Текст книги "Ночь дракона"

Автор книги: Сергей Крускоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Вот оно что! – мы с Лиссой расхохотались одновременно. – Ну ты и устроилась!

– Конечно, – невозмутимо отвечала Охотница. – Ему-то они без надобности.

Драконьи зубы, из-за постоянного взаимодействия с потоком магии, имеют огромную ценность как сырье для декоктов. Их ценность возрастает еще и потому, что любой дракон резко противится идее расстаться со своими зубами. Поэтому желающий получить сей ингредиент должен либо ждать естественной смерти ящера, либо браться за баллисту. Ибо мало таких избранных, как Ивона, которые заслужили доверие драконов настолько, что могут беспрепятственно собирать у них в пещере зубы, выпавшие естественным путем. У дракона, как и у большинства рептилий, зубы сменяются циклически в течение всей жизни и время от времени выпадают. Удивительно, но факт: дракон, трясущийся над любой монеткой из своего клада, пренебрежительно выплевывает изо рта предметы, каждый из которых стоит целый кошель золота.

– Они у него все-таки не каждый месяц выпадают, да и не все он теряет прямо в пещере, – оправдывалась Ивона. – Так что свою привилегию я использую лишь в крайнем случае, когда совсем с деньгами туго.

– Интересная она, – сказала Лисса, когда мы окончательно распрощались с Охотницей. – Она ведь не совсем полуэльфийка?

– Нет, – согласился я. – Ее родословная вообще довольно занятна.

– А что случилось три года назад? Ив мне так и не рассказала…

– О-о, это длинная история. Я ее тебе расскажу, когда делать будет совсем уж нечего.

Некоторое время мы ехали молча.

– Кстати, о тех конях, – вспомнил я. – Я опросил в Оренополе всех своих близких и дальних знакомых и узнал следующее. Этих клыкастых тварей трижды привозил на продажу один и тот же человек, какой-то южанин, который в городе появляется нечасто и исчезает надолго, поэтому мало кто его знает. По слухам, привозил он их из Эвксинии. И я даже нашел одного тролля, который с этим южанином как-то раз надрался в кабаке, и тот спьяну рассказал, что обитают эти животные в некой окруженной горами долине на юге Эвксинии, где водятся и другие чудные звери. Вот так вот…

Лисса некоторое время молчала, переваривая информацию. Вдалеке замаячила подсвеченная солнцем башенка замка Фиерон.

– Знаешь что, – задумчиво сказала принцесса. – Что-то я давно не бывала в Эвксинии. Думаю, пора бы исправить это упущение. Почти соседи все-таки. Пожалуй, я оформлю это как неофициальный, но дружественный визит. Инкогнито.

– Взрослеешь, Премудрая, – усмехнулся я. – Раньше я от тебя таких слов не слышал.

– Сивер, ты ведь собирался в те края – персики собирать?

– И что?

– Подождешь меня денек? Пока я все улажу?

Я изобразил на лице работу мысли с солидной примесью сомнения.

– Сивер, тебе же самому не так скучно будет!

– Ну ладно, принцесса, только при одном условии…

– Разумеется, вся ответственность на мне!

– Да я не про это…

– Да-да, я помню, – Лисса улыбнулась, пришпоривая коня. – Обязательно взять побольше нашей фирменной колбасы!

* * *

– А что случилось три года назад? – с любопытством спросил Одд. – Мне тоже интересно.

– Уже не три, а больше шести, – ответил я. Ивона поморщилась.

– Пускай Ив рассказывает, – продолжал я, – это ее история. А если кратко… Помнишь тот странный инцидент с Кверком, который потом обозвали «совместными маневрами армий дружественных держав»? Так вот, заварил эту кашу, как я слышал, кое-кто из тех магов, которые во время Предпоследней войны все потеряли, ничего не приобретя взамен, кроме жизненного опыта. Маг этот со своими сообщниками долго проводил всякие мероприятия в надежде настроить людей против нелюдей, а эльфов – против неэльфов. А когда армии таки сошлись и уже были готовы покрошить противника в капусту, туда заявилась молоденькая магичка в компании с драконом и все испортила.

