Текст книги "Рыжее пророчество"
Автор книги: Сергей Платов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
– Конечно, правда, – отвечала ей сестра, опережая Захария (тот, видимо, по обыкновению, успел только наморщить лоб), – но все-таки интересно, по каким предметам у него были «двойки»?
– Да, очень интересно! Папа же нормальный, и «двойки» у него обязательно должны были быть.
– Мы тоже нормальные и должны знать, за промашки в каких предметах он не сможет нас ругать!
Опа, а вот это уже серьезно! Надеюсь у моих бывших учителей хватит ума не рассказывать обо мне всего? А то получится, что у меня вообще не будет морального права ругать дочек за «двойки». Потому что во время обучения я умудрялся получать низкий балл даже по тем предметам, которые любил больше всего. Конечно, потом на экзаменах я неизменно выдавал наивысший результат, но путь к этому красивому финалу был тернист и не совсем безоблачен.
К сожалению, я не смог услышать, что именно ответили мои бывшие наставники на провокационный вопрос дочек, так как вся четверка скрылась за дверьми учебного корпуса. А мне ничего не оставалось, как просто выйти за ворота скита и присесть на скамейку недалеко от входа, под кроной векового кедра. Там-то и нашла меня Селистена, неслышно опустившись рядом. Я чувствовал, что нам просто необходимо поговорить перед временной разлукой. Конечно, я по натуре болтун, но на этот раз нужные слова в голову не приходили. Некоторое время мы сидели молча.
– Ты прости меня, – наконец смог выдавить из себя я, задумчиво рассматривая кедровую шишку, которая низко висела на ветке прямо надо мной.
– За что? – удивилась моя мелкая рыжая половинка.
– За девчонок, – отозвался я. – Знаешь, я действительно засиделся на этой службе, будь она неладна! И даже обрадовался возможности вляпаться в новое приключение. Я уже с головой окунулся в него и просто забыл оглянуться назад. Забыл, что отвечаю теперь не только за себя..
Селистена, по моему примеру сконцентрировав все свое внимание на той же шишке, ответила не сразу.
– Все нормально, – наконец откликнулась она, – я же знаю, что ты за нас готов отдать жизнь, но…
– Что «но»? – встрепенулся я.
– Но учти, что ты нам нужен живым, – ответила солнечная и уткнулась в меня своим конопатым и удивительно родным носиком. – Это лучше ты меня прости.
– Не понял? – удивился я, немного отстраняя Селистену от себя, чтобы внимательно рассмотреть ее лицо. – А тебя-то за что?
– За то, что я не готова кинуться вместе с тобой в очередную авантюру, – призналась мелкая и опять словно попыталась спрятаться у меня на груди, – раньше могла, а теперь нет. На этот раз я очень четко осознаю, что мое место не рядом с тобой, а чуть позади, рядом с детьми. Это, наверное, плохо, да?
– Это замечательно! – не раздумывая ни мгновения, выпалил я.
– Почему? – удивилась Селистена.
– Потому что теперь я смогу спокойно действовать! – Я даже вскочил от возбуждения. – Когда у меня развязаны руки, когда я знаю, что вам ничего не грозит, я смогу расслабиться и таких дров наломать… – Я осекся, но быстренько исправился: – Ну в смысле этому типу навалять по полной программе.
Селистена какое-то время внимательно смотрела на меня и вдруг ни с того ни с сего рассмеялась.
– Ты чего? – удивился я такой вот реакции на мои слова.
– Бородатый, упитанный, колдун пятой ступени посвящения, боярин, правая рука князя, отец двух детей… и остаешься все тем же мальчишкой.
– А разве это плохо? – скромно потупился я, пропуская мимо ушей нелепое и незаслуженное упоминание о моей упитанности.
– Нет, – призналась Селистена, подарив мне при этом одну из своих удивительных улыбок. – Этого мальчишку я полюбила, за него вышла замуж и с ним готова прожить всю свою жизнь.
– Значит, я могу немного порезвиться? – на всякий случай уточнил я.
– Обещаешь, что останешься живым? – ответила вопросом на вопрос рыжая.
