Текст книги "Штрафбат Его Императорского Величества. Трилогия"

Автор книги: Сергей Шкенёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– И сам пистолеты заряди.

– Топором-то оно сподручнее, – откликнулся Беляков и подозвал полового для расчета: – Сколько с нас, любимовская твоя харя?

Хуже нет – ждать и догонять. Время тянется неимоверно долго, каждая минута кажется густым киселем, а я в том киселе барахтаюсь упавшей мышью. Высокие напольные часы издевательски шипят, прежде чем отбить очередную четверть… Ну где же они все? Лучше бы сам пошел.

Пошел бы… только не пустили. Командир егерей прямо так и заявил – не царское, мол, дело, за воровской шайкой с топором бегать. А кто с топором? Я же со шпагой и пистолетами собирался. Не помогло. И угроза Сибирью не помогла – не убоялся недавно возвращенный из ссылки в собственное имение капитан Ермолов возможного гнева и даже связать пообещал для моей же собственной безопасности. И это называется самодержавием? Как же… жизнь императора так жестко регламентирована, что никакие уставы в сравнение не идут. Вот не положено – и не пустили. Нет, самодурствую, конечно, потихоньку… но не в этом случае. Человеку поручено охранять высочайшую особу, и он в своем праве, пусть даже против желания охраняемого.

– Чаю еще, Павел Петрович? – сидящий напротив за столом родственник Белякова Никита Сомов старательно изображает неведение относительно моей персоны. Сообразительный малый, даже висевшую гравюру с портретом лицом к стене перевернул. Но золотой империал нет-нет да и вытащит из кармана. Вытащит, многозначительно перебросит из руки в руку да обратно спрячет. А пусть поиграется, там моего изображения все равно нет. – Али чего покрепче изволите?

Нет, вот этого не хочу. Нервы на пределе, и неизвестно, чем обернется их дополнительное подбадривание. Или усну прямо тут, уткнувшись носом в столешницу, или побегу искать своих егерей. Где, кстати, их черти носят?

– Не нужно покрепче.

– Значит, чайку. – Сомов наливает кипяток в большую фарфоровую чашку и придвигает заварочный чайник, расписанный золотыми китайскими драконами. – Да вы не извольте беспокоиться, Павел Петрович, раз шум не поднялся, то скоро вернутся.

Никита молод, вряд ли больше тридцати лет, но с густой бородой и хитрым не по возрасту взглядом. Семью он еще с вечера предусмотрительно отправил к родне в Лысково и сейчас изо всех сил изображает готовность помочь в деле, о подробностях которого знает весьма смутно. Или Беляков успел что-то рассказать? Ой, как нехорошо… придется прибегнуть к репрессиям. Да, точно! Назначу купчину на должность Спасителя Отечества.

Я-то поначалу хотел Кулибина сей тяжкой ношей загрузить, даже конспект речи написал, которую он произнесет с паперти церкви Иоанна Предтечи в Нижнем Новгороде. Все, как почти двести лет назад – воодушевить народ, собрать деньги, организовать ополчение. Без последнего, кстати, лучше обойтись, доверив дело специалистам. Но Иван Петрович остался в Петербурге, весь погруженный в заботы по переоборудованию Сестрорецкого завода, и показалось жестоким отрывать механика от любимого дела. Так что Белякову придется отдуваться за двоих. Вполне подходящая кандидатура, между прочим. И его всего лишь третья гильдия только плюсом – неужели толстосумы-миллионщики допустят, чтобы какой-то захудалый купчишка превзошел их в достойном деле получения высочайших милостей? Платного получения, разумеется.

Условный стук в окошко. Кто-то, невидимый в темноте, отбивал по стеклу «Марш Буденного». Ага, это за мной.

– Разрешите сопроводить, Павел Петрович? – Никита уже на ногах, с заткнутым за пояс топором. – По важным купеческим делам?

И ухмыляется в бороду, паразит. Взять с собой, что ли?

– Да пошли, мне не жалко.

