Текст книги "Посол вон!"
Автор книги: Сергей Платов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
– Слышь, Илюха, – так, чтобы его слова не были слышны никому, кроме старшего богатыря, бросил молодой князь, когда они заняли свои места. – Ты не очень-то!
– Чего? – не понял бывший борец, поудобнее устанавливая локоть.
– Ну не очень-то усердствуй.
Солнцевский вместо ответа только вскинул на него вопросительный взгляд.
– Экий ты непонятливый, другие-то посообразительней были, – начал злиться Вилорий, – сам понимаешь, я же князь, мне проигрывать не пристало.
Поначалу, Илюха даже онемел от услышанного. Хорошо еще, что этот недуг у него появился недавно, но как только он набрал побольше воздуха, чтобы в не совсем приличной, но весьма выразительной форме ответить сопернику, как над ними раздался знакомый бас Севастьяна:
– Ну как, готовы?
Ответом послужило два кивка головы.
– Раз, два, три, старт!
Наверное, Солнцевский был просто очень зол на князя, но для победы ему потребовалось только одно движение. Зал на мгновение замер, а потом разразился бурными эмоциями.
– Победил Илюха Солнцевский! – озвучил Севастьян то, что и так было видно всем присутствующим.
Пока зал продолжал гудеть, Вилорий опять обратился к старшему богатырю.
– Ты чего творишь-то? Говорю же тебе, я князь!
– В столовой и в бане все равны, – невпопад, зато искренне бросил Илюха.
– Все равны, но некоторые чуть ровнее, – не сдавался Вилорий. – Ну хочешь, я тебе точно такой кубок подарю, да еще полный золотых монет?
– Я хочу честно выиграть, – отрезал бывший браток.
Князь хотел что-то еще сказать, но турнир продолжался, и после некоторой паузы Севастьян дал отмашку. На этот раз Вилорий оказал яростное сопротивление, и победа была одержана Илюхой секунд через пять. Зал ответил дружным ликованием. И не то чтобы не любили молодого князя, просто очень уважали Солнцевского.
– Илюха, ну чего тебе стоит, а? – не сдавался Вилорий. – Ты же знаешь, что моя жена помешана на спорте, к тому же она на сносях.
– Ну и что? – вскинул брови старший богатырь.
– Так этот кубок я ей хотел в качестве подарка преподнести, ей будет приятно. Мол, я такой сильный и крутой.
Услышав это, Солнцевский только брезгливо поморщился.
– Во все времена одно и то же, – буркнул он. – Как ты думаешь, она обрадуется, если я ей передам наш разговор? Ты же знаешь, я ее бывший тренер, она мне поверит.
Вилорий аж побелел от такой перспективы.
– Но ты же этого не сделаешь?!
– Посмотрю на твое поведение, – буркнул браток.
– Я буду хорошо себя вести, – не моргнув глазом тут же нашелся молодой князь.
– Эх... – только и смог выдавить из себя Илюха.
Как и следовало ожидать, и последний раунд оказался за старшим богатырем. Пока тот принимал поздравления Соловейки и других богатырей, Вилорий предпочел вообще скрыться с глаз долой. Справедливости ради надо заметить, что это был его самый разумный поступок за этот день.
В отличие от первого второй полуфинал прошел в острой и напряженной борьбе. С минимальным перевесом победил Илья Муромец, а обиженный на весь белый свет Алеша Попович занял место рядом с таким же надутым Добрыней.
Муромец, несмотря на победу, также был совсем не весел, то и дело бросал хмурые взгляды на Солнцевского. Заметив это и воспользовавшись небольшим перерывом перед финалом, Илюха решительно направился к своему легендарному тезке. Зная болезненное отношение того к проигрышам, было просто необходимо выяснить некоторые моменты немедленно.
– Слышь, Илья, поговорить бы надо.
– После турнира поговорим, – отозвался тот.
– Э нет, – остановил коллегу Солнцевский, – поговорить нам надо именно до состязания.
Муромец на мгновение замялся, и этим тут же воспользовался Солнцевский:
– Илюш, ты пойми, это только соревнования. А в соревнованиях обязательно есть победитель.
Былинный богатырь насупился и пропыхтел что-то невразумительное в ответ.
