355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Платов » Рыжее пророчество » Текст книги (страница 12)
Рыжее пророчество
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 13:39

Текст книги "Рыжее пророчество"


Автор книги: Сергей Платов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Только я собрался рот открыть и выдвинуть в мою защиту целую свору аргументов, как Бодун настолько выразительно зыркнул на меня, что чесать языком почему-то расхотелось.

– Да знаю, что ты хочешь мне сказать! Мол, Антип мне все рассказал, а ты семейство из города эвакуировал. Только сам посуди: какой рассказчик из твоего тестя? Пришел, доклад отбарабанил и исчез, словно его и не было.

Тут, конечно, правитель прав, я бы о ночном происшествии поведал куда красочнее Антипа, к тому же дополняя слова спецэффектами и локальными взрывами.

– Я бы и не серчал на тебя, если бы ты сразу по возвращении в город изволил ко мне прибыть, – продолжил Бодун, – так нет же, ты завалился в какой-то трактир. Словно тебе интереснее не со своим князем время проводить, а с голытьбой кабацкой. А между тем я тебе уже давно намекал, что имеется жгучее желание тайно, то есть инкогнито, в городе развеяться.

Честно говоря, я просто опешил от такого наката. Я ожидал чего угодно, но не банальной человеческой обиды зато, что забыл его пригласить с собой к Едрене-Матрене. Хотя что я говорю, уж я-то прекрасно знаю, что пусть он и князь, но прежде всего человек, а стало быть, имеет полное право на слабости.

Ну и что прикажете с ним делать? В трактир имени меня его тащить? Явный перебор, у меня до сих пор голова гудит, да и лимит на этот год я уже выбрал. Да что там лимит, с врагами надо разобраться, хватит уже гулять. Вот честное слово, как эту пакость заборю, сразу устрою князю экскурсию по злачным местам Кипеж-града.

Но это после, а что же сейчас? Вона как обиделся! А я князя знаю, в таком состоянии на него слова не произведут ровным счетом никакого впечатления. Тут нужен выход клокочущей в нем энергии. Эх, и кто это только мог подумать, что такой невинной малостью я навлеку на себя столь серьезное недовольство. Поверьте, я давал ему уйму поводов на меня гневаться, всех уже и не вспомнишь. Вот и пойми этих князей!

Итак, какая у него цель? Отыграться на мне за свои пустые обиды.

Каким способом? Исключительно физическим.

Согласен ли я на такое действо? На отыгрывание согласен, не привыкать. А вот на опухшее, как у Феликлиста, ухо – нет.

Отсюда вывод: выход энергии предоставить, а вот ухо уберечь.

Я напустил на себя показное раскаяние. Бодун тем временем продолжал обличать и клеймить. Он сделал пару кругов по горнице и, убедившись, что его речь должным образом меня проняла, резко сузил круги. Далее последовало еще несколько высказываний про неуважение к власти, про мое плохое поведение и про то, что он сам, минуя судебные инстанции, накажет меня за все мои прегрешения. Наказание последовало тут же в виде просвистевшего рядом с ухом кулака. Только благодаря тому, что я был готов к такому повороту, мне удалось избежать самосуда титулованного начальства. Это самое начальство на мое самоуправство прореагировало довольно странно.

– Власть не уважаешь? Меня не уважаешь?

Я не стал вдаваться в подробности и бросился наутек. Разящий кулак устремился за мной, как и надо было ожидать, безрезультатно. Далее последовал масштабный разгром княжеской опочивальни. Удивительное дело: в последнее время, где бы я ни появился, всюду начинает рушиться недвижимое имущество. Хорошо еще, что у Бодуна силенок поменьше, чем у таинственного врага и моих девчонок, а то точно разнес бы свой собственный дворец.

Но шутки шутками, а вскоре вокруг не осталось ни одной целой вещи. Сердился на меня князь с размахом. Вскоре стало ясно, что он не успокоится, пока не совершит задуманное, как в той истории про бороды. И если клок своей мужской гордости и солидности я ему пожертвовал, то ухо было жалко. Не пристало великому колдуну такие выволочки получать.

