Текст книги "Автовор"

Автор книги: Сергей Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

2

По обе стороны пешеходного тротуара Федосыч насчитал шестнадцать «ракушек». Они были расфасованы между деревьев, стояли прямо на газоне и были выровнены по краю бордюра. Самые заботливые хозяева, как заметил Колодный, успели не только зацементировать съезд с бордюра, но и покрыть бетоном всю площадку под гаражом.

Федосыч повертел головой: несколько гаражей стояли с открытыми воротами. Капитан вздохнул, предчувствуя горячий разговор, чуть слышно пожелал себе ни пуха ни пера, сплюнул в левую сторону и смело зашагал к самому ближнему.

– Здравствуйте, – взяв под козырек, представился он мужику в промасленной телогрейке, который занимался навешиванием на гофрированные стены легких полок.

Под тентом стоял серый «Опель-Кадет».

– Честь имею, – нехотя выдавил из себя мужик, сообразив, что ничего хорошего знакомство с представителем власти ему не сулит.

Федосыч, тоже поняв, что дальнейший представительский этикет только придаст захватчику городской земли уверенности, решил сразу взять быка за рога:

– Скажите, у вас разрешение на установку гаража имеется?

– А как же? – нагло соврал владелец «Опеля».

– В таком случае я хотел бы на него взглянуть.

– Что, прямо сейчас?

– Конечно. А чего время терять?

– Ну, не-е-ет, – обидчиво поджал губы «кадет», – так дело не пойдет.

– Вот как? А как же пойдет?

– Вы должны прислать на мое имя официальную бумагу, чтобы я к вам явился в участок и при этом захватил с собой документы на машину и гараж. Так?

– Так раньше было, – саркастично улыбнулся Федосыч. – А теперь, в целях распространения сервисных услуг для населения, мы сами идем к своим клиентам. Так где документы?

«Кадет» не спеша вытер руки о телогрейку:

– Щас принесу. – Он направился к узкому столику, на котором лежали замок с ключами от гаража и от машины. Но Федосыч, предугадав, что их знакомство в течение минуты может закончиться закрытием гаража и исчезновением хозяина, тут же взял ключи и положил их себе в карман.

«Кадет» от возмущения выпучил глаза:

– Не имеешь права. Отдай ключи. Это частная собственность.

– Только в обмен на разрешение.

«Кадет» выскочил из гаража и заорал на всю улицу:

– Мужики, грабят!

Тут же из нескольких «ракушек» повыскакивали несколько мужчин и направились в сторону Колодного.

– В чем дело, пахан? – спросил подоспевший первым сосед с широкими плечами и длинными, как у гориллы, руками.

– Этот мент незаконно изъял у меня ключи от гаража и автомобиля.

– Ты что это, капитан, себе позволяешь? – постукивая увесистым гаечным ключом по широкой ладони, спросил громила Колодного.

Из-за его спины раздались несколько недовольных голосов:

– Совсем оборзели…

Кто-то даже язвительно предложил:

– Может, отрежем ему уши здесь, пока никто не видит?

Федосыч беззлобно улыбнулся:

– Ну что ж, режьте уши, а я потом этому смельчаку яйца отрежу. За мной не станет.

– Зачем ключи забрал? – уже более примирительным тоном спросил сосед-здоровяк.

– Мужики, – твердо сказал Колодный, – районные власти поручили нашему участку произвести проверку фактов незаконной установки «ракушек». Вы можете возмущаться сколько угодно, можете жаловаться прокурору, можете, наконец, отрезать мне уши, но факт остается фактом: начальство отдает приказы, а мы их выполняем. Так что я попрошу всех присутствующих предъявить разрешения на аренду земли под «ракушки».

Громила по-прежнему постукивал гаечным ключом по своей ладони.

– Да, капитан, таких разрешений нет ни у кого из нас, – ответил он за всех и поинтересовался нагловатым тоном: – Так что теперь будем делать?

– Ничего, – вытаскивая из планшета лист бумаги и карандаш, спокойно ответил Колодный. – Я попрошу всех владельцев «ракушек» назвать свою фамилию и имена, адрес жительства и марку машины.

На несколько секунд воцарилось молчание. Но потом раздался тот же голос, который предлагал оставить Колодного без ушей:

– А ху-ху не хо-хо?

– А это уже, ребятки, криминал и тянет на несколько суток как за оскорбление представителя власти при исполнении им служебных обязанностей, так и за неподчинение его требованиям. Я ведь не хотел с вами по-плохому-то? Как ваша фамилия? – обратился он к громиле с длинными руками.