На улице ждут четверо. Старший, едва скрипнула дверь, бросается с рапортом:

– Ваше… – спохватывается и поправляется: – Ваше степенство, их благородие капитан Ермолов сообщает о выполнении задания.

Вот так… и никого не удивляет право какого-то свояка купца третьей гильдии отдавать приказы командиру роты егерей, пусть даже изображающему статского человека. Только Сомов с понимающей улыбкой перебрасывает из руки в руку монетку.

Егеря ведут уверенно, будто отбор в их полк производится исключительно по способности к кошачьему зрению. А может, так оно и есть, плюс орлиное – из гладкоствольного ружья за триста шагов умудряются попасть в любую часть набитого соломой чучела по выбору. А со своими нарезными штуцерами вообще творят чудеса. И это при том, что в солдаты обычно отправляют в наказание не самых лучших… Какой мобилизационный резерв, а?

Долго кружим по торговым рядам притихшей на ночь ярмарки. Впрочем, относительно притихшей – иногда в темноте мелькают какие-то подозрительные личности, сторожа купеческих лавок с трещотками и дубинами, пару раз спотыкались о лежащих поперек дороги пьяниц, единожды встретились с полицейской командой, страдающей излишним любопытством. Лекарством от сего похвального недостатка стала полтина серебром – стражам порядка вдруг стало абсолютно безразлично, куда это направляются шесть вооруженных до зубов человек. Хочется кому-то гулять с взведенным пистолетом в руке? Его право… Зачем мешать?

Короткий свист справа – свои. Вряд ли кто еще сможет просвистеть неведомый доселе марш.

– Сюда! – По голосу узнаю Ермолова. Он проводит в узенькую калитку рядом с огромными воротами. – Осторожно, здесь…

Предупреждение слегка запоздало, я уже наступил на лохматую тушу цепного кобеля и упал на четвереньки, едва с размаху не поцеловав оскаленную морду с высунутым языком. Почему собачья голова отдельно от тела? Ах да, лес рубят – щепки летят. И бьют по безвинным грибам. Не повезло тебе, барбоска…

– Не ушиблись, государь? – Ермолов отбросил ненужное более инкогнито. – Позвольте помочь?

– Я сам. – Вытираю липкие ладони о траву. Под рукой что-то звякает. – Капитан?

Командир егерей смущенно кашлянул и поднял с земли знакомую шапку с тускло блеснувшими в лунном свете бубенцами.

– Извините, государь, так получилось.

– Я просил без лишних жертв.

– Случайно. Он спал в конуре вместе с собакой, вот и…

– Ладно, забыли. Хотя так оно и милосерднее. И чем же порадуешь, истребитель юродивых?

– Извольте, – капитан делает приглашающий жест. – Все в доме. И все там же.

Окошки снаружи закрыты ставнями, а изнутри плотно занавешены какой-то мешковиной, чтобы ни единый лучик не пробился наружу. По-моему, излишняя предосторожность – высокий забор из заостренных бревен превращал дом тайного торговца золотом (моим золотом!) в подобие крепости. Тут хоть костер посреди комнаты разводи, все равно никто не увидит.

Первое, что бросается в глаза, так это отсутствие икон в красном углу. Не понял…

– Федорыч, ты же говорил, будто хозяин здешний из староверов?

Беляков отвлекся от растопленной, несмотря на летнее время, печки, в которой грелась здоровенная кочерга:

– Так оне же прячут образа каждый раз.

– Зачем?

– А чтоб никакой поганый им не помолился.

– Поганый? Язычники, что ли?

– Не-а… сам-то Сеганя воздыханского толку будет, а приказчики у него кто из обливанцев, кто из молокан, которые Федосеева согласия. Говорят, даже хлысты есть.

– Содом с Гоморрой, бля…

– Надо поспрашивать, может, и такие найдутся.

Слышится невнятное мычание, в котором мало чего человеческого: привязанный к стулу тощий мужик с редкими усиками и скуластым лицом монгольского вида даже сквозь кляп умудряется изрыгать проклятия. Ну вылитый половецкий хан из оперы «Князь Игорь».