Наконец мне эта гонка изрядно поднадоела, я сорвал с окна единственную уцелевшую штору и вместо того, чтобы уворачиваться от монаршего гнева, сам пошел в атаку.

Несмотря на героическое сопротивление князя, мне удалось-таки его скрутить, завернуть в подручное средство, связать, после чего затолкать ему в рот носовой платок. Причем платок пришлось одолжить у самого Бодуна, так как мой был не совсем свеж и для благородного рта никак не годился.

В таком вот неприемлемом для самодержца виде (сам виноват) со всеми предосторожностями я водрузил его на трон, а сам уселся рядом передохнуть. Общение с непосредственным начальством меня изрядно утомило, и передышка была как нельзя кстати. Судя по всему, князь тоже утомился и некоторое время вел себя тихо. Однако долго это блаженство продолжаться не могло.

– Ммм! – подал голос князь.

– Не понял?

– Мм… м-ть!

– Теперь понял. Кляп, что ли, вытащить?

– М-ть, м-ть!

Я протянул руку и вытащил платок из его рта.

– Ты что себе позволяешь! – тут же завопил князь.

– Необходимая самооборона, – спокойно заметил я. – Нужно же было вас успокоить, а то, не ровен час, дров бы наломали, сами же потом расстраивались бы.

– Я же князь!

– Конечно, князь, кто же еще, – отозвался я, устраиваясь поудобнее, – да не волнуйтесь, таковым и останетесь, дворцовые перевороты не по моей части.

Судя по всему, мой спокойный голос подействовал благотворно, и Бодун начал успокаиваться. Во всяком случае, от крика он перешел на нормальный разговор. Так наше общение и продолжалось: он – связанный на троне, а я, свободный, подле на полу.

– Ты понимаешь, что я тебя должен казнить?

– Ничего не получится, – покачал я головой.

– Это почему это? – удивился Бодун.

– Забыли, кто я есть? – вскинул я бровь.

– Да помню, помню, – спохватился глава Кипеж-града и, чуть поразмыслив, спросил: – А помнишь, как я тебя в прошлый раз казнил?

– А то! – встрепенулся я.

– Весь город после твоего последнего слова рыдал.

– А вы повелели мне руки развязать.

– Ага, а ты вместо сокола в Шарика превратился.

– Точно, с этого все и началось.

Некоторое время мы сидели молча, с улыбками на лицах, вспоминая дела давно минувших дней.

– Но наказать-то я тебя как-то должен?! – спохватился Бодун, – не дело это с князьями таким вот макаром обращаться. Хорошо еще, что никто не видел, как ты меня за руки хватал да веревкой вязал.

Тут в моей голове мелькнула слабая надежда выжать из любой ситуации для себя по максимуму.

– А вы меня с должности снимите!

– Ага, сейчас! – чуть не подпрыгнул на троне Бодун. – А дела городские вести кто будет? Не дождешься!

– А в ссылку?

– Нет!

– Ну хоть отстраните на полгодика? – взмолился я, понимая, что надежда красиво слинять со службы провалилась.

– Еще чего! Получишь две недели на то, чтобы разобраться со своими делами, а потом милости просим назад, на службу.

Мы опять дружно помолчали, после чего я выдвинул новое предложение, как бы меня показательно наказать.

– А давайте будем бить меня рублем?

– Это еще как? – удивился Бодун, – мешком с червонцами да по голове, что ли?

– Да нет, мешком, пожалуй, не стоит. А вот лишить меня жалованья за год-другой можно.

– Не смеши меня! Давеча казначей заходил, сетовал, что ты который месяц за этим самым жалованьем не являешься. А ты говоришь – рублем!

– Ябеда, – огрызнулся я.

– Он не ябеда, а преданный делу человек. Тебе что, деньги не нужны?

– А зачем они мне? – пожал я плечами.

И опять наступила пауза, в продолжение которой мы оба лихорадочно думали, что бы со мной такое сотворить.

– Может, тебя какой недвижимости лишить? – задумчиво протянул князь.

– Точно, лишите, – обрадовался я, но тут же сник, – только у меня и нет ничего, терем-то Антипа, да к тому же разрушен на две трети.

