Текст книги "Символ «мертвая голова»"

Автор книги: Сергей Неподкосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ.
СИМВОЛ ТАЙНЫХ ОБЩЕСТВ

Несомненно, определенный религиозный аспект носит и деятельность тайных обществ[9]9
  Религия – организованное поклонение высшим си лам. Представляет собой не только веру в существование этих сил, но и устанавливает определенную деятельность человеческой воли, направленную к ним. Энциклопедический словарь. Издатели: Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Т. 26А. СПб., 1899. С. 539—544.


[Закрыть].

В атрибутике и обрядах масонских лож содержится множество заимствований из различных религиозных традиций и эзотерических течений, например почитание Библии, а также христианских свв. Иоанна Крестителя и Георгия Победоносца, каббалистические практики, берущие корни в древнем иудаизме, алхимия, астрология, магия и т.д.[10]10
  Отметим, что в истории иудаизма зафиксировано особое отношение к культу «мертвой головы». Так Рабби Маймонид делал воскурение мирта вокруг черепа. Рабби Элеазар описывал способы изготовления террафима из засушенной головы младенца, убитого во время тайных религиозных церемоний, совершаемых иудеями каббалистической традиции: закалывается первенец, у него отрубается голова, которая бальзамируется, под язык кладется золотая пластинка с магической надписью. Считалось, что после подобных ритуалов у террафима появлялась способность связываться с миром духов (ангелов) и предсказывать будущее. (Андреева В., Куклев В., Ровнер А. Символы, знаки, эмблемы. М, 2008. С. 527).


[Закрыть] С культом террафимов пытался бороться самарийский пророк Осия (Ос. 3:4) и иудейский царь Иосия (4 Цар. 23: 24), но оккультная практика сохранялась у евреев вплоть до периода возвращения из Вавилонского плена и формирования ветхозаветного канона). При этом символ черепа играет в масонстве весьма заметную роль. Он не только внушает ужас непосвященным (профанам), но и служит неким опознавательным знаком корпоративной принадлежности к элитной организации, члены которой являются хранителями тайных знаний.

Перед нами описание обряда посвящения тамплиера в градус Рыцарь Кадош: «После клятвы и различных церемоний одевали испытуемого в ритуальные одежды, вручали ему отличительное украшение Кадоша, красный эмалированный восьмиугольный крест с перламутровым или жемчужным овалом в центре. На одной стороне овала виднелось черное изображение мертвой головы, пронзенной кинжалом, в напоминание рыцарю о данной им клятве не отступать перед ужасами смерти»^{319}.

А вот обряд посвящения в России. В назначенный день и час поручитель, завязав профану глаза, вез его в помещение ложи, где уже находились все приглашенные каменщики. По приезде он тотчас отводил его в так называемую «черную храмину» или храмину размышления – небольшое помещение с искусно замаскированными окнами и дверями. В одном углу располагались черный стол и два стула, на столе – берцовые человеческие кости и череп, из которого в глазные впадины выбивалось синеватое пламя горевшего спирта. Тут же – Библия и песочные часы. В противоположном углу – человеческий скелет с надписью над ним: «Ты сам таков будешь». В двух углах по гробу, в одном из которых – искусно подделанный мертвец с признаками тления, в другом углу – гроб пустой. Значение обряда: воскресение через символическую смерть.

Череп и гроб с костями (или с «искусно подделанным мертвецом с признаками тления») символизировали в масонстве тление, смерть, поверженного во грехе человека; слабый огонь – духовное начало, мерцающее в человеке, открытая Библия – истину и свет божественного Слова. Сравним изъяснение этих символов, даваемое обрядоначальником: «Вы посажены были в мрачную храмину, освещенную слабым светом, блистающим сквозь печальные тленного остатки человеческого существа, помощью сего малого сияния вы не более увидели, как токмо находящуюся вокруг нас мрачность и в мрачности сей разверстое Слово Божие… Человек наружный – тленен и мрачен, но внутри его есть некая искра нетленная»^{320}.

