб в пределах штабов армий, военных сообщений на внутренних линиях для подавления восстаний и Чехословакацкого мятежа; осуществляло контроль над выполнением оперативных перевозок по нарядам Высшего военного совета, штабов Северного, Южного и Западного участков Завесы и т. д., а также обслуживало Оперод, отделы Наркомвоена и Всебюрвоенком по вопросам передвижения и составления маршрутов для командируемых. Отделение также осуществляло контроль, а в исключительных случаях (отделение должно было всегда иметь наготове план наиболее вероятных перевозок и перегруппировок на стратегических направлениях) непосредственно занималось составлением соображений по определению размеров воинского движения и плана воинских перевозок; по улучшению, усилению и развитию путей сообщения в районах армий; соображений по исправлению мостов и иных сооружений в районах армий (например, исправление Сызранского моста у Самары и Сызрано-Златоустовской ж.д.) и их охране[137]137
  Там же. Л. 26 об.


[Закрыть].

Общее отделение (по сути, Управление делами) занималось финансовыми вопросами и отчетностью по ним, осуществляло продовольственное снабжение агитаторов Оперода и красноармейцев. Отделение состояло из казначейской, бухгалтерской, журнальной, хозяйственной и комендантской частей, литографии, типографии[138]138
  Там же. Л. 27.


[Закрыть].

Основная трудность в работе Оперативного отдела Наркомвоена, по признанию Теодори, заключалась в том, что с 27 мая по 20 июля (дата словесного утверждения штатов) «Оперод фактически работал на свой страх [и риск], без утверждения в правах и штатах с исключительно мизерным содержанием – ниже ставок всех остальных учреждений», а «у ответственных руководителей не было твердо установившегося взгляда на задачи Оперода Наркомвоена: то его считали высшим контрольным органом, то оперативным, то оперативно-организационным, [то] контрольным»[139]139
  Там же. Л. 23–23 об.


[Закрыть].

После прибытия в Оперод Георгия Теодори работа в этом органе Наркомвоена стала вестись круглосуточно: было учреждено особое суточное дежурство из одного ответственного партийного работника с ответственным «консультантом» – генштабистом; само руководство Оперода – Аралов и Теодори – находилось в Опероде ежедневно с 9 утра до 12 часов вечера, а то и до 2–3 часов ночи.

В июле 1918 г. Г.И. Теодори воспользовался уходом С.В. Чикколини и сократил число «пайковых» служащих до 565 человек, более-менее наладив работу Оперативного отдела[140]140
  Там же. Л. 8 об.


[Закрыть]. Для сравнения: общая численность служащих центрального военного аппарата Советской России к весне 1918 г. составляла менее 2000 человек[141]141
  Крушельницкий А.В. Об интерпретации одного факта // Государственный учреждения и общественные организации СССР. М., 1991. С. 89.


[Закрыть], к осени – около 3000 без учета Оперода[142]142
  Точнее, не менее 2760 – это численность сотрудников Нарком-воена без учета Высшей военной инспекции, секретариата Н.Н. Подвойского и К. А. Мехоношина, а также формально подчиненных (соответственно) Наркомздраву и Наркомзему Главного военно-санитарного управления и Ветеринарного управления армии – Подсчитано по: РГВА. Ф. 1. On. 1. Д. 218. Л. 138–143 об, 144, 146, 148—148об, 149, 150; Д. 228. Л. 18; Д. 240. Л. 39–41, Л. 42 с об—50; Д. 248. Л. 159; Д. 278. Л. 37 с об—39; Д. 359. Л. 92 с об—96, 103 с об—104, 114 с об—124, 125–131 об; Д. 362. Л. 1—la; Оп. 4. Д. 18. Л. 10—245, 282; Ф. 8. On. 1. Д. 265. Л. 39 об—48; Ф. 11. Оп. 5. Д. 51. Л. 2; Ф. 20. Оп. 2. Д. 112. Л. 12 об; Л. 37; Д. 116. Л. 191 об; Ф. 29. Оп. 8. Д. 315. Л. 1 об-40 с об; Ф. 37. On. 1. Д. 8. Л. 6 об—7; Ф. 44. Оп. 2. Д. 24. Л. 77 об—78; Ф. 46. On. 1. Д. 51. Л. 32–33 об.


[Закрыть].

В мае 1918 г. Оперод находился в состоянии частичной изоляции: не было никакой связи – ни телефонной, ни телеграфной, ни с уполномоченными коммунистами; начальник связи большевик А.Ф. Боярский ездил на Центральный телеграф и из-за одной телеграммы останавливал работу на 3–4 часа, пока ему не давали сразу 4–5 пунктов для прямых переговоров; «аппараты ожидали, пока из народа на железнодорожную] станцию и т. п. придет вызванный комиссар для приема словесного приказания», затем приезжали С.В. Чикколини или Н.В. Мустафин, отменявшие первое распоряжение – «и так без конца». Теодори не сомневался, что в результате передаваемые в присутствии всех служащих распоряжения попадали в руки врагов[143]143
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 20.


