Текст книги "Дозоры слушают тишину"

Автор книги: Сергей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

СОЛОМЕННАЯ ШЛЯПА

1

Нет, с этим Касымом Умурзаковым невозможно было идти! Он или молчал, нагоняя тоску, или открывал рот только затем, чтобы сказать: «Слушай, прибавь шагу, Павлюк», «Не греми камнями». При этом лицо его не выражало ничего, кроме собственного достоинства. А ведь был он таким же рядовым солдатом, как и Юрий Павлюк. Вся разница в том, что он служит на заставе дольше, чем Юрий, и капитан назначает его старшим наряда, а Павлюка младшим.

Юрий смотрел на широкую спину Умурзакова, на его загорелую до черноты шею и тоскливо вздыхал.

А кругом была такая благодать! Справа искрилось и плескалось море. Оно уходило из-под самых ног и вдали сливалось с вечерним бледнеющим небом. Слева поднимался обрывистый берег с белыми зданиями санаториев, сплошной зеленью садов и парков. Впереди тянулась непрерывная лента курортных пляжей с полотняными тентами и «грибками». С утра и до вечера здесь не смолкал веселый курортный шум.

И все это называлось границей, хотя до нее было одиннадцать миль территориальных вод. А дальше опять было море, и только за ним, в недосягаемых взгляду далях, лежали берега чужих государств. И все-таки здесь проходила граница, вот по этим пляжам, приморским бульварам и паркам, рядом с домами отдыха и санаториями.

Говоря откровенно, Юрий радовался, что попал именно сюда, на «курортную» заставу. Он вообще считал: где бы ни служить, лишь бы служить. А здесь все-таки море, южное солнце, много всяких развлечений. Не то, что где-нибудь на Памире или в Кара-Кумах…

Юрий и сам не заметил, как засмотрелся на девушек, ставших в круг и перекидывающих волейбольный мяч. Одна из них бросила мяч прямо ему, и Юрий не замедлил лихо ударить по мячу. А почему бы и не ударить?

Умурзаков остановился и невозмутимо заметил:

– Слушай, Павлюк, не отвлекайся от службы.

– Ладно, брось ты! – отмахнулся Юрий.

– Не «ладно», а не отвлекайся, – наставительно повторил Касым.

– Ну, хорошо, хорошо, не буду…

И снова спина Умурзакова замаячила впереди.

Ох уж этот Умурзаков!.. Кроме статей Устава, его черствое сердце не вмещает ничего другого.

В санаториях уже отзвонили к ужину, купающиеся покидали берег. Только самые заядлые все еще плескались в потемневшей воде. Зеленые волны лениво набегали на мелкую гальку, расстилая сердито шипящую пену. Резче запахло водорослями и ржавой окалиной камня, нагретого за день.

Напротив санатория «Абхазия» из воды вылез парень в красных плавках, немного поплясал на одной ноге, нагнулся к своей одежде и взял папиросу.

– Эй, друг, нет ли спичек? – окликнул он Умурзакова.

Тот продолжал шагать, не обращая на парня внимания.

– Слышь, тебе говорят?

Умурзаков прошагал мимо, так ничего и не ответив.

Парень проворчал что-то и проводил пограничников сердитым взглядом.

«Ну и человек, – подумал Павлюк о Касыме. – Тяжело, что ли, ответить?» И он пожалел, что не курит и у него нет с собой спичек.

Вечерело. Солнце стремительно опускалось к морю. Юрий покосился на Умурзакова: тот даже не замедлил шага, чтобы посмотреть на закат. А солнце, подернутое голубоватой дымкой, погружалось в море – сначала краешком, потом по пояс, потом целиком, и лишь облака некоторое время отсвечивали золотом. Но вот и они стали гаснуть, одно за другим, пока небо и море не покрылись спокойной густой синевой.

– Слушай, Павлюк, ты проверишь седьмой причал, а я восьмой. У главного пирса встретимся.

Юрий очнулся. Ах, да, лодки! С наступлением темноты положено проверять у причалов лодки. Все ли в наличии, все ли на цепях и заперты на замки. У каждой свой номер, свое определенное место. На седьмом причале шестнадцать лодок, с номера 31 по номер 46. Если не окажется хотя бы одной, это уже происшествие. Павлюк шел мимо вытащенных на берег лодок и отсчитывал номера. Все лодки на месте, все на цепях и замках. Кто-то плавал на них, кто-то объяснялся в любви, уединившись от всего на свете. Юрию стало грустно.

У главного пирса его догнал Умурзаков.

– Ну как там, на седьмом? – спросил Касым.

– Ну как? Порядок, – рассеянно ответил Юрий.

