Текст книги "Вечный путь (СИ)"

Автор книги: Сергей Мечников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Линн добралась до двери оружейной почти вслепую, просунула руку в прорезь, отжала скрытый рычаг и проникла в арсенал. Она вытянула за лямки туго набитые рюкзаки, а обе винтовки забросила за спину. Дверь оставила приоткрытой. Если ходоки атакуют станцию в ближайшие сорок пять минут, доступный вход в арсенал наверняка привлечет их внимание. Многие займутся грабежом. Возможно они даже передерутся между собой из-за добычи.

«Он наверняка уже нажал на кнопку. Торопись!»

Линн пересекла темное пространство между двумя бараками, откатила в сторону ворота гаража и шагнула за порог.

Таймер системы автоматического самоуничтожения к этому времени успел отсчитать первые семь минут.

Прежде чем зажечь свет, Линн опустила жалюзи на окнах. Она перемещалась по залу очень осторожно, прижимая к груди раненую руку, чтобы не задеть за что-нибудь в темноте. Наконец, жалюзи отсекли гараж от внешнего мира, и Линн включила осветительные панели под потолком. Холодный ртутный свет рассыпался по плиткам белого кафеля, вспыхнул бликами на краях верстаков из гладкой нержавеющей стали. Громада бронетранспортера «Сталкер-2МБ», занимала почти все свободное пространство. Слева торчала заправочная колонка, соединенная с двумя подземными резервуарами. Справа в несколько ярусов тянулись полки с запчастями и инструментами.

Линн развязала узлы шнуровки и стянула с вездехода брезентовый чехол, потом отвинтила заглушку, сунула пистолет шланга в горловину топливного бака и включила насос. Запахло соляркой. Она наполнила основной бак под пробку и перешла к запасному с противоположной стороны. Дело продвигалось медленно. Большую часть работы выполняла здоровая правая рука. Левая превратилась в сплошной обнаженный нерв. До нее было невозможно дотронуться. Сделать очередной укол или принять чудо-таблетки? Нет, нельзя. Сильное обезболивающее имеет неприятный побочный эффект: тормозит реакцию и вызывает сонливость, а Линн итак похожа на вареную курицу. Тогда как насчет «эликсира бодрости»? Еще одна дерьмовая идея. Передозировка стимуляторами может вызвать тахикардию, пролапс легкого и даже сердечный приступ.

Она открыла грузовой люк на корме вездехода и начала перетаскивать из холодильника коробки с армейскими пайками, упаковки с таблетками, банки с мясными и овощными консервами, пакеты с сухим молоком и бутылки с питьевой водой. Все это добро она складывала на поддоны в задней части машины и крепила к бортам нейлоновой сеткой. Там же разместились оба вещмешка.

Винтовки Линн оставила на верстаке, возле двери.

Она дочиста выгребла содержимое двух стеллажей и решила, что этого должно хватить на первое время. Все равно в десантном отделении почти не осталось места, а там еще предстояло разместить пассажиров. Холодильная камера теперь просматривалась насквозь. У дальней стены лежали Сильвия Логит и Тина Харпер, похожие на свиные окорока, запакованные в зеленые вакуумные мешки. Сюда их перетащили еще днем. Пока трупов только два, если не считать пятерых ходоков у изгороди. Но Линн не сомневалась, что в ближайшие полчаса их станет гораздо больше. Если бы Сильвия осталась в живых, как бы она отнеслась к ее поступку? Наверное, вышибла бы ей мозги из своего хромированного револьвера. Или нет? Может и хорошо, что она не знает.

«Не зевай! Время уходит!»

Дополнительный бак наполнился, и колонка автоматически заблокировала подачу топлива. Линн отключила насос и освободила траки гусениц, измученная до такой степени, что валилась с ног под тяжестью собственного тела. Раненую руку словно поджаривали в печи. Когда она закончила с пластиковыми клиньями-упорами на полу, до взрыва станции оставалось меньше двадцати минут.

Странник приблизился к блоку «B» с юго-западной стороны. По какой-то неведомой причине эта часть периметра не освещалась прожекторами. Килар без труда преодолел колючую проволоку и вернулся на территорию станции.