– Да, – не моргнув глазом отозвался я.
– Можешь, – согласилась моя жена и подарила мне страстный поцелуй.
В этот момент мне больше всего захотелось оказаться не на скамеечке в кедровом бору, а где-нибудь в совершенно банальном помещении с не менее банальной кроватью. Однако до глубины души знакомый щебет не позволил мне даже помечтать о такой малости.
– Дядя Олег, а вы были на том заседании, когда папу собирались выгнать из скита, предварительно стерев ему память?
– Он что, действительно нарушил чуть ли не все пункты клятвы ученика «Кедрового скита»?
– А много было молодух, из-за которых и завертелась та история?
– И почему именно были недовольны папой их отцы, братья и женихи?
Е-мое! А эту историю откуда они узнали?! Это же было давно и практически неправда! Ну да, был молодой, горячий и общительный, так это не повод, чтобы после стольких лет мои шалости вытаскивать на свет божий!
– Кстати, я бы тоже с удовольствием послушала ответы на все эти вопросы, – хмыкнула Селистена и шутливо щелкнула меня по носу. – Может, услышу что-нибудь новенькое про твои былые похождения?
– Селистенушка, солнышко, так это было до тебя! – чуть не подпрыгнул я на своем месте. – С тех пор я белый, пушистый и даже не болел ни разу!
– Ни разу? – лукаво прищурилась мелкая.
– Клянусь! – торжественно провозгласил я и положил руку на сердце.
– Да верю, верю, – отозвалась мелкая, – если бы не верила, только бы ты меня и видел.
А вот в этом я ни капельки не сомневаюсь, характер супруги изучен мною досконально. Кстати, я совершенно искренне считаю, что самое главное в семейной жизни – это доверие. Только тут необходимо сделать маленькую ремарку: попрошу не путать доверие в философском, можно сказать, глобальном смысле этого слова и незначительные казусы, когда Селистена ловила меня на мелком, бытовом вранье. То и не вранье-то было в его истинном значении, а так, безобидная шалость. Как говорится, ничего личного, просто у меня характер такой.
При всех моих несомненных достоинствах может у меня быть один маленький недостаток? Необязательно отвечать, сам прекрасно знаю, что может.
Я уже собирался было что-то схохмить, но неожиданно даже для самого себя выдал:
– Знаешь, вроде еще совсем недавно меня поражали и даже забавляли мужчины, которые могли жить долго с одной женщиной. Мне казалось, это так скучно и неинтересно…
– А сейчас, стало быть, так не кажется? – вздернула бровку Селистена.
– Нет, – совершенно честно заявил я, – во-первых, мне, кроме тебя, никто не нужен…
– А во-вторых? – в очередной раз перебила меня мелкая.
– А во-вторых, с тобой не соскучишься.
В этот момент, по закону жанра и здравого смысла, я должен был страстно поцеловать Селистену, а она, соответственно, не препятствовать этому процессу, а, наоборот, всячески пойти мне навстречу, чуть прикрыв глаза и еле заметно расправив уголки губ в блаженной улыбке. В общем-то так оно и должно было произойти, но неожиданно на сцене жизни, буквально в двух шагах, появились Лучезара и Василина в сопровождении попритихших белых колдунов.
– И как это вы могли попасться на такую удочку? Ведь змеиная печень пахнет гнилым орехом!
– А даже если и проглотили ее по случайности или по глупости, так нужно было всего-навсего проглотить горсть моченой морошки, настоянной на липовом отваре.
– Даже мы знаем такую мелочь, нас бабушка Серафима научила.
– Но я…
– Да, что бы вы ни говорили, а система образования у нас еще не на высоте! – выдала ошарашенному Олегу Лучезара, и вся шустрая компания вновь скрылась за воротами скита.
– Слушай, ты за ними присмотри, что ли… – почесав затылок, осторожно сказал я Селистене. – Похоже, девчонки пошли вразнос, хлебнув свободного воздуха скита. Как бы чего не вышло.
– Не выйдет, – хмыкнула мелкая, – можешь не волноваться, у меня в этом деле большой опыт.