В российских ложах Ивана Елагина для запугивания кандидата при его посвящении использовали «гаджеты»: «Палата обита черным сукном и по оному сукну на стенах раскинуты цветы белые во образе звездам, и посреди оной палаты поставлен стол под черным сукном, и на оном столе лежит мертвая голова и обнаженная шпага с заряженным пистолетом… и оная мертвая голова, вделанная на пружинах, имеет движение и так до оного касается», – так описывал начало церемонии информатор петербургских властей Михаил Олсуфьев.

Находясь в комнате размышлений, кандидат должен был составить философское завещание (потому что он «умирал» для мира непосвященных) и письменно ответить на три вопроса: каковы обязанности человека перед Богом, перед себе подобными, перед самим собой^{321}.

В обряде посвящения французского устава кандидат также вводился в храмину размышления, что символизировало «очищение землей». На столе были расставлены череп и кости, хлеб, кувшин, вода, сера, соль, иногда ртуть. На стенах с изображениями песочных часов, петуха и косы была начертана надпись: бдительность и упорство. Петух, череп и песочные часы символизировали пробуждение, смерть и время. Хлеб и соль представляли собой пищу телесную и духовную. Прочие вещества относились к алхимическим символам^{322}.

По мнению исследователя Олега Вовка, мрачная атрибутика была призвана напомнить кандидату об осторожности, несуетности поведения и неустрашимости перед предстоящими суровыми испытаниями^{323}.

Отечественная литература XIX века не могла пройти мимо широкого увлечения русской интеллигенции масонскими идеями. Исследователь В. Коноплев утверждает, что в начале XIX в. в Москве и Петербурге была образована масонская ложа «Мертвая голова», на главном штандарте которой были изображены череп и скрещенные кости. Члены тайной организации носили перстень с изображением черепа. Отметим, что герой пушкинской повести «Барышня-крестьянка» Алексей Берестов «носил черное кольцо с изображением мертвой головы»^{324}.

Л.Н. Толстой в романе «Война и мир» с большой точностью описал обряд посвящения своего персонажа Пьера Безухова в братство вольных каменщиков (низшая ступень ученика)^{325}. Пьер, проходящий обряд посвящения, видит лампаду и вдруг замечает, что «то белое, в чем горела лампада, был человеческий череп».

Церемония посвящения подмастерья в степень Мастера воспроизводит в символической форме легенду о Мастере Хираме (Адонираме). Перед церемонией место посвящения скрывается траурной завесой с изображением жемчужин – символа слез, пролитых об убитом Хираме. В центре помещения устанавливается гроб Мастера Хирама (либо расстилается ковер с его изображением), на крышке которого начертаны череп, скрещенные кости, Воаз и Яхин, наугольник, кронциркуль, молоток каменщика. На крышке лежит ветка акации. Подмастерье, продемонстрировав чистоту своих рук и фартука, должен перешагнуть через гроб Мастера, остановиться в его ногах и повернуться в противоположную сторону. Члены ложи совместными действиями пытаются воскресить Мастера Хирама, после чего подмастерье становится Мастером и возносит хвалы Великому Геометру Вселенной за то, что «Мастер нашелся и лик его светел, более чем прежде»^{326}.

Между тем версия о сохранности и волшебных свойствах черепа Жака Моле (последнего гроссмейстера ордена тамплиеров, который перед казнью на костре проклял виновных в его смерти), который якобы и сегодня используется в ложах для обряда посвящения, представляется весьма сомнительной.

Символика черепа и костей широко применялась в масонской атрибутике, в частности на ритуальных коврах (3-я степень в ордене иоаннитов), запонах, крестах, знаках, замках (4-я степень в ордене иоаннитов), кольцах, потайных фонарях (андреевская ложа), аллегорических картинах, ритуальных мечах^{327}.