Дикари собирались на границе пляжа и в глубине пустыни, напротив стартовой площадки. За дюнами пылали костры и плясали неясные тени. Странник понятия не имел, почему кочевники медлят с атакой. Похоже, они ждали какого-то критического момента: приказа вождя или знака свыше. Из пустыни подует ветер, сиизы начнут брачные игры, на небе вспыхнет определенное созвездие. Или старая ведьма пустит газы и трижды ударит в бубен. Кто их разберет!

«Ну и пусть себе ждут. Через четверть часа все здесь взлетит на воздух, и к тому времени мы должны убраться как можно дальше отсюда. Шевелись!»

Укушенное бедро опухло, правая нога была как резиновая. Жало впрыснуло под кожу парализующий яд, и эта отрава все еще находилась в его крови. Что если зараженные ткани начнут отмирать, вызывая гангрену? Паршиво, конечно… вообще-то пипец как паршиво! Но сейчас некогда об этом думать.

Дверь барака распахнулась, и некто одетый в строевую «песчанку» и легкий бронежилет с разгрузочной системой вышел наружу. Килар узнал Робинс Эйден.

Сержант медленно обвела взглядом двор, присмотрелась к плитам под ногами и решительно повернула в его сторону. Она держала наготове длинную винтовку с коробчатым магазином. Странник прижался к стене и задержал дыхание, готовый, если придется, обрушить на ее голову меч ходока. Он знал, что убьет ее без колебаний, но очень не хотел это делать. И отнюдь не из моральных соображений. Угрызения совести остались позади вместе с личностью Алексея. Ему необходимо вытащить Робинс со станции любой ценой, даже если для этого ее придется заковать в кандалы или тянуть за собой на аркане. Инстинкты Странника буквально кричали об этом. Сейчас Робинс Эйден представляла для него смертельную опасность, но в будущем без ее помощи он почти наверняка проиграет.

Двое образуют с тобой неразрывное единство, но прежде причинят боль.

Странник надеялся, что боль окажется не слишком сильной.

Робинс прошла так близко, что Килар при желании мог бы дотянуться до нее рукой. В каждом ее движении угадывались повадки бывалого охотника, крадущегося по теплому следу жертвы. Но этой ночью сержант преследовала не его. Странник догадывался, кого она ищет, и понял, что следует предпринять.

Робинс скользнула к приоткрытой двери в боковой стене пакгауза, отодвинула ее стволом винтовки и ненадолго исчезла из виду. В помещении за дверью вспыхнули ртутные лампы, и яркая полоса света пролегла через порог. Сердце Килара отчаянно колотилось. Он знал, что в двухстах метрах восточнее примерно в том же ритме тикает секундомер на панели аварийного уничтожения станции.

Робинс вышла наружу, передвигаясь совершенно бесшумно, с грацией и быстротой дикой кошки. Она изучила следы военных сапог, отпечатавшиеся в пыли перед самой дверью, а потом метнулась к третьему бараку. Странник заставил себя сосчитать до шестидесяти, отделился от стены и побежал следом.

Линн выдернула пластиковый клин из-под гусеницы, повернулась к двери, чтобы забрать с верстака оружие, и едва не вскрикнула от неожиданности. На пороге стояла Робинс в разгрузочном жилете с винтовкой наперевес. Сержант выглядела собранной и готовой к действию. От прежней меланхолии не осталось и следа. В глазах читалась отчаянная решимость, обычно свойственная людям, которым нечего терять.

– Так, – Робинс обежала взглядом гараж и кивнула, как будто нашла подтверждение собственным догадкам. – Так я и думала.

В первый момент Линн едва все не испортила. Она разом лишилась не только дара речи, но и способности думать. Лишь спустя несколько секунд к ней начало понемногу возвращаться самообладание. Она пыталась заранее просчитать развитие событий и всерьез размышляла об угрозе со стороны Робинс, но появление сержанта все равно застигло ее врасплох. Усталость постепенно накапливалась, лихорадка и боль забирали все больше сил. В какой-то момент Линн ослабила бдительность, а Робинс заподозрила неладное и отреагировала мгновенно. Несмотря на жестокий внутренний раздрай, ее боевые навыки по-прежнему работали безупречно. Кроме того, она была почти на двенадцать лет старше и, разумеется, гораздо опытнее.

