Текст книги "Автовор"

Автор книги: Сергей Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

6

Валька второй день ходил подавленный. Сколько не запрещал он самому себе заглядывать в записку, которую Климов написал для Натюрморта, а любопытство все-таки взяло вверх. На последней лекции он достал листок и развернул его. Климов упрашивал Натюрморта вернуть все деньги, которые он оставил ему для отправки за границу. «Натюрморт, – писал он, – я сделал ошибку, что послушал тебя и не сказал о существовании дипломата с валютой. Но мне кажется, что нас простят, если мы вернем все до цента. Давай вместе сходим к Сурену и признаемся во всем. Если ты не согласишься, то я вынужден буду обо всем рассказать сам. Свой ответ передай мне через Гонивовка. Климов».

Прочитав письмо, Гонивовк первым делом хотел сам зайти к Сурену и рассказать о своем попавшем в беду товарище и о подлости Натюрморта. Честно признаться, ему, Гонивовку, хотелось отомстить художнику за совращение Вероники. Конечно, он, как парень деревенский, как никто другой, понимал смысл пословицы «Сука не захочет, кобель не вскочит». Но тем не менее не снимал вины и с Натюрморта.

Валька все-таки решил не спешить с визитом к Сурену. Он хотел увидеть, как в нахальных глазах Натюрморта появится испуг, когда он ознакомится с запиской. Гонивовк был уверен, что художник запаникует. Такие, как он, только с виду кажутся смелыми и независимыми, а когда дело принимает крутой оборот, то спесь вмиг проходит.

Валька с трудом дождался звонка, который известил о конце учебного дня, и, забросив в сумку тетрадь, на которой всю лекцию рисовал каких-то чертиков, прыжками понесся к выходу.

Через полчаса он постучал в дверь мастерской Натюрморта.

– Кто? – раздался изнутри голос художника.

– Открой, Натюрморт, разговор есть.

– А, Отелло явился! – узнал он голос Вальки. – Я не пью. Да и разбираться с тобой из-за бабы мне нынче некогда.

– Никто и не думает пить с тобой на брудершафт. Да и не из-за бабы я вовсе. Весточку тебе принес от твоего напарника-эмигранта.

Натюрморт повернул ключ, и дверь раскрылась. Валька увидел опухшее лицо со смачным синяком под правым глазом. По всему было видно, что Натюрморт за прошедшие двое суток не мылся и не расчесывался. В руке он держал кисточку, с которой вот-вот должна была упасть капля розовой гуаши. Валька без спроса прошел в мастерскую. На рабочем столе – ворох бланков для регистрации автомобилей. С экрана компьютера светился технический паспорт. Тут же валялись несколько неудачных копий транзитных номеров.

– Ты что, налоговая полиция? Кто тебя приглашал в мастерскую?

– Сейчас узнаешь. Я, маляр ты наш, покруче налоговой полиции буду.

– Покруче, говоришь? – ехидно улыбнулся Натюрморт. – Как два слоновых яйца, обтянутых брезентом?

Вальке надоело состязаться в словесах, и он, вытащив из кармана Славкину записку, протянул ее Натюрморту.

– Что это?

– Тебе. От напарника.

– Какого напарника? – протянув руку за запиской, недоуменно посмотрел на Гонивовка художник. – Ты не бредишь, Отелло?

– Читай, читай, – ухмыльнулся Валька и с грустью посмотрел на Натюрморта.

Тот развернул бумажку и пробежал глазами по строкам.

– Бред какой-то! Ты читал это?

Валька в упор смотрел на спокойное лицо Натюрморта. Он ожидал увидеть смятение, испуг, мольбу, наконец. Но Натюрморт смотрел на Вальку непонимающими глазами. Создавалось впечатление, что или он неплохой актер, или вправду ничего не понимает.

– Пришлось, – ответил Валька.

– Ну, ты сам-то понимаешь, о чем идет речь?

– А ты нет?

Натюрморт вдруг вздрогнул, понимая, что ему начинает угрожать что-то страшное.

– Послушай, это что, твоя месть за Веронику? Но тогда объясни, на какие деньги вы со своим другом намекаете?

– Брось валять дурака, Натюрморт! – начал терять терпение Валька. – Я вообще здесь ни при чем. Кто из вас больше причастен к похищению «дипломата» с валютой из украденного «Блейзера», разбирайтесь сами. Климов попросил меня лишь передать записку. Гуд бай!