– Моя? – Он, улыбнувшись, оглянулся на окружающих его товарищей по стоянке. – Бляхер, ваше высокоблагородие. Панас Петрович.

– А ваша? – ткнул Колодный пальцем в человека, который стоял за широкой спиной громилы.

– Сручкин, Кузьма Кузьмич.

– А я – Суходрищев, – послышалось за спиной Федосыча. – Запишите, пожалуйста.

– Мудель… Хердвимов… Подхуллин… – под общий гогот неслось со всех сторон.

– Хорошо, мужики, – виновато улыбнулся капитан, – ваша взяла. Я так и доложу своему начальству, что, кроме оскорбления и непечатных слов, я ничего в свой адрес больше не услышал. А начальству видней, что предпринимать дальше. Но сдается мне, что пригласят бульдозер и все ваши жестянки сметут одним махом к едрене-фене.

– Не имеют права!

– Еще как имеют. Дело в том, что под «ракушками» проложена теплотрасса, – пустился на хитрость Колодный. – Ладно бы, не мешали они городским коммуникациям…

После слов Федосыча о городских коммуникациях наступила зловещая тишина, и в стане мужиков произошло какое-то замешательство. Теперь все отлично понимали: если в недрах земли случится авария с теплотрассой, то их ракушки, действительно без всяких предупреждений, снесут в мгновение ока.

– Кто первый поставил здесь ракушки? – вдруг спросил у своих защитников владелец «Кадета».

– Проханов. У него третий гараж. Он и меня, сучок, подбил. И моего соседа! Ставим, Егорыч! Одного власти задавят, а коллектив им никогда не сожрать!

– Вот что, мужики, я вам посоветую, – снова включился в разговор Федосыч. – Пишите в префектуру общую бумагу с просьбой разрешить установку «ракушек». А вам там подскажут, где и в каком месте это можно сделать. Вы – коллектив! Вон как меня отбрили. И там чиновников вместе легче одолеть будет.

– Как же, подскажут! – растолкал собравшихся мужик в железнодорожной фуражке. – Я на этой неделе имел счастье побывать в префектуре. Кроме наглости и угроз, ничего не услышал. Как говорится, сытый голодному не товарищ. Начальство, оно ведь гаражной проблемы не видит. Они заигрывают с избирателями накануне выборов, а как выборы прошли, только свои интересы и блюдут. На избирателей им начхать.

– Думаешь, разрешат коллективу узаконить гаражную стоянку? – дернул за рукав Колодного громила.

– Я готов вместе с вами пойти в префектуру.

– А что такой добрый-то? По сколько сдерешь за содействие?

– Да я такой же автовладелец, как вы. И мой «Москвич» уже восемь лет на улице стоит. Вы, поймите, нам, милиции, гораздо меньше хлопот, когда ваши машины под крышей стоят. Мы ведь не скрываем: с появлением «ракушек» количество угонов сократилось почти в два раза.

– А не врешь? – недоверчиво спросил кто-то. – Действительно вместе с нами в префектуру пойдешь?

– Раз обещал – куда денусь. Тот, кто меня знает, – подтвердит. Я ведь не первый год участковым в этом районе работаю.

– Раз Федосыч сказал, то пойдет, – подтвердил до сих пор хранивший молчание пожилой мужик с промасленной тряпкой в руках.

Колодный повернулся и увидел своего старого знакомого:

– А-а-а! Филя! Мартынов! Что же ты молчал, родной, когда мне, твоему спасителю, здесь уши резать собирались?

– А что говорить?

– Ну, заступился бы.

– Так пока никто не бил.

– Ну, хотя бы сказал, что давно меня знаешь и что верить этому менту поганому можно. Или рассказал бы всем присутствующим, как я тебя от твоей же жены спасал! Аль забыл, как она тебе одно место отутюжила?

– Помолчи, Федосыч! – покраснел Мартынов.

Мужики разом вежливо загалдели, будто и не было того враждебного противостояния, которым они встретили представителя власти. Перед ними был их коллега, автомобилист-любитель с собственной машиной под открытым небом.

– Ты и себя, Федосыч, впиши в список на установку «ракушки».

– Спасибо, мужики, но у меня денег на ее покупку нет.

– Так мы ж за помощь сбросимся по сотне, – выпорхнул кто-то с идеей. – Зато в наших рядах свой знакомый мент будет!

