Текст книги "Учебная книга по Русской истории"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА XXXIX

____________________

ЦАРСТВОВАНИЕ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

1. Деятельность Петра в первые пять лет по удалении Софьи. С 12 сентября 1689 г. началось правление Петра, когда ему было с небольшим 17 лет; имя Иоанна по-прежнему упоминалось во всех грамотах государственных, по-прежнему при торжественных случаях являлся он народу в полном царском облачении, по-прежнему имел полный царский двор и по-прежнему не принимал никакого участия в правлении. Но и сам Петр по молодости в первые пять лет не принимал деятельного участия в правлении, и так как при молодом царе не было вельмож с большими государственными способностями, то в эти первые пять лет не видим ничего замечательного ни во внутреннем управлении, ни в делах внешних.

Петр в это время оканчивал свое воспитание, оканчивал точно так же, как начал: в потехах воинских, в кораблестроении, собирая сведения отовсюду, сейчас же применяя их к делу. Петр работал неутомимо и отдыхал от трудов на веселых пирах с своею компаниею, с приближенными к себе людьми, среди которых первое место занимал Лефорт; потом из иностранцев, более других выдавался генерал Юрдон, родом шотландец, вступивший в русскую службу еще при царе Алексее Михайловиче: Гордон не имел блестящих военных способностей, это был храбрый, опытный, добросовестный служака, но при холодности, осторожности, при следах иезуитского воспитания он не мог возбуждать к себе, особенно в молодых людях, такого сочувствия, какое возбуждал веселый, открытый Лефорт.

Несмотря на то что молодой царь явно оказывал расположение свое к иностранцам и иностранному, новому, две партии, старая и новая, сильно боролись, и Петр опять по молодости своей не приобрел еще довольно твердости воли, чтоб всегда и во всем давать победу стороне, к которой явно склонялся.

Патриарх Иоаким умер и в духовном завещании своем умолял царей отставить проклятых еретиков-иноверцев от начальства над русскими полками. Относительно избрания ему преемника произошла борьба между партиями: партия новая, и во главе ее молодой царь, хотела видеть на патриаршестве псковского митрополита Маркелла, человека ученого, но старая партия боялась, что ученый архиерей будет благоприятствовать новому, иностранцам, и потому вооружилась против Маркелла, выставляя своего кандидата, казанского митрополита Адриана, убежденного в том, что бритье бороды есть богомерзкая ересь. Петр уступил старой партии, и Адриан был поставлен в патриархи.

2. Азовские походы. Но торжество старой партии не могло быть прочно: молодой царь в письмах своих подписывался уж Petrus, Piter; в примерных битвах начальник русской стороны князь Феодор Ромодановский назывался генералиссимус Фридрих. Среди воинских потех сухопутных Петр не забывал своих любимых корабликов, которые продолжал строить в Переяславле. «Несколько лет,– пишет Петр,– исполнял я свою охоту на озере Переяславском; наконец оно стало для меня тесно; ездил я на Кубенское озеро; оно было слишком мелко. Тогда я решился видеть прямо море и стал просить позволения у матери съездить к Архангельску; многократно возбраняла она мне столь опасный путь; но, видя великое желание мое и неотменную охоту, и нехотя позволила».

Летом 1693 года он съездил в Архангельск. поплавал по Белому морю, налюбовался на иностранные корабли, заложил свой, русский, другой велел купить в Голландии.

В 1694 году, схоронив мать, Петр опять отправился в Архангельск, по возвращении откуда дал большое примерное сражение, известное под именем Кожуховского похода: «Хотя в ту пору,– писал Петр,– как трудились мы под Кожуховым в Марсовой потехе, ничего более, кроме игры, на уме не было; однако эта игра стала предвестницею настоящего дела». Это настоящее дело был поход под Азов летом 1695 года, ибо война с турками, начатая при Софье вследствие союза с Польшею, продолжалась. Отправив боярина Бориса Петровича Шереметева с большим московским войском и казаками малороссийскими против Крыма к низовьям Днепра, сам царь с другим войском отправился водою – Москвою-рекою, Окою и Волгою – до Царицына, откуда сухим путем – до Дона и Доном – вниз к Азову.