[Закрыть]. В снабжении царила полная неразбериха: поступали требования на оружие от многочисленных лиц с мандатами, которые невозможно было проверить. Учет оружия не велся, расход велся Всероссийской коллегией по организации и формированию Красной армии (Всеросколлегией), а также личными приказаниями члена Всеросколлегии большевика Я.И. Весника, руководящих сотрудников Оперода – большевиков С.В. Чикколини, А.Ф. Боярского, И.С. Плотникова и в отдельных случаях В.П. Павулана (последний подписывал распоряжения крайне осторожно и лишь в присутствии С.И. Аралова), левого эсера Н.В. Мустафина. Георгию Теодори Советская республика была обязана прекращением преступной раздачи оружия (срочный доклад о недопустимости полного удовлетворения требований Всеросколлегии и Главного артиллерийского управления генштабист подал лично наркому Л.Д. Троцкому). Теодори и Б.И. Кузнецов позднее доложили Троцкому и о «преступном расходе» и расхищении интендантского, вещевого и прочего имущества.

Оперод сразу столкнулся со страшным расходом денег на «мертвые души»: при первом же приказе о выступлении на фронт выяснилось – огромное число красноармейцев-добровольцев существовало только на бумаге; точные сведения о советских войсках и отрядах отсутствовали (доходило до курьезов: точные сведения о 4-й армии представил Л.М. Карахан в виде… французской сводки на французском языке о «большевистских силах» на Востоке)[144]144
  Там же. Л. 20, 79 и др.


[Закрыть].

Однако с разрухой в Оперативном отделе Наркомвоена Теодори сотоварищи сразу справиться не могли. Показательно, что приказ № 1 по Опероду датируется июнем 1918 г. (подписали Аралов и заведующий «делами Канцелярии», в другом документе «заведующий общей канцелярией», в третьем «заведующий делами» Алексей Иванович Иванов)[145]145
  РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 142. Л. 1, 10 об., 31.


[Закрыть] – фактически до прихода в отдел Теодори никаких нормативных документов отдел не издавал. Из дальнейших приказов видно, как дела в Опероде постепенно приводились в порядок. С 26 июня жестко регламентировались служебные командировки; при этом указывалось: «в случае невозвращения в назначенный срок из отпуска» сотрудники подлежат «строгому замечанию и даже увольнению со службы»[146]146
  Там же. Л. 19.


[Закрыть].27 июня приказом № 15 за подписью Аралова и военного консультанта А.Д. Тарановского назначалась ревизионная комиссия в составе партийных работников Моисеенко, Митрофанова и Преображенского «для проверки денежной отчетности по всем отделениям Оперативного отдела». Ревизия должна была проводиться с 27 июня по 1 июля 1918 г.[147]147
  Там же. Л. 20.


[Закрыть] 20 июля В.П. Павулан в приказе по Опероду уточнил: «Комиссии собраться в 2 часа дня 22… июля и о результатах поверки составить акт, который представить мне не позднее 25 июля[148]148
  Там же. Л. 35.


[Закрыть]. Создавались и комиссии для ревизии отдельных структурных подразделений Оперода. 8 августа для «проверки денежной отчетности Разведывательного отделения» С.И. Аралов назначил комиссию под председательством Б.И. Кузнецова в составе членов Е.В. Гиршфельда и Максимова[149]149
  Там же. Л. 51.


[Закрыть]; 15 августа из комиссии ушел Гиршфельд (он стал 2-м секретарем Аралова) [150]150
  Там же. Л. 62.


[Закрыть]°, 17 августа состав комиссии изменился на 100 %: Кузнецова заменил консультант Общего отделения Л.Г. Рейтер, Максимова – Комаров[151]151
  Там же. Л. 61 об.


[Закрыть]. 15 августа для проверки денежной отчетности и кассы создавалась комиссия в составе Л.Г. Рейтера (председатель), генштабиста ускоренного курса капитана

В.И. Максимова и П.С. Плотникова[152]152
  Там же. Л. 66.


[Закрыть]. 23 августа назначили ревизию денежной отчетности Отделения военного контроля – к 31 августа комиссия в составе Рейтера (председатель) и сотрудников отделения Комарова и Менцендорфа доложила, что денежная отчетность «в отличном порядке»[153]153
  Там же. Л. 75 об.


[Закрыть]. Для проверки Отделения связи впервые в состав комиссии ввели секретаря ОВК большевика латыша Варпа[154]154
  Там же. Л. 77. Вероятно, секретарь ОВК Варп был латышом или эстонцем и пришел вместе с Максом Тракманом.


[Закрыть]. 10 сентября комиссия проверила денежную отчетность Оперативного отделения – там тоже в целом все сходилось, за исключением деталей, связанных «с неопытностью оставшегося за секретаря сотрудника»[155]155
  Там же. Л. 85 об.


[Закрыть]. В октябре выяснилось, что денежная отчетность Учетного и Топографического отделений поставлена значительно хуже. По итогам обследования комиссия доложила: тетрадь Учетного отделения «для ведения инвентаря, хотя и находится в порядке, но по ней, как и в прочих отделениях, нельзя судить о правильности занесенного имущества, кроме купленного…»[156]156
  Там же. Л. 125 об.


[Закрыть]; приходно-расходная книга Топографического отделения ведет учет имущества неправильно, а инвентарная тетрадь отделения «не отвечает своему назначению»[157]157
  Там же. Л. 133.