– А поэтому совсем необязательно всем, кто остался позади, кидать обиды.
Судя по всему, Муромец понял, куда клонит его стриженый коллега, и угрюмо отозвался:
– Не люблю проигрывать.
– Ага, а я просто обожаю! – хмыкнул Солнцевский. – Да пойми, ты своим поведением ставишь меня в дурацкое положение!
– Почему это?
– Да потому! Исходя из предыдущего опыта с уверенностью можно сказать, что если я одержу победу, то ты на меня обидишься на полгода, не меньше. Лично меня такая перспектива никак не устраивает, стало быть, мне надо тебе проиграть. Ты что, хочешь, что бы я тебе поддался?
– Нет, – тут же встрепенулся Илья, – я хочу выиграть честно.
– А если я окажусь сильнее? – не отставал Солнцевский. – Ты обидишься?
Муромец не ответил, но было и так ясно, что так и будет. Что поделаешь, былинные богатыри тоже люди, и даже им могут быть присущи весьма сомнительные человеческие качества. Именно поэтому былинный бородач дулся на Солнцевского несколько месяцев, когда тот положил его на лопатки. Но на этот раз Илюха твердо намерился не допустить повторения недоразумения годичной давности.
– Знаешь, а, пожалуй, ты абсолютно прав! – резко переменил тактику Солнцевский. – Я тоже терпеть не могу проигрывать!
– То есть? – не понял Муромец.
– То есть, если ты окажешься сильнее, я на тебя смертельно обижусь.
– Э...
– Да, да. Ведь это так обидно, проигрывать кому-либо! А то, что это просто спорт, совершенно неважно, дело в принципе! Так что при любом раскладе наши с тобой отношения в ближайшее время будут безнадежно испорчены. Ну ведь это ничего, правда? Наверняка за это время приключится какая-никакая война и там, стоя плечом к плечу на бранном поле, перед лицом смерти, мы помиримся. Ну а пока всего этого не произошло, разреши напоследок пожать тебе руку.
Ошарашенный Муромец молча уставился на протянутую ладонь и не знал, как поступить. Наконец он вышел из оцепенения и пожал ее.
– Вот и чудненько, – продолжал резвиться Солнцевский. – Я рад, что наконец-то мы поняли друг друга.
С этими словами он хлопнул по плечу будущего соперника и, насвистывая что-то легкомысленное, отправился к стоящей в сторонке Соловейке. Любава, следившая за происходящим со стороны, тут же поинтересовалась у него:
– Ты чего ему наговорил-то? А то он до сих пор отойти не может.
– Да так, проводил лечение одного застарелого богатырского комплекса, – улыбнулся Илюха. – А то вымахал, словно коломенская верста, бороду отрастил, подвигов насовершал, а в некоторых делах как дитя малое.
Любава тут же смекнула что к чему и только уточнила один момент:
– Поддаваться будешь?
– Еще чего! – возмутился Солнцевский. – Я же не Макаренко, чтобы ради торжества педагогической науки идти на такие жертвы. Что мог, я сделал, так что остальное уже проблемы этого великовозрастного детинушки. А соревноваться будем по-честному, так что победит сильнейший.
– Значит, кубок, считай, уже стоит у нас в палатах.
– Вполне вероятно, – ушел от прямого ответа Илюха. – Но ведь мы заваривали всю эту кашу не для этого.
– Да, конечно, – охотно согласилась Соловейка, – но с кубком было бы эффектнее.
В ответ бывший браток только пожал плечами, возражений у него действительно никаких не было.
* * *
Не буду вас утомлять подробностями финала кубка князя по армрестлингу, скажу только, что он был весьма напряженным. Кубок достался сильнейшему. А сильнейшим на данный момент оказался бывший чемпион по греко-римской борьбе среди юниоров, а ныне старший богатырь во временной отставке Илюха Солнцевский. Справедливости ради надо заметить, что Муромец бился как лев, и только большой опыт его конкурента не позволил завоевать дорогой трофей.
Князь Берендей, за приз которого и кипели все эти спортивные страсти, степенно поднялся с трона и взял в руки золотой кубок. Крики, свист и прочие проявления бурных эмоций тут же затихли. Солнцевский в лучах славы подошел к киевскому правителю и уважительно склонил перед ним голову. Этот с первого взгляда простой жест ему дался только благодаря усиленным тренировкам под непосредственным руководством упорной Соловейки. Что поделаешь, это оказалось непременной частью протокола.
