Текст книги "Вечный путь (СИ)"

Автор книги: Сергей Мечников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Трое первых станут испытанием. Двое образуют с тобой неразрывное единство, но сначала причинят боль. Их цвет зеленый. Третий окажет тебе услугу, но его сущность двулика. Его цвет – цвет черной полыни. Его слово рождает яд.

Второе зерно сбежало по верви и ударилось о первое. Алексей смотрел на него сквозь причудливую игру теней, затаив дыхание.

– Следующая тройка, суть, один над всеми. Он заключает в себе силу троих демонов. У него нет своего цвета. Он постоянно меняется, живет во всех временах, не умирает и не воскресает, а продолжается до тех пор, пока для него есть работа. Он никуда не исчезнет и навсегда останется твоей второй тенью.

Неуловимый ветерок растревожил костер. Еще одна бусина последовала за двумя предыдущими. Гарь облетела с нее, но от этого она не стала светлее.

– Третья тройка заключена в тебе самом, и это твоя человеческая сущность: любовь, сострадание и старые привязанности. Третья ступень будет стоить тебе крови и слез, но без нее единица так и останется нулем.

– Ты смеешься надо мной? Как единица может быть нулем?

– Похоже на бессмыслицу, да? – Жар подбросил топлива в костер. – Я не гадаю на костях и не предсказываю будущее. Мои слова, как уравнение со множеством неизвестных. И все же оно имеет решение. Это решение – ты, Килар.

Алексей неожиданно рассердился.

– Ты не ответил ни на один вопрос. Ходишь вокруг да около. Пока я вижу только кучу метафизического дерьма в блестящей обертке!

Жар усмехнулся:

– Наши глаза видят лишь то, что хотят видеть. Я сказал все и ничего.

Страх пришел неожиданно. Спина Алексея покрылась гусиной кожей, а короткие волоски на руках встали дыбом как при статическом разряде. Пространство деформировалось, мигал болезненный голубой свет. Костер и фигура возле него утратили объем, стали черно-белой миниатюрой на грязном холсте. Алексей хотел предупредить о чем-то Жара. Он знал, что Посреднику угрожает опасность. Она притаилась в песке у него под ногами… Только это вовсе не дюны. Это океанские волны. И Посредник стоит на них, покачиваясь, как на ковре-самолете. Тьма наполнилась отдаленным ревом. Три горящих ока образовали в небе равносторонний треугольник. Они разглядывали Алексея, словно запоминая. Черные зрачки сверкали в окружении языков пламени…

– Бык! – пробормотал он, поднимаясь на ноги. Почему три пламенных ока заставили его подумать о быке? Алексей отбросил эту мысль, убедив себя, что еще успеет вернуться к ней, когда и, если все закончится благополучно. На самом деле ему просто не хотелось погружаться в это слишком глубоко. Но силуэт рогатого исполина все еще маячил перед глазами. «Бык. Он может убить Жара. Он может убить всех нас!»

Алексей подошел к двери, взялся за ручку. Потянул...

Заперто.

Что-то противно екнуло в животе.

«Заперто, вашу мать!»

Он дернул сильнее. Повертел ручку вправо и влево.

Заперто!

Он позволил себе уснуть, а они в это время пришли и закрыли его на замок. Алексей стукнул по двери ногой. Звук короткий, тупой – сплошное прессованное железо. И скрытые петли поворачиваются вовнутрь. Не отогнешь и не выбьешь. Он сложил потные ладони вместе, приложил ко лбу, потом вытер их о штаны.

«Дерьмо! Что же теперь делать?»

Весь его первоначальный план летел к черту.

Алексей прошелся по центральному проходу и постарался совладать с назревающей панической атакой. В ушах шумело.

«Нет, только не сейчас! Не теперь! Может никогда больше!»

Он вернулся к двери и осмотрел запорное устройство. Вместо привычной замочной скважины – хромированная планка с овальной выемкой под указательный палец. По ней узкая щель. Наверняка считыватель для магнитной карты. Обмануть сканер отпечатков конечно не получится и карты у него тоже нет. Значит шах и мат? Алексей взглянул в окно. Полоса на западе из ослепительно-алой стала желтовато-зеленой, цвета осенних листьев. Она делалась тоньше с каждой минутой. Он прислушался. Ни звука. Только шум прибоя и потрескивающие крики «головозадых» с берега. Разбудивший его выстрел оказался единственным. Но надолго ли?