«Я в полной заднице, а времени почти не осталось!» – Безвыходность ситуации как ни странно вернула Линн присутствие духа.

– Изменница! Ты помогаешь тафу. – Лицо Робинс застыло. Двигались только губы. – Но почему? Как такое возможно?

Линн старалась выглядеть расслабленной и дерзкой, но от страха ее кожа словно покрылась холодной слизью, медленно стекающей куда-то к ногам. Она не знала, когда точно Килар нажал на красную кнопку. Время уходило секунда за секундой. Но если сержант почует хоть малейшую слабину, она сожрет ее живьем и не подавится.

– Нет времени объяснять! – Боль в руке путала мысли, мешала сосредоточиться. – Нужно уматывать отсюда как можно скорее.

– Что ты такое несешь?

– Килар активировал PR-12. Не известно, сколько времени осталось до взрыва. Так что садимся в вездеход, забираем девчонок и валим отсюда.

– Он не мог… он не знает код, если только ты… Сука! Идиотка! Сумасшедшая дрянь! Ты сдала нас этому чудовищу!

– Хватит вести себя как последняя дура! Когда таймер запущен, его уже нельзя отключить. И я не знаю, как давно он нажал на кнопку. Полезай в машину!

– Заткнись, сука! Ты предала нас! Я больше не обязана тебе подчиняться!

– Дура! Мы все взлетим на воздух! Тебе придется поехать с нами!

– Нет!

– Ты должна!

– Нет! Никогда! – Сержант отскочила в сторону, словно наступила на ядовитую змею. – Я никуда не поеду с таким как он! Ты меня не заставишь!

Линн внезапно успокоилась. Легкие сжимались от напряжения, каждый вдох давался с трудом, но слова получались холодными как эпитафия:

– Я догадываюсь, что ты пережила, Робинс. Мне повезло больше чем тебе, но сейчас это не важно. У нас под ногами три тонны гиксогена, и электронный взрыватель возможно отсчитывает последние минуты. Если будем и дальше размазывать сопли по лафету, это место станет для нас могилой.

Робинс продолжала смотреть на нее, чуть прищурившись.

– Думаешь, такая умная, да? Ни черта ты обо мне не знаешь! Я сбежала на край света, но эти твари сидят у меня в голове. Они возвращаются снова и снова, как только я закрываю глаза. Их мерзкий запах… их руки… Я чувствую их в себе! Нужно пристрелить их всех, вышибить мозги каждому гребаному ублюдку! Но они далеко, за Чертой, в сумеречной зоне, а он, твой Килар… Он тут, рядом. И он ответит за всех!

Голова закружилась. Линн попыталась схватиться рукой за верстак. На миг она совсем перестала чувствовать ноги и едва не упала.

«Ей насрать на взрыв. Она слышит только себя!»

– Это долбанный бред! Ты рехнулась! Память нельзя расстрелять из винтовки! Для этого придется направить ствол себе в голову! Ты уже пыталась убить его сегодня днем и поняла, что совершила ошибку…

– Я совершила ошибку, доверившись тебе, лживая сучка! – Сержант вскинула винтовку так стремительно, как будто научилась замедлять время.

– Теперь я убью вас обоих!

Линн успела выставить перед собой ладонь в нелепой попытке защититься.

«Это все?»

Линн услышала шуршание роликов по направляющим, когда сворка ворот отъехала в сторону, заметила чье-то движение краем глаза, но отреагировать не успела. Сержант тоже повернулась на звук. Килар сплел пальцы обеих рук в один большой кулак, вскинул руки над головой и с силой опустил на затылок Робинс. Сержант рухнула на колени, оглушенная, но все еще сжимающая в руках винтовку. Она издала хриплый звук похожий на кашель. Взгляд блуждал, ствол оружия выписывал восьмерки как будто к запястьям привязали тяжелый маятник. Она попыталась прицелиться в Странника, но он шагнул вперед, прямо под выстрел и с разворота пнул ее ногой в голову. Робинс завалилась на бок и отключилась. Струйка крови вытекла из уха и скатилась за воротник, оставив на коже тонкую красную линию. Винтовка вывалилась из размягших пальцев и лязгнула о кафель. Килар присел возле сержанта, осмотрел, пощупал пульс.