Особого внимания заслуживает деятельность масонского ордена, который получил свое название непосредственно от символики смерти – «Череп и кости». В определенной степени общественный интерес к тайной организации подогрело интервью Джорджа Буша-младшего журналу «Тайм». Президент США рассказал, что в годы его студенчества в Йельском университете он был принят в члены ордена «Череп и кости». Принадлежность к членам этого старинного студенческого клуба, основанного в 1856 году, – фамильная традиция влиятельной американской династии (его членами были отец и дед Буша).

Вскоре после избрания Буша-младшего президентом он организовал в Белом доме закрытый обед для членов ордена, вступивших в «Череп и кости» одновременно с ним^{328}. Один из них – вице-президент Дик Чейни, который является открытым масоном 33-й степени.

Подробнее остановимся на истории возникновения тайной организации. В 1832 году секретарь Йельского университета Уильям Рассел принял решение вместе с 14 единомышленниками организовать новое тайное братство^{329}.

По одной из версий, оно было выстроено по образцу знаменитых баварских иллюминатов. Первоначально ложа называлась «Клуб Евлогии» (Eulogian Club) в честь греческой богини красноречия, но затем основатели ордена решили сменить его символику и переименовали общество в «Череп и кости». В 1856 году Уильям Рассел официально зарегистрировал братство как Russell Trust Association.

В качестве герба общества было принято «классическое» изображение черепа над двумя скрещенными костями, под которым было изображено число 322. Об этом числовом значении существует несколько версий. Многие исследователи полагают, что таким образом зашифрован год основания ордена – 1832, а последняя двойка символизирует то, что братство было основано как филиал немецкого общества. Некоторые члены ордена утверждают, что число означает прежде всего дату смерти философа Демосфена (322 год до н.э.), который основал греческое патриотическое общество, послужившее прототипом студенческой организации.

Йельский университет – элитное учебное заведение, которое готовит высших должностных лиц Соединенных Штатов. Членами его тайной организации становятся исключительно выходцы из самых богатых и влиятельных семей США. Они занимали и занимают важнейшие посты в политике, СМИ, финансовой, научной и образовательной сферах. Так, среди основателей ордена значились Расселы, Тафты и Гилманы; впоследствии в состав общества входили Банди, Лорды, Рокфеллеры, Уитни, Фелпсы и другие.

После выпуска из Йельского университета члены ордена продолжают поддерживать связь друг с другом^{330}.

Посвящения в члены братства происходят в уединенном доме ордена – «Гробнице»^{331}. Вступающие наклоняются и целуют череп у ног членов ордена; в это время новичков осыпают нецензурной бранью. Затем все исполняют ритуальное причитание: «Повешенный равен смерти, дьявол равен смерти, смерть равна смерти». Далее вступающим символически перерезают горло, после чего они по очереди ложатся в гроб и делятся со всеми присутствующими своими самыми интимными деталями жизни, чтобы создать крепкую и секретную связь между членами секты. Из гроба они встают перерожденными – они умерли как «варвары» и стали «членами ордена». Есть версия, что во время ритуала посвящения новичок обязан выпить кровь из человеческого черепа.

Первая когорта адептов ордена появилась в 1833 году. Членами тайного общества могли быть только выходцы из американской аристократии^{332} англо-саксонского происхождения и протестантского вероисповедания. Эти люди являлись признанной элитой общества, а на собраниях именовали себя «центром Вселенной», «рыцарями», а всех остальных, непосвященных, – «варварами». Изначально принятие в него евреев, женщин и чернокожих было запрещено. Однако в XX в. правила приема стали более демократичными, и цвет кожи перестал играть значимую роль. В 1991 году ушел в прошлое гендерный барьер, и членом ордена впервые стала женщина^{333}.