– Дарую этот кубок... – начал было князь свою торжественную речь, но двери резко отворились и в зал ворвался неугомонный Микишка.
За ним гордо семенил посол Тевтонского ордена, освещая себе путь свежепоставленным фингалом. Знатоки придворного этикета также могли заметить отсутствие непременного рогатого шлема у посла.
– Князюшко, отец родной! – заголосил тут же дьячок. – Что же это делается-то? Ты потом и кровью устанавливаешь дипломатические отношения, ведешь гонкую и дальновидную стратегию руководства, а этот тип нам всю политику на корню губит!
– Микишка... – застонал Берендей, – не время сейчас твои кляузы слушать.
– Самое время! – не унимался тот, тыча кривеньким пальцем в грудь Солнцевского. – Ты его великой милостью одарил, с головой вместе оставил, а он тебе в ответ такие вот кукиши показывает!
Берендей удивленно посмотрел в начале на палец, потом на Илюху, потом опять на палец. Такое перемещение взгляда ничуть не прояснило общую картину.
– Да говори ты толком! – наконец рявкнул князь.
– Несмотря на то что я всю жизнь верой и правдой и прочее, дозволь на этот раз молвить лицу пострадавшему.
– Дозволяю, – смилостивился князь и опять опустился на трон, – пусть расскажет, какие у него претензии к моему богатырю. Ежели виновен в чем, будет скорый и справедливый суд, а коли нет... – тут Берендей немного замялся, но быстро собрался и добавил: – так нет.
Видимо, такой расклад абсолютно устраивал как Микишку, так и посла. И поэтому, немного прихрамывая, в центр зала вышел посол Тевтонского ордена Фриц Геральд Леопольд Ульрих Витольд Вольф Киндерлихт.
– Я уже докладывать вам, светлейший князь, что этот вот тип девятого числа мая месяца учинил пьяный дебош в питейном заведении на территории «Иноземной слободы» с нанесением увечий лицу неприкосновенному, то есть мне.
– Ну да, перебрали ребята, с кем не бывает? – отозвался князь, но на его ногу тут же наступила супруга, и он быстро поправился: – Да, по факту грубого хулиганства, учиненного богатырями моей дружины, сейчас ведется разбирательство, и вскоре они предстанут перед судом. А до суда моим именным указом они отстранены от занимаемых должностей.
При этих словах Микишка радостно хмыкнул, а вышедший на охоту Мотя перебрался еще на пару десятков сантиметров поближе к намеченной дичи.
– Да это, конечно, мне известно, и в своих донесениях в орден я отметил несомненный прогресс в стремлении Руси следовать путем европейской системы правосудия. Но сейчас не об этом.
– Слышь, киндер-сюрприз, выражай свои мысли яснее, – раздался голос старого черта из зала.
– Я попросил бы оградить меня... – начал было посол, но Берендей прервал его:
– Да, да, огражу. Так в чем дело?
– А дело в том, что этот тип... – тут он указал пальцем на Солнцевского.
– А пальцем показывать неприлично! – опять откуда-то из задних рядов анонимно заметил Изя.
На этот раз посол не потребовал его оградить и продолжил:
– Этот тип только что опять был в «Иноземной слободе», от его противоправных действий пострадали не менее двадцати мирных ратников.
Восторженно-удивленный гул пронесся над залом.
– Мало того, он опять применил грубую силу к моему лицу.
Тут Киндерлихт торжественно продемонстрировал бланш под глазом.
– И это несмотря на то, что я неоднократно напоминал ему, что я есть посол, стало быть, лицо неприкосновенное.
– Я же говорил, что ты ябеда! – раздалось опять откуда-то сзади.
Услышав это, посол напрягся, но усилием воли взял себя в руки и продолжил свою обвинительную речь:
– Таким образом, мы имеем повторный случай противоправных действий по отношению к неприкосновенной персоне и можем квалифицировать его уже не как хулиганство, а как покушение на убийство.