– О-о, – тролль серьезно и с уважением поглядел на Ивону, – так ты – вормлорд?

Ивона кивнула, не настроенная развивать эти тему. Я знал, что она побывала в логове дракона и чему-то училась у огнедышащего ящера, но сама девушка не любила об этом распространяться. Хотя выпавшие зубы у своего крылатого знакомца таскала исправно.

– Вы в Эвксинию-то тогда съездили? – обратилась ко мне Ивона, переводя разговор на другую тему.

– Я съездил. А Лиссе в тот раз родители ее венценосные не дали «добро» на «неофициальный визит инкогнито». Она даже поругалась с ними в дым по поводу ущемления ее личных свобод.

– Ой, не получится из нашей принцессы королевы, – покачала головой Ивона.

– Не факт, – возразил я. – На кого нарвется, как говорится. У меня есть основания полагать, что мамаша ее в молодости обладала похожим характером. И потом… Ты ведь знаешь леди Реллу, фаворитку короля Берроны? Что-то общее у них есть, согласись.

– Ну, ладно, будем считать, что ты прав, – улыбнулась девушка, – мне было бы приятно, если бы королевами становились принцессы вроде Лисы.

– Кстати, о драконьих зубах, – вспомнил вдруг тролль. – Когда я тут только что поселился, то нашел неподалеку целый скелет виверны. Продал за неплохие деньги, но пяток зубов оставил про запас. А потом мне сказали, что в виверновых зубах никакой силы нет.

– Правильно, – продолжила Ивона, – а продал ты их шарлатану какому-нибудь. Драконьи зубы столетиями взаимодействуют с потоком магии и волей-неволей накапливают ее, да и сами изменяются под ее воздействием. А зубы виверны ни с чем таким не взаимодействуют. И проку от них – только на шнурок нанизать да на шею повесить.

Слово «виверна» напомнило мне о давнем обещании Ивоны.

– Между прочим, Ив, ты давно собиралась рассказать мне какую-то историю про виверн.

Ивона потерла переносицу.

– Ну что ж… Одд, ты баллады слагаешь?

– Нет, – чуть удивленно откликнулся тролль. – Зачем мучиться, когда есть множество тех, кто это любит и умеет! А к чему тебе?

– Просто в этой истории про виверн сюжет, как мне кажется, больно хороший и очень подходит для баллады. О несчастной и счастливой любви. Ну, да тебе виднее…

СЕЗОН ВИВЕРН

Лужайка щедро заросла тонконогими колокольчиками, сиреневыми васильками, трехреберниками, чьи соцветия напоминали миниатюрные яичницы-глазуньи и множеством иных цветов, щедро разбавлявших ее основной зеленый тон.

С трех сторон к ней подступал лес – обычный смешанный лес, не пятиобхватные дубы и вязы, как в рощах Кверка. А с четвертой стороны лужайка взбиралась на косогор, переходивший в склон невысокого холма, напоминавшего о своих дальних родственных связях с Прейскими горами.

Судя по всему, именно разнотравье, а не косогор и деревья интересовали молодую особу, стоявшую посреди поляны. Девушка сосредоточенно срывала тонкими пальцами отдельные стебельки, внимательно рассматривала добычу, а иногда словно бы даже нюхала.

Звали девушку Нимравой. Молодой человек, составлявший ей компанию, стоял, прислонившись к древесному стволу, и откровенно любовался своей спутницей. Правда, помогать ей не лез – знание трав не входило в число его достоинств. Но вот что он, несомненно, мог оценить, так это стройную и очень женственную фигуру Нимравы, великолепие ее густых черных волос, поблескивающих на солнце, как вороново крыло, и красоту ее чуть раскосых темно-карих глаз, которые менестрели называли бы «бездонными».

– Ты обратил внимание, – обернулась к нему с вопросом Нимрава, – что самое замечательное разнотравье растет правильным кругом?

– Круг Киены? Я о таких слышал, но никогда не видел.

– Вот и посмотри. Я никогда не видела столь правильного круга – это что-нибудь да значит!

– Нимрава, – улыбнулся молодой человек, – я ничего не понимаю в травах, так что оценить не смогу. А тебе-то это зачем?