– Хорошо, – махнул рукой Колодный. – Пишите бумагу, подписывайтесь. Чтобы все, как положено, было: фамилия, имя, отчество, место жительства, паспортные данные, марка автомобиля. И меня можете вписывать.

Он вытащил из кармана связку ключей, кинул их владельцу «Кадета», снял фуражку и вытер пот со лба. Кто-то поставил перед ним раскладной стульчик:

– Садись, Федосыч, а то стоя писать неудобно.

В это время в конце улицы раздался истошный вопль:

– Украли! Увели! Машину украли!

Все обернулись в сторону кричавшего. К ним бежал мужчина и размахивал фуражкой железнодорожника. Тот самый, который четверть часа назад изъявлял недовольство по поводу районного начальства. Он, тяжело дыша, приблизился к Федосычу:

– Украли. Машину украли! Я ее вывел из «ракушки» и поставил во дворе. Пока тут с вами разговаривал, ее увели. Четверть часа назад увели.

– Марка? – спросил Федосыч, поднимаясь со стульчика.

– «Семерка». Фиолетовая. И пейджер на ней был. И сигнализация. Все псу под хвост полетело.

– У кого есть мобильный телефон? – спросил Федосыч. Все молчали.

– Среди нас «новых русских» не имеется. У тех не «ракушки», а многоуровневые гаражи.

– Тогда ищи телефон и срочно звони по ноль-два. Потом сразу придешь ко мне и напишешь заявление об угоне. А я пока побегу в участок и подниму опергруппу. За четверть часа угонщик не мог далеко уехать. Как фамилия-то?

– Завальнюк! – чуть не плача, ответил железнодорожник.

3

Валька сидел за угловым столиком, около самого окна. Перед ним стояла начатая бутылка «Смирнова». Он уже выпил сто граммов и без аппетита съел кусочек шашлыка. За окном моросил дождь, и в Валькиной душе тоже ходили хмурые тучи.

Они договорились встретиться с Климовым ровно в три часа дня, но стрелки показывали уже половину четвертого, а закадычного дружка все не было.

Впрочем, Валька не напрашивался на встречу. Своим деревенским умом он понимал, что ничего хорошего их рандеву ему не сулит. Но Славка сам попросил о свидании, прислав с каким-то бомжом ему в общежитие записку. Конечно, Валька мог не только отказаться от свидания, но и поставить об этом в известность Сурена. Но не того Валька был воспитания, чтобы выдавать даже бывших друзей.

Гонивовк налил в стакан еще сто граммов, наколол на вилку кусочек мяса и застыл, глядя в окно.

– Что, не идет? – тронула его за плечо буфетчица тетя Вера.

– Кто? – вздрогнул Валька.

– Кто-кто – водка. Пять минут уже в руках держишь, а выпить не решаешься.

Валька закрыл глаза и одним махом опрокинул содержимое стакана в рот. Потянул носом воздух и бросил на тарелку вилку с наколотым кусочком шашлыка.

Тетя Вера медленно опустилась на краешек стула:

– Всегда шампанское брали, а сегодня, видать, день не праздничный?

– Это точно! – кивнул головой Валька.

– Не придет твоя пассия?

– Не-а.

– А дружок?

Валька снова посмотрел на часы:

– Опаздывает.

Тетя Вера несколько секунд сидела молча. Потом тронула Вальку за руку:

– Валек, я своему-то мужику сказала, что ты устанавливаешь разные секретные штучки на машины, так он просил, если у тебя будет время, заглянуть к нам.

– Я ведь, тетя Вера, монтажом не занимаюсь.

– А чем же занимаешься? – в удивлении подняла брови буфетчица.

– Демонтажем.

Женщина подозрительно оглядела своего старого постояльца и вдруг широко заулыбалась:

– Скажешь тоже. Шутник выискался! Я же тебе не бесплатный вызов предлагаю.

В это время на стул неожиданно плюхнулся Славка.

– Привет, теть Вер! – протянул руку Вальке. – Как дела, старина?

– Тьфу! Испугал, черт! – Буфетчица тут же привстала со своего стула. – Валь, ну мы еще поговорим?

– Поговорим, – как-то обреченно кивнул Валька и посмотрел на своего приятеля. – Водку будешь?

– А я, по-твоему, зачем сюда пришел? – вопросом на вопрос ответил Славка.

– Да уж не веселиться. Чего опаздываешь-то? – с недовольством поинтересовался у своего дружка Валька.

– Да к шашлычной я давно пришел. Ходил вокруг да около и смотрел, не привел ли ты кого-нибудь за собой.