– От фингала еще никто не умирал! – высказал свое мнение Изя и опять сменил дислокацию за стройной стеной, образованной богатырскими спинами.
– Я еще раз... – начал было Киндерлихт, но его опять прервал князь.
– Погоди-ка, погоди, – уже ухмыляясь в бороду, начал он, – когда, говоришь, это было?
– Так только что!
– То есть не утром, не днем, а только что? – на всякий случай уточнил Берендей.
– Да! Я только оказал первую помощь пострадавшим и тут же побежал сюда!
Гул удивления пронесся по залу, и опять откуда-то издалека раздался звонкий Изин голос:
– Опс, ошибочка вышла.
И на этот раз Берендей пропустил реплику из зала.
– Странные слова ты говоришь, посол, – не скрывая некоторого ехидства в голосе, обратился к тевтонцу князь. – Не мог мой богатырь тебе в глаз дать.
– Это почему это?! – взвился Киндерлихт.
– Да потому, что он, почитай, целый день провел здесь, в этом зале, на глазах всего честного народа.
– Но у меня два десятка свидетелей! – не унимался посол. – Да и мое слово крепче булатной стали! Точно говорю, это ваш Солнцевский очередной погром в «Иноземной слободе» учинил!
На этот раз зал ответил гулом, в котором уже прослеживались нотки раздражения. Берендей также вышел из благостного расположения духа и нахмурил брови.
– Значит так, посол. Я не знаю, кто навалял тебе и твоим людям, но это точно не мой богатырь Илюха Солнцевский. Он только что выиграл кубок князя по армрестлингу и терема с утра не покидал.
– Э... – попытался что-то возразить тевтонец, но напоролся на суровый взгляд князя и замолчал.
– А меня вообще возмущает такое положение вещей! – продолжал бушевать Берендей. – Чуть что в «Иноземной слободе» случилось, так это мои ребята виноваты. Тоже мне, нашли крайних. Не выйдет!
С этими словами Берендей показал послу не вполне приличный, но очень выразительный кукиш.
– И вообще в свете этого нелепого обвинения возникает вопрос, а не были и прошлые обвинения таким же наветом? – внес свою лепту в дискуссию Изя, все еще оставаясь на заднем плане.
– Да, действительно! – подхватил нужную мысль Берендей. – Возникает этот самый вопрос!
– Так свидетели, мой шлем... – пролепетал Киндерлихт.
– Ясно теперь мне, что это за свидетели! Ишь чего вздумал, одного из моих лучших богатырей порочить!
При таких словах Илюха расправил и без того широкие плечи и смущенно улыбнулся. Мол, ладно вам, так уж и лучший...
– В общем так, – отрезал князь, – обещанный суд состоится, несмотря на явную фальсификацию обвинений, а сейчас не мешай нам, посол, победителя в турнире чествовать.
– Ура! – дружно рявкнули обрадованные ратники.
– А! – что есть мочи заверещал Микишка, укушенный в самое что ни на есть филейное место.
– Гра-ам! – впустую клацнули две головы из трех, которым не хватило места на Микишкином заду.
В образовавшейся сутолоке сообразительный тевтонский посол предпочел ретироваться. Это ему удалось, и только на самом выходе из тронного зала неожиданно кто-то шепнул ему на ухо всего пару слов:
– А говорил, что ябедничать не побежишь.
Киндерлихт попытался рассмотреть того, кто это сказал, но тот затерялся в толпе, и ему ничего не оставалось делать, как, обиженно надув губы, отправиться домой, в «Иноземную слободу», залечивать раны и обдумывать сложившуюся ситуацию.
* * *
– Ну что, по-моему, первый этап удался, – довольным голосом заметил Изя, когда наконец Солнцевский оттащил Змея от Микишки, и тот с жутким воем, словно подбитый мессершмитт, скрылся из виду.
– В общем да, – согласился старший богатырь, успокаивая разгулявшегося Гореныша.
– Не пора бы перейти ко второму? – поинтересовалась невесть откуда появившаяся Соловейка.
– Почему бы и нет? – пожал плечам Изя. – Давай-ка к князю подойдем.
На этот раз Любава не стала гундеть про нарушение протокола, и вся компания перебралась поближе к трону. Отпущенный Мотя тут же вырвался в первые ряды и мгновенно расположился подле Агриппины, легонько подтолкнув ее под локоть. Мол, все равно ничего не делаешь, так хоть меня погладь. Княгиня улыбнулась и намек поняла.
