Текст книги "Великие пророчества о России"

Автор книги: Сергей Бурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Блаватская была вся пронизана иррациональной стихией, одержима демонами, витающими между добром и злом. Отсюда в ее воспоминаниях о себе так много путаницы, просто бессмыслицы и несуразностей. От демонизма, граничащего с сатанизмом, она не освободилась до самой смерти.

Блаватская пыталась обрести новое равновесие, исходя из нетрадиционных для Запада предпосылок, выработанных философско-мистической и религиозной мыслью индусов и связанных с теориями перевоплощения и переселения душ, с законом кармы и с мокшей – возможностью абсолютного освобождения от земных перерождений духовно развитых людей. Это обращение к древней мудрости, как она полагала, будет способствовать универсальному перерождению к лучшему и дальнейшей эволюции человеческого рода.

Другое дело, что помимо воли Блаватской и желания ее последователей теософическое движение не добилось поставленных задач. Переломить человеческую психологию оказалось намного сложнее, чем представлялось вначале.

Рафинированная мистика не озарила пребывающее во тьме невежества человечество, а была сравнима разве что с болотными огоньками, то вспыхивающими зовущим, обманным светом, то тревожно, словно в агонии, мерцающими, то неожиданно и безвозвратно гаснущими.

Что бы ни доказывала Елена Петровна (а доказать она могла что угодно), ее воинство пополнялось исключительно такими новобранцами, у которых жажда чудес была нестерпимой и неутихающей и требовала постоянного, ежедневного утоления.

В этом заколдованном круге – между защитой теории оккультизма против прикладных наук и утомительной необходимостью творить новые чудеса, звуковые и световые феномены, – Блаватская пребывала всю свою сознательную жизнь.

Одно из глубочайших и выдающихся пророчеств Блаватской заключается в представлении о духовном союзе России и Индии, в вере в то, что «русский человек и индус сойдутся».

Все развивается циклично, возвращается в конце концов на круги своя.

Эта библейская истина также подтверждалась многими индусскими и буддийскими священными текстами, с которыми Елену Петровну ознакомили, как она уверяла, ее «махатмы», восточные мудрецы. Она испытала высочайшее наслаждение в постижении смысла «кармы», «дхармы», «мокши». Она отдавала себе отчет в том, что индусское понимание воздаяния, долга и освобождения не сообразуется с христианским и оправдывает неуничтожимость зла в мире. Действительно, зло на земле накапливается со временем до огромных размеров и ставит под сомнение существование жизни. Зло – словно спертый воздух в переполненной людьми и герметично закрытой комнате. Таким образом, зло исходит от человеческих сознаний, приумножающих его своим своеволием и непомерными амбициями.

Постоянное перенапряжение мозга изнуряло организм Блаватской, здоровье ее становилось все хуже. Но пророческий, провидческий дар не покидал ее, и в последние годы жизни, напротив, он даже усилился. Так, 5 августа 1887 года Блаватская писала из Англии сестре Вере: «Я видела странный сон. Будто мне принесли газеты, открываю и вижу только одну строчку: «Теперь Катков действительно умер». Уж не болен он? Узнай, пожалуйста, и напиши… Не дай Бог!»

И на этот раз сон Блаватской оказался вещим. К моменту написания письма ее любимый издатель, знаменитый публицист М. Н. Катков, был в полном здравии. Он заболел недели через три, и вскоре наступила трагическая развязка.

Блаватская работала не покладая рук. Лондонское Теософическое общество разрасталось не по дням, а по часам. Все вновь вступившие жаждали оккультного посвящения. Уже невозможно было обходиться заимствованиями из древних верований, цитатами из утраченных апокрифов. Необходима была действительно монументальная книга по оккультизму. И этой книгой для теософов стала «Тайная Доктрина», которую Е. П. Блаватская создавала в течение четырех лет. Осенью 1888 года в Лондоне она получила верстку этой книги.

Она не надеялась, что «Тайная Доктрина» прославит ее при жизни. Елена Петровна не обольщалась по поводу своих современников. Вот почему она предсказывала успех «Тайной Доктрины» в следующем веке, пророчествовала, что согласно идеям этой книги люди будут жить и действовать. Блаватская была убеждена, что «Тайная Доктрина» изменит мир.

«Тайная Доктрина» представляет собой комментарий к сакральному тексту под названием «Строфы Дзиан». С этим текстом, как уверяла Блаватская, она познакомилась в подземном гималайском монастыре. В последнее десятилетие жизни для нее источник мудрости окончательно и бесповоротно переместился из Египта в Южную Азию. Концепция теософии, как ее излагала Блаватская, опиралась на положения индуизма, из которых принцип телесного перевоплощения (метемпсихоза, или реинкарнации) был основополагающим.

Первый том «Тайной Доктрины» называется «Космогенез». В нем рассматриваются общие закономерности развития. Согласно Блаватской первоначальное единство неявленного Божества вскоре заявляет о себе многообразием сознательно развивающихся существ, которые постепенно наполняют мир. Божество обнаруживает себя впервые через эманацию и три следующих последовательно друг за другом формы Разума: три космические фазы создают время, пространство и материю. Божественному плану подчиняются также и последующие творения, которым предстоит пройти через круги, или эволюционные циклы. В первом цикле миром правит стихия огня, во втором – стихия воздуха, в третьем – стихия воды, в четвертом – стихия земли. В остальных кругах, или циклах, мир определяется эфиром. Таким образом, в первых четырех кругах миром овладевает греховное начало, в связи с чем он отпадает от Божественной милости. В последних трех кругах, или циклах, мир искупает свою греховность, это необходимая предпосылка его возвращения к утерянному первоначальному единству и созданию нового большого круга, И все начинается сначала. Объективированными мыслями Бога Блаватская считала электричество и солнечную энергию. Особо она выделяла универсального посредника, который призван создавать и поддерживать наш мир.

Во втором томе «Тайной Доктрины» под названием «Антропогенез» Блаватская пытается связать человека с грандиозной космической панорамой. В ее циклической концепции человек занимает значительное место. Блаватская утверждает, что каждому кругу, или циклу развития жизни, соответствуют падение и возвышение семи последовательных корневых рас. От первого до четвертого круга включительно человек деградирует, целенаправленно отдаваясь во власть материальному миру. Лишь с пятого круга начинается восхождение из тьмы к Свету, от материальных сиюминутных целей – к вечным духовным идеалам. Согласно Блаватской настоящий человеческий порядок на земле может быть создан только пятой корневой расой, прошедшей через четвертый космический круг. Пятая корневая раса названа Блаватской арийской. Ей предшествовала раса жителей Атлантиды. Атлантам она приписывала неизвестные современному человеку особые психические силы. Елена Петровна представляла их гигантами, владевшими развитыми технологиями и создавшими на Земле циклопические строения. Три первоначальные расы относились ею к протогуманоидам. Первая астральная раса возникла в невидимой и вечной священной земле, вторая, гиперборейцы, существовала на исчезнувшем полярном континенте. Третья, лемурийцы процветала на острове, затерянном в Индийском океане. Этой расе соответствовал самый низкий духовный уровень в эволюционном расовом цикле.

Елена Петровна провела через «Тайную Доктрину» три основополагающих принципа. Первый принцип – признание существования вездесущного, вечного, безграничного и неизменного Бога. Вторым принципом служит правило периодичности, всякое творение немедленно включается в череду бесчисленных распадов и возрождений. Эти круги всегда заканчиваются духовным приближением к первоначальной точке. Наконец, третий принцип заключает в себе представление о единстве между индивидуальными душами и Божеством, между микро– и макрокосмом.

Блаватская создала книгу не для какой-нибудь определенной эпохи, а для вечности. И для того, чтобы выбрать себе преемницу. Не случайно «Тайная Доктрина» попала в руки Анни Безант, которая, прочитав ее, откликнулась восторженной статьей и немедленно познакомилась с ее автором.

В конце апреля 1887 года Елена Петровна навсегда перебралась в Англию. Друзья перевезли ее, больную, из Остенде в Норвуд на прелестную виллу. С наступлением холодов она переехала в Лондон.

Анни Безант вскоре пришлось стать главным оплотом и двигателем теософского движения. В последние два года жизни Блаватской Безант переложила на свои плечи многие практические дела. Елена Петровна смогла полностью отдаться любимым оккультным размышлениям.

Она призвала людей будущего века вернуться к природной жизни. В ее «Тайной Доктрине» речь шла, по существу, об альтернативных формах существования. Елена Петровна провидела кошмары XX века и пыталась дать человечеству оптимистическую перспективу. По крайней мере, надежду на возвращение золотого века. Внутри ее, когда она пророчествовала о будущем, все дрожало от боли и радости. От боли – потому что она сострадала будущим многочисленным жертвам. От радости – потому что она познала высшие законы жизни и понимала, что зло недолговечно.

Блаватская умерла 8 мая 1891 года. Согласно воле покойной ее тело было кремировано, а прах, разделенный на три части, был в урнах поставлен в ее личных апартаментах в Лондоне, Мадрасе и Нью-Йорке – там, где она жила и творила. Споры о ее противоречивой судьбе, о сделанном ею с тех пор не утихают, а порой даже становятся острее.

Но есть и то, чего оспаривать нельзя. Ведь задолго до того как в научный оборот XX века вошли такие термины, как «телепатия», «телекинез», «биоэнерготерапия», и возникло повальное увлечение Запада мудростью и тайнами Востока, в России появилась женщина с необычными, труднообъяснимыми даже сейчас способностями восприятия информации и воздействия на окружающих. Объявив себя создательницей окончательной, последней религии – теософии, богомудрия (от греч. theos – Бог и sophia – мудрость), Блаватская поставила перед собой, казалось бы, неразрешимую задачу – синтезировать религию и науку, историю и предание.

Она пыталась новыми глазами взглянуть на привычную ей христианскую веру, соединить в своем учении элементы восточных и западных культур в новом целостном единстве, использовать представления древнеиндийской религии брахманизма, буддизма, а также средневекового западного оккультизма. Распространяя свое учение по всему миру, Блаватская постулировала существование Великих душ, «махатм», или Учителей, Водителей человечества. Эти мудрецы, по ее представлениям, обладают обширными сверхчеловеческими познаниями и живут в Гималаях.

Согласно мнению некоторых последователей богомудрия, таких, например, как Елена Ивановна Рерих, Блаватская еще в XIX веке вступила в контакт с Гималайскими Правителями – звездными пришельцами, членами своеобразной ложи «Белого Братства», сохранившими тайное знание исчезнувшей Атлантиды и до сих пор управляющими историческим процессом. Гималайские мудрецы якобы передали нашей соотечественнице это тайное знание и обязали ее просветить темное, погрязшее в невежестве человечество.

Нельзя не отметить, что Е. П. Блаватская проторила путь, по которому пришли на Запад трансцендентальная медитация, дзен-буддизм, международное движение сознания Кришны, йоговская практика и вегетарианство. Многие люди, в том числе и в России, приняли ее представления о карме (нравственном законе воздаяния), реинкарнации, или метемпсихозе (учении о перерождении души в различных телесных оболочках), о роли гуру и свами (духовном наставнике, учителе) в процессе самоусовершенствования человека.

Е. П. Блаватская унесла в могилу все свои тайны. Но оставила людям свои книги, мистические прозрения о том, что совершится в человеческом сознании и душе сто лет спустя. Человек всмотрится в самого себя и не одиночество свое обнаружит, а сопричастность беспредельной свободе Космоса.

Она вглядывалась в последующий XX век, как в страницы зачитанной книги. Текст этой книги она знала наизусть и размышляла над тем, что считать в нем главным, а что второстепенным. Невидимая прежде свобода окружит человека, предопределяя его выбор в жизни. Свобода будет напоминать красивую блудницу, тело которой захвачено неизлечимой болезнью. Вожделеющие ее бросят вызов смерти, не отрывая глаз от прекрасного лица. Она сочувствовала несчастным людям, своим потомкам, зная наперед, что не в силах им помочь. Пророчествовать, предупреждать и давать надежду – что еще она могла себе позволить? Век свободы люди оплатят морем крови. Они окажутся на дне жизни и снова начнут восхождение к Небу.

Григорий Распутин

Среди многочисленных имен русских пророков и ясновидцев вряд ли найдется такое, которое было бы столь широко известно в нашей стране и за ее пределами, как имя Григория Распутина. И вряд ли отыщется другое имя из этого ряда, вокруг которого была бы сплетена столь же густая сеть загадок и легенд.

На исходе XX века нам открылось немало тайн русской истории, правда, большинство из них относятся к так называемому советскому периоду. Но и преддверие этого периода, а жизнь Распутина, как известно, оборвалась в самом конце 1916 года, сегодня предстает перед нами все отчетливее. И конечно же без личности Григория Распутина, без раскрытия истинной сути его пророчеств и провидческого дара картина той относительно недавней эпохи будет неполной. Документы, их тщательный анализ, сопоставление самых разных свидетельств и прочих источников дают возможность развеять туман, скрывающий от нас образ Распутина.

Григорий Ефимович Распутин родился 10 января 1869 года в селе Покровском Тюменского уезда Тобольской губернии. В дальнейшем он сознательно утаивал год своего рождения, боясь одного мистического предсказания.

Отец Григория, Ефим Яковлевич (по другим данным – Андреевич), дожил до конца 1915 года.

По рассказам односельчан, он был мужиком умным и справным: имел восьмикомнатную избу, двенадцать коров, восемь лошадей и занимался частным извозом. В общем, не бедствовал. Да и само село Покровское считалось в уезде и по губернии – относительно соседских деревень – богатым селом, так как сибиряки не знали бедности Европейской России, не знали крепостного права и отличались чувством собственного достоинства и независимостью.

За несколько часов до смерти, чувствуя, что час его близок, Ефим попросил кликнуть сына. Григорий находился тогда в Покровском и прибыл незамедлительно. Со страданием наблюдая за муками умирающего, он, страшно волнуясь, произнес: «Ничего отец, ничего… Скоро, отец, и я там буду… Встретимся вскоре…» Таким образом, Распутин предвидел скорую свою кончину, наступившую через год после описываемых событий.

О матери Распутина сведений сохранилось до скудости мало. Она умерла, когда Григорию не исполнилось и восемнадцати лет. После ее смерти Распутин рассказывал, что она часто является ему во сне и зовет к себе, предвещая, что умрет он, не дожив до ее возраста. Она умерла, едва перевалив пятидесятилетний рубеж, Распутин же погиб в возрасте сорока семи лет.

Как единственный помощник отца (братья – старший и младший – умерли в детстве при весьма загадочных обстоятельствах), Григорий рано стал работать: помогал пасти скот, участвовал в различных земледельческих работах, ловил рыбу в Туре и окрестных озерах. В Покровском школы не было, и Гриша, как и многие его односельчане, был неграмотен.

Иногда бесконечными зимними вечерами его отец при свете лучины читал вслух Евангелие, и величайшая драма многовековой человеческой истории разворачивалась перед крестьянским мальчиком: вера, любовь, измена, лицемерие, несправедливость, властолюбие и бремя власти, страдание, жестокость, грех и искупление, поэзия и правда – кто сам слышал или читал Евангелие в детстве, может представить его силу для души, склонной к принятию и порождению чуда.

По рассказам Распутина своим дочерям, он уже в детстве обладал даром ясновидения: всегда знал, если кто-то из его товарищей что-то украл и куда спрятал, поэтому и сам никогда не крал, думая, что и другие так же будут знать о нем. Когда в деревне пропала лошадь, он указал на вора.

Об этом случае осталось много свидетельств, что позволяет восстановить картину.

Темной и ненастной сентябрьской ночью было совершено преступление, которое взбудоражило всех жителей Покровского. У одного из селян – Ивана Федорова – украли лошадь. Молодежь и старики с самого утра искали вора и украденную лошадь, но безрезультатно. Усталые, промокшие под дождем до нитки, они, собравшись у Ефима Распутина, рассказывали о своих бесплодных поисках. Все были чрезвычайно возмущены этим преступлением.

Жена Ефима, поглядывая на гостей, просила их успокоиться: они сильно шумели, а маленький Гриша был болен. Неожиданно больной ребенок поднялся с постели и подошел к столу. Он был одет в длинную белую рубашку до пола, лицо его было неестественно бледным, широко открытые голубые глаза странно блестели. Пока гости приходили в себя от удивления, Гриша уже стоял между ними, обводя их странным, пугающим взглядом. Неожиданно он подскочил к здоровенному мужику, обхватил его за ноги и, вскарабкавшись ему на плечи, уселся на крепкой шее, а затем пронзительно крикнул: «Ха, ха! Петр Александрович, а ведь это ты украл лошадь! Ты… Ты вор!»

Присутствующим стало как-то не по себе. Они не знали, что и подумать, ведь Петр Александрович пользовался среди своих земляков большим уважением и был богат. Именно он особенно возмущался, когда стало известно о краже, и настойчиво требовал изловить злодея. Казалось, Григорию никто не поверил, даже родители.

Но когда поздним вечером мужики расходились по домам, между ними вновь пробежала искра сомнений: гости Ефима никак не могли забыть слова больного мальчугана. Некоторые из них ночью украдкой проникли на двор Петра Александровича.

И там они вдруг увидели Петра Александровича, который, стараясь не дышать и держась поближе к стене, направился к загородке в самом конце двора. Через несколько мгновений удивленные мужики увидели, как он вывел оттуда украденную лошадь и исчез с ней в кромешной темноте.

Рано утром мужики один за другим стучали в дверь Ефима Распутина и, едва переступив порог, наперебой рассказывали, как следили за злодеем, как схватили его и избили до потери сознания. А теперь им казалось, что сам Бог говорил устами больного мальчика.

С этого времени и пошло: Григорий мог указать, где лежит давно утерянная вещь (особенно преуспел он в поисках конской упряжи), предсказать рождение мальчика или девочки, определить, когда пойдет дождь, будет ли урожай, стоит ли продавать на рынке хлеб или придержать его до лучших времен.

Девятнадцати лет от роду Григорий Распутин женился на Прасковье Федоровне Дубровиной, светловолосой и черноглазой девушке из соседнего села. Она была старше мужа на четыре года, но брак их, несмотря на полную приключений жизнь Григория, оказался счастливым. Распутин постоянно заботился о жене и о детях – двух дочерях и сыне.

Однако, видимо, мирские страсти и пороки не были чужды и Григорию. По словам односельчан (к которым, правда, надо относиться очень осторожно), натура у Григория была буйно-разгульная: наряду с богоугодными делами он гонял лошадей в пьяном виде, любил подраться, сквернословил, словом, женитьба его не остепенила. «Гришка-вор» звали его за глаза. «Сено украсть, чужие дрова увезти – было его дело. Шибко дебоширил и кутил… Сколько раз бивали его: выталкивали в шею, как надоедливого пьянчугу, ругавшегося отборными словами».

Но внутренние, скрытые силы все же перевесили греховность. Переходя от крестьянского труда к крестьянскому разгулу, прожил Григорий в родном Покровском до двадцати восьми лет, пока внутренний голос не призвал его к другой жизни, к жизни странника.

Странничество для Распутина было не самоцелью, не средством ухода от жизни, а внесением в нее духовного начала, приданием ей высшего смысла через подвижническое служение. Григорий осуждал странников, для которых богомолье стало своего рода профессией, которые избегали физического и умственного труда. Он этого категорически не принимал.

Начались его странствия, а вместе с ними – новые встречи, новые открытия в удивительной русской жизни, в самом себе… В 1892 году Григорий отправился в уездный городок Верхотурск (Пермская губерния), в Николаевский мужской монастырь, где хранились мощи святого Симеона Верхотурского, поклониться которым приезжали богомольцы со всей России.

По дороге в Верхотурье Распутин встретил студента духовной академии монаха-послушника Малюту Соборовского. В разговоре с молодым крестьянином о вере и Церкви Малюта с удивлением понял, что этот простой мужик отлично разбирается в сложнейших религиозных вопросах.

Молодой теолог постарался убедить задорного крестьянина, что большой грех тратить на разгульную жизнь такие способности и наклонности. Слова монаха глубоко запали в душу Распутина. Подсознательные чувства и мысли о Боге, вере, которые когда-то горячо волновали маленького Гришу, вновь вспыхнули в нем.

Домой Распутин вернулся месяца через три совсем другим человеком: бросил пить, курить, дебоширить, есть мясо, стал сторониться людей, много молиться, учился читать по-церковнославянски. Его часто видели склонившимся над Евангелием, черный и потертый на краях том которого он пристраивал на подоконнике и внимательно изучал.

По воспоминаниям Матрены Распутиной, старшей дочери Григория, отец рассказывал ей, как однажды он пахал недалеко от дома и вдруг услышал за спиной прекрасное и все нарастающее пение. Обернувшись, он от удивления опустил из рук плуг, потому что перед собой увидел «прекраснейшую невесту – Богоматерь, покачивающуюся на золотистых солнечных лучах. В воздухе гремело торжественное пение тысячи ангельских голосов, к которому присоединилась Святая Дева».

Это видение длилось всего несколько мгновений и потом неожиданно пропало. Потрясенный до глубины души, взволнованный, неподвижно стоял Григорий на пустынном поле, у него тряслись руки, и он больше не мог работать.

Находясь под впечатлением виденного, Григорий прямо на недопаханном поле поставил деревянный крест. О видении он рассказал только своему наставнику – старцу Макарию и ближайшему другу, решив сохранить все в тайне от своих односельчан. Лишь в конце жизни Распутин поведал о чуде своей дочери.

Распутин относил себя к разряду тех людей, которых в России издавна называли «старцами», «странниками». Это чисто российское явление, и источник его – в трагической истории русского народа.

Голод, холод, мор, жестокость царского чиновника – извечные спутники русского мужика. Откуда, от кого ждать утешения? Только от тех, на кого даже всесильная власть, не признавая собственных законов, не решалась поднять руку, – от людей не от мира сего, от странников, юродивых и ясновидящих. В народном сознании – это Божьи люди.

В страданиях, в тяжких муках выходившая из средневековья страна, не ведавшая, что ждет ее впереди, суеверно смотрела на этих удивительных людей – странников, калик перехожих, не страшившихся ничего и никого, осмелившихся громко говорить правду. Частенько странников называли старцами, хотя по тогдашним понятиям и тридцатилетний человек порой мог считаться стариком.

Русская глубинная жизнь с течением времени менялась в сторону европейской цивилизации, но старчество и странничество, как явление, преодолели рубеж XX века. К этому времени за старцами уже тянулась осмысленная историческая традиция, над ними уже витал нимб древней святости. Пожалуй, больше нигде, кроме как в России, старина так прочно не противостояла новизне. И это чувствовалось не только в народных низах, но и в какой-то мере в верхах общества тоже.

К концу XIX – началу XX века тяга к старине в некоторых придворных кругах даже, пожалуй, усилилась. Причин этому было немало… В аристократических сферах росла тревога перед непредсказуемым будущим, порождавшая тоску по уходившей в небытие «русской самобытности», тягу к историческим корням, традициям дедов и прадедов. Казалось, там следует искать истоки, питавшие и еще способные питать державную мощь России.

Посетив впервые Николаевский мужской монастырь и вернувшись в родное село, Распутин уже через месяц отправился в новое странствие. И путь его снова лежал в сторону Верхотурья. В двенадцати верстах от уездного центра, в так называемых «Пермских лесах», жил схимник, отец Макарий, у которого Григорий провел большую часть своего нового – более чем трехмесячного – паломничества и которого всю жизнь почитал своим единственным наставником.

Скит Макария находился в самой глубине леса, и путь к нему был не близок. Это была крайне убогая изба, в которой провел старец почти всю свою сознательную жизнь, в отречении от всего земного. Тяжелые вериги опутывали его немощное, высохшее тело. Но слабосильного старца эти цепи не тяготили.

Войдя в келью старца первый раз, Григорий пал на землю, целуя иссохшие руки святого Макария, закованные в железо. Потом он исповедовался во всей своей грешной жизни, в своих злых мыслях, низменных страстях, рассказывал о явлениях, которые случались с ним, о даре, ниспосланном ему Богом. Распутин говорил о своих слабостях и сомнениях, которые точили его душу, о внутреннем голосе, наказывающем посвятить себя служению Господу.

– Возрадуйся, сын мой, – произнес в ответ Макарий, – ведь среди многих тысяч Господь выбрал тебя! Ты совершишь великие дела. Оставь жену свою и детей, дом свой и отца, оставь коней своих и иди в свет, странствуй! Ты услышишь голос земли и поймешь ее слова и только потом вернешься к людям и будешь нести им слова нашей святой земли и православной веры!

Затворившись в лесной избушке по совету старца, молодой послушник изнурял свое тело постом и долгими молитвами, рассчитывая закалить неокрепший дух. Макарий обучал Распутина грамоте, помогал понять Священное Писание. В душевном порыве Распутин рассказал Макарию и о своем видении Богородицы.

– Бог избрал тебя для великих дел, – повторил свои слова Макарий и, осенив Григория крестным знамением, отправил его с паломничеством в Святую землю.

Перед расставанием молодой странник поведал, что виделась ему судьба схимника: что жить Макарию до глубокой старости, что чтить его будут лишь при жизни, а после смерти никто не бросит и горсти земли на его бренные останки.

Макарий лишь смиренно улыбнулся: на все воля Божья. Но Распутин оказался прав. Когда старец умер, имя его было забыто.

Побывав еще у двух северных схимников, Ильи Валаамского и Андриана Кыртымского, Распутин со своим земляком и другом Михаилом Печеркиным отправился в Афон, а оттуда в Иерусалим. Большую часть пути они прошли пешком, немало претерпев тягот. Но страдания, духовные и телесные, окупились сторицей, когда они своими глазами увидели и Гефсиманский сад, и Масличную гору (Елеон), и Гроб Господень, и Вифлеем.

Вернувшись в Россию, Распутин продолжал странствовать. Был в Киеве, Троице-Сергиеве, на Соловках, в Валааме, Сарове, Почаеве, в Оптиной пустыни, в Нилове, Святых Горах, то есть во всех местах, сколько-нибудь знаменитых своей святостью.

«Паломничеством мне пришлось переносить нередко всякие беды и напасти, – писал Распутин, – так приходилось, что убийства предпринимались против меня… и не один раз нападали волки, они разбегались, и не один раз нападали хищники, хотели похитить и обобрать, я им сказал, что не мое, а все Божие, вы возьмите у меня – я вам помощник, с радостию отдаю. Им что-то особенно скажет в сердцах ихних, они подумают и скажут: откуда ты и что такое с тобой? Я сей человек, посланный брат вам и преданный Богу».

Одновременно развивались его мистические дарования. Странствуя по городам и весям, он произносил евангельские проповеди, рассказывал притчи. Мало-помалу он вновь вернулся к пророчествам, к заклинанию бесов, к колдовству; пронеслись слухи, что он «совершал чудеса». Он то излечивал больного, то указывал на вора, то предсказывал пожар или потоп.

Благодаря беспрерывно повторяющимся пророчествам и проповедям молва о его святости возрастала с каждым днем. Но границы сельского мира становились для него все теснее. Григория снова и снова манили к себе большие шумные города. И в нестерпимо знойное лето 1904 года дороги привели его в российскую столицу.

Он был одет в старые, кое-где уже продранные и неумело заштопанные штаны, в выгоревшую ситцевую рубаху с косым воротником, через плечо у него была перекинута жидкая котомка, спереди пристроились поношенные, со стоптанными каблуками и многочисленными заплатами сапоги. Шел Григорий босиком. Чтобы не сбивать ноги, он старался ступать только по раскаленным на солнце железнодорожным шпалам.

Петербург жаждал тогда новых имен, громких сенсаций и бурных скандалов. И он дождался: на столичном небосклоне вскоре взошла звезда Григория Распутина. Число поклонников и последователей пророка стремительно росло, впрочем, как и противников, скрытых и явных.

Григорий знакомится с представителями российской знати, перед ним открываются двери аристократических салонов, поэтических кафе, профессорских кружков. Его приглашают помолиться и дать духовный совет, предсказать, кому и сколько суждено жить на этом свете лет. Как правило, он не отказывал никому. В то трудное, смутное время, когда то тут, то там взрывались бомбы террористов и раздавались выстрелы, российскому обывателю как никогда требовалась духовная поддержка, отделяющая человека от жестокостей и ужасов окружающего мира.

Люди приходили к Распутину и с различными религиозными вопросами, и с житейскими проблемами. Как рассказывают очевидцы, после ранней обедни в каком-нибудь храме богомольцы собирались вокруг него, слушая его наставления и внимая незатейливым пророчествам. Для многих представителей высшего света после придворных интриг беседы с ним служили естественным утешением. А простолюдинам он раздавал небольшие подарки. Его страстные поклонники утверждали, что все эти предметы, полученные из рук Распутина, имели тайный (пророческий) смысл: «Какой каждый прихожанин получит подарок, такой будет и его дальнейшая жизнь».

Распутин легко заговаривал с незнакомыми – на улице и в поезде, в гостинице и на проселочной дороге, в центре Москвы и Петербурга или на окраине захолустного сибирского села. Подобная общительность, правда, часто вызывала глухое раздражение у тех, кого он считал «самыми родными». Сам же он – за исключением редких вспышек гнева – был приветлив и ровен со всеми: не осталось ни одного упоминания о его высокомерии или намеренной грубости. Недоброжелателей Григория возмущало как раз то, что «грязный мужик держит себя с ними как равный».