Валька повернулся и хотел было уже выйти из мастерской, но тут услышал истерический голос Натюрморта:

– Стой!

«Ну вот, – подумал Валька и повернулся к художнику, – маска наконец-то снята». Художник по-прежнему стоял на том же самом месте и держал в руках листок.

– Валя, я понял. Это какая-то провокация. Я видел, как Климов загонял «Блейзер» в бокс, видел в его руках какой-то кейс из крокодиловой кожи. Он даже пригласил меня посидеть в машине. Мы раздавили с ним фляжку коньячка из горлышка. Он стучал по баранке и бахвалился тем, дескать, какой красавец ему удалось угнать! Слово за слово, я тоже прихвастнул, рассказал, что продал картины. Помнишь закаты и рассветы, которые задницей рисовал? Но ни о каких долларах речи не было.

– Послушай, Натюрморт, я ведь не прокурор. Чего вы мне-то все объясняете.

Но Натюрморт не обратил внимания на слова Гонивовка и продолжал вспоминать:

– Потом в гараж зашел Сурен, осмотрел джип и выгнал меня из бокса. По-моему, и с Климовым он разговаривал на повышенных тонах. Уходя, я подумал, что Оганян недоволен тем, что мы выпили.

– Ну, так и скажи Сурену, – недоверчиво улыбнулся Валька.

– Где Климов? – вдруг встрепенулся художник.

Валька пожал плечами:

– Почем мне знать? Он сам меня находит, если ему это нужно.

– Но это же бред, шантаж! С этим необходимо как можно быстрее разобраться. – Художник снова помахал запиской.

– Это ваши проблемы, Натюрморт. Повторяю, меня просили только передать записку.

Натюрморт опустился на стул, оперся локтем о стол, задев клавиатуру. Изображение технического паспорта исчезло с экрана.

– Твой друг ловко все рассчитал, – тихим голосом обреченно сказал Натюрморт.

– Ты хочешь сказать, что у тебя нет никаких денег? – спросил Валька без всякой иронии.

– В том-то и дело, что нет.

Валька тяжело вздохнул:

– Честно признаться, я не силен в интригах и не знаю, кто из вас прав, а кто виноват.

Валька повернулся, чтобы выйти, но в дверях нос к носу столкнулся с Суреном.

– Дай-ка мне этот листочек, – попросил Сурен у Натюрморта и протянул руку.

За спиной Сурена стояли два автослесаря, которые по совместительству выполняли и роль обыкновенных бандитов.

7

Полковник Никитин стоял у окна и смотрел, как в темном брюхе «Антея» одна за одной скрываются шикарные иномарки. Ему казалось, что автомобили слишком медленно закатываются в фюзеляж, а гражданские личности, командующие погрузкой, специально тянут время. И хотя уже была дана команда пилотам на «Антее» запускать двигатели, нервы полковника были на пределе. То и дело он поворачивался и смотрел в сторону приемника-передатчика, на котором лежали наушники и трубка, словно ожидал какого-то сигнала. Впрочем, он и в самом деле при стечении обстоятельств ожидал сигнала. По всем дорогам, ведущим к аэродрому, он выставил бойцов с полевыми рациями и всех строго проинструктировал – без промедления сообщать о появлении каких-либо незнакомых машин, двигающихся в сторону взлетно-посадочной полосы.

Но если такое сообщение и поступило бы, то на следующем караульном кордоне машину бы все равно задержали. Будь в ней даже министр обороны и уж тем более военный прокурор. Караулу было строго наказано сообщать всем пассажирам о заразной эпидемии, которая свирепствует в расположении гарнизона.

Наконец, когда последний «Мерседес» скрылся в самолетном трюме и люк медленно закрылся, Никитин облегченно вздохнул и в который раз за этот день дал себе слово, что никогда больше не станет связываться с гражданскими коммерсантами.

Самолет стал выруливать на взлетную полосу, чтобы через несколько минут взять курс в солнечный Азербайджан. Дверь открылась, и в кабинет Никитина вошел улыбающийся представитель коммерческой фирмы.

– Зря вы так нервничали, полковник. В это антеевское брюхо можно было втолкнуть еще пяток автомобилей.