– Это и есть тот самый Сеганя?

Документ 14

Проэкт русско-французской экспедиции в Индию. 1800 г.

Цель экспедиции – изгнать англичан безвозвратно из Индостана; освободить эти прекрасныя и богатыя страны от британскаго ига; открыть новые пути промышленности и торговли просвещенных европейских наций, в особенности Франции: такова цель экспедиции, достойной покрыть безсмертною славою первый год девятнадцатаго столетия и главы тех правительств, которыми задумано это полезное и славное предприятие.

Какия державы должны принять в ней участие:

Французская республика и император российский – для отправления на берега Инда соединенной армии из 70 т. человек.

Император германский – для пропуска французских войск чрез свои владения и для облегчения им способов к плаванию вниз по Дунаю до его устьев в Черном море.

Сбор в Астрахани 35 т. рус. армии и отправление ея до Астрабада. Как только проэкт экспедиции будет окончательно решен, Павел I даст повеление для сбора в Астрахани 35 т. армии, в том числе 25 т. регулярнаго войска всякаго рода оружия и 10 т. казаков. Этот корпус армии немедленно отправится на судах по Каспийскому морю в Астрабад, чтобы ожидать здесь прибытия французских войск. В Астрабаде будет главная квартира союзных армий; здесь будут устроены военные и провиантские магазины; он сделается средоточием сообщений между Индостаном, Франциею и Россиею.

Маршрут французской армии при ея следовании от берегов Дуная на берега Инда:

От рейнской армии будет отделен 35 т. корпус всякаго рода оружия. Эти войска на барках поплывут по Дунаю и спустятся на барках по этой реке до ея устьев в Черном море. Достигнув Чернаго моря, войска пересядут на транспортные суда, доставленныя Россиею, переплывут Черное и Азовское моря, высадятся в Таганроге. Затем этот корпус армии правым берегом Дона последует до казацкаго города Пятиизбянки. Достигнув этого пункта, армия переправится через Дон и сухим путем направится к городу Царицыну, построенному на правом берегу Волги. Отсюда армия вниз по реке отправится в Астрахань. Здесь войска, пересев на торговыя суда, переплывут во всю длину Каспийское море и высадятся в Астрабаде, приморском городе Персии. Тогда, по соединении французов с русскими, союзная армия двинется в поход; пройдет города Герат, Ферах, Кандагар и вскоре достигнет праваго берега Инда.

Продолжительность похода французской армии:

На плавание вниз по Дунаю до его устьев в Черном море – 20 дней.

От устьев Дуная до Таганрога – 16.

От Таганрога до Пятиизбянки – 20.

От Пятиизбянки до Царицына – 4.

От Царицына до Астрахани – 5.

От Астрахани до Астрабада – 10.

От Астрабада до берегов Инда – 45.

Всего же – 120 дней.

Итак, на поход от берегов Дуная до берегов Инда французская армия употребит четыре месяца; но во избежание всякаго усиления маршей предполагается, что поход продлится полных пять месяцев: таким образом, если армия выступит в начале мая 1801 г. (по старому стилю), то должна прибыть к месту своего назначения в конце сентября. Следует обратить внимание на то, что половина пути будет совершена водою, а другая – сухим путем.

Средства исполнения:

При плавании по Дунаю французская армия повезет за собою полевыя орудия с зарядными ящиками. Ей не будет надобности ни в каких лагерных принадлежностях. Кавалерия тяжелая и легкая и артиллерия не должны брать с собою лошадей; на барки грузить только: седла, сбруи, вьюки, постромки, поводья, вожжи и проч., и проч. Этому корпусу запастись сухарями на месяц. Коммиссары, опережая армию, будут приготовлять и распределять этапы, где в том будет надобность. Достигнув устья Дуная, армия пересядет на транспортныя суда, высланныя из России и снабженныя провиантом на время от пятнадцати до двадцати дней. Во время плавания коммиссары и офицеры главнаго штаба отправятся сухим путем и на почтовых, одни – в Таганрог и в Царицын, другие – в Астрахань.