[Закрыть]. Отдельные недостатки в финансовой отчетности комиссия обнаружила также в Общем и Военно-политическом отделениях[158]158
  Там же. Л. 136.


[Закрыть].

Только 25 июля для рассмотрения штатов при Оперативном отделе Наркомвоена приказом С.И. Аралова назначалась комиссия в составе: В.П. Павулана (председатель), консультантов Г.И. Теодори, Б.И. Кузнецова, И.Д. Чинтулова и всех заведующих отделениями. Последние обязывались к 27 июля представить Павулану проект штата отделений с объяснительной запиской о назначении и работе своего отделения. Дату сбора комиссии определил В.П. Павулан[159]159
  Там же. Л. 39.


[Закрыть].

17 августа Аралов констатировал в приказе по отделу: «§ 1. Сегодня… в 10 час. утра во всех отделениях чрезвычайно мало было служащих, а, как известно, работа должна начинаться в 10 час. утра. Об этом писалось, говорилось и приказывалось, но сотрудники до сего времени не исполняют приказа. Ставлю на вид всем заведывающим отделениями, что подобное отношение к делу в такое трудное время недопустимо, и с 18 августа предлагаю вести регистрацию прибывающих и убывающих; следить за регистрацией – обязанность дежурных, назначаемых по расписанию отделения; § 2. Приказываю всем отделениям представить списки дежурств будничных и праздничных, предварительно усилив их так, чтобы работа в отделениях отнюдь не задерживалась. Списки представлять в Общее отделение на каждый месяц к 1 числу. Дежурство в Оперативном отделении назначаю до 10 час., в Отделении передвижений круглые сутки. В остальных отделениях – до 9 час. вечера; § 3. Всем отделениям принять к сведению, что кроме воскресных дней все праздники отменяются, а какие дни будут считаться неприсутственными, будет отдано предварительно в приказе по отделу»[160]160
  Там же. Л. 61.


[Закрыть]. 10 сентября Аралов отметил в приказе «случаи чрезмерного, не вызванного делами службы, требования автомобилей». В результате – «машины, прибывающие к требуемому месту, простаивают… ожидая выхода лица, которому подана машина. Некоторые отделения, пользуясь автомобилями, не комбинируют поездки, а на каждый случай просят отдельного наряда, иные требуют наряда по маловажным делам, которые могут быть исполнены другими способами»[161]161
  Там же. Л. 85.


[Закрыть].

А 25 сентября раскрылась в полном объеме оперативность работы Оперативного отдела: по свидетельству Семена Аралова, «около 18 часов начальником Штаба [Теодори] было послано в Учетное отделение… спешное приказание о командировании [военного] консультанта [отделения Анатолия Николаевича] Виноградова. Дежурный по отделению тов. Щалдыкин, сообщивший сначала по телефону, что знает адрес, направил пакет по неверному адресу», в результате Виноградов получил приказание, лишь придя на работу на следующий день. Аралов приказал «иметь во всех отделениях точные списки адресов сотрудников, которые должны быть известны дежурным, и наладить дело связи таким образом, чтобы каждый сотрудник – и тем более ответственный – мог быть вызван в любое время»[162]162
  Там же. Л. 115.


[Закрыть]. Точные списки сотрудников Оперода автор книги, несмотря на тщательные поиски в фондах РГВА, не обнаружил.

За денежной отчетностью стали пристально следить лишь после выхода приказа по Опероду № 57 от 26 августа 1918 г., которым устанавливалось – все ордера на выдачу сумм проверяют заведующий или консультант Общего отделения (А.И. Иванов и Л.Г. Рейтер), подписывают и направляют бухгалтер С.И. Аралов или В.П. Павулан. Только после этой процедуры казначей обязывался выдать деньги[163]163
  Там же. Л. 71–71 об.


[Закрыть].

«Молодые генштабисты» Оперода, привыкшие решать вопросы «в плоскости Советской власти», сразу стали в оппозицию занимавшим ключевые посты в Штабе Высшего военного совета и Всероссийском главном штабе «старым генштабистам». Заявление военного руководителя Высшего военного совета генерала М.Д. Бонч-Бруевича о том, что подавление выступления Чехословацкого корпуса – «внутренний фронт», Г.И. Теодори опротестовал, указав: «есть только один фронт… – борьба со всеми нападающими на Советскую Республику»[164]164
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 9 и след. Руководство операциями на Самарском, наиболее опасном направлении, Оперод возложил на большевика А.Ф. Мясникова, назначив его в июле 1918 г. командующим Приволжским фронтом, и полковника Н.В. Соллогуба, ставшего в июне начальником штаба Восточного фронта.


[Закрыть]. Тем не менее в ряде случаев Оперативный отдел Наркомвоена был вынужден заниматься и пресечением разведывательно-подрывной деятельности германцев. 29 июля 1918 г. военный консультант Отделения военного контроля И.Д. Чинтулов доложил С.И. Аралову – 10–12 августа может состояться наступление германских частей. Германцы вели пораженческую агитацию в частях Красной армии и среди латышских стрелков. Руководство Оперода – Аралов и Теодори – переадресовало рапорт Троцкому, за своими подписями. Консультант Оперода пометил: рапорт должен быть уничтожен после прочтения[165]165
  РГАСПИ. Ф. 325. On. 1. Д. 407. Л. 122–122 об. Факт ведения пораженческой агитации и ареста ряда провокаторов среди латышских стрелков сотрудниками Отделения военного контроля в результате специальной операции установлен С.З. Остряковым (Указ. соч. С. 29–32).


