Текст книги "Телохранитель её величества. Противостояние (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Третья фаза. Начали!

Я махнул Пауле и мы принялись вновь обходить наших противниц, точнеё место, где они окопались, выбирая позицию для следующей, завершающей фазы. А именно блицкрига. Это был самый скользкий и ответственный момент в плане, ибо если не получится… Все, что мы напридумывали и только что сотворили не будет стоить ломанного центаво.

Переговариваясь на своем «сленге», попутно всё ещё пытаясь скормить противницам хоть что-то из «дезы» о нашем местоположении, мы окружили их. И заняли всё, что можно было занять в нашем случае. После чего все девчонки, одна за другой, отрапортовали о готовности.

– Я Роза! «Время собирать камни», Хуан!

– Я Мия! Подтверждаю! «Время собирать камни»!..

– Я Кассандра!..

И так далее.

– «Время собирать камни», – улыбнулась лежащая в двадцати метрах от меня красноволосая. Последняя. Я тяжело вздохнул.

– Ну что ж, «Время собирать камни»…

И нажал на иконку активации нашего «последнего аргумента».

Это была жесткая агрессивная музыка. Пела группа, как в подавляющем большинстве песен Золотого века, на староанглийском. Голос у вокалиста был грубый, низкий, но в нем жила непередаваемая энергетика. Саму музыку можно назвать бешеной, и это не будет преувеличением, но «бешеность» эта какая-то торжественная, толкающая вперед, словно на подвиги. И если сделать громкость такой песни на полную, дезориентация слушающих на несколько секунд будет обеспечена.

Конкретно эта песня была о Второй мировой войне, об одном из её бесчисленных сражений – высадке англо-саксонской армии во Франции. Но выбрал я её из всего доступного множества не за текст, не за харизму и не за «бешеность». А за символизм. Символизм названия. Ведь если у нас всё получится, это будет наша первая победа над «сорок четвертыми». Даже не так, это будет МОЯ первая победа в противостоянии. И голос запел:

Through the gates of hell

As we make our way to heaven

Through the nazi lines

Primo victoria!(3)

Да, именно это я и сделал – включил песенку с бешеной тяжелой музыкой на всю мощность. Причем, отключив фильтры громкости. То есть девочки «сорок четверки» хапнут децебел по полной программе, ибо фильтры наших общих доспехов (они у нас одинаковые) настроены на довольно широкий диапазон, и все, что я выставил, попадет им в приемные устройства. Их фильтры, разумеется, справятся, не дадут оглохнуть, но дезориентация при этом будет обеспечена. Пока они не сообразят и не прикрутят громкость вручную, на что надо время, минимум несколько секунд. И этими драгоценными секундами мы постараемся воспользоваться.

А что в наших ушах? А ничего. Еле-еле слышный тихий фоновый звук, чтоб совсем уж не потерять его – а то мало ли, что там воспроизводится? Программирование звуковых функций доспеха заняло у меня много времени – я знал, что подобное возможно, но никогда раньше не делал. Но в итоге научился, и научил девчонок. И впредь буду активно применять все наработки в этом вопросе на практике. Но бог с ним, с этим звуком. Поехали!

Паула вскочила и побежала, я высунулся из своего укрытия, поводил винтовкой – чисто, и тоже помчался вперед. Через секунду услышал ор Мии и мат Розы.

– Есть! Хуан, есть! Двое!

– Трое, – поправила Мия.

– Кассандра, заходи справа! – Это вновь Роза.

– Девчонки, я на позиции! Гоните их на меня! Вижу их! – А это наша снайпер.

– Четверо! – доложилась Кассандра. – А, нет, пятеро! – Молодец, Гюльзар!

– Великое дело – овец на бойне резать! – недовольно буркнула та.

Я был не согласен с её формулировкой насчет «овец», но воздержался. Оставалось ещё две боевые единицы противников – их резерв. Теперь я точно знал, что их двое, потому, что они всегда оставляют в резерве двоих. Учебник…

Так, дом. Обойти. Нету. Справа. Нету. Теперь за те валуны.

Паула маякнула – они там. По времени уже должны были прийти в себя и отключить звук. Они в смятении – потеряли весь взвод, но боеспособны. Красноволосая показала два пальца и жест, означающий, обхожу справа. Я кивнул и перекатился, проползая в сторону, обходя слева.

Одна из противниц появилась, но то ли увидела, то ли почувствовала меня – открыла огонь. Вслепую – там, куда она стреляла, меня уже не было. Что, девочки, нервишки пошаливают?

Есть, новый перекат. Очередь. Просто так, напугать.

Получилось. Отпрянула. Исчезла. Видимо, побежала. Я вскочил и последовал за нею, остановившись лишь у угла. Высунул телескоп камеры. Чисто.

Вновь треск внутри сети и фразеологизмы Паулы. И обобщение:

– Слева, Хуан!

– Понял!

Рванул наперехват. И перехватил.

Они обе, отстреливаясь от Паулы, сидели за горой бетонного крошева. Почему проморгали меня – не знаю, наверное остаточное после дезориентации. Но спрашивать их о чем-либо в мои планы не входило. Хотел было сразу стрелять, как увидел на одном из шлемов буквы, которые пишутся в момент нанесения принимающего слоя перед полигоном, чтобы инструкторы на видео знали, кто из нас кто: «Natalie». Та самая.

– Эй! – крикнул я по внешнему каналу до того, как понял, что именно задумала шальная мыслишка в моей голове. И тут же спрятался за плиту, ибо они увидели меня, открыли огонь, и тут же рванули дальше, в обход здания.

– Паула, стреляй в ту, что слева. Правую не трогай! – бросил я, видя перемещения аристократки по тактической карте.

– Поняла! – отозвалась красноволосая. – Ты где?

– Обхожу с запада. – Я вскочил и полез в обход.

– Вижу их! – доложилась Гюльзар. Кого валить?

– Для тебя – левую, – оценил я местоположение девочек и Маркизы.

– Готова! Седьмая!

Я вскочил и припустил со всех ног.

– Куда она?

Голос Паулы:

– На юг! Шарахнулась от Маркизы!

– Гоните её вон к тому зданию к юго-западу от меня! Не давайте высунуться! Повторяю, Паула, просто не давай ей высунуться!

– Живьем хочешь взять? – усмехнулась аристократка, и я почувствовал, что она бешено нажимает на спуск.

– Точно. – Я уже лез на «второй этаж» ближней ко мне конструкции, означающей разрушенный дом. Есть. Теперь разбег, по балке… Прыжок… Есть!

– Как она?

– Сидит! – Паула зловеще рассмеялась. – Она твоя!

– Девчонки, все в Манаус! – скомандовал я и прыгнул.

Да, наша внутренняя связь была отключена (и я бы удивился, будь иначе – музыка-то всё ещё играла), и последняя оставшаяся противница не знала, откуда я хочу напасть. Залегла и отстреливалась от Паулы. Потому я полностью владел инициативой.

Прыжок. Есть, приземлился на неё. Ошеломление. Удар латной перчаткой в забрало – совершенно не больно, но символично. Теперь её винтовку в руки, откинуть в сторону.

Она попыталась защититься, отмахнуться, но выглядело это как размахивание руками без цели и смысла. Я сделал шаг назад, давая ей прийти в себя и чуток отползти, и даже приподняться. И только после этого опустил приклад ей на шлем, перехватив винтовку, словно дубину.

Бумц!

Есть! Внутри меня запела сладостная песня – песнь победы! Это была та самая б…, что дубасила меня вместе с товарками в наш прошлый поединок. Не давала встать, подняться даже, приходуя и приходуя меня, словно унижая, и получая от этого удовольствие. Действительно, «время собирать камни».

Бумц! Бумц! Ещё и ещё раз! Мои руки поднимались и опускались, удар становился всё резче, сильнеё. Кажется, эта Натали что-то кричала по громкой, внешней связи, но я не слушал. Что значит её крик ТЕПЕРЬ, после всего ими сотворенного?

Бумц! Я вспомнил лицо её подруги там, в столовой. Так и не понял, импровизация это была или нашептал кто-то, знающий мою школьную биографию. Бумц! По забралу. А как ты хотела, детка? Кому в этой жизни легко? Я же вас не трогал, знали, куда лезли.

Бумц! А это за библиотеку. Там точно не обошлось без «слива» – нарыть информацию о моей матери они могли. Но зачем она им, учитывая кодекс чести, принятый в корпусе? Здесь чуть ли не половина – дети проституток или нелегалов (что в принципе то же самое), а ещё наркоманов и алкоголиков. Или просто брошенных, оставленных в родильных домах. Сами бы девочки не додумались пенять меня прошлым матери, это однозначно нашептывание «сверху».

Бум. Бум. На шлеме появились вмятины, но это было всего лишь сигналом к тому, что можно бить и в другие части доспеха.

– Хуан! – Паула. Обошла и встала справа, в десятке метров. – Хуан, что ты делаешь?

– ПлачУ по счетам! – рассмеялся я, но как будто прокаркал. Да, мне было нехорошо, ярко-алая пелена стояла перед глазами, всё более и более наливаясь кровью, но я держал себя. Я мстил, да, но это не было безумием.

– Хуан, прекрати! – голос напарницы разрывался от тревоги. Не надо, девочка. Всё будет нормально. Просто надо проучить некоторых сучек, и всё.

Бум! – Приклад снова опустился. Кажется, Натали завыла.

– Что, сука, не ждала? Думаете, только вам можно всё делать безнаказанно? – снова закаркал я по громкой.

– Хуан!

Но мой приклад снова поднялся и опустился. Затем я начал пинать противницу ногами. Ногами не больно вообще, всё равно что просто толкать, но эйфория от этого непередаваемая. Я парил в ней, ловя незабываемые ощущения, ожидая, когда офицеры посчитают, что достаточно, что я «убил» её и не включат в её забрале красный свет.

Я в своем праве. «Смерть» фиксируется только при попадании импульса на доспех, причем определенной мощности и в определенную часть. При попадании в руки или ноги, например, засчитывается лишь «ранение», процент от общей мощности. А вот так, без импульса, всё будет зависеть от воли тренеров, внимательно наблюдающих за поединком.

– Прекрати, говорю!

– Они заслужили! – не сдавался я. – Все они! И она в частности!

– Знаю. Но всё равно прекрати!

Я остановился и зыркнул на аристократку через забрало:

– Оставь свое благородство и замашки знаешь где? – И тут же пнул начавшую было подниматься Натали.

– Прекрати! Или я буду стрелять! – Красноволосая подняла винтовку в мою сторону. Я вновь рассмеялся, демонстративно поднял свое оружие и ещё более демонстративно опустил на противницу, вкладывая в удар все силы. Как там, на испытании, когда дрался с роботом.

– Нет! – закричала она, но тщетно. Злость и ярость на «сорок четверок», сдобрившись злостью на Паулу, поднявшей на меня хоть и игровое, но оружие, перехлестнули через край. Удар. Ещё удар. Противница обмякла, но оно и к лучшему – полежит, отдохнет.

– Я сказала стой! – кричала Паула.

Удар, снова удар… И голос в ушах:

– Поединок закончен. Побеждает тринадцатый взвод.

Забрало Натали, подсвеченное изнутри, сияло красным светом. Рука моя, сжимающая оружие, замерла. Пелена ярости перед глазами была недовольна, ей хотелось веселиться ещё, но что-то внутри, что выше меня, не давало ей это сделать. Это было нечто сродни слову «приказ», я знал, что его нельзя ослушаться. И застыл.

В следующий момент тело Паулы сбило меня с ног, моя винтовка отлетела куда-то, а ещё через мгновение сверху упало другое тело, которое тактическая карта определила как Розу.

– Шимановский, отставить! – зазвенел железный голос Катарины в ушах. О, она уже здесь? – Повторяю, отставить! Остынь!

– Да отпустите вы меня! Ироды в юбках! – закричал я, чувствуя, как волна внутри сходит на нет. Девчонки крепко держали, навалившись на мои руки всем весом. Конечно, в доспехе я с ними справлюсь, но зачем? Это же СВОИ… – Отпустите! Со мной всё в порядке!

– Точно в порядке? – Паула приблизила свое забрало к моему, заглядывая глаза в глаза. Я увидел в её взгляде океан тревоги и кивнул.

– Да.

Было стыдно.

* * *

– А если бы Маркиза не выстрелила и не прекратила этот балаган? Ты бы убил её?

Я пожал плечами.

– А почему тренеры не «подсветили» её сами?

– А ты думаешь, они видят такие подробности? Ты думаешь, на их памяти кто-то мог прикладом проломить шлем?

– Но я же не проломил!

– «Не проломил»! – передразнила Мишель. За малым!

Она грустно вздохнула.

– Мальчик-мальчик, что с тобой делать?

Я вновь пожал плечами.

– Не я это начал. И я всячески пытался достучаться, чтобы вы сами прекратили это.

– Ты ничего не понимаешь.

– Не понимаю? – Я расхохотался. – Это я не понимаю? Всё я понимаю! Вы нас стравливаете! Специально! «Сливаете» им относительно меня каверзную информацию! Позволяете делать, что они хотят! А когда я защищаюсь, выставляете меня идиотом! «Не понимаю»!

Я могу идти? – перевел я тему на насущное, понимая, что разговор бесполезен.

– К сожалению, да. – Она скривилась.

– К сожалению?

– К сожалению. Я бы помурыжила тебя в камере ещё, хотя бы до утра. Но комиссия, в которую, кстати, я не входила для объективности, полностью тебя оправдала. Ты не нарушил ни одного правила, хоть твоя противница и в медблоке.

Я вздохнул, остывая.

– Там всё серьезно?

Пожатие плеч.

– Неизвестно. Состояние её стабильное, жить будет. А насчет пригодности к службе… Мне кажется, всё будет в порядке, но врачи говорят, что досрочная демобилизация возможна. Будем смотреть.

Помолчали.

– Чай не предлагаю, сегодня не то настроение, извини.

Она красноречиво поднялась, я поднялся вслед за нею.

– Иди, отдыхай. Мне же покой, видимо, не светит…

Я попытался сказать что-то эдакое, злое, но промолчал – действительно, спать ей сегодня не придется. Она и не переодевается идти домой, хотя уже половина одиннадцатого вечера. «Сорок четверка» будет мстить за свою, обязательно, и сейчас её задача придумать, как меня от них защитить.

Вышли из кабинета мы вместе, и в молчании какое-то время шли по коридору. Затем она махнула рукой и пошла в сторону отсека наказующих. Я же побрел домой, в каюту, стараясь ни с кем не встречаться глазами.

Глава 10. Взгляд бездны

Глава 10. Взгляд бездны

Я только заснул, когда в ушах раздалось пилиликание. Выругался.

Это было сложно, провести целый день в тесном помещении камеры без возможности уснуть. Но когда стимуляторы, наконец, отпустили, и двухсуточное бодрствование накатило девятым валом, вдруг раздается сигнал внутреннего вызова! И не ответить нельзя – я сейчас не в том положении, чтобы игнорировать важные звонки. А они важные, ибо мои девчонки дома, все, и значит, звонить мне может только тот, чьи звонки важные априори.

Покрутил приемный рычажок браслета, не смотря, кто это звонит. Догадывался. Но в ушах раздался незнакомый голос какой-то тетки:

– Подходи к шлюзу. Срочно. Тебя ждут.

– Кто это?

Ответом стала усмешка, связь разорвалась.

Я опустил глаза на браслетное табло, где ярко горела подсвеченная надпись: «Сирена».

Вновь про себя выругался. Поднялся. С такими людьми, как сеньора Морган, не шутят, не стоит заставлять её долго ждать.

– Кто там? – подняла голову лежащая рядом Кассандра. Не спит. Наверняка прокручивает в голове произошедшее, и то, как теперь ей быть. Как вести себя и что делать. Я про себя усмехнулся, но не зло. Она уже давно готова к переменам, просто не видит во мне лидера, которому можно без зазрения совести отдать власть над взводом. Пока не видит.

– Ты её не знаешь, – отрезал я, чувствуя себя злой раздраженной невыспавшейся сволочью. Она мое состояние понимала, потому выпад проигнорировала. Отвернулась в сторону мирно сопящей Мии.

Быстро оделся, заскочил в умывальную и ополоснул лицо водой. Посмотрелся в зеркало. Да уж! В гроб точно краше кладут! Развернулся и пошел на выход.

У шлюза меня, действительно, ждали. Молчаливая сеньора из «старых дев», личная стража её величества. Вон даже как! Лейтенант, начальник караула, кивнула на гермозатвор – мол, всё в порядке, свободен. То есть, даже досматривать меня не будут?

Нет, не будут. Беглый знак сеньоры, и я молча следую за ней.

Шли мы достаточно долго, но за всё время не перебросились даже парой фраз. Я слишком хотел спать, чтобы во мне проснулось желание общаться, она же старательно выполняла приказ и смысла в болтовне не видела. Наконец, подошли к строению, в котором я никогда не был – к управлению дворцовой стражи. Огромное здание, в котором чего только не было, в том числе меня до сего момента.

Если кто-то думает, что королеву охраняют ангелы, он сильно ошибается. Да, девочки входят в первое кольцо, частично во второе, но именно <i>охраняют</i>, координируют действия охраны, они, дворцовая стража. Агенты, снайперы, бойцы, пилоты всех видов транспорта, операторы, координаторы, связисты… Целый мир! И только последняя ступень этого мира – мои ангелочки. Да, это важная ступень, ибо стражи не могут сделать ничего, что выходит за пределы своей инструкции, в отличие от неподсудных никому ангелов, но всего лишь завершающая.

На входе нас встретили трое бойцов в доспехах с опущенными забралами. Моя провожатая вставила в протянутый терминал пластиковую карточку золотого цвета с черной полоской, после чего они проверили её сетчатку и пропустили.

Коридоры внутри управления представляли собой совсем не то, что наши. Широкие, светлые, совершенно не давящие. И хотя был первый час ночи, нам постоянно встречались люди, причем совсем не обслуга дроидов-уборщиков. Сильные личности с незапоминающимися лицами, крепкие мускулистые парни с бесстрастными глазами, или наоборот, скользкие типы с бегающими глазками. У всех у них были тут дела, даже в это позднеё (раннеё?) время. Отвыкший от вида мужчин я будто попал на другую планету, стоило больших усилий не пялиться удивленно на всех подряд. Самому было неловко – честное слово, будто какой-то представитель сексуальных меньшинств! От последней мысли я вновь про себя выругался.

< i >«Шимановский, расслабься! </i> – позлорадствовал внутренний голос. – <i>Будто ты не знал, куда идешь и какие могут быть накладки!»</i>

Знал. Всё я знал. Просто непривычно возвращаться в Большой Мир, слишком многое перевернулось во мне с ног на голову за жалкие несколько месяцев.

Наконец, пришли. По виду – приемная, но место секретаря пустовало. Перед нами высился тяжелый гермозатвор, рассчитанный, судя по виду, не только на прорыв атмосферы, но как минимум на ядерный удар на территории дворцового комплекса. Перед приемной, двери которой по умолчанию оказались распахнуты, стоял вооруженный парень в доспехах с поднятым забралом, и когда мы вошли, проводил нас долгим цепким взглядом. Впрочем, оставшимся при этом совершенно равнодушным. Провожатая нажала на кнопку вызова на браслете – навигатор завихрять не стала, поднесла запястье к губам.

– Мы пришли.

Ответ шел непосредственно ей в уши, я не слышал. Однако через полминуты гермозатвор поднялся, из него показалась знакомая стройная фигура сеньоры председателя совета офицеров. Улыбнулась нам.

– Спасибо, подожди снаружи. Я позову, когда надо будет вести обратно.

Провожатая кивнула – без подобострастия. Из чего я сделал вывод, что у неё достаточно высокий статус несмотря на звание всего лишь капитана-лейтенанта. И неспешно, вразвалочку, совсем не по военному, удалилась.

– Мигель, – Сеньора Морган вышла и обратилась к парню на входе.

– Да, сеньора! – вытянулся тот, но тоже без подобострастия. Он её уважал, но не боялся.

– Можешь отдыхать. До утра.

– Но сеньора?..

– Я сказала – ты услышал! – отрезала она. Парню осталось лишь молча кивнуть и последовать в указанном направлении.

– Пошли. – Это мне.

Она взяла меня за руку и потащила в кабинет. Двери в приемную за её спиной начали съезжаться. Я бросил беглый взгляд через плечо – огромные тяжелые створки, так же, как и гермозатвор кабинета, способные выдержать снаряд среднего калибра. М-да!

Кабинет сеньоры Морган представлял собой… Кабинет. Не знаю, как описать его, чтоб передать свои ощущения, но было видно, что используют его по прямому назначению – для работы, а не для всего на свете, как в кабинетах большинства сеньор в корпусе. Немного большие, чем в кабинете Мишель, столы, простые, из тяжелого прочного пластика, без выпендрежа. Несколько кип бумаг на собственном столе хозяйки. Мощный, но без изысков, терминал. И тоже пепельница, но обычная, стеклянная, без драконов.

– Располагайся, – кивнула сеньора на длинный стол для посетителей, сама подошла к шкафу, оказавшемуся кухонной панелью, достала горячий чайник, а после кофейник с уже готовым сваренным кофе.

– Кофе будешь? – Это вопрос или констатация?

За кофейными принадлежностями последовали какие-то булочки, конфеты. Ну, наконец и déjà vu, а то я уже засомневался!..

– У меня не как у твоей <i>подруги</i>, – промурлыкала хозяйка кабинета, словно читая мои мысли. – Но зная, что ты придешь, я послала курьера, чтоб купил чего-нибудь. Ты же любишь конфеты?

Конфеты… Разведка у неё на уровне! Я пригляделся – те же золотистые обертки с русскими названиями.

– Люблю, – согласился я.

– А чего тогда такой напряженный? – Она повернулась и улыбнулась.

– Не пойму. Вам не нравится, что я сплю с вашей бывшей напарницей. Но это личное или профессиональное?

Сеньора Морган рассмеялась. Поставила вазы на стол, села, откинулась на спинку. Пронзила оценивающим взглядом, от которого стало не по себе. За её показной улыбкой я ничего не мог прочесть, и это напрягало.

– Скорее, профессиональное, – выдавила она. – Мне трудно просчитать все стороны этого шага, как положительные, так и отрицательные. Но тебе хочу посоветовать не расслабляться. Для таких, как она, секс – всего лишь инструмент влияния.

– Я знаю, сеньора. – Я улыбнулся в ответ. – Больше скажу, это касается большинства обитателей заведения, в котором учусь.

– Это точно! – Она вздохнула, руша маску «добродушной хозяйки», но тут же надевая вместо неё маску «доброй тетушки». – Это в женской природе, Хуан. Каждый приспосабливается, как умеет, а что может ещё противопоставить сильному мужчине слабая женщина?

С этим было трудно спорить, да и мысль не была мне нова. Потому, приняв приглашение, я принялся наводить себе кофе. В разговоре на какое-то время возникла пауза, которой мы не преминули воспользоваться, чтобы ещё раз прощупать друг друга.

Что прочла во мне она – затрудняюсь сказать, но относительно неё картина начала обрисовываться. Властная женщина, умная и очень осторожная. Не доверяющая никому…

…И пока это все мои успехи на почве сканирования.

И ещё, предвзято-негативного отношения с её стороны я не чувствовал, скорее наоборот. И это радовало.

– Значит, primo Victoria, – выдавила она, цепляя на лицо насмешливую улыбку.

– А вы с этим не согласны?

Она отрицательно покачала головой.

– Абсолютно.

От такой наглости меня начало распирать зло.

– А что же тогда считать победой? Вы ведь поставили меня в условия, когда я не могу победить в принципе! Они сильнеё меня, имеют больший вес в среде товарок, лучше подкованы в плане работы языком… Как мне ещё с ними справиться? И когда я одерживаю свою первую победу, когда мне удается побить противников, поставить на место, выясняется, что это «абсолютно не победа»?

Она долго молчала, затем усмехнулась.

– Хуан, то, что ты консолидировал взвод – это победа, несомненно. Ты показал девочкам, что с тобой можно побеждать, и поверь, они это оценят. И то, как ты «поставил на место» сорок четвертый взвод на полигоне – тоже победа. Но то, что ты сделал с одной из них – это поражение. Это перечеркивание всего, тобою достигнутого.

– …Ну, может не всего, – оговорилась она. – Но многого.

– Зачем я здесь? – сразу взял я быка за рога. – Почему вы меня позвали?

Усмешка.

– Что, не нравится кофе?

Я показно пригубил ещё разок. Скривился. …Скажем так, Кассандра варит лучше.

– Сойдет. Но не ради кофе и конфет же вы меня вызвали?

Она молчала. Смотрела так же изучающее, и я всё так же не мог прочесть по её лицу ни единой мысли.

…Да она предоставляла мне право высказаться! – понял я. – И посмотреть на меня в процессе. Чтобы лучше узнать. Это её работа – работать с людьми. Тавтология, конечно, но куда от терминологии деться?..

– Вы «слили» их специально, – бросил я. – Чтобы стравить со мной. И планомерно стравливаете. Зачем? Какие цели преследуете?

– Ну, вот это уже другой разговор! – довольно потянула она. – Разговор делового человека!

– А до этого?

– А до этого был недовольный лепет обиженного щенка. Ну что ж, поговорим... – Она выдавила поучающую улыбку. Мне не было обидно – пусть изговляется. В чем-то она права, и надо расти. Тренироваться в общении с такими вот прожженными стервами. Может хоть немного поумнею?

Я напряженно уставился на неё – её ход. Сеньора Морган откинулась на спинку кресла, так же демонстративно пригубила дымящийся напиток.

– Ты прав, кофе – дерьмо. Я никогда не умела его готовить, а просить кого-то – стыдно. – Хорошая вводная. – Понимаешь, Хуан, королеве нужны «мозги», интеллектуалы, – начала она. – Люди, способные решить ту или иную задачу. У неё есть «кулаки», исполнители этих задач; много, нереально много «кулаков»!.. И катастрофически мало «мозгов».

Тебя приняли в корпус, она дала на это согласие. И судя по её репликам, вы обсуждали возможность вашего плодотворного сотрудничества в будущем. Так?

Я кивнул.

– Было дело.

– Но ты взрослый мальчик, и должен понимать, что одного факта того, что ты пройдешь корпус и за тобой будет присяга, недостаточно, чтобы стать «мозгом». Доверенные лица высшего эшелона это не просто преданные люди, это в первую очередь те, кто шевелит извилинами. Яркий пример тебе – Елена, другая моя бывшая напарница. Она «кулак», стоит на высокой ступени иерархии, все её боятся, но на самом деле она никто. Если бы Лея не спала с нею, ей быстро нашли бы замену. Понимаешь, что я хочу сказать?

Я про себя поежился, особенно от слова «спала». Тайное увлечение нашей королевы как бы не является тайной, но всем на него наплевать. Это не табу, просто обсуждать их многолетнюю связь никому не интересно. К тому же в отличие от дочерей, сама её величество никогда не выпячивала свою «розовую» связь напоказ, делая вид, что она действительно тайная. И действительно, не будь её, кем была бы Железная Сеньора?

– «Кулаки» редко взлетают высоко, – продолжила сеньора Морган. – Потому, как редко бывают незаменимы. А вот личности вроде моего Сережи всегда в цене, и всегда остаются на плаву, если не попадают в совсем уж безысходные расклады Большой Политики.

Надо быть интеллектуалом, Хуан, преданным интеллектуалом. А всё остальное приложится. Понимаешь теперь свои ошибки?

Я медленно покачал головой.

– К сожалению, не до конца, сеньора.

– Ты пытаешься решить проблему кулаками. Раз за разом. Как делал это на районе. Как делал в школе. В обеих школах. Сейчас же от тебя требуются не кулаки, а ум. Мозг. Или ты станешь интеллектуалом и мы будем работать с тобой дальше, или ты так и останешься «кулаком». В таком случае пусть Мишель забирает тебя для своих нужд – нам ты будешь не интересен. Именно для этого я позвала тебя – предупредить. Ты оступаешься, раз за разом, всё дальше и дальше. И последний эпизод – край, предел. Лея терпеливая, держится за этот проект, но если ты её разочаруешь…

– То ничего не будет, – закончил я. – У королевы для меня. Лишь скучная рутина до конца жизни.

Сеньора многозначительно улыбнулась.

Я сидел, молчал. Думал. Она меня озадачила. Но главное, я не мог понять, каких же шагов от меня ждут в итоге? И задал этот вопрос вслух.

– Сеньора, скажите как интеллектуал, «мозг», КАК я могу решить эту проблему без кулаков? Ведь у них на руках козыри в абсолютно любой сфере, на абсолютно любом фронте. Я не могу переиграть их, не могу заткнуть, не могу уронить их авторитет. Наоборот, многие считают меня чужаком и только на основании этого их поддерживают.

– Королева верит в тебя, Хуан. – Глаза сеньоры Морган тепло блеснули. – Почему – не знаю. Но она считает, ты найдешь выход. Именно из такой безвыходной ситуации.

Могу только сказать, что как правило, выходы из безвыходных ситуаций до безобразия просты, проблема в том, чтобы их увидеть. Абстрагироваться, посмотреть на вещи по-другому, и разглядеть, где они прячутся. Это не мои слова, это истины одного из учебников психологии, не смотри на меня такими глазами. Вот и поставь себе эту цель – взглянуть со стороны. А никак не размахивать кулаками.

Я опустил голову. Вновь помолчали.

– Это всё?

Она кивнула.

– Да. У тебя ещё есть вопросы?

Я усмехнулся.

– Вам не жалко было «сливать» ради меня целый взвод хранителей?

Она вновь рассмеялась.

– Я тебе не отвечу. Ты и так знаешь ответ на этот вопрос. Все, можешь идти. – Сеньора активировала перед собой небольшую виртуальную панель, и нажав на голограмму кнопки, вызвала ту хранительницу, что провожала меня сюда. Поднялись.

– И не забывай, мы за тобой внимательно наблюдаем. С первого дня. Хватит биться лбом о стену. – Она снова ободряюще улыбнулась.

– Спасибо, сеньора... – выдохнул я.

Гермозатвор кабинета поднялся. Она вывела меня в приемную, открыла внешние створки, где уже ждала провожатая.

– Лея верит в тебя, Хуан, – подвела она итог аудиенции. – Она ни в кого так не верила. Пожалуйста, не разочаруй её.

Я скупо кивнул, и, не прощаясь, поплелся вслед за провожающей.

Снова вопросы. В количестве, намного превышающем полученные ответы.

* * *

Слишком много информации. У меня не получалось адекватно обработать её всю. Взаимоотношения со взводом, взаимоотношения с «сорок четверками», теперь ещё новая информация, о некой мудрой женщине, поставившей перед неким юношей заведомо невыполнимую задачу, но отчего-то верящую, что тот её выполнит.

Начну с последнего, ибо это единственное, о чем я могу судить наверняка. Я НЕ ЗНАЮ, как решить «проблему 44», как сам себе её окрестил по дороге из управления дворцовой стражи. Не знаю, как сделать это без кулаков. Остался ещё один вариант развития событий, кроме озвученных в кабинете Сирены – очаровать их, влюбить в себя. Всех сразу. И, на мой взгляд, он даже более реален, чем остальные.

Взаимоотношения внутри взвода, естественно, изменились. Стали ещё более натянутыми. Почти все разговоры, даже «о погоде», разом смолкли, наши диалоги с девчонками после моего освобождения из камеры в основном велись о технических вещах – кто последний в душ, куда девалось полотенце и не видел ли кто «те пирожные, что я приносила позавчера». Девчонки не могли найти мне роль в собственном восприятии, не могли понять, какую нишу я буду занимать, и оттого замыкались. Выжидали. Но за стеной настороженного отчуждения я разглядел потепление, и это радовало.

В принципе, и эта стена своим существованием была обязана в большей степени одному-единственному человеку – нашей итальянке. Ревность – страшная штука, особенно профессиональная. Она поняла, что её смещение с поста командира хоть и за горами, но неизбежно. Я показал себя как лидер, как командир, как грамотный стратег и тактик, когда она ничегошеньки не могла поделать, а значит, покажу и в будущем. Да, опыта у меня маловато, и физические данные ещё не вышли на планируемый уровень, и необходимые командиру дисциплины только начал изучать, но итог всё равно будет один. И любые её противодействия бессмысленны.