Одним из наиболее скандальных обстоятельств деятельности ордена считается обычай, согласно которому претенденты на членство должны совершить некий проступок «во имя братства». Так, в 1918 году студент Йельского университета Прескотт Буш, впоследствии сенатор от Коннектикута, дедушка бывшего президента Буша-младшего, выкопал с двумя другими студентами на федеральном кладбище в Оклахоме череп вождя индейского племени чирикауа-апачей, который в течение 25 лет возглавлял борьбу против вторжения США на землю своего племени. Ископаемый трофей был преподнесен в качестве подарка братству. Есть версия, что в настоящее время череп вождя хранится в специальном месте на территории Йельского университета и используется в различных ритуалах «Черепа и костей».

Джон Робинсон в книге «Доказательства заговора» пишет, что во время посвящения в члены ордена кандидат представляется рабом, от которого требуют ответа на вопрос, что довело его до этого ничтожнейшего состояния. Он отвечает: общество, государство, покорность, ложная религия. Ему показывают скелет, у ног которого лежат корона и меч, и спрашивают, скелет ли это короля, благородного человека или нищего? Так как он не может ответить, президент собрания говорит ему: «Свойство быть человеком – единственное, что важно»^{334}.

Таким образом, скрещенные кости под черепом, изображаемые на масонских предметах культа, объясняются либо как символы смерти и бренности существования, либо как жест презрения к смерти и печали об исчезновении истины, либо как знак могилы Мастера Хирама (Адонирама), архитектора храма царя Соломона, к которому масоны возводят свою традицию[11]11
  Многие авторитетные исследователи деятельности тайных обществ, например Луис Мигель Мартинес Отсро, обоснованно полагают, что история возникновения масонства берет свое начало с деятельности средневековых европейских строительных артелей.


[Закрыть].

ГЛАВА ШЕСТАЯ.
КУЛЬТ ЧЕРЕПОВ ЖИВОТНЫХ

В рамках религиозного почитания животных (зоолатрии) культ черепов заслуживает особого внимания. Согласно исследованиям М. Элиаде, для охотничьих цивилизаций эпохи палеолита характерно религиозное поведение. Например, убийство зверя считалось ритуалом, подразумевающим, что Владыка диких зверей заботится, чтобы охотник убивал только для пропитания и чтобы мясо не пропадало зря; кости, особенно череп, имеют особую ритуальную ценность (возможно, в силу убеждения, что в них остается «душа» или «жизнь» твари и что именно на скелет Владыка диких зверей нарастит новую плоть). По этой причине череп и главные кости животных выставлялись на ветвях деревьев или на высоком месте. По верованиям некоторых народов и племен (айны и гиляки (нивхи)), душа убитого зверя отсылается в его духовный дом. Существует и обычай предлагать верховному существу по куску от каждого убитого зверя (пигмеи, филиппинские негритосы и др.) или череп и главные кости (самоеды и др.); а у некоторых суданских народов юноша, впервые убивший зверя, вымазывает его кровью стены пещеры^{335}.