– Пуганая ворона куста боится, – вспомнилась Вальке любимая поговорка матери.

Они почти без разговоров допили содержимое бутылки, и Славка поманил пальцем тетю Веру:

– Еще бутылочку.

Валька не выдержал первым:

– Ну ладно, не тяни кота за хвост. Звал зачем?

Славка почесал пальцем переносицу:

– В конторе переполох?

– А ты как думаешь?

– Меня ищут?

– Да кому ты нужен, – ехидно ответил Валька. – Подумаешь, сховал четыреста пятьдесят тысяч…

– Каких четыреста пятьдесят тысяч? – деланно удивился Климов.

– «Зеленых», Славик, причем даже неденоминированных.

– Ты о чем, друг?

– Слушай, брось кривляться. Что ты передо мной дурака корчишь? Я не Сурен и тем более не Шамиль. Я тебя не разыскиваю по всей Москве, чтобы оторвать башку. Так что будь осторожен, если позарился на такую сумму.

Славка разом сник и опустил плечи:

– Что посоветуешь, Валек?

Гонивовк повертел стакан на столе.

– По-моему, есть только один способ выхода из сложившейся ситуации – отдать деньги.

– Ты думаешь, если я верну доллары, то этим все и закончится.

– Думаю, что нет. Какое-то время будешь отрабатывать и процент, который наверняка запросят с Шамиля за кредит без спроса.

– И каков будет этот процент?

Валька пожал плечами:

– Это не моего ума дело. Тут я тебе не подсказчик и не советчик.

– Выпьем? – пропустив слова товарища мимо ушей, поднял свой стакан Славка.

Валька нехотя взял стакан, закусил губу:

– Что-то не лезет больше. Отдай баксы, Славка. Не дразни зверя. Мы с тобой в этом мире очень маленькие люди. Ногтем придавят, пикнуть не успеешь. И долго потом будут искать, где могилка твоя.

Славка, выпив водку, швырнул пустой стакан на стол и, перегнувшись к дружку, жарко зашептал:

– Ты понимаешь, Валек, о какой сумме идет речь? Это же почти полмиллиона! Этих денег и тебе и мне хватит на раскрутку своего дела за кордоном. Можно слинять куда-нибудь в Испанию, Чехию, в Африку, наконец, вложить деньги в свой бизнес. Что мы, без темы в голове, что ли?

– Это не по мне, Слава. Ты ведь знаешь, я после защиты диплома в свою деревню подамся. Завяжу со всяким криминалом.

– Но так не бывает: сегодня вор, а завтра – паинька, чистый человек.

– Может быть, когда-нибудь я и буду наказан за свои прегрешения. Но я не думаю, что приговор будет строже, чем тот, который мне был вынесен еще при рождении. Ты ведь не знаешь, что такое родиться в многодетной семье с отцом-инвалидом? Не знаешь… А я могу тебе сказать: эта жизнь ничем не лучше, чем в лагере для осужденных. Я ведь, как приговоренный, с шести лет поднимался чуть свет, дрова пилил, колол, навоз из коровника вывозил, потом отсиживал занятия в школе и опять пахал, сеял, убирал. Словом, с дошкольного возраста зарабатывал деньги на хлеб. И пальто во втором классе мне мать купила навырост. В нем и школу закончил. Так что я за свои грехи еще в детстве отсидел. А хуже того приговора для меня может быть только смертный. Но в суде за угоны вышку не дадут. А за «зелень», с которой ты меня приглашаешь удрать с тобой за границу, нам точно не сносить головы. А они, Слава, тебя не то что в Африке, у черта за пазухой достанут.

– Но я не могу отдать деньги…

– Тогда покайся и жди, – развел руками Валька.

– Я не могу отдать деньги, потому что у меня их нет!

– Скажешь тоже, как в лужу… Только что за границу приглашал, а теперь, видите ли, денег у него нет.

– Скорее всего, они уже там, Валя, за границей.

Гонивовк поднял глаза:

– Чего ты горбатого лепишь? Тоже мне выискался – авантюрист международного масштаба.

– Они за кордоном, Валя. За пятьдесят тысяч «зеленых» оказал мне эту услугу один человек… Ты никогда бы не подумал – кто.

– Знаешь, мне это не интересно. И если ты уж решил играть по-крупному, то действуй сам. Я категорически не хочу быть посвященным в твои планы.

– Но только ты смог бы мне помочь вернуть деньги. Ведь если я приду к Сурену без «зелени», меня не станут слушать, а, сам знаешь, сразу подвесят за яйца.

