Текст книги "Роксолана. Королева Османской империи (сборник)"
Автор книги: Сергей Плачинда
Соавторы: Ирина Кныш,Николай Лазорский,Юрий Колесниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– Успокойся… успокойся: сделаю все так, как ты скажешь… Пусть Аллах благословит тебя за верность твою…
– Хочу твоей славы и хочу сохранить тебя для больших подвигов…
Она стояла, озаренная лучами заходящего солнца. Султан смотрел на Роксолану, как на дивного херувима, озаренного незримым светом высшей правды, херувима, который должен скоро улететь в сады.
* * *
Прошло лето, и неожиданно подкралась осень. Пожелтели листья в султанском саду, и северный ветер страстно целовал ледяным поцелуем пышные розы и капризный жасмин… Султан всю зиму не выходил из комнаты, уныло смотрел на Мраморное море и скалистые Дарданеллы…
Он тосковал…
Его Роксолана, пышный цветок из далеких степей незнакомого ему края – болела. Даже врачи не могли ничего сказать утешительного, все полагались на волю Аллаха, а сами не понимали, как лечить болезнь ослабевшей султанши.
Султан убивался…
Он терял верную жену, верную из верных, которая спасла его от смерти. И теперь она уходит в тень райских садов… Так хочет Аллах, пусть святится имя Аллаха… Он уже смирился и теперь хочет утолить тоску в боях с врагом-гяуром. Он решил не идти на казаков: после Байды они выбрали кошевого еще яростнее – магната князя Богдана Ружинского…
Тот не испугался казни своего побратима Байды, пошел в татарские степи, добрался до Бахчисарая и испепелил практически все татарские аулы, истребил скот и взял в плен маленьких татарчат… Уже говорят об этой стальной Сечи, уже пророчат возрождение Киевской державы силами именно этих степных орлов…
Может быть, когда-нибудь он и пойдет на казаков, но не сейчас. «Они для меня всего лишь мышь: султану не подобает заниматься ерундой: должен послушаться совета разумной Роксоланы. Должен идти дорогой, освященной самим Аллахом. Вена! Только Вена сможет успокоить меня, разогнать тоску…»
* * *
Сегодня султан сидит рядом с больной Роксоланой, даже не курит свой кальян. Сама Роксолана немощна и крайне истощена. Тихо, по-кошачьи, ходит французский доктор. Просматривает лекарства, трет, нюхает, пересыпает. К больной склонилась грустная и испуганная Оксана в ожидании, скажет ли ей что-нибудь Роксолана. Но султанша лежит без движения с закрытыми глазами.
Султан сидит подле жены уже несколько часов подряд. Доктор предупредил, что кризис может произойти в любую минуту. Султан умоляет Аллаха даровать жизнь еще молодой султанше, просит лучше взять его, султана, немощную жизнь… Но смерть уже дотронулась краем черного крыла до осунувшегося личика прекрасной Роксоланы. Неожиданно больная открыла глаза, которые на мгновение блеснули радостным светом, и маленькие губы что-то прошептали. Оксана еле услышала слабый голос:
– Тогда на площади… казнили моего… пана Ярему! Скажи, это правда?
Оксана колебалась, но через мгновение, прижимая губы к уху полумертвой Роксоланы, твердо сказала:
– Пан Ярема Сангушко казнен… на площади…
– Спасибо за правду… Спасибо, родная моя Оксаночка… – прошептала Росолана, – Я иду к своему Яреме туда… А тебя прошу вернуться в Украину… помолиться за меня…
И снова замолчала…
– Прощай… позови султана…
Султан подошел к умирающей.
– Иди на Вену… – Услышал он… – На Вену… Прощай…
Султан горько заплакал.
– Султанша Роксолана, жена Великого султана Сулеймана, отошла в вечность в сады Аллаха, – громко отчеканил главный кади Аль-Арефа.
На могиле установили мавзолей, на котором написано золотом:
«И роскошный сад, и тихая лазурь неба, и хрустальные реки – все создано Аллахом для той, которая здесь отдыхает. Все великолепие природы из века в век будет преклоняться только перед ней…»
И на видном месте записаны все добродетели султанши Роксоланы. Прославлялись ее милосердие, ее мудрость, любовь и вера.