– Она жива? – спросила Линн, преодолевая тупую ватную заторможенность и монотонный гул в ушах как после драки подушками.

– Без сознания, но сердце бьется уверенно и ровно. Помоги мне ее связать.

– Ты едва не опоздал.

– Я ведь теперь что-то вроде Гендальфа Серого. – Он улыбнулся немного диковато и произнес нараспев чужим, скрипучим голосом: – «Запомни, Фродо Бэггинс, волшебник никогда не опаздывает. Он приходит именно тогда, когда нужно».

Линн попыталась разобраться в этом бессмысленном наборе звуков, но не смогла. Килар понял ее затруднения, рассмеялся и махнул рукой.

– Ладно, не бери в голову. У нас с тобой разный культурный код. К тому же меня подстрелила женщина-кошка и ужалил бешеный тюлень. От такого у кого угодно снесет крышу. Нам еще многое нужно сделать, а времени в обрез.

Он бросил взгляд на старомодные круглые часы у себя на руке.

– Ага, – согласилась Линн, – Знаешь, я рада, что у тебя получилось.

– Я тоже рад. – Он снова улыбнулся, на этот раз более естественно, – Ты даже представить не можешь, как я тебе благодарен.

– Сперва выберемся отсюда, а любезности оставим на потом.

– Заметано! Но с меня букет цветов и стакан ванильного капучино.

– Ты все-таки ненормальный.

– Кто из нас без греха?

Его рубашка распахнулась, обнажая волосатую грудь. Правый рукав наполовину выпорот из шва. Брюки как будто пропустили через зубья молотилки, а после обваляли в муке или в перетертом гуано. Одежду покрывали пятна крови и кое-где – прилипшие водоросли. Линн невольно отступила от этой грязной, окровавленной фигуры с бледным, заросшем щетиной лицом и тревожным блеском в глазах.

«Голубые» – поняла вдруг Линн. – «Они у него голубые».

Линн порылась в одном из ящиков у верстака и протянула ему паракорд. Странник проверил веревку на прочность, снял с Робинс бронежилет и пояс с кобурой, а потом начал связывать ее по рукам и ногам. Линн не могла отделаться от ощущения, что все происходящее лишь плод ее больного воображения. Сейчас она очнется на койке в помещении казармы, и Пальмира будет клониться к закату, и все ночные приключения окажутся впереди… Голос Килара разрушил хрупкую иллюзию:

– Сколько их там осталось?

– Еще трое. Заберем с собой?

– Конечно. Садись за штурвал. Я позабочусь о твоей подруге. Заводи мотор! – Он взвалил связанную Робинс на плечо, разогнул спину, зарычал от натуги и, шатаясь, поволок сержанта к кормовому люку.

Линн заставила себя сдвинуться с места. От перенесенного напряжения мышцы живота свело судорогой, как будто внутри перевернулось нечто твердое, с острыми углами. Она неуклюже запрыгнула в передний люк вездехода, нырнула в кресло механика-водителя, застегнула ремни безопасности. Список необходимых действий телеграфной лентой прокручивался в голове: открыть заслонки инжектора, открыть топливный кран, открыть вентиль воздушного баллона, проверить заряд батареи, включить масляный насос, разблокировать магистраль и прокачать топливо в системе…

Зажглись лампочки, стрелки приборов дрогнули и встали в нужное положение. Давление и температура масла в пределах нормы. Все. Теперь пора. Она утопила кнопку сбоку приборной панели. Взвыл воздушный стартер. Басовито затарахтел дизель. Линн выжала педаль главного фрикциона и воткнула первую передачу.

– Вперед и с песней! – крикнул Килар, – Я устроил барышню внутри.