[Закрыть].

1 июня 1918 г. Теодори сделал обстоятельный доклад в присутствии члена коллегии Наркомата по морским делам Ф.Ф. Раскольникова, члена ЦК РКП(б) Г.Я. Сокольникова, зам. наркома по иностранным делам Л.М. Карахана и Н.И. Муралова, а 3 июня – наркомвоену Л.Д. Троцкому о переводе части Балтийского флота на Волгу (предложение Теодори было принято, и в результате в середине августа 1918 г. 4 «сокола» приняли деятельное участие в подавлении Выступления Чехословацкого корпуса). Теодори проигнорировал протест большевиков С.В. Чикколини и А.Ф. Боярского (начальников отделений Военного контроля и Связи) и организовал сбор точных данных о боевом составе и численности противостоящих чехословакам красноармейских отрядов, наладил с ними связь и управление. Это позволило разбить разрозненные отряды Чехословацкого корпуса и предотвратить ряд взрывов мостов чехословаками.

Отчасти решимости консультанта Оперода Теодори большевики были обязаны успешной ликвидацией предпринятой в июле 1918 г. М.А. Муравьевым попытки военного переворота: необходимые указания о группировке отрядов дал членам РВС Восточного фронта Г.И. Благонравову и П.А. Кобозеву Аралов под диктовку своего консультанта[166]166
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 21.


[Закрыть].

Оперод занимался и отправкой на фронт интернациональных отрядов Красной армии (об этом известно из телеграфного распоряжения Л.Д. Троцкого от 18 августа 1918 г.). Известно, что сосредоточение интернациональных отрядов в Перми курировал венгерский социалист Самуэль[167]167
  РГВА. Ф. 1. Оп. 3. Д. 68. Л. 23.


[Закрыть].

Отдел озаботился даже материальным поощрением бойцов Красной армии – в его структуре появилась Комиссия по подаркам[168]168
  РГВА. Ф. 1. Оп. 3. Д. 48. Л. 5 об.


[Закрыть]. 30 сентября ее переименовали в Особую комиссию по снабжению Красной армии подарками и пособиями, в октябре передали в непосредственное подчинение Реввоенсовета Республики[169]169
  РГВА. Ф. 4. Оп. 3. Д. 200. Л. 81. Пр. председателя РВСР № 903 (комиссия стала «единым центральным органом»).


[Закрыть].

Фактически Оперод, под руководством видного московского большевика из меньшевиков-интернационалистов С.И. Аралова, умело заручившегося поддержкой своих «консультантов» – молодых генштабистов, становился все более многофункциональным органом. Так, параллельно с Всероссийским главным штабом (Всероглавштабом) Оперод издавал карты (Военно-топографическое отделение); с началом действий против Чехословацкого корпуса Оперод занялся агитацией в войсках (Военно-политическое отделение, отправившее в войска в июле – августе 1918 г. 2,5 тысячи агитаторов); озаботился даже материальным поощрением красноармейцев (Комиссия по подаркам) [170]170
  РГВА. Ф. 1. Оп. 3. Д. 48. Л. 5 об.


[Закрыть]°. В результате Оперод быстро разрастался, а его руководство явно нацеливалось на полную автономность и организационную самодостаточность. Об этом свидетельствует уже перечень отделений Оперода к октябрю 1918 г.: оперативное, разведывательное, военного контроля (контрразведывательное), связи, учетное, передвижения (фактически – военных сообщений), «общее» (управление делами), военно-топографическое, военно-политическое, военно-цензурное (!) плюс секретариат и «комиссия по подаркам» (эмбрион Наградного отдела РВСР)[171]171
  РГВА. Ф. 1. Оп. 3. Д. 48. Л. 5 с об—6.


[Закрыть].

Секретариат был личной канцелярией С.И. Аралова, Г.И. Теодори и заместителей Аралова С.В. Чикколини и В.П. Павулана; в нем печатались доклады по разрабатываемым Теодори вопросам; через Секретариат проходил прием и допуск лиц к Аралову, прием корреспонденции и ее распределение по отделениям (ежедневно в Секретариате дежурили по 1-му консультанту и партийному работнику.

Когда в Опероде осталось 565 сотрудников, необходимых, по мнению руководства отдела, для нормальной работы, высшее военное руководство начало кампанию по направлению засидевшихся в тылу военспецов на фронт. Призвали в основном военных специалистов (в Отделении связи – помощника заведующего и специалиста; в разведывательном – переводчика; в оперативном – столоначальника и уполномоченного; в отделениях Канцелярии и Военного контроля – 4-х специалистов)[172]172
  РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 125. Л. 16. Именной список сотрудников Оперативного отдела Наркомвоен, родившихся в 1896 и 1897 гг. и подлежащих призыву от 22 июня 1918 г.