Широкие аллеи посыпаны желтым песком, вдоль аллей цветут розы и магнолии, резные фонтаны орошают шелковую траву, и нарядные павлины время от времени по-детски безутешно кричат, стоя на карнизах причудливых постаментов. У изголовья растет тоненький тополь, – последний подарок осиротевшей подруги Оксаны.
Круглый год открыты настежь ворота для паломников из ближних и дальних окрестностей турецкой империи. Все получили разрешение поклониться могиле той, которая неустанно заботилась о госпиталях, помогала нуждающимся, учила искренне молиться Аллаху, отправляла в школы и взрослых и детей, заботилась об образовании…
Часто тысячи паломников видели великого султана над гробницей своей султанши, осыпали лепестками жасмина и падали ниц перед султаном-вдовцом с большой скорбью и тоской о том, чего уже никогда не отыскать.
Османская империя при Сулеймане Великом далеко шагнула, расцвела пышным цветом, турецкий народ спокойно ест свой хлеб и пьет сладкое вино из собственных виноградников. Именно он, Сулейман, своим сильным плечом раздвинул границы Турции, крепко держит в руках все Балканы, ныне владеет Молдавией, отобрал у венецианцев Морею и еще множество островов в Эгейском море. У дикого Ирана отобрал Георгию, у Африки – Триполис, подмял под пяту Тунис и сделал своим вассалом Алжир. Угрожал не единожды ордену Иоаннитов на острове Мальта и держит в страхе всю Западную Европу. Польша не смеет и взглянуть в огненные глаза великого правителя, и уже все Приднепровье застроено его крепостями, плавают здесь и днем и ночью крепкие галеры – ночные сторожа, чтобы не пропустить казацкие отряды за пределы своих крепостей.
Он, Сулейман Великий, – сила и гроза всего Средиземноморского побережья. Флотилия его непобедима, и ни один европейский корабль не смеет пройти безнаказанно мимо турецких границ. Его верный вассал – татарский хан – стережет все степные границы дикой Сарматии, которая теперь называется Вишневетчина. Скоро, очень скоро, он, великий Сулейман, посетит и эти края тоже… навсегда усмирит и укротит всех князей-арендаторов огромных степных просторов, укротит на веки вечные…
А сейчас… Вена!
Сама Роксолана произнесла это пророческое слово перед смертью… Должен взять Вену! Должен выполнить приказ Аллаха и просьбу Роксоланы Мудрой.
Султан Сулейман исполнил просьбу Роксоланы и пошел на Вену. Он сам возглавил свое войско, которое состояло из лучших лучников из Гельвеции, татар со стрелами и с длинными копьями, из многотысячного войска страшных янычар с мечами, пистолями и арканами. Вместе султаном отправился воевать его любимый сын и наследник Османского государства Селим. Двигались арбы с палатками, продовольствием и всякой утварью. Султан строго запретил всем визирям брать с собой женщин. На подступах к Вене стояла мощная крепость Сигет, которую защищал смелый и отважный комендант Микоша Зрини. Осада крепости продолжалась больше года, Не помогла султану и случайная возможность обменять оказавшегося в турецком плену сына коменданта. Всего одну минуту колебался комендант. Держа в руках пистоль, он крикнул:
– Никогда султан Сулейман не войдет в эту крепость, никогда… пока я здесь стою с мечом в руках… Не будет здесь никогда и его сына Селима…
Сулейман скончался ночью в своем шатре от тяжелой болезни.
Перед смертью тяжелобольной султан приказал сыну Селиму:
– Посади меня на носилки мертвым, умолчи о моей смерти, пронеси носилки перед всем войском и… ударь… сожги… сожги… этого неверного, достань живым…
Принц Селим выполнил завещание отца: он известил только штабного старшину о смерти великого Сулеймана. Как наследник и уже новый султан (Селим II; 1566–1574) он приказал надеть на отца дорогие одежды, обложить подушками и так в удобных носилках пронести по всему войску.