– Только это меня и успокаивает, – облегченно выдохнул я и все-таки сотворил то, что положено было по сюжету и здравому смыслу. От себя я внес лишь значительное увеличение времени, которое отписал бы на сие действо опытный драматург. Но в конце концов мне пришлось-таки выпустить из своих объятий Селистену. Виноваты опять оказались рыжие лисята, словно два маленьких урагана вернувшиеся в поле нашего зрения.
– Прощаетесь?
– А без поцелуев что, никак?
– Вроде не первый год замужем!
– Ну да ладно, если вам так нравится, можете продолжать, мы подождем.
Я готов был поклясться, что моя обычно невозмутимая супруга покраснела, словно девица на выданье после пикантного анекдота, и даже торопливо отстранилась от меня.
– Да вы не смущайтесь, мы и не такое видели!
– И уже привыкли.
– Э… – попытался я вставить хоть слово, дабы поинтересоваться, что именно они имели в виду, но был тут же безжалостно перебит.
– Пока, папуля!
Чмок в правую щеку.
– До свидания, папочка!
Чмок в левую.
– Можешь спокойно развязать свою венде… – на мгновение замялась старшая, подбирая мудреное слово из очередной запретной книги.
– Вендетту! – подсказала младшая.
– Во-во, ее, – обрадовалась Лучезара. – А мы уж тут в грязь лицом не ударим.
– Подтвердим твою репутацию, – поддакнула Василина.
– Кстати, дядя Захарий сказал, что с такими навыками, как у нас, мы уже можем претендовать на первую ступень посвящения.
– Правда, придется чуть подправить устав скита, ну да это ерунда.
– Дедушка Серогор нам обещал…
– Да и Захарий с Олегом против не будут…
– Да вы целуйтесь, целуйтесь…
Девчонки, видимо, собирались выдать мне еще что-то, но неугомонный характер упрямо тащил их только вперед, и долго устоять на одном месте они просто не могли.
– Ты думаешь, они и вправду видели? – прошептала красная от смущения Селистена, когда лисята исчезли в воротах.
– Надеюсь, что нет, – как можно увереннее отозвался я, лихорадочно прикидывая, где именно мы могли с Селистеной проколоться и недостаточно тщательно скрыть наши любовные порывы.
В конце концов мне надоело перебирать в уме источник утечки информации, и я обреченно махнул рукой.
– Да ну, ничего они не могли видеть, мы всегда двери закрывали. Если только…
– Что «если только»? – встрепенулась продолжающая полыхать Селистена.
– Да нет, ничего, – отмахнулся я, давая себе зарок, что, как только разберусь с насущными делами, обязательно прослежу, чтобы в бане закоптили окно. Но это потом, а сейчас неплохо бы сменить тему. Я не нашел ничего умнее, как в порыве снять с пальца перстень перемещения. Именно его я протянул супруге:
– Держи, вам сейчас нужнее.
– Почему это? – удивилась солнечная.
– Нужнее – и все, – отрезал я, не найдя, что бы ответить поостроумнее, – я и так до города доберусь, а вам пригодится, мало ли.
– Но…
– Ну и что, что не умеешь пользоваться?! Когда-то же надо научиться. Вспомнил о нужном месте, крутанул его на пальце и, считай, прибыл по заявленному адресу.
Селистена была очень удивлена, но спорить со мной не стала и послушно надела перстень на палец.
– С Симой и Кузьминичной прощаться не буду, они сейчас и так заняты под завязку. Просто передай им от меня привет. А вот Олегу и Захарию…
– Что, тоже привет? – не удержалась от язвительного вопроса мелкая.
– Именно, – согласился я, – а еще успехов в их нелегком труде.
Я уже собрался было прощаться, но рыжая остановила меня. Было видно, что ее что-то беспокоит.
– Даромир, ты без меня с батюшкой не говори, ладно?
– Не понял, – искренне удивился я, – он, конечно, не бог весть какой собеседник, но не до такой же степени. И потом, мы нынче с ним не в ссоре, так что вольно или невольно разговаривать придется.