[Закрыть]. На мобилизацию руководство Оперода ответило аппаратными мерами: «для выяснения действительной необходимости оставления на местах прежней службы Оперативного отдела призванных на службу» в РККА 4 июля в составе Оперода появилась комиссия для обсуждения вопроса об оставлении на службе призываемых в ряды Красной армии. Комиссия собралась уже на следующий день и по итогам направила в Наркомвоен просьбу об оставлении на службе в Опероде 18 призванных[173]173
  Там же. Л. 44—45.


[Закрыть]. О значении, которое придавалось работе комиссии, свидетельствует тот факт, что ее председателем 13 июля стал и без того обремененный многочисленными обязанностями Г.И. Теодори[174]174
  См.: Там же. Л. 12,66 и след. 4 июля Г.И. Теодори вошел в комиссию в качестве члена. Точную дату избрания Теодори председателем комиссии установить не удалось.


[Закрыть]. 13 июля появление комиссии было оформлено приказом Аралова, по которому в состав комиссии входило по одному представителю от каждого отделения (представителей назначали заведующие отделениями). Комиссии предлагалось собраться 18 июля в 10 часов в помещении по усмотрению Теодори[175]175
  Там же. Д. 142. Л. 30.


[Закрыть]. К 17 июля все заведующие отделениями обязывались представить Теодори списки сотрудников[176]176
  Там же. Л. 32. Приказ № 27 от 16 июля 1918 г.


[Закрыть]. Но и тут возникли сложности – первое заседание комиссии уже 18 июля перенесли на 20-е число: очевидно, списки со всех отделений сотрудники комиссии так и не получили[177]177
  Там же. Л. 34 об.


[Закрыть]. Дело не обошлось без неприятных сюрпризов. Так, например, 13 июля 1918 г. был взят для отправки на фронт, несмотря на постановление комиссии, служащий Разведывательного отделения Ф.М. Мельничук. Военный консультант отделения Б.И. Кузнецов направил С.И. Аралову записку с просьбой добиться разрешения Опероду «вести переписку законным путем с освобождением от фактического участия во всех формальностях призываемых, за счет непрерывности их работы во 2-м отделении». К ходатайству Кузнецова присоединился Г.И. Теодори. Последний указал, что «срыв работников таких главных отделений, как оперативное], разведывательное], военного контроля, пагубно отражается на деле». С пометой Теодори «вполне» согласился Аралов. Не позднее 20 числа Мельничук был «освобожден впредь до рассмотрения [вопроса]»[178]178
  Там же. Д. 125. Л. 12.


[Закрыть]. На данном этапе Аралову удалось «отмазать своих сотрудников», но к осени 1918 г. ситуация изменилась: к 13 сентября в действующую армию призвали 55 сотрудников Оперода, большинство из которых занимало ответственные должности и считалось сотрудниками «совершенно незаменимыми». Их призыв, докладывал С.И. Аралов фактическому руководителю центрального военного аппарата Э.М. Склянскому, приведет «к неминуемому расстройству работы»[179]179
  Там же. Л. 111. Докладная записка С.И. Аралова Э.М. Склян-скому от 13 сентября 1918 г. № 1187.


[Закрыть]. Ходатайство Аралова не помогло: несколько позднее Оперод препроводил в мобилизационный отдел военного комиссариата г. Москвы список на 63 человека, в том числе – 1 консультанта (!), 5 столоначальников, 2-х помощников столоначальника[180]180
  Там же. Л. 122.


[Закрыть].

Второе «наступление» на Оперод развернула в августе 1918 г. ВЧК, арестовав сотрудников Военно-цензурного отделения С.Д. Михно, Д.С. Михно, В.С. Михно и А.С. Сумароцкого. 30 августа по приказанию С.И. Аралова зав. Оперативным отделением Е.В. Гиршфельд запросил заведующего Отделения военного контроля М.Г. Тракмана о причинах ареста сотрудников отделения[181]181
  Там же. Д. 9. Л. 96.


[Закрыть]. Кроме того, в октябре 1918 г. Оперод получил из ВЧК сведения о своем арестованном сотруднике Горине: он находился в отделе ВЧК по борьбе с контрреволюцией. С.И. Аралов, к его чести, направил заведующему отдела ВЧК по борьбе с контрреволюцией Н.А. Скрыпнику записку с аттестацией Горина, «независимо от предъявленного ему обвинения, как исключительно честного и преданного делу Революции Товарища»[182]182
  Там же. Л. 203.


[Закрыть].

Несмотря ни на мобилизации служащих центральных военных органов, ни на их аресты ВЧК, Оперод находился летом 1918 г. в зените своей славы, развернув под руководством опытного и амбициозного Теодори строительство советских вооруженных сил. Теодори и Аралов впоследствии вспоминали ужасные условия, в которых приходилось работать. Теодори в этот период «провел исключительно опасную, самую ужасную, тяжелую, полную личных оскорблений, издевательств и нападок жизнь в период постоянных приездов “самозваных”, “кустарных” и настоящих главкомов, комов и других с Дону, Кавказа и Украины»: осторожные большевики С.И. Аралов и С.В. Чикколини «при появлении этих буйных лиц предусмотрительно уходили в секретную комнату»[183]183
  См.: РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 22 и след.