– А я же тебе в прошлом году имение жаловал? – не сдавалось руководство.

– Так я его тогда же назад в казну и отписал. На кой мне такая головная боль? А если за город захочется, можно к Симе махнуть.

– Но хоть что-то у тебя есть? – чуть не взмолился Бодун.

– Семья, – откровенно сказал я, чем поставил бывшего дебошира в тупик. После такого ответа он окончательно сник и тяжело вздохнул.

– Развяжи меня, что ли, – просительно потребовал он.

Немного посомневавшись, я выполнил его пожелание, и вскоре мы уже сидели на полу подле трона плечом к плечу, словно и не было никакой потасовки. За что я люблю Бодуна, так это за отходчивость.

– А вот у меня нет семьи, – хмуро выдавил из себя правитель.

– А Феликлист? – нашелся я, уже догадываясь, куда это он клонит.

– Не смеши меня, – отозвался Бодун.

Мы помолчали, думая каждый о своем. И мне в голову пришла замечательная идея, чем я тут же поделился с руководством:

– Знаю, как меня наказать! После того как я разберусь со своими делами, вы осерчаете, отдалите от себя и отправите ловить беглую преступницу Сантану. А уж я расстараюсь, найду, да и поговорю с ней по душам.

– Точно! – обрадовался Бодун. – Ты ей скажешь…

– Да знаю я, что ей сказать, – отмахнулся я. – В делах сердешных мне равных нет, могу из камня слезу выжать.

– А потом?

– Потом сообразим очередную амнистию, проведем несколько показательных акций, вернем ей растраченный авторитет и восстановим на троне. Конечно, при условии, что она раскаялась и не возьмется за старое. А что-то мне подсказывает, что не возьмется.

– И это все реально?

– Конечно, реально, – пожал я плечами. – . Провернем все в лучшем виде, не извольте сомневаться.

Как мало человеку нужно для счастья – только глоток надежды. Так мало и так много. Совсем недавно передо мной бушевал сумасбродный правитель, а сейчас на меня смотрел простой человек, который очень хотел быть счастливым.

– Ты не поверишь, Даромир, но до сих пор забыть ее не могу. Может, это зелье приворотное до сих пор действует?

– Нет, это не оно, – успокоил я князя, – тут никакого колдовства, простые человеческие чувства.

– А люди не будут смеяться? – спохватился Бодун. – Я, почитай, уже не мальчик, а все туда же, любовь!

– Не будут, – отмахнулся я, – и вообще, любовь – это такое блюдо, что с годами становится еще более насыщенным и ароматным. Вона моя Сима с Серогором…

Каюсь, я поступил некрасиво по отношению к своей кормилице и наставнику. Без их разрешения красочно рассказал постороннему человеку все, что видел, когда с Селистеной приперся на днюху моей бабаньки. Но, во-первых, с князем, как с пациентом, – совершенно откровенно, во-вторых, Бодун чужие тайны хранить умеет, а в-третьих, я почему-то был уверен, что и Симочка, и Серогор в подобной ситуации дали бы мне добро на раскрытие семейных тайн (исключительно в профилактических целях, для укрепления вертикали власти).

Я опять угадал, и, выслушав рассказ о том, какие страсти кипят в отношениях моих старичков, Бодун совершенно успокоился и расслабился. Удовлетворенный произведенным эффектом, я засобирался домой. Но для начала нужно утрясти бюрократические моменты.

– Так я беру отпуск за свой счет?

– Бери, – отмахнулся князь.

– На месяц, – уточнил я.

– На неделю.

– На три.

Как я и рассчитывал, сошлись на двух.

– Но чуть только новости – сразу ко мне с докладом! – встрепенулся Бодун. – И не Антип, а именно ты. У тебя небылицы лучше выходят, веселее.

Я хотел было обидеться, но передумал. Смысл? В городе и так все знают, что правдивей меня нет на свете боярина. А уж коли где и привру, так исключительно для красоты повествования.

– Ладно, обещаю, – буркнул я в ответ, – но только и вы, ваша наиярчайшая пресветлость, обещайте.

– Что обещать-то? – напрягся Бодун.

– Что организацию мальчишника перед возобновлением брачных уз доверите мне.

