Текст книги "Хургада. Русские забавы на отдыхе"

Автор книги: Сергей Есин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

3. Новые кроссовки

Утром, еще до завтрака, Геннадий ходил занимать место на пляже. В этом, правда, не было особой нужды, потому что мест хватало всем постояльцам отеля, но, во-первых, по российской привычке хотелось за те же деньги получить что-то в первую очередь и лучше всех, а во-вторых, это было почти единственное время суток, когда Геннадий оставался один, и можно было всласть поглазеть на мир. Утром его жена Галина перед завтраком наводила красоту и по мобильному телефону разговаривала со своей мамой, тещей Геннадия.

Жена Галина была далеко не красавицей, а теща одинокая деловая женщина, торговавшая цветным металлом и владеющая конторой по покупке и продаже недвижимости. Муж у тещи, по слухам, когда-то имелся, а теперь она платила этому алкашу алименты. Дела у тещи шли хорошо. У женщин дела всегда идут лучше, чем у мужчин, потому что у женщин полностью отсутствует жалость, и все они сосредоточены только на бизнесе и деньгах. Правда, дела семейные у таких женщин всегда где-то сбоку, хотя и их они всегда контролируют. Контролировать надо все. Теща и женила Геннадия на Галине. Такие парни, как Геннадий, обычно не пьют, потому что им надо беречь свое здоровье и быстро уходящую молодость.

Геннадий был у тещи Светланы Алексеевны шофером, и она знала, что парень он точный, исполнительный, непьющий и вежливый. Также, как отметила теща, был Геннадий еще и в сексе крепким. Дочке не хотелось подкидывать что-то неопределенное. Светлана Алексеевна в этом смысле, как правило, проверяла всю свою мужскую обслугу на мужскую крепость: охранников и шоферов. Это было негласным условием работы. Так и характер сотрудника становился яснее, и вырабатывался как бы мотив личной преданности. Геннадий испытание прошел.

Когда-то, когда Светлана Алексеевна еще что-то, кроме счетов и договоров, читала, попалась ей на глаза книга про замечательную российскую императрицу Екатерину Великую. Этой модели Светлана Алексеевна и следовала. Надо, правда, сказать, что ее проходящие любимцы не нагличали, держались в тени, боялись своей патронши. Светлана Алексеевна старалась походить на великую императрицу и в этом. Но с Геннадием тем не менее, несмотря на всю ее опытность и знание жизни, Светлана Алексеевна ошиблась.

Геннадий родился и вырос на Украине, в Фастове, маленьком городе в полутора часах от Киева. Он отслужил службу в украинской армии и вернулся домой. В армии он поздоровел, укрепил мускулы и лучше узнал себя. Он был младшим в роте, смугло-румяный, вечно краснеющий хлопец с огромными застенчивыми глазами, который вдобавок обладал отличным уставным почерком. Ротный старшина пристроил его писарем, и Геннадий жил на отшибе в каптерке. Иногда в каптерке же оставался ночевать и немолодой старшина. Старшина был ласковым, кормил писаря сгущенкой, и они заладили друг с другом. Понятно? В дальнейшем Геннадий о старшине Николае Николаевиче никогда плохо не вспоминал. Так уж сложилась жизнь. Геннадий считал, что случившееся – это пройденный этап, так сказать мужской специфический этап армейской службы, но пройденное зацепило.

После армии Геннадий сначала вернулся в Фастов. Пытался работать в охране, потом электромонтером, потом торговал у армянина в палатке, везде платили мало или совсем не платили. Родители тоже были согласны: езжай в Москву, ищи свое счастье.

В Москве у него было несколько связей, одна даже с солидным мужчиной, депутатом Госдумы. Удобно, надежно, экономически выгодно. Потом он устроился шофером к Светлане Алексеевне. Все шло хорошо, спокойно, размеренно. Геннадий и его сменщик Кирилл, тоже молодой парень, но молдаванин, делали всю работу по даче, возили по делам Светлану Алексеевну на шведской дорогой машине "сааб", иногда, по очереди, оставались у нее чинить проводку или просто что-то чинить. В этих случаях, лежа в постели со Светланой Алексеевной, закрыв глаза, Геннадий представлял себе что-нибудь другое. Оказалось, что и это препятствие в молодости преодолимо. Бизнес в стране делали все. Геннадий даже подумывал о том, чтобы скопить денег, баксов, которые хранил у друзей, и купить себе где-нибудь в Южном Бутове однокомнатную квартиру. Сложнее было с пропиской, но ведь можно было, в конце концов, как делали многие, фиктивно жениться. Геннадий даже узнал расценки. Но тут совершенно для себя внезапно он попал в аварию.