Он достал из портфеля несколько пачек долларовых банкнот, без спроса сел в кресло начальника аэродрома и, сплюнув на пальцы, принялся отсчитывать купюры.

– В «Антей» можно запихнуть и сотню ваших иномарок. Но вот поднимется ли он в воздух? Вы об этом не думаете.

Отсчитав очередную купюру, коммерсант проговорил спокойно:

– Поднимется ли эта махина в воздух – это ваш вопрос, полковник. Ведь за каждую тачку вы получаете сверху пятьсот наличными. Сейчас в «Антее» двадцать две тачки. Так?

– Так, – согласился полковник. Ему уже начинала надоедать бесцеремонность коммерсанта, и он хотел как можно быстрее отделаться от него.

– Вот вам одиннадцать тысяч долларов за услуги, – подвинул бизнесмен стопку банкнот в сторону полковника. – А было бы в нем сорок машин, то получили бы двадцать тысяч. И нам выгодно, и вам прибыльно. Что, не так?

– А если бы он со всеми вашими «Мерседесами» рухнул кому-нибудь на голову при взлете? – со злостью в глазах поглядел на коммерсанта полковник.

– Мы бы понесли убытки.

– То-то.

– Но и вы бы ничего не получили, – опять растянулся в улыбке коммерсант и спросил: – Когда нам готовить следующую партию?

Полковник вновь посмотрел в окно. В небе от «Антея» остался только выхлопной дым. Никитин облегченно вздохнул, забыв, что еще несколько минут назад давал себе обещание никогда больше не связываться с гражданскими, одним движением смахнул доллары в ящик стола и ответил:

– Я думаю, через пару недель.

– А раньше никак нельзя?

– Нет, – категорично ответил полковник. – Раньше никак нельзя.

Коммерсант захлопнул «дипломат» и поднялся с кресла:

– Ну тогда, как говорится, наше вам с кисточкой. Желаю здравствовать, ваше превосходительство!

– Фигляр! – сказал начальник аэродрома, когда за коммерсантом захлопнулась дверь. Он тут же плюхнулся в свое кресло и снял трубку с телефонного аппарата.

– Генерала Воропаева, – бросил он, когда в трубке отозвался голос телефонистки. – Виктор? Можешь приезжать за подарком. Да, все прошло успешно. Но у меня есть к тебе просьба. Нельзя ли как-нибудь осадить этого капитана Рогозина из военный прокуратуры? Да по одной простой причине: он расширил круг своих расследований и, как меня поставили в известность, посещал таможню и справлялся, оформляем ли мы на перевозку таможенные разрешения. Что? Сам оформишь задним числом? Ну, я на тебя надеюсь. Приезжай скорее.

Он с раздражением бросил трубку, выдвинул ящик стола, вытащил валюту и недовольно пробурчал себе под нос:

– Все дела готовы на Никитина сбросить. А как денежки считать, то все тут как тут!

Он быстро разложил купюры на две кучки. Одну спрятал в кармане, другую положил в сейф. Захрипела рация:

– Товарищ полковник, к КПП прошла машина.

Через десять минут уже позвонили с КПП:

– Капитан Рогозин из прокуратуры желает с вами встретиться.

– Пропустите, – приказал Борис Карпович и, положив трубку, добавил: – Надо же, принесла нелегкая. Благо, хоть «Антей» успел взлететь.

Они встретились как давние знакомые.

– Просим, просим, карающие органы, – широко улыбаясь, сделал радушный жест в сторону кресла начальник аэродрома. – Что-то вы к нам, Олег Юрьевич, зачастили.

Никитин открыл встроенный в стенку шкаф, в котором прятался холодильник, достал запотевший графинчик с водкой, тарелочку с нарезанными лимонами.

– Вы как с дороги-то?

– Нет-нет, – замахал руками Рогозин, – я на работе, да и боюсь у вас что-либо в руки брать.

– Чего так? – удивленно поднял брови Никитин.

– Так я слышал, какая-то эпидемия в гарнизоне.

– Да о чем вы? Тоже мне – эпидемия! Двое солдатиков зеленой антоновки наелись, а теперь дрищут. Вот и вся эпидемия. Так, попугал немного, чтобы соблюдали правила гигиены.

– Отправили солдат в госпиталь? – прищурился Рогозин.

– А как же? – ответил Никитин и разлил в стопки из графинчика.