Князь одарил меня мечтательнейшей улыбкой, крепко пожал руку, и я покинул в пух и прах разгромленное помещение. Избежав рукоприкладства и восстановив твердую власть на троне. Правда, остается вопрос, в какой стороне мне искать Сантану, ну да ладно, как-нибудь справлюсь и с этим. Подключу Симу, Серогора, небось не откажут мои шустрые старички в эдакой мелочи. Они как-никак сами заинтересованы, чтобы их замшелый любовный треугольник наконец-то прекратил свое существование.


* * *

Как я ни старался улизнуть из дворца, минуя Азнавура, этого мне так и не удалось. Ушлый помощничек, зная мои уловки, караулил меня не с парадного хода, а все у той же тихой калиточки. Я от щедрот своих тут же предложил ему отпуск с содержанием на две недели, так этот умник, вместо того чтобы обрадоваться, как любой нормальный человек, надулся что тебе крыс на рис и гордо заявил мне, что отдыха не заслужил и остается при моей персоне. Так и сказал: «персоне». Терпеть не могу, когда меня, любимого, этим словом обзывают, есть в нем что-то кислое и надменное, то есть меня никаким боком не касаемое.

Мне порой кажется, что Азнавур даже упрямей меня, во всяком случае, неоднократно ему удавалось довести меня до такого состояния, что я просто махал на него рукой и разрешал поступать по-своему. Вот и сейчас, несмотря на все свое красноречие, так и не убедил этого праведника использовать свалившееся на него счастье исключительно в личных целях. Ну и леший с ним, ему же хуже!

Однако Азнавур, напротив, сиял, словно роса на солнце, и, постоянно поправляя свиток пергаментов под мышкой, следовал за мной, отставая буквально на полшага.

Еще на подступах к терему Антипа я с досадой усмотрел два горделивых профиля на чудом уцелевшем крыльце. Наверняка мой драгоценный тесть и не менее дорогой наставник. Конечно, если нужно устроить выволочку чуть загулявшему Даромиру, это мы тут же забываем про внутренние распри, перестаем друг с другом собачиться и набрасываемся на несчастного колдуна единым фронтом. Ну да, задержался немного, отметил начало нового приключения, так чего бурю в кубке медовухи поднимать?

И что интересно, борода у меня давно, колдун я самой высокой ступени посвящения, к тому же боярин, отец (причем дважды), а для них до сих пор являюсь чуть ли не младенцем неразумным. Ладно, когда таковым меня считает Серафима, с этим фактом я смирился как с неизбежностью, но эти двое о чем думают? Посмотрите-ка на них: брови сдвинули, усы топорщатся, глаза сверкают, ну прямо близнецы-братья.

Впрочем, просто так, ни за что, получать нахлобучки мне не пристало. Будем играть на опережение. Как меня учила простой жизненной мудрости Серафима? Нужно огорошить, озадачить и отмочить что-то несусветное, и уж тогда тот, кто собирался наехать на тебя, сам начнет оправдываться. Это несложное правило я испытал на практике не раз, надеюсь, оно мне поможет и сейчас. А не поможет, хотя бы душу отведу, взбодрю двух ворчливых старичков.

– Здорово, отцы! – рявкнул я, не дожидаясь, пока недовольные жизнью вообще и мной в частности откроют рот. – Да знаю, знаю, немного задержался. Но на то были совершенно убойные причины.

– Какие это, можно полюбопытствовать? – хмуро бросил Серогор, продолжая буравить меня своим пронзительным взглядом.

– Так смуту в «Кедровом скиту» пришлось подавить. Но не извольте сомневаться, вся зараза вырвана с корнем.

– Э… – протянул ошарашенный белый колдун, и я решил удовлетворить его любопытство:

– Да все просто: Захарий с Олегом совсем обнаглели. Мало того что твой пергамент даже читать не стали, так еще заявили, что ты им, мол, не указ и никого на территорию скита пускать не намерены. Я так им культурно, с расстановкой пытался пояснить, что невыполнение приказов верховного колдуна не иначе как бунт.

– А они? – сквозь зубы выдавил побагровевший Серогор.