Хранилища костей пещерных медведей в Альпах и прилегающих к ним областях представляют собой наиболее многочисленные, но и спорные «документы» о религиозных идеях последнего межледникового периода. В пещере Драхенлох (Швейцария) Эмиль Бэхлер обнаружил скопления черепов и костей; они были разложены вдоль стены пещеры, в природных нишах или в чем-то вроде каменных сундуков. С 1923 по 1925 год Бэхлер исследовал пещеру Вильденманнлислох, где обнаружил несколько медвежьих черепов без нижних челюстей вперемежку с костями конечностей. Подобные же открытия были сделаны другими специалистами по древнейшей истории в различных альпийских пещерах. В числе важнейших Драхенхёл (Штирия) и Петерсхёл (Франкония), где К. Хёрманн обнаружил медвежьи черепа в нише на высоте 1,2 м от пола. А в 1950 году К. Эренберг нашел в Зальцофенхёле (Австрийские Альпы) в естественных нишах пещерной стены три медвежьих черепа и кости конечностей, уложенные по оси восток – запад. Поскольку хранилища эти выглядели искусственными, ученые принялись за расшифровку их смысла. А. Гас провел аналогию с обычаем подносить высшему божеству «первинки» (Primitialopfer), принятым у некоторых арктических народов. Обычай состоял в том, чтобы выкладывать череп и крупные кости убитого животного на помост; божеству предлагались головной и костный мозг, т.е. самое вкусное для охотника. С такой интерпретацией согласились среди прочих В. Шмидт и В. Копперс, увидевшие в ней доказательство веры охотников на пещерных медведей последнего межледникового периода в верховное существо, владыку диких зверей. Другие этнографы ассоциировали хранилища костей с культом медведя, практикующимся – или практиковавшимся до XIX в. – в Северном полушарии. Он предполагал сохранение черепа и крупных костей убитого животного с тем, чтобы Владыка диких зверей мог на следующий год нарастить на них мясо. Карл Мейли посчитал, что это особая форма «погребения зверей», древнейший из охотничьих ритуалов. По мнению шведского ученого, этот ритуал указывает на прямую связь между охотником и дичью; первый погребением сохраняет останки животного, чтобы обеспечить его реинкарнацию – без вмешательства каких бы то ни было божественных фигур. Все вышеупомянутые интерпретации подверг сомнению ученый из Базеля Ф. Коби, утверждавший, что многие «хранилища» черепов образовались случайно и в силу передвижений самих медведей, которые роются в костях и сгребают их в кучи. Леруа-Гурап заявил о своем полном согласии с такой радикальной критикой: присутствие нагромождений черепов в каменных «сундуках», вдоль стен или в нишах, вперемежку с крупными костями, объясняется геологическими факторами и поведением медведей. Его критика искусственного происхождения хранилищ кажется убедительной, тем более что результаты самых первых раскопок в пещерах оставляли желать лучшего; но все-таки знаменательно, что однотипные скопления костей найдены в целом ряде пещер, и особенно – в нишах на высоте метра с лишним. К тому же Леруа-Гуран^{336} признает, что «в некоторых случаях вмешательство человека возможно». Так или иначе, толкование хранилищ как жертвенников высшим существам было отвергнуто даже приверженцами мнения В. Шмидта и В. Копперса.

В своей работе о жертвоприношении у палеоантропов Иоганнес Марингер пришел к следующим выводам: на уровне нижнего палеолита (Терральба, Чжоу-Коу-Тянь, Лерингсн) жертвоприношения не зафиксированы; материалы среднего палеолита (Драхенлох, Петерсхеле и т.д.) можно интерпретировать по-разному, но их религиозный характер (т.е. как жертвоприношений сверхъестественным существам) неочевиден; о жертвоприношениях можно говорить с большей или меньшей степенью определенности не ранее верхнего палеолита^{337}. Духовная жизнь палеоантропов – как и «примитивных» народов наших дней, – оставила весьма скромный след. Хранилище костных останков само по себе – это всего лишь выражение религиозно-магической интенции; собственно смысл того или иного акта становится доступным только из информации, получаемой от членов соответствующего общества. В этом случае и узнается, представляют ли череп и кости жертвоприношение высшему существу, Владыке диких зверей, или, напротив, костные останки сохраняют в надежде, что на них снова нарастет мясо. Даже это последнее верование можно трактовать по-разному: животное родится вновь либо по воле Владыки диких зверей, либо потому, что в его костях осталась жить душа, либо, наконец, потому, что охотник предал его земле (чтобы спасти его кости от собак). Необходимо иметь в виду множественность толкований «документа» с вероятными религиозно-магическими интенциями.

С другой стороны, не надо забывать, что при всем различии между современными арктическими охотниками и охотниками палеолита у них, в сущности, одна и та же хозяйственная деятельность и, вполне возможно, одна и та же религиозная идеология – специфически характерные для охотничьих цивилизаций. Следовательно, сравнение доисторических материалов с этнологическими фактами оправданно.