– На «Антее»?

– Каком еще «Антее»? – не понял подвоха Борис Карпович.

– Да на том самом, который над моей головой прожужжал, когда я к аэродрому подъезжал. Кстати, мне кажется, это был незапланированный рейс?

На какое-то мгновение полковник растерялся, но тут же взял себя в руки:

– Коммерческий рейс, Олег Юрьевич. Здесь никакого криминала нет. С документом об оплате вы можете ознакомиться у начальника финансовой службы. Да и моё командование отлично знает, что иногда мы помогаем перевозить гражданские грузы и зарабатываем для армии деньги.

– А чем загружен борт?

– Машинами. Двадцать два автомобиля. Вылет оформлен и производится по всем правилам организации перевозок. – Полковник замолчал, покрутил рюмку на гладком столе. – У меня такое впечатление, товарищ капитан, что вы меня подозреваете в каком-то криминале…

– Ну что вы, Борис Карпович! Я пока никого ни в чем не подозреваю, а занимаюсь дознанием.

– И что же вас интересует?

– Один маленький вопросик. Скажите, Борис Карпович, вы следите за погрузкой?

– Вообще, начальник аэродрома не должен следить за погрузкой каждого самолета. Но за тем, как идет погрузка на коммерческие рейсы, я смотрю. Тут у нас еще опыт маленький, распоряжается представитель коммерческой компании, и важно в нужный момент его поправить. Если что-то не так, конечно. Вот и сегодня была неувязка. Им хотелось бы загрузить побольше машин. Но мы ответили категорическим отказом.

Рогозин, словно задумавшись, посмотрел на графин с водкой.

– Борис Карпович, а каким способом грузили машины? Погрузчиками?

– Ну что вы! Они заезжали на борт своим ходом.

– А у вас не вызвал подозрения факт, что в актах технического контроля на все подготовленные к отправке автомобили было отражено, что они к самостоятельной транспортировке не пригодны?

– Как – не пригодны? – дернул плечами полковник и почувствовал, что попал на крючок.

– Вот так. Одни и вовсе не заводятся, другие имеют неисправности в шасси, третьи – в карбюраторе. Словом, судя по актам, ни один автомобиль не может самостоятельно двигаться. По сути дела, это самый настоящий лом. А коммерсанты за перевозку этих железок платят вдруг приличные деньги. Вас не заставлял задуматься этот факт?

– Да какое мне дело, что хотят перевозить коммерсанты? Лишь бы деньги платили…

– Это точно, – улыбнулся Рогозин. – Вся страна погрязла в коммерции. Так чем же армия хуже?

– Не иронизируйте, Олег Юрьевич. Моим офицерам по нескольку месяцев не выдавали зарплату. И если бы не коммерческие рейсы…

Рогозин вздрогнул и посмотрел в глаза полковнику:

– Интересно-интересно…

– Что?

– Вы хотите сказать, что коммерсанты расплачиваются с вами наличными деньгами?

– С чего вы взяли?

– Ну, если жалованье действительно не выдают уже несколько месяцев, я справлялся об этом, а коммерческие рейсы выручают, значит, вы сами исправно платите летчикам. Я правильно вас понял?

Полковник смутился и покраснел:

– Никаких наличных денег я не беру. Я надеюсь, что часть прибыли, которую зарабатывают летчики, пойдет им на зарплату.

– Ага, – покачал головой Рогозин, – извините за иронию, Борис Карпович, но я не представляю, как это будет происходить в главном финансовом управлении. Вот деньги, которые заработали асы полковника Никитина. Выпишите им зарплату. А вся остальная армия ничего не заработала – пусть сидит на пайке. Так?

Полковник встал со своего стула:

– Вы много себе позволяете, капитан. Я вынужден о ваших обвинениях доложить своему командованию.

– Это ваше право, товарищ полковник. – Рогозин тоже поднялся. – Но у меня к вам есть еще один вопрос. Не могли бы вы предъявить разрешения от таможенных органов на международные перевозки автомобилей воздушным путем?

Полковник на какое-то время растерялся и развел руками:

– Судя по всему, эти документы должны быть в финансовой части. Но мой начфин болен.

– Он тоже наелся зеленой антоновки?

Полковник пропустил укол мимо ушей.

– Далеко пойдете, капитан.

