Текст книги "Свидетель обвинения"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Она не ошиблась. Он вышел на порог дома и, указывая пальцем на нее, сказал собакам одно слово: – Фас!

Собаки были ещё мало тренированные, к тому же они знали Жанну, часто кормившую их, и поэтому они, хоть и насторожились, но приказ хозяина выполнить не спешили. Тогда Ренат взял на себя их роль. Он подбежал к остолбенелой Жанне и ударил её кулаком в лицо. А потом снова гаркнул собакам, указывая пальцем на нее, валявшуюся на земле, не способную даже кричать от парализовавшего её ужаса:

– Взять ее! Фас! Фас! Фас!

Этого было достаточно, чтобы собаки поняли. Они рванулись с места и бросились на Жанну.

И в это время раздался звонок в калитку.

– Назад! – скомандовал собакам Ренат. – Назад, сволочи!

Ротвейлер уже успел укусить Жанну за ногу и оторвать от неё порядочный кусок тела. Если бы вцепился бультерьер, оторвать его от не было бы невозможно. Но Ренат успел ударом ноги отогнать чудовище в сторону. Мало ли кто там пришел...

– Пошла домой..., – прошипел Жанне Ренат. – Только сиди тихо, учти, если вякнешь – пристрелю...

Обливаясь кровью, Жанна хромала к дому. Она не была даже в состоянии плакать, страх настолько парализовал её, что из её рта извергались лишь какие-то гортанные невнятные звуки.

Когда она закрыла за собой дверь, Ренат подошел к калитке.

– Кто там? – елейным голосом спросил он.

– Это Шульц, – пробасил за калиткой голос. – Дело есть к тебе, Вадим... Мне хлопцы передали, бомбануть тебя собираются... Хочу помочь...

Шульца Ренат немного знал... А кто его не знал в Воробьевске? Когда где-нибудь появлялась компания Шульца, люди буквально разбегались в стороны, настолько чудовищно вела себя эта дикая компания. И не дай Бог подрезать машину кого-нибудь из них, не дай Бог столкнуться с кем-нибудь на улице. За это карали жестоко и беспощадно... А тут... Хочет помочь... Значит у него есть интерес... Значит, надо открывать...

Ренат медленно отворил калитку. Грозные псы, сидящие рядом насторожились и рычали, готовые в любую минуту по приказу хозяина порвать незваного гостя в клочья.

– Привет, Шульц, – дружелюбно улыбнулся Ренат. – Свои, свои, фу..., успокаивал он насторожившихся псов.

– Здорово, Вадим, – протянул ему руку Шульц. – Вот они дела-то какие на свете творятся... Тут какие-то волки прознали, что ты баксами богат и решили тебя... Того...

– Жанна ляпнула? – напрямик спросил Ренат, прекрасно понимая, что именно Шульц и решил его... Того...

– Какая разница, братан? – широко улыбнулся Шульц. – Факт один, что людям известно, что ты богат деньгами... А Бог он что, делиться учил, не слышал об этом?

– И сколько же ты хочешь? – нахмурился Ренат.

– Мне много не надо. Мне чужого не надо, – нахмурился и Шульц. Поделись и живи спокойно. Мы всем людям рады...

– Ну, сколько, сколько?

– Мне надо четыреста тысяч баксов, – спокойно ответил Шульц. Это была именно та сумма, которая осталась в пакете, после того, как туда наведалась проклятая Жанна.

"Надо делать ноги", – понял Ренат, – "и, причем, немедленно..."

А сам произнес, делая вид, что очень озадачен.

– Ты понимаешь, это все, что у меня есть. А последнее даже мент не берет...

– Ладно, тащи, – буркнул Шульц. – Разберемся... Если все, тогда давай половину. А половину оставь себе... Только лапшу не вешай, не люблю...

"Так...", – рассуждал Ренат. – "Надо как-то выиграть время... Но ведь, наверняка, за воротами куча его быков... Неужели придется отдать двести штук? Но ничего, у меня останутся двести и сто шестьдесят, припрятанные Жанной... Более трехсот штук... Только ведь он все гонит, ему не нужна часть, ему нужно все, таким, как он, нужно только все, и никак не меньше... Как же я сплоховал... Раньше надо было ноги-то делать... Эх, подзалетел, как последний лох..."

Он шел очень медленно, затем спокойным жестом открыл дверь. Там, на полу просторной прихожей, сидела и рыдала Жанна. Из ноги её хлестала кровь.