Алексей проверил рамы окон и крепления жалюзи. Рамы наглухо вмурованы в стены и закреплены анкерными болтами, а направляющие железных штор – привинчены к их закраинам массивными шурупами.

«Ведь это что-то значит для тебя? Думай!»

Алексей сбросил напряжение, позволил мыслям струиться свободно. Он даже прикрыл глаза рукой, чтобы ничто не отвлекало.

Техническое помещение никогда не задумывалось, как тюрьма. Шурупы можно отвинтить и вынуть внутреннюю раму вместе с жалюзи. Как это сделать? Только не голыми руками. Потребуется какой-нибудь инструмент вроде крестовой отвертки, чтобы справиться с шурупами. Но за прошедшие часы он обошел пакгауз раз десять вдоль и попрёк, и не обнаружил никакого штатного инвентаря.

«Думай! Думай, Странник, ты можешь!» – Голос Жара, казалось, прочно обосновался у него в голове на пассажирском месте. – «Напряги память. Она способна преподнести немало сюрпризов!»

Алексей сосредоточился на поиске слесарных инструментов.

«Память может преподнести немало сюрпризов? Один-ноль в твою пользу, старый пердун!» – Алексей отправился в дальний угол здания, к водяному насосу.

Разложенные на картонке инструменты скрывались в нише между стеной и основанием колонки. Алексей выбрал электрическую дрель и большую отвертку с черной стекловидной ручкой. Вернувшись к окну, он сразу отложил дрель в сторону. Шурупы можно высверлить за пару минут, но шум могут услышать. Сверло лучше оставить на крайний случай, если положение снаружи осложнится до того, как он закончит с рамой. Тогда на еще один посторонний звук никто не обратит внимания. Он выбрал крайнее окно на «теневой» стороне здания, развернутое в сторону ограды, и взялся за дело.

Ему предстояло отвинтить в общей сложности двенадцать шурупов: четыре справа, четыре слева и по два вверху и внизу. Алексей нервничал, и у него временами начинали дрожать руки. Шум в ушах то делался глуше, то снова нарастал. Пропилы в головках болтов постоянно срывались. За сорок минут он вывинтил шесть шурупов. Два с нижней секции рамы и четыре – по правой стороне. Рана вновь разболелась, но закинуться анальгетиками Алексей не решился. Третий укол подряд может вызвать передозировку. От работы в неудобном положении ломило шею и поясницу. Пот тек с него ручьями. На первом верхнем шурупе он застрял и перешел к левой части рамы.

Зеленоватая полоса на западе сначала стала прозрачной, а потом исчезла совсем. Планета-гигант проложила по волнам широкую колеблющуюся дорогу цвета томатного сока. Прожектора освещали территорию станции насыщенным ртутным светом, но восточный профиль блока «С», обращенный в сторону пустыни, оставался в тени.

Алексей вывинтил один шуруп и принялся за следующий.

Лиин отперла наружную дверь оружейной и вернулась к стеллажам. Она вытащила из пирамиды две винтовки А-55У, с укороченным стволом, нашла чистую ветошь и стерла остатки консервационной смазки. По-хорошему надо бы их разобрать и почистить, но на это не осталось времени. Она снарядила по четыре магазина к каждой, подготовила несколько упаковок с патронами 226 «Миротворец», два вещмешка и комплект униформы для Килара. Его одежда в безобразном состоянии. Удивительно, как она еще держится на нем. Да и пахнет от него ужасно. Сама она с удовольствием избавилась от окровавленных тряпок и натянула чистый камуфляж.

Линн раскидала боеприпасы по мешкам. В один из них сунула запасную форму (она надеялась, что не ошиблась, выбирая подходящий размер). В тот же мешок она затолкала пару солдатских башмаков на шнуровке. Во второй рюкзак Линн утрамбовала две капсулы с нервнопаралитическим газом и отдельно запалы к ним. Подумав немного, она вскрыла коробку с обоймами для своего пистолета, выудила десять штук и рассовала по карманам. Итак, триста патронов для винтовки и сотня для «сорокопятки». Линн обошлась бы и вдвое меньшим количеством патронов, но в данном случае она следовала испытанному правилу мародёра: лучше перебрать, чем недобрать.