Линн не поняла значение слова «барышня», хотя и догадывалась, что речь идет о Робинс. Кого еще он мог там устроить, а главное – зачем…

– Винтовки?

– Взял. Игрушку и сбрую спящей красавицы тоже.

– Там в мешке газовые баллоны и запалы к ним. Справишься?

– Разберусь. Крути баранку. Через десять минут от этого места не останется ничего кроме большой ямы в земле.

– Ты все-таки нашел мои каракули.

– А ты сомневалась? Я вообще-то парень догадливый.

Линн вцепилась в штурвал правой рукой, надавила на дроссель и бросила сорокатонный транспортер прямо на закрытые ворота гаража. Машина сорвала железные створки с петель, как будто их сварили из тонкой кровельной жести, и несколько ярдов протащила впереди себя. Линн дернула штурвал вправо, резко развернула транспортер на площадке перед зданием и переключилась на вторую скорость. Ворота закачались и, лишенные опоры, рухнули во двор, подняв облако пыли.

Линн закусила губу. От вибрации ныли зубы. Приходилось двигать рычаги по-очереди или толкать предплечьем. «Как же хреново быть калекой!»

Сквозь рев мотора, лязг гусениц и громыхание бронированных листов обшивки Линн услышала непрерывный вой слившихся воедино множества голосов. Этот звук чем-то напоминал рокот прибоя, только более стойкий, угрожающий, более зычный, что ли... И он все нарастал, нарастал, нарастал, превращаясь в пронзительный боевой клич. Что-то вроде:

– Уииии-воооо-лллааааа!!!

Сначала звук навалился с севера и с юга, но постепенно охватил станцию со всех сторон. В ночи сверкнули две оранжевые вспышки. Прогремел гром, и почва ощутимо вздрогнула. Ходоки уничтожили ограду с помощью пороховых зарядов. Критический момент наступил, и кочевники, наконец, бросились на штурм. Линн заложила длинный вираж и увеличила скорость, чтобы с налета протаранить торцевую стену блока «В». Она надеялась, что корпус транспортера выдержит, а кинетической энергии хватит с запасом. На крыше казармы заработал пулемет. Выпустив несколько очередей на север, он рыкнул в восточном направлении и окончательно затих.

В ответ залаяли кремневые ружья ходоков.

Странник в десантном отделении возился с запалами. Ему не требовались схемы и инструкции, записанные на бумаге. Знания теперь лились непрерывным потоком, как будто в момент перерождения на пляже в глубине сознания прорвало плотину. Один факт цеплялся за другой, вызывая длинную цепочку ассоциаций.

Конструкция гранат вызывала уважение своей простотой и надежностью. Сжиженный газ находился в герметичных емкостях под давлением. Заряд аммонита разрушал защитную оболочку, и концентрированное вещество мгновенно расширялось во всех направлениях. Вступив в реакцию с воздухом, аэрозоль переходил из жидкого в газообразное состояние, что в несколько раз увеличивало площадь поражения.

Килар потуже затянул резьбу, соединяющую взрыватели с газовыми капсулами, проверил стопорное кольцо на каждом из баллонов и отложил готовые гранаты в сторону. Скоро они ему пригодятся.

Он взял одну из винтовок, отщелкнул два штифта и переломил оружие пополам, чтобы заглянуть внутрь. Как ни странно, общий принцип действия во-многом повторял конструкцию бессмертного «калаша», пусть и с некоторыми отличиями. Тут использовалась система с газовым поршнем – более надежная, чем американский вариант, когда пороховые газы поступают напрямую в ствольную коробку. Внешние признаки отсылали скорее к «штатовскому» карабину М-4, вернее к его укороченной модификации для спецназа и рейнджеров. Раздвижной телескопический приклад. Много пластика, выкрашенного в песочный цвет. Ствол покрывали мелкие выемки похожие на пчелиные соты. Наверное, для лучшего охлаждения. Сверху планка Вивера по всей длине, к которой крепились коллиматор Red Dot и магнифер с увеличением 4х. Килар видел такой продвинутый обвес лишь однажды – на фото в иностранном журнале об оружии. В его время даже на западе все эти хитрые оружейные приблуды считались технологиями будущего. Но в этом мире будущее давно наступило.

