Текст книги "Холод твоего сердца (СИ)"

Автор книги: Сергей Спящий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

Встреч с живыми тварями, к счастью, удалось успешно избежать. Дойдя до портала, земляне как можно скорее прошли в открытый эльфом проход, стремясь быстрее покинуть захваченный демоническим легионом мир.

Горазд рассказывал Грану о земле. Этот дикарь позволял себе то, на что не решались другие найдёныши. Он подходил, спрашивал, а если не понимал, то спрашивал повторно. При этом как-то умудрялся не надоедать слишком сильно и Горазд не раз ловил себя на мыслях, что начинает воспринимать найдёнышей и, в первую очередь, Грана словно каких-нибудь ортодоксальных негидальцев, ульчи или выходцев из других малых северных народностей всю войну вторжения просидевших по затерянным в тундре землянкам и ничего не знающим о современном мире. Он воспринимал их как землян, как людей. Впрочем, Гран и был человеком, чтобы там не нашлось в его организме при тщательном обследовании. Человеком, выросшим в средневеково-феодальной культуре, но при том легко воспринимающим новые идеи и концепции. Что тому причина: от рождения живой ум, многолетнее рабство у чудовищ или то, что новые идеи исходили от удивительных повелителей механизмов, называющих себя землянами, называющих себя русскими?

Золотилову Гран не нравился. Хотя, Николаю вообще никто не нравился, особенно при первой встрече. Ему бы пойти не в армию, а в контрразведчики, там бы его подозрительность и постоянное ожидание от жизни какой-нибудь очередной подлянки пришлось бы как нигде к месту. Золотилов поделился подозрениями на счёт Грана со своим младшим пилотом: – Не верю я этому дикарю.

– Думаешь он замаскировавшийся титан-крушитель? – не скрывая сарказма переспросил Горазд.

– Думаю, что ты балда и субординацию не соблюдаешь, – ответил Николай. – Посмотри на остальных. Предпочитают сидеть кружком, если и тянутся к кому, то только к Лидии.

– Ещё бы, – возразил Горазд. – К тебе подойдёшь, так ты рявкнешь и следующий раз подходить уже не захочется.

– А Гран всё равно подходит. Не ко мне, так к тебе, – заключил Золотилов. – Не верю я, что там у себя он был простым воином. Простые воины ведут себя вон как эти, а он другой. Как генерал по сравнению с рядовым пехотинцем. Его явно учили там чему-то изрядно расширившему кругозор, что совершенно ни к чему «простому воину».

Горазд предположил: – Думаешь, аристократ? А давай у него спросим?

Золотилов пожал плечами.

– Гран! – позвал Горазд. – Эй, Гран! Ты в своём мире кем был?

Услышав, как его зовут, улыбающийся найдёныш отставил миску с похлёбкой и подбежал. Выслушав вопрос и поразмыслив над ним, дал ответ: – У себя быть рабом.

– Нет, а до этого. До того, как попал к чудовищам?

– Быть человек. Свободный, – Гран широко улыбался. Его молодое лицо так и сияло желанием помочь старшим братьям, мудрым повелителям механизмов всем, что только в его силах.

– Нет, – улыбнулся Горазд потому, что, разговаривая с человеком способным так широко и искренне улыбаться невозможно не улыбнуться в ответ самому. Впрочем, у Золотилова это как-то получалось. – Ты был главным? Чёрт, незнакомое слово. Ты был как Николай Золотилов?

Гран помотал головой:

– Нет. Я быть добрый.

Подошедшая к ним Лидия засмеялась.

– Детский сад, – сплюнул Золотилов.

Через несколько дней эльф Шанданес, их проводник и единственная надежда когда-нибудь добраться до мира Земля, проснулся больным. Вечером был ещё нормальным, хотя может притворялся, не желая показывать слабость перед «людишками». Утром не смог встать. Его кожа была горячей и сухой. Слишком сухой и слишком горячей, как будто прикасаешься рукой к батарее отопления, а не к живому существу. Шанданеса била лихорадка, он не смог проснуться, продолжая оставаться где-то в бреду, в плену терзавших его кошмаров.