Коммиссары, посланные в Таганрог, войдут в соглашения с русскими коммиссарами касательно сухопутнаго маршрута армии от Таганрога до Пятиизбянки, приготовления этапов и отведения квартир, наконец, набора лошадей и подвод для перевозки артиллерии и богажа армии. Эти же коммиссары уговорятся с отправленными в Царицын о пригонке судов, необходимых для переправы через Дон, который в этом месте немногим шире Сены в Париже.

Коммиссары в Царицыне должны озаботиться заблаговременно:

1) О соединении на трех или четырех пунктах, между Волгою и Доном, всех лагерных принадлежностей и провианта, потребнаго армии во время ея похода.

2) О пригонке к Царицыну достаточнаго количества судов для переправы французской армии вниз по Волге до Астрахани.

Коммиссары, отправленные в Астрахань, будут держать наготове корабли для перевозки армии, нагруженные провиантом на пятнадцать дней.

При отплытии французской армии в Астрабад она должна быть снабжена нижеследующими припасами, собранными и заготовленными коммиссарами обоих правительств:

1) Всякаго рода аммунициею, артиллерийскими снарядами и орудиями. Аммуниция и орудия могут быть доставлены из арсеналов: Астраханскаго, Казанскаго и Саратовскаго, изобильно снабженных.

2) Упряжными лошадьми для перевозки артиллерии и аммуниции соединенной армии.

3) Фурами и телегами, и лошадьми для перевозки багажа, понтонов и т. п.

4) Верховыми лошадьми для французской кавалерии, тяжелой и легкой. Лошади могут быть закуплены между Доном и Волгою у казаков и калмыков; оне водятся здесь в несметном количестве; наиболее пригодны к службе в местностях, которыя будут театром военных действий, и цена этих лошадей умереннее, нежели где-либо в другом месте.

5) Всеми лагерными принадлежностями, необходимыми французской армии в походе на берега Инда и далее.

6) Складами сукон, полотен, мундиров, шляп, киверов, касок, перчаток, чулок, сапогов, башмаков и проч., и проч. Все эти предметы должны в изобилии находиться в России, где на них и цены дешевле, нежели в прочих европейских государствах. Французское правительство о их постановке может снестись с директорами колонии Сарепта – в шести милях от Царицына, на правом берегу Волги. Главное управление этой колонии Евангелистов, слывущей богатейшею, промышленнейшею и самою исправною по всякие заказы, находится в Саксонии; оттуда следует получить приказание, чтобы колония Сарепта взялась за подряды.

7) Аптекою, снабженною всякаго рода медикаментами. Она может быть доставлена тою же колониею Сарепта, где с давних времен существует аптека, которая разнообразием и добротою лекарств соперничает с императорскою московскою аптекою.

8) Запасами: рису, гороху, муки, круп, солонины, масла, вин, водок и проч.

9) Стадами быков и овец. Горох, мука, крупа, солонина и масло будут доставлены, прочие предметы в изобилии находятся в Персии.

10) Складами фуража, ячменя и овса. Овес можно получить в Астрахани; фураж и ячмень – в губернии.

Маршрут союзной армии от Астрабада до берегов Инда, мероприятия для вернаго успеха экспедиции:

До отплытия русских в Астрабад коммиссары союзных правительств будут отправлены ко всем ханам и мелким властителям стран, чрез которыя армия будет следовать, для внушения им:

«Что армия двух народов, во всей вселенной могущественнейших, должна пройдти через их владения, шествуя в Индию; что единственная цель похода – изгнать из Индии англичан, поработивших эти прекрасныя страны, некогда столь знаменитая, могучия, богатыя произведениями – естественными и промышленными, чтобы оне привлекали к себе все народы земли для причастия к деяниям и всякаго рода щедротам, которыми небу угодно было оделить эти страны; что ужасное состояние угнетения, злосчастия и рабства, в котором ныне стенают народы этих стран, внушило Франции и России живейшее к ним участие; что вследствие этого оба правительства решили соединить свои силы, чтобы освободить Индию от тираническаго и варварскаго ига англичан; что князья и народы всех стран, чрез которыя пройдет союзная армия, не должны нисколько ея опасаться; напротив, им предлагают, чтобы они всеми своими средствами способствовали успеху этого полезнаго и славнаго предприятия; что этот поход на столько же справедлив по своей цели, на сколько был несправедлив поход Александра, желавшаго завоевать весь мир; что союзная армия не будет взимать контрибуций, будет все закупать по обоюдному соглашению и платить чистыми деньгами за все предметы, для существования ея необходимые; что в этом случае будет поддерживать ее строжайшая дисциплина, что вероисповедание, законы, обычаи, нравы, собственность, женщины – будут повсюду уважены, пощажены и проч., и проч.».

При подобной прокламации, при честных, откровенных и прямодушных действиях, несомненно, что ханы и прочие мелкие князьки безпрепятственно пропустят армию чрез свои владения; впрочем, при их разладе между собою, они слишком слабы, чтобы оказать мало-мальски значительное сопротивление. Французских и русских коммиссаров будут сопровождать искусные инженеры, которые сделают топографическую съемку стран, чрез которыя союзная армия будет следовать; они отметят на своих картах: места для привалов; реки, через которыя придется переправляться; города, мимо которых должны будут проходить войска; пункты, где обоз, артиллерия и аммуниция могут встретить какия-либо препятствия, причем обозначать средства к преодолению этих препятствий. Коммиссары поведут переговоры с ханами, князьками и частными владельцами о доставке припасов, телег, кибиток и проч., будут подписывать условия, спрашивать и получать залоги.

По прибытии первой французской дивизии в Астрабад первая русская дивизия тронется в поход; прочия дивизии союзной армии последуют одна за другою, на дистанции друг от друга от пяти до шести лье; сообщение между ними будет поддерживаемо малыми отрядами казаков.

Авангард будет состоять из корпуса казаков от четырех до пяти тысяч человек, смешаннаго с легкою регулярною кавалериею; за ним непосредственно следуют понтоны; этот авангард, наводя мосты через реки, будет защищать их от нападений неприятеля и охранять армию на случай измены или иной неожиданности.

Французское правительство передаст главнокомандующему оружие версальских фабрик, как то: ружья, карабины, пистолеты, сабли и проч.; вазы и прочия фарфоровыя изделия Севрской мануфактуры; карманные и стенные часы искусснейших парижских мастеров, прекрасныя зеркала; превосходныя французския сукна разных цветов: багрянаго, алаго, зеленаго и синяго – цветов, особенно любимых азиатами, особенно персиянами; бархаты; золотыя и серебряныя парчи; галуны и шелковыя лионския материи; Гобеленевския обои и проч., и проч. Все эти предметы, кстати и у места подаренные владетелям этих стран с ласкою и любезностью, столь свойственными французам, дадут этим народам высокое понятие о щедрости, промышленности и могуществе народа французскаго, а впоследствии и будут важной отраслью торговли.

Общество избранных ученых и художников должно принять участие в этой славной экспедиции. Правительство поручит им съемку карт и планов местностей, чрез которыя будет проходить союзная армия; оно же снабдит их записками и особенно уважаемыми сочинениями, сих стран касающимися. Весьма полезны будут аэронавты (воздухоплаватели) и пиротехники (делатели фейерверков).

Для внушения этим народам самаго высокаго понятия о Франции и России условлено будет до выступления армии и главной квартиры из Астрабада дать в этом городе несколько блестящих праздников с военными эволюциями, подобных праздникам, которыми в Париже чествуют великия события и достопамятныя эпохи. Приведя все в вышеупомянутый порядок, нельзя будет сомневаться в успехе предприятия; но главным образом он будет зависеть от смышленности, усердия, храбрости и верности начальников, которым оба правительства доверят исполнение проэкта.