Она оставила оба рюкзака и винтовки на полу и вышла из оружейной, щелкнув выключателем. Наружную дверь она оставила не запертой. На обратном пути в казарму Линн завернула в сортир, отлила, воспользовалась гигиеническим душем и сменила тампон. Когда она вставала с унитаза, мир перед глазами поплыл. Она зажмурилась и вслепую натянула штаны, опираясь здоровой рукой о стену.

«Уже скоро... Нужно спешить…»

В казарме на одной из коек сидела Робинс и докуривала папиросу. Линн уже собиралась пройти мимо, когда сержант обратилась к ней, не поворачивая головы:

– Ну, какие новости?

От звука ее голоса Линн сделалось не по себе. Ей впервые приходилось лгать своим подчиненным. Эти женщины положились на нее, как на своего командира, а она собиралась взять их в заложницы. Глупо убеждать себя в том, что она делает это для их же блага. В игре Килара все посторонние люди использовались как расходный материал. А Линн вынуждена играть по его правилам – хочется ей того или нет. Она уже отправила на убой Тину Харпер, и эта смерть не единственная на ее совести.

– Все по-старому, – небрежно бросила Линн и пожала плечами.

Робинс окутала себя облаком табачного дыма.

– Вы дали экстренные позывные по радио?

– Час назад.

– Тогда они будут здесь не раньше завтрашнего утра. – Робинс стряхнула пепел и посмотрела на Линн без всякого выражения. – К тому времени они не обнаружат здесь ничего кроме кучки обгоревших костей. Вы знали, что ходоки предпочитают сжигать пленных живьем? А перед этим сдирают с них кожу. И дробят кости тисками. Или вспарывают брюшину и наматывают кишки на палку как спагетти.

– Первый раз слышу. Но, может, все обойдется.

Робинс скроила из своих губ нечто отдаленно напоминающее улыбку. Линн сцепила за спиной пальцы. Изувеченная ладонь отозвалась тупой болью. На самом деле она не давала никаких позывных и даже не подходила к передатчику. Линн надеялась, что сержант не сможет распознать обман.

– Как ты? – спросила она, чтобы увести разговор в сторону.

– Неплохо. – Сержант повертела в пальцах тлеющий окурок и затушила в жестяной кружке для чая. – Наверное в чем-то вы были правы. Зря я в него стреляла. Простые решения не всегда самые верные.

Она устремила взгляд в пространство и медленно повторила:

– Не всегда.

В дальнем углу казармы лежала Ламберт Коль, уткнувшись носом в подушку. Так она провалялась часов шесть. Днем Линн попыталась отправить ее снаряжать ленты для пулемета, но Ламберт отгородилась от мира и ни на что не реагировала. Она как будто нырнула в глубокий омут и отсиживалась на дне, пока снаружи бушевала буря.

– Ты еще с нами, Коль?

Линн опустилась на край койки. Сначала ей показалась, что Ламберт так ничего и не ответит, но девушка шевельнулась и тихонько спросила:

– Что с нами будет, капитан? В одной книге я прочитала, что ходоки редко берут пленных, а если и берут, то… оказывают им честь. Пытают до смерти разными изощренными способами. Считается, что так они позволяют врагу уйти достойно. Но я… я не вижу в пытках ничего достойного. Я этого не хочу.

– Утром прилетит маневренная группа и нас вытащат, – солгала Линн, а потом изрекла еще большую ложь: – Все будет хорошо.

Она размышляла о том, сможет ли Робинс как-то помешать ее планам. Мастер-сержант единственная, кого ей следует опасаться. С остальными она как-нибудь справится, но Робинс – другое дело. Сержант стала ветераном в те времена, когда Линн еще только училась стрелять. Днем Робинс вышла из себя и совершила грубейшую ошибку: зациклилась на Киларе и прозевала подкат со спины. Но в следующий раз она будет начеку. И все же культивировать свои страхи, значит давать им над собой власть. Единственное, что ей никогда не удастся победить, это собственную паранойю.