– Оставь меня в покое, Славик. И лучше будет, если о нашей встрече здесь никто не будет знать. Ведь если это станет известным Сурену, а затем и Шамилю, то я не собираюсь погибать за компанию и вынужден буду рассказать о нашей встрече подробнее.

– Но ты мне должен помочь!

– Чем? – Валька с шумом поднялся из-за стола. На пол полетела металлическая тарелка с шашлыком.

– Мальчики, мальчики! – бросилась в их сторону тетя Вера. – Что вы тут не поделили?

Славка схватил Гонивовка, который готов был уже покинуть шашлычную, за руку:

– Присядь хотя бы еще на одну минуту.

– Ну?

– Передай одному человеку записку.

– Это твоя последняя ко мне просьба?

– Пусть будет так.

– Тогда пиши быстрее.

Он сидел, откинувшись на спинку стула, и ждал, пока Славка водил карандашом по листку бумаги. Наконец он свернул лист вчетверо и протянул Гонивовку:

– Здесь адрес, по которому меня можно найти.

– Это уже не мое дело. Так кому передать?

– Натюрморту.

Вальку словно кипятком ошпарило: неужели в этом деле замешан художник? Но он тут же постарался взять себя в руки: мало ли какие дела у Климова могли быть с Натюрмортом.

4

Следователь военной прокуратуры капитан Рогозин с трудом оттолкнул на край стола несколько толстых папок с документацией о перевозках грузов ермолинскими летчиками. На первый взгляд картина получалась такая: начальника аэродрома полковника Никитина нужно было носить на руках. Это был один из немногих командиров, который, как говорится, мог совмещать приятное с полезным. В то время как офицеры во многих подразделениях жили с семьями в палатках, чуть ли не каждый день из-за неукомплектованности частей кадрами вынуждены были нести круглосуточные дежурства и, вдобавок ко всем бедам, месяцами не получали жалованья, ермолинские летчики не простаивали и зарабатывали деньги, выполняя коммерческие рейсы.

На каждом армейском совещании руководство армии и штаба ставило полковника Никитина в пример. Смотрите, мол, Борис Карпович и летчикам скучать не дает, потому как тренировочные полеты они совмещают с коммерческими рейсами, и казну армии пополняет, помогая перемещать народнохозяйственные грузы.

Но капитан Рогозин в общем ворохе документов подметил, казалось, совсем незначительную деталь: перевозкой народнохозяйственных грузов на Ермолинском аэродроме и не пахло. На Кавказ, как правило, многотонные «Антеи» перевозили автомобили, выполняя заказы коммерческих фирм, а обратно в Москву возвращались под завязку загруженные ликероводочной продукцией. И это в то время, когда российские пограничники и таможенники вели активную борьбу на Кавказе по пресечению ввоза в Россию контрабандного спирта. Пока одни сдерживали на границе сотни цистерн с нелегальным спиртом, авиаторы под общий шумок челночили и получали приличные деньги за перевозку водки и коньяка.

Рогозин отлично понимал, что на рейсы военных самолетов таможня смотрела сквозь пальцы. Конечно, специалисты этого контрольного ведомства догадывались, какой товар мог скрываться внутри огромных грузовых аэробусов, но предпочитали помалкивать и с вояками не связываться.

Но перевозка спирта – это уже из другой оперы. А пока капитан Рогозин, однокашник Игоря Смагера, работал над дружеской просьбой его шефа – подполковника Зубкова.

Рогозин набрал номер телефона МУРа. Трубку тотчас же подняли, и на другом конце провода прозвучал приятный баритон:

– Зубков.

– Владимир Иванович, это капитан Рогозин из военной прокуратуры.

– О! Олежек, как жизнь молодая?

– Втравили, Владимир Иванович, вы меня в авантюру, – без церемоний перешел к делу Рогозин.

– Так уж сразу и в авантюру? – засмеялся Зубков, но потом перешел на серьезный тон. – Что, начальство не одобряет твоей инициативы разобраться с передовым опытом летчиков?

– Еще как не одобряет. Меня уже наш главный прокурор вызывал и спрашивал, дескать, какого черта ты полез к ермолинцам?

– Ну, а ты?

– Я на вас всю вину переложил.

– Это как же?