[Закрыть]. Рассказ Теодори (за изъятием признания собственной «осторожности») полностью подтверждается в мемуарах С.И. Аралова: «Ежедневно шли сотни телеграмм, приезжали увешанные гранатами, маузерами, пулеметными лентами матросы, солдаты, начальники существующих и несуществующих отрядов, главковерхи, командированные от различных районов. Всех надо было выслушать, просьбы одних удовлетворить, просьбы других отвергнуть, доказать, что у них и отряда-то нет, или есть всего 50 человек, а командир его требует 1000 винтовок. Приходили анархисты, эсеры, ругались и доказывали, что только они и умеют воевать, что они в два счета разбили бы врага, если бы им не мешали это делать. Голова пухла от всех этих разговоров, требований, угроз»[184]184
  Аралов С.И. Указ. соч. С. 52.


[Закрыть]. Видный большевик и председатель созданного осенью 1918 г. Реввоентрибунала Республики К.Х. Данишевский назвал лето 1918 г. периодом «захвата разными подозрительными отрядиками оружия в целях товарообмена»: Теодори в этот период отобрал документы у «многих лиц, иногда даже с “подлинными” мандатами, направляя их в ВЧК с опасностью для своей жизни» – все это, несмотря на страшные во время послереволюционного хаоса угрозы расстрелами и жалобами партийным бонзам[185]185
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 22 и след.


[Закрыть].

Летом 1918 г. под решительным нажимом Теодори реорганизовали Оперод и др. отделы Наркомвоена, на данном этапе его заметил член коллегии Наркомвоена, «правая рука» наркомвоена Троцкого хитрый Эфраим Склянский, не принимавший без визы генштабиста «ни одного штата, ни одной ассигновки».

В итоге «число лиц, болтавшихся в Опероде», уменьшилось к моменту переформирования в Полевой штаб Реввоенсовета Республики (т. е. к октябрю – ноябрю 1918 г.) с 9—10 тысяч до «295 человек – вполне надежных, энергичных, честных и работоспособных…». Теодори впоследствии заявил: из людей, препятствовавших нормальной работе отдела, вопреки его ходатайствам, оставили только машинистку В.П. Троицкую, принятую на службу левым эсером Н.В. Мустафиным до прибытия генштабиста в Оперод (об этом эпизоде см. Раздел Д глава 2).

В конце июля 1918 г. отдел под руководством Г.И. Теодори начал бессменную (в 1920 г. генштабист признался, что никому в это время не доверял) масштабную работу по направлению в распоряжение Л.Д. Троцкого и Главкома Восточного фронта И.И. Вацетиса войск, снабжения, вооружения и военных специалистов. Теодори также наладил секретную телеграфную связь центрального военного аппарата с действующей армией.

При этом консультант Оперода постоянно контактировал не только со своим шефом (Араловым), но и с Л.Д. Троцким, Н.И. Мурановым, И.И. Вацетисом, Л.М. Караханом и даже председателем ВЦИК Я.М. Свердловым (Теодори заявил позднее, что у него были в этот период «полномочия и полное доверие Я.М. Свердлова, Л.Д. Троцкого и С.И. Аралова»). Из «Кратного очерка истории Оперативного отдела…» выясняется также, что ежедневно вечером Аралов и Теодори делали доклад по телефону лично В.И. Ленину! Более того, председатель СНК дважды лично принимал в Кремле доклад от Георгия Ивановича: один раз в присутствии В.Г. Иванова-Кавказского[186]186
  Иванов (Кавказский) Владимир Георгиевич (1888–1937) – член РСДП(б) с 1907. Участник Гражданской войны в 1917–1921. В 1917–1918 – член Тифлисского комитета РСДРП(б), член краевого совета Кавказской армии, президиума восточной части Центрофлота; нач. военного летучего отряда МВО. С 1921 – на ответственной хозяйственной и военной работе.


[Закрыть], другой раз – в присутствии И.В. Сталина[187]187
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 21 об.


[Закрыть]. Даже ненавидевший Теодори сотоварищи генерал М.Д. Бонч-Бруевич признался позднее, что Оперод с его молодыми, энергичными кадрами «живо интересовал Ленина»[188]188
  Зданович А.А. Указ. соч. С. 105.


[Закрыть]. Информация «Краткого очерка…» существенно дополняет представления о военно-организационной деятельности В.И. Ленина: в его «Биографической хронике» зафиксировано лишь, что с 24 мая по 7 ноября 1918 г. С.И. Аралов лично получал распоряжения Ленина или непосредственно докладывал председателю Совнаркома 10 раз (24 мая, 1 и 3 июня, 2 июля, 3 июля, 16 августа, не позднее 17 августа, не позднее 19 августа, 22 августа, 7 ноября), один раз (8 июня) – получил распоряжения Ленина в составе делегации руководителей военного ведомства[189]189
  Подсчитано по: Владимир Ильич Ленин: Биографическая хроника. Т. 5. М., 1974. С. 482, 506, 511, 524, 596, 599–600; Т. 6. М., 1975. С. 63, 65,69, 87,211.