– Может быть.

– Если вовремя не остановят.

– Разрешите идти, товарищ полковник? – Он дошел до выхода и остановился. – Я попросил бы вас, когда начфин найдет все таможенные разрешения, известить об этом военную прокуратуру. Правда, боюсь, что розыск несуществующих бумаг окажется не по зубам военным летчикам. Таможенники заверили меня, что не давали никаких разрешений.

Рогозин вышел. Начальник аэродрома кинулся к телефону:

– Коммутатор? Мне генерала Воропаева. Срочно!

8

Целую неделю бригадир поезда Завальнюк искал свою машину. По совету друзей он обошел все дворы в округе, но машины так и не нашел. Милиция, когда он сообщил об угоне, объявлять план «Перехват» наотрез отказалась. Сержант, представившийся Гнеушевым, лишь посмотрел на Завальнюка как на недоумка, когда тот вцепился ему в рукав и требовал предпринять какие-нибудь усилия для розыска автомобиля.

– Да ты че, дядя? – отшвырнул его руку сержант. – Какой «Перехват»? Никого не убили, не покалечили, стрельбы не было, мордобоя тоже. Да и время после угона прошло сколько!

– Два часа, – подсказал Завальнюк.

– Вот видишь, – словно издевался над ним гаишник. – Два часа прошло. Какой может быть «Перехват»?

– Что же делать? – заглядывал в глаза сержанту железнодорожник. – Ведь вы обязаны предпринять какие-нибудь меры!

– Я тебе, дядя, ничего не должен. Заявление твое принято. Машину, как числящуюся в угоне, в компьютер занесли, так что иди домой и жди.

– С моря погоды?

– Это твое дело, – сказал сержант и встал со стула, как бы показывая, что разговор окончен.

В это время в дежурку заглянул младший лейтенант. Завальнюк с горечью в глазах посмотрел на него.

– Вы по какому вопросу, гражданин?

– Машину угнали.

– Заявление написали?

– Да.

– Патрульная машина была задействована? – посмотрел лейтенант на своего коллегу.

Тот пожал плечами и отвернулся.

– Я просил вашего товарища оказать мне помощь, но он сказал, дескать, все что мог, уже сделал.

Лейтенант с осуждением посмотрел на своего коллегу и кивнул Завальнюку:

– Пойдемте к машине, проедем по дворам. Может быть, преступник накатался и где-нибудь уже бросил вашу ласточку.

Они исколесили весь квартал, но «семерки» нигде не обнаружили.

Лейтенант, представившийся инспектором Омельченко, утешал:

– Даст Бог, найдем. «Семерку» гораздо легче обнаружить. Да и номера на ней перебить труднее, чем, к примеру, на «девятке». Так что если преступника остановят на посту ГАИ и проверят специальным прибором номера, то перебивку, если ее успели сделать, наверняка обнаружат. Вы заявление о возбуждении уголовного дела по поводу угона написали?

– А это обязательно?

– Обязательно, – кивнул Омельченко. – Чтобы наш брат не расхолаживался, а искал вашу беглянку.

Прошла неделя, но машину так и не нашли. А на «ракушку» Завальнюка кто-то приклеил новое извещение с настоятельной просьбой посетить социальный отдел префектуры. Завальнюк скрутил фигу и показал невидимому адресату. Стояла б машина в «ракушке», так разве бы ее похитили? Жена с ним почти что не разговаривала. «Идиот, – шипела она в его адрес. – Какого черта ты ее оставил во дворе, если у тебя есть „ракушка“?» И бригадир с ней не спорил.

Он почти каждый день посещал отделение ГАИ и справлялся о своей машине. Иногда, встретив Омельченко, виновато улыбался.

– Ну, как дела? – однажды первым заговорил Омельченко.

– Вот, – показал Завальнюк извещение, – требуют, чтобы я демонтировал свою «ракушку».

– Не спешите, – кивнул на бумажку Омельченко. – Машина еще найдется, и «ракушка» пригодится.

– Так власти требуют. Что же делать?

– Вы помните, за кого голосовали на выборах в местные органы власти?

– То ли за Майданникова, то ли за Манданникова. Кстати, он прошел в Городскую Думу.

– Вот и напишите ему жалобу. Мол, местная власть притесняет. А пока будет суд да дело, ваша «ракушка» успеет развалиться от старости.