Они проверили все причалы и пошли дальше. Миновали полосу пляжей и теперь шли по нагроможденью камней. Огни набережных и санаториев, смех и говор толпы остались позади. Здесь было безлюдно и громче шумело море.

Вот и Лягушачья бухта, где им предстояло провести всю ночь, до рассвета. Лягушачьей она называлась потому, что из воды здесь выглядывали остроконечные осколки скал, напоминающие огромных лягушек, присевших на задние лапы. Сейчас в темноте их почти не было видно. Умурзаков выбрал место в камнях, и пограничники залегли недалеко друг от друга.

2

В пятом часу стало светать. Молочный парок курился над гладкой поверхностью моря. Было очень свежо. Юрий выпрямился, попрыгал, похлопал себя по бедрам руками. Ночь прошла спокойно.

Солнце всходило со стороны невысоких гор, и Юрий повернулся к ним, чтобы посмотреть на восход. Небо уже наливалось ярким светом, отчего весь хребет был черным, четко врезанным в светлеющий небосвод. Солнечное сияние становилось все ярче, и вот над черной грядой блеснул сначала краешек солнца, потом оно стало подниматься, пока не всплыло расплавленным диском. Диск вращался в глазах, как волчок, и вскоре на него стало больно смотреть.

Умурзаков поднялся с камня и сказал, что пора идти на заставу.

– Ты, Павлюк, пойдешь по урезу, а я верхом. Обо всем замеченном докладывай мне немедленно. Понял?

– Понял, понял, – небрежно ответил Юрий. – Смотри, какая красота кругом, а?

– Ага, – согласился Касым. – Пошли.

Теперь они шли обратным путем. Непривычно пустынными лежали пляжи. В санаториях еще спали. Сонно перекликались чайки, остро пахло полынным запахом тамариска. Юрий спустился к самой воде, зачерпнул ее. Вода была теплой. На сонной волне раскачивались медузы, прозрачные и круглые, как цветы. Юрию захотелось положить автомат на землю, скинуть с себя обмундирование, войти в эту тихую, теплую воду и раскачиваться, как эти медузы, никуда не спеша и ни о чем не думая. Но он только с горечью усмехнулся и зашагал дальше.

Справа, на высоком берегу, показались нарядные строения «Абхазии». Каскады белых лестниц низвергались к пляжу. На самой верхней из них уже орудовал метлой дворник. А здесь еще было пустынно, и Юрий сразу заметил возле двух гладких камней кем-то забытую соломенную шляпу. «Наверное, тот парень в красных плавках и позабыл», – решил Юрий, вспомнив, что на одежде его лежала шляпа.

Но нужно было доложить о находке старшему наряда, и Павлюк крикнул:

– Эй, Касым!

Умурзаков спустился немедленно, сердито крикнул:

– Зачем кричишь? Тихо…

– А-а… – отмахнулся Павлюк. – Какая разница!

Вместе они принялись осматривать шляпу. Это была самая обыкновенная соломенная шляпа, еще не очень поношенная, с черной муаровой лентой и коричневой узкой прокладкой из клеенки.

Тем не менее Умурзаков приказал Павлюку внимательно наблюдать за морем и окружающей местностью, а сам стал осматривать гальку и даже заглянул в воду, словно мог там что-то увидеть, кроме обыкновенного, постепенно исчезающего дна. Юрию стало смешно.

– Что ты ищешь, Касым? Это же, наверное, тот парень шляпу позабыл, который просил у тебя спички.

– А если не парень? – недоверчиво спросил Умурзаков.

Касым был упрям. Осмотрев пляж, он поднялся наверх и порыскал по кустам лавровишни и тамариска, вытягивая шею, как гусь. Павлюк больше наблюдал за ним, чем за морем и окружающей местностью.

– Ну как? – спросил он Касыма, когда тот спустился на пляж. – Нашел следы нарушителя?

– Нашел, – спокойно ответил Касым. – Сбегай в санаторий «Абхазия» и позвони на заставу.

– Ты серьезно?

– Бегом!

Павлюк бежал по лестнице, чувствуя, что начинает волноваться. А что, если это не парень оставил шляпу и он зря насмехается? Впрочем, ладно, посмотрим, что будет дальше.

Дверь в санаторий открыла дежурная сестра и, не расспрашивая ни о чем, быстро повела к телефону. Павлюк с опаской ступал пыльными сапогами по нарядным мягким коврам, по натертому паркетному полу. В полутемном вестибюле и коридоре царили тишина и покой.

К телефону на заставе подошел заместитель начальника лейтенант Зубрицкий.