С окаменевшим лицом сидел мертвый властелин на носилках, когда все турецкое войско неистовствовало и радостно прославляло Блестящего, переселившегося в обетованные мусульманские сады. Когда носилки с мертвым властелином вновь вернули в султанский шатер, Селим махнул платком. Затрубили трубы и турки вновь двинулись на обреченную на погибель крепость Сигет.
Императорская карьера Анастасии Лисовской [8]8
Статья «Імператорська карієра Анастазії Лісовської» («Императорская карьера Анастасии Лисовской») взята из книги Ирена Кныш «Відгуки часу» («Отзывы времени»), изданной в Виннипег, 1972 г.
[Закрыть]
Ирина Кныш
Черным шляхом
Иногда само правдоподобие парадоксальностей делает их невероятными. Так же могло бы казаться, что это исторический парадокс поднял на пьедестал мировой империи XVI века женщину, нация которой в то время испытывала сильнейший упадок своей державности. Полное разрушение некогда могущественной киевской и галицко-волынской державы стерла из памяти украинских народных масс даже воспоминания о ней.
Кроме Жанны Д’Арк пятнадцатый век не знает такого уровня женщины-героини с величием духа, которому путь определяет девиз: «Убей – не сдамся!»
Это и были те поколения, среди которых рождались свободолюбивые рыцари украинского казачества, чтобы показать миру отвагу, упорство, героизм. Воинственность была их живым «настоящим» одинаково как для образованных, так и для простонародья, не только для мужчин, но и для женщин. О ней говорили в крестьянских, мещанских домах, в церковных приходах весь народ пел об этом песни…
Отважные женщины устремлялись вместе с мужчинами, которые не хотели повиноваться врагам. В те времена, когда не знаешь утром, что будет вечером, каждое мгновение неожиданно могло превратиться в страшную картину из народной песни:
Там в долине огни горят,
Там татары полон делят…
Один полон с женщинами,
Второй полон с девушками…
И тогда длинным, «Черным, Незримым Шляхом» сквозь дикие поля к Босфору прокладывали путь своей судьбы украинки. Незавидная судьба и дорога…
Одних ясырь отправлял в отчаянную бездну каторжных работ, других же бросал к диким берегам любви. Грубые степные пираты заботливо оберегали ценную добычу – красивых молоденьких девушек, чтобы их красота не померкла. Много денег дадут за них в Бахчисарае или в Кафе. За такими роскошными сокровищами стоит мчаться вглубь Украины.
Тогда пылали пожары в Галичине, на Волыни и Подолье, везде горели села и города от татарских факелов. Не вымолил пан отец Лисовской Божьей защиты от них ни для Рогатина, ни для своей семьи. Юная Настя, его прекрасная дочь, стала изысканной и завидной добычей степных грабителей, которые угнали ее на «Черный Шлях» – навстречу неизведанной судьбе.
Волшебная красота Анастасии Лисовской превзошла наилучшие ожидания ее торговцев. По самой высокой цене закупили ее для первой категории: во дворец падишаха в Стамбуле, цареградской столице оттоманской империи. Самое роскошное, наиболее знаменитое и одновременно наиболее таинственное место на земле: грозное, сказочное и уникальное!
Огромный массив дворца с укрепленными стенами и темными холодными кипарисами, с королевской палатой на возвышенности между Азией и Европой, был калейдоскопом разнообразных строений от мечетей и палат до тюремных бараков и мест пыток. В сердце дворца находились гарем и парадный зал с бесчисленными переходами, которые вели к хранилищам, внезапно всплывающие террасы, беседки с клумбами и живописными панорамами Босфора, Скутара, бесконечными горизонтами Азии. Уникальный «Золотой Коридор» вел выбранную одалиску в султанское ложе. Библиотеки, лечебницы, кухни, здание державного совета, жилые дома евнухов… весь этот конгломерат вмещал 20 000 человек.
Жизнь дворца была окутана тайной. Турки всегда любили скрывать свои дома, женщин, своего монарха. Дворец прозвали мощным монастырем, в котором религия – вожделение, а божество – султан. Впрочем, все жили для падишаха – наместника Аллаха на земле. Он был повелителем жизни и смерти всех подданных. Так после 300 лет удали всадники Эртогрула (вождь племени кайы) – градоначальник династии османов 1191–1281 гг.), которые примчались из азиатских глубин и завоевали Анатолию, стали основателями мировой империи, простиравшейся на три континента.