Завальнюк улыбнулся и протянул руку Омельченко:

– Спасибо тебе, лейтенант. Знаете, я ведь бригадиром на поезде работаю. Так что если вам когда-нибудь потребуется в сторону Владивостока, я готов провезти вас бесплатно.

– Я непременно воспользуюсь вашим предложением, когда уйду на пенсию. А пока у меня, как у работника милиции, есть льгота на бесплатный проезд в любую точку России. Один раз в год.

Хоть и скребли по-прежнему на душе Завальнюка кошки, но настроение после общения с младшим лейтенантом улучшилось. Славным мужиком оказался этот инспектор Омельченко. Немного, но успокоил бригадира поезда.

Угон-8
Наказание порока пороком

1

Спустя час после того, как он побывал на нескольких бензоколонках и на всех из них увидел длинные вереницы автомобилей, понял: столица вползала в очередной бензиновый кризис. Рискуя, он все-таки решил добраться до заправочной станции, которая находилась рядом со знаменитой тюрьмой для привилегированных соотечественников – «Матросская тишина». Но и здесь к «соскам» было не протиснуться. А датчик топлива давно уже показывал, что искать другую бензоколонку, даже в радиусе трехсот метров, было бы полным безумием. Он печенкой чувствовал, что несколько капель бензина хватит только для того, чтобы доехать до колонки.

Он пристроился в хвост длинной очереди и набрался терпения. Через час с небольшим его «восьмерка» все-таки добралась до автомата. Он хлопнул дверцей и направился к шлангу с пистолетом. Но задним ходом каким-то чудом к колонке протиснулась «ренушка», из машины вышел длинноволосый щеголь в замшевой куртке и кожаных брюках и вырвал у него из рук заправочный пистолет.

– Отдохни пока, – нагло улыбнулся щеголь и сунул носик пистолета в отверстие бензобака.

Ему захотелось взять наглеца за плечо и от души врезать по морде. Но в «ренушке», из салона которой вырывалась какая-то попсовая мелодия, он увидел двух мордоворотов, дергающих головами в такт музыке. Нет, он нисколько не боялся нарваться на скандал, но понимал, что, завяжись драка, пострадают не только люди, но и машины. Мало ли какими монтировками придется махать в автомобильном столпотворении.

Пока щеголь платил в кассе деньги, он обошел «ренушку» и по ее состоянию определил, что машина только-только сошла с конвейера. И план мести родился моментально.

Он боялся выпустить «ренушку» из поля зрения. Едва залив пять литров топлива, тут же плюхнулся за баранку своей «восьмерки» и, пока обидчики выползали из пробки, пристроился им в хвост.

Щеголь управлял автомобилем очень лихо, порой создавая на дороге аварийные ситуации. «Восьмерка», конечно, уступала в мощности и сноровке, и ему приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не отстать. Они мчались по Щелковскому шоссе в сторону Гольяново.

Нет, в этот день он и не думал, что ему придется заниматься работой. Но когда «ренушка» остановилась около коммерческой палатки и щеголь купил в ней несколько бутылок «Абсолюта», он понял, что переносить срок возмездия не стоит. Через полчаса «ренушка» втиснулась между двумя машинами во дворе панельной многоэтажки и вся троица устремилась к подъезду.

Он откинулся на сиденье и закрыл глаза. Можно было часок отдохнуть и обождать, когда пара бутылок «Абсолюта» растворится в желудках попсовой молодежи. Он боялся лишь одного: чтобы троица, пропустив по нескольку рюмок, снова не оседлала «ренушку» и не пустилась искать приключений на свою задницу.

Но прошло полтора часа, а к «ренушке» никто не выходил. Он пожелал себе удачи и покинул салон. По индикаторной лампочке сигнализации он определил, что «Рено» снабжена итальянской охранной системой. Теперь важно было узнать, какие сигнализирующие датчики были установлены на этой машине. Если микроволновые, то работу пришлось бы отложить. Если стояли датчики удара, то можно оформить дело, как говорится, не отходя от кассы.

Он положил руки на крышку капота и легонько толкнул машину. Сигнализация молчала. Он удовлетворенно хмыкнул и уже сильнее толкнул машину, и автосигнализация известила округу о непрошеном госте. Он не стал рисковать и, пока сирена надрывалась, отошел в глубь двора. Ровно через тридцать секунд снова воцарилась тишина. Хозяева, по всей видимости занятые застольем, и не услышали тревожных сигналов. Но он теперь отлично знал, что делать дальше.