Дело было так. Геннадий ночевал где-то у своего старого дружка в Люберцах. Он, конечно, никогда не рискнул бы уехать туда на хозяйской машине, но у дружка был гараж, и машину обычно ставили в гараж. Безопасность была соблюдена… Дружок этот, пожилой армянин, владевший рынком, обычно ничего ему не платил, но каждый раз в нагрудном кармане рубашки Геннадия оказывалось 100 долларов. Копить надо так: рубль к рублю, доллар к доллару. О евро тогда и не слыхали. По московским меркам это было не густо, но и не плохо. В этот раз, выходя из квартиры, Геннадий ощутил на груди сладкое и привычное хрустящее жжение. А дальше все сложилось несчастливо: на кольцевой автодороге самосвал с пьяным шофером снес ему бочину: два крыла на машине и обе двери.

Светлана Алексеевна слушать никаких объяснений не захотела. Геннадию даже показалась, что хозяйка оказалась удовлетворенной ситуацией. Она сказала так: "Разбираться не станем. Машина дорогая. Женишься на Галине, и я по-родственному все забуду. Пропишу в Москве, получишь гражданство. Ты Галине нравишься". На свадьбу теща подарила молодоженам квартиру и машину. Свой старый отремонтированный "сааб".

Может быть, все случилось к лучшему? Многое в жизни Геннадия не изменилось. По-прежнему он раз в неделю оставался у тещи что-нибудь чинить, отвозил ее на работу на машине и привозил с работы. А потом ехал домой к Галине, с которой зажил вполне счастливо. Машина, на которой он теперь возил тещу, была другой – "volvo". Вот только времени стало много меньше, но иногда все же получалось оторваться. Душа требовала. Геннадий гадал: что это – его испорченность или какая-то таинственная потребность?

Раз в год Геннадий ездил с женой отдыхать за границу. Особенно он любил Анталью и Хургаду. Ему нравилось синее море, тепло, обилие фруктов и овощей, напоминавшие о его любимой Украине, а также ему нравились мусульмане – спокойный некрикливый и горячий народ. Здесь тоже всегда была возможность оттянуться и уйти от цепкого взгляда жены. Поводы он изобретал разнообразные. Можно было забыть на пляже полотенце и после ужина пойти его поискать. На пляже, правда, никогда и ничего не пропадало. Можно было сходить поменять деньги или вызваться пойти за территорию отеля купить фруктов у уличных торговцев. А уже что он, Геннадий, успеет, то и успеет. Одним из таких поводов стал и утренний поход к морю, чтобы занять лучшие места на пляже.

Предполагалось, что таким, очень удобным и комфортабельным, является полотняный грибок почти на самом краю пляжа, у кромки воды. Место действительно было неплохое, и весь пляж как на ладони, и можно было пронаблюдать разные фигуры, когда отдыхающие грузились на катера, чтобы ехать смотреть коралловые рифы или удить рыбу. Услуги и развлечения эти, разумеется, были платные. Очень интересно было также проходить туда и обратно через весь пляж, когда Галина посылала его за мороженым или холодной кока-колой. Сладкая прогулка. Какой иногда божественной красоты были молодые тела. Иногда и Геннадий ловил на себе восхищенные взгляды. Смотрели и женщины и мужчины.

В утреннем походе был и еще один смысл. Геннадий спускался по наружной лестнице, шел мимо огромного, в два яруса, бассейна с пресной водой во дворе, мимо клуба подводного плавания, танцплощадки и выходил на пляж, как раз к тому месту, где днем какой-то араб-умелец за прилавком резал и продавал из дерева фигурки. Отсюда все пространство становилось отлично видным, и можно было контролировать весь обзор.

Геннадий шел по двору и свой шаг соизмерял с тем моментом, когда из двери прачечной, расположенной под бассейном, выйдет мальчик лет шестнадцати, который раздает на пляже купальные полотенца. Полотенца раздавались всем постояльцам отеля бесплатно. По одному. Мальчик обычно Геннадию выдавал сразу два полотенца, а то и три. Геннадий выкладывал эти полотенца на лежаки под грибок – места заняты. В первый же день Геннадий дал этому египетскому мальчику три египетских фунта, это что-то около одного американского доллара. Теща всегда говорила, что прислуге надо давать чаевые не в конце пребывания, а в самом начале, чтобы она знала, за что служит. В тот раз мальчик понимающе улыбнулся. На следующий день они поздоровались за руку. И Геннадий, и мальчик всегда следили, чтобы никто особенно не глазел, как они здороваются за руку: постоялец-европеец и мальчик-слуга.

Итак, по утрам Геннадий наблюдал, как мальчик несет на плече стопу полотенец. Стопа в высоту казалась почти такого же размера, как он сам. Это было захватывающе красиво. Будто бы мальчик, как канатный плясун, шел по натянутой проволоке. Выгиб спины, покрытой мелкими бисеринками пота, прямая шея и покачивающаяся при каждом шаге стопка небесно-голубых полотенец. А если мальчик споткнется?

Мальчик, провожаемый взглядом, доходил до своего прилавка возле душевых кабинок. Слава Богу. Здесь он целый день, стоя на жаре в белых форменных шортах и кительке с позолоченными пуговицами, выдавал отдыхающим полотенца. Тут-то, выждав паузу, чтобы мальчик отдышался, подходил Геннадий и протягивал руку. Мальчик первому выдавал ему два полотенца, еще прохладных и чуть влажных после ночной стирки, и улыбался. Они оба догадывались, что каждый хочет от другого, но мальчик вроде бы боялся. У мальчика уже был некоторый опыт. Ему хотелось новые кроссовки, какую-нибудь нарядную майку и мороженого в "Макдональдсе" на набережной, чтобы походить на беззаботного приезжего европейского мальчика. Беззаботные и праздные мальчики не обязательно европейцы. А что касается того, что хочет этот голубоглазый и ласковый русский, то это ведь недолго, и природное недоумение можно перетерпеть. Но все это были только головные размышления.

Вечерами Геннадий сидел в баре вместе с Галиной, они слушали музыку, и Геннадий тихо напивался, а мальчик перед тем, как уйти домой, в темную нору, называемую домом, пересчитывал и сдавал в прачечную полотенца. Геннадию было мучительно все это время сознавать, что мальчик находится где-то почти рядом, но к нему невозможно прикоснуться. А мальчик волновался, что этот белый парень уедет, а кроссовки он так и не получит. У обоих были свои переживания.

Они все-таки встретились накануне дня отъезда Геннадия в Москву. Самолет уходил рано утром. Вещи с вечера уже были упакованы и собраны, и перед сном Геннадий отпросился бросить монетку в море. "Ты брось монетку и за меня,– сказала Галина, – но долго не ходи, ты мастер исчезать вечером надолго." Вот это "долго не ходи" и сидело в сознании Геннадия, когда он встретил мальчика на пляже. Лишний скандал ему был не нужен, особенно в день отъезда, тогда и пяти долларов на пиво не выпросишь, чтобы выпить в аэропорту. В этот день мальчик, оказывается, подменял заболевшего ночного охранника. Пляж был темен, лишь фонари покачивались в олеандрах у душевых кабин. Геннадий протянул мальчику руку для пожатия, и мальчик пожал ее медленно и, как показалось Геннадию, томно, со значением. Тогда Геннадий положил свою руку мальчику на плечо и почувствовал, как все его, Геннадия, тело сотрясает крупная неостановимая дрожь. Мальчик, не сбрасывая с плеча чужой трепещущей руки, вдруг весь напрягся, а потом сделал на редкость пошлый и примитивный для этой возвышенной минуты жест: сложил пальцы щепотью и потер их, будто соля пищу. Жест, на всех языках мира означающий деньги. Трясущимися руками Геннадий достал из заднего кармана джинсов пятидесятидолларовую бумажку и протянул мальчику.

Лицо мальчика было мечтательным и серьезным, когда они обнялись в розовых кустах за сараем лодочной станции. От моря тянуло прохладой, лампочка над входом в сарай болталась, перемещая обзор. Стоя на коленях, Геннадий поднимал взгляд, как бы ожидая, что мальчик посмотрит на него, но глаза того были обращены куда-то в темную даль моря, лишь руки всегда привычно протягивавшие Геннадию полотенца, теперь, как арбуз, сжимали его виски и теребили волосы. Геннадий так и не понял, было ли ему хорошо, и получил ли он за свои деньги то, что хотел. Но наступила какая-то разрядка, так в жаркий день долго что-то копится в природе и вдруг разрешается грозой. И все же жизнь была прекрасна! Отпуск удался, загар покрывает его плечи, спину и ноги, желания осуществились.

Геннадий почти вовремя вернулся к своим собранным чемоданам и к жене. Она уже лежала в постели, и ее лицо блестело от ночного крема. Он как бы приплыл в свою собственную пристань. В душе у Геннадия даже шевельнулось чувство раскаяния. Всё, в последний раз! Вот ведь удивительно, женился по расчету, а живет, кажется, по любви. Их ночь была полной, влажной и мучительно прекрасной. Так и надо жить, пока они оба молоды, а выспаться можно и в самолете.

Но Геннадий не знал, что обаятельный арабский мальчик за несколько дней до этого таким же образом встретился с замечательным средних лет русским джентльменом. На шее этого джентльмена бугрилась золотая цепь, на которую вполне можно было прицепить люстру в холле гостиницы. Джентльмен заплатил за полученное удовольствие крупную сумму – сто долларов, и мальчик был очень доволен этой свалившейся на него внезапной удачей. Джентльмен с размахом доживал жизнь. Ему уже довольно давно был диагностирован иммунный дефицит. Мальчик обо всем этом тоже, естественно, не знал.

4.Очень молодой будущий лидер

От острого взгляда двадцатипятилетнего провинциала Стасика, конечно, не ускользнул пошлый романчик, который его соотечественница нотариус Алла завела с местным официантом, и он уже три дня следил за теми из новых русских, которые пускали слюни на развратного мальчишку, раздающего на пляже полотенца. Он знал почти всех. Энергичный Стасик еще в Москве, при посадке в самолет в Шереметьево, постарался перезнакомиться со всеми своими попутчиками, кто летел в Хургаду, в отель «Сказки Шехерезады». Стасик знал о свиданиях Аллы с этим самым смугло-шоколадным Али еще и потому, что жил в номере рядом. Специально он, как благородный человек, ничего не выглядывал. Но если перегнуться через стенку, разделяющую два балкона – его и этой слабой на передок дамочки, можно было многое увидеть.

А сколько можно увидеть, если запастись биноклем и пошарить по окнам корпуса напротив! Боже мой, на ком только женятся нефтяные магнаты. Вообще многое можно узнать и услышать, если регулярно прогуливаться по коридорам отеля, заселенного почти сплошь русскими, заглядывать в парк и рецепцию, где русские нелегально меняют у портье деньги и собачатся с ним же по поводу счетов. Ах, как новые русские не хотят платить за телефонные переговоры, прачечную и по счетам!

И в тени лодочного сарая, когда вон тот добропорядочный мужчина, не отходящий весь день от своей вполне представительной и молодой жены, вдруг начал терзать арапчонка, он, Стасик, тоже присутствовал. Он также может рассказать о том, зачем приехала в Хургаду эта скромная блондинка Ксения, вечно читающая, не поднимая глаз, французские и английские романы на пляже и даже за едой в ресторане. Ох, эта скромница! Но Стасик знает, какого цвета трусики на ней были надеты позавчера!

Кто владеет полнотой информации, тот обладает властью. Пока он все фиксирует в своей записной книжке, имена, проступки, достоверные сведения, возможных свидетелей. Со временем все может пригодиться! Стасик разведчик, представитель молодого поколения и нового будущего! Идущий впереди. Уж кому, как не ему, Стасику, известно, сколько стоит подобная информация. Стасик, облизываясь, представлял, как он появится в приемной нефтяного магната или в нотариальной конторе преуспевающего юриста. Ха! А разве эти дамы и господа свои состояния делали не подобным же экстремальным образом. Главное создать основу, а потом уже можно и зажить добропорядочной буржуазной жизнью.

Стасик был компьютерным гением. Не таким, конечно, как какой-нибудь хакер, взламывающий банковские коды, а нормальным гением, умеющим починить любой компьютер и ответить на любой вопрос о стоимости его комплектующих. Хороший системный оператор! А получилось так: родители Стасика, провинциальные юристы, но тем не менее люди, следящие за любым новым веянием, с раннего детства усадили сына за компьютер. Сначала – играть в компьютерные игры. Здесь как в сказке, когда принцесса укололась веретеном, а потом заснула. Вот так Стасик и просидел за компьютером свои двадцать пять лет.

С большим трудом Стасик окончил среднюю школу, а институт, как известно, гению не нужен. Но даже без института Стасик в жизни преуспел и даже на нескольких фронтах. Во-первых, он организовал в своем любимом провинциальном городе компьютерную фирму, которая стала торговать компьютерами: в Москве покупаем, в провинции продаем! Во-вторых, вступил в какое-то общество в поддержку правительства. Правительство любит, чтобы его поддерживали молодые люди. Наше, так сказать, будущее. В обществе этом он стал лидером, молодым лидером. Согласимся, это почетно. А что надо для лидера? Говорить, складывать слова, повторять общие мысли, иметь обо всем суждение. У них, в молодом обществе, предполагали, что надо только подождать какое-то время, когда все старики, которые сейчас находятся у кормила, уйдут, подохнут, а когда места освободятся, они, молодые лидеры, тут как тут. Но пока свободных мест не было, Стасик и его товарищи работали над собой и изучали все нюансы политической борьбы и расстановку сил. Делами, как сейчас говорят, бизнесом они тоже занимались. Бизнес и привел Стасика на египетский курорт.

Стасик монтировал оборудование в офисе туристической фирмы, фирма и расплатилась с ним путевкой в Хургаду. Долларами, конечно, было бы лучше, но, поразмышляв, Стасик согласился. Карьеру можно делать везде и он должен быть всегда готов к своей миссии стать руководителем.

Чтобы народ вести, надо его изучить. Поэтому Стасик с первого же дня своего неожиданного отпуска начал все изучать – и постановку дела в своем отеле, и положение в политике и экономике египетского государства, и, главным образом, своих соотечественников. Он так этим увлекся, что ему даже не оставалось времени на девушек, поэтому ночами сотрясал койку сухим, без восторгов рукоблудием.

Соотечественники, в основном, были так называемые новые русские, а это, как считал Стасик, в России целый слой. И его обязанность, как молодого лидера, этот слой хорошо знать. Пригодится, когда он станет управлять или государством, или хотя бы регионом. Регион в России – почище любой страны.

Также Стасик, пользуясь случаем, изучал светский образ жизни, ведь жизнь в пятизвездном отеле, ежедневное пользование рестораном – это не чета и жизни, и ресторану в его родном областном городе. Ведь надо знать, как не класть ложки-вилки к разным блюдам, какие бокалы ставить к разным напиткам… Со временем в его собственной жизни будут всякие приемы-фуршеты, и он ко всякому повороту событий должен быть готов.

Стасик был впервые за границей, но и отдых, и бары, и само волшебное побережье Красного моря его не интересовали. Постоянно он был занят своим делом. Конечно, он пару раз выходил на пляж, но там все было неинтересно, а потом Стасик немножко стеснялся своего круглого пузца, которое наработал, сидя за компьютером и попивая пиво. Если пиво все время рекламируют, значит, его надо пить, чтобы слиться с народом. Еще Стасику надо было бы купить какие-нибудь модные плавки, но за исключением английских терминов, упоминающихся в его компьютерном деле, простых английских слов он не знал.

Прокололся Стасик на седьмой день своего пребывания в "Сказках" на прелестном и веселом пареньке, своем ровеснике.

Этим молодым человеком Стасик даже восхищался и ничего плохого сделать ему не хотел, наблюдал за ним скорее из прямого любопытства и восторга. Они летели рядом, кресло в кресло в самолете, и попутчик представился очень просто, снабдив это наивной и обаятельнейшей улыбкой: "Меня зовут Саня". Так улыбаются только американские киноактеры, но у них, по всеобщему мнению, все зубы трансплантированные, фарфоровые, вставные.

В их ряду летел еще один парень, но тот с соседями не общался. Только зыркнет и закроет глаза, как сова. Потом выяснилось, кто это такой. Стасик знал, что в соответствии с сегодняшними правилами расспрашивать человека нельзя. Это раньше, говорят, было хорошо, и вопросы задавали новым знакомым запросто. "Кем работаете?" "Сколько получаете?". Должностей у простого народа было немного, и ответы были однообразные: "Инженер", "Учитель", "Газосварщик", "Шахтер". Упрощенными были и ответы. Все знали, что самые богатые люди были шахтеры, они получали больше всех. Раньше все представляли, сколько получает директор завода, а кто теперь ведает, что стоит за прелестным словом "менеджер"?

Стасик в ответ на Санино представление сказал, как его зовут и, чтобы придать себе веса и значения, определил, поднаврав, и должность: менеджер по развитию прогрессивных компьютерных технологий и новейшего поколения видеотехники. "Видеотехника – это телевизор?" – спросил Саня. "В общем, да. Это когда ставят незаметные видеокамеры, чтобы наблюдать за посетителями и сотрудниками". – "Интересно, – сказал Саня. – Значит, если секретарша, пока она одна, почешет под лифчиком, то боссу будет все видно?" – "Что-то в этом духе", – ответил Стасик и хотел для поддержания знакомства продолжить беседу, но Саня уже заказывал проходящей мимо стюардессе какой-то коньяк по немыслимой цене. Тут Стасик сразу понял, что он ему не товарищ. А потом выяснилось, что Саня все время ходит с угрюмым и молчаливым парнем, наверное, охранником, тем самым, который сидел в одном с ними ряду.

Саня, как и Стасик, редко бывал на берегу, разве только утром поплавать, чтобы освежить, видимо хворавшую с вечера, голову. Нечего особенно жариться на солнце, это вредно, и в прохладном отеле развлечений было достаточно. Жизнь – как кино, только наблюдай. Иногда сразу после обеда Саня спал на лежачке под полотняным в белую и голубую полоску зонтом. Иногда играл в волейбол с такими же, как он, сильными и спортивного вида ребятами. Молчаливый парень из самолета всегда находился где-то рядом. Сразу было видно, что публика эта всегда питалась хорошо.

Основное время Саня проводил в барах отеля, сидел в вестибюле или где-нибудь на открытой террасе в окружении молодых и красивых девушек. Девушки были похожи на цветы. Саня всех всегда угощал. Один раз он угостил и Стасика пивом в нижнем "Артистическом" баре. Когда Саня протягивал официанту карточку, Стасик заметил у него на запястье часы "Паша-Картье" с сапфировым чехлом, закрывающим головку завода. "Вот это да, – подумал Стасик, – эти часы стоят не менее пяти тысяч долларов". Он хотел попросить Саню снять часы и показать ему, но постеснялся.

А потом все было, как в кино. Он, Стасик, стоял в олеандровых кустах возле лодочного сарая, откуда наблюдал инцидент, произошедший у мальчишки-араба, раздающего полотенца, с тем русским, который ухлестывал за арабчонком с самого первого дня их пребывания в "Сказке". Потом эти двое ушли, и на это место пришла новая пара. Стасик уже много чего увидел из этих олеандровых, несколько зассаных кустов за последние дни. Будто в целом парке не было более укромного места для того, чтобы обделывать разные скользкие делишки, как возле лодочного сарая.

На этот раз это был обаяшка Саня. И он туда же! Его белозубая улыбка полоснула южную ночь, подсвеченную редким фонарем. Не успел Саня поднести к глазам свои замечательные часы, как появился партнер – давний официант из бара. Вот это да! Вот это тихушник! Как замаскировался этот натурал! Стасик приготовился к свежему сексуальному спектаклю и уже почувствовал, как в трусах у него все немножко вспухло, но тут обнаружил, что здесь что-то не так. В руках у Сани была пляжная сумка. Саня передал сумку официанту. Официант чуть помедлил, будто прислушиваясь к плеску моря и доносившейся издалека музыке, помял пакет рукой и достал из кармана джинсов небольшой, но очень характерный сверток. "Деньги. Доллары!", – с удовольствием отметил Стасик и, зачарованный, не пошевелился. В обмен на наркотики, – осенила вторая догадка. Ему стало жарко, и от волнения он сделал легкое движение.

Тут-то на него и обрушился тяжелый удар. Дальше мысли потекли как в ускоренной киносъемке, без всяких синтаксических препон и указателей: значит кто-то в это самое время когда он смаковал сцену незаметно подошел чтобы страховать передачу наркотиков наверное египетская полиция должен же быть у них какой-нибудь отдел по борьбе с распространением наркотиков это ведь мусульманская еще не тронутая европейским развратом страна!

Лидер, он всегда и при всех обстоятельствах лидер и думает всегда политически. Последнее, что услышал Стасик, прежде чем погрузиться в долгое, без просветов, небытие, было отчетливо сказанное по-русски: " Запомнишь, гондон многоразовый!" Как же он не увидел здесь же, в кустах, молчаливого спутника обаятельного наркоторговца?

Бойтесь бизнесменов, путешествующих с охранником более эффективного, чем у вас, сыскного таланта.