Под таким углом зрения предлагалось истолковать находку в Силезии – ископаемый череп молодого бурого медведя, относящийся к ранней ориньякской эпохе; его резцы и клыки подпилены, но коренные зубы – в первозданном виде. В. Копперс считает, что это остатки медвежьего празднества, наподобие того, что существует у гиляков с острова Сахалин и у айнов с острова Эдзо. Прежде чем заколоть молодого медведя, ему особой пилой подпиливают клыки и резцы, чтобы он не поранил участников церемонии. Церемония крайне важная: душу медведя посылают гонцом от людей к охранительному божеству, чтобы оно обеспечило успех предстоящей охоты. А поскольку во время той же церемонии дети осыпают раненое животное градом стрел, была предложена аналогичная интерпретация рельефов на стенах пещеры Трех братьев, изображающих медведей, которых забрасывают стрелами и камнями и которые изрыгают потоки крови^{338}.

Но такие сцены можно толковать по-разному. Весомость архаической религиозной мысли подтверждается ее устойчивостью в веках. Так, вера в то, что животное может возродиться из костей, встречается в значительном числе культур^{339}. Вот почему запрещается ломать кости животных, чье мясо съедено. Это представление, свойственное цивилизациям охотников и пастухов, но оно перешло и в более сложные религии и мифологии. Хорошо известный пример – с козлами Тора, которых закололи и съели вечером и которых наутро божество вернуло к жизни по их костям^{340}.

В ходе раскопок у порога зимнего жилища в гроте Лазаре на юге Франции, приблизительный возраст которого составляет 200 тыс. лет, был обнаружен череп волка с вынутым через отверстие в теменной кости мозгом. По всей видимости, его положили здесь, покидая пещеру с наступлением весны^{341}. Зверь был призван охранять жилище до возвращения его обитателей в начале следующей зимы. Употребление мозга в пищу символизировало приобщение к силе животного. Аналогичный экземпляр обнаружен у порога второго жилища в той же пещере. Раскопки в гроте Лазаре говорят не только о сравнительно высоком уровне общественной и хозяйственной жизни здешних жителей, но и о наличии в их среде определенных религиозно-магических представлений. Волк оставался хранителем очага и жилища и в значительно более позднее время – кости этого зверя обнаружены на некоторых позднепалеолитических стоянках Восточной Европы. В Мезине у очага обнаружен целый скелет волка, кости которого сохранили анатомический порядок. Череп волка был укреплен и на крыше над входом в одно из местных жилищ, вокруг которого были найдены скелеты трех волков.

В раннепалеолитических пещерах Кавказа обнаружена группа памятников, свидетельствующих о признаках зарождающегося культа пещерного медведя: череп медведя с ритуальной шлифовкой клыков в пещере Кударо III, черепа и кости медведей в культовой, по мнению археологов, Верхней пещере Цуцхватской горной системы, тайник с черепами медведей в Азыхской пещере^{342}.

Яркими свидетельствами существования культа пещерного медведя в среднем палеолите являются пещеры Драхенлох, Регурду и многие другие. Так, в пещере Драхеплох, в Швейцарии, между ее стеной и искусственным каменным барьером найдены многочисленные кости медведя, главным образом длинные кости конечностей и черепа. Это не было хранилищем мяса – исследования показали, что на костях, помещаемых в хранилище, уже не было мышц. Медвежьи черепа и длинные кости были сложены также в каменных ящиках. Предпочтение отдавалось черепам молодых особей, причем многие черепа были лишены нижних челюстей – закономерность, которая наблюдается и в палеолитических захоронениях детских черепов^{343}.

Подобный культ практиковался и в других горных пещерах Швейцарии, Германии и Австрии – Вильденманплислохе, Петерсхеле, Драхенхеле. В пещере Зальцофепхелс в трех нишах, на подставках из камней, находилось по одному медвежьему черепу, каждый из которых был ориентирован в одинаковую сторону и покрыт золой^{344}.