– Шляпа? – разочарованно переспросил он и немного помолчал. – Ну, хорошо, сейчас прибуду. Ждите.

Юрий сообразил, что в лице лейтенанта обрел могущественного единомышленника.

Выходя из вестибюля, он виновато обронил дежурной:

– Вы уж извините, что я наследил вам…

Сестра молча кивнула.

3

Когда Павлюк спустился на пляж, то застал там такую сцену. Рядом с Умурзаковым стоял вчерашний парень (да, да, в красных плавках) и жестикулировал, а Касым подозрительно смотрел на него и говорил:

– Не положено.

– Ну что за человек! – шлепнул себя по бедрам парень. – Говорят ему, что это моя шляпа.

– Не положено, – повторил Умурзаков.

– Почему?

– Вот начальник придет, начальник разберется.

– Начальник, начальник… А сам не соображаешь? Я же вчера купался здесь и оставил. Сам же видел меня. Скажи, правду я говорю? – спросил парень Юрия. – Я еще прикурить просил у него. Вы оба тут проходили.

– Касым, отдай. Это его шляпа, – негромко сказал Павлюк, уверенный, что лейтенант Зубрицкий поступит так же.

Но упросить Умурзакова было невозможно. Он по-прежнему твердил, что отдать шляпу без разрешения начальника не имеет права, а когда парень стал уж очень наседать, – прикрикнул на него и велел отойти в сторону. Павлюк развел руками, зная, как трудно сладить с Касымом. Кроме того, он был младшим наряда.

– Ну и народ! – проворчал парень, отходя в сторону. – Хуже милиции…

В это время и появился лейтенант Зубрицкий. Он был молод, энергичен, и все на нем было выглажено, вычищено и блестело, как на картинке.

– В чем дело, товарищ Умурзаков? – спросил лейтенант, покосившись на незнакомца.

Пока Умурзаков докладывал, Зубрицкий делал сразу несколько дел: рассматривал шляпу, поглядывал на парня, бросал зоркие взгляды на море, на ленту пляжа, на прибрежные кусты и санаторий «Абхазия». Был уже шестой час. В одиночку и группами на пляж выходили отдыхающие – любители утреннего солнца и тихой воды. Парень исподлобья наблюдал за пограничниками, дожидаясь, когда наступит минута его торжества.

– Товарищ, подойдите сюда! – позвал его Зубрицкий. – Так это ваша шляпа?

Парень кивнул.

– Где вы отдыхаете?

– Здесь, в «Абхазии».

– Санаторная книжка с вами?

– А как же…

Он протянул лейтенанту книжку.

– Напрасно сомневаетесь, товарищ лейтенант. Шляпа моя, – и он метнул на Умурзакова презрительный взгляд.

Касым безразлично отвернулся. Он сделал свое дело. Теперь пусть решает начальство.

– Ну, что же, возьмите свою шляпу, товарищ Угольников, и больше не теряйте.

– Не Угольников, а Наугольников, – поправил парень, взял шляпу и, не говоря больше ни слова, отошел в сторону и стал раздеваться.

Через минуту он уже отмеривал море размашистыми «саженками», а пограничники пошли на заставу.

«Вот и все, – думал Юрий, – найдена шляпа и возвращена хозяину». И он насмешливо посмотрел на Касыма: ему так и хотелось поддеть его, но вместе с ними возвращался лейтенант Зубрицкий, который не допускал в своем присутствии лишних вольностей.

…Однако на заставе все началось сначала. Капитан Чижов весьма сдержанно отнесся к финалу истории со шляпой. Он попросил Умурзакова и Павлюка подробно рассказать ему, как было дело. В отличие от бравого, порывистого лейтенанта он был нетороплив, ничего на нем не блестело и не звенело, вдобавок на левом глазу вскочил ячмень. Прикладывая к глазу ватку, он внимательно выслушал вялый пересказ Павлюка о том, как была обнаружена шляпа, уточнил кое-какие детали у Касыма Умурзакова, задал несколько вопросов Зубрицкому.

Но дело было яснее ясного. Капитан подумал немного, морщась от боли, и отпустил обоих солдат, сказав им, что действовали они в общем-то правильно, хотя в данном случае, видимо, ничего существенного не произошло.

Но когда за солдатами закрылась дверь, Чижов отбросил ватку и протянул руку к телефону:

– Все-таки позвоним в «Абхазию».

Он дозвонился до директора и спросил, отдыхает ли у них молодой человек по фамилии Угольников.

– Наугольников, – мрачно поправил его Зубрицкий. – Это я вам сначала не совсем верно назвал его фамилию.