– А они меня на смех подняли, – пожал я плечами. – Вот тогда-то я не выдержал и в соответствии с подпунктом 5.6 восьмого параграфа устава «Кедрового скита» взял руководство над учебным заведением в свои руки. Не сразу, конечно, а только после того, как в честном бою нейтрализовал обоих старцев. Далее неинтересно, сплошные рутинные мероприятия по восстановлению законной власти и исправлению последствий смутного времени. Если бы не Сима, я бы несколько дней провозился, а так мы с ней на пару в два дня уложились. Ну там новый устав, уложение о наказаниях, ссылки и прочие атрибуты подобной ситуации.

Серогор как ни старался, но так и не смог прожечь во мне дырку. Шкура у меня дубленая, выдерживала и не такие поползновения. Наконец этот процесс верховному колдуну надоел, а может, до него что-то стало доходить, но, во всяком случае, вскоре я был готов дать руку на отсечение, что в седой бороде мелькнула лукавая улыбка.

– Но вы не извольте беспокоиться, ваша верховность, претендовать на этот сомнительный пост я не собираюсь и с удовольствием возвращаю его законному владельцу. Ты же меня знаешь, меня и так тошнит от официальных должностей, одно боярство чего стоит!

Тут я обернулся на ошарашенного Антипа и решил сменить аудиторию, тем более что Серогор уже не скрывал ухмылки на губах.

– Кстати о боярстве! – воскликнул я, переводя свой чистый взгляд на тестя. – С этим у меня возникла некоторая проблема. Князюшко осерчал на меня за многочисленные прогулы, опоздания, загулы, залеты, отказ от подарков и жалованья, а также за облик, не соответствующий высокому званию боярина, именным указом вывел меня из членов думы. Я ему, конечно, четко объяснил, куда он может пойти вместе с этой самой думой, и слова мои Бодуну несколько не понравились. Во всяком случае, та сотня ратников, что была послана за мной, утверждала, что меня приказано немедленно бросить в темницу. Так как я там уже неоднократно бывал и ничего хорошего для себя лично не отметил, то соизволил отклонить предложение ратного люда. Да я, собственно, в терем-то заглянул на секунду, вас предупредить, чтобы к ужину не ждали, да вещичек в узелок покидать на дальнюю дорогу. Мне, как скитальцу и изгнаннику, теперь о будущем думать надо!

Во наплел, аж самому понравилось! Ну а как публика? Серогор в порядке, еле сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос. Нуда, он же меня давно знает, да и Симино влияние дает свои плоды. Знала толк в педагогике моя бабанька. А вот Антип похлипче будет, за сердечко схватился, побледнел, если бы не знал, что у него богатырское здоровье, обязательно за него испугался бы.

– Так ты теперь вне закона? – вытаращил на меня глаза премьер-боярин. – А как же Селистена, дети?

– А что Селистена? – пожал я плечами. – Как верная жена, небось не бросит меня в трудную годину, а Лучезара с Василиной в скиту пристроены. К тому же князь у нас благородный, хоть и дурноватый, вряд ли станет родственникам за меня мстить, хотя…

Честно говоря, я собирался еще порезвиться, но меня бесцеремонно остановил Серогор:

– Ладно, хватит болтать, проходи в горницу.

– Кстати, вы тут тоже не слишком-то напрягались, – ехидно бросил я, – за это время можно было бы приступить к восстановлению жилой площади. А я что-то не вижу ни мастеров, ни бревен.

– С ремонтом сложно, – неохотно ответил Серогор, – ну да Антип тебе сам все расскажет.

Мы прошествовали мимо замершего Антипа, как вдруг его боярская верховность изволила очнуться:

– А как же погоня, ратники?

– Да какие ратники? – удивился мой наставник. – Слушай его больше, этот тип наболтал нам с три короба, а мы уши и развесили.

– Так ты издеваешься? – заревел тесть нечеловеческим голосом. Наконец-то до него дошло.

– Шучу, – на всякий случай уточнил я, – а то вы такие скучные были, вот и надумал вас растормошить.

Отец моей жены собрался было взорваться потоком не шибко праведного гнева, но тут его взгляд вынужден был отметить присутствие на нашей милой семейной посиделке четвертого участника, никоим образом членом семьи не являющегося. Естественно, это был Азнавур.