Тотчас, по прибытии союзной армии на берега Инда, должны начаться и военныя действия. Следует обратить внимание, что из европейских мест – в Индии и Персии – особенно обращаются и ценятся: венецианские цехины, голландские червонцы, венгерские дукаты, русские империалы и рубли.

(Заметки на некоторый статьи этого проекта, кажется, самим первым консулом Бонапартом заявлены были следующия):

Замечания Бонапарта.

1) Есть ли достаточно судов для перевозки 35 т. армии по Дунаю до его устья?

2) Султан не согласится пропустить вниз по Дунаю французскую армию и воспротивится отплытию ея из котораго-либо порта, находящагося в зависимости от империи оттоманской.

3) Довольно ли судов и кораблей на Черном море для переправы армии и достаточным ли их количеством может располагать русский император?

4) Корпус, по выходе из Дуная в море, не подвергнется ли опасности быть потревоженным или разсеянным английскою эскадрою адмирала Кейта, который, при первой вести об этой экспедиции, сквозь Дарданеллы выступит в Черное море, чтобы преградить путь французской армии и истребить ее?

5) Когда союзная армия в полном составе соберется в Астрабаде, каким образом она проникнет в Индию, сквозь страны почти дикия, безплодныя, свершая поход в триста лье от Астрабада до пределов Индостана?

Возражения императора Павла I.

1) Я думаю, что потребное число судов собрать будет легко; в противном случае армия высадится в Браилове – порте на Дунае, в княжестве Валахии и в Галаце – другом порте, на той же реке, в княжестве Молдавии; тогда французская армия переправится на кораблях, снаряженных и присланных Россиею и будет продолжать свой путь.

2) Павел I принудит Порту делать все то, что ему угодно; его громадныя силы заставят Диван уважать его волю.

3) Русский император легко может собрать в своих черноморских портах свыше 300 кораблей и судов всяких величин; известно всему свету возрастание русскаго торговаго флота на Черном море.

4) Если г. Кейту угодно будет пройдти сквозь Дарданеллы и турки тому не воспротивятся – этому воспротивится Павел I; для этого у него есть средства действительнее, нежели думают.

5) Эти страны ни дики, ни безплодны; дорога открыта и просторна давно; караваны проходят обыкновенно в тридцать пять – сорок дней – от берегов Инда до Астрабада. Почва, подобно Аравии и Ливии, не покрыта сыпучими песками; реки орошают ее почти на каждом шагу; в кормовых травах недостатка нет; рис произрастает в изобилии и составляет главную пищу жителей; быки, овцы, дичина водятся во множестве; плоды разнообразны и отменны. Единственное разумное замечание: долгота пути, но и это не должно служить поводом к отвержению проэкта. Французская и русская армии жаждут славы; они храбры, терпеливы, неутомимы; их мужество, постоянство и благоразумие военачальников победят какая бы то ни было препятствия. В подтверждение можно привести историческое событие. В 1739 и 1740 годах Надир-шах, или Тахмас-кули-хан, выступил из Дегли с многочисленной армией в поход на Персию и на берега Каспийскаго моря. Путь его был чрез Кандагар, Ферах, Герат, Мешеход на Астрабад. Все эти города были значительные; хотя они ныне и утратили прежний свой блеск, но все же еще сохраняют большую его часть. То, что сделала армия истинно азиатская (этим все сказано) в 1739–1740 годах, можно ли сомневаться, чтобы армия французов и русских не могла ныне того совершить!

Названные города будут служить главными пунктами сообщения между Индостаном, Россиею и Франциею; для этого необходимо учредить военныя почты, назначив к тому казаков как людей, наиболее способных к подобному роду службы.