– Выдала, сучка, заложила? – с каким-то надрывным упреком в голосе произнес Ренат, как будто он сам не хотел завтра же по дороге в Крым, прирезать её за ненадобностью.

Жанна не отвечала, захлебывалась истерическими рыданиями.

Ренат пошел наверх и вытащил пакет с деньгами.

"Он же не оставит мне ни копейки", – лихорадочно взвешивал он ситуацию. – "У меня нет никакого выхода... Нет!", – вдруг твердо решил он. – "Выход один – прорываться... Буду прорываться вперед, эту могу взять в заложницы... Хотя, что этим бандюгам её жизнь? И все равно, с заложницей, с собаками, с пистолетом... Машина во дворе стоит... Прорвусь, попытаюсь, по крайней мере..."

Его надежды уменьшились, когда на дворе грохнули два пистолетных выстрела. Он выглянул в окно и увидел трупы своих четвероногих друзей. А около них стоял с пистолетом в руке Шульц...

– Ничего, все равно будем прорываться, – прошептал Ренат и сунул пакет с деньгами в желтый портфель.

Затем он вытащил из тайника свой пистолет. Передернул затвор и пошел по лестнице вниз...

В прихожей Жанны уже не было. Дверь на улицу была открыта и всюду виднелись следы крови...

Ренат вышел на улицу и увидел, как Шульц нежно обнимает рыдающую Жанну. Он усмехнулся и поднял пистолет.

– Ложись! – крикнула Жанна, в последний момент увидев Рената.

Шульц успел бросить Жанну на землю. Пуля, пущенная Ренатом просвистела над их головами. Шульц прижал голову Жанны к земле и выстрелил в Рената. Мимо! Ренат сделал отчаянный прыжок в сторону, его задачей было прорваться к стоящей около гаража машине. Шульц выстрелил снова, и снова промазал. Ренат успел вскочить в машину. Швырнул портфель на правое переднее сидение. Переложив пистолет в левую руку и держа на мушке Шульца, правой сунул ключ в замок зажигания и завел двигатель...

И вдруг... какие-то стальные пальцы перехватили ему запястье, ловко его вывернули, и пистолет вылетел в открытое окно машины.

– Куда поедем? – спросил сзади негромкий мужской голос.

– А? – вздрогнул от неожиданности Ренат и поглядел в зеркало заднего вида. Оттуда на него спокойно, изучающе, даже с какой-то грустью, глядели два карих глаза. Загорелое лицо, орлиный нос, седина на висках. – Вы кто? спросил Ренат.

– Я-то кто? – усмехнулся человек сзади. – Да так, в гости к тебе пришел...

– Я все отдам, все... Только не убивайте, – пролепетал безоружный и беспомощный Ренат.

– А что ты можешь отдать? – совсем уже горько усмехнулся незнакомый человек.

– Четыреста штук баксов... Вот в этом портфеле... Да ещё она... – Он указал подбородком на Жанну, сидящую на земле рядом с Шульцем. – Она, тварь... сто шестьдесят две штуки припрятала... Расколется, сволочь... Все ваше, все... Я попал, понимаю, попал...

– Ладно, разберемся... Выходи, – приказал незнакомец. – Нечего тут рассиживаться...

Озадаченный его монотонным голосом и какой-то заторможенной манерой поведения Ренат вышел из машины.

– Урою, падло! – немедленно бросился на него Шульц и сбил с ног могучим ударом кулака. Затем стал пинать ногами уже валявшегося на земле.

– Стой! – крикнул Шульцу высокий человек в ветровке, вылезший из машины. – Ты же обещал. Он не твой!

– Так он же ее... Он собаками её травил, – нудел Шульц. – Вон какой кусман от ноги оторвал этот бес, которого я шлепнул. А я с ней в одном доме жил... Она мне как сестренка...

– И все же он не твой, – спокойно произнес человек в ветровке.

– Да кто вы такой? – крикнул Ренат, валяясь на земле. Из разбитого рта текла кровь, он выплюнул на землю выбитый Шульцем зуб.

– Ты, Ренат Темирханов, зарезал в Волжанске Михаила Лымаря, – сказал Игорь Николаевич Дьяконов, продолжая внимательно изучать лицо человека, за которым так долго и безуспешно гонялся. – А предварительно вы со своим другом изуродовали его...

– Это не я! – крикнул насмерть перепуганный и совершенно парализованный услышанным Ренат. – Это Кротов! – Он-то полагал, что это самый обычный рэкет, ан нет – это другое, гораздо более страшное... Его нашли...

– Ты отравил своего сообщника Николая Пальчука, – продолжал Дьяконов. – Он умер в больнице.