– Ничего не заметила? – Линн забралась под крышу и облокотилась о поручень лестницы. Пулеметное гнездо располагалось прямо над ней, защищённое колодцем бетонного капонира. Конструкция «насеста» напоминала танковую башню и могла поворачиваться по кругу при помощи сервомоторов. Стрелок был плотно упакован между казенной частью пулемета с одной стороны и раковиной анатомического кресла – с другой. Патроны автоматически подавались из ленточного приемника, а стрелянные гильзы сыпались по наклонному желобу в контейнер снаружи здания.

Вышку оснастили мощной системной кругового обзора и датчиками движения. Окуляры в паре с компьютерной начинкой работали как фотоэлектронный преобразователь и в режиме телевизора. Но несколько месяцев назад внутри прибора перегорела какая-то важная микросхема, и теперь он обеспечивал только пятикратное оптическое увеличение. Техников и запчасти для ремонта из Центра так и не прислали.

– Затаились, суки, – отозвалась сверху Надин. – Чего они ждут, капитан, почему не нападают? Испугались? Хрен там! На их месте я бы попыталась еще в сумерках. Похоже, решили взять нас измором. Ну и подлая же их порода!

Линн усмехнулась.

– Они придут. Можешь не сомневаться. Стоит поблагодарить их подлую породу за то, что подарила нам эти несколько часов отдыха.

Когда Линн произнесет следующую фразу, никаких запасных вариантов у нее не останется. Уверена ли она, что поступает правильно?

Глупо! Чертовски глупо. Ей так и не объяснили, зачем и во имя чего все это делается. Рассуждения Килара звучали как бред сумасшедшего, а Жар только заморочил ей голову. И оказывается не ей одной. Кроме трамплина и узловой точки, все остальное на первый взгляд не имело смысла. Случайный набор полузнакомых слов и полное отсутствие логики. Только указующий перст ее интуиции.

Линн вступила в область серой морали, где любой поступок может быть одинаково хорошим или плохим в зависимости от точки зрения. Как командир она обязана заботиться о подчиненных, а Килар представляет для них угрозу. Не потому, что он злобное чудовище, а потому что зациклен на своей дороге и готов идти по трупам лишь бы достичь призрачной цели. Но ее сознание уже вылупилось из скорлупы прежнего мировоззрения, и забраться обратно у нее не получится. Впереди ждет захватывающее приключение. А еще измена и сделка с совестью.

«Так продолжить игру или отступить?»

Слишком поздно идти на попятную. Она собралась с духом.

– Я хочу, чтобы ты обратила особое внимание на восточный сектор, за блоком «С». Секция ограждения до сих пор обесточена, и желтоглазые это знают. Мне кажется, оттуда начнется основной прорыв.

– Я думала, они повалят с пляжа или со стороны посадочной площадки, – в голосе Надин проскользнуло сомнение. – Пока не стемнело, я видела их там пару раз.

– Тогда какого черта два прожектора у тебя светят во двор? – Линн воспользовалась ситуацией. Пусть Надин смотрит куда угодно, только не на запад. – Подними свою пухлую задницу, вылези на крышу и поверни один на юг, а другой – на север.

– А они не подстрелят меня, пока я буду занята прожекторами?

– Где твои мозги, Галлинс! Прожектора освещают двор, а не крышу. К тому же их ружья тебя не достанут. Отсюда до ограждения триста ярдов.

– Не достанут? Хрен там! Они увидят, как я буду передвигать прожектор.

– Ага, но за гляделки денег не берут. Когда начнется штурм, на твою долю выпадет основная часть работы, поэтому в твоих интересах сделать так, чтобы внешний периметр хорошо освещался. Хочешь разделить судьбу Тины?

Вопрос угодил точно в цель. Надин вздрогнула и энергично замотала головой.

– Тогда почему ты все еще здесь?

Больше ничего говорить не потребовалось. Надин вытерла с лица пот рукавом комбинезона, потом отодвинула бронированный щиток башни и полезла на крышу.

– И все же посматривай на восток, – добавила Линн.

Она спустилась вниз, вцепившись в поручни здоровой рукой и осторожно прощупывая носком сапога каждую ступеньку. Мир снова поплыл. Очертания железной лестницы двоились и размывались. Желудок стягивало при каждом шаге.