Он достал из пачки несколько подушечек жевательной резинки и закинул все в рот. Энергично жуя и наслаждаясь мятным вкусом, уверенно направился к «ренушке», сунул отмычку в замочную личинку. Негромкий щелчок известил, что замок открылся. Он открыл дверцу. Не успела машина подать сигнал тревоги, как он вытащил изо рта резинку и тут же залепил ею дверную кнопку. Она оказалась снова в защелкнутом состоянии и показывала, что дверца салона по-прежнему закрыта.

Он уселся в кресло водителя, понимая, что выполнил только половину работы по обезвреживанию сигнализации. Теперь, чтобы завести машину, необходимо было найти центральный блок. Надеясь на то, что хозяин «ренушки» при установке сигнализации воспользовался услугами заурядной мастерской, он принялся выворачивать крышку рулевой колонки, думая под ней обнаружить «мозговую коробку». Он знал, что многие мастера, дабы не утруждать себя и не заставлять клиента тенью висеть над собой, за считанные минуты ставят центральный блок сигнализации под рулем. И он не ошибся – центральный блок находился именно там, где он его и ожидал увидеть. Он не стал вырывать его вместе с проводами, а аккуратно вытащил из разъемов. В дальнейшей работе это устройство может еще пригодиться. Тем более в мастерской уже имелся подобный блок, который он когда-то тоже без спроса позаимствовал. Теперь лежащее без дела устройство займет место на «ренушке», а ее родной блок будет дожидаться своего времени.

Нужно было спешить. Ведь необходимо еще вернуться обратно за своей машиной. Он закоротил провода зажигания, и француженка податливо завелась.

Из Гольяново он возвращался по крайней левой полосе Щелковского шоссе, пристроившись в хвост накрученному джипу с полудюжиной мощных фар на кабине. Логика была проста: если инспектору ГАИ и вздумается тормознуть лихача, то им окажется водитель джипа. И он снова не ошибся. Вынырнувший из темноты человек в милицейской форме активно замахал жезлом, приказывая припарковаться к бордюру водителю внедорожника.

Он резко осадил свою «ренушку» и на первом же повороте свернул на Преображенскую улицу. До «ракушки»-отстойника было рукой подать.

…Трое изрядно подвыпивших молодых человека, шатаясь из стороны в сторону, ходили вдоль многоэтажки.

– А ты уверен, – заплетающимся языком спрашивал один, – что оставил машину в этом дворе?

– Ну, я же тогда не пьяный был! – отвечал молодой пижон в темных очках.

Он не стал сторониться подвыпивших молодых людей и направился к своей «восьмерке», которая стояла в конце дома, мимо них.

– Эй, старик, – обратился к нему один из старающихся удержать равновесие друзей, – закурить не найдется?

– Свои надо иметь. Раздача нищим окончена, – ответил он с вызовом.

– А я тебе по голове настучу, хочешь?

– Если сможешь.

Три пижона, изрыгая ругательства, направились в его сторону, а через несколько секунд бывший хозяин «ренушки» уже корчился от боли на асфальте.

Дежурный милицейский «бобик», как и предписывалось работникам правопорядка уставом, тут же вынырнул из-за угла. Вращая мигалкой, он остановился около орущей благим матом компании.

Он первым подошел к старшему группы и, потирая ушибленный нос, поздоровался и поблагодарил:

– Спасибо, мужики, выручили. Не появись вы вовремя, не знаю, что бы со мной и было.

– А ты кто? – довольный похвалой, посмотрел на него сержант.

Он достал студенческий билет и предъявил сержанту:

– Приехал к своей девчонке и не успел до подъезда дойти, как эта пьяная шпана напала.

Шпану уже засовывали в воронок.

– Поехали в отделение, заявление напишешь.

– Да вы что, ребята! – заправляя рубашку в джинсы, замотал головой он. – Я заявление напишу, а завтра они меня так отделают. Вы их лучше в вытрезвитель сдайте.

– Ну, как знаешь, – сказал старший и направился к машине.

– Счастливого дежурства! – пожелал он и, довольный местью, направился к своей «восьмерке».