– Тьфу ты, все с ног на голову поставил, – одернула меня Селистена. – Я имела в виду, не говори про мою мать, боярыню Аллину.
– Ах, ты в этом смысле… – протянул я. – Ладно, без тебя не буду. Я, честно говоря, со всеми событиями этой памятной ночки подзабыл, что мы хотели Антипу с утра перекрестный допрос с пристрастием учинить. Ну да ладно, отложим до лучших времен. Надеюсь, он не попытается скрыться от правосудия, а то мне страсть как хочется узнать, кем была моя теща.
– Болтун, – подвела итог солнечная.
– На том и стоим! – охотно согласился я, еще разок чмокнул Селистену в румяную щеку, обернулся соколом и взмахнул крыльями…
* * *
Взмахнуть-то я взмахнул, а вот улететь далеко не удалось. Хорошо еще, что смог эффектно обернуться, лихо подняться в воздух, скрыться из вида своей благоверной и уже только тогда со всей дури, ломая ветки, врезался в мать сыру землю, покрытую толстым слоем кедровых игл. И если руки, ноги и то, к чему они крепятся, оказались более или менее целыми, то с головой было не так просто. Тот маленький пенек, что так неудачно случился на месте моей вынужденной посадки, был явно лишним в этой истории. Конечно, голова у сокола ввиду некоторых птичьих особенностей гораздо крепче человеческой, но и она с трудом выдержала мое приземление.
Я вернул себе человеческий облик, выплюнул иголки изо рта, усиленно потер ушибленный лоб и крепко призадумался, прилепившись к тому самому весьма неудачному пеньку. Итак, что мы имеем? Можно сказать, заслуженного колдуна с несложным заклинанием, которое он (то есть я) вполне успешно применял в своей практике уже много лет. Но это только с одной стороны, а с другой – нелепая пернатая катастрофа по невыясненным причинам. Может, через много лет люди изобретут какие-нибудь приборы для разбора подобных полетов, но мне приходилось положиться только на свою ушибленную голову. Именно ей пришлось усиленно заработать, дабы понять, какая именно напасть на меня навалилась и как честному колдуну с ней бороться.
В тот самый, момент, когда я честно попытался разобраться, что к чему, о себе дали знать доселе дремавшие крылышки. Они скромно, но между тем настойчиво зашевелились у меня за спиной.
– Уймитесь, не до вас сейчас, – отмахнулся было я, но крылышки и не думали успокаиваться. – Ну и чего вы, собственно, хотите? – удивился я. – Видите же, что у меня вынужденная и совсем не мягкая посадка.
Нет, они и не собирались успокаиваться. Пришлось временно отвлечься от своих проблем и прислушаться к самому себе.
– Слушаю, излагайте.
Крылья смущенно стрекотнули и виновато затаились.
– Вы хотите сказать, что это вы виноваты, что я так близко познакомился с этим пнем? – наконец-то дошло до меня.
Одобрительное движение и опять-таки виноватое затишье.
– Погодите, погодите, – заговорил я, озираясь по сторонам.
Мое чуткое ухо, несмотря на падение, отчетливо уловило еле слышное журчание. Вода… Вот что мне необходимо для подтверждения гипотезы, только что пришедшей мне на ум. Спустя мгновение я установил нужное направление и вскоре уже стоял рядом с небольшой ямкой, на дне которой бил ключ, давая начало небольшому лесному ручью. Водной поверхности было совсем немного, но и ее мне вполне хватило для воплощения задуманного.
Я прочитал привычное заклинание и обернулся соколом. Но на этот раз я не предпринял попытку подняться в воздух, а степенно, шелестя когтями по траве, подошел к воде. Увиденное мною отражение заставило меня поначалу открыть от удивления клюв, а потом торопливо этим самым клювом сделать несколько глотков холодной, отрезвляющей воды.
Наверное, если бы меня кто-то мог видеть со стороны, то несказанно бы удивился. И если взлохмаченный сокол, хлебающий из родника воду, никого особенно не удивит, то наличие у него помимо законных пернатых конечностей еще двух пар тонких, почти прозрачных стрекозиных крыльев озадачило бы любого.