– Ты на него намордники, что ли, надень, – больше для профилактики буркнул Берендей. – А то совсем моего толмача затерроризировал.
– Он первый начал, – отмахнулся Солнцевский.
– К тому же зачем вам толмач? – не остался в стороне Изя. – Бона посол в критической ситуации как по-русски заговорил, даже без акцента.
– А действительно... – на некоторое время задумался Берендей, но потом решительно отмахнулся от странных дум. – Кстати, Илюха, ты кубок-то забери.
С этими словами он протянул своему богатырю честно выигранный золотой кубок.
– Спасибо, – тут же отозвался Изя, и ловко перехватил инициативу вместе с кубком.
Илюха хотел было возразить, но передумал. Что ни говори, а материальные вопросы лучше оставить в ведении ушлого черта. Тем более сейчас, когда вся казна концессии находится в залоге.
Тут взгляд Солнцевского упал на характерно выпирающий нагрудный карман на кафтане князя. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что именно там находится, поэтому, бросив взгляд на княгиню, которая увлеченно беседовала с Соловейкой, при этом теребя ухо левой головы Моти, Илюха поинтересовался у Берендея:
– Хм, а как насчет моей фляги?
При упоминании дорогой сердцу вещи князь вздрогнул и инстинктивно похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли она.
– Илюх, ну зачем тебе она? – переходя на шепот, поинтересовался Берендей. – У тебя же кубок есть.
– Она мне дорога как память, – вполне честно признался Илюха, ведь это был чуть ли не единственный предмет из его временной родины, – и потом, при чем здесь кубок?
– Она для тебя память, а для меня просто спасение. Ну ты же знаешь мою Груню! – страдальческим голосом выдал Берендей. – Ну сам посуди, ты можешь выпить и из кубка, а мне приходится маскироваться.
Илюха был человеком незлобным, так что долго мучить непосредственное руководство не стал.
– Ладно, оставьте пока себе, – махнул рукой он, – после вернете.
– Верну, верну, не сомневайся, – тут же засуетился князь. – Я с твоей штукой снова себя человеком почувствовал.
– Кстати о чувствах, – тут же влез Изя. – На этот раз о чувстве глубокого удовлетворения. А не махнуть ли нам на охоту?
– Нам? – удивился Берендей. – Да вроде вы раньше охотой не увлекались.
– Ша, если не хотите брать, так и скажите!
– Я... – попытался вставить слово князь, но Изя молол языком значительно быстрее.
– Нет, ежели мое или, скажем, Илюхино общество вам претит, так говорите прямо, в лицо, и не надо уходить от ответа в дебри лингвистики!
– Я... – опять постарался вставить хоть слово Берендей.
– Конечно, ежели с вами наша Любава попросилась, небось, ей бы вы не отказали! – продолжал бушевать Изя.
– Дай сказать хоть слово! – наконец навел порядок во вверенном ему подразделении князь.
– Да я что, мешаю, что ли? – удивился Изя. – Говорите сколько хотите, я таки весь внимание.
– Вот я и пытаюсь сказать, что мы как раз послезавтра собрались на соколиную охоту, – выпалил Берендей и смахнул со лба выступивший пот.
– Соколиную... – протянул черт, переглядываясь с Илюхой. – Так это то, что нужно! Я всю жизнь мечтал поучаствовать в соколиной охоте.
– И у тебя есть сокол? – удивился Берендей.
– У меня есть Мотя, – гордо вставил черт, а Гореныш охотно подтвердил это высказывание двойным кивком.
Третья голова этого сделать не могла, так как расположилась на коленях княгини, и та чесала ей за ухом.
– Мотя... – с сомнением в голосе протянул Берендей.
– А что? – удивился Илюха. – Крылья есть, когти есть, летать умеет, чем не сокол?
Берендей внимательно посмотрел на Мотю, и тот охотно продемонстрировал ему крылья, когти и даже чудесные острые зубы.
– Так, к каким подходить? – скромненько поинтересовался Изя.