Рогозин тихо засмеялся, прикрыл трубку ладошкой и, хотя в кабинете, кроме него, никого не было, оглянулся по сторонам:

– Я сообщил: дескать, по секрету от своего друга узнал, что МУР проявляет повышенный интерес к Ермолинскому аэродрому, поэтому, дабы военную прокуратуру не застали врасплох, решил тоже поинтересоваться летными делишками. А то случится так, что гражданские поднимут шум на всю страну, а мы, военные, об этом и слыхом не слыхивали. Тогда стыда не оберешься. А тут выложим и свои козыри: мол, все нам известно, и хоть завтра готовы призвать к ответу нарушителей.

– Оригинальный ход, – похвалил Зубков.

– Сам от себя в восторге.

– Ну ты слишком скромный товарищ, – съязвил подполковник.

– Это, Владимир Иванович, мой единственный недостаток, – также с подвохом ответил Рогозин и уже серьезно добавил: – Правда, если мое руководство узнает о нашем с вами разговоре, то вышвырнет меня из армии с волчьим билетом.

– Ну, ты краски-то не сгущай!

– Как пить дать подведут под сокращение. Сокращать армию стало модно и актуально. И особенно тех, кто сует нос не в свои дела. А дела, Владимир Иванович, как вы и предполагали, очень темные.

– Много переправили?

– Много, Владимир Иванович. Только за три последних месяца в Закавказье было переброшено более трех сотен автомобилей.

– Краденых?

– Краденые они или подаренные – таких данных в транспортных документах нет. Есть гарантийное письмо об оплате, платежное поручение и акт технического осмотра. Все.

– Так ведь, Олег, с этими документами ничего не докажешь?

– Не скажите, Владимир Иванович. Кое-что доказать можно. Во-первых, меня заинтересовал такой факт. Груз ни разу не был досмотрен на таможне. А это уже нарушение правил межгосударственных перевозок. Если вы выполняете коммерческие рейсы для гражданских нужд, то и законов гражданских придерживайтесь. Согласны?

– Логично. Шум можно поднять колоссальный: государственная казна недосчиталась кругленькой суммы. Но военные сошлются на свою неопытность и некомпетентность в торговых вопросах. Их, конечно, пожурят, попинают немного ногами, но потом и заступятся, дескать, хотели как лучше…

– Данных о том, что они перевозили ворованные машины, нет?

– Естественно, никто не скажет, что груз был криминальным. Все надо доказывать.

– Но, чтобы доказать, нужна хотя бы соломинка…

– Мне кажется, что такая есть. Я внимательно прочитал акты технического контроля на каждую машину. И вот что меня насторожило: в каждом акте было записано, что автомобиль к самостоятельной транспортировке не пригоден. А служащие аэродрома мне рассказывали, что каждая партия прибывала для отправки своим ходом. Мало того, некоторые солдатики даже восхищались некоторыми тачками: коммерсанты на них устраивали гонки по летному полю.

– Но эти акты-то, пусть они и липовые, теперь находятся в Закавказье вместе с машинами?

– Конечно. И хотя я не следователь по экономическим махинациям, но чувствую, что все эти акты предъявлялись в бакинские, ереванские автоинспекции вместе с такими же вымороченными справками-счетами. Все это удостоверяло сделку купли автомашины кавказцем, на основании чего ему выдавались подлинные номера и документы на купленный в России автомобиль. Таким образом, из военных «Антеев» на взлетно-посадочную полосу выкатывалась, теперь уже на законных основаниях, новенькая машина, готовая влиться в автопарк армянской или грузинской столицы.

– Послушай, Олег, какого черта ты там делаешь? – спросил после недолгой паузы Зубков.

– Где?

– Ну, в этой своей военной прокуратуре. Я молю Бога, чтобы тебя поскорее выгнали из рядов Вооруженных Сил, потому что в милиции не хватает грамотных следователей.

– Это комплимент?

– Считай, что так. Но я действительно взял бы тебя к себе с удовольствием.

– У вас есть Смагер. Мой друг и однокашник. И я ему дорогу перебегать не стану.

– А вот твоего Смагера я выгоню из МУРа на вполне законных основаниях. Как профессионально непригодного специалиста.

– Но это вы хватили лишнего, Владимир Иванович. Смагер – «мент» до мозга костей! Он даже семью не смог создать, потому что женился на этой самой вашей обворожительной милиции.

– Твой друг, Олег, провалил операцию, из-за чего вполне серьезно пошатнулась и моя репутация. И начальство требует возмездия.

– И вы его допустите?

– Да.

– Что грозит Игорю?

– В лучшем случае – ссылка.

– В Магадан?

– Пока в Питер. А там посмотрим.