Антип настолько восхищался данным молодым человеком, что и сам в его глазах не хотел уронить свое бородатое лицо. Это он при мне мог и покричать вволю, и даже побуянить, а при моем помощнике подобного позволить себе не мог. Обычно этот расклад меня раздражал, но сегодня он оказался мне на руку, во всяком случае, не придется выслушивать гневные нотации тестя.

– Здравствуйте, – несколько поздновато поприветствовал старшее поколение Азнавур, заметив, что на него обратили внимание, – я, наверное, лучше пойду?

– Иди, иди, – коротко согласился я, пока Серогор с Антипом старательно кивали в знак приветствия седыми головами, – на сегодня ты свободен.

Вся наша троица молча провожала моего помощника взглядом, пока тот не покинул подворье и за ним не закрылись тяжелые ворота.

– Ты все-таки грубиян, – ни с того ни с сего бросил Антип, – парень так старается, а ты его послал.

– Ну во-первых, я его послал отдыхать, а во-вторых, наше дело не для чужих ушей.

Антип настроился было защищать своего любимчика, но тут свое веское слово молвил Серогор:

– Даромир прав, есть вещи, которые не стоит знать даже личному помощнику.

Вот за что уважаю Серогора, так за то, что его голова во всех случаях продолжает варить рационально. Лично мне такое достижение пока не под силу.

– Точно, – поддакнул я. – Давайте наше общение продолжим в трапезной, а то что-то есть захотелось.

Нет, пожалуй, насчет восстановительных работ я все же заблуждался. Несмотря на отсутствие мастеров на подворье, в тереме они, несомненно, побывали. До восстановления тут было еще очень далеко, но завалы оказались разобраны, и по коридорам уже можно было передвигаться без помех. Как только моя нога ступила в трапезную, я аж присвистнул от удивления. Одно из некогда любимых мною мест в тереме (конечно, после моего кабинета) более походило теперь на открытую террасу, чем на традиционное помещение для коллективного принятия пищи. Хотя летом даже приятно перекусить на свежем воздухе. Почему бы и нет?

– Только давайте обойдемся без нотаций! – заявил я, занимая единственное уцелевшее кресло, кем-то заботливо приставленное к большому трапезному столу. – Да, задержался, но по объективным причинам. Каким? Да важным.

Старшее поколение хором что-то прокряхтело, но капать на мозги мне на этот раз не стали, хотя, судя по их физиономиям, желание присутствовало.

– Что, перстень перемещения Симе отдал? – уточнил Серогор.

– Селистене, – поправил я его, – им нужнее, а я и без него не пропаду.

– А почему нельзя было вдвоем переместиться в город и здесь отдать перстень Селистене? Ты бы остался, она переместилась, и на всю-эту процедуру потребовалось всего несколько минут.

Почему нельзя, можно было, конечно. Но вся беда в том, что в тот момент такая простая мысль просто не пришла мне в голову. Куча сложных приперлась, а вот с простыми оказалась прямо беда. Так или иначе время ушло, упущенного не вернешь, и в своих ошибках признаваться вслух не собираюсь. Одно дело так, по-дружески, можно сказать, интимно признаться самому себе, а другое – доставить удовольствие великовозрастным оппонентам.

– Да вот сложившуюся ситуацию обдумать захотелось, да и поразмяться не мешало, – выдал я удобоваримую версию.

Обрадованные вниманием к их персоне крылья живо попытались вставить свое веское слово, и мне пришлось, пряча улыбку, прижаться посильнее к спинке кресла. Крылья тут же успокоились, этим самым не на шутку обрадовав меня.

– Что это мы все обо мне, у вас-то какие новости? – Я критически осмотрел пустой стол, и совершенно законно поинтересовался: – Кстати, мы что, на голодный желудок общаться будем?

Ответом мне послужило уже знакомое кряхтение. Правда, на этот раз кряхтели они не хором, а врозь, каждый в свою сторону. Я в недоумении переводил взгляд с одного бородача на другого и не мог понять, к чему клонят эти два типа.