Девушка посмотрела на него с легкой укоризной.

– Дерриэн, это было очень мило и романтично – выпить в относительно чистом трактире этого иноземного вина (всегда забываю, как оно называется)… Но денег у нас теперь в обрез, а лично мне хочется есть уже сегодня и – ты, конечно, удивишься – будет хотеться завтра. А за травы, собранные в круге Киены, можно кое-что выручить у любого аптекаря.

– Ну тогда ладно, – покладисто сказал молодой человек, отлепляясь от облюбованного дерева и выходя на полянку. – Давай я тебе помогу.

– Пустое, – отмахнулась Нимрава, – это все равно надо делать ночью.

– То есть, – обрадовался Дерриэн, – нам совершенно некуда спешить?

Он обнял девушку и решительно привлек ее к себе.

– Ох уж эта нынешняя манера женщин носить штаны вместо юбок! – посетовал он.

– А мне казалось, тебе нравится…

– Со стороны, конечно, смотрится – лучше не придумаешь, но вот…

В вышине над их головами пролетела виверна. Рептилия двигалась по широкой дуге, мерно взмахивая громадными крыльями, и даже на таком расстоянии выглядела весьма впечатляюще. Молодой человек на пару мгновений отвлекся от губ Нимравы и проводил ящера взглядом.

– Почто я не виверн, почто не летаю? – вспомнил он вслух слова известной песни.

* * *

– Ох, и что же это деется! – бабка то и дело сокрушенно всплескивала руками, разглядывая слипшуюся от крови траву.

– Остались от козлика рожки да ножки… – проговорила Ивона.

Бабка обернулась к магичке.

– Какой там козлик! – искренне возмутилась она. – Это коза была, Розочка, кормилица наша. Столько молочка давала, такой сыр из него получался, аж из Верхних Чесноков приходили покупать! А теперь что? Досталась моя красавица чешуйчатой гадине!

Ивона, не споря, вновь осмотрела землю. Никакой особой квалификации для этого не требовалось – следы когтей двухсаженной виверны бросались в глаза и дилетанту. От покойной козы осталось немного: летучая тварь откусила жертве голову, а затем, словно издеваясь, поотрывала копыта, разбросав их по всему загону.

Обыкновенные виверны – драконоподобные крылатые рептилии длиной от четырех локтей до двух с половиной саженей – не редкость в некоторых областях Берроны. Как правило, они кормятся падалью и дикими зверями размером от зайца до лани, но изредка позволяют себе нападать и на домашнюю скотину, чаще всего на слишком осмелевших коз или овец. В одних деревнях, недосчитавшись козленка-другого, селяне объявляют случившееся волей богов и оставляют безнаказанным, в других – берутся за вилы и топоры, пополняя ассортимент очередной ярмарки изделиями из дорогой чешуйчатой кожи.

Но все случаи нападения виверн на скотину, вне зависимости от исхода, носят эпизодический характер. Согласно официальной статистике, во всем королевстве их происходит не более тридцати – тридцати пяти в год – это намного меньше, чем аналогичных нападений со стороны волков, медведей, росомах и бродячих собак.

Но на деревню с неберронским названием Цемсы виверны как будто ополчились. И Ивона Визентская имела неудовольствие созерцать сейчас скорбные останки уже четырнадцатой их жертвы, да еще и загрызенной прямо на подворье. Обнаглевшие ящеры (или ящер) прореживали преимущественно козье поголовье, но не брезговали и домашней птицей пожирнее и цепными собаками. На людей пока вроде не нападали, но большинство местных жительниц старались не оставлять детей на улице без присмотра.

Ивона выпрямилась, оторвавшись от удручающего зрелища.

– Неужели же вы, – спросила она, – ничего не слышали – не видели? Виверна-то не маленькая, одним хлопаньем крыльев могла всех переполошить!

– Ой, могла, дочка! – не стала спорить бывшая козовладелица. – Да только сын-то мой в Муравьиные Горки – в соседнюю деревню, значит, – еще вчерась поутру уехал. А я, как козу подоила, в погреб спустилась. Вылезла – а тут вот такое.

Бабка тяжело вздохнула от жалости к самой себе.