«Только бы не свалиться раньше времени».

В тамбуре кровь ударила ей в голову. Линн привалилась к дверному косяку. Разорванная пополам ладонь пульсировала, как второе сердце. Следующий приступ будет продолжительнее, болезнь развивается по нарастающей, и в какой-то момент она просто отключится. Силы на исходе. Ей нужно спешить.

Линн справилась с головокружением и двинулась через казарму в коридор. Робинс проводила ее внимательным взглядом.

ПРЫЖОК С ТРАМПЛИНА

Алексей отвинтил последний шуруп справа и взял в руки дрель. Ломота в спине стала невыносимой. Хотелось кричать и ругаться матом. В ушах гудело. Казалось, мозг раздулся до размеров аэростата. Рубашка прилипла к спине.

Жужжание работающей дрели превратилось в рычащий скрежет, когда сверло вошло в металл и стало выскабливать длинные завитки стружки. Вскоре железная рама соскользнула вниз, Алексей подхватил ее и осторожно опустил на пол. Перед тем как вылезти через окно, он нашел на стене главный распределительный щит и открыл контрольную панель. Женщины сильно рисковали, заперев его здесь. На щите замыкалось управление всем электрооборудованием станции.

В нижней половине консоли располагалось несколько десятков тумблеров. Под каждым имелась пластинка с надписью. Алексей нашел: «ПОДАЧА ТОКА. ВНЕШНЕЕ ОГРАЖДЕНИЕ» и опустил тумблер вниз, в положение «выкл». Его внимание привлекла выпуклая красная кнопка с желтым восклицательным знаком. Кнопку поместили в отдельную металлическую коробку с плексигласовым окошком посередине. Надпись под коробкой предупреждала:

ВНИМАНИЕ! ОПАСНОСТЬ!

АВТОМАТИЧЕСКОЕ САМОУНИЧТОЖЕНИЕ ОБЪЕКТА

ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОЛЬКО ПРИ 0-16/2

ПЕРСОНАЛ ДОЛЖЕН ПОКИНУТЬ БАЗУ В ТЕЧЕНИЕ 60 МИН.

С МОМЕНТА АКТИВИЗАЦИИ УСТРОЙСТВА PR-12

Он колебался всего мгновение, потом сорвал пломбу, сбил рукояткой отвертки крошечный замок, открыл ящик и надавил большим пальцем на кнопку, почувствовав тугое сжатие пружины. Сбоку откинулась плоская металлическая заглушка. Под ней прятался миниатюрный пульт с девятью сенсорными кнопками и узкий монохромный дисплей как в мобильных телефонах. Алексей прочитал; «введите код активации». Ну конечно. Чтобы взорвать базу недостаточно просто нажать на кнопку. Сперва нужно подтвердить соответствующий допуск. Снова шах и мат?

Нет, постой…

Алексей изучил два пластиковых контейнера, в которых ему принесли сэндвичи. Когда сбоку одного из них он разглядел едва заметные цифры, нацарапанные шилом или гвоздем, его губы растянулись в ухмылке. Алексей откуда-то точно знал, что Линн Эрвинс передала ему код вместе с едой. Он обнаружил в голове зашифрованную подсказку, что-то вроде ментальной азбуки Морзе. Неужели они с Линн все-таки способны обмениваться мыслями на расстоянии? Или ему просто повезло?

Алексей вернулся к электрощиту и набрал на пульте комбинацию из шести цифр. Подсветка сменилась с зеленой на оранжевую, а надпись на экране потребовала: «подтвердите директиву 0-16/2, повторная аутентификация» Он ввел числовой ключ еще раз и увидел: 1.00.00.00. Потом цифры пришли в движение.

Начался обратный отсчет.

ВНИМАНИЕ! ОПАСНОСТЬ!

АВТОМАТИЧЕСКОЕ САМОУНИЧТОЖЕНИЕ ОБЪЕКТА

ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОЛЬКО ПРИ 0-16

ПЕРСОНАЛ ДОЛЖЕН ПОКИНУТЬ БАЗУ В ТЕЧЕНИЕ 40 МИНУТ

С МОМЕНТА НАЖАТИЯ СООТВЕТСТВУЮЩЕЙ КНОПКИ.