[Закрыть]. Аралов в воспоминаниях писал, что Ленин, как правило, «звонил по утрам и требовал сообщить обстановку на фронтах» и «нередко (? – С.В.) вызывал с докладом»; по его словам, доклад делался «около карты. Ильич требовал совершенно откровенного и объективного освещения обстановки на фронтах, подробного объяснения причин неудач и поражений. И тут же давал советы, прямые директивы и приказы, за точным исполнением которых он неослабно следил»[190]190
  См.: Аралов С.И. Указ. соч. С. 37, 162.


[Закрыть].

Выход из подчинения Н.И. Муралову не помешал Опероду (в лице Г.И. Теодори) руководить, по просьбе самого московского окружного военкома, проведением всех маневров, тактических занятий, военного обучения и артиллерийских стрельб в МВО и рабочих полков. Составленные по просьбе Н.И. Муралова программы для рядовых красноармейцев, учебных команд, команд разведчиков, метателей ручных гранат и т. п. направили в военные формирования Московского и др. военных округов в количестве 10–12 тысяч[191]191
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 22.


[Закрыть].

Одновременно с организацией боевых действий на Восточном фронте, Г.И. Теодори настоял на проведении под контролем Оперода (непосредственно – начальника Отделения военного контроля большевика М.Г. Тракмана[192]192
  Тракман Макс Густавович – зав. отделением военного контроля Оперативного отдела Наркомвоена (с июля 1918); военком 6-й стр. дивизии 7-й армии (октябрь, декабрь 1918 – январь 1919) и член Совета комиссаров Эстляндской трудовой коммуны; нач. 1-го отдела (отдела военного контроля) Регистрационного управления Полевого штаба РВСР (ноябрь 1918); отпущен для руководства эстонским движением (с дек. 1918); затем на партийной работе (Реввоенсовет Республики. Протоколы. Т. 1. С. 127, 628; РГВА. Ф. 25888. On. 1.Д. 27. Л. 27 об.).


[Закрыть]) регистрации генштабистов, состоявшейся 5 сентября 1918 г. Г.И. Теодори подробно описал процесс принятия решения: «Приехав по приглашению в Оперод и рассмотрев диаграмму утечки [лиц] Генерального штаба из [Советской] Республики на Украину, [в] Сибирь и Кубань, тов. Склянский утвердил доклад»[193]193
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 9, 21 об.


[Закрыть]. Естественно, «старые кадры» Генштаба (прежде всего начальник Всероссийского главного штаба генерал А. А. Свечин, сумевший разубедить в необходимости регистрации генштабистов даже хитрого Эфраима Склянского) возненавидели за это Теодори. Регистрация остановила незаметную в чрезвычайных условиях «Республики в кольце фронтов», но огромную утечку генштабистов в ряды белых[194]194
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 9, 21 об. Теодори заявил в 1920 г.: «Что генералы бежали – полбеды: они бездарны и с малоповоротливыми мозгами, но с ними уходила и весьма ценная боевая молодежь выпусков 13,14,15,16 г[одов] и гвардейская часть 1917 года. Часть последних выпусков и часть профессуры мы уже успели задержать, и теперь они отлично работают».


[Закрыть]. Со Свечиным как одним из лидеров «старого Генштаба» у Теодори шла настоящая война. О своей гражданской позиции генерал, ничуть не стесняясь, написал в «Автобиографии» 1935 года (!): до марта 1918 г. был «враждебно настроен к Октябрьской революции». В марте он был на совещании в Смольном, после которого и поступил на советскую службу. Когда Свечин занимал должности в Смоленском районе Завесы, он вступил в конфликт с местными коммунистами. Последние, по заявлению генерала, «не выполняли приказов центра, которые я послушно проводил в жизнь. Напряженность этих отношений заставила меня согласиться на предложение Троцкого – принять должность начальника Всероссийского главного штаба. Эта должность занималась мной с марта по ноябрь 1918 г. Я держался по всем вопросам диаметрально противоположного мнения по сравнению с Главнокомандующим Вацетисом. Троцкий всегда поддерживал последнего. Это обстоятельство и убедило меня в безнадежности моей работы и вынудило просить меня заменить другим, более пригодным и покладистым человеком»[195]195
  РГВА. Ф. 37976. On. 1. Д. 23 (Личное дело А.А. Овечина). Л. 17. Автобиография (автограф синими чернилами). Здесь нужен комментарий: И.И. Вацетис стал Главнокомандующим Восточным фронтом (по сути Верховным, т. к. именно на Восточном фронте «решалась судьба революции) в июле 1918 г., причем в этот период сам Троцкий назвал Вацетиса «смехотворной кандидатурой». Следовательно, такая ситуация, скорее всего, создалась в сентябре 1918 г., после создания Революционного военного совета Республики (РВСР, Реввоенсовет Республики).


[Закрыть].

2 сентября 1918 г. один высший коллегиальный орган военного руководства (Высший военный совет), параллельно которому работали коллегия Наркомвоен и Оперод, сменил мощнейший Революционный военный совет Республики из партийных работников, который сразу принялся налаживать свой рабочий аппарат и ставить под свой контроль все центральные военные органы. После образования РВСР и зав. Оперодом Аралов, и его консультант Теодори подтвердили, что отдел представляет собой рабочий орган РВСР, передающий его задания для формирования и снабжения Всероглавштабу и Главному начальнику снабжений[196]196
  РГВА. Ф. 33988. On. 1. Д. 49. Л. 115.