Преднамеренное расположение медвежьих черепов отмечено и в некоторых других мустьерских пещерах. Так, в пещере Клюпи (Франция) было обнаружено пять медвежьих черепов, образующих круг, три из которых покоились на специально подложенных камнях. В небольшой камере в пещере Фюрти открыто восемь медвежьих черепов, также размещенных по кругу, шесть из них на специальных каменных подставках^{345}.

В пещере Встерника (Югославия) найдено хранилище тридцати пяти черепов пещерного медведя, шесть из которых стояли друг за другом у стены лицевыми костями в сторону входа в пещеру, образуя группу, окруженную лопатками пещерного медведя. В одном из очагов находился череп медведя с обгоревшей поверхностью. Вблизи от входа в пещеру, под плитой, хранился череп волка, а под другой плитой, среди костей медведя, лежали три черепа неоантропа^{346}.

Среди памятников этого типа особенно впечатляет святилище в пещере Регурду. В глубине пещеры, в одном из каменных сооружений, находились кости пяти или шести медведей, в другом – кости медведя лежали в четырехугольной яме и были покрыты тяжелой каменной плитой около двух метров в поперечнике, в третьем череп медведя был покрыт облицовкой из камней. В этот «медвежий» комплекс непосредственно входило и погребение человека^{347}.

Все это свидетельствует о том, что «медвежьи» пещеры являлись, по всей видимости, святилищами медвежьего культа, связанными с магией возрождения. В пользу этой версии свидетельствует и труднодоступность этих пещер, отсутствие доказательств того, что в них постоянно обитали древние.

Известно, что во времена палеолита существовал культ не только медвежьего черепа, но и других животных, что связано, по всей видимости, с тотемизмом. Так в Костенках на Дону на кровле двух полуземлянок были обнаружены черепа мускусных быков, кровлю третьего жилища увенчивал череп льва, четвертого – череп тура. Таким образом, прослеживается определенная связь видов животных с социальной структурой. В Межиричах на Украине сохранился череп мамонта с условным геометрическим орнаментом, нанесенным на лбу красной краской. Возможно, что и он, служил конструктивным элементом жилища.

В свете первобытного искусства нельзя не отметить свидетельства палеолитической архитектуры, связанной с культом черепов животных. В одной из обнаруженных первобытных полуземлянок центральное положение над очагом занимал череп мамонта. В южном секторе жилища обнаружен крупный череп бизона, который в древности венчал входную конструкцию. По радиусу от него к центральному черепу мамонта располагались череп северного оленя и череп молодого шерстистого носорога. Такое сочетание наводит на мысль о преднамеренной группировке костей как проявлении культа. По мнению А. Столяра, жилище, увенчанное головой зверя, символизировало тотемного предка-покровителя, члены общины которого как бы жили внутри него. В этом случае можно провести параллель с более поздними эпохами, когда древние славяне при устройстве своих жилищ подвешивали на них черепа. Сила, заключенная в умершем (убитом) животном, выступала в качестве «строительной жертвы» и «магической защиты жилья»^{348}. Культ черепов животных был широко распространен в верхнем палеолите: черепа венчали жилища или входы в них. Линия черепов «бизон – олень – носорог – мамонт» может служить свидетельством того, что еще не установился один тотемный вид. Поклонение различным животным отождествлялось с поклонением различным мифическим первопредкам – своеобразному «палеолитическому пантеону». Это не что иное, как попытка получить через образы животных на крыше жилища определенные их качества, покровительство и защиту тотемов.

О. Вовк отмечает, что использование черепа в качестве строительной жертвы продолжалось вплоть до эпохи Средневековья. Среди племен древних германцев, славян, индейцев и др. было распространено поверье, что для обеспечения прочности возводимого сооружения в процессе его закладки необходимо принести кровавую жертву богам или духам земли. С этой целью употреблялись человеческие жертвы и гораздо чаще животные или птицы: быки, лошади, олени, петухи и т.д. Черепа помещались не только на жилища, но и ограждения вокруг них^{349}.