Алексей запретил себе рассуждать и доверился чутью Странника. Он знал, что узловая точка должна быть ликвидирована. Алексей не мог логически объяснить свой поступок, но ни секунды не сомневался, что поступает правильно.

Он сверил время по наручным часам, прикинул, где должна находится стрелка в момент последней отсечки таймера, потом вывалился наружу, прокрался вдоль стены и оказался в том месте, где окончил свой бег сегодня днем. Пятна засохшей крови на камнях казались черными в свете звезд. Алексей лег на живот, прежде чем высунуться из-за угла. Возле соседнего пакгауза маячила фигура часового. Вглядывается в эту сторону, тычет во мрак стволом винтовки. Наверяка слышала рычание дрели, но не знает, что это такое, а ближе подходить боится.

Поверх высокого парапета на крыше торчала бронированная полусфера. Там сидит пулемётчик и скорее всего наблюдает за периметром через экран ПНВ. Центральный барак возвышается над двумя другими почти на метр, чтобы стрелок мог лучше контролировать территорию. Алексей припал к земле и пополз в темноту, каждое мгновение ожидая воя сирены, криков, а потом удара пули в затылок. Успеет ли он что-то почувствовать или мир просто погаснет? Стоит показаться на свету, и его заметят даже если у наблюдателя на крыше нет никакой ночной оптики. Выходить за периметр рискованно. Где-то там, во тьме бродят рассерженные ходоки. Но в случае успеха Алексей проскользнет по пляжу незамеченным и появится там, где его не ждут.

Он добрался до изгороди и еще раз прислушался. Внизу, возле моря, закричал «головозадый». Или правильнее сказать «сииз»? Ему ответил другой – короткой сухой трелью, похожей на звук трещотки. Алексей приподнял нижнюю секцию «колючки» и осторожно прополз под ней, вжавшись спиной в песок. Поблизости раздался чей-то приглушенный шепот. От неожиданности Алексей сделал неловкое движение, и штанина зацепилась за иглы ограждения. Он протянул в темноте руку, чтобы освободить джинсы, и зацепился за проволоку плечом. Изгородь вздрогнула и зазвенела. Зашуршал песок под чьими-то мягкими, крадущимися шагами.

Алексей освободил штанину и разорвал на плече рубашку, окончательно протиснувшись под изгородью. Он снова услышал чей-то шепот в нескольких шагах от себя, бесшумно перекатился через левую руку и съехал по крутому склону дюны на пляж. Он сжался всем телом и слушал, как ходоки бродят и переговариваются над его головой. Если одна из них случайно коснется проволоки, то сразу обнаружит отсутствие тока. Сколько времени им понадобится для проверки соседних секций? Отсилы минут пять. А когда они убедятся, что изгородь безопасна вдоль всего периметра, наверняка последует штурм. Минут на сорок раньше, чем нужно.

«Часы тикают! Думай быстрее!»

Из темноты прозвучала трещотка «головозадого». Безумный план возник в голове сам собой. Алексей поднялся в полный рост и бросился бежать. Полусфера Валькирии нависала над окоёмом, перечертив кровавыми дугами колец половину неба. Он видел собственную длинную тень, скользящую по песку.

– Вей-ер!

(низшее существо, выродок)

– Убить вей-ера!

Все повторялось по новой, как в дурном сне.

Алексей свернул направо и помчался по диагонали, петляя между кучами ссохшихся водорослей и отдельными меловыми глыбами. Света хватало, чтобы различать очертания берега, но детали скрывались в чересполосице лиловых теней. Он услышал крик «головозадого» в нескольких метрах от себя и понял, что достиг критической точки. Бросил взгляд через плечо: две фигуры в развивающихся одеждах мчались шагах в десяти позади него. Хорошо, что они увязались за ним и не подняли тревогу, хорошо, что ни у одной не оказалось под рукой мушкета. Плохо, что в темноте он не рассчитал расстояние и подобрался слишком близко к воде. Теперь не только ходоки, но и он сам стал приманкой. Алексей увеличил скорость, насколько позволял рыхлый зернистый песок, и побежал на запад параллельно линии прибоя.

