Текст книги "Учебная книга по Русской истории"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

Подле этих направлений существовало также направление мистическое. Из людей этого мистического направления особенно замечателен Новиков, начавший свою деятельность изданием сатирических журналов, которых выходило много при Екатерине: цель их была осмеяние тех же недостатков общества, которые осмеивала и комедия. Потом Новиков приступил к изданию сборника исторических материалов, известного под именем «Древней Российской Вивлиофики». В Москве вместе с профессором тамошнего университета Шварцем Новиков основал в 1781 году Дружеское ученое общество, целью которого было печатание учебных книг и даровая раздача их по учебным Заведениям. Около Новикова собралось много даровитых и трудолюбивых молодых людей, которые занимались переводами книг и участвовали в изданиях Новикова; в числе этих молодых людей был и Карамзин.

Императрица Екатерина не любила мистиков, не любила тайных масонских обществ, смеялась над их членами в своих комедиях; по ее мнению, было непонятно, зачем люди, объявляющие, что желают добра ближним, окружают себя таинственностью и мраком, тогда как им никто не препятствует делать всевозможное добро без всяких фокусов. Новиков в конце царствования подвергся преследованию по отношениям политическим.

ГЛАВА L

____________________

ЦАРСТВОВАНИЕ ИМПЕРАТОРА ПАВЛА ПЕТРОВИЧА

1. Миролюбивое расположение императора. Под предлогом расстройства во внутреннем управлении новый император объявил, что для России необходимо спокойствие извне, и потому он отказывается от войны с Франциею. «Россия (объявлено иностранным дворам), будучи в беспрерывной войне с 1756 года, есть потому единственная в свете держава, которая находилась 40 лет в несчастном положении истощать свое народонаселение. Человеколюбивое сердце императора Павла не могло отказать любезным его подданным в пренужном и желаемом ими отдохновении после столь долго продолжавшихся изнурении. Однако же, хотя российское войско не будет действовать против Франции по вышеозначенной и необходимой причине, государь не менее затем, как и покойная его родительница, остается в твердой связи с своими союзниками и чувствует нужду противиться всевозможными мерами неистовой Французской республике, угрожающей всю Европу совершенным истреблением закона, прав, имущества и благонравия».

2. Причины войны с Франциею. Но из этого самого объявления уже видно, что мир не будет продолжителен, ибо во всевозможных мерах противиться Французской республике первая мера была война. Австрия, доведенная до крайности победами Бонапарта, принуждена была заключить Кампоформийский мир, по которому Франция приобретала Нидерланды, Ионические острова с некоторыми округами на твердой земле, принадлежавшими упраздненной республике Венецианской; Ломбардия поступала в состав республики Цизальпинской вместе с владениями моденскими и тремя областями папских владений. Франция, управляемая тогда директорией, воспользовалась своим торжеством для того, чтоб еще более распространить свои владения и свое влияние. Воспользовавшись борьбою партий, она заняла своим войском Швейцарию, переименованную в республику Гельветическую; эта республика была независима только по имени; французы делали в ней все, что хотели, а Женева прямо была присоединена к Франции. В Италии французы заняли Рим, провозгласили здесь республику; папа Пий VI отвезен был во Францию. Наконец, директория делала сильные вооружения, готовясь к какому-то важному предприятию, загадочному для Европы и тем более беспокоившему.

Англия и Австрия обратились к русскому императору, который имел и непосредственные причины к неудовольствию на Францию, Русский консул был схвачен французами на одном из Ионических островов и, несмотря на требование императора, не выпускался из заключения. Польские выходцы нашли во Франции явное покровительство со стороны директории и начали замышлять восстановление Польши. Толпы этих выходцев собирались в Молдавии с намерением вторгнуться в Галицию. Костюшко, освобожденный императором Павлом из плена с обязательством переехать в Америку, приехал в Бордо, чтоб отправиться за океан, и вместо того возвратился в Париж. Генерал Домбровский в Северной Италии формировал на счет Франции легионы из поляков для будущей польской армии.

С своей стороны французское правительство жаловалось, что русский император принимает в свое покровительство французских изгнанников. Действительно, император Павел принял в Россию 7000 французских эмигрантов, составлявших корпус войска под начальством принца Конде; корпус этот был размещен в Волынской и Подольской губерниях. Сам Людовик XVIII, гонимый отовсюду вследствие мира Пруссии и Австрии с Франциею, просил у русского императора убежища себе, своему семейству и сотне верных телохранителей; государь исполнил просьбу, и Людовик XVIII поселился в Митаве, получая по 200 000 рублей ежегодно от русского правительства.

В начале 1798 года распространился слух, что французы намерены отправить флот свой в Черное море для нападения на русские берега. Тогда государь велел вице-адмиралу Ушакову выйти в море; Турции было объявлено, что русский флот будет готов помогать ей против французов; с другой стороны две эскадры отправились для соединения с английским флотом, чтоб крейсировать у берегов Франции и Голландии.

3. Поведение Австрии и Пруссии. Начиная борьбу с Франциею, император более всего старался соединить силы Австрии и Пруссии, которые постоянно соперничали, мешали друг другу, думая только о материальных приобретениях, тогда как дело шло совсем о другом, с тех пор как революционная Франция выставила новые начала и стала распространять их. Император Павел старался внушить австрийскому императору и королю прусскому, что тройственный союз между Россиею, Австриею и Пруссиею тогда только будет крепок, «когда устранятся совершенно всякие неприязненные предубеждения и всякие замыслы на новые приобретения».

Так как обе сильные германские державы – и Австрия, и Пруссия – в своих соглашениях с Франциею приносили в жертву собственным интересам интересы мелких германских владений, то император Павел приказывал напоминать им, что с крайним сожалением взирает, когда оба сильнейших государства Германии ищут себе добычи в ущербе малосильным и невинным сочленам империи, и, главное, старался внушить, что «оставшиеся еще вне заразы государства ничем так сильно не могут обуздать буйство французской нации, как тесною между собою связью и готовностью один другого охранять честь, целость и независимость».

4. Союз пяти держав против Франции. Но внушения эти остались тщетными; император Павел, убедившись, что берлинский двор «по господствующему в нем пристрастию к французскому правлению и по закоренелой зависти к венскому двору» вовсе не намерен приступить к союзу, решился действовать заодно с Австриею и велел двинуться на помощь последней шестнадцатитысячному корпусу своих войск; а между тем Бонапарт, отправившись из Тулона для завоевания Египта, захватил (летом 1798 года) остров Мальту, принадлежавший рыцарям св. Иоанна Иерусалимского, которые с 1797 года находились под покровительством русского императора.

Тогда рыцари, собравшись в Петербурге, просили государя принять орден под свое державство; император согласился принять звание великого магистра ордена и дал обещание ограждать его права и стараться возвратить ему прежнее значение. Бонапарт высадился на берега Египта; Турция просила помощи у России, и эскадра Ушакова вступила в Босфор. В Константинополе Ушаков был принят с почестями и торжеством. Подтвердив Ясский договор, Россия и Турция положили помогать друг другу против всякого врага, «но отнюдь не в видах завоевания, а единственно для защиты целости своих владений, для безопасности подданных, для поддержания политического равновесия и для противодействия беззаконным замыслам французского правления»; Порта приняла на свой счет содержание русской эскадры.

К этому союзу приступили Англия и Неаполь; на помощь последнему отправлен корпус русских войск через турецкие и австрийские владения в далматский город Зару, откуда неаполитанские корабли должны были перевезти его на берега Италии. Таким образом, к началу 1799 года образовался против Франции союз из России, Англии, Австрии, Турции и Неаполя; цель его была «действительнейшими мерами положить предел успехам французского оружия и распространения правил анархических, принудить Францию войти в прежние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие».

5. Действия турецко-русской эскадры. Осенью 1798 года союзная русско-турецкая эскадра направилась к Ионическим островам, обещая жителям их, что они по изгнании французов получат самостоятельность; этим отстранялся повод к соперничеству между союзниками; острова были отняты у французов.

На сухом пути, в Италии, король неаполитанский Фердинанд IV преждевременно начал борьбу с Франциею и лишился владений своих на полуострове; он должен был удалиться в Сицилию, а Неаполь, занятый французами, переименован был в Парфенопейскую республику.

Тогда Австрия просила императора Павла увеличить число русских войск, назначенных для соединения действия с нею в Италии, просила прислать и главнокомандующего, именно Суворова.

6. Суворов. Мы видели деятельность Суворова во время турецкой, польской войны, во время пугачевского возмущения. В молодости Суворов получил образование, какое только тогда можно было получить, потому что отец, предназначая его по слабости здоровья к гражданской службе, заставлял учиться наукам и языкам, чтение исторических книг развило в нем славолюбие и уяснило для него самого его призвание: он вступил в военную службу. Здесь он подвигался очень медленно. 9 лет был солдатом; прожив так долго вместе с солдатами, он совершенно сроднился с их бытом, с их привычками, языком, привык к жизни простой, которую не покидал до конца. В чинах офицерских Суворов приобрел репутацию отличного кавалерийского офицера, быстрого при рекогносцировке, отважного в битве и хладнокровного в опасности.

Но для Суворова этого было мало: он видел, как быстро шагают любимцы счастья, менее его достойные, но умевшие стать на вид, и он решился обратить на себя внимание, заставить заговорить о себе средством, которое, разумеется, лежало уже в его природе и которое потому употреблено было им с таким успехом; это средство было юродство, которое производит такое сильное впечатление в неразвитых обществах, когда при господстве воображения над мыслящею, поверяющею явления способностию, все странное, выходящее из обычной колеи имеет обаятельную силу, заставляя предполагать что-то высшее, таинственное.

Суворов сделался чудаком; отбросив общепринятые формы приличия, он ничего не делал, как другие люди: говорил отрывисто, какими-то загадочными фразами, употреблял свои особые выражения, кривлялся, делал разные ужимки, ходил припрыгивая. Применяясь к солдатскому быту, он довел до крайности свой спартанский образ жизни: вставая с зарею, бегал по лагерю в рубашке, кричал петухом, обедал в 8 часов утра; в одежде также не соблюдал общей формы.

В обращении с подчиненными Суворов создал себе свою систему: строгий к каждому в исполнении обязанностей служебных, он в то же время не боялся сближаться с солдатами, шутил с ними, забавляя их своими прибаутками. Говоря с подчиненными, требовал от них находчивости и смелости, ответов быстрых и точных; слово «не знаю» было строго запрещено. Вдруг обращался он к солдату или офицеру с каким-нибудь странным, нелепым вопросом, и немедленно же надобно было отвечать ему такою же нелепостью; кто ответил остро, умно – тот молодец, разумник; кто смутился, замнется – тот немогузнайка.

Суворов достиг своей цели: о нем начали говорить; бесчисленные анекдоты о его проделках дошли до императрицы Екатерины; громадная популярность была приобретена им между солдатами, которые видели в Суворове своего и между которыми более, чем в других классах общества, юродство имело обаятельную силу. Во время упомянутых екатерининских войн, в которых Суворов участвовал с таким блеском, он вполне выказал дух своих военных правил: верно рассчитать, где надобно нанести удар, быстрым движением появиться внезапно перед неприятелем, атаковать его смело и решительно – вот простые правила, которые обыкновенно выражал он сам тремя словами: глазомер, быстрота, натиск.

Мы видели, что в конце царствования Екатерины Суворов уже был назначен начальствовать над войском, которое должно было идти на помощь Австрии против французов, но смерть императрицы расстроила дело. Преемник ее объявил, что не будет держаться воинственной политики предшествовавшего царствования, и скоро Суворов подвергся даже сильной опале за медленность в исполнении указов императорских относительно преобразований в войске: он был отставлен и велено ему жить в своей вотчине, в глуши Новгородской губернии, под присмотром полицейского чиновника. Здесь он проводил свое время за книгами, внимательно следил за политическими событиями, играл с деревенскими мальчишками, по праздникам в церкви читал Апостол, пел на клиросе и звонил в колокола.

Отсюда-то он был вызван в начале 1799 года, чтоб принять начальство над соединенною русско-австрийскою армиею.

Но Суворов с своими правилами, с своим глазомером, быстротою и натиском вовсе не был таким главнокомандующим, который бы понравился в Австрии, ибо здесь главнокомандующие не могли действовать по своему глазомеру, здесь они должны были исполнять решения придворного военного совета, состоявшиеся заблаговременно в Вене под влиянием первенствующего министра, Тугута, который считал себя знатоком военного дела, вовсе не будучи им.

7. Торжество Суворова в Италии над Моро и Макдоналъдом. 3 апреля Суворов приехал к армии в Верону; 17 числа он перешел реку Адду, поразивши французов в трехдневном бою на ее берегах; 18-го торжественно вошел в Милан, столицу Цизальпинской республики, покинутую французскими чиновниками и приверженцами Франции. Целуя руку у архиепископа миланского, Суворов говорил ему: «Я прислан восстановить древний престол папский и привести народ в послушание монарху его. Помогите' мне в святом деле».

Первым распоряжением Суворова в Милане было ниспровержение Цизальпинской республики, что поколебало во всей Италии владычество французов, везде поднимался против них народ; таким образом, в две недели по приезде Суворова к армии положение дел переменилось в Италии. В половине мая был занят Турин; в полтора месяца вся почти Северная Италия была уже очищена от французов, во власти которых здесь оставалась только сильная крепость Мантуа да еще три-четыре крепости; французский генерал Моро должен был отойти за Апеннины и расположился в области Генуэзской, но из Южной Италии шел другой французский полководец, Макдональд. Чтоб не дать ему соединиться с Моро, Суворов поспешил к нему навстречу с необыкновенною быстротою, на реке Тидоне 6 июня вступил в бой, не давши отдохнуть своему войску, и разбил французов. Отброшенный за реку Тидоне, Макдональд отступил к реке Треббии верст на семь назад.

Здесь был кровопролитный двухдневный бой (7 и 8 июня); изнуренные зноем итальянского летнего дня, русские едва могли держаться; генерал Розенберг подъехал к Суворову, с тем чтоб посоветовать ему отступление; Суворов лежал в истомлении у большого камня. «Попробуйте сдвинуть этот камень,– отвечал он Розенбергу на его предложение.– Не можете!.. Ну так и русские не могут отступить!» Семидесятилетний старик забыл свою усталость, сел на коня, появлением своим заставил и солдат забыть усталость, и французы были отброшены за реку со страшным для них уроном; ночью Макдональд, найдя невозможным дожидаться нового нападения, начал отступление и тем признал себя окончательно побежденным.

Покончив с Макдональдом, Суворов услыхал о движениях Моро и с такою же быстротою обратился назад против него, но одно его появление заставило Моро отступить без боя.

8. Неприятности Суворова от австрийского правительства. От императора Павла Суворов получал награды и рескрипты в самых лестных выражениях; государь писал, что он изъявляет признательность к великим делам своего подданного, которыми прославляется его царствование. Знаменитый соперник Суворова Моро признавал действия последнего в Италии образцовыми, но недовольны были Тугут и придворный военный совет в Вене. Тотчас после победы на Треббии победитель был огорчен рескриптом императора Франца, который просил Суворова совершенно отказаться от всех предприятий дальних и неверных и о всяком важном предположении своем или действии предварительно доводить до его сведения. Военный придворный совет, с одной стороны, давал Суворову непрошеные уроки в том, что тот сам очень хорошо знал и исполнял, с другой – мешал ему в самых важных распоряжениях: так, фельдмаршал хотел усилить себя пьемонтским войском и приглашал пьемонтцев собираться под свои национальные знамена и сражаться за свободу отечества и законное национальное правительство, но австрийцы никак не хотели согласиться на это и требовали, чтоб пьемонтцы поступали в австрийские полки, на что те никак не соглашались.

Австрийцы приписывали успехи Суворова одному слепому счастью, порицали его действия, находя их противными правилам военного искусства. Зато и Суворов не щадил австрийских генералов. «Служба их,– писал он,– в титлах, амбиции или эгоизме, вредном обществу. Везде гофкригсрат, неискоренимая привычка битым быть… Его римско-императорское величество желает. чтоб, ежели мне завтра баталию давать, я бы отнесся прежде в Вену. Военные обстоятельства мгновенно переменяются, для них нет никогда верного плана. Фортуна летит как молния: не схвати за волосы – уже она не возвратится». Австрийцы все хлопотали о сдаче Мантуи; наконец и эта сильная крепость, оплот Северной Италии, сдалась 17 июля; император Павел возвел Суворова в княжеское достоинство с проименованием Италийского.

9. Действия русских в Южной Италии. Между тем русские с успехом действовали и с другого конца в Италии. Французы недо.;го нажили спокойно в Неаполе, или Парфенопейской республике. Республика-мать наложила на республику-дочь такую тяжелую контрибуцию, что народ восстал во имя прежнего правительства, все злоупотребления которого забылись при новых бедствиях и несправедливостях.

Тогда король Фердинанд прислал для восставших предводителя из Сицилии кардинала Руффо, который был известен больше как солдат, чем как духовное лицо. Лишь только Руффо явился в Калабрию, как тысячи народа начали стекаться к нему, и он образовал ополчение, которое назвал ратью св. Веры, но эта рать св.

Веры наполнялась всяким сбродом, беглыми солдатами, преступниками, и потому успех ее везде сопровождался грабежом, насилиями, буйством и развратом.

Между тем адмирал Ушаков отрядил небольшую эскадру, которая, плывя около берегов, приводила приморские неаполитанские города в повиновение королю Фердинанду; русский капитан-лейтенант Белле высадился на берег с 390 человек войска и с этою горстью успел утвердиться в самой середине неаполитанских владений; Руффо соединился с Белле, и русские офицеры по просьбе кардинала обучали его нестройные толпы; наконец. союзники решились идти к столице.

2 июня ночью русские пробились в Неаполь; узнав об этом, лаццарони9 бросились на республиканские войска с криком: «Да здравствует король!»

Толпы Руффо с яростью ворвались в город; всю ночь продолжались убийства, грабежи и насилия. Однако республиканцы сопротивлялись еще два дня, и только к вечеру 4-го числа роялистам удалось овладеть всем городом. Убийства безоружных, пожары и грабежи продолжались; только с помощью русских кардинал Руффо успел наконец восстановить спокойствие в городе, когда уже более 2000 домов было разорено, когда улицы были завалены трупами и облиты кровью.

10. Победа Суворова при Нови и поход его в Швейцарию. 15 августа Белле донес Суворову, что неаполитанское владение освобождено от республиканцев.

В это время фельдмаршал уже успел одержать новую блистательную и последнюю свою победу. Французское правительство вместо Моро назначило Жубера главнокомандующим французскими войсками, сосредоточенными в Генуэзской области. Жубер поскакал в армию прямо от венца и, прощаясь с молодою женою, сказал ей: «Ты меня увидишь мертвым или победителем». Жубер расположил свое войско на последних скатах Апеннин, подле городка Нови; Суворов напал на него здесь 4 августа, и французский главнокомандующий был убит в самом начале дела; Моро принял начальство, но не мог спасти своей армии от поражения; победители взяли у него почти всю артиллерию и до 4500 пленных.

Но в то самое время как Суворов торжествовал над французами в Италии, те под начальством Массены торжествовали над австрийцами в Швейцарии, а между тем союзные дворы составили новый план ведения войны, по которому в Италии должны были оставаться одни австрийские войска, а Суворов должен был двинуться в Швейцарию и соединиться там с русским корпусом, находившимся под начальством генерала Римского-Корсакова; австрийские же войска, находившиеся под начальством эрцгерцога Карла, по мере вступления русских в Швейцарию должны были выходить постепенно из этой страны.

Но эрцгерцог Карл, не дожидаясь Суворова, поспешил вывести свои войска из Швейцарии, тогда как Римский-Корсаков с 24000 войска даже и при содействии 20 000 австрийцев, еще остававшихся в Швейцарии, не мог держаться против 70000 французов; эрцгерцог хотел и эти 20000 вывести из Швейцарии, как только вступит туда Суворов, а Суворов мог привести с собою только 20000 русских. В конце августа он приблизился уже к Швейцарии быстрыми переходами.

Не имея точных сведений ни о силах неприятельских, ни о местности нового театра войны, положившись во всем на бывших при нем австрийских офицеров генерального штаба, знакомых с местностью, Суворов выбрал путь через С.

Готард, в ненастную погоду (10-13 сентября), при сильном сопротивлении неприятеля. Русские взобрались на С. Готард с неимоверным усилием, то подсаживая друг друга, то упираясь штыками. Но, взобравшись на гору, надобно было спускаться с нее: при помощи густого тумана русские скатились на французов и обратили их в бегство, но переход чрез Готард стоил Суворову 2000 человек.

Препятствия и опасности только начинались: надобно было пройти сквозь узкое и низкое отверстие, пробитое в утесах, загораживающих дорогу на правом берегу реки Рейсы, надобно было перейти знаменитый Чертов мост, арку, перекинутую с утеса на утес на высоте 75 футов над бездною, и каждый шаг при этом должно было покупать кровию.

Преодолевая на каждом шагу страшные преграды природные, встречая везде упорное сопротивление от неприятеля, Суворов достиг Альторфа. Но куда идти далее? Дорога, по которой шли до сих пор русские, прекращалась у Люцернского озера; впереди тропинки, в позднее время года доступные только для смелых охотников, привыкших с малолетства карабкаться по громадным утесам и пустынным ледникам. Но Суворов во что бы то ни стало хочет идти к Швицу, где условился соединиться с Корсаковым, и для этого избирает самую трудную тропинку к Муттенской долине: погруженные в сырую мглу, солдаты лезут ощупью, не видя ничего ни снизу, ни сверху; обувь у них избилась, сваливается с ног; сухарные мешки совсем опустели, так что нечем подкрепить истощенные силы.

Наконец Суворов достигает Муттенской долины, хочет идти далее к Швицу, но тут получает страшные вести: Корсаков потерпел совершенное поражение при Цюрихе и с огромною потерею отступил к Шафгаузену, а победитель его, Массена, собирает армию к Швицу, чтоб запереть русским выход из Муттенской долины. Массена был твердо уверен, что Суворов со своим 18-тысячным отрядом, окруженный со всех сторон неприятелем, превосходным несравненно в силах, принужден будет положить оружие; выезжая из Цюриха, французский главнокомандующий обещал пленным русским офицерам привести к ним через несколько дней Суворова и великого князя Константина Павловича, находившегося при войске. Суворов хорошо понимал весь ужас своего положения: на военном совете, собранном 18 сентября, он объявил, что со времен Прута русские войска никогда не были в таком безвыходном положении. «Мы среди гор,– говорил он,– окружены неприятелем, превосходным в силах: что предпринять нам? Идти назад постыдно: никогда еще не отступал я. Идти вперед к Швицу – невозможно: у Массены больше 60 000, у нас нет и двадцати; к тому же мы без провианта, без артиллерии… помощи ждать не от кого… мы на краю гибели! Одна надежда на всемогущего Бога да на храбрость и самоотвержение моих войск! Мы русские! С нами Бог!

Спасите честь России и государя! Спасите сына нашего императора!» С этими словами старик бросился к ногам великого князя и облился слезами. Из толпы генералов первый послышался голос Дерфельдена, который ручался за храбрость и самоотвержение войска, готового безропотно идти всюду, куда поведет великий полководец. На совете принято мнение великого князя идти к Гларису и, если неприятель преградит дорогу, пробиться силою.

Решение было исполнено. Французы, имея двойной перевес в силах, вместо того чтоб совершенно истребить и забрать всю армию Суворова, как надеялись, сами потерпели совершенное поражение от корпуса генерала Розенберга в Муттенской долине, в то время как Суворов пробивал себе дорогу чрез долину Кленталь к Гларису. 23 сентября у Глариса собралось все, что оставалось от армии Суворова: изнуренные беспримерным походом, продолжительным голодом, ежедневным боем, оборванные, босые войска были без патронов, почти без артиллерии; большая часть обоза погибла, не было на чем везти раненых. 26 сентября русские вышли из гор, и страшный поход швейцарский кончился.

11. Разрыв России с Австриею и Англиею. Выведши войско из Швейцарии, Суворов расположил его в Баварии между реками Иллером и Лехом; он еще не считал войну оконченною и готовился к новому походу, но император Павел, приписывая поражение Корсакова преждевременному выступлению австрийских войск из Швейцарии, написал императору Францу, что, недовольный двуличным и коварным поведением австрийского министерства, он разрывает союз; к Суворову государь написал: «Вы должны были спасать царей; теперь спасите русских воинов и честь вашего государя».

Разрыв между Россиею и Австриею сильно встревожил лондонский кабинет: английским послам в Петербурге и Вене предписано было всеми силами содействовать примирению обоих императоров. Гнев императора Павла на венский двор был обезоружен видимым раскаянием, с которым император Франц принял известие о разрыве союза; Павел готов был забыть все неприятности и возобновить переговоры о будущей кампании, но под двумя условиями: чтоб Тугут был сменен и чтоб Австрия отказалась от своих властолюбивых замыслов насчет Италии.

Но понятно, что Тугут употребил все усилия, чтоб помешать возобновлению союза, который надобно было купить такою дорогою для него ценою; когда Суворов, переведши свои войска из Баварии в Богемию, написал императору Францу, что по первому мановению русское войско готово опять выступить в поход и он сам – пролить последнюю каплю крови для общего дела, то австрийское правительство дало знать, что продолжительное пребывание русской армии в его владениях будет слишком обременительно для края, а в конце года в Петербурге узнали об оскорблении, нанесенном австрийцами русскому флагу.

Соединенные русские, австрийские и турецкие войска осаждали итальянскую крепость Анкону, находившуюся еще во власти французов; начальник австрийского отряда тайком от русского заключил с французским комендантом договор о сдаче крепости, запретил пускать в нее русских и турок и приказал силою спустить русский и турецкий флаги и поднять один австрийский.

В начале 1800 года Суворов вывел свои войска из Богемии и, простившись с ними в Кракове, отправился в Петербург, где и умер 6 мая.

Порвался союз и с Англиею. Еще в июне 1799-го между этою державою и Россиею заключен был договор, по которому император Павел обязался выставить войско и эскадру; Англия обязалась перевезти русские полки из Ревеля в Англию, присоединить к ним свое войско и взять на себя все издержки экспедиции, целью которой назначалась Голландия, или так названная французами Батавская республика. Русские войска были под начальством генерала Германа, английские – под начальством герцога Йоркского, который был главнокомандующим всеми союзными силами.

Эта экспедиция не имела успеха: в сентябре союзники были разбиты в первом сражении при Бергене, взяли верх во втором; но успех не доставлял никаких существенных выгод: ни войска батавские, ни большинство народа не восставали против французов, которые держались очень упорно; потеряв людей много, нуждаясь во всем необходимом, союзники принуждены были покинуть Голландию и возвратиться в Англию (в ноябре). Здесь русские были приняты не очень дружественно: их поместили на островах Джерсее и Гернсее; они терпели крайний недостаток в самых необходимых предметах, целую зиму оставались без одежды и обуви. Зависть англичан к русским обнаружилась во многих случаях: так, они старались подорвать русское влияние на Ионических островах.

Таким образом, отношения между прежними союзниками становились все более и более неприязненными, и в половине апреля 1800 года император Павел отозвал окончательно своих послов из Вены и Лондона.

12. Мир с Франциею и приготовления к войне с Англиею. Между тем во Франции возвратившийся из Египта Бонапарт уничтожил директорию и провозглашен был первым консулом. Летом 1800 года он одною победою при Маренго вырвал из рук австрийцев весь край, завоеванный Суворовым в прошлом году. В то же время Россия сблизилась с Пруссиею в видах действовать против Австрии, между обеими державами заключен был договор с обязательством помогать друг другу войском. Относительно Англии император Павел предложил Пруссии, Швеции и Дании возобновить вооруженный нейтралитет, потому что англичане насильничали на морях, объявив в блокаде все берега Франции, Испании и других союзных с Франциею земель; предложение было принято.

Враждебные отношения к прежним союзникам необходимо вели к сближению с прежним врагом. Еще с первых месяцев 1800 года начались сношения императора Павла с Бонапартом посредством берлинского двора. В июле первый консул дал знать, что, желая сделать угодное императору Павлу, освобождает без всякого размена всех русских пленных, находившихся во Франции; мало того, он не хотел иначе отпустить пленных, которых число простиралось до 6800 человек, как одев их совершенно заново, снабдив полным вооружением и всеми военными принадлежностями. Вследствие этого русское правительство вошло в прямые сношения с французским, причем император Павел дал такой наказ послу своему в Берлине барону Крюднеру: «В особенности поручаю вам соблюдать полную искренность во всех сношениях ваших как с прусским министерством, так и с французскими уполномоченными; объявляйте им прямо и просто мои повеления. Правдивость, бескорыстие и сила могут говорить громко и без изворотов».