^{note 3}

ГЛАВА 14

От рук пахнет рыбой, даже мыло со щеткой не помогают. Вчера не утерпел и сам потрошил этих чертовых осетров. Но за тяжелый труд и вознагражден был воистину по-царски: двумя пудами золотого песка. Интересный способ контрабанды: в двухметровую рыбину помещается не меньше пяти фунтов (больше нельзя, чтоб изменение веса не вызвало подозрений), туши обкладываются льдом, пересыпаются опилками от слишком быстрого таяния и перевозятся куда угодно. На этот раз было угодно привезти сюда, к Сегане Уксусу. А уж потом золотишко расходится или в Керженские скиты в качестве неприкосновенного запаса, или в Москву на Рогожскую, где пускается в оборот. Ну, этих-то оставим на черный день, сделав соответствующие пометки в личном деле, чай, не на гульбу с бабами тратятся – крепят промышленность, сами того не сознавая. Вот только питающий ручеек финансовый перекрою… ага, вместе с доступом кислорода. И в любой момент сдую пыль с архивных папок.

А картина, открывшаяся после допроса покойного ныне Уксуса, оказалась до изумления простой и гнусной. Да, так оно и было… Грабят меня всякие проходимцы, причем стало это дело настолько привычным, что просто не понимают сути предъявленных претензий. Ну да Господь им судья!

Вместе с признаниями мне в наследство досталась карта, составленная совместными усилиями допрашивающих и допрашиваемого. Картограф, конечно, из него никудышный, только капитан уверил, что непременно сличит полученные сведения с показаниями других подозреваемых.

– А они есть? – усомнился я тогда.

– Всенепременно! – Ермолов предъявил список на двух листах. – Разрешите начать аресты?

– Справишься без лишнего шума?

– Не извольте беспокоиться, государь!

Вот что мне нравится в этом времени, так это отсутствие у офицеров некоторого предубеждения против тайного сыска и прочих секретных служб. Не знаю, как в просвещенных Европах, но наша молодежь воспитывается на положительных примерах Григория Скуратова-Бельского, Федора Ромодановского, Андрея Ушакова и прочих, достойных всяческой похвалы и подражания людей. Вот чуть позже, в виденном будущем… нет, это будущее было прошлым, и я читал о нем в книгах… тьфу, сам запутался… Ага, вот… охамевшие от скуки и безделья благородные ублюдки ввели моду на фронду в отношении любых мер по поддержанию внутреннего порядка в государстве, и не подать руки жандарму стало делом столь естественным… Ур-р-р-оды!

Это не как бывший капитан НКВД говорю, как император. Хотя, как ни удивительно, и та и другая точки зрения совпадают. Единственное различие – в императорской шкуре я значительно добрее. Возможно, спросит кто-нибудь: а как же умерший при допросе контрабандист, как он согласуется с царским достоинством и моральным обликом большевика? Легко все согласуется. Особенно если учесть то обстоятельство, что допрашиваемый начал делиться знаниями задолго до приведения кочерги в нужную кондицию. И помер, бедолага, от задушившей его грудной жабы. Они ведь такие коварные, эти грудные жабы. Но порассказать успел, да…

Схема золотого промысла была проще телячьего мычания, но, подобно всему простому, почти гениальна. Драгоценный металл добывали на Южном Урале силами нескольких раскольничьих артелей, организованных из несостоятельных должников, пребывающих в натуральном рабстве. Какое там, к черту, крепостное право? Оно, в сравнении с жизнью старателей, казалось пребыванием в краю молочных рек с кисельными берегами. Какова дальнейшая судьба импровизированных каторжников, мы так и не узнали. Сначала расспрашивали о более важных вещах, а потом стало не у кого. Но, подозреваю, их кости долго еще будут попадаться в лотки золотоискателей.

В конце каждого сезона добычу сплавляли по Уралу на каспийские рыбные промыслы и уже оттуда, снарядив осетров, мелкими партиями развозили по надежным посредникам. Наш – как раз из таких.

Осторожный стук в дверь прервал размышления. Следом появился Беляков.

– Ваше Императорское Величество, лодка готова.

– Спасибо, Федорыч, сейчас иду.

Да, мы возвращаемся. Пока в Подновье, а там видно будет. Возвращаемся… зачем вообще приезжал на ярмарку? Может, вело какое-то предчувствие? Ладно, не будем забивать голову – получилось, что получилось.

По приезде пришлось пережить целую бурю. Никогда бы не подумал, что обычно сдержанная в эмоциях императрица способна ругаться. Больше всего досталось Аракчееву, разрабатывавшему операцию прикрытия и самолично ее осуществлявшему, и Александру Федоровичу как главному злодею, похитившему государя и отправившемуся с ним в подозрительный загул. Если верить Марии Федоровне, то купцу грозило четвертование, повешение, расстрел, пострижение в монахи, ссылка в Сибирь и, после всех процедур, отправка в штрафной батальон.

– Душа моя. – Я взял разгневанную супругу за локоток нежно, но в готовности применить более жесткий захват. – Не уподобляйся флюсу.

– Это как? – Императрица сделала слабую попытку вырваться.

– Он слишком односторонен. И не нужно воспринимать все буквально – слухи о наших с Федорычем похождениях по… хм… да… абсолютно беспочвенны, но тем не менее должны распространяться беспрепятственно. Это дело политическое.

– Ходить по бабам – политика?

– Да не было их, сколько раз повторять! Вот посмотри сама, – махнул в сторону лежащего на столе кожаного мешочка. – Какие нужны еще доказательства?

Ну как еще объяснить ревнивой женщине, что муж занимался важными государственными делами, а не тем, о чем она думает? Вообще, странное что-то с ней происходит – раньше сквозь пальцы смотрела на кружащих вокруг меня вертихвосток, а теперь – сцены… Или то, что позволительно венценосному безумцу, совершенно неприемлемо для нормального императора? Да, скорее всего, так оно и есть – забрезжившая впереди надежда остаться в истории не женой придурка на троне, а императрицей и верной помощницей великого государя настолько повлияла на характер, что сам диву даюсь.

– Что это, Павел? – Мария Федоровна осторожно освободилась из моих рук и попыталась приподнять мешок.

– Это золото, душа моя. ТО самое золото, которое купец третьей гильдии Александр Федорович Беляков в пример другим пожертвует на русскую армию. А немного погодя, и на флот. Столько же.

Императрица присела на лавку и вздохнула:

– Умнее ничего не мог придумать?

– Чем же нехорошо?

– Да как сказать… Тебе Федорыча не жалко? Ты же ставишь крест на его репутации, большой-большой крест. Или, считаешь, у каждого небогатого купчика под печкой хранится горшок с золотым песком? Где он его взял? Кого ограбил? Почему скрывал и не пускал в оборот, если нажито честным трудом?

– А если в наследство досталось?

– От бабушки? – Мария Федоровна постучала согнутым пальцем по лбу. – А бабушка была шемаханской царицей?

Хм… вот об этом я как-то не подумал. Вроде золото, оно и есть золото, зачем кому-то объяснять его происхождение?

– Вижу, ты меня так и не понял?

– А должен был? Ладно-ладно, не сердись, признаю свою ошибку. Есть другие предложения?

– Что? – императрица переспросила с таким удивлением, будто это не я ей что-то сказал, а внезапно заговорил резной ореховый комод. – Повтори…

– Про предложения?

– Нет, про признание ошибок. Павел, это точно ты? Никогда раньше…

Делаю шаг и кладу руки на плечи. Сквозь тонкий шелк чувствуется легкая дрожь. Напугалась? Заглядываю в глаза, потом тихонько касаюсь лба губами.

– Я умер несколько месяцев назад. Но живой… и, как все живые люди, меняюсь. Кто со временем становится хуже, а мне… а мне в ту сторону уже некуда. Вот и приходится изменяться к лучшему.

– Уговорил. – Она прячет лицо на моей груди. – Тот Павел умер…

– И Бог с ним.

– Да. Но новый Павел не должен повторять ошибки и глупости старого. Позови-ка сюда Аракчеева. И Белякова тоже.