Шанданеса как можно скорее перенесли в превращённую в госпиталь мобильную лабораторию. Лидия безрезультатно пыталась понять, что происходит с их проводником. Реанимационный комплекс, которым пользовали эльфа, когда тот валялся с переломанными ногами и ожогами во всю спину, на этот раз оказался бессилен. Диагност выдавал какую-то ерунду и непонятно, то ли из-за того, что пациент не человек, то ли потому, что эльф подцепил неизвестную болезнь, а то и вовсе магическую заразу, лечить которую реанимационный комплекс не умел.

Лидия была в отчаянии и не понимала, что делать. Всё-таки она не полноценный врач, а учёный. Да и будь с ними врач, где гарантия, что он сможет поднять на ноги эльфа, не человека, фактически инопланетянина, представителя чужой расы, хотя и весьма схожей с людьми.

За сутки Шанданес не пришёл в сознание, и Лидия решилась ввести ему рассчитанные на людей препараты. Смертельно высокую температуру следовало сбить как можно скорее, а смоченные в холодной воде повязки и прочие «дедушкины» средства не помогали. Пусть эльф не человек, но он определённо белковое существо, а ткани мозга могут легко деградировать от столь высокой температуры тела. Правда, в качестве неизвестного фактора, оставалась таинственная сила, называемая магией, подвластная эльфу и совершенно не подвластная обычным людям, не инфералам.

По идее, даже без сознательного на то желания Шанданеса, магия должна была защитить его от неизвестной болезни. Насколько знала Лидия: эльфам не были опасны человеческие болезни и специфичных для своего вида они тоже не имели, как и демонические твари. Магия не позволяла развиться заражению, заживляла раны, сращивала кости и так далее. Хотя, оставался ещё вариант, что причина недомогания Шанданеса имела магическую природу. Что-то вроде отложенного проклятия или какой-то ещё магической гадости, в которой Лидия совершенно не разбиралась и могла только высказывать догадки.

Последняя гипотеза тем более подтверждалась, что никто из людей ничем не заболел.

Жаропонижающие препараты помогли, а может быть так совпало, Шанданес на какое-то время пришёл в себя и даже смог поесть, хотя и через силу и выпить как можно больше воды, после чего упал обратно на подушки и уснул, точнее провалился в беспамятство. Температура опять начала подниматься, плюс появились судороги и эльфа пришлось зафиксировать, чтобы он не причинил себе вреда мечась в бреду. Пока он был сознании, Шанданес не смог сказать ничего определённого о природе поразившего его недуга. Он не понимал, что с ним происходит и исцелиться самостоятельно у него не получалось.

Во время болезни проводника, остатки экспедиции дошли до портала, к которому двигались, но встали лагерем в некотором отделении на случай если пройти через портал захочет кто-нибудь ещё и не желая встречаться с этим кем-то.

Чтобы открыть проход требовался эльф, а он валялся без сознания, привязанный эластичными жгутами к койке. Его постоянно обтирали влажными тряпками, но сбить температуру это не помогало. Вспомнив встреченные по пути свежие трупы четырёхруких, Лидия задумалась – нет ли здесь связи между мёртвыми демонами и недугом Шанданеса. Но даже если какая-то связь и была, то чем это могло помочь? У них не имелось необходимого исследовательского оборудования, да и Лидия не в полной мере обладала соответствующими компетенциями, чтобы в кратчайшие сроки разобраться в этой загадке.