[Закрыть].

После образования РВСР С.И. Аралов и Г.И. Теодори в специальном послании новому высшему органу военного руководства на всякий случай выдвинули весьма сомнительный тезис: Оперод представляет собой рабочий орган РВСР, передающий его задания для формирования и снабжения Всероглавштабу и Главному начальнику снабжений. Оперод характеризовался в документе как орган: наблюдающий за деятельностью Всероглавштаба, передающий распоряжения ВРС (так в тексте назван РВСР. – С.В.) и следящий за оперативным выполнением заданий; принимающий «меры для устранения всяких трений, вызванных политическим моментом» в работе Всероглавштаба и ускоряющий его работу; обеспечивающий работу военного управления в случае отказа Всероглавштаба от решения какого-либо вопроса. ВГШ обязывался сообщать Аралову обо всех полученных помимо Оперода заданиях и отвечать на все запросы Оперода[197]197
  РГВА. Ф. 33988. On. 1. Д. 49. Л. 115.


[Закрыть]. Появление послания не случайно: в начале сентября 1918 г. над Оперативным отделом Наркомвоена, в частности, над ОВК, нависла угроза слияния со Всероссийским главным штабом под эгидой последнего. 11 сентября Теодори заявил высоко ценившему его Главкому И.И. Вацетису: «Я прошу категорически не соглашаться на влитие Оперотдела во Всероссийский главный штаб, ибо это равносильно уничтожению инициативной группы работников, которая растворится в массе саботантов (так в тексте, правильно – «саботажников». – С.5.), а потом нас постепенно рассеют или заарестуют… Особенно остро в случае передачи Оперотдела во Всероссийский главный штаб станет вопрос с Разведывательным, Военным контролем, Оперативным и Учетным отделениями… Если же все интриги и старания отдельных групп увенчаются успехом, то, безусловно, работать во Всероссийском главном штабе мы не будем, дабы не нести нравственную ответственность за тот характер работы, который там идет и будет идти. Предпочитаем тогда уйти в сторону от работы, ибо тогда фактически выяснится, насколько необходима была продуктивная работа отдела, та энергия и способность к творчеству и созидательному труду, которая за эти 2–3 месяца могла уже перейти к исполнению элементарных военных требований»[198]198
  РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 2. Л. 254 с об—255.


[Закрыть]. Более того, 21 сентября Свечин обратился к Склянскому с жалобой (копию направил однокурснику Теодори начальнику штаба Восточного фронта штабс-капитану Парфению Матвеевичу Майгуру[199]199
  Майгур Парфений Матвеевич – капитан Генерального штаба. Образование: ускоренный выпуск Николаевской академии Генерального штаба (1918). В советском военном ведомстве с 1918 – по заданию Генерального штаба занимался разработкой штатов и законоположений для Красной армии (с февраля 1918); нач. штаба Восточного фронта (с июля 1918); для особых поручений при Главкоме (с сентября 1918); нач. Штаба РВСР (с октября 1918); [нач. штаба 15-й армии (с января 1919);] нач. штаба Армии Советской Латвии (с января 1919); пом.
  нач. штаба охраны железных дорог Республики; нач. отдела, пом. нач. штаба ВНУС.


[Закрыть]) на Семена Аралова. 18 сентября телеграммой Аралова генштабист Павел Алексеевич Мей назначался начальником штаба Воронежской дивизии. Свечин заявил протест: дескать, назначение состоялось без его «ведома и согласия». Аралов повторил свой приказ о назначении. Свечин апеллировал к Склянскому, «испросив» согласия на отмену повторного приказания Аралова «и наложения взыскания на виновных», предположив: «главная ответственность падает на начальника штаба Оперативного отдела Наркомвоен Теодори». 22 сентября, получив копию обращения Свечина и приказание Склянского «т. Аралову представить объяснения»[200]200
  РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 42. Л. 236.


[Закрыть], дипломатичный Семен Иванович чуть ли не единственный раз в жизни позволил себе сорваться. Без всякого вступления: «Народному комиссару по военным делам тов. Склянскому. 1) Назначение в советские учреждения всегда проходили лишь через Оперод Наркомвоен; 2) Ко мне, как к заведывающему Оперотделом, обращаются с просьбами дать ответственных работников. Генштаба [П.А.] Мей со службы ушел в июле месяце, на учете не состоял и был освобожден, как по ошибке арестованный, моим ходатайством и после этого по просьбе губвоенком[а] Голенко (тоже ответственного политического работника) был назначен в его распоряжение для назначения на должность наштадива; 3) Я являюсь ответственным политическим работником, отвечаю за весь ход работ, не являюсь куклой в чьих-либо руках, а потому указания гражданина Свечина на виновность Генштаба Теодори считаю бестактными и недопустимыми: подпись под телеграммой была моя – Аралова. О назначениях лиц, находящихся в моем ведении или освобожденных под мое поручительство, дам Вам объяснения лично»[201]201
  Там же. Л. 234–234 об.


[Закрыть].