Толстая неуклюжая на вид туша, похожая на бесформенную гору соединительной ткани и висцерального жира, появилась из темноты, сверкнув незрячими жемчужинами глаз. Алексей услышал, как щелкнуло по воздуху жало.

Рррок-рок-рок-рок-рок-р-р-рок...

Он внезапно сообразил, как охотятся эти монстры и зачем привлекают к себе внимание резкими криками. Они в самом деле слепы, а добычу обнаруживают не только по запаху и теплу тела, но и при помощи эхолокации, как летучие мыши.

Алексей решил бросить еще один взгляд на преследователей, споткнулся о камень и упал. Он успел подставить плечо и прокатился по песку,как десантник, сгруппировавшись и подтянув ноги. Первая женщина оказалась совсем рядом. В руках у нее поблескивал широкий изогнутый тесак, вроде мачете.

– Убить… веее-й-еееееераааа!

Алексей бросился ей под ноги. Грубый сапог дикарки угодил ему в правый глаз. Веко и бровь полоснуло острой болью. Женщина потеряла равновесие и рухнула позади него, выронив тесак. Алексей, наполовину ослепший, лягнул ее ногой в голову и потянулся к рукоятке изогнутого ножа. Вторая женщина уже нависла над ним, замахиваясь мечем. Алексей успел разглядеть кровавый отблеск небесного света, отразившийся в ее кошачьих зрачках и тонкую, похожую на шрам, линию губ.

Ее рука устремилась вниз. Загудел воздух, обтекающий стальное лезвие, а пальцы Алексея только-только нащупали костяную рукоятку оружия, скользкую как масло, отполированную от долгого употребления.

Рррок-рок-рок-рок-рок-р-р-р-рок...

Секунды застыли, планета перестала вращаться и даже молекулы воздуха больше не сталкивались друг с другом. Полоса стали все летела и летела вниз по траектории, проходящей в своей нижней точке аккурат посредине его черепа. Так медленно растет трава и эрозия перетирает камни в песок. Время как будто расслоилось. Мозг обрабатывал информацию с непостижимой скоростью. Алексей понял, что окончательно перерождается, становится иным, как будто выворачивается наизнанку. Процесс оказался болезненным, и в то же время интимным, как первый в жизни половой акт. Все чувства стали острее. Мрак поредел. Глаза запечатлели неповоротливые туши сиизов, выползающих на песок справа и слева. Трое… нет, четверо. Один очень крупный, размером с откормленного борова. Трескучие голоса старались перекричать друг друга, словно их обладатели вели какой-то непримиримый спор.

В воздухе щелкнула невидимая плетка, и секунды рванули вперед со скоростью гоночного болида. Жало с чавканьем воткнулось в глазницу ходока. Алексей скорее догадался, чем почувствовал, как лезвие клинка срезало с его макушки волосы, вместо того чтобы разрубить голову пополам. Складчатое брюхо сииза вздулось как огромный желудок дергающийся в перистальтике пищеварения. Дикарка упала навзничь и принялась кататься по песку, стараясь выдернуть жало. Столбняк мимических мышц превратил ее лицо в жуткую посмертную маску.

Хищник выплюнул еще два жала. Одно вошло в правую руку и проникло глубоко под кожу. Другое вонзилось в горло. Тело ходока забилось в конвульсиях, а чудовище уже раскидывало сеть тонких белесых отростков, похожих на кишечных паразитов или стремительно разрастающуюся грибницу.

Алексей постарался отползти на безопасное расстояние. Первая женщина, о которой он успел забыть, схватила его за ногу и попыталась укусить. Алексей двинул ее каблуком в зубы и откатился прочь. Она ползла за ним на четвереньках, сплевывая кровь и протягивая вперед смуглые руки с длинными черными ногтями. Тряпки на голове размотались, всклоченные волосы развивались как у ведьмы. Алексей отмахнулся от ходока ее же ножом, но промазал, казалось, на целую милю.