А сроки действительно поджимали. Тело Шанданеса сражалось с поразившим его недугом, но, несмотря на всю свою магическую силу, проигрывало ему, как если бы болезнь была не случайной, а нацеленной специально на эльфийскую расу. Раньше ни о чём подобном Лидия не слышала, но может быть у эльфов тоже есть какие-то специфические для вида болезни? Хотя при чём тогда мёртвые четырёхрукие? Они точно не являлись эльфами. Простая случайность или ускользающая от его усталого и взволнованного разума закономерность?

Тот вариант, что неведомая болезнь поражает не представителей отдельных биологических видов, а всех обладателей магических способностей, приходила Лидии в голову, но была отвергнута. Это было бы совершенно невозможно с научной точки зрения. Опять же, если только зараз не имела магического происхождения, но в этом случае Лидия бессильна перед ней, эльф умрёт, а люди навсегда застрянут в чужом мире, быть может в одном шаге от дома. Шаге, который им никогда не получится сделать самостоятельно.

Недомогание проводника никому не принесло положительных эмоций. Даже те, кто ненавидел эльфов почти так же как демонов, кто имел к их расе личные счёты, понимали, что без Шанданеса они застрянут тут навсегда.

Заглянув в лазарет, Золотилов мрачно поинтересовался: – Есть какие-то шансы?

– Какие шансы?! – психанула Лидия. – Как я могу его лечить если не понимаю, что с ним!

– Успокойся, – потребовал Золотилов входя внутрь и притворяя за собой дверь. Лидия молча наблюдала как он закрыл её на замок и подойдя к столу выложил одноразовую ампулу. – Введи ему это.

Ампула, размером с ноготь, лежала на белой поверхности стола между большим и указательным пальцами Золотилова. Протянув руку, Лидия взяла её и рассмотрела. Никаких обозначений или пояснений на ампуле не имелось.

– Что это?

– Очень может быть то, за что меня из старших лейтенантов разжалуют в рядовые, если не в заключённые, – со вздохом ответил Николай и добавил. – Но сделают это на Земле, куда мы обязательно попадём.

– Я не понимаю.

– Просто введи, – потребовал Золотилов.

Он наблюдал как она вставила ампулу в инъектор и вколола тяжело дышавшему, покрытому горячим потом, хотя она протирала его буквально десять минут назад, эльфу. Николай требовательно протянул открытую ладонь, и она вернула ему пустую оболочку.

– Теперь всё будет хорошо, – заверил Николай. Лидия не поверила, думала он хочет успокоить её. Но уже через пару часов Шанданес очнулся. К вечеру он смог попить. Ночью её раз попил и нашёл силы втолкнуть в измученное болезнью тело немного пищи. А утром, измученный, исхудавший, но продолжающий оставаться в сознании, и однозначно идущий на поправку эльф сумел на портальной площадке открыть проход в другой мир великой сферы и небольшой отряд землян торопливо прошёл через дыру в пространстве, пока она не закрылась.

Лидия честно не хотела ни о чём спрашивать Николая. Он дал понять, что подобный интерес может негативно сказаться на дальнейшей судьбе девушки. Да она и сама понимала, что от средства способного мигом поставить на ноги поражённого скоротечным недугом эльфа за версту тянет тайнами государственного масштаба и подковёрными играми безопасников. Непонятно каким боком тут оказался замечен Николай, старший лейтенант птица не великого полёта. Он оказался замешен, а у неё ещё есть все шансы отделаться простой подпиской о неразглашении и жить дальше своей жизнью.

Она честно дала себе зарок ни о чём не спрашивать. Вот только пообещать себе оказалось куда проще, чем выполнить.

– Что это? – спросила Лидия.

Николай не стал отмалчиваться, делать вид будто не понял вопроса или рассуждать о том, что лучше бы ей оставаться в неведении и не лезть в тёмные воды государственных секретов.

– Оружие.

– Биологическое оружие? Против эльфов?

– Да. И не только против них.