– Угольникова нет, а есть Наугольников? – переспросил Чижов в трубку. – Извините, пожалуйста, речь как раз и ведется о Наугольникове. Отдыхает, говорите… Боксер из Ростова… – он задал еще несколько вопросов, выясняя личность боксера, поблагодарил и повесил трубку.

Зубрицкий порывисто поднялся со стула и с победоносным видом зашагал по канцелярии.

Чижов чуть заметно улыбнулся:

– Ну, что ж, будем считать происшествие исчерпанным.

4

Прошла неделя. И снова Умурзаков и Павлюк возвращались на заставу по берегу моря. Снова Касым шел наверху, а Юрий по урезу воды. Сонно перекликались чайки, пахло полынным запахом тамариска.

Было пустынно на пляжах, лишь у санатория «Абхазия» орудовал метлой дворник. Все было, как всегда, и потому Юрий ничуть не удивился, снова увидев на том же самом месте, у двух камней, кем-то забытую соломенную шляпу. Он даже обрадовался, что увидел ее первым, и прошел мимо. И шляпа осталась лежать, дожидаясь своего хозяина.

Вскоре к Юрию спустился Касым.

– Ну, как там, ничего не заметил?

Юрий хотел скрыть о шляпе, но язык не послушался его. Проклятый язык!..

Умурзаков так и взвился:

– Почему сразу не доложил мне?

Потом, гремя галькой, он побежал к тому месту, где лежала шляпа, приказав Павлюку следовать за ним. Юрий бежал и чертыхался: «Опять какой-нибудь Угольников или Наугольников прицепится из-за этой дурацкой шляпы».

Шляпа лежала на месте. Обыкновенная соломенная шляпа с черной лентой. Может быть, та же самая, а может, другая – все они одинаковые. И рядом – те же два гладких камня, около которых галька разворочена ногами особенно сильно. Кто-то посидел, посидел на них и отправился восвояси, а шляпу забыл. Мало ли парочек коротают ночь на берегу.

Но Умурзаков опять стал все осматривать и обшаривать. Юрия охватила тихая ярость. Он не вытерпел и заявил решительно:

– Может, скажешь, зачем все это? Неужели не понятно, что это напрасный труд?

– Нет, не напрасный, – отозвался Умурзаков.

– Напрасный! Опять кто-нибудь придет сейчас и потребует шляпу.

– Все равно нужно проверить. Так положено.

Юрий сплюнул. «Положено… Не положено…» Не человек, а ходячий устав. Он с надеждой посмотрел по сторонам: не покажется ли кто-нибудь, вроде того Угольникова-Наугольникова. Но кругом по-прежнему было безлюдно. Тихо и безучастно плескалось море.

И снова Умурзаков послал его в «Абхазию» – позвонить на заставу…

Дверь открыла знакомая дежурная сестра.

– Шляпу на пляже нашли, – сказал Юрий. – Вы уж извините, пожалуйста…

Дежурная молча кивнула. Ей очень хотелось спать.

На заставе к телефону подошел капитан Чижов.

– Опять на том же месте? – переспросил он. – А куда идут следы?

Павлюк не знал, куда идут следы, но перед начальником заставы не хотелось выглядеть дурачком, и он ответил:

– К лестнице.

– Хорошо, сейчас прибуду.

В голосе капитана не слышалось ни разочарования, ни равнодушия, и Павлюк понял, что в его лице не найдет могущественного единомышленника.

Так и получилось. Придя на пляж, начальник заставы самолично осмотрел следы. Собственно, это были не следы, а только намек на них – несколько вывернутых чьей-то ногой камешков, не таких темных и влажных от ночной росы, как все остальные. Присев на корточки, он определил, что камешки эти составляют две сплошные линии, которые пересекали пляж и терялись на лестнице. Значит, прошли здесь, действительно, двое, и эти двое долгое время сидели на этих двух гладких камнях.

Капитан пришел к такому же выводу, что и Павлюк, но он был серьезен и чем-то озабочен. И Павлюк не осмелился высказать свои прежние сомнения. В конце концов он только младший наряда…

– Не заметили ли вы кого-нибудь поблизости, когда обнаружили шляпу? – спросил Чижов.

Умурзаков сообщил о дворнике, подметавшем лестницу.

– Так… Вопрос к товарищу Павлюку: слышал ли кто-нибудь в санатории телефонный разговор с заставой?

Нет, ответил Юрий, разговора никто не слышал, но дежурной сестре он сказал о шляпе.

– Вот как? – нахмурил брови Чижов.

– Виноват, товарищ капитан, – смутился Павлюк.

На пляже стали появляться отдыхающие. Некоторые с любопытством посматривали на пограничников. Никто не подходил за шляпой.