Украинская пленница Настя Лисовская попала в султанский дворец тогда, когда могущество оттоманского государства достигло зенита. От Альп до Кавказа, от Дуная до Евфрата на территории трех миллионов квадратных километров находилась эта империя на перекрестках Азии, Европы, Африки, поглотив 20 разных рас и почти столько же религий. Картагина, Мемфис, Тир, Сидон, Нинива, Пальмира, Александрия, Иерусалим, Смирна, Дамаск, Афины, Спарта, Адрянопиль, Филиппы Троя, Цезаря, Медина, Мекка принадлежали ей. Вне ее территории из всех старинных городов оставались только Рим и Сиракузы. Власть султана в Азии охватывала Месопотамию, Армению, Кавказ, часть Персии, Сирию, Палестину, Геджаз, в Африке Египет, Триполис, Тунис, Алжир, в Европе Крым, Румынию, Болгарию, Грецию, Албанию, Сербию, потом Банат и Венгрию.
Всемогущим властелином всех этих территорий был Сулейман великий, потомок Эртогрула, Мурада и победителя на Косовом Поле Баязеда Завоевателя, сильнейшего противника Тамерлана, правнука Магомеда II, воителя Царьграда (май 1453 г.), внука Баязеда II и сын Селимана I «Султана и Калифа, повелителя всех Верных». Французские историки называют его турецким Людовиком ХIV (потому что недопустимо для них назвать своего Людовика «французским Сулейманом Великим»). Впрочем, Сулейману Великому по титулам невозможно найти ровню: Султан Оттоманов, Посланник Аллаха на земле, Непогрешимый Законодатель, Властелин властелинов этого мира, Властелин человеческих душ, Повелитель верных и неверных, Величественный Цезарь, Благодетель всех народов мира, Тень Всемогущего, Хранитель мира на земле… Это только часть официальных титулов Сулеймана I, что свидетельствует о наклонностях народов к преувеличению.
Впрочем, эти высокопарные эпитеты сопровождала непревзойденная военная сила.
На позолоченном престоле, возвышающемся напротив Босфора, окруженный личной охраной в цветистых колпаках и с золотистыми алебардами, – Сулейман Великий в высоком тюрбане с тремя павлиньими перьями смотрел на бесконечный поток своего войска.
Пехотинцы в обуви, подбитой бронзой, громко выбивали шаги, эскадронам всадников вторили лошадиные копыта. Глухо катились тачанки и подводы с провиантом, гремели военные возгласы, сливаясь с голосом труб, звуками цимбал и барабанной дробью. Блеск стали отражался вдоль маршевых колонн. Форма была роскошная: золото и серебро, шелк и бархат, а белые тюрбаны оттеняли пламенеющие флаги, зеленую, желтую, синюю, малиновую одежды.
Сначала шли части «посвященных», задачей которых было «бежать впереди своих ран»: «живодеры» с крыльями коршунов на шлемах. За ними «азабу», которые должны были выполнять прорывы для наступления янычар. И, наконец, «дели» или «подстреленные головы», чтобы добавить фантазию в сражение. Их взъерошенные волосы выбивались из-под шапок из кожи леопарда, а на плечах были накинуты как жупаны шкуры львов или медведей.
На флангах в походе бежали дервиши с высокими персидскими прическами из верблюжьего волоса, у которых всей одеждой служил зеленый фартук. Они выкрикивали отрывки из Корана, добывая хриплые звуки из труб для укрепления бойцовского духа. За ними шли тесными квадратами мрачные и молчаливые крепкие батальоны пехотинцев Анатолии. Это воинственные крестьяне – основная каста империи.
Под красным флагом шла конница «сипагов». Их оружие и конская упряжь чистокровных арабов были покрыты драгоценными камнями, сверкающими на солнце. После следовали верблюды, нагруженные продовольствие и амуницией. Они опережали артиллерию – гигантские пушки для осады и меньше калибром, которым завидовали все монархи Европы.