– Прямо как нарочно момент поджидала эта гадина окаянная! – подвела она итог.

* * *

– Ты посмотри!

Нимрава приподнялась на локте, убрала с лица волосы и, поглядев в ту сторону, куда указывал Дерриэн, тихонько присвистнула.

На поляну с противоположного края выходил единорог. Он сильно отличался от описываемых в легендах белоснежных коней с витым рогом на лбу, но сомнений в том, что это был именно единорог, не возникало. Зверь был рослый, с крепкими мускулистыми ногами, серовато-каштановым мехом очень мягкого и приятного оттенка. Конский хвост был как будто тщательно расчесан, а невысокая грива переходила на боках шеи в относительно длинную вьющуюся шерсть. Ну и, конечно, его голову венчал тонкий, чуть изогнутый рог, широкий у основания.

Единорог остановился, бегло огляделся, сорвал несколько травинок и принялся их жевать с таким выражением, словно в этот момент проникал мыслью в структуру мироздания. Солнце карабкалось к зениту, поляна была залита расплавленным золотом его лучей. Поэтому тень раскидистой липы, давшая приют Нимраве и ее спутнику, надежно укрывала их от взглядов зверя.

– Единорог! – констатировала девушка.

– Необычайно точно подмечено, – съехидничал юноша, поднимаясь на ноги.

Нимрава, поправляя одежду, сделала вид, что не заметила иронии в его словах.

– Надо же, никогда не видела. Откуда он взялся? – спросила она.

– Я слышал, – отозвался Дерриэн, – что в эльфийских рощах есть несколько стад единорогов. А отсюда до Кверка не так уж далеко. Может, оттуда забежал?

Нимрава пожала плечами, заодно стряхнув с одного из них прилипший сухой листок. В ее темных глазах огонек удивления и восхищения сменился выражением практического интереса.

– Рог единорога, – сказала она, – стоит огромных денег. Не меньше полусотни фиммов за фунт!

– Ты предлагаешь его завалить и спилить рог?

– Я предлагаю его поймать и спилить рог. Зачем убивать такого красивого зверя за пяток фунтов омертвелых кожных образований?

– Легенды гласят, – Дерриэн прислонился к стволу липы, – что поймать единорога может только невинная дева. Причем подойти к оной он должен сам.

– Ты намекаешь, что самоустраняешься от поимки и предоставляешь это дело мне?

Дерриэн с легким сомнением посмотрел на девушку.

– Знаешь, ты обладаешь массой неоспоримых достоинств, но, боюсь, к сегодняшнему утру тебя в любом случае очень затруднительно было бы назвать «невинной»…

– Балда! – отозвалась Нимрава. – Имеется в виду внутренний мир – так сказать, чистота помыслов, а не… в общем, не то, что имел в виду ты.

– Ну тогда попытайся, а я подстрахую сзади, можешь не сомневаться…

Единорог тем временем даже не подозревал о готовящихся неприятностях, в которые, согласно легенде, он должен был ввязаться добровольно. Отыскав посреди круга особо зеленой и душистой травы неприметный кустик, он с удовольствием захрупал его веточками.

Нимрава осторожно, чтобы не вспугнуть зверя, выскользнула из тени на лужайку.

– А почему у него рог как будто светится? – спросила она шепотом, обернувшись к Дерриэну.

Как разыскивать логово виверны, повадившейся нападать на скотину? Ее наземные следы ограничиваются отпечатками когтистых лап в загоне, а дальше… А дальше, поднявшись в воздух, двухсаженный ящер без особого труда уволочет обезглавленную козу хоть за пять верст.

Ивона размышляла, стоя посреди деревенской улицы, и машинально чертила что-то на пыльной дороге острием меча.

Стоп, нужна логика. Почему виверна таскает скотину только из этой конкретной деревни? В конце концов, если уж ей так приспичило, безопасней было бы навещать все окрестные деревни по очереди. Цемсы, конечно, расположены удобно: на краю малонаселенного лесного массива, который тянется добрую полусотню эльфийских миль. Но что с того? Для летающей рептилии пять верст – не крюк. Может быть, она гнездится где-то совсем рядом с деревней? Тоже странно: тогда бы местные мужики давно ее логово вычислили да и подняли бы тварь на вилы.

