Текст книги "Россия и Германия. Стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну"

Автор книги: Сергей Кремлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 11
Новые директивы – планы Дауэса и Юнга

30 ноября 1923 года под руководством американского генерала Дауэса и английского финансиста Г. Мак-Кензера начала работать комиссия экспертов по определению платеже способности Германии, В августе 1924 года на Лондонской конференции Европе и Германии был продиктован уже сам план Дауэса. 30 августа 1924 года вышел закон о денежной реформе, и с этого дня план вступил в силу.

Шестидесятилетний вице-президент США Чарльз Гейтс Дауэс был по совместительству еще и директором-основателем крупнейшего чикагского банка «Центральный Трест Ил линойса», связанного (какое «совпадение»!) с группой все того же Моргана, с которым имел тесные отношения Ратенау.

Во время Первой мировой войны Дауэс в чине генерала в координации с Барухом организовывал военные поставки в Европу. Первая Большая Советская Энциклопедия в томе 20, из данном в 1930 году, аттестовывала его как символ гегемонии американского капитала в Европе, но отдавала должное: «Д. является одним из талантливых представителей америк. монополистического финансового капитала, великолепно разбирающимся в положении послевоенной Европы и планомерно проводящим проникновение америк. капитала во все важнейшие страны Европы, в особенности в Германию и Францию».

Теперь Дауэс объявил: в ближайшие пять лет Германия выкладывает «на бочку» по полтора миллиарда марок золотом, потом – по два с половиной. Контроль над немецкой военной] промышленностью резко ослабевал, а под право контроля немецких железных дорог и банков Штаты давали Веймарской республике первый кредит в 200 миллионов долларов на восстановление экономики.

Потом последовали и другие кредиты. Жалеть не приходи лось – считалось, что вкладывается в своё… Собственно, так: оно и было. Германия начала резко прибавлять промышленные и торговые обороты, и с началом реализации плана Дауэса в германском будущем появился устойчивый просвет. А в Версальской системе – первая серьезная прореха.

В Зеркальном зале Версаля французам мечталось, конечно, великое… В конце 1922 года председатель финансовой комиссии французского парламента Дариак в своем секретном докладе Пуанкаре сообщал: «Если бумажная марка обесценивается со дня на день, то средства производства, принадлежащие Тиссену, Круппу и их соратникам, остаются и сохраняют свою золотую ценность. Это есть именно то, что имеет действительное значение».

Дариак был прав и вывод делал очевидный: вот бы это все – да под контроль Франции.

* * *

Мечталось-то мечталось, а практически вопрос о контроле над германским народным хозяйством был решен в пользу американского, а не французского капитала. Кое-какие крохи достались Англии.

Большая Советская Энциклопедия 1928 года так оценила план Дауэса: «Американские кредиты широкой волной залили народное хозяйство».

Доллары действительно делали плодородной экономику Германии не хуже, чем ил Нила – поля египетских феллахов. За два года немцы превзошли довоенный уровень развития. Правда, это не значило, что был восстановлен довоенный уровень массового потребления. У светских женщин сверкали бриллианты, у рабочих женщин – голодные глаза.

Чем стал для рабочей Германии план Дауэса видно хотя бы из статистики заболеваний горняков легочным туберкулезом. В 1913 году на сто работающих приходилось 0,57 больных, в 1917 – 1,02. В 1920 году эта цифра поднялась до 1,84, а к 1925 – доросла до 3,93!

У Карла Гельфериха в его последний год жизни (в 1924 году он скончался) были основания оценивать план Дауэса как шаг на пути «вечного порабощения» Германии. А генерал и депутат Людендорф при голосовании «дауэсовских» законов в рейхстаге кричал: – «Позор для Германии! Десять лет назад я выиграл битву при Танненберге (это когда из-за Ренненкампфа погибла армия Самсонова. – С.К.). Теперь они устроили нам еврейский Танненберг!».

* * *

Но депутаты план приняли – крупные промышленники увидели в нем крупные возможности рассчитаться с репарационными долгами и провести ряд махинаций. В этом смысле план Дауэса был очень характерен для послевоенного между народного капитала своей внешней противоречивостью и железной (то бишь – «золотой») внутренней логикой.

Германский долг позволял Америке внедряться в германскую экономику, не тратя ни цента. Получалось так потому, что американские банки, предоставившие Германии займы, тут же выпустили под них облигации, раскупленные рядовыми американцами. Банки сразу оказались с прибылью, а через несколько лет немцы – тут много поработал президент Рейхс банка Яльмар Шахт, отказались от выплат всего долга по согласованию с большим капиталом США.

Президент Гувер в 1931 году объявил мораторий на уплату взносов. В результате мелкие держатели германских облигаций потеряли в сумме миллиарды марок. А банки еще раз оказались с прибылью. Черчилль по этому поводу с притворной грустью заключал: «Такова печальная история этой идиотской путаницы, на которую было затрачено столько труда и сил».

Труда капитал затратил тут, действительно, немало, но и рыбка из «версальского пруда» была выловлена не простая, а золотая.

В июне 1929 года на очередной Парижской конференции директивы Дауэса заменили планом пятидесятипятилетнего американского финансиста Оуэна Д. Юнга. Впрочем, Юнг занимал еще один пост: главы «Дженерал электрик», ДЭК, – лучшей подруги AEG Ратенау, не считая постов в Федеральном резервном банке и в «Дженерал Моторс» неугомонного Моргана.

Не забывал, к слову, Юнг и СССР, активно пытаясь привязать наши рынки к интересам США. Соответственно, нам то же предлагались кредиты. Троцкий и Бухарин к таким идеям относились с интересом, но крепнущий Сталин смотрел на «щедроты» Юнга настороженно. Впрочем, полностью игнорировать Юнга, Моргана и ДЭК смысла не было, так что в 1928 году Юнг подписал с нашим Амторгом договор, по которому ДЭК выделяла нам 26 миллионов долларов на закупки электротехнического оборудования. Естественно – у ДЭК.

Что касается Германии, то к 1988 (я не ошибся – к тысяча девятьсот восемьдесят восьмому!) году она, по плану Юнга, должна была выплатить 112 «золотых» миллиардов по такому вот графику: до 1966 – по 2 миллиарда в год, после 1966 – по 1,6–1,7 миллиарда…

Вот как долго Новый Свет намеревался экономически доить свою новую «дойную корову»…

Зато все виды официального международного контроля отменялись (экономический, само собой, был не в счет). Немцы опять могли распоряжаться Рейхсбанком и Имперскими железными дорогами.

Франко-бельгийские войска из Рура вывели ещё раньше… Да и план Юнга президент США Гувер скоро для Германии смягчил, а потом он и вообще был фактически отменен уже упомянутым мораторием Гувера на платежи по международным правительственным обязательствам.

Ещё бы: ДЭК AEG ока не выклюет…

Стратегически всё было рассчитано умно и с дальним прицелом. Выжимать соки из народа Германии до бесконечности было нельзя. Пришлось вовремя остановиться, чтобы внести изменения в тактику, сохранив стратегию контроля.

Предложенный Юнгом план включал в себя и основание Банка международных расчетов, который имел резиденцию в Базеле и стал проводником тактики выжимания денег.

Другими словами, в центре Европы возникал официальный центр по обслуживанию финансовых интересов США, то есть международного финансового капитала.

* * *

Доить немецкую «корову» предполагалось ещё долго…

И не её одну…

Через пять месяцев после введения в жизнь плана Юнга на нью-йоркской бирже грянула «чёрная пятница» 25 октября (иногда говорят, впрочем, о «чёрном четверге» – сказалась разница часовых поясов). Акции всех предприятий падали и падали.

Начался «Великий кризис». Для десятков миллионов в Америке и Европе он означал трагедию, безработицу… Для десятков тысяч – самоубийства. По сравнению с 1925 годом зарплата американских рабочих упала вдвое.

В 1930 году в США без работы остались 4 миллиона чело век, а вскоре – уже 15 миллионов.

В 1932 году выплавка стали и добыча угля упали в США до уровня 1902 года.

Бывшего президента «United Europian Investors» Франклина Рузвельта сделали президентом США, и он начал спасать капитализм, поведя Штаты «новым курсом».