После артиллерии выступали янычары. Над их безупречными рядами развивался белый флаг, расшитый золотом: с одной стороны – стих из Корана, со второй – сабля с двумя остриями (напоминающая язык змеи). «Ага», занимавший третье место в императорской иерархии после султана и великого визиря, ехал под своим флагом с тройным конским хвостом. Янычары несли свои котелки для еды, которые они ревностно защищали, потому что для них это был символ привилегий: пища, что им давал султан и награбленное – были единственным удовольствием в их почти монашеской жизни. Их повара маршировали в почетных рядах, а носильщики воды ехали на боевых конях, украшенных цветами. Янычары шли по шесть в тесных колоннах, неся на плечах зажигательные мушкеты. Их широкие темно-синие мантии поднимались при каждом движении. Перья райских птиц необычной длины украшали их высокие конические прически.
Далее верхом следовал кортеж из важных персон империи. Ветер колыхал флажки из белых конских хвостов, приделанные к разноцветным рукояткам. Судьи Царьграда и армии с импозантной и суровой осанкой гарцевали по обе стороны от духовных иерархов и потомков Пророка в тюрбанах цвета моря.
Позднее появились визири «Дивана» (государственного совета), одетые в длинные одежды из синего сатина, украшенного соболями, сверкая золотом и драгоценностями. Их горделивая осанка подчеркивала осознание своей важности. В завершение этого шествия толпа зрителей увидела святых верблюдов, несущих Коран и обломок святого камня с Каабы, а над ними развевались блестящие зеленые волны исламского флага.
Одновременно выдвинулась вся флотилия (300 галер) с Босфора под победные взрывы ядер и грохот пушек. В золоте и пурпуре заходящего солнца собралось могущество военной и морской силы Турции. И долго на берегах Европы и Азии слышался крик бесчисленных масс: «Пусть Аллах даст долгую жизнь и победу нашему господину, Королю Королей».
А наимилейшим сокровищем для этого всесильного повелителя повелителей стала украинская поповна, Анастасия Лисовская.
В султанском гареме на когда-то богатой византийской земле окутанная тайной находилась школа одалисок. Под строгим присмотром кизляр-аги (начальника евнухов) находилась выдрессированная армия красавиц, предназначенных для роскоши, веселья и радости «Тени Аллаха на земле». Каноны строгих предписаний определяли строгую дисциплину с иерархией, формальностями, церемониалами. Девушки, заточенные в гареме, не имели права выйти из него никогда, а непослушных поглощали холодные волны Босфора.
Вновь прибывшие адептки императорского алькова, постигшие мастерство всех тонкостей искушения и привлекательности, кроме Корана изучали письмо, музыку, танец, пение, этикет, вышивку, шитье. Предназначенные для обслуживающего персонала совершенствовались во всех домашних работах и в управлении разными участками хозяйства.
Наивысшим достижением этих недоступных существ был ласковый взгляд повелителя. Стремились и ожидали его сотни красавиц, подобострастных, завистливых, мрачных, злорадных, смиренных, обманчивых… Из-под темно накрашенных век и дуговидных бровей золотистые глаза турчанок тревожно смотрели туда, куда ведет «золотая дорога», откроется ли тот тайный путь для их стройных силуэтов, нежных плеч, мягких длинных шелковистых волос. Их молочная кожа с оттенком янтаря и лепестков роз имела опасных соперниц таких, как нежные черкешенки, огненные грузинки и все экзотические красавицы европейской суши: гречанки, француженки, итальянки, испанки, немки; чернобровые иль златовласые с синим водоворотом в глазах, северные русалки. Их сладко очерченные губы в очаровательной улыбке были более выигрышными, чем широкие, мясистые, похотливые губы турчанок. Любимицами султанов были преимущественно чужестранки.
Только после тщательной проверки, удовлетворительно сданных испытаний в присутствии матери султана, назначались надежные кандидатки. И лишь немногим из них улыбалась судьба. Другие, на которых не обратил внимания султан, никогда не видели «золотой дороги» и теряли свою красоту в поисках как бы провести время, чем бы занять пустоту: рукоделием, лакомством, нашептыванием сплетен, украшением тела, покраской волос, покуриванием душистых наркотиков, заботой о детях счастливых подруг и ленью.