Обнаруженный тайник с четырьмя медвежьими черепами в Азыхе свидетельствует о существовании в эпоху среднего ашеля следов магического культа этого животного. На одном из черепов обнаружено восемь нарезок (семь параллельных и одна поперечная сверху), нанесенных пилообразным предметом, представляющих собой, по мнению авторитетных ученых, единицы счета, зафиксированные в графике. Магическое число семь (число поперечных нарезок), связанное с фундаментальной константой человеческой психики, позволяет думать о возникновении некоторых космологических представлений, в том числе о пространстве и времени. Кроме того, культ черепа свидетельствует также о возникновении элементов религии, первоначально связанной с тотемизмом. Очевидно, что тайник являлся не просто местом хранения этих черепов, а имел какую-то связь с магическими ритуалами.

В мезолитическом слое на дне пруда в Штелльморе, близ Гамбурга, археолог А. Руст обнаружил сосновый столб с надетым на верхушку оленьим черепом. По мнению Марингера, этот культовый столб указывает на место ритуальных трапез: мясо оленей поедалось, а головы приносились в дар божеству^{350}.

Известно множество значительно более поздних этнографических свидетельств медвежьего культа у охотничьих народов Севера. В частности, печорские коми совершали ритуальные погребения головы медведя или его костей. Ритуальное захоронение медвежьих черепов, наряду со следами ритуального огня, сохранила и древняя Канинская пещера-святилище на Северном Урале, в которой были сложены более двадцати черепов^{351}.

Обские угры снимали с убитого медведя шкуру и вместе с головой и передними лапами уносили на «медвежий праздник», после чего череп вешали на дерево, что символизировало погребение медведя у «древа жизни», его смерть и возрождение. Подобный культ практиковался у якутов и некоторых народов Дальнего Востока. Для племен айнов медведь был посланником богов: он приносил им божественные дары – шкуру и мясо. Каждую весну айны стремились добыть медведицу, чтобы убить ее и отослать ее душу обратно к богам: душа медведицы возрождалась и приносила новый приплод. Медвежат они воспитывали в течение нескольких лет, а потом аналогичным способом возвращали богам. В основе таких обычаев лежит широко распространенное у охотничьих народов представление о возвращении убитого зверя, о вечном возрождении жизни. Особенно показательны в этом отношении медвежьи праздники народов Севера и Дальнего Востока, связанные с культом медведя. Аналогия мустьерским погребениям черепов и костей медведя лежит здесь как бы на поверхности. Возможно, что ритуальное поедание зверя с последующей заботой о его черепе и костях, сходные обряды аборигенов Австралии и других архаических охотников, в основе которых заложена та же идея возрождения жизни, восходят к общему палеолитическому источнику.

В существовании этого сложного комплекса представлений угадываются признаки охотничьей и продуцирующей магии, направленной на сохранение и восстановление природного и человеческого миров. Не случайно в Регурду к погребению медведя примыкало погребение человека, в Ветерникс человеческие черепа лежали среди костей медведя, а в Тешик-Таше тело погребенного было окружено рогами другого культового животного и объекта охоты – горного козла. Элементы этого религиозного комплекса были, по всей видимости, едва намечены и образовывали некое синкретическое единство; наиболее заметной и устойчивой составляющей этого комплекса была продуцирующая магия возрождения природного и человеческого начал.

В «медвежьем празднике» народов Севера и Дальнего Востока ритуальное умерщвление медведя «предшествует» его последующему возрождению. Его структура как единого ритуального комплекса состоит из трех частей – ритуального умерщвления зверя, коллективного потребления добычи и ритуального воскрешения зверя. Наличие этой схемы прослеживается и в мустьерских «медвежьих» пещерах, ритуальных хранилищах медвежьих черепов и костей, где, в частности, о потреблении медвежьего мяса говорят следы кострищ. Здесь перед нами наглядное свидетельство продуцирующей обрядности и как следствие существования уже в палеолите идеи магического возрождения природного мира.