Дикарка почти настигла его, когда еще один «головозадый» – тот самый, размером с борова – выплюнул в ее сторону сразу три жала и целый пучок тонких эластичных щупалец. Кочевница заметалась в безуспешных попытках освободиться. Ее борьба почти сразу перешла в агонию. Тело от пояса и ниже превратилось в бесполезный груз. Тонкие нити опутывали ее ноги и бедра. Несмотря на отталкивающую внешность, дикарка оставалась разумным существом и тоже по-своему боялась мучений и смерти. На миг их взгляды встретились, и Алексей каждым нервом прочувствовал глубины ее отчаяния. В этот момент искаженное лицо ходока стало почти человеческим.

Алексей пополз вверх от линии прибоя, сжимая в дрожащей руке тесак. Все больше сиизов выбирались из воды и устремлялись к месту пиршества, издавая резкие вибрирующие звуки и расталкивая друг друга. Они напоминали толпу нищих у пункта раздачи гуманитарной помощи.

Боль пульсировала в ушибленном глазу. Вся правая сторона лица зудела от удара. Раненое предплечье словно утыкали битым стеклом. В мозгу стучал метроном. «Время уходит! Быстрее, быстрее, быстрее…» Алексей встал на ноги, но слишком поторопился, потерял равновесие и завалился на бок. Острый край ракушки оцарапал щеку. Он опять пополз в сторону дюн и света прожекторов станции.

Тонкое, но упругое как хлыст розоватое жало вонзилось в бедро. Нога сразу онемела до самой поясницы. Алексей взял тесак в левую руку и перерезал жало. Обрубок заскользил по песку назад, сворачиваясь кольцами и оставляя за собой пятна зеленой суспензии. Алексей вырвал из ноги оставшийся кусок жала и отшвырнул в сторону. Он развернулся на спине как подросток, танцующий брейк на полу ночной дискотеки, и увернулся от еще одной розовой плетки.

«Пошевеливайся, твою мать!»

На какое-то время он забыл, что нужно дышать.

Алексей снова устремился вверх по пляжу, загребая песок носками спортивных туфель и помогая себе локтями. Он вскарабкался еще выше, туда, где грудами лежала крупная галька и высохшие водоросли, напоминающие старые джутовые мочалки. Трескотня за спиной превратилось в сплошную безумную какофонию звуков. Алексей ухватился за камень, торчащий из песка подобно коренному зубу из десны, рывком вздернул себя на ноги, бросил взгляд на часы и, прихрамывая, побежал к дюнам.

Таймер на экране устройства самоликвидации показал, что минула почти половина времени.

Линн вышла из казармы и осмотрелась. Она еще ни разу не была так взвинчена, как в эти последние минуты перед началом светопреставления. Адреналин рывками выбрасывался в кровь, вызывая озноб и неприятную скованность в каждой мышце. Линн начала сворачивать папиросу, но раздумала и спрятала бумагу и табак в нагрудный карман куртки. Из-за угла появилась Грей Арсис.

Линн взмахом руки велела ей подойти.

– Ступай внутрь. Подежурю вместо тебя.

– Так точно, капитан. Оставить вам винтовку?

– Не надо. Иди.

Грей исчезла за дверью. Линн прошлась по освещенному пятачку перед входом в здание. Она все-таки приготовила папиросу. При выполнении этой несложной процедуры дрожь в руках только усилилась. А ведь у нее никогда раньше не тряслись руки. Даже после кросса на четыре мили и тридцати отжиманий в полной выкладке. Поэтому она так метко стреляет. Неужели ей уготован жалкий удел калеки, и теперь она обречена заново учиться простейшим вещам? Линн приходилось действовать только правой рукой, придерживая бумагу большим пальцем левой, и даже это вызывало непрерывные вспышки боли, доводящие ее до тошноты.

Линн заполнила легкие пахучим дымом, бросила папиросу на камни и раздавила ногой. Говорят, вкус и запах табака успокаивают нервы. Хрень собачья! Никогда ей не стать заядлой курильщицей. Даже пробовать бесполезно.

Она оглянулась на дверь блока «В» и завернула за угол. Надин уже передвинула прожектора. Ближайший на северном углу крыши светил в сторону стартовой площадки. Самый дальний с юга – едва захватывал прибрежную гряду дюн. «Сейчас», – скомандовала себе Линн и нырнула в чернильный мрак у западной стены пакгауза. Валькирию заслонял выступающий бетонный карниз. Звезды в небе напоминали поваренную соль и освещали только самих себя.