Винтовка привлекала легкостью, хорошей эргономикой и общим изяществом, как любая вещь, созданная женской рукой. Боеприпас формой и размером приблизительно соответствовал калибру 5.45: тоньше могучего патрона для АК-47, с более заостренной пулей. Безфланцевая гильза изготовлена не из металла, а из незнакомого полимерного состава темно-синего цвета похожего на силумин, из-за чего патрон выглядел каким-то игрушечным и на первый взгляд не вызывал доверия.

Килар собрал оружие, вставил снаряженный пластиковый рожок, отвел затворную раму назад до отказа, досылая патрон в патронник. На всякий случай пощелкал клавишей предохранителя. Тут тоже никаких сюрпризов. Три стандартных положения: блок, одиночный огонь и стрельба очередями. Кнопка сброса с затворной задержки расположена слева, под большой палец, а продолговатое окошко выброса гильз – справа, как на американском карабине. Винтовка выглядела совсем новой, будто только что с консервации. Конечно «по фэн-шую» незнакомое оружие перед употреблением следует пристрелять, но на это нет ни времени, ни возможности.

«Девчонка все предусмотрела. Капитан Эрвинс – молодец!»

А ведь у него с самого начала почти не было шансов. На что он вообще рассчитывал? Если бы Линн не продумала все наперед и не выложилась по полной, его грубая импровизация накрылась бы медным тазом. Таймер тикал, и Килар старался его опередить. На протяжении часа он безжалостно пришпоривал себя, но в итоге едва смог вытащить из дерьма собственный зад и явился на все готовое.

«Так уж у нас, у мужиков заведено. Вечно стремимся переложить свои проблемы на хрупкие женские плечи», – хмыкнул Килар, и ему сразу полегчало.

Корпус машины вздрогнул от сильного толчка. Странник выглянул наружу через толстое бронестекло кабины. Вокруг рушились металлоконструкции, поддерживающие крышу и переднюю стену блока «В». Машина проехала дальше, подмяв под себя путаницу гофрированного железа, панелей утеплителя и крошащихся шлакоблоков. Тонкая перегородка между столовой и казармой исчезла, рассыпавшись на куски под тупорылым носом вездехода. Пара обломков ударили в триплекс, ставив на нем мутные белые пятна. Сколько же там спереди миллиметров брони, если даже бетон не выдерживает?

Машина встала посреди спальной зоны, сдвинув в угол передние койки. Двигатель продолжал урчать вхолостую. Килар вылез из люка, повесив на плечо винтовку. В воздухе клубилась пыль. Снаружи накатывала волна диких воплей. Они приближались с пугающей быстротой, но еще быстрее сменялись цифры на экране в техническом модуле. Килар посмотрел на часы. До взрыва порядка десяти минут.

Он соскочил на пол, заваленный кусками керамзита, скомканным постельным бельем и вскрытыми пищевыми упаковками.

– Залезайте внутрь, живо! – командовала Линн. Она опередила Странника, выбравшись из переднего люка.

Две совсем юные девицы в желтой пиксельной форме таращились на нее, как на готическое приведение, но, когда появился Килар, с их лиц окончательно исчезли все признаки разума. Остался только чистый, ничем не замутненный ужас.

– Внутрь! Вам что, жить надоело? – Линн подгоняла их стволом винтовки. Они пошли, еле волоча ноги и спотыкаясь об обломки на полу. Когда Странник двинулся им навстречу к носовой части машины, одна из девушек – маленькая и хрупкая, как подросток – вскрикнула и зажала рот обеими руками.

Килар не обратил на нее внимания.

Две женщины? Линн сказала, что остались три…

Он свернул к двери во внутренний коридор как раз вовремя, чтобы перехватить Надин Галлинс. Она стояла в полутемном тамбуре с пистолетом в руке.

Странник отреагировал молниеносно, без единой задержки. Сигнал, предупреждающий об опасности, едва успел достичь анализирующих центров мозга, а руки уже действовали, вскинув оружие к плечу. Пуля из пистолета прожужжала мимо, а пуля Странника толкнула правое плечо Надин и едва не сбила ее с ног.