– Да я вообще об этом понятия не имел! – закричал Ренат, и это было похоже на правду.

– Ты, Ренат Темирханов, зарезал по дороге из Волжанска и самого Кротова. Только не из чувства справедливости, а для того, чтобы забрать у него сто пятьдесят тысяч долларов, его долю из тех трехсот, которые передал ему Лымарь, который, кстати, застрелился у трупа сына..., – продолжал Игорь.

– Да? – вздрогнул Ренат, не знающий об этом.

– Да... Затем ты зарезал любовницу Кротова Светлану Татушину, чтобы забрать у неё деньги Кротова...

– Это не я, – тихо и неубедительно произнес Ренат, уже не в состоянии от страха пошевелить ни руками, ни ногами.

– Затем ты зарезал Карабанова и застрелил его двадцатилетнего сына, и все для того, чтобы забрать его деньги... А затем задушил старую женщину, вдову героя войны адмирала Дорошевича... Да, красиво ты тогда от нас ушел, должен тебе сказать, профессионально ушел... Все умеешь – и резать, и душить, и по дощечке над пропастью ходить, и бегать наперегонки, и растворяться в толпе... Но, видишь, как веревочке ни виться... Теперь тебе пришел конец...

– Они преступники! – закричал Ренат, понимая, что надо хвататься за соломинку. Страх за жизнь придал ему сил и вдохновения. – Лымарь и Карабанов наркодельцы, они отравили сотни и тысячи молодых людей! Они преступники из преступников! Кротов был бандит и рэкетир, он лично изуродовал сына Лымаря и заставил меня убить его! После этого преступления я находился в состоянии аффекта, я как будто потерял рассудок, поймите вы это!!! Я не мог находиться с ним в одной машине, с этим подонком и палачом... А эта проститутка Татушина жила и жировала на деньги, полученные от несчастий и смертей других людей... Вам что, жалко таких людей? А сына Карабанова я убил только обороняясь... А уж старушку... Что мне тогда оставалось делать... Она и так зажилась на свете.

– А за что ты изнасиловал и убил Олесю Карапетян? – тихим глухим голосом спросил Игорь, вставая перед извивающимся на земле Ренатом. – Разве она была преступницей? Разве она зажилась на свете? Ей было всего семнадцать лет, она только что закончила школу и поступила в институт, она радовалась жизни... Она могла бы выйти замуж, родить детей, могла бы прожить долгую и счастливую жизнь? За что ты убил ее? На, погляди ей в глаза! – И он сунул в нос Ренату фотографию убитой им двенадцать лет назад Олеси Карапетян.

Ренат смертельно побледнел, увидев эти большие черные глаза, глядящие с него со старой фотографии. Он почувствовал, что не в состоянии пошевелить ни руками, ни ногами... ТАКОГО он никак не ожидал... Все, что здесь происходило, было чем-то фантастическим, запредельным...

– Откуда..., – прошептал одними губами Ренат. – Откуда вы... Никто же...

– А вот это самое интересное во всем этом деле, – улыбнулся Игорь Дьяконов, расстегивая ветровку и вытирая пот со лба. – Самое интересное... Был свидетель, единственный свидетель обвинения. И если есть в этом необходимость, этот свидетель, вернее, свидетельница, даст показания против тебя... Это была маленькая, восьмилетняя девочка, заблудившаяся в ташкентских переулках и заснувшая под ветвистым деревом. Она видела все, что ты и Кротов сделали с семнадцатилетней Олесей Карапетян. А через двенадцать лет эта девочка слышала разговор двух убийц, находясь в соседней комнате... Сказать тебе, как зовут эту девочку? А, может быть, устроить вам очную ставку?

– Не надо, – прохрипел Ренат, понимая, что все кончено... От охватившего его ужаса, руки и ноги его стали просто ватными...

Шульц наблюдал за всем происходящим, открыв от изумления свой большой рот. А когда Жанна стала стонать от боли в ноге, он разорвал на себе рубашку и туго перевязал ей рану.

– Вот волк..., – прошептал он, сжимая пудовые кулачищи.

– Тебе долго удавалось уходить от нас, – сказал Игорь. – Но теперь все... Финита ла комедиа...

– Сдайте меня милиции! – вдруг истошным голосом из последних сил закричал Ренат. Он смертельно побледнел, глаза его жутко вытаращились, пальцы на руках скрючились. – Я требую суда! Требую закона!!!

– Я обещал суда над тобой своему другу, а обещания свои всегда стараюсь выполнять, – тихо сказал Игорь и вытащил из-за пояса пистолет.