Князь немного посомневался, а потом обреченно махнул рукой. Он уже из личного опыта знал, что отвязаться от среднего богатыря очень непросто.
– Утром отправимся.
– А надолго? – уточнил волнующие детали черт.
– Да нет, на пару дней всего.
– Договорились, – обрадовался Изя, – с первыми лучами солнца мы с Мотей у ваших ног.
– А ты с Любавой? – обратился Берендей к Солнцевскому.
– Не, мы с ней, пожалуй, останемся, – протянул Илюха. – Она генеральную уборку затеяла, я ей помочь обещал.
Такой ответ заставил Берендея аж присвистнуть от удивления. Что-то ранее он не замечал в Илюхе качеств домоседа.
– Под влиянием обстоятельств люди меняются, – словно угадав мысли князя, вставил словечко Изя.
– Что ж, вольному – воля, – придя в себя, отозвался киевский правитель. – Послезавтра поохотимся, а пока давайте веселиться. Надо же выигранный кубок обмыть!
Ни Изя, ни Илюха возражать не стали и тут же принялись претворять задание руководства в жизнь. Тем более что за то время, пока они общались с князем, зал принял свой традиционный облик, за ломящимися от снеди столами расположились богатыри, ожидавшие от князя только одного – начала очередного пира. И отмашка была дана.
– За чемпиона по армрестлингу Илюху Солнцевского. Ура!
– Ура! – тут же ответила сотня луженых глоток. Далее все пошло по накатанной. Пир как пир, со всеми прелестями этого милого мероприятия.
Друзьям на этот раз расположились в сторонке с надеждой между чаркой-другой обсудить некоторые дела. Но задуманному было не суждено сбыться, и за их столом, испросив разрешения, расположились три былинных богатыря. Даже невооруженным взглядом было видно, что Илье (тому, который Муромец) было что сказать Илюхе (тому, который Солнцевский).
Муромец залпом осушил пару кубков и решился.
– Прав ты, богатырь, – начал он нелегкий для самолюбия разговор. – Ерунда это все. Первый, второй, какая разница? Мы же не басурмане с тобой какие, ведь одно дело делаем. Так чего же нам друг на друга серчать?
Илюха ничего отвечать не стал. Вместо этого он просто протянул былинному богатырю руку. Муромец хмыкнул в усы, пожал ее, и долгоиграющий больной вопрос был снят с повестки дня. Причем Солнцевский искренне надеялся, что навсегда.
– Ну ничего, я тебя на следующем турнире завалю, – с улыбкой бросил былинный богатырь и наполнил всем кубки.
– А вот это без вопросов, попытайся, – отозвался Илюха. – Ну что, может, споем?
– Не-е... – протянул Алеша Попович. – Ты нам лучше фильму какую расскажи.
– Про богатырей иноземных, – уточнил задачу Добрыня.
Солнцевский крякнул, почесал затылок и начал рассказ:
– Жил был высоко в горах добрый молодец Дункан Маклауд...
* * *
Весь последующий день Мотя был сам не свой, ведь ему предстояла не какая-нибудь рядовая прогулка за город, а настоящая охота. Конечно, он предпочел бы отправиться туда с обожаемым хозяином, но у него в городе оставались неотложные дела. Ну что ж, можно некоторое время провести и с Изей. Главное, чтобы он не забывал его кормить.
Змей очень боялся проспать отправление, поэтому решил вообще не ложиться. Точнее, не ложиться спать всему. Для этого головы установили дежурство и спали по очереди. Наконец долгожданный первый лучик солнца скользнул по земле, и в следующее мгновение Мотя уже стаскивал одеяло с сонного черта. Изя, конечно, был недоволен, что-то ворчал про то, что они с Соловейкой два сапога пара, но Змей был неумолим. Вследствие такой настойчивости чуть ли не первый раз в истории «Чумных палат» Изя поднялся даже раньше Любавы. По хмурому лицу рогатого было заметно, что такая практика его ни капли не устраивает. Тем более что на столе его ждал не законный горячий завтрак, а всего лишь чугунок со вчерашними щами.
Но и их старому черту не удалось съесть в единении с окружающим миром. Оглашенный Гореныш в нетерпении носился по палатам, недовольно поскуливая и клацая зубами для острастки. Зубов домашнего любимца Изя не боялся, а вот скулеж ему порядочно надоел. В конце концов Изя прихватил со стола пару пирогов и со вздохом отправился запрягать коней.
Тут опять, к неудовольствию Моти, они потеряли много времени. Ведь раньше лошадьми занималась исключительно Соловейка, и навыков в этом деле у черта не было. К тому же лошади неподвластны мороку и прекрасно видели всю его рогатую сущность. Надо ли говорить, что благородным животным она была не по вкусу. Ведь они не знали, что перед ними совершенно адекватный представитель нечисти, пусть и с некоторыми тараканами в голове.
Изя долго возился с упряжью, не менее долго матерился, но наконец разум восторжествовал, и они не торопясь отправились ко дворцу. Хотя, если быть точнее, не торопился один только Изя, ведь с процессом управления их «Нью-Паджеро» он был знаком только заочно. Мотя, наоборот, метался вокруг повозки и стрекотанием бурно высказывал свой протест против такого поведения возницы.
Наконец, с грехом пополам, они добрались до дворца Берендея. Оказалось, что Гореныш волновался не зря, ждали только их. Изя, как обычно, что-то соврал про неотложные государственные дела и, к великой радости Змея, все собравшиеся тронулись в путь.
Как только выбрались за пределы города, Мотя решил познакомиться с коллегами по охоте, а именно с ловчими соколами. Несмотря на ходящую про них дурную славу они оказались весьма приличными ребятами. Соколы поначалу, конечно, удивились такому трехголовому коллеге, но потом успокоились и в двух словах объяснили Горынычу их задачу.
Мотя пораскинул тремя умами и с удовлетворением заметил, что возложенные на него обязанности ловчей птицы ему по плечу, и теперь не мог дождаться, когда же охота наконец начнется. Чтобы скоротать время, он, как обычно, принялся гонять галок по округе. Однако это занятие ему быстро надоело, и он уныло устроился чуть в стороне от основной колонны, умело планируя, лишь время от времени помахивая крыльями.
Его настроение резко поднялось, когда прибыли в княжеские охотничьи угодья. Пока слуги распаковывали вещи, Берендей выслушивал очередную нотацию от супруги, а Изя ворчал о тяготах своей бренной жизни, Мотя предложил соколам устроить небольшое соревнование, кто больше дичи добудет. Птицы немного посовещались и согласились.
А далее началось самое интересное... Соколы заняли свои места на специальных рукавицах на руках охотников, Мотя сделал боевую стойку рядом с хмурым Изей, и Берендей открыл охоту.
Ждать долго не пришлось, и как только в небе появилась стая гусей, птицы рванули ввысь, последовал их примеру и Мотя. Соревнования начались.
Поначалу Гореныш оказался явным аутсайдером (это умное слово он слышал от Илюхи), соколы были просто быстрее его. Он достигал намеченной цели с явным опозданием, в тот момент, когда с зажатой в когтях добычей ловчие птицы уже бросались на землю. Но потом...
Недаром Горынычи славятся своим умом и сообразительностью. Мотя вдруг обнаружил, что такое солидное преимущество в скорости воздушным хищникам дает специфически сложенный изгиб крыла. Трехголовый тут же последовал их примеру, и после двух-трех неудачных попыток он уже выступал с ними на равных. Ну а то, что в результате опытов он совершенно случайно снес княжеский шатер, так в этом виновато стечение неблагоприятных обстоятельств и сильный боковой ветер.
Но зато теперь Мотя мог использовать свое секретное оружие – наличие трех голов. Он стремглав врезался в стаю уток и тут же применял его. Конечно, в результате выплеска эмоций он немного перебарщивал с огненным дыханием, так это опять-таки вина не его, а кипящего в крови адреналина. Да и обугленные тушки, которые он с удовольствием бросал к ногам Изи, вполне еще могли пойти в дело, если их, конечно, потереть песочком.
В результате честного соревнования Мотя оказался на первом месте. Правда, тут же нашлась парочка пернатых хищников, которые нагло заявили, что он играл нечестно, но этот маленький инцидент не испортил трехголовому настроения. Тем более что княжеский шатер уже восстановили, а Агриппина приказала повару накормить его до отвала. Задача была поставлена сложная, но видавший виды повар все-таки справился.
После плотного ужина Мотя из последних сил отполз к родной повозке, брякнулся на траву и с тройным усердием захрапел.
* * *
В то самое время, когда все члены княжеской соколино-горынычевой охоты уже расположились на ночлег и принялись активно отдыхать после бурного дня, вдоль высокого частокола, окружающего палаты литовского посла Курвеля Вражинаса, мелькнули две тени. На некоторое время они затаились около старого дуба, и, только убедившись, что никто их не видел, одна из теней голосом Илюхи Солнцевского обратилась к соседке:
– Вроде никто не заметил.
– Похоже на то, – согласилась вторая тень голосом Соловейки, – начинаем?
– Да, – ответила большая тень, – ты ставь следы, а я займусь вещественными доказательствами.
Далее тень маленькая достала странное приспособление и принялась тыкать им в землю. Большая поступила еще удивительнее. Поначалу она в нескольких местах чем-то поскреблась по частоколу, а потом достала из-за пазухи обгрызенное бревнышко и бросила его чуть в стороне. Далее из заплечного мешка были извлечены и расставлены в рядок четыре глиняных сосуда.
– Готово, – буркнула мелкая.
– И у меня, – отозвалась большая.
– Помни, кидаем только в амбар и в баню.
– Да помню, помню...
С этими словами оба взяли в руки по бутыли и, неторопливо прицелившись, швырнули их через забор. В тот момент, когда раздался звук разбитой посуды, в темноту взметнулись первые языки пламени, именно они осветили ночных гостей «Иноземной слободы». Как вы догадались, это были Илюха Солнцевский и Любава. Правда, одеты они были не в привычные косухи, а в черные шаровары и черные легкие рубахи. Лица их также были скрыты черными платками, в общем, классический набор «ниндзя».
– Повторный залп, – дал команду Илюха, и Любава тут же отправила в полет очередной снаряд.
Новый звон разбитой посуды и очередной сноп пламени. Илюха также взял в руки оставшуюся бутыль, размахнулся и ловко перекинул ее через ограду. Правда, на этот раз посудина пролетела чуть дальше и врезалась в стену посольского терема.
– Мы же хотели подпалить только хозяйские постройки! – возмутилась Соловейка.
– Рука дрогнула, – отозвался бывший браток и уже себе под нос добавил: – И потом, у меня к ним еще в прошлой жизни претензии накопились.
– Чего? – не расслышала Любава.
– Говорю, пора отсюда сваливать.
Словно иллюстрация к его словам, за частоколом раздался чей-то крик.
– Думаешь, успеют потушить? – на всякий случай поинтересовалась деликатная Соловейка.
– Конечно, – отозвался старший богатырь. – Не отвлекайся, у тебя еще особо важное задание впереди.
– Я помню, – отозвалась Любава, голос которой стал на удивление серьезным.
– Ни пуха ни пера тебе.
– К черту!
В этот момент, Изя, наполняющий для князя флягу своим первачом, звонко икнул.
– Опять ко мне послали, – недовольно буркнул он.
А в далеком ночном Киеве две тени разошлись в разные стороны. Одна отправилась в глубь «Иноземного подворья», а другая назад, в «Чумовые палаты».
Илюха, спешащий домой, прислушался к крикам, оставшимся за спиной, и довольно улыбнулся. Как он и ожидал, «коктейль Молотова», произведенный по его заказу Феофаном, сработал великолепно. Полыхающий за его спиной огонь был лучшим тому подтверждением. А в том, что его быстро потушат, он ни капли не сомневался: пожарная охрана у иноземцев работала прекрасно. А дальше будет разбирательство причин возгорания. Конечно, на разбитые черепки никто не обратит внимания, а вот оставленные следы Змея, ободранный когтями частокол и обгрызенное им бревнышко они наверняка найдут. Найдут и сделают вполне логичные, но совершенно неправильные выводы. Претензии на очередное хулиганство трехголового члена «Дружины специального назначения» будут, естественно, высказаны князю, рядом с которым Мотя провел все это время. Таким образом, те, кто навел на смирного Змея напраслину в прошлый раз, окажутся посрамленными. А что вы хотите, ответный ход! Наказание мы уже получили, так что получите преступление.