Вволю напившись, я стряхнул с клюва капельки воды и вновь вернул себе человеческое обличье. Так, на всякий случай, буквально тут же опять обратился в сокола и с надеждой посмотрел на свое отражение. Ничего не изменилось – стрекозиные крылья по-прежнему красовались на моей спине во всей своей красе, игриво переливаясь на солнце. Мне ничего не оставалось, как снова стать человеком и поудобнее расположиться, чтобы вволю отдаться рассуждениям, как я докатился до жизни такой.
Мои крылышки скромно напомнили о себе нестройным стрекотанием.
– Да ладно, чего уж тут, – отозвался я, – знаю, что вы не виноваты. Был я и мышью, и соколом, и петухом, и собакой, но вот такой вот чудо-птицей доселе быть не приходилось, – философски заключил я.
Крылья, мягко стрекотнув, полностью со мной согласились.
– Честно говоря, во время обучения я не вдавался в глубокий смысл заклинаний превращения. Вызубрил их, освоился в новой шкуре, и все. А мелочи вроде того, куда девается одежда в момент превращения, откуда появляются перья и шерсть, из какой части тела получается хвост, мне были неинтересны. Но и не копая слишком глубоко, можно предположить, что одно заклинание зацепилось за другое, и вы, вместо того чтобы исчезнуть, перенеслись на новый образ.
Со стороны крыльев опять полнейшее согласие со мной.
– Эх, зря я вас оставил! Нужно было попросить Симу, она бы вас враз укоротила под корень. Она ведьма опытная, даже шрама бы не осталось.
А вот тут моя новая часть тела была категорически со мной не согласна, о чем немедля поведала мне яростным стрекотанием.
– Да ладно, ладно. Шучу я, – поспешил я успокоить крылья, – по правде, за последнее время я к вам даже привык.
На этот раз крылышки явно обрадовались и в знак примирения даже осторожно погладили меня по спине.
– Миловаться после будем. А сейчас нужно решить, что же делать дальше. Можно, конечно, вернуться в скит и забрать перстень перемещения. Что, несолидно? Да, пожалуй, вы правы, не мой уровень. Но до города все-таки добраться нужно.
Некоторое время мы молчали. Наконец я махнул рукой и решительно поднялся.
– Вообще-то я не слишком силен в теории, зато как практик я вне конкуренции. А раз так, будем экспериментировать, вы согласны?
Приятно, когда части меня самого находятся в полной гармонии друг с другом. Вот и сейчас крылья полностью поддержали мое предложение.
– Диспозиция такая: я опять превращаюсь в сокола, а вы прижимаетесь к телу и постараетесь не чирикать. Хорошо? Ну и чудненько. Вы, конечно, красивые, сильные и прочее, но, как ни крути, сокол раз в десять быстрее как стрекозы, так и стрекозла. А мне совсем не улыбается несколько дней без харчей добираться до Кипеж-града.
Я прочел заклинание, щелкнул пальцами и уже в который раз обернулся соколом. Крылья не подвели и что есть силы прижались к моему пернатому обличью. Посох, уменьшенный в несколько раз еще одним заклинанием, я осторожно сжал когтистой лапой и пошел на взлет. По первости полет был успешным, но… (Опять это «но», никуда от него не денешься, как бы я ни старался.) Но, судя по всему, крылья без полета не могут, они, собственно, и созданы ради него. Вот и мои вновь приобретенные части тела не долго выдержали вынужденное бездействие и что есть силы заработали, забыв о данном обещании. Сокол вошел в полнейшее противоречие со стрекозой, и в результате этого я опять сорвался в крутое пике и с возрастающей скоростью отправился на встречу с землей. Я что-то не пойму, всегда на месте моих вынужденных посадок будут попадаться пни?
* * *
Очнулся я от щекотки. Таким нехитрым методом меня приводили в чувство виновники очередного падения.
– Вы чего, ошалели, что ли? – взвился я, ощупывая шишку на лбу. – Я ведь так мог и шею сломать!
Вместо ответа крылья смиренно сложились и замерли.
– Говорил же я вам, что надо затаиться. И нечего теперь прикидываться, будто не расслышали, что я сказал. Все вы прекрасно слышали!
Удивительное дело: вроде они не проронили ни единого звука, не колыхнулись, но я вдруг четко осознал, что крылья очень переживают, раскаиваются в своем недостойном поведении и больше никогда не будут так поступать. Врут, конечно, наверняка будут, но простить все же стоит.
– Ладно, чего уж там, – пошел я на мировую. – Понимаю, что не нарочно и больше никогда, ни при каких обстоятельствах… Но в следующий раз получите взыскание. Лишу права голоса, сладкого и свободы перемещения.
Радостное стрекотание за спиной дало мне понять, что крылышки согласны на любые условия, лишь бы вернуть мое доверие.
– Испытания продолжаются, – буркнул я, – рано или поздно любые эксперименты заканчиваются, а половина из них заканчивается благополучно. Будем считать, что мы с вами из удачливой половины, потому что если это не так, то домашнюю еду и мягкую кровать мы увидим не скоро. Да и голова может не выдержать такого с ней обращения.
И эксперименты начались… Для начала я просто скинул кафтан и провел летные испытания без всяких превращений. Крылья старались, пыхтели, но так и не смогли выдать желаемой скорости. Да и расстояния, на которые они меня могли переносить, были далеки от планируемых. То ли я и впрямь в последнее время слегка прибавил в весе, то ли они мало каши ели, но с возложенной задачей крылья явно не справлялись. Одно дело – развлекаться на маленьких расстояниях, а другое – пилить на крейсерской скорости к заданному пункту назначения.
Далее я попытался превратиться в стрекозу, справедливо рассудив, что кашу маслом не испортишь, – где четыре крыла, там и восемь. Оказалось, очень даже испортишь. Стрекозка получилась, конечно, прикольная, внушительная, но в плане летного мастерства до безобразия неуклюжая. Каждая из пар крыльев пыталась перещеголять другую, и в результате этого премилого соревнования меня дергало и бросало из стороны в сторону. Пришлось признать и эту попытку неудачной.
После чего последовало еще несколько превращений в птиц и насекомых. И каждый раз моих приверед что-либо не устраивало. Наконец меня все это утомило, и я устроил себе небольшой перерыв, выбрав подходящую полянку и развалившись на траве. Ругаться с крыльями не было настроения (все равно без толку), поэтому я просто сорвал травинку, прикусил ее и стал следить за флегматичным шмелем, который с завидным упорством обследовал цветок за цветком.
– Может, в шмеля обернуться? – выдал я очередную версию.
Затихшие крылья тут же отозвались, и я был вынужден с ними согласиться.
– Да, вы правы, не стоит.
Некоторое время мы лежали молча. Шмель продолжал жужжать неподалеку, а я прислушивался к движению умных мыслей в моей голове. Вскоре был вынужден со всей ответственность признать, что если обычных мыслей в голове было пруд пруди, то умных среди них не оказалось ни одной.
От невеселых дум меня отвлекло недовольное жужжание шмеля. Оказалось, что лохматого труженика побеспокоили несколько кроликов, выскочивших на поляну. Ушастые не заметили моего присутствия, и после небольшой разминки устроили на моих глазах целое спортивное состязание. Они носились друг за другом, кувыркались, радостно верещали и весело подтрунивали друг над другом. Я поначалу смотрел на них с равнодушной улыбкой, но, когда косоглазые принялись соревноваться, кто выше прыгнет, мой интерес к ним стал вполне осязаемым.
– Я и не думал, что они могут так высоко прыгать, – еле слышно заметил я, наблюдая, как лопоухие друг за дружкой выписывают в воздухе кульбиты, – а если к этому добавить…
Договорить я не успел, так как крылья мигом отозвались радостной стрекотней. Кому стрекотня, а кому щекотка. Я невольно вскрикнул, и в следующее мгновение полянка опустела.
– Надеюсь, вы все поняли? – на всякий случай уточнил я, глядя вслед исчезнувшим лесным обитателям. – Все? Замечательно. И возражений нет? Еще лучше. Тогда попробуем?