Он уверенным движением привинтил к пистолету глушитель и передернул затвор. При этом перед его глазами стояли, сливаясь воедино, два лица изрезанное морщинами лицо Бориса Георгиевича Карапетяна и его семнадцатилетней дочери, умоляюще глядевшей на него со старой фотографии. Он словно видел перед собой ту лунную августовскую ночь двенадцатилетней давности, видел, как били и насиловали девушку Кротов и Темирханов, видел, как Темирханов пронзил её грудь своим острым ножом... На какое-то мгновение он отвлекся от Рената. И этого мгновения оказалось достаточно. Находясь на грани жизни и смерти, тот словно ужаленный, вскочил с земли и нырнул в открытую дверцу машины. Мигом включил зажигание и завел двигатель. Машина рванула с места. Сильным ударом распахнула ворота и помчалась по гравиевой дороге.

– Держи его!!! – заорал Шульц, вскакивая с места и стреляя вдогонку машине. Мимо!

– Проклятие!... – прошептал Игорь и, выскочив за ворота, стал целиться в бензобак "четверки".

Шульц тоже выстрелил и попал в заднее стекло машины.

– Сейчас налево повернет! – крикнул Шульц. – Давай, быстро в твою тачку! Догоним паскуду...

– Это как сказать... Всякое бывало..., – шептал Игорь, продолжая целиться в бензобак. Вот сейчас, сейчас она повернет налево и удобно будет стрелять... Но выстрел может быть только один, и он обязательно должен быть метким...

...Нет, все же не зря в свое время капитан Игорь Николаевич Дьяконов долгие часы проводил в тренировках по стрельбе. Выстрел оказался точным. Пуля попала в бензобак машины, когда та уже поворачивала налево и могла бы оказаться недосягаемой, скрывшись за аварийными домами. Машина загорелась и через некоторое время взорвалась. Оттуда раздался душераздирающий крик. Все было кончено.

– Есть!!! – закричал Шульц. – Ну ты даешь!

– Вот тебе и суд, вот тебе и приговор, – прошептал Игорь. – Однако, надо отсюда быстро сматываться...

Он подошел к ошеломленному Шульцу и пожал ему руку. – Спасибо тебе, братан. Надеюсь на ваше молчание. А мне пора... Да и вам тут рисоваться ни к чему, я полагаю...

– А бабки как же? – спросил Шульц, только теперь вспоминая про главную цель своего визита в дом Вадима Соколухина.

– Большая часть их, к сожалению, уже не пригодна к применению, усмехнулся Игорь, показывая на горящую машину. – Этот господин забрал их с собой в ад, портфельчик-то его желтенький так и остался лежать на правом переднем сидении его машины, а что в нем могло быть, кроме денег? Навряд ли зубная щетка и чистое белье в дорогу.

– Мать твою..., – прошептал при этих словах Шульц, побледнев и слегка приоткрыв рот.

– Так что, благодари дамочку за её находчивость, – продолжал Игорь, и подели с ней уцелевшую сумму по-братски. А мне ничего не надо, я же тебе говорил, только ты не верил. Так что, действуй, только побыстрее, пока сюда менты не нагрянули... Они, как всегда, немного запаздывают... Хорошо еще, что местечко тут глухое...

Игорь сел в машину.

– Все, – произнес он шепотом. – Я выполнил свой святой долг.

Шульц и Жанна проводили его изумленными взглядами, а затем бросились к хозблоку, где мудрая Жанна припрятала сто шестьдесят две тысячи долларов...

Уже отъехав на приличное расстояние, Игорь остановил машину, сочтя, что теперь настало время подвести итог этой истории. Он набрал по мобильному телефону номер квартиры Нарбековых. – Алло! Эльмиру можно к телефону?

– Да, слушаю вас, – послышался голосок Эльмиры.

– Должен сообщить тебе, Эльмира, что ты отныне вдова. Прими мои соболезнования...

Последовало напряженное молчание.

– Неужели ты меня осуждаешь? – спросил Игорь. – На твоем покойном муже как минимум шесть убийств... Не считая того... многолетней давности...

– А кто... его?

– ... При попытке к бегству... Очень уж он был шустрый...

Снова молчание.

– Вы сделали то, что должны был сделать, – произнесла Эльмира. – А осуждаю я только саму себя...

– За что же?

– За то, что ношу в себе ребенка убийцы, его сына...

– Сын невинен, он ничего не должен знать про своего отца...

