Текст книги "Я выбираю тебя !"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

... Завоевать сердце Зои было делом нелегким. Зайдя один раз в магазин за какой-то деталью для телевизора, он понял, что влюбился. А так серьезно ухаживать за девушкой ему никогда не приходилось. Он дарил цветы, ждал её после работы, даже сводил в театр, что для него было нелегким испытанием, до того ему было все это неинтересно. Но он мужественно выдержал и это, очень уж ему хотелось произвести на Зою хорошее впечатление...

Идти в гости в его холостяцкую квартиру Зоя долго не соглашалась. Он уговаривал её месяца три...

... И вот наступила та чудесная новогодняя ночь, ночь встречи двадцать первого века, встречи третьего тысячелетия... Они были только вдвоем, больше никого... Но до этого он побывал у неё дома, познакомился с родителями... И даже сумел им понравиться. А ровно в двенадцать часов, когда они стояли с наполненными шампанским бокалами, Андрей сделал Зое предложение... И оно было принято...

Январь был для Андрея месяцем нелегкой напряженной работы, накопилось много дел... И вот все текущие дела были закончены, и он неожиданно для самого себя решил съездить на юг и в последний раз в жизни погулять в качестве холостого мужчины, как бы подведя этим самым итог определенного периода жизни...

Андрей был счастлив, он был молод, здоров, финансовые дела его шли удачно. Ему было куда привести молодую красивую жену – квартира произвела на неё впечатление, он это видел. У него было достаточно средств, чтобы красиво одеть её, у него была хорошая машина, он готовил на март свадебное путешествие в Анталию...

А теперь погулять, просто оттянуться и погулять... И все холостяцкая жизнь на этом будет закончена!

... Андрей сладко зевнул на мягком сидении автомобиля, а затем закурил...

Да, как здорово они провели ту новогоднюю ночь! Как им было хорошо вдвоем! Одно только несколько омрачило праздник – какой-то нелепый звонок. Он прозвенел в ряду других, веселых, радостных, поздравляющих с Новым Годом, веком, тысячелетием... До Нового Года оставалось две минуты...

– Алло! – радостно крикнул в трубку Андрей, подмигивая Зое, мол, никак покоя не дадут со своими поздравлениями...

В трубке молчание.

– Вас не слышно, перезвоните! – крикнул Андрей и чуть было не положил трубку, но тут в трубке раздались слова.

– Андрей Левушкин? – спросил какой-то странный голос, не то мужской, не то женский.

– Да, я, я, кто это? Извините, не узнаю вас! Говорите быстрее, а то мы уже разлили шампанское! Я вас поздравляю с Новым Годом!

– А вот я вас нет, – ответил голос в трубке.

– Почему это? – недоуменно спросил Андрей.

– Да потому что не с чем вас поздравлять. Год-то этот будет для вас последним...

– Как это последним? – побледнел Андрей.

– А вот так. Последним, и все тут. Сами скоро в этом убедитесь...

И все... Частые гудки...

– Кто это? – спросила Зоя, удивленная его растерянностью. Она продолжала держать в руке бокал с шампанским.

– Это? Хе-хе, – как-то нервно ухмыльнулся Андрей. – Да так, дурак какой-то... Или дура, не поймешь кто... Голос какой-то чудной, словно прищепку на нос нацепили... Ладно, Зоенька, глупости все это, сама знаешь, путь мой не сладок, недоброжелатели имеются, завистники всякие, уже, слава Богу, есть, чему завидовать... Да и просто психически больных людей в связи с новыми обстоятельствами жизни тоже хватает... Болтают чушь всякую! Все! Хватит об этом! Поговорим о нас! Я поздравляю тебя, дорогая моя, с Новым Годом, веком, тысячелетием, и делаю тебе в эту историческую минуту предложение руки и сердца!

– Правда? – покраснела Зоя.

– Конечно, правда! Я люблю тебя и хочу, чтобы мы с тобой были вместе! С Новым Годом тебя!

Зазвенели бокалы, раздались поцелуи... Затем были и вкусная еда, и много вина, и бессонная ночь, полная любви и нежности... Но неприятный осадок от этого странного звонка остался... Хотя, разумеется, Андрей, переполненный житейскими заботами и приятными впечатлениями, вскоре начисто забыл о нем... Не до этого было.

...Андрей выкурил сигарету и помчался к себе на улицу Гарибальди. Разделся и лег спать. Перед сном позвонил Зое и сказал, что у него срочная командировка в Среднюю Азию на три-четыре дня. А рано утром встал, сел на машину и помчался в аэропорт Внуково. Оставил машину на платной стоянке, купил билет в Сочи, и уже через два часа из московской зимы попал в кавказскую, гораздо более напоминавшую весну... Пятнадцать градусов тепла, уже начинающие цвести деревья, шумящее вдалеке море, хороший номер в гостинице Дагомыса, вино, шампанское, рестораны, красивые девушки, бассейн – словом, все точно так, как он себе и предполагал...

... Он провел в Дагомысе пять суток, пролетевшие как один миг...

А через пять дней уже под вечер он вышел из самолета на морозный московский февральский воздух и направился к ожидавшей его машине...

Вытащил из кармана мобильный телефон и позвонил Зое.

– Зоенька, дорогая моя, я приехал... Усталый как черт. Зато все дела сделал, и теперь мы можем побольше проводить времени вместе. Когда мы увидимся?

– Да хоть сегодня. Я только что пришла с работы. Могу сразу ехать к тебе.

– Давай завтра, – решил уставший от похождений Андрей. – Я сегодня что-то совершенно обалдевший.

– Хорошо, – согласилась Зоя. – Как раз завтра я свободна.

– Ладно, дорогая, договорились, значит завтра утром я заеду за тобой. И мы целый день проведем вместе. У меня грандиозная программа на завтра...

– А какая? – поинтересовалась Зоя.

– Сюрприз. Это сюрприз. Завтра все узнаешь. Я ещё позвоню...

Андрей погнал машину в Москву. Уже почти у кольцевой дороги в его кармане запищал телефон.

– Андрюша? – раздался женский голос в трубке.

– Я. А кто это?

– Это Роза Александровна, мать Жени Прокофьева. Я обнаружила в телефонной книжке Жени номер твоего мобильного телефона... Вот и звоню...

Андрей почувствовал сильное волнение в её голосе.

– Случилось что-нибудь?

– Понимаешь, в чем дело, Андрюша. Позавчера мы с Николаем Ивановичем вернулись из санатория, мы там отдыхали три недели. А Жени нет. И дома какая-то странная обстановка, такое ощущение, что здесь что-то произошло, то ли драка, то ли ещё что-нибудь... Стулья валяются, вещи разбросаны. Мы пока не обращались в милицию, он взрослый человек, для этого, вроде бы, нет оснований. Но сегодня утром мы звонили ему на работу. Так вот – его уже почти неделю на работе не было. Мы не знаем, что и думать... Я обзвонила всех его знакомых, никто ничего не знает... Вот и стала перебирать телефоны его старых друзей. Наткнулась и на твой...

– Но я... Я в машине, еду из аэропорта. Я был... Я ездил в... Отдыхать летал в Сочи, честно говоря. Пять дней меня не было дома. Еду домой...

– Я ещё позавчера звонила на дачу к Эдику Григорянцу. Но мне сказала его мама, что они с женой в Испании. Она сидит с его дочкой... Андрюша, что нам делать? У меня какие-то недобрые предчувствия...

– Ладно, Роза Александровна. Я приеду домой, и мы что-нибудь придумаем. Вы не беспокойтесь, мы с Женькой друзья детства, и я вас не оставлю в беде. Но я уверен, что все в порядке. Ну что может случиться с Женькой? Случилось, то что частенько случается с ним в последнее время. А так, он же такой мирный, бесконфликтный человек, у него и врагов-то никаких нет. Не то что у меня, сами понимаете – бизнес, рэкет, зоны влияния... А уж у Эдика их, наверняка, раз в тысячу больше чем у меня. Пропорционально, так сказать, доходам... Не волнуйтесь, Роза Александровна. Могу вас утешить только одним, хоть само по себе это и довольно скверно. У него, видимо, очередной запой...

– Да, скорее всего, это именно так. Мы с Николаем Ивановичем примерно так и подумали. Сидит и пьет, наверное, у какого-нибудь нового сомнительного знакомого или у знакомой...

– Будем искать, Роза Александровна. Ладно, успокойтесь, я приеду домой, пораскину мозгами и позвоню вам...

"Опустился совсем Женька от своей беспросветной нищеты", – подумал было Андрей, но что-то вдруг подсказало ему, что это не так. Почему-то вдруг вспомнилось то более, чем странное новогоднее поздравление... И в связи с этим вспомнилось и другое – пасмурный летний вечер девяносто первого года... И от этой внезапно возникшей злой мысли Андрей почувствовал, как по его спине пробежали мурашки...

... Тогда, в девяносто первом году ему было девятнадцать, Эдику Григорянцу двадцать один, а Женьке Прокофьеву – всего пятнадцать лет. И они жили в одном подмосковном поселке, находящемся совсем недалеко от Москвы на живописном берегу Москвы-реки между Волоколамским и Рублево-Успенским шоссе. Родители Андрея уже несколько лет подряд снимали там дачу. По соседству с ними находилась маленькая уютная дачка отца Жени профессора Прокофьева. А вот у адвоката Григорянца дача уже в те годы была вполне основательная, кирпичная, в два этажа... И было вполне естественным, что трое парней, живущих по соседству, подружились. И Эдик, и Женя считались образцово показательными молодыми людьми из прекрасных семей, и родители Андрея постоянно ставили их ему и младшему брату в пример...

...Небольшой подмосковный поселок на крутом берегу Москвы-реки был очень уютен. Тихое место, сосновый бор, прекрасная рыбалка. Родители Андрея как только впервые попали туда, буквально влюбились в это чудное место. Отец все собирался купить там дачу, но никак не мог накопить на это денег, даже на самый крохотный домик, его инженерской зарплаты никак не это не хватало. Он копил, отказывая и себе, и семье во всем, но цены росли с чудовищной быстротой.

Сначала они дружили вдвоем, высокий черноволосый Эдик и худощавый, белобрысый, хлипкого сложения Андрюшка, а когда подрос их сосед Женька Прокофьев, взяли в свою компанию и его... Эдик Григорянц был у них непререкаемым авторитетом...

Эдик выделялся не только своим возрастом. Он с детства был логичен и основателен, считал, что все надо делать логично, по уму, не совершать никаких промахов и ошибок. Именно за это его и уважали товарищи. Андрей любил бывать у Эдика и в прекрасно обставленной, невероятно чисто прибранной московской квартире на Ленинградском проспекте, и на его уютной даче. И к родителям его он относился с глубоким уважением и почтением. Высокий, мощного сложения, ещё далеко не старый человек Рубен Михайлович Григорянц был по образованию юристом, поработал в свое время и в правоохранительных органах, а затем стал адвокатом. Он брался за самые сложные дела и почти всегда выигрывал процессы. Жена его Диана Бориславовна была также по образованию юристом, но давно уже не работала, полностью занималась домом и семейным очагом.

Эдик с детства занимался всем, чем положено заниматься детям из хороших семей. Он играл на скрипке, занимался теннисом и боксом, основательно учил английский язык. После школы сразу же поступил на экономический факультет университета. Учился хорошо, без троек, занимался комсомольской работой, хотя взглядов был весьма прогрессивных, так сказать, антисоветских. Да и разговоры в семье Григорянцев были весьма вольные, у Левушкиных и Прокофьевых на подобные темы говорили иначе, с опаской, несмотря на перестройку и гласность. Более того, отец Жени Николай Иванович придерживался гораздо более консервативных взглядов. Да и специалистом он был не по чему-нибудь, а по истории КПСС. При Рубене Михайловиче же молодежь могла говорить на любые темы, и он сам принимал в этих разговорах активное участие...

Когда Эдик Григорянц уже был студентом первого курса экономического факультета, Андрюша Левушкин учился ещё в девятом классе, и причем без особого успеха. По гуманитарным дисциплинам еле тянул на троечку. Между вальяжным и остроумным студентом Григорянцем и нелепым школяром Левушкиным была в те годы дистанция огромного размера. Теперь, однако, эта дистанция стала ещё огромнее...

Девизом жизни Григорянца было не делать в жизни никаких ошибок. "Это хуже, чем преступление – это ошибка", – любил цитировать он.

А вот ошибочка-то вышла, да ещё какая...

... Воспоминание о том страшном дне словно бритвой резануло Андрея, и он чуть было не потерял управление машиной. Но взял себя в руки, пытаясь мыслями о свидании с Зоей отвлечься от мрачных мыслей и жестоких подозрений.

Вскоре он был дома. Как примерный сын первым делом позвонил родителям.

– Андрюш, сыночек, – услышал он болезненный голос матери. – Тут нам Роза Александровна звонила, так она беспокоится насчет Женьки...

– Да что там беспокоиться? – буркнул Андрей. – Запил, небось, вот и все дела. Знаю я этого кандидата наук. Начинает с бутылочки пивка, а потом квасит с кем попало, хоть с дворниками, хоть с бомжами. И пока не отравится до полусмерти, пока сердце останавливаться не начнет, запоя своего не прекратит...

– Хорошо, Андрюшенька, что ты у нас бросил пить. Это такое зло, такое зло, такое горе для близких... Сколько я Петей намучилась, но ведь и он нашел силы бросить. Теперь и в рот не берет, вот уж пятнадцать лет... А вот Сашенька наш молодец, он и вовсе не начинал... Насмотрелся в детстве...

– Нашел силы, нашел силы..., – прошептал Андрей, вспомнив, какие обстоятельства побудили его прекратить пить в девятнадцатилетнем возрасте и почему-то вздрогнул, словно от электрического тока. – Ладно, мам, осовел я что-то с дороги, выпью чайку и спать пойду...

Да, с того пасмурного летнего вечера девяносто первого года он никогда в жизни не брал в рот крепких напитков, да и легкое вино-то начал изредка пить лишь года два назад. А до того – ни грамма... У Женьки же получилось все наоборот. Поначалу он тоже прекратил, но уже на первом курсе истфака предался запоям. Как он только умудрился закончить и истфак, и аспирантуру, и кандидатскую защитить?...

Андрей выпил чаю, посмотрел немного телевизор и отправился спать, предвкушая завтрашнюю встречу с Зоей и испытывая небольшое чувство будоражащего душу стыда за те пять дней, которые он наилучшим и наивеселейшим образом провел в Дагомысе.

Но выспаться ему не удалось. Телефонный звонок разбудил его ни свет ни заря.

– Андрюха! – услышал он в трубке взволнованный голос своего компаньона Левки Брылева.

– Что случилось? – продирал заспанные глаза Андрей.

– Все! Аврал! Крышка! Все сгорело! Понимаешь ты, все!

– Как это сгорело?

– Наши ларьки, магазины, все, и около "Профсоюзной", и около "Юго-Западной"... Мы нищие, Андрюха, все пропало! И новый магазин... дотла...

– Только наши сгорели или ещё чьи-нибудь? – спросил Андрей, чувствуя, как у него немеют руки и ноги и пытаясь держать себя в руках.

– В том-то и дело, что только наши! Я не понимаю, за что. Как по заказу! И ведь вроде бы в последнее время мы все делали правильно, без ошибок, с кем надо, дружили, с кем надо, делились... Ужас! Я сейчас у "Профсоюзной". Подъезжай... Ой, Андрюха, Андрюха, как мы будем рассчитываться с кредиторами?

– Прекрати голосить, как баба! – обозлился Андрей. – Скоро буду. Жди.

Он, даже позабыв умыться, выскочил из квартиры и рванул к машине. Завел двигатель и помчался к метро "Профсоюзной".

... Зрелище, которое он увидел, было не для слабонервных. Стеклянный магазин и палатка были сожжены дотла. Угрюмый капитан милиции медленно составлял протокол. Около него суетился Левка Брылев и рыдала продавщица Аля.

– Вот директор нашей фирмы Левушкин Андрей Петрович, – заикаясь, представил Брылев.

Вопросов было задано немало, на следующий день Андрея и Брылева вызвали в Управление Внутренних дел к следователю. Было возбуждено уголовное дело...

Следующим пунктом был магазин у метро "Юго-Западная". Картина там была аналогичная. Сожженный магазин, протокол, вопросы, ответы... И полная неясность, от кого именно исходили эти варварские действия...

Только к середине дня опустошенный, морально уничтоженный Андрей попал домой. И тут же раздался телефонный звонок. На проводе была насмерть обиженная Зоя.

– Мы же договорились, Андрюша... Я звоню, звоню, никто не подходит. Куда ты запропастился? Ты что, не хочешь меня видеть? Так бы прямо и сказал...

– Зоенька, у меня несчастье..., – гробовым голосом произнес Андрей.

– Что случилось?!

– Плохо, все плохо... Сгорели два магазина и два ларька. Дотла. Вместе с товаром..., – выдавил из себя Андрей. – Вот такие дела, – подвел итог он.

– Господи, бедный Андрюша, – прошептала Зоя. – В какое же страшное время мы живем...

– Да уж..., – только и сумел произнести Андрей.

– Я приеду?

– Приезжай. Жду.

Только он положил трубку, как снова раздался звонок. Андрей вздрогнул, сразу же узнав тот самый голос, который звонил ему на Новый Год, то ли мужской, то ли женский.

– Андрей Левушкин?

– Я...

– Как вы себя чувствуете?

– Кто вы?!! Что вам надо? Давайте встретимся и поговорим...

– Мне нужна только ваша жизнь, и больше ничего, – ответил странный голос.

– А что я вам сделал?!!!

– А вы подумайте, любезный. Голова-то вам на что дана? Чтобы думать. Вы полагаете, что делали людям только добро?

– Так представьтесь, хотя бы... Чтобы я мог подумать...

– Это ни к чему. Подумаете и так, без моих анкетных данных. Вы же инженер по образованию, по роду занятий – коммерсант, правда, пожалуй, теперь уже бывший, но все же... Значит, должны мыслить логически. Подумайте...

– А встретиться вы так и не желаете?

– Встретимся, не беспокойтесь. Только не в ваших интересах торопить события... У вас и так осталось не так уж много времени...

– Как это?

– А вот так. Вам же объяснили, что этот год будет для вас последним. Может быть, вы проживете ещё почти год, на дворе только начало февраля, а, может быть, и день, и час... А может быть, через минуту ваша голова разлетится как орех... Но уж до следующего Нового Года вы никак не доживете, это я вам точно могу пообещать...

– Вы полагаете, что в наше время человека так просто можно шантажировать и терроризировать? – разозлился вдруг Андрей. – Вы полагаете, что живете в диком лесу и на вас не найдется управы? Есть у нас и милиция, и прокуратура...

– А туда вы не станете обращаться, милейший, – совершенно спокойно произнес странный голос. – Вам там совершенно нечего делать... Кстати, вам же не сказали, где найдет вас ваша смерть. Может быть, на вольном воздухе, в вашей машине, на улице... Вы даже не будете знать, что через минуту вашу голову размозжит пуля, просто покинете этот гнусный тревожный мир, и все. Но то же самое может произойти и в тюремной камере. Там смерть может быть страшнее... Или в ещё каком-нибудь весьма экзотическом местечке, в бетонном подвале, например... Вас даже похоронить не смогут, и голодные крысы обгложут ваше тело, которое, полагаю, вы так обожаете. И вы, и ваши родители, и продавщица из магазина телевизоров Зоя... Так что, любезный Андрей Левушкин, бороться вам надо не за жизнь, а за легкую смерть. Тут как раз могут быть варианты. А до тридцати вам уж никак не дожить, будьте уверены и не надейтесь на это... А по поводу сожженных ларьков и товара уж и вовсе не переживайте, то ли ещё будет... К моменту вашей смерти вы, скорее всего, будете полностью лишены имущества и свободны от предрассудков собственника...

– Вот как..., – прошептал Андрей. До него постепенно начинало что-то доходить, словно из тумана вырисовывался некий силуэт, начинавший обретать зримые контуры.

– Да, именно так, – уверенно констатировал странный голос.

– А... Вы... Скажите... , – лепетал он, пытаясь хоть как-то сосредоточиться. – Что именно определит эту... ну как вы сказали...

– Вы имеете в виду степень легкости или тяжести смерти? – свободно спросил голос. – Вот я же говорю, что вы человек неглупый и логически мыслящий. Мне нравится такая постановка вопроса, если только, разумеется, вы не попытаетесь меня ввести в заблуждение и улизнуть. Это совершенно бесполезно. И я вам вскоре позвоню и предложу кое-какие условия. Кстати, вы не хотите меня ни о чем спросить?

– А о чем еще? – спросил Андрей, хотя он понял смысл вопроса.

– Не хотите, так и не надо. – На том конце провода раздался короткий нервный смешок. – Наслаждайтесь жизнью, Андрей, ведь она так коротка, особенно у вас. Берегите себя...

В трубке раздались короткие гудки. Андрей закусил губу. Он прекрасно понимал, что имел в виду голос. Он подразумевал его вопрос о том, где Женька Прокофьев. Андрей был абсолютно уверен, что все происходящее и с ним, и с Женькой имеет самое прямое отношение к тому летнему вечеру десятилетней давности... И именно поэтому он не стал звонить в милицию...

Но звонки не прекращали доставать его.

– Андрей! – раздался в трубке какой-то странный голос Эдика Григорянца. – Андрей, такое несчастье... Я не могу... Я звоню всем друзьям, просто не в состоянии молчать...

– Что случилось? – зловещим шепотком спросил Андрей.

– Два часа назад Таню сбила машина. Насмерть... Прямо около нашего подъезда... Мы только сегодня вернулись из Испании... Приехали домой на московскую квартиру, потом собрались на дачу, вышли из подъезда, и..., судорожно всхлипнул Григорянц.

– Как сбила? – таким же монотонным голосом спросил Андрей.

– Я же тебе говорю, мы вышли из подъезда, шли к машине. И вдруг – на огромной скорости слева несется машина непонятной марки, без номеров, вся ржавая... И несется прямо на нас... Я успел отпрыгнуть в сторону, Таня нет... Андрюха, Андрюха, такое несчастье... Я так любил её, ты же знаешь, никогда ей не изменял... У нас такая дочка, ты же знаешь... Боже мой, боже мой... Машину ту, это оказался старенький БМВ, нашли уже через двадцать минут в одном из переулков... Там никого не было. Убийца исчез... Никаких концов... Так-то вот, – всхлипнул он. Андрей никогда ещё не слышал , чтобы всегда уверенный в себе Эдик говорил таким тоном. – Что ты молчишь?!!!

– Я не молчу, я думаю, – произнес Андрей. Он пару раз видел жену Григорянца Таню, тихую, очень воспитанную молодую женщину. Он был тогда поражен той нежностью, с которой обращался с ней обычно довольно циничный и холодный Эдик. И вот – как повернулось дело... – Андрей немного помолчал, перевел дыхание. – И вот что я тебе хочу сказать, – продолжал он. – Мы должны быть вместе с тобой. И бороться вместе...

– С кем бороться?

– С нашим общим врагом...

– Ты что, знаешь, кто это?

– Кажется, начинаю догадываться... Тут, понимаешь, за последние дни тоже кое-что произошло... Примерно неделю назад бесследно исчез Женька Прокофьев, сегодня ночью сгорели дотла мои магазины и ларьки...

В трубке воцарилось тяжелое молчание, прерываемое глубокими вздохами.

– Ах вот оно что..., – злобно прошептал Григорянц. – Вот оно как оборачивается... Да... Тут нужно действовать аккуратно... Предельно аккуратно... Жди от меня звонка...

И Андрей вдруг почувствовал в его голосе прежние, уверенные нотки. И ему, несмотря на трагическое сообщение, стало немного легче на душе... По крайней мере, он был не один...

3.

... Только теперь, к началу февраля, рана на плече Константина Савельева окончательно зажила. В который раз он благодарил Бога за то, что спас ему жизнь. И не только Бога, но и самого себя, своих учителей и наставников в армии, которые научили его метко стрелять, которые привили ему молниеносную реакцию... Ведь именно реакция в сочетании с фантастическим везением спасли ему жизнь. И покушение, которое должно было закончиться смертью, обернулось только не очень скользящим ранением в плечо.