– Так я говорю, может, перекусим, а в процессе и обсудим наши дела?

Опять молчание. Ладно, переходим к личностям. Начнем, пожалуй, с Антипа. Именно к нему я и обратился со следующим вопросом:

– Вы что, пока меня не было, поддались на заграничную провокацию и решили себя довести до ручки лечебным голоданием? Так я вам с полной ответственностью заявляю, что это полный абсурд. Как это голод может быть лечебным? Это все равно что полезная для здоровья смерть!

– Не говори ерунды, – огрызнулся тесть, – у нас отродясь сумасшедших в роду не было.

– А что же вы от еды-то отказываетесь? – совсем запутался я.

– Никто и не отказывается! Просто дворня разбежалась, Кузьминичны с Селистеной нет, а я – премьер-боярин!

– А я верховный колдун и при том гость! – немедленно подключился Серогор.

Стоп, кажется, я что-то начал понимать. Эти два матерых руководителя – боярин (естественно, премьер) и колдун (естественно, верховный) – остались в полуразрушенном тереме одни и банально не смогли справиться с чисто бытовыми проблемами. Конечно, ни тот, ни другой, почитай, несколько десятков лет не утруждали себя готовкой пищи, это уже давно не их уровень. Ко всему прочему, помнится, как-то Серогор жаловался, что единственные заклинания, которые ему не до конца удаются, это кулинарные. Конечно, для колдуна его уровня это полная ерунда, когда рядом всегда находится услужливый повар или боевая подруга (это я о своей бабаньке, если вы не догадались). С Антипом вообще беда: Кузьминична столько лет потчует его всяческими разносолами, что это уже давно воспринимается как что-то совсем обычное и само собой разумеющееся. А если нет ее, то на подхвате все тот же повар и родная дочка. Ничего не скажешь, расслабились верховные да премьеры, а лишили их привычного окружения, запаниковали как дети малые. Что ни говори, но мужчине без женщин нельзя, пропасть может!

– Так и будем сидеть с умным видом? – прервал мои размышления Антип.

– В смысле? – удивился я.

– В смысле, что ты нас ниже по званию и к тому же самый молодой из присутствующих, – пояснил Серогор в тон премьер-боярину.

– И что? – опять спросил я, никак не понимая, куда клонят мои старички.

– И неплохо было бы тебе спуститься в ледник и поискать там чего-нибудь съестного.

Во дают великовозрастные лентяи! Это что, они меня столько времени ждали, чтобы я им столик организовал? Вот это круто даже для меня.

– Да ладно, что тебе, сложно, что ли? – подзуживал Антип.

– Только бери всего побольше, – не остался в долгу Серогор.

Меня аж затрясло от возмущения. Я тоже себя не на помойке нашел, чтобы как мальчишка бегать. Тоже боярин, тоже колдун. Правда, не премьер и не верховный, но это уже частности. Развели тут дедовщину!

Как бы я ни возмущался, но идти, похоже, придется. В качестве маленькой мести за такой необоснованный деспотизм обязательно при случае наябедничаю на них Кузьминичне, Селистене и Серафиме. Пусть проводят с обоими кулинарные занятия и восполняют пробелы образования.

Назад я вернулся, словно навьюченная лошадь. Благодаря моим стараниям на столе оказалась копченая баранья нога, пара палок колбасы, козий сыр, соленые огурцы, помидоры, грибочки и прочие закуски, попавшие мне на глаза. Там же я обнаружил мешок сухарей, которые при полном отсутствии свежего хлеба могли бы стать достойным дополнением всего перечисленного.

После того как добытые в погребе припасы были вывалены на стол, ни о каком разговоре о делах конечно же и речи быть не могло. Оголодавшие Антип и Серогор накинулись на предложенные яства, как парочка голодных волков. Глядя на скорость, с какой прямо на глазах исчезала еда, я был просто вынужден срочно присоединиться к трапезе. Общими усилиями с ней было покончено необычайно быстро.

– Вот интересно, а если бы меня еще денек не было, вы что, с голоду бы померли? – вытирая полотенцем рот, поинтересовался я.

– Ну почему же, – пожал плечами Серогор. – Я бы на пир или в гости к кому напросился.