Отточенное движение – и взамен целой стайки на поляне появился всего один суперкролик. Для воплощения задуманного я слегка подкорректировал масштабы и ростом оказался с небольшого медведя. Задние лапы стали еще более мощными, а под шкурой перекатывались тугие мускулы. Крылья, как водится, конечно же были на месте, о чем тут же оповестили.
– Что, хорошо я придумал? А то! И вам легче, и мне не внапряг немного поразмяться. Ну что, поскакали?
Крылья чуть стрекотнули, и я тут же поправился:
– То есть полетели.
Такой тандем лап и крыльев неоднократно превзошел даже самые смелые мои ожидания. Эх, давно я так не развлекался. В городе нужно держать марку и изображать из себя государственного мужа. Дома также до конца не расслабишься, дабы не уронить авторитет в глазах дочек, а душа так просит праздника. Взрослым тоже нужно иногда вспоминать детство, детские игры и шалости. Знаете, какая прелесть скакать по лесу, перепрыгивая одним махом десяток-другой деревьев. Хорошо еще, что лес был негустой, и прогалины, необходимые для толчка мощных кроличьих лап, находились практически всегда. Я что есть силы отталкивался ими, а остальное делали обезумевшие от счастья крылья. Их можно было понять, ведь это был первый раз, когда я дал им возможность вволю порезвиться.
Ветер свистел в длинных ушах, мышцы работали ровно и слаженно, расстояние до города таяло прямо на глазах. А в полете случалось шугануть зазевавшегося стрижа или ворону. Те, как правило, выпучивали глаза и начинали вопить от страха при виде такого неопознанного летающего объекта.
Хотя, позвольте, почему это неопознанного? Меня вполне можно опознать даже при беглом осмотре. Несколько масштабный, мускулистый кролик со стрекозиными крыльями и счастливой улыбкой на лице. А то, что он ростом удался, да к тому же на крыло встал, – так это его личное дело. Вона лось по полгода рога носит, и ничего, никто на него пальцем не показывает и намеки на его личную жизнь не делает.
Я отмахал таким образом примерно две трети пути, когда мой взгляд выхватил очередную поляну. От всех предшествующих ее отличала лишь стая волков, сомкнувшаяся плотным кольцом вокруг моих собратьев. Каких, спросите вы? Так все тех же, лопоухих! С какой стороны сейчас на меня ни посмотри, я был больше кролик, чем кто-либо другой. Именно благодаря корпоративной солидарности я отказался от очередного прыжка и перешел на бреющий полет. Крылья меня понимали с полуслова, никем не замеченный, я завис на краю опушки и пригляделся. Мне хватило и пары секунд, чтобы понять, что к чему. Наших бьют! Или, если быть совсем точным, то не бьют, а едят.
Своя шпана найдется везде. В городе, в деревне и даже в лесу. В последнем эту роль на себя взяли волки. Санитары леса, скажете вы? Типичное хулиганье, бандиты и отморозки, возражу я. Я долго жил с Симой в лесу и этот факт знаю не понаслышке. Наглые, жестокие, хамоватые ребята. И дело даже не в том, что они хищники, а в том, что они стая. Каждый по отдельности вроде как ничего. Можно поговорить за жизнь, обсудить проблемы кормовой базы енотов-переселенцев из ближнего зарубежья или, скажем, вопиющую наглость бобров-маразматиков-трудоголиков, перекрывших очередной ручей.
Но как только серых становится больше чем один, то мозги их заклинивает напрочь и любому разговору они предпочитают кровавую разборку. И все почему? Да потому что начинает действовать закон стаи, а этот закон жесток и не терпит слабаков. Добрый – слабак, отзывчивый – слабак, недостаточно жестокий – тоже слабак. Им нет места в стае, их гонят прочь. В лесу сложно выжить одному, посему каждый и старается быть как все – беспощадным и кровожадным.
Вот и сейчас стая волков окружила двух очумевших от ужаса кролей и откровенно издевалась над ними. Судя по довольным, лоснящимся мордам, волки были совершенно сыты, и в качестве пищи длинноухие их не интересовали, но и отпустить просто так добычу не в их правилах. Серая шпана скалила зубы и откровенно упивалась тем ужасом, что она производила на пленников. А пленники… Их просто парализовал страх, они не могли двинуть ни лапой, ни ухом. Тесно прижавшись друг к другу, они просто готовились к неминуемой смерти.
А вот это они зря. На их счастье, совершенно случайно неподалеку оказался суперкролик, и он не намерен бросать своих братанов на растерзание серым бандюгам. Хотя мой облик и так был весьма впечатляющим, я решил добавить к нему пару ярких мазков. Короткое заклинание– и мои совершенно безобидные передние зубы, способные до этого только лишь хрустеть морковкой и шелестеть капустой, заострились, вытянулись, и приняли весьма угрожающий вид. Этими зубами уже хотелось не месить во рту банальные овощи, а попробовать свежий бифштекс с кровью. Эдакий саблезубый монстр. Что ж, для моего плана облик самый подходящий.
Едва один из серых, видимо решивший, что от разговора пора переходить к привычному делу, шагнул навстречу жертвам, перед ним прямо с небес опустился я во всей своей красе. Крылья быстро сложились и спрягались за моей могучей спиной, до поры до времени их услуги мне были не нужны.
– Попались, ребята! – рявкнул я и улыбнулся, наглядно и очень убедительно продемонстрировав подкорректированные зубки. – Лапы за головы, пасти закрыть, клыки спрятать, хвосты поджать!
Волки, ошалевшие от моего появления, замерли, уставившись на меня желтыми глазами. С одной стороны, перед ними была типичная лопоухая добыча, а с другой – зубы у этой добычи были такими, что она вполне могла бы превратиться в охотника. Видя это замешательство, я решил немного добавить.
– Выходить по одному! Шаг вправо, шаг влево приравнивается к попытке к бегству, и нарушитель подлежит немедленному покусанию!
Матерый волчара, судя по всему, вожак, сделал осторожный шаг по направлению ко мне и гулко зарычал, показывая свои клыки.
– Не скаль зубы – вырву, – спокойно предупредил я, разминая лапы в предвкушении драки. А в том, что она неизбежна, сомнений уже никаких не было.
Серые слишком долго беспредельничали в лесу, чтобы увериться в своей безнаказанности. Именно поэтому мне захотелось проучить их без применения колдовства. Одно цело, когда по мордам надавал какой-то залетный колдун, а другое – когда научил уму-разуму кролик. Думаю, что последнего они запомнят надолго.
Однако я с недавних пор стал до неприличия миролюбивым и именно поэтому еще раз обратился к серой уголовщине:
– В последний раз предлагаю сдаться, иначе, ввиду особой опасности вашей банды, придется пойти на поводу стойкого желания не держать себя в руках и навалять вам по полной. Что, не проходит мое предложение? Тогда понеслась!
Не дай бог вам хоть раз серьезно разозлить кролика! Никому мало не покажется. Без ложной скромности могу заметить, что я был хорош. Вы даже не представляете, какая машина для убийства получилась из озверевшего, чуть модифицированного, летающего любителя морковки и капусты. Я их закусал, задолбал, запинал, залягал и даже немного забодал. Конечно, уши – это вам не рога, но, во-первых, на рога у меня хроническая аллергия, а во-вторых, лоб, ежели он крепок, тоже в поле воин.
Минут через пять все было кончено. На поляне осталась гора выбитых клыков (а я предупреждал, что вырву, если не перестанут скалиться!), клоки окровавленной шерсти, два серых хвоста (просто я немного увлекся) и три лопоухих лесных жителя. Один побольше – это я, и два поменьше – это те бедолаги, с которых, собственно, все и началось. Уголовщина уносила свои лапы прочь, не разбирая дороги и скуля от боли, обиды и непонимания сути происходящего. Как вообще могло случиться, что в их лесу, на контролируемой ими территории на них могли наехать? Ничего не поделаешь, времена меняются, и рано или поздно обязательно начинается передел сфер влияния.