Работу свою он не бросил, как ни уговаривали его жена и друзья. Он не мог жить иначе, хоть ему уже шел сорок восьмой год. Он по природе своей был военным человеком, любил риск, любил приключения. Работа частного детектива увлекла его, помимо риска он стал любить разгадывать тайны, раскрывать преступления, предотвращать их. Люди любят читать детективы, это самый популярный жанр литературы во всем мире, он же не просто читал их, а являлся их деятельным участником. Как можно отказаться от такой интересной работы?

Наташа продолжала требовать, чтобы он сменил род своей деятельности на более спокойный и безопасный, а он продолжал работать... Однако, в последнее время особо опасных дел не было. Как, впрочем, и особо интересных тоже. В общем-то, одна мелочь...

... Так и прошла почти вся зима...

... Пятого февраля в его конторе раздался телефонный звонок. На проводе был красивый мужской голос.

– Здравствуйте, Константин Дмитриевич.

– Здравствуйте.

– Моя фамилия Григорянц. Зовут меня Эдуард Рубенович. Я бизнесмен, отрывисто и лаконично говорил голос. – У меня к вам дело. Очень серьезное и очень конфиденциальное. Я слышал о вас, как о человеке очень порядочном...

– Спасибо за добрые слова...

– Когда я к вам могу подъехать?

– Если дело срочное, разумеется, немедленно.

– Хорошо. Я еду...

Через полчаса Костя увидел своего потенциального клиента.

Константин Савельев всегда пытался избавиться от присущего ему мнения, что первое впечатление от человека всегда оказывается самым верным. Пытался, но не мог. Тем более, что жизнь почти всегда доказывала правоту этого довольно расхожего мнения...

Так вот, Эдуард Рубенович Григорянц не понравился ему с первого же взгляда. Причем, не понравился довольно активно...

Его потенциальный клиент принадлежал к числу таких людей, у которых обычно в жизни все бывает хорошо, а скорее всего даже отлично. Внешность импозантная, без единого изъяна. На вид ему было едва за тридцать, хотя в висках слегка проглядывала ранняя седина. Волосы набриолиненные, густые, причесанные на косой аккуратный пробор. Лицо гладко выбрито, как говорится, до синевы. Большие, несколько масляные глаза, роговые крупные очки. Запах дорогого французского одеколона. Безукоризненно сидящий серый костюм, дорогое кашемировое распахнутое пальто, сверкающие ботинки... Но в глазах беспокойство, пожалуй даже тревога. Видать, беда застала его врасплох...

– Итак? – спросил Костя, предлагая гостю сесть напротив него. – Что вас привело ко мне, Эдуард Рубенович?

– Три дня назад у меня погибла жена, – глухо произнес Григорянц.

– Вот оно как..., – заинтересовался Костя, слегка наклоняясь в сторону клиента.

– Да, – вздохнул он. – Именно так. Ее сбила машина прямо около нашего подъезда в Плотниковом переулке на Арбате среди бела дня. Вскоре машину обнаружили, она была угнана за час до убийства. В ней никого не было... Могу ещё добавить, что тем же утром мы с женой вернулись из Испании, где купили дом...

– Вот оно как...

– Да, вот так, – сурово подтвердил Григорянц, мрачно, из-под очков взглянув на Костю. – Но это ещё не все. Неизвестные люди преследуют и терроризируют моего друга Андрея Левушкина. Недавно сожгли несколько мелких магазинов и палаток, принадлежащих ему, ему постоянно кто-то звонит по телефону и угрожает ему.

"Вот оно как", – хотел было снова сказать Костя, но взглянул в суровое точеное лицо Григорянца и воздержался. И все же, почему этот красивый статный мужчина вызывал у него такое чувство антипатии? Он и сам себе этого не мог объяснить, вызывал и все тут, и несмотря на постигшее человека горе, Константин почему-то не испытывал к нему сочувствия.

"Озверел я тут совсем", – подумал Костя. – "Людям перестал сочувствовать в их горе. И впрямь, сменить, что ли, работу, чтобы окончательно не потерять человеческий облик?"

– Но и это ещё не все, – продолжал Григорянц. – Чуть больше недели назад бесследно исчез наш третий друг детства кандидат исторических наук Евгений Прокофьев.

– Понятно, – произнес Костя и вдруг ему почему-то так захотелось зевнуть, что он едва успел прикрыть рукой рот.

– Вас не заинтересовали мои проблемы? – холодно спросил Григорянц.

– Нет, отчего же? Очень заинтересовали... История довольно запутанная и загадочная. По всей вероятности, имеющая глубокие корни в прошлом...

– Почему вы так решили? – внезапно побледнел Григорянц.

– Опыт кое-какой имею, Эдуард Рубенович, – вздохнул Константин. Немало подобных случаев имел счастье или несчастье расследовать. Куда только порой не ведут следы, а корни иногда тянутся из давно ушедших веков. Вопрос у меня к вам будет такой, прямой и четкий – чего вы от меня хотите? В чем будут заключаться мои услуги?

– Преследование трех людей должно прекратиться, – монотонным голосом произнес Григорянц, сурово глядя Косте в лоб. – Евгений Прокофьев должен быть найден, а убийца или убийцы моей жены пойманы и наказаны со всей строгостью. По-моему, все в рамках закона.

Костя слегка повел правым усом.

– Что-то не так?

– Да нет... Требования вполне законные, спору нет...

– Вознаграждение будет достойным, поверьте мне, Константин Дмитриевич. За третью услугу я заплачу вам сто тысяч долларов.

– Щедро, – одобрил эту цифру Костя. – Только позволю себе задать вам вполне резонный вопрос – почему вы обращаетесь ко мне, а не к правоохранительным официальным органам?

– Органы и так ведут расследование по факту гибели моей жены, делом занимается Генеральная Прокуратура. И по факту сгоревших ларьков моего друга тоже возбуждено уголовное дело. Просто я полагаю, что совместными усилиями можно добиться больших успехов. А денег мне не жалко... Мне главное – найти убийцу. А кто найдет, вы или они, для меня значения не имеет. Я безумно любил свою жену Татьяну, у нас двухлетняя дочка Верочка. Она никогда не будет помнить свою мать... – Голос Григорянца дрогнул, в нем почувствовались слезы. Сердце Кости тоже как-то стало оттаивать. И почему человек, переживший такое горе, стал вдруг вызывать у него чувство антипатии? Почему? Только из-за того, что он на вид такой сытый и холеный? Это не аргумент...

– Случайность исключаете, Эдуард Рубенович?

– На сто процентов нет, но на девяносто да... Конечно, все может быть, всякие совпадения – у меня свои враги, у Андрея Левушкина – свои, а Евгений Прокофьев, честно говоря, пьет запоями дней по десять, и может осесть где-то на дне со всяким сбродом и пить там либо до полусмерти, либо до смерти настоящей... Татьяну мог задавить, в конце концов, какой-нибудь пьяный безумец. Все может быть, правоохранительные органы работают, возбуждены уголовные дела, но пока безрезультатно. Иначе я бы не стал к вам обращаться... Итак, беретесь вы за дело или нет?

Константин потянулся к пачке "Кэмела", вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой, пустил в сторону клубы дыма.

– Так как, да или нет? – мрачным голосом спросил Григорянц.

– Дело любопытное, Эдуард Рубенович, спору нет, – произнес, наконец, Костя. – Случайность и впрямь возможна лишь процентов на десять, а пожалуй, и того меньше. Тут, очевидно, дело в чем-то другом...

– У вас есть какие-то соображения?

– А как же? Да я вам уже сказал, тут, на мой взгляд, дело в какой-то старой истории, возможно кто-то хочет отомстить вам троим. Из этого вытекает что? А вот что, – ответил он сам себе. – То, что вас троих, крупного бизнесмена, имеющего возможность приобрести недвижимость на Западе, мелкого предпринимателя, торгующего товарами народного потребления и кандидата исторических наук, подверженного пагубному пристрастию к зеленому змию, что-то объединяет. Вот и возникает вполне естественный вопрос – что вас троих объединяет? И я вам его задаю...