Девушка начертила в пыли большой вопросительный знак.

Пыль вздрогнула, потревоженная гулким тяжелым топотом, и в нарисованный на ней знак впечаталось копыто.

– С дороги! – рявкнул чей-то голос. Ивона отпрянула к обочине, увернувшись от массивного серого в яблоках коня, на котором, как кремовая розочка на пироге, восседала закованная в доспехи фигура. Плащ всадника чуть было не задел девушку по лицу. На черной ткани плаща отчетливо выделялся белый рисунок – странно видоизмененный солярный знак: без обода и с редуцированными косыми лучами. Рыцарю явно не было дела до каких-то там пешеходов, но магичка все-таки расслышала брошенную вскользь фразу: «Эльфийское отродье!»

Иной раз Ивона жалела, что ей неподвластны многие заклинания стихийных магов – вроде стены огня или управляемого смерча. Но, в конце концов, сногсшибательного (в прямом смысле слова) эффекта можно достичь и другими средствами. Здоровенный серый пес выскочил словно бы из ниоткуда прямо перед боевым конем, звучно лязгнув зубами перед лошадиным носом. Конь, обиженно всхрапнув, продемонстрировал свое умение резко останавливаться, в результате чего рыцарь с грохотом рухнул на землю.

Поднялся он отнюдь не в радужном настроении, однако клинка не обнажил, а лишь процедил, сдерживая гнев: «Ведьма проклятая!»

– Так что вы там говорили про эльфов? – холодно поинтересовалась «ведьма». – Не могли бы вы это повторить, сэр рыцарь?

– Ваше счастье, – рыцарь, отвернувшись от Ивоны, поймал повод коня, – что вы женщина и мой кодекс не позволяет применить к вам силу.

– Удивительно! – Ивона перебросила меч из руки в руку. – Конем топтать можно, а ударить – ни-ни?

– Молчи, колдунья, а то я не сдержусь и сделаю для тебя исключение!

– Милости прошу! Оскорбления я выслушивать не люблю, а уж от какого-то рыцаря – и не собираюсь.

Рыцарь издал нечленораздельное рычание, готовый, видимо, поступиться принципами. Пустая до этого деревенская улица постепенно стала заполняться неведомо откуда взявшимся народом; Ивона, в отличие от своей матери, не была мастером фехтования – так, на твердую троечку. Но в одном она была уверена: клинок, вышедший из рук самого Мастера Руд, – оружие не только уникальное, но и не вполне честное, поскольку доспех средней паршивости оно даже не разрубает, а режет почти без заусениц. Судя по быстрому взгляду, брошенному на меч девушки, рыцарь тоже либо знал, либо догадывался об этом.

– Поговори-поговори, ведьма! – прошипел он. – Придет время – на всех вас найдется управа. А сейчас мне недосуг мараться!

– И что же за важное дело мешает славному рыцарю зарубить слабую женщину? – поинтересовалась Ивона.

Рыцарь не удостоил ее ответом, поскольку в этот момент к ним приблизился высокий худой мужик с бородкой клином – цемсовский староста, как уже было известно Ивоне.

– Ну что вы, право слово, – примирительным тоном начал он еще издали, – ей-бо, как дети малые. Вы бы, госпожа волшебница, отошли бы: видите, человек огорчен чем-то, может и впрямь сорваться. А вы, сэр рыцарь, не нервничайте так, расскажите, что у вас за дело, да не можем ли мы помочь чем. Ах да, забыл представиться! Голова я здешний, Мокий.

Ивона молча отошла в сторонку, не желая продолжать конфликт. Но на слух она не жаловалась, а староста и рыцарь на шепот отнюдь не переходили.

– Я послан моим сюзереном, герцогом Прейским, – сообщил рыцарь с некоторой неохотой, – избавить округу от злобной виверны, наносящей урон здешним хозяйствам.

– Его светлость воистину милостив и внимателен, ежели нужды нашей деревни столь его заботят, – неискренне восхитился староста.

– Герцог рачителен, – перебил его рыцарь, – и его огорчило, когда вместо очередных податей он получил свиток с описаниями бесчинств ящера. Поэтому мне потребуется все мужское дееспособное население деревни, чтобы извести в округе всех виверн, какие найдутся.

– Никак не можно, – сокрушенно вздохнул староста.

– Это еще почему?

– У ящера ентого ядовитая колючка на хвосте, как у скорпия. И простому человеку, ежели ему жизнь мила, никак нельзя ходить на енту тварь.

– Колючка, говоришь, как у скорпия? А много ли ты скорпиев видел? Хорошо же, пусть деревенские разыскивают берлоги ящеров, а с самими гадами я как-нибудь уж управлюсь!

– А что ж вы, сэр рыцарь, сами-то? Нешто в одиночку странствуете?

Рыцарь несколько секунд молчал, вероятное раздумывая над ответом.

– У меня был человек… слуга. Нанялся ко мне две недели назад. А вчера его какая-то ведьма заманила и опоила и он бежал…

– И украл чего-нибудь? – с явной надеждой в голосе поинтересовался староста.

– Побросал все, с-скотина, – рыцарь смачно сплюнул, – поймаю – располовиню!

«Так вот в чем корень плохого рыцарского настроения, – отметила про себя Ивона, отправляясь по своим делам, – а заодно и всплеска неприязни к нашей магической братии… и сестрии!»

Она знала, что упрощенный символ Солнца, подозрительно напоминающий равносторонний крест, носят на плащах рыцари Ордена Рыбы – наиболее ярые и последовательные противники всего магического. Но и они все-таки обычно сдерживались и не проявляли враждебности прилюдно.

Ну что ж, теперь ее задача – первой найти виверну, по возможности не мозоля глаза «крестоносцу». Виверна нужна Университету, а после встречи с рыцарем та вряд ли будет на что-нибудь пригодна.

От дома вдовы, чьей козой полакомился ящер, до края леса было рукой подать. Отправив меч в наспинные ножны, Ивона шла, раздумывая о своей нелегкой задаче, и попутно наслаждалась погожим, но не жарким деньком, лучами солнца, пробивавшимися сквозь ажурную зелень крон, да веселой перекличкой многочисленных мухоловок и пеночек-трещоток. Впрочем, долго наслаждаться ей не пришлось: нужная тропа отходила от дороги всего через четверть версты, а там уже виднелась и знакомая лужайка. Девушка переливчато свистнула, и в ответ с лужайки послышалось нечто вроде ржания, но с какими-то блеющими нотками.

Ивона вышла на открытое место – и резко остановилась, озадаченная представшей перед ней картиной. Центр композиции, несомненно, составлял единорог, поглядывавший теперь на хозяйку с самым что ни на есть невинным видом. На ближайшей к нему липе, саженях в трех от земли, сидели светловолосый парень и черноволосая девушка. На ветвях они устроились довольно основательно, из чего можно было сделать вывод, что сидели они там уже долго и собирались просидеть еще дольше. Судя по их внешнему виду, забирались они на дерево довольно поспешно. Земля возле липы была истоптана, точнее, буквально изрыта раздвоенными копытами, а на самом стволе красовались обугленные вмятины: единорог разряжал о дерево магический заряд своего рога.

Ивона в недоумении оглядела поляну, пытаясь определить, что именно вызвало у единорога такой прилив магической энергии. Ну, все ясно: круг Киены, в центре которого – небольшой, а теперь еще и объеденный зверем кустик ланницы, эльфийской жимолости. Этот кустарник практически всегда растет прямо над магическим источником, накапливая энергию лучше любых других растений и столь же охотно делясь ею с окружающими.

Размышления магички прервал голос мужчины, сидевшего на дереве:

– Так это ваш единорог?

Ивона рассеянно почесала зверя за ухом, разглядывая на коре липы след от особенно эффектного удара (надо полагать – самого первого).

– Да, – не стала отпираться она. – Это мой единорог.

– А вы не могли бы его… подержать, пока мы слезем? – жалобно попросила брюнетка.

Ивона подняла на парочку мрачный взгляд, но затем не выдержала и рассмеялась.

– Да вы слезайте, – сказала она, – он совершенно ручной. И к тому же уже разрядился.

– Что он уже сделал? – переспросил молодой человек, продолжая оставаться на дереве.

– Разрядил избыток магического заряда, накопившегося в роге, – пояснила черноволосая девушка, ловко спрыгнув на землю с толстой нижней ветки. Выпрямилась, встряхнулась почти по-кошачьи, а затем осторожно протянула к единорогу руку. Зверь смерил брюнетку взглядом, но никаких фортелей выкидывать не стал и позволил погладить себя по бархатистой морде. Девушка зачарованно провела кончиками пальцев от основания рога до безволосого участка между ноздрями, а затем повернулась к Ивоне.

– Нимрава, – представилась она, протягивая руку. – А тот, который еще на дереве, – Дерриэн. Извини, что пытались поймать твоего единорога. Мы думали, он дикий…

– Ничего страшного. Он, вообще-то, может постоять за себя, – улыбнулась Ивона и, пожав руку Нимраве, назвалась сама.

– Ты – магичка?

– Можно и так сказать. Охочусь тут на виверн…

– О, – Дерриэн уже тоже стоял на земле, – а мы сегодня видели виверну: она летела вон оттуда и вон туда. Что-то несла в лапах…

– Хм, – задумчиво протянула его спутница, – а я думала, что мужчины, когда целуются, способны замечать вокруг себя только… других женщин.

– Вполне возможно, что виверна была женского пола, – усмехнулась Ивона. – Дерриэн, ты можешь точно указать направление? Это важно.

– Могу. – Молодой человек прошелся пару раз по лужайке, чуть прищурившись, затем остановился, огляделся и указал рукой: – Вон туда она полетела.

– Отлично, – проговорила Ивона, – первый маленький плюсик.

…Плюсик действительно оказался маленьким: отправившись по направлению, указанному Дерриэном, Ивона вскоре наткнулась на овражистую местность, в которой не то что виверна – настоящий дракон спрятался бы без труда. И уж с первого раза найти здесь, среди этих промоин, склонов и валежника, логово виверны можно было бы только в силу какой-то совершенно непредставимой удачи.

Единорог, чьей родиной была влажная лесная тундра за Хассенским хребтом, наотрез отказался лазать по изъеденному балками всхолмью. Ивон даже пожалела, что в этот раз путешествует не на лошади, но потом пришла к выводу, что и от лошади здесь было бы мало проку. Прейские горы, не желая знаться ни с какими другими горными системами, торчали посреди Берронской равнины, как краюха посреди столешницы: они не уступали ни ветрам с дождями, ни реке Верхней Хоре, вынужденной из-за них делать широкую петлю. Как и все прочие горы, эти тоже философски относились к подобному противостоянию, хотя оно неизбежно отражалось на их внешности – в виде многочисленных промоин и крутых обрывов, покрытых щетиной тощих березок.

В маленькую корчму на главной деревенской улице (то есть на большей из двух имевшихся) Ивона вернулась ни с чем, усталая и запыленная. Корчма, несомненно, являла собой культурный центр деревни – в совокупности с храмом, располагавшимся как раз напротив. Еда в ней была вполне приличной, то есть содержала более или менее полный набор веществ, необходимых для поддержания жизни, а также была потенциально пригодна для разжевывания и глотания. Еще при корчме была парочка комнат, в которых останавливались редкие путники. Правда, по своим размерам и убранству эти комнатки напоминали скорее нечто среднее между платяным шкафом и курятником.

В зале сегодня было людно: как же – мало того, что виверна опять скотину загрызла, так еще и важный рыцарь приехал, чуть с волшебницей не подрался, а потом указ вывесил, где именем герцога повелел искать виверново логово. Столько событий за один день в Цемсах не происходило уже многие годы. Ивона пробралась к облюбованному накануне столику в самом дальнем углу – и обнаружила там своих новых знакомых.

– Ну как, удалось найти виверну? – поинтересовался Дерриэн.

Нимрава неодобрительно покосилась на него, одновременно ухитрившись приветственно улыбнуться Ивоне. Магичка присела к столу, прислушиваясь к разговорам у себя за спиной.

– …Ага, а копыты по всему двору раскидала! И вот ведь, гадина, никто и не видал, куда полетела!

– …Нет бы у кого другого скотину задрала, в тех же Муравьиных Горках хотя бы! А то все к нам да к нам!

– Эт потому, что у нас скотина лучше.

– Да ладно тебе, у тебя-то ничего не пропало!

– У меня не пропало, а у тестя мово энта тварь кобеля цепного стащила – забыл, что ль? Прямо с ошейником уволокла, а ошейник-то я ему подарил. Хороший был ошейник, еще долго прослужил бы…

– …Хоть бы колдунья приезжая что сделала, управу какую нашла!

– Да что та колдунья может?! Вот если б Наталина! Уж она б такого не допустила…

– Да ладно, не видал, что ль, как сэр лыцарь с колдуньей связываться-то поостерегся? Стало быть, хорошая колдунья, не из последних! Этот-то барон, как его там… Он же с белым крестом, а они, сами знаете, колдунов ни в грош не ставят.

– А все ж Наталина наша не подвела бы. Дурень он, этот Лепес, что от такой девки отказался!

– Ты это, потише, он мой свояк все-таки…

– Вот я и говорю – дурак твой свояк.

– А тебе самому бы хотелось, чтоб жена колдуньей была? А-а, вот то-то!..

В оригинале все эти высказывания были приправлены не вполне нормативной лексикой и бульканьем того, что здесь называли пивом.

Корчмарь заметил наконец Ивону и, дабы не гневить судьбу в лице волшебницы, удивительным, доступным только работникам подобных заведений способом просочился к ее столу.

– Чего, э-э… госпожа изволит? – подобострастно спросил он.

– Поесть, – коротко ответила Ивона, – и они тоже, – она указала на Дерриэна с Нимравой.

– И выпить?.. – спросил корчмарь.

– Квасу. – Ивона подбросила на ладони серебряную монетку и вновь поймала ее. – Да, кстати. Кто такая эта Наталина?

Корчмарь, уже повернувшийся было в сторону кухни, остановился и на секунду-другую задумался.

– Ведьма, – с трудом облек он свои мысли в слова. – Ну, или колдунья, ежели вам так больше нравится. Поселилась у нас в деревне, прижилась было, даже каким-то хозяйством обзавелась. А потом ейный хахаль дал ей от ворот поворот – она и уехала.

Ивона проводила удаляющегося корчмаря взглядом.

– А я хотел вина заказать, – разочарованно пробормотал Дерриэн.

– И не мечтай, – обернулась к нему Ивона. – Вина здесь нет, а с другим спиртным лучше не экспериментируй.

– Ага. Ты слышала, – сменил тему Дерриэн, – барон здесь.

– И слышала, и видела. А! – догадалась Ивона. – Так ты и есть тот сбежавший слуга?! А ты, – она посмотрела на Нимраву, – стало быть, колдунья, которая его опоила…

– Что, правда опоила?! – ужаснулся молодой человек.

Нимрава подперла подбородок ладошками, придав лицу нарочито-мечтательное выражение.

– Не могла удержаться, – промурлыкала она, – такой хорошенький!

И продолжила уже нормальным голосом, с улыбкой глядя на округлившиеся глаза юноши:

– Да шучу я! Не умею я никого опаивать.

– Но ты же травница?! – почти в один голос, но с разными интонациями спросили Дерриэн и Ивона.

– Я знаю травы, – серьезно ответила Нимрава, – умею их искать и собирать. Но представления не имею, что там потом с ними делают аптекари!

– Может, оно и к лучшему, – проворчал Дерриэн.

Внезапно дверь корчмы с треском распахнулась, едва не пришибив одного из завсегдатаев.

– Там!.. Там!.. – ворвавшийся в помещение селянин никак не мог перевести дух и закончить фразу. – Там… такое… это… оно телка жреть!

Через открытую дверь доносилось приглушенное расстоянием мычание. Народ, какой еще держался на ногах (пришли-то, конечно, о новостях посудачить, но ведь в корчме грех не выпить), повалил на улицу.

– Тьфу ты, пропасть! – Ивона вскочила из-за стола. – Ведь эта тварь уже ела утром!