Лидия замолчала, обдумывая. Конечно, она знала о работах по исследованию сверхъестественных форм жизни, ведущихся чуть ли не с начала войны вторжения и даже внесла в их исследование некоторый, хочется думать заметный, вклад. Но то, что на основе полученных ими результатов разрабатывается видоспецифичное биологическое оружие она не знала. И в то, что Верховный осмелится применить его тоже. Опасность любого оружия биологического типа в том, что оно может хорошо работать в лаборатории, а будучи выпущенный в реальный мир столкнётся с тысячей неучтённых факторов, начинает сбоить и даже может обернуться против создателей. Хотя, если искусственный вирус разработали так, чтобы он поражал только демонов и только эльфов, вероятность того, что он может перекинуться на человека, неверное, не велика. Всё же разные виды – это не то же самое, что затачиваться на какой-то отдельный генетический локус, например, на славян, как в своё время неудачно пытались сделать американцы. Искусственный вирус просто не сможет переключиться на поражение представителей другого биологического вида. Наверное, не сможет.

Выпущенный из лабораторий вирус гуляет не только по миру Земли, он проник и в другие миры. Случайно получилось или так и задумывалось? Принесли его в этот далёкий от Земли мир разбегающиеся от заразы демоны или его рассеяли специально, чтобы одним ударом нанести как можно больший ущерб если не всему демоническому легиону, то хотя бы вторгнувшемуся на Землю доминиону багрового пламени?

Один-единственный, не до конца захваченный мир объявил войну всему доминиону, включающему сотни миров, и побеждал! Смерть миллиардов тварей вместо смертей сотен миллионов человек. Выпущенный на свободу и гуляющий по великой сфере миров вирус. Страшная цена. Но пока ещё непонятно, насколько смертельна разработанная человеческими учёными зараза. Подвержены ли ей высшие демоны? Смогут ли твари разобраться от чего они умирают и как-то противостоять распространению вируса, придумать какое-нибудь заклинание или что-то в этом роде?

А эльфы? Они сражались на стороне демонов, но командование планировало заключить с теневой империей союз или Лидия чего-то не знала? Или дело в том, что, не получив от их дипломатической экспедиции известий, Верховный решил, что эльфы отказались заключить тайный союз с землянами? В общем-то правильно решил. Или всё не так и доказательством этого служит ампула с антидотом как-то попавшая в руки Золотилова ещё до того, как экспедиция отправилась к эльфам? Сколько таких ампул взяли с собой безопасники уходя вместе с «дипломатической» экспедицией? Если было «лекарство», значит везли с собой и «яд»? Дипломаты везли с собой смертельное биологическое оружие и знали об этом или это был секрет контрразведчиков, их страховка на непредвиденный случай, если контакт пойдёт не так как планировалось? Непонятно, ничего не понятно.

Лидия спросила: – Это искусственные вирусы?

– Не знаю, – честно ответил Золотилов. – Я не учёный.

– Тот факт, что ЭТО использовали, что-нибудь значит?

– Одно из двух. Либо дела на Земле шли так хорошо, что Верховный решил нанести превентивный удар, чтобы демоны и думать забыли о том, чтобы послать на Землю новые орды, чтобы не потерять наш мир полностью. Либо всё обстояло настолько плохо, что нужно выкладывать последние козыри, в том числе этот.

– Думаешь, Шанданес знает или догадывается, что произошло с ним и, возможно, другими эльфами?

Золотилов поёжился: – Очень надеюсь, что нет иначе мы сильно рискуем никогда не вернуться домой. Не хотел бы я быть рядом, когда он поймёт. Надеюсь его, по возвращении на Землю, упрячут в самую прочную камеру, скуют по рукам и ногам. И он догадается о том, что сделали люди не раньше, чем это случится.

– Как подло! – возмутилась Лидия.

– Я очень хочу вернуться на Землю, – просто объяснил Золотилов.

Разговор сам собой угас. Слишком много страшных тайн всплыло в нём буквально за несколько минут. В их беседе не хватало свободного места.

– Спасибо, – поблагодарила Лидия. В конце концов Николай не обязан ей ничего рассказывать и скорее наоборот, должен был промолчать.

– Не за что, – ответил Золотилов. – Это опасные знания, и ты сама подставила себя под удар. Только не делись ими с Гораздом, не подставляй его.

– Почему?

– Жалко парня. Дурак, но я к нему привязался. Молодой, да и пилот из него отличный.

– А меня значит не жалко? – усмехнулась Лидия.

– Твой выбор – это твой выбор, – оскалился Николай. – Кроме того, если честно, никогда не понимал почему ты позволяешь увиваться за собой этому обормоту, когда рядом есть такой красивый и со всех сторон достойный я. Потому будем сидеть в соседних камерах за свои лишние знания, которые превратятся в груз наших печалей.

Он снова усмехнулся. Левый край рта оставался на месте, а правый поднимался вверх, и получившаяся асимметрия должна была показать собеседнику, что он шутит и не стоит принимать сказанные слова всерьёз. Но всё сказанное Николаем звучало предельно серьёзно.

Интерлюдия

В тёплый, но не жаркий вечер, ближе к концу августа-месяца нижневартовский портал проявил неожидаемую активность. Время, между началом пространственных возмущений и открытием прохода в другой мир, составляет от семи до восемнадцати секунд. В данном случае их было ровно двенадцать.

Двенадцати секунд более чем достаточно, чтобы следящая за портальной площадкой электроника объявила тревогу и переключила защитный периметр в параноидальный режим. По городу звучали сигналы тревоги. Расквартированные войска приводились в предбоевую готовность, а дежурные части готовились выйти из мест дислокации, двинутся по направлению к порталу и стянуть вокруг него кольцо.

Так как при открытии портала те предметы, что находились непосредственно на портальной площадке исчезали, то минировать портал не имело смысла. Самоходных мин и автоматизированных боевых точек было в избытке наставлено на подходе к портальной площадки. А в неё саму целились десятки стволов тяжёлых пулемётов и автоматических пушек. В качестве самой последней гарантии, имелась бомба, подрыв которой временно, года на три – четыре, выводил портал из строя.

Не желая повторения ошибок первого года войны вторжения, командование предельно серьёзно относилось к охране работающих порталов, находящихся на территориях контролируемых Российской Федерацией. Какой бы монстр не пришёл с той стороны, если он собирался причинить вред людям, ему следовало бы подумать дважды, прежде чем пытаться ломиться напролом. Никто не любит нежданных гостей.

Открывшийся на исходе двенадцатой секунды портал вспух матово-тёмным пузырём закрывая портальную площадку и тут же опал. Последнее означало, что портал не пытались удерживать открытым, чтобы провести через него серьёзные силы. В мир Земли прошли только те, кто помещался в пределах портальной площадки.

Тихий, тёплый ветер едва заметно шевелил крохотные листочки на тоненьких, как ниточки, ивовых прутиках, проросших в стороне от портальной площадки, на месте старого дерева. Также тихо и ненавязчиво ветерок даже не трепал, а легонько игрался полотнищами красно-сине-белых флагов. Один большой и гордый, снисходительно свешивался с двухэтажного служебного здания стоящего метрах в двухстах, за первым и вторым кольцами защитного периметра окружающего портальную площадку. Окна первого этажа частично закрывали вспученные бугры долговременных укреплений, щетинящихся крупными стволами в сторону портала, но готовые, в случае необходимости, поддержать защитников, если враг вдруг будет рваться не из портала, в город, а со стороны города, в портал. Бронированными буграми утопленных в землю долговременных укреплений начиналось третье и самое крупное кольцо защитного периметра.

Если окна первого этажа, расположенного наиболее близко к порталу здания с флагом, частично закрывали вырастающие из земли, а точнее почти самую макушку зарывшиеся в неё, бронированные купола, то второй этаж и лениво обвисший флаг были прекрасно видны со стороны портальной площадки. Можно даже увидеть, как на защитном бронестекле в окнах отражается и играет ленивое августовское солнце.

Второй красно-сине-белый флаг выглядел не так презентабельно, как первый и появился совсем недавно, вместе с вышедшими из портала людьми. Собственно, второй флаг представлял собой раскрашенную тряпку, растянутую между двумя мизгирями. Изрядно побитыми, лишившимися навесного оборудования, части конечностей и выглядевших так, будто они только вышли из страшного боя, но сей момент готовы без оглядки броситься в новое, более страшное сражение.

Кроме потрёпанных мизгирей через портал прошли ещё несколько машин, а вместе с ними страшные, но массивные самодельные телеги как попало сваренные и склёпанные из запасных частей и сорванных броневых плит. В машинах, на телегах и между ними стояли люди, навскидку человек сто или около того. Кто-то в броне технопехоты. Другие в комбинезонах танкистов или в лёгких универсальных комбинезонах, какие массово носит армейский люд, да и гражданский тоже, если удаётся достать. А кто-то вообще замотан в тряпки, а может быть и в шкуры и выглядит натуральным дикарём. Вся одежда у прошедших через портал людей вытертая, не сказать, чтобы сильно грязная, но и от идеальной чистоты весьма далека. Вооружены плохо, у многих, особенно у тех, кто в рванье и шкурах, на поясах висят выделанные кустарным образом ножи. Те, кто имеет огнестрел, предусмотрительно опустили стволы в землю или убрали в кобуру или в специальные крепления на спинах индивидуальной пехотной брони. Состояние техники ужасное, видно, что из боя, может быть не одного и комплексного ремонта в условиях хорошо оборудованного ремонтного бокса не получала очень давно. Состояние людей, должно быть не лучше, чем у их техники и оружия, но нет. Стоят, не двигаются под прицелом направленных мин и стволов автоматических пушек, но на лицах улыбки, выражения радости, облегчения, ну и осторожности тоже, особенно у тех, что в шкурах и тряпках.

Растянутый между мизгирями, так, чтобы его сразу увидели, флаг слабо колыхался. Двухметровое полотнище, состоящее из трёх цветов: красного, белого и синего. Флаг Российской Федерации.

– Эй! – крикнул высовывающий из кабины мизгиря человек в комбинезоне танкиста. – Мы свои! Флаг видите?!

Можно было и не кричать. Призванные оценить возможную угрозу нейронные сети автоматизированных систем защиты периметра уже вынесли вердикт. Люди, техника, флаг, их состояние и внешний вид. Возможная степень угрозы. То, что прошедших через портал сил явно недостаточно для прорыва многослойной защиты периметра. Черты лиц некоторых из прибывших людей со значительной степенью достоверности совпадали с имеющимися в базах данных и классифицировались как члены пропавшей экспедиции. Всё эти факторы, недостаточные по отдельности, но в общей совокупности гарантировали отсутствие угрозы, и активировавшаяся в момент открытия портала система управления боем понемногу засыпала. Она убедилась в отсутствии прямой угрозы и переложила все дальнейшие решения на плечи имеющих соответствующие звания в армейской иерархии людей.

Степень тревоги уменьшена до минимального приоритета. Параноидальный режим для стай самоходных мин и автоматизированных огневых точек отключен. Некоторое увеличение уровня тревоги вызвало наличие среди людей одного эльфа. Впрочем, он всего один и не похоже, чтобы держал кого-то из людей в заложниках или принуждал к чему-то.

Почти заснувшая система управления боем в полудрёме скачивала и анализировала боевой опыт, накопленный своими младшими копиями, возникшими как объединение обособленной, лишённой связи с другими информационными сетями, группы машин с момента как те ушли в другой мир и до того, как сумели вернуться сейчас. Накопленный опыт бесценен. Новые виды противников, новые опасности и способы противодействия им. Система управления боем интегрировала в себя полученные знания, распределяла их по отдельным информационным накопителям и вычислительным мощностям начиная с мощнейших городских серверов и заканчивая слабенькими вычислительными модулями в каждой отдельной самоходной мине, каждом электронном блоке сканирования, наведения, контроля. По всем тем элементам из которых она состояла и на основе которых в мгновение ока собиралась, вступала в бой и затем исчезала как отдельная сущность, распадалась, засыпала, но накопленный ею опыт сохранялся, преумножался и распространялся по информационным сетям от устройства к устройству. В своё время, до войны вторжения, российские военные программисты потрудились на славу, создав искусственный интеллект способный к самосовершенствованию, но не стремящийся к осознаю себя и, в мирное время, как бы не существующий.

– Эй, люди! – продолжал выкрикивать танкист. – Нам можно сойти с портала? Стрелять не будете? Мы точно свои, честное слово!

Оживший динамик передал слова какого-то недовольного тем, что внезапная тревога и суета выпала на его дежурство, высокого армейского чина: – Подожди, говорливый. Сейчас проводим.

Действительно, к площадке выдвинулись два десятка закованных в броню пехотинцев с закрытыми шлемами и усиленными винтовками в руках. Подойдя ближе, старший из них махнул рукой и пошёл обратно. Прибывшие из другого мира спешно попрыгали кто в машины, кто на телеги и медленно покатили следом, в направлении служебного двухэтажного здания за границей второго кольца оборонительного периметра, к обвисшему над ним флагом. Когда двинулся один из двух мизгирей, растянутое между ними полотнище отцепилось и осталось висеть на второй мизгире. Оно выглядело словно трёхцветная лента, когда-то вплетаемая девушками в косу. Только вот повреждённый и обгорелый мизгирь, вышагивающий на трёх ногах и осторожно поджимающий обломок четвёртой снизу под кабину, совершенно не походил на красавицу девушку.

Надрывавший горло, высунувшись о пояс из кабины мизгиря, парень спрыгнул с танка и зашагал за пехотинцами своим ходом. Поравнявшись с тем, кого он счёл старшим, парень жадно спросил: – Как тут у вас дела, ребята? До зимы, я смотрю, почти получилось дожить?

Пехотинец промолчал, за закрытым шлемом не различить лица. Но когда парень потерял надежду услышать ответ и просто шёл рядом, вдыхая такой знакомый запах родного мира, пехотинец решился ответить: – Не просто дожили. Мы победили…

– Вроде как победили, – добавил он чуть замешкавшись. Парень не обратил внимание на последние слова. Услышав про победу, он сбился с шага и посмотрел на пехотинца, но увидел лишь искажённое отражение своего лица в закрытом шлеме. Своего некрасивого лица, и вдобавок осунувшегося от усталости лица с ярко горящими надеждой глазами. Этот взгляд, полный надежды и какой-то детской доверчивости, не мог принадлежать такому лицу как у него – с ранней сединой, с зажившими отметками лишений рождённых долгой войной и многих десятков, если не сотен, боёв и сражений. Его лицу больше шло презрительное выражение человека не раз терпящего лишения от судьбы и вышестоящего командования. Выражения циника, привыкшего искать в обычных словах двойное и тройное дно. Нет, этот полный надежды и доверия взгляд никак не мог принадлежать человеку вроде Николая Золотилова. Старшему лейтенанту, успевшему за свои тридцать лет дослужиться до майора и оказаться разжалованным, обзавестись ранней сединой и, самое главное, суметь выжить в течении тринадцати лет непрекращающейся войны. Войны вторжения.

Губы, словно чужие, сами по себе, повторили, точно пробуя слово на вкус: – Победили?!

– Мирный договор с тварями, сам понимаешь, не подписывали, – разговорился пехотинец. – Передохли они все. Как месяца два назад начали мереть, так и кончились, кто не успел сбежать. Может кто-то спрятался, но вряд ли много. Четырёхрукие, ракшасы, горгульи, титаны, левиафаны – всё демоново семя. Целые поля гниющих тварей, сам видел. Остроухие тоже. Кто не ушёл – все мертвы. Только главных их, высших, зараза не берёт и драконов тоже. Ну да с ними одними можно справиться старым добром способом.

– Москва, – спросил Золотилов про город в котором родился. Горло сжало, он хрипло выдохнул: – Москву уже освободили?

Лица пехотинца под шлемом не разглядеть, но судя по голосу он нахмурился. – Освободим, когда-нибудь. Мало нас осталось, понимаешь? Очень мало. Демоны померли, но инфералы остались и прочие предатели. Оружия нормального у них нет, но строят, гады, строят. Инфералы послабее демонов будут, однако хитрость у них человеческая. Что я тебе рассказываю, сам должен знать. Человеческой хитростью они опасны. Их много – считай целый мир, всё, что демоны захватить успели. Под демонов стелились, твари, а сейчас себя «людьми» называют. Были подстилками, а теперь президенты, князья, шейхи и, не поверишь, императоры. К Верховному послов присылали, хотели «выстроить взаимоотношения между нашими странами», твари.

– А он?

– Какие империи в триста квадратных километров размером? Княжества, мать их. Царства, блин, государства с рабовладельческим уклоном. Стальной генерал так послам и сказал – Россия вернётся в довоенные граница и точка! А может быть и многоточие.

– Значит снова война. Теперь с людьми?

– Какие они люди, – пехотинец махнул рукой в бронированной перчатке. – Твари и есть. Предатели человеческой расы. Нелюди!

Пройдя первые два кольца защитного периметра, они прошли мимо выступающего из земли бронекупола долговременного укрепления с узкими, как раскосые глаза степняка, хищными бойницами и вышли к увенчанному флагом зданию. Здесь уже прибывших ждали встречающие: врачи, учёные, охрана и, разумеется, контрразведчики.

Получив указания по связи, пехотинцы присоединились к охране. Разговорившийся с Николаем остался на месте. Бросив косой взгляд на подошедшего человека по непроницаемому лицу которого легко определялось, что служит он в контрразведывательном управлении, Золотилов сделал вид будто не заметил его приближения и продолжил расспросы разговорчивого пехотинца.

– Союзники?

– Те же проблемы, – фыркнул тот. – Инфералы не ждут пока легитимная власть и человеческие армии установят контроль. На довоенной территории Соединённых Штатов успели образоваться четыре образования, каждое из которых объявило себя наследником «настоящей Америки». При том, настоящие Штаты никто из «великих америк» не признаёт на том основании, что, спасаясь от демонов, американцы аннексировали Канаду. Говорят, что вы теперь канадцы, а Америку оставьте американцам. Это инфералы себя имеют в виду, только вот не могут определиться кто из них настоящий наследник довоенной Америки. При этом каждый пытается перекричать остальных в радиоэфире и присоединить земли соперников силой. Там сейчас настоящий дикий запад.

– Островные республики?

– Их вообще не признают. В Америке инфералы режут друг друга, а в Европе пытаются объединиться. Хотят построить европейскую империю, правда там тоже каждый пытается тянуть одеяло на себя. Тех, кто сбежал в Исландию и Гренландию проклинают. Говорят, бросили нас на растерзание демонам, так теперь не возвращайтесь, не нужны здесь. Это соображение они в радиоэфир постоянно транслируют. Вроде как официальная позиция общеевропейской конфедерации. Правда сама конфедерация ещё до конца не собралась, там сейчас одни инфералы добивают других, несогласных, инфералов гусеничными танками, магией и комбинированными драконо-бомбовыми ударами.

Получив первичное представление о произошедших за время его отсутствия глобальных изменениях, Золотилов выразил своё мнения о них тем, что коротко, но душевно выругался.