– Слушайте меня внимательно, – заговорил Чижов. – Сейчас мы заберем шляпу и демонстративно, чтобы все видели, уйдем отсюда. Рядовой Павлюк последует на заставу и передаст мое распоряжение лейтенанту Зубрицкому: перекрыть все дороги и перекрестки, организовать проверку документов. Я займусь санаторием «Абхазия». А вы, товарищ Умурзаков, скрытно вернетесь сюда, замаскируетесь вон в тех кустах наверху и будете тщательно наблюдать за морем и пляжем. Особое внимание обращайте на то место, где лежала шляпа.

– Слушаюсь! – козырнул Умурзаков.

5

Через некоторое время Касым уже лежал в кустах и наблюдал за морем и пляжем. Вокруг кипела обычная курортная жизнь.

Играла музыка. Иногда она замолкала, и раздавался наставительный голос дежурной сестры: посетителям нельзя курить на лежаках, нельзя купаться и загорать без трусов, нельзя приносить с собой фрукты, дабы не засорять огрызками территорию. И снова музыка.

Красивые девушки, бронзовые от загара, позировали бродячим фотографам. Молодые люди делали на руках стойки, а потом с разбегу бросались в море. Целые выводки детей копошились возле мамаш и папаш, обосновавшихся на берегу всерьез и надолго.

И над всем этим сиял и плавился жаркий день. Легкие облака, набегающие на солнце, не приносили прохлады. Море сверкало и казалось чешуйчатым, разноцветным от света и теней.

Никто не приходил за шляпой, никто не искал ее. Шли часы, день перевалил на вторую половину, а Касым не заметил ничего, что бы могло вызвать хоть малейшее подозрение. Но он был терпелив и не чувствовал ни голода, ни усталости. Раз приказано следить за морем и пляжем, значит, нужно следить. Какие могут быть разговоры? Касым никак не мог понять людей вроде Юрия Павлюка. Они вызывали в нем раздражение, злость, презрение, и если бы не природная застенчивость и замкнутость, Касым давно бы отчитал этого болтливого парня. Правда, он и сам не раз думал о том, что вряд ли здесь может быть серьезное нарушение границы. Но ведь командованию виднее! И все, что приказывали ему, он делал старательно, с сознанием, что так и нужно.

…Между тем капитан Чижов побывал в санатории «Абхазия» и поговорил с дворником: не заметил ли он кого-нибудь рано утром в своих владениях? Да, заметил, ответил дворник, одну влюбленную парочку.

– Когда это было?

Это было в пятом часу.

– А откуда они шли?

Они шли со стороны моря. Да, точно, со стороны моря, по песчаной дорожке.

– А как они выглядели, не помните?

Еще только светало, но можно было разглядеть, что молодая особа – блондинка, а ее ухажер в клетчатой рубашке. Да, точно, в клетчатой.

– А была ли на нем шляпа?

Нет, шляпы не было, это дворник заметил точно.

– Ну, а куда они пошли, не заметили?

Они пошли к санаторию. Да, точно, к санаторию.

У дворника был наметанный глаз, но какое отношение имели его наблюдения к шляпе? Пока никакого.

Однако капитан отыскал на песчаной дорожке свежие следы, оставленные влюбленной парочкой, тщательно осмотрел и запомнил их.

Он поговорил и с дежурной сестрой по фамилии Белоусова.

– Все ли отдыхающие сегодня ночью были на месте, не пришел ли кто-нибудь после отбоя?

– Да пришла тут одна гулена из девятой палаты, – смущенно ответила Белоусова.

– Когда?

– Да в пятом часу утра…

– А какая она собой?

– Да блондинка такая, симпатичная…

– Я могу ее увидеть сейчас?

– Да как же вы ее увидите? Она уже выписалась и час назад уехала к поезду. Потому и гуляла всю ночь.

– Так… А вот у вас отдыхает некий Наугольников из Ростова. Он не обращался к вам насчет шляпы?

– Наугольников тоже уехал. Еще три дня назад. Да что случилось-то? – настороженно спросила Белоусова.

– Ничего особенного. Если кто-нибудь спросит у вас, не нашлась ли на пляже его соломенная шляпа с черной лентой, то скажите, что ее подобрали пограничники. Кстати, как зовут блондинку?

Блондинку звали Марией Ивановной Трапезниковой, ей двадцать шесть лет, она замужем и живет в Куйбышеве.

Была ли это та самая блондинка, которую видел дворник, а если была она, то имела ли отношение к забытой шляпе, – все это осталось неясным. Но капитан записал ее фамилию, адрес и другие данные.