Надин выпрямилась с рукавом комбинезона, потемневшем от крови. Теперь она сжимала пистолет в левой руке. Ее рот превратился в мокрый овал, волосы стояли дыбом, на подбородке повисла слюна. Локомотив Надин Галлинс окончательно съехал с колеи. Окончательно и бесповоротно.

– Брось оружие! – приказал Килар.

– Хрен там! Умррриии! – взвыла Надин и подняла пистолет.

Стрелковая «двойка» в исполнении Килара ударила ее в середину груди. Обе пули прошли навылет. Надин сползла по стене, оставляя за собой жирную багровую полосу на штукатурке. Ее вырвало кровью, а потом она упала на пол, подтянула колени к животу, пару раз дернула левой ступней и больше не двигалась.

«Это совсем не похоже на кино. Ни малейшего сходства». – Сама мысль, вопреки ее жутковатому смыслу, показалась Страннику на удивление холодной.

Он залез внутрь машины и уселся напротив двух прижавшихся друг к другу женщин. Робинс неподвижно лежала на полу. Ее дыхание оставалось еле слышным. Килар вспомнил, как утром едва не напрудил в штаны при виде желтоглазой суки с большим ножом, а затем блевал и полз на животе как червяк. Сегодня он впервые в жизни убил человека и теперь делал это так же легко, как в свое время писал курсовые работы по основам текстологии и прикладной лингвистики.

«Стоит однажды преодолеть этот барьер», – подумалось ему. – «Стоит однажды переступить черту, и ты уже на крючке. Поначалу ты ненавидишь это, потом привыкаешь, потом тебе начинает нравиться…»

Он положил винтовку на колени, пару мгновений смотрел на женщин молча и сказал низким монотонным голосом:

– Сидите смирно. Не пытайтесь мне помешать. Вы не двинетесь с места, пока я вам не разрешу. Не издадите ни звука, пока я не позволю вам говорить. Вам нужно во всем слушаться меня, если хотите жить. Поняли?

Они поняли. Если не головным, то спинным мозгом, но поняли. Килар не стал их связывать, но этого и не требовалось. Безграничный страх связывал их крепче любой веревки. Потом, когда они немного отойдут от шока, придется использовать дополнительные средства, но пока можно обойтись одним внушением.

– Куда теперь? – Линн снова устроилась за штурвалом.

– На север. Но для начала как можно дальше отсюда.

Странник высунулся по пояс из верхнего люка, спрятал винтовку за наклонным броневым щитком, чтобы она не упала от случайного толчка. Газовые гранаты положил на откинутую крышку люка, разместив их в углублении между ребрами жесткости. Машину трясло и дергало, когда Линн задом выводила ее из разрушающегося здания блока «В». Позади с треском обвалилась крыша и часть западной стены. Линн включила переднюю передачу и повернула на северо-восток.

Со всех сторон замелькали вспышки ружейных выстрелов. Пули градинами защелкали по броне. Килар вырвал чеку у первого баллона, провернул стопорное кольцо против часовой стрелки и швырнул гранату в сторону открытой двери оружейной комнаты. Там суетилось больше всего ходоков. Баллон взорвался позади, изранив осколками ближайших кочевников. Остальных накрыл купол желтовато-серого газа. Странник поставил на боевой взвод и метнул вторую гранату. Она лопнула у стены третьего барака. Вспухшее облако аэрозоля поглотило толпу ходоков, приближавшихся со стороны берега. Полотнище тяжелого сизого тумана затянуло пространство между пакгаузами, поднялась вровень с крышами, и стрельба сразу пошла на убыль.

Пуля из мушкета рикошетом отскочила от пустой пулеметной турели и едва не раздробила Страннику запястье. Он открыл беглый огонь и уложил двух женщин справа от себя. Третьей прострелил колено. Она споткнулась и угодила под гусеницу вездехода. Килар сбросил опустевший магазин и прицепил новый. Он продолжал стрелять короткими очередями, ни в кого не попал, но прогнал с дороги еще нескольких кочевников. Машина смяла проволочную изгородь и покатила вглубь пустыни, выбрасывая из-под гусениц столбики песка и каменной крошки.

Транспортер успел отъехать метров на триста, когда прогремел первый взрыв.

Блок «С» превратился в огненный цветок. Обломки бетона картечью разлетелись по берегу. Клубами поднялась пыль. На удивление хорошо сохранившаяся крыша с панелями солнечных батарей упорхнула в темноту, как огромный ночной мотылек. Спустя пару секунд рванули оставшиеся два пакгауза. Сполохи еще не успели потухнуть, когда сдетонировали боеприпасы в оружейном хранилище. Зонт слепящего желтого пламени раскрылся над пустыней, постепенно выворачиваясь с изнанки клубами черного дыма. Горячая рука толкнула вездеход в корму. Налетела стена песка и пыли. Бронещит укрыл Странника от взрывной волны, но он все равно заслонился рукавом, чтобы острые частицы сланца не посекли кожу. Грибовидное облако поднялось высоко в небо. Цистерна с горючим под посадочной площадкой растворилась в огне. Воздух становился все горячее. Теперь смотреть назад стало почти невозможно. Но Килар продолжал смотреть. Его глаза превратились в узкие слезящиеся щелки.

Искореженные останки рекера приземлились в океан неподалеку от берега. Сверху посыпались фрагменты железных балок, хлопья минерального утеплителя, осколки известняка. Мимо летели какие-то горящие тряпки, предметы мебели, клочья виниловой пленки, части разорванных тел. Кусок водопроводной трубы длинной в полтора метра с лязгом отскочил от обшивки, перевернулся и соскользнул вниз. Волокна дыма, разбавленные токсичными парами гидразина, втягивались в пустоту остывшей пустыни. На месте станции продолжало что-то вспыхивать, искрить и взрываться. Вдоль берега колыхалась сплошная километровая линия пожара.

Килар спустился внутрь бронетранспортера и захлопнул за собой люк. В наступившей темноте лица двух женщин казались прозрачными мыльными пузырями, плывущими во мрак. Адреналиновая горячка постепенно спадала. Странник расслабил мускулы, чувствуя, как подступает к нему болезнь, просачивается в мясо и кости, обшаривает тело неприятным мелким ознобом. Он попробовал на язык собственный липкий пот. В ушах шумела кровь, веки отекли и стали тяжелыми как бархатные гардины. Ушибленный глаз болел и слезился.

– Завернем к востоку, – сообщила Линн. – Обойдем линию аванпостов на другой стороне. До гор четыреста миль по прямой, но у нас получится где-то семьсот пятьдесят, а дальше – как пойдет. Тебе ведь нужно за Черту, так?

– Думаю, так. Хотя понятия не имею, что такое Черта.

– О, это зрелище пропустить невозможно!

– Ты капитан. Прокладывай курс по своему усмотрению.

Робинс застонала и зашевелилась, приходя в себя.

«С ней поначалу будет непросто. Придется держать ее связанной какое-то время, иначе она натворит дел. Но вдвоем с Линн мы добьемся успеха».

Рана в руке тихо, притупленно ныла. Укус «головозадого» сверлил правое бедро как микроскопическая буровая установка.

«Все-таки воспаление. Скверно. Надо спросить про лекарство. Здешняя фарма творит чудеса… Линн здорово помогла мне сегодня. Кажется, я готов влюбиться в нее, и это, кстати говоря, тоже скверно, но с этим мы разберемся позже».

Он подобрал с пола оставшийся моток паракорда, отрезал два длинных куска своим перочинным ножом, спутал запястья двух женщин петлями от общей веревки и закрепил концы на штырях, торчащих из стены отсека. Потом стянул им щиколотки, пропустив последние петли под железным каркасом сидений. Робинс открыла глаза, но не издала ни звука, только тяжело дышала.

Странник уселся на место. Пульс паровым молотом бухал в голове. Воняло соляркой, потом и машинным маслом. Он размышлял о Жаре и о его туманных пророчествах, которые по словам самого Посредника были никакими не пророчествами, а частью формулы, которую он, Килар, должен сложить из множества составляющих.