Контраст всего нынешнего: этот избыток красоты, сочетание правил и ленивого безделья, распущенности и запретов, разнузданности и рабства, поведение девушек – своевольное и манерно, включая переименование каждой, поразил юную поповну, насильно вырванную из благородного родительского прихода, из окружения веселых, прямодушных, свободных и гордых подруг. Никакие страдания, ни рыдания не помогали ей в этом тихом сонном раю, а только терзали горем, являлись призраком бессонных ночей, изматывали. Но вдруг неожиданно ожил ее прежний неугомонный, веселый смех, который разбудила эта странная, жуткая, иногда отталкивающая жизнь, нелепые обычаи на побережье Золотого Рога, его излишества, лень и пустота. Как было не смеяться веселой девушке над высокими мужчинами с мягкими жестами женщин, бархатной походкой и тонкими детскими голосками? А когда такое тело в колышущемся халате, в высоком тюрбане и закрученных шлепанцах улыбнулось своей негритянской физиономией, тогда хихиканье переходило в безудержный хохот. Комично выглядела удивительная одежда девушек в тюлевых шароварах, с неприлично открытым телом, но лицом, закрытым вышитой шелками чадрой. Даже обычай сидеть на полу со скрещенными ногами или есть пальцами – вызывали улыбку.
Дочь священника Лисовского имела практичный, уравновешенный характер, талант наблюдательности, благоразумие, ум и, конечно, здравый смысл. Она внимательно присматривалась к своей новой среде и медленно смирялась с ней. Неопределенность будущего не вынудило ее безропотно покориться судьбе. Наоборот, эта неопределенность дала сильный толчок к упорной учебе, а врожденные музыкальность и мелодичность позволили ей опередить других сверстниц. Украинские песни, юмор, остроумие, живой темперамент сделали ее интересной для окружающих. Она была хохотушка, веселушка, шутница… так и прозвали ее турецким наименованием «Хюррем» – «Та, которая приносит радость». Потому что в гареме был обычай называть женщин именами цветов, атрибутов, игрушек, забав…
Веселой Лисовской повезло стать популярной в этой «тюрьме невольников», как называли дворец. Впрочем, на невольничестве была построена и вся система Оттоманской империи – от семьи до высших государственных институций. Даже в королевской семье царили такие же отношения. Матери султанских детей были рабынями, сами султаны были сыновьями рабынь и не удостаивали супружеским титулом матерей своих детей. По «Святому Закону» ислама положение матери (жены или рабыни) не влияло на легитимность детей, если отец признал их. Однако даже в позолоченной тюрьме гаремных женщин были свои ранги и авторитеты. Наибольший авторитет имела валиде-султанша, мать падишаха. Она пользовалась не только сыновним уважением, но имела высшую власть над всеми его женщинами. За ней шла мать его первородного сына, а после нее – матери других его сыновей. Намного меньше признания получали те, которые одарили султана дочерьми. Каждой были назначены отдельные апартаменты вместе с персоналом прислуги, которой командовала «кияя». Особая роль отводилась кияе Валиде-султанше, так как она управляла всеми девушками, которые принадлежали к личной и домашней прислуге султана. Особое значение это положение приобрело в период правления поздних султанов, которые утопали в разврате, и гарем был для них важнейшее доминантой.
Султан Селим I Неумолимый мало находился с гаремными фаворитками. Его бесконечные походы и постоянные сражения передали сыну мощную, импозантную державу. Сулейман, как новый правитель Оттоманской империи, имел присущие такому повелителю свойства: сильный характер, самоуверенность, яркую индивидуальность, мощные порывы, горячий восторг. Это был тоже боевой, воинственный вождь, который сам лично руководил походами. Так же, как и отцу, ему просто не хватало времени для гаремных любовных ласк, а «Святой Закон» не позволял брать женщин в походы.