– Я надеюсь, что никто ему о нем не расскажет... А я... Я встретила человека, и теперь... Когда будет подтверждение...

– Скоро будет..., – уверил её Игорь.

– Когда будет подтверждение, я выйду за него замуж. Он ещё месяц назад сделал мне предложение, но я... сами понимаете, ни жена, ни вдова... Он москвич, закончил наш институт и работает учителем... И я его очень люблю...

– А вот это прекрасно! – засмеялся Игорь. – Это просто здорово! От души желаю тебе счастья!

Затем он позвонил Хряку и рассказал о том, что произошло.

– Сумеет ли она быть счастливой после того, что испытала? – спросил Игорь то ли Хряка, то ли самого себя.

– Сумеет, – твердо ответил Хряк. – Человек, наверное, только тогда может быть по-настоящему счастливым, когда узнает и другую сторону жизни, узнает, что такое горе и страдание.

– Не знаю, – немного подумав, сказал Игорь. – Умела же радоваться жизни Олеся Карапетян, так ничего толком и не узнав об этой жизни...

Несмотря на то, что он выполнил свой долг, настроение было довольно мрачным, словно он только что вылез из какой-то черной бездны.

У кольцевой дороги он снова остановил машину и позвонил Хряку.

– Что-то мне не по себе. Выпить хочу, – произнес Игорь. – Подъезжай ко мне. Моих нет дома, они на даче у Галкиной подруги.

– Буду, – лаконично согласился Хряк.

... Когда они залпом выпили по стакану коньяка, Хряк сказал хозяину:

– Ты должен позвонить.

– Ему?

– Да... Именно это и будет точкой во всей этой истории...

– Не можно, а нужно...

Хряк набрал номер американской квартиры Карапетяна и передал трубку Игорю.

– Алло, – услышал он глуховатый голос Карапетяна.

– Здравствуйте, Борис Георгиевич.

– Здравствуйте. А кто это?

– Частный детектив Дьяконов...

– Так... , – голос Карапетяна стал взволнованным. – Есть какие-то новости?

– Дмитрий Степанович мне говорил, что вы считаете зло непобедимым. Это так?

– Да было дело...

– Сегодняшний день доказал то, что вы не совсем правы. Нет оснований вешать нос... ЭТО сделано...

– Неужели?!!!

– Да, да, его больше нет... Ваша Олеся отомщена...

– Это должен был сделать я! – закричал Борис Георгиевич. – А я ведь чувствовал, сердцем чувствовал, несколько раз к Димке домой звонил! Такая тревога на душе! Нет, все же, это должен был сделать я!

– Ваше дело лечить людей, – спокойно возразил Игорь. – Однако, можете считать, что моими действиями руководила и ваша воля, и воля Дмитрия Степановича. Кстати, это и впрямь так.

– А он знал, за что его?

– Да... Ему была показана фотография вашей дочери...

– Спасибо вам, – прошептал Карапетян. – Спасибо. Теперь можно и умирать спокойно... И перед покойной Алиной моя совесть чиста... Обоих убийц больше нет... Теперь можно умирать спокойно, – повторил он.

– Ну вот это вряд ли, – возразил Игорь. – Именно теперь и надо жить, растить сына, лечить людей. А с прошлым мы рассчитались сполна...

Карапетян молчал, Игорь чувствовал на огромном расстоянии, разделяющем их, как тот глотает слезы.

– Спасибо вам, ребята, обоим, спасибо... И от меня, и от покойной Алины, – наконец, произнес Карапетян. – Я жду вас к себе в гости, вышлю вам приглашения...

– Они будут приняты, – ответил Игорь. – Давненько я не пересекал границ России... Ладно, со старым другом будете говорить?

– Потом... Я перезвоню... Потом..., – бормотал Карапетян. – Привет... Большой ему привет... Спасибо... Нет слов... – И в трубке запищали гудки...

Игорь положил трубку, налил себе и Хряку по рюмке коньяка, а затем вытащил из кармана висящей на стуле ветровки фотографию Олеси. Стал пристально глядеть на нее.

– В чем смысл жизни, Дмитрий Степанович? – не отрывая взгляда от фотографии семнадцатилетней Олеси, глядящей на него из прошлого своими наивными черными глазами, спросил, скорее, не своего собеседника, а самого себя Игорь. – Ради чего рождается на свет человек? Неужели ради э т о г о ? Ради т а к о г о конца?

– А кто его знает? – глядя в сторону, ответил Хряк и залпом выпил рюмку коньяка. – Наверное, чтобы понять это, нужно прожить не одну жизнь...