Войско отправилось под начальством трех генералов – Головина, Лефорта и Гордона, которые решали дела все вместе, но с согласия «бомбардира Преображенского полка Петра Алексеева» – так назывался царь в сухопутном войске, во флоте же носил звание шкипера. Поход был неудачен по неопытности вождей, по недостатку хороших инженеров: подкопы причиняли больше вреда русским, чем туркам, штурмы предпринимались преждевременно, без единства в движениях.

Наконец Петр решился снять осаду и возвратиться в Москву в ноябре месяце.

Величие знаменитых исторических деятелей более всего обнаруживается при неудачах, которые не приводят их в отчаяние, напротив – усиливают их деятельность: в одну зиму по распоряжениям Петра построено было 30 военных судов в Воронеже; для них в Москве царь сформировал морской полк, регимент, назначив адмиралом любимца своего Лефорта, а генералиссимусом сухопутного войска назначен был боярин Алексей Семенович Шеин.

В январе 1696 года скончался царь Иоанн Алексеевич, оставив трех дочерей – Екатерину, Анну и Прасковью от брака своего с Прасковьей Федоровной Салтыковой, а в следующем месяце Петр, теперь и по имени единодержавный, отправился в Воронеж, откуда писал: «А мы, по приказу Божию к прадеду нашему Адаму, в поте лица едим хлеб свой». В апреле двинулись войска из Воронежа; Петр Алексеев был уже теперь капитаном и начальствовал осмью галерами. Новорожденный русский флот преградил турецкому путь в Азов. Петр днем распоряжался осадою, сам бросал бомбы; ночь проводил на галере, наблюдая за турецким флотом.

«Сестрица,– писал он царевне Наталье Алексеевне,– по письму твоему я к ядрам и пулькам близко не хожу, а они ко мне ходят. Прикажи им, чтоб не ходили». Не видя ниоткуда помощи и напуганные отчаянною храбростию казаков, запорожцев и донцов, азовцы сдались 19 июля. Распорядившись укреплением Азова, Петр с торжеством возвратился в Москву, куда въехал в построенные по этому случаю триумфальные ворота.

3. Кораблестроение кумпанствами. Царь недолго отдыхал после Азова; в начале ноября в царской думе было определено, чтоб землевладельцы духовные с 8000 крестьянских дворов, а светские с 10 000 выстроили по кораблю, оснащенному и вооруженному, а торговые и посадские люди-12 судов бомбардирских, вследствие чего помещики и вотчинники должны были явиться в Москву для соглашения, кому с кем складываться для корабельной постройки, или, как тогда выражались, кому с кем быть в кумпанстве; верфи были устроены под Воронежем, мастера вызваны из Венеции, Дании, Швеции и Голландии; выбрано и место для гавани на Азовском море – Таганрог, предположен канал для соединения Волги с Доном (между Иловлею и Камышинкою); наконец, чтоб морское дело утвердилось в русском народе, Петр отправил 50 стольников и спальников в Венецию, Англию и Голландию учиться строению кораблей и управлению ими.

4. Снаряжение великого посольства. Но отправлением молодых людей за границу учиться – мерою, известною уже и прежде, Петр не мог ограничиться.

По природе своей, жаждущей знания и деятельности, деятельности физической столько же, сколько и духовной, Петр хотел сам все видеть, все узнать, все сработать; не мог он спокойно дожидаться в Москве, пока посланные за границу возвратятся обученные корабельному мастерству, и не мог рассчитывать, чтоб это обучение вполне соответствовало его желанию. Дело было спешное, Петр не мог и не умел дожидаться, а тут еще издавна воображение его было распалено рассказами о чудесах цивилизации на Западе и человек самый близкий, Лефорт, толковал о необходимости для царя видеть все это самому.

В конце 1696 года определено: отправить великих и полномочных послов, генералов Лефорта и Головина и думного дьяка Возницына, ко дворам: цесарскому, английскому, датскому, римскому, бранденбургскому, в Голландию и Венецию; свита посольская состояла из дворян и волонтеров, в числе последних находился Петр Михайлов – сам царь; управление государством на время отсутствия государя было поручено троим вельможам: Льву Кирилловичу Нарышкину, князю Борису Алексеевичу Голицыну и князю Петру Ивановичу Прозоровскому; Москва приказана князю Федору Юрьевичу Ромодановскому; под начальством другого Ромодановского, князя Михаилы Григорьевича, придвинуто было войско к литовской границе: в Польше умер король Ян Собеский и начались выборы; Россия с союзницею своею Австриею хлопотала о том, чтоб не был избран французский принц Конти, союзник султана, и Ромодановский в случае нужды должен был силою действовать против француза и его партии.

5. Заговор Цыклера. В феврале 1697 года все было готово к отъезду великого посольства, когда царь узнал о злоумышлении на свою жизнь Цыклера, Соковнина и Пушкина. Недавние мятежи вскружили буйную голову Цыклера: жаркий приверженец Софьи вначале, он один из первых перешел на сторону Петра в 1689 году, но теперь, озлобленный холодностью государя, готов был сыграть роль Разина, поднять донских казаков и идти разорять Москву. Но заодно с Цыклером были люди знатные – Соковнин и Пушкин, говорившие, что государь погубил их всех, посылает за море; были казаки и стрельцы, которые желали, чтоб казаки разорили Москву с одного конца, а стрельцы – с другого.

6. Поездка Петра за границу. После казни Цыклера и сообщников его великое посольство в марте месяце отправилось из Москвы. В Риге, под которою еще недавно стояли войска царя Алексея, не дозволили Петру осмотреть городские укрепления, что сильно его рассердило. Иной прием встретил Петр у герцога курляндского и курфюрста бранденбургского, которые угощали его по-царски, несмотря на его инкогнито, и удовлетворяли всем его желаниям; курфюрстина бранденбургская София Шарлотта и мать ее София, курфюрстина. ганноверская, в письмах своих описывают впечатление, которое произвел на них Петр: он поразил их своими блестящими способностями и вместе неумением сдерживать себя, грубыми привычками, недостатком воспитания.

Приехавши в Голландию, Петр поселился в местечке Сардаме, или Зандаме, где под именем Петра Михайлова записался корабельным плотником на верфи.

Но ему недолго дали поработать вволю: разнеслась по Сардаму весть, что молодой московский плотник сам царь, и толпы любопытных начали окружать его. Пробыв неделю в Сардаме, Петр переехал в Амстердам, где с лишком четыре месяца работал на верфи Ост-Индской компании вместе с своими товарищами, волонтерами русского посольства. Для усовершенствования в корабельной архитектуре Петр в январе 1698 года поехал в Англию, где более двух месяцев изучал кораблестроительное искусство в городке Депфорде и принял в русскую службу до 60 разных ученых и мастеров, мореходов же набрал преимущественно в Голландии.

В апреле выехал Петр из Англии назад в Голландию и оттуда отправился в Вену; здесь, взявши с императора Леопольда обещание хлопотать, чтоб при заключении мира с турками последние уступили России все ее завоевания, царь хотел отправиться в Венецию, опять для кораблестроительного дела, как вдруг пришла весть о стрелецком бунте, и Петр вместо Венеции поспешил в Москву.

7. Стрелецкий бунт. Стрельцы, которых тщетно возбуждала Софья к восстанию против Петра в 1689 году, когда они спокойно жили в Москве, возмутились в 1698 году и стали звать Софью на царство, когда их стали посылать в дальние и трудные походы. Четыре полка, передвинутые из Азова к границам литовским, в Великие Луки, сильно роптали: «Какая наша служба!

Страдаем от бояр, скитаемся через них третий год». Около 200 человек из них убежало в Москву; выгнанные отсюда солдатами, они возвратились в полки с письмом от царевны Софьи. «Теперь вам худо,– писала Софья,– а после будет еще хуже, ступайте к Москве! Что вы стали: про государя ничего не слышно».

Поднялось волнение в полках, начали толковать, что государя за морем не стало, а сына его царевича Алексея хотят задушить бояре, надобно идти к Москве, перебить бояр, немцев, разорить Немецкую слободу. Весною их передвинули в Торопец, откуда велено каждому полку занять отдельные города, а беглых отправить в ссылку; тут стрельцы открыто взбунтовались, захватили оружие, пушки, выгнали полковников и капитанов, на их место выбрали свою братию и двинулись к Москве. К ним навстречу выступили боярин Шеин и генерал Гордон и 18 июня сошлись с стрельцами под Воскресенским монастырем (Новый Иерусалим), на берегу Истры. Напрасно уговаривали их воеводы покориться; стрельцы в ответ вычисляли свои заслуги, страдание в походах, что пришли, боясь князя Ромодановского, который велел их побить неизвестно за что, и слышно, что к Москве идут немцы, «последуя брадобритию и табаку, во всесовершенное благочестия испровержение». Тогда воеводы велели действовать артиллерии, и после четырех залпов нестройная толпа стрельцов, не имевших предводителя, рассеялась в ужасе, но почти все мятежники были переловлены, начался розыск, пытки, 130 человек было повешено, остальные рассажены по тюрьмам в разных городах и монастырях.

8. Возвращение Петра из-за границы. Между тем царь возвращался из своего путешествия, насмотревшись Европы, насмотревшись чудес ее цивилизации, с твердым намерением пересадить эту цивилизацию в Россию, но для этого необходимо было близкое и непосредственное сообщение России с Западною Европою; для этого необходимо было осуществить намерение Иоанна FV приобресть хотя гавань на Балтийском море. На пути из Вены. в Москву, в Галиции, Петр встретился с новым королем польским Августом ГГ, курфюрстом саксонским, и объявил ему о намерении своем воевать с Швециею.

9. Бритье бород и перемена платья. 25 августа приехал Петр в Москву, и на другой же день началась стрижка бород у вельмож, первый и для многих самый трудный шаг к расставанию с стариною, потому что борода была знаменем старой партии, враждовавшей с безбородыми иностранцами, сближение с которыми Петр считал необходимым. Сбритием бород наносился сильный удар той узкой, мелкой народности, которая состоит в одном внешнем отличии народа от других народов, которая, отдаляя народ от других народов, препятствует его просвещению, препятствует, следовательно, основывать свою народность на внутренних духовных началах, проявлять свою народность в великих произведениях духа.

Сбритием бород поканчивалось с теми людьми, которые преследовали раскольников, полагавших спасение только в старых книгах, старых обрядах и знаках, и в то же время провозглашали вместе с раскольниками, что брить бороду есть смертный грех. Петр издал указ, что, кто из светских людей не хочет отказаться от бороды, тот должен платить пошлину. Вместе с бородою русские должны были расстаться и с старинною азиатскою одеждою, заменить ее общеевропейскою.

10. Стрелецкий розыск. После этих перемен начался страшный стрелецкий розыск. Петр остался недоволен розыском, который был произведен Шейным под Воскресенским монастырем и в котором ничего не оказалось об участии царевны Софьи в деле. Велено было прислать в Москву всех стрельцов, рассаженных по городским и монастырским тюрьмам, начались, по обычаю века, страшные пытки; оговорена была Софья и сестра ее царевна Марфа Алексеевна; Петр нарядил над сестрою суд выборных изо всяких чинов людей; Софья и Марфа были пострижены, все стрельцы, участвовавшие в бунте, казнены смертию, кроме несовершеннолетних; стрелецкое войско мало-помалу уничтожено. В сентябре 1608 года пострижена была в суздальском Покровском монастыре и царица Евдокия Федоровна под именем Елены: Петр, при своем воспитании и привычках, привычках к рабочей и походной жизни и к отдыху от трудов с любимой компаниею, Лефортом с товарищи, не был привязан к семейной жизни; не могла привязать его к семье воспитанная по старине, в тереме, боярышня Евдокия Лопухина; понятия мужа и жены совершенно разнились; притом же Евдокии не мог нравиться образ жизни Петра, жизни вне семьи; она не скрывала своего неудовольствия, что сильно раздражало Петра, и следствием был развод.

11. Паткуль. Окончив розыск, царь отправился в Воронеж, и в его отсутствие умер Лефорт (в феврале 1699). Петр уже нашел в Воронеже корабли, построенные кумпанствами, и весною 1699 года выплыл Доном в море, а в августе отпустил в Константинополь для мирных переговоров посла своего Украинцева на русском корабле, который очень удивил и напугал турок. Петру хотелось кончить поскорее войну с Турциею, чтоб начать войну с шведами, для воспламенения которой хлопотал также знаменитый Паткуль.

Паткуль был ливонский дворянин. Когда в Швеции при короле Карле XI постановлено было отобрать у дворянства все коронные земли, которыми оно владело по грамоте прежних королей, то это постановление распространили и на Ливонию; мало того, от здешних рыцарей потребовали документов, по которым они владели своими стародавними вотчинами и которые трудно было бы отыскать. Ливонское рыцарство начало сильно хлопотать, чтоб не было конфискации имений, или редукции, как тогда это называли, и самым ревностным поборником рыцарских прав явился капитан Паткуль, человек с блестящими способностями, образованный, исключительно преданный интересам своего сословия, пылкий, решительный и неутомимый в преследовании раз предположенной цели. Смелою защитою своего дела и движениями, мерами, которые он употреблял в Ливонии для этой защиты, Паткуль очень не понравился в Стокгольме, сюда присоединилась ненависть, которую он успел возбудить к себе в рижском генерал-губернаторе Гастфере, употреблявшем все средства, чтоб повредить ему.

Вследствие всего этого Паткуль был вызван в Стокгольм и предан суду.

Видя, что судная комиссия непременно хочет обвинить его в государственных преступлениях, Паткуль убежал из Стокгольма, где заочно приговорили его к смертной казни. Беглец скрывался от поисков шведского правительства, переезжая под вымышленною фамилиею из одной страны Европы в другую, занимался науками и обдумывал план, как бы освободить Ливонию от шведского владычества.

Этот план, предложенный Паткулем королю польскому Августу, состоял в том, что Польша, Россия и Дания в одно время вооружились против Швеции: Польша для возвращения себе Лифляндии и Эстляндии, Россия – Ингерманландии и Карелии, Дания для овладения Голштейн-Ютторпом, которого герцог был женат на родной сестре молодого шведского короля Карла XII.

12. Начало Северной войны, поражение под Нарвою. Август вошел в виды Паткуля и отправил посла в Москву убеждать Петра к союзу против Швеции, прельщая выгодами приобретения балтийсютх берегов. Но Петр не нуждался в этих убеждениях: он с радостью согласился на союз, который сам прежде предлагал Августу, но объявил, что начнет войну с Швециею только тогда, когда помирится с Турциею. Весною 1700 года короли датский и польский начали войну с Швециею.

В июле русскому послу Украинцеву удалось заключить мир с турками на 30 лет: Азов со всеми старыми и новыми городками оставался за Россиею, и крымский хан отказался от ежегодных поминок, которые до сих пор обыкновенно присылались ему из Москвы. Узнавши о заключении этого мира 18 августа, Петр на другой день издал манифест о войне с шведами и дал приказ войскам двигаться для осады Нарвы. Но Петр вооружился против Швеции, когда оба союзника его, короли польский и датский, уже успели потерпеть неудачи.

В то время как датский король старался овладеть Голштиниею. Карл XII в мае месяце явился под стенами Копенгагена, и король датский, чтоб спасти свою столицу, подписал в Травендале 18 августа мирный договор, по которому отказался от союза с Россиею и Польшею, признал независимость Голшти-нии и заплатил Швеции военные издержки.

Покончив с Данией, Карл XII поспешил в Лифляндию; известие о приближении его заставило Августа польского снять осаду Риги, но Карл на время оставил в покое этого врага и устремился к Нарве, против русских, у которых было от 35 000 до 40 000 войска, состоявшего большею частию из новобранцев прошлого года; главным начальником был герцог де Кроа, взятый Петром в службу по рекомендации императора Леопольда. У Карла XII было около 8500 войска, но он надеялся быстрым натиском смять неискусные толпы русские, растянутые и к тому же слабые нравственно, ибо у них не было доверия к своим иностранным предводителям. 19 ноября совершенно неожиданно Карл подкрался к русскому войску, опрокинул неприготовленные толпы, захватил артиллерию; иностранные генералы и офицеры спешили отдаться в плен, боясь, что русские солдаты побьют их; только два гвардейских полка (Преображенский и Семеновский) сдерживали напор шведов до самой ночи; Карл вступил в переговоры с русскими генералами и обещал отпустить русское войско с оружием и знаменами, но обещание это не вполне было сдержано. Русские потеряли до 6000 человек.

13. Успехи русских в Ливонии; основание Петербурга. Величие Петра выдержало и это страшное искушение. Принужденный вести борьбу во одно время и с врагом внешним, так блистательно доказавшим свое превосходство, и с врагами внутренними, которые возбуждали в народных массах неудовольствие против нововведений, не оправданных, не благословенных успехом, Петр не упал духом и немедленно употребил все средства к более успешному продолжению войны. Обстоятельства также помогли ему, ибо Карл, оставив генерала Шлиппенбаха с небольшим войском для защиты Ливонии, сам обратился против третьего врага своего. Августа польского, и остался на несколько лет во владениях последнего.

Петр как нельзя лучше воспользовался временем, «пока швед увяз в Польше», по его выражению. Почти целый 1701 год прошел в маловажных набегах с обеих сторон; только в декабре Шереметев напал на главные силы Шлиппенбаха и разбил их при селении Эрестфер. Летом 1702 года Шереметев, пожалованный в фельдмаршалы за Эрестферскую победу, разбил вторично Шлиппенбаха при мызе Гумельсгофе, после чего русские страшно опустошили всю восточную часть Лифляндии. Разнеслась весть, что шведы хотят овладеть и единственною русскою гаванью на европейском море – Архангельском, и Петр поспешил для его защиты, но слух оказался ложным; тогда Петр прямо из Архангельска отправился к заветной цели своей, туда, где и прежде русские владения соприкасались с морем, но где теперь шведские знамена виднелись на старых русских укреплениях.

Петр осадил Нотебург, древний новгородский Орешек, 11 октября взял его и назвал Шлюссельбургом, Ключ-городом, ибо крепость эта, построенная при истоке Невы из Ладожского озера, действительно служила ключом к морю. Вход в Финский залив защищался маленькою крепостью Ниеншанцем на правом берегу Невы. 1 мая 1703 года крепость эта была взята, срыта, и вместо нее 16 мая заложена новая, ближе к устью Невы, на острове Луст Эйланде: то был Петербург, столица новой России, добившейся до моря, к которому стремилась с лишком сто лет. Для прикрытия нового приморского городка со стороны моря основана крепость Кронштадт на отмели близ острова Котлина; для нового балтийского флота устроены верфи в Олонце; отобраны у шведов и два остальных русских города – Копорье и Ям; последний назван Ямбургом; в 1704 году взяты Дерпт и Нарва.

14. Действия Карла в Польше; бунт в Астрахани; затруднительное.положение Петра; Альтранштедтский мир. Между тем Карл XII все кружил за Августом польским. Август был драгоценный союзник для Петра не тем, что усердно помогал ему в войне с шведами: как скоро шведы являлись в одном углу, то он бежал в другой, но тем, что задерживал Карла в Польше. Шведский король никак не решался помириться с Августом, выйти из Польши и ударить на Петра, оставя в тылу Августа, ибо имел полное право не полагаться на его слово; он хотел непременно покончить с Августом, возвести на его место другого короля в Польше и вместе с этим новым союзником окончить войну с Россией, предписав Петру мир в Москве. Паткуль, недовольный Августом, перешел в службу к Петру и в качестве русского царского министра находился при дворе Августа, часть вельмож перешла на сторону Карла, другая держалась Августа.

Наконец Карл заставил сейм свергнуть Августа и выбрать в короли познаньского воеводу Станислава Лещинского. Но этим Карл не достиг своей цели, ибо Лещинский многим не нравился, и Август имел возможность держаться в Польше.

Желая поддержать союзника, Петр весною 1705 года двинул войска свои к Западной Двине; они перешли эту реку, овладели Курляндиею, Вильною; главные силы, около 35 000, сосредоточились в Гродно, где был устроен большой укрепленный лагерь. Но в то время как борьба на западе становилась все важнее, Петр должен был отделить часть своих сил на отдаленный юго-восток, к Астрахани, где вспыхнул мятеж. Стрелецкий сын Степан бежал из Москвы в Астрахань и три года раздувал здесь мятеж, распуская самые нелепые слухи, будто «установлена тяжкая служба и новая вера, велят кланяться болванам. Русское государство хотят разделить на четыре части, русских девиц всех выдать за немцев; чтоб не допустить до этого, надобно всех немцев, бояр и офицеров солдатских вырубить».

Астраханцы волновались тем более, что терпели от корыстолюбия и насильственных поступков начальных людей, особенно при перемене старого платья на новое.

29 июля 1705 года было сыграно в городе сто свадеб из боязни, чтоб не пришлось выдавать русских девиц за немцев; ночью на 30-е число вспыхнул бунт, мятежники ворвались в крепость, убили воеводу и несколько офицеров, послали призывные грамоты казакам. Петр немедленно отправил против бунтовщиков фельдмаршала Шереметева, который овладел Астраханью 13 марта 1706 года после сильного бою.

А между тем на западе Карл, воспользовавшись зимним путем, быстро двинулся из Варшавы к Гродно и отрезал русскую армию от мест, из которых она должна была получать продовольствие. Надежда на выручку от союзников пропала для русских, потому что генерал Шуленбург, начальствовавший саксонскими и русскими войсками на границах Польши и Силезии, потерпел сильное поражение от шведов при Фрауштадте. В каком печальном состоянии находился в это время Петр, видно из его писем. «Боже,– пишет он (весною 1706 года, перед Лазаревым воскресеньем),– прибавь тяжести в нашу чашку весов, потому что без этого она перевеситься не может. Мы вместе с приближающимся Лазарем в адской сей горести находимся. Дай, Боже, воскреснуть с ним!» Но, сознавая всю затруднительность своего положения, Петр не отчаивался: он послал в Гродно приказ своим войскам отступить, причем дал подробное наставление, как беспрепятственно совершить это отступление, и благодаря плану Петра армия русская достигла Киева почти без потерь. Карл, оставя литовские болота, обратился опять на запад и вошел в Саксонию, чтоб здесь, в наследственных владениях Августа, нанести ему решительный удар.

Расчет Карла был верен: чтоб спасти Саксонию, Август в сентябре 1706 года заключил с шведским королем мир в Альтранштедте, по которому отказался от польского престола в пользу Станислава Лещинского, отказался от союза с Россиею и не постыдился выдать шведам Паткуля, которого Карл велел колесовать как изменника. Август заключил этот мир тайком от Петра и даже находился при войске Меншикова, когда этот любимец Петра 18 октября разбил шведского генерала Мардефельда при Калише.

15. Карл приближается к русским границам; Булавинский бунт. После Альтранштедтского мира у Карла оставался только один неприятель – русский царь, и Петр, приготовляясь к обороне, употреблял в то же время все средства к заключению мира, искал посредничества иностранных держав, соглашался ограничиться одною гаванью на Балтийском море, но Карл не хотел уступить ничего, хотел заключить мир в Москве, и Петр, не полагаясь на военное счастье, послал приказание укреплять эту столицу. В исходе 1707 года Карл перешел Вислу, в январе 1708 занял Гродно и устремился за русскими войсками, расположенными в Литве; те, согласно плану Петра, постоянно отступали к своим границам, опустошая проходимую ими страну, чтоб затруднять неприятеля недостатком продовольствия.

Но в это решительное время, когда Россия должна была напрячь все свои силы для страшной борьбы, вспыхнуло сильное казацкое возмущение на Дону вроде разинского. Время Петра, которое нам теперь издали представляется таким блестящим, было одним из самых тяжелых времен для русского народа: для ведения продолжительной и трудной войны и вместе для новых учреждений требовались большие пожертвования, а средства страны были скудны; тяжки были рекрутские наборы, налоги денежные, и вот для избавления от тех и от других толпы народа бежали по старому обычаю на Дон, к казакам, вследствие чего оставшимся, разумеется, становилось еще тягостнее. Петр не мог смотреть на это равнодушно и в конце 1707 года отправил полковника князя Юрия Долгорукого с командою на Дон отыскивать беглецов и высылать на прежние жилища. Долгорукий отыскал 3000 беглых, но в это время между казаками начала ходить грамота с увещанием не допускать Долгорукого до исполнения его наказа и бить сыщиков.

Началось волнение, большая шайка голутвешых собралась около бахмутского старшины Кондратия Булавина, который нечаянно ночью напал на отряд Долгорукого и истребил его вместе с предводителем. Разбитый верными казаками, высланными против него атаманом Максимовым, Булавин бежал в Запорожье, откуда весною 1708 года явился на Хопре и стал рассылать возмутительные письма, провозглашая, что они, казаки, встали за истинную веру христианскую и за благочестивого царя против князей, бояр и немцев, которые отвращают всех от истинной христианской веры. Собравши около себя большую толпу голутвенных, Булавин разбил царское войско и овладел главным городом донских казаков – Черкасском, где казнил атамана Максимова с прочими старшинами и сам провозглашен был атаманом.

Между тем другие начальники мятежнических шаек, Некрасов, Хохлач, действовали по Волге, ограбили Саратов, Царицын, Камышин; товарищ их Голый вырезал Сумский полк и рассылал возмутительные грамоты. «Нам до черни дела нет,– писал он,– нам дело до бояр, а вы, голудьба, все идите изо всех городов конные и пешие, нагие и босые: будут у вас и кони, и ружья, и платья, и денежное жалованье». Волнение распространилось уже до Тамбова. Но торжество Булавина было непродолжительно: товарищ его Драный потерпел поражение от царских войск и погиб в битве; другой отряд мятежников разбит был под Азовом, и между тем главный предводитель войск правительства князь Василий Владимирович Долгорукий (брат убитого Булавиным) приближался к Черкасску. Противные Булавину казаки взяли теперь силу и осадили его в его доме; Булавин сначала защищался, но потом, видя невозможность сопротивления, застрелился (в июле).