Недаром весь гарем взбудоражило небывалое событие: падишах заинтересовался жизнерадостной Хюррем. Шепот, догадки, зависть, интриги. Потому это был подвиг, хотя его обусловило мнение близких к султану лиц о чрезвычайной пленнице, которая так пела, играла, танцевала, вышивала, как никакая другая. Не сам слух взволновал Сулеймана, а встреча с грациозной чужестранкой с черными бровями, с молниями в терновых глазах, с волосами золотой бронзы, с нежными очертаниями маленьких привлекательных губ. Именно такая глядит она на нас – в диадеме, украшенная жемчугом – с портрета на стене старой султанской палаты в Стамбуле. Физиономисты определили бы по высокому лбу, по взгляду и по выражению лица волю, сильную индивидуальность, надменность и холодную расчетливость.
Новая фаворитка в гареме стала реальной угрозой для матери Мустафы, первенца Сулеймана, «Весенней Мальвы» (Гуль-Бегар по-турецки), как назвали эта черкешенку за ее необычную красоту. После валиде-султанши она занимала второе место в иерархии гарема. И Весенняя Мальва направила все свои иглы на солнечную Хюррем.
Но для Насти Лисовской Сулейман был не только мощным монархом, «золотая дорога» которого была выложена жемчугом и самоцветами. Молодой, статный, красивый, а более того – благородный, он был тем рыцарем из сказки, которого ищут в мечтах молодые девушки. Препятствия только укрепляли ее рвение, а опасности развивали смекалку. Здесь соединились отвага и тяга к необычному, смелый вызов обстоятельствам и стремление реализовать себя через любые препятствия. Никакой закон, никакие указания, никакой пример извне не мог ей помочь, она должна была сама решать, как и когда действовать. Она жила в обстановке, где каждую минуту можно получить все и все потерять. Одинокая в своих сомнениях она проявила удивительную смелость. Именно в окружении врагов открываются способности сильных натур. Это было героическое приключение украинской поповны, ее горячие поиски романтической славы, истинного смысла жизни, сквозь тьму предрассудков и мистификаций, сквозь блеск мерцающей страсти, это был рискованный бой за счастье, величие или риск смерти, бесчестия, позора.
Не только «золотая дорога», но и сердце Сулеймана лежало у ног украинки.
Блестящий в войнах, непревзойденный знаток военного дела, воспитанный в походах – он наслаждался науками, литературой, искусством. Сонный гарем был заселен бездушными созданиями, обученными манекенами, куклами – пустоцвет которых отличался только цветом кожи, глаз, волос, которые были для него пустыней скуки.
А девушка из Красной Руси принесла ему свободолюбивый, живой, изменчивый и глубокий мир ее чувств, который обогащал его жизнь так, как настоящая любовь открывает прекрасные аспекты человеческой натуры. Она ломала ежедневную рутину, оберегала от скуки, несла красоту, счастье и свежесть чувств, обновление мира. Поэтому он предпочел ее любовь, чем чью-то дружбу, ее расположение ценил выше дружбы мужчин.
Кроме молодости, здоровья и красоты привезла пленница с Украины свой свободолюбивый дух. Им она наиболее отличалась от всех красавиц, которые были собственностью султана. Понятие свободы, человеческого достоинства, чувство прекрасного, ощущение счастья, а вместе с тем сознание собственной значимости. «Я руке, что била, не прощу», эту строку можно отнести к Лисовской. Как христианка, она признавала глубоко укоренившийся взгляд о равенстве женщин и мужчин. Так было принято у ее народа, на ее родине на протяжении всей истории. Только в объятиях любимого она соглашалась быть рабыней. Такой не была ни одна из невольниц Сулеймана. Он не хотел и никого, кроме нее. Ее духовное богатство, искрящийся юмор, острый ум, украинскую песню, изысканную нежность, страстную чувственность. Всегда тихая, воодушевленная, воскрыленная – она приносила ему радость своим присутствием, своими мечтами, желаниями, волнениями. Благодаря ей он узнавал, что источник истинных ценностей кроется не во внешних вещах, а в сердцах. За все это он заплатил ей любовью, которой не получили ни Троянская Елена, ни Клеопатра, ни Аспаназия, ни Лукреция или другая славная любовница… «Золотая дорога» привела Настю Лисовскую на престол первого императора Турции.