– Я тоже что-нибудь придумал бы, – прибавил Антип, но, судя по его виду, мысли обоих изголодавшихся старичков шли похожим курсом.

– Вы что, не могли в кабак какой завалиться? – попытался я прояснить ситуацию.

– Не… – протянул тесть, – в кабак несолидно. Что это за премьер-боярин, что по трактирам да кабакам шляется?

– Ну я же шляюсь?

– Ты совсем другое дело, – отрезал Антип, – а мне по статусу не положено.

Удивительно, как эти два типа смогли столького в жизни добиться с такими-то тараканами в голове! Я-то думал, что всяческие комплексы отмирают в юности, ан нет, ошибался. Неужели и я с годами стану таким же? Ну уж нет, дудки, буду вечно молодым.

А вот разговора по существу как такового не получилось. Серогор просиживал штаны в городском книгохранилище и разбирал там старинные фолианты. Видите ли, он считает, что именно там можно разыскать ответы на все поставленные вопросы. При этом он, к сожалению, не уточнял, сколько потребуется времени на эти изыскания.

С ремонтом также все продвигалось не так быстро, как хотелось бы. Несмотря на изрядные суммы и полновесную поддержку со стороны властей, приглашенные бригады рабочих всячески отлынивали от работы, объясняя свое поведение тем, что место тут нечистое. Подливали масла в огонь и слухи: весь город знал, что точка в этой истории еще не поставлена и главный виновник пока в целости и сохранности ошивается на свободе. Люди банально боялись встать между молотом и наковальней и случайно попасть под раздачу во время очередных разборок. Что ж, могу их понять.

Что же касается меня, то я представил на общий суд очень усеченный вариант моих недавних похождений. Само собой, ни о крыльях, ни о схватке с волками, ни о загуле в трактире, ни тем более о провалившейся интрижке с Забавой старшему поколению знать было необязательно. По большому счету все эти события я систематизировал, сгруппировал и выдал под одной статьей – возвращение домой. Конечно, ни Антип, ни Серогор мне не поверили, но и допытываться до истины не стали. Наверное, расслабились после еды.

Вскоре Серогор нас покинул, сославшись на необходимость продолжить чтение манускриптов. Правда, при этом он отправился в свою комнату, и через пару минут до нас донесся его богатырский храп, усиленный отсутствием комнатной двери. Оно и верно, никуда эти дела не денутся, а вот сон после сытного обеда – это святое. Я собрался было последовать примеру моего наставника, но меня остановил Антип. Вид у него был смущенный и растерянный.

– Даромир! – начал он классически. – Тут такое дело…

– Я весь внимание, – отозвался я, нехотя возвращаясь в лоно удобного кресла.

– Дело такое… – опять начал жевать манную кашу премьер-боярин.

– Повторяетесь.

– Не груби.

– Прощевайте.

– Извини.

– Да ерунда, я привык, – подвел я итог нашей маленькой пикировке. – Ну и какие у нас проблемы?

Антип выразительно покряхтел, помялся и наконец выдавил из себя главное:

– Время пришло за терем платить.

– Ну и что? – искренне удивился я. – Так каждый месяц в казну теремплата вносится.

Тут в голове у меня сверкнула невероятная мысль, и я от растерянности выпустил ее на волю.

– Постойте, постойте, у вас что, денег нет? Так я могу запросто ссудить пару сотен монет, причем беспроцентно и безвозмездно. На меня как раз казначей князю настучал, что я который месяц за жалованьем не захожу.

– Не болтай ерунды, денег полно, – отмахнулся отец моей жены. – Ты пергамент на подати по форме заполнять умеешь?

Я в задумчивости почесал затылок, вспоминая, как производились ежемесячные выплаты в казну за недвижимое имущество. Да очень просто производились. Селистена или Кузьминична заполняли пергамент, говорили Антипу итоговую сумму, он выдавал деньги, а я с оказией отправлял весь этот комплект в княжескую канцелярию. Но вот что было в этом пергаменте, я точно не знаю. Так, взглянул раз одним глазком – ничего интересного, цифры. У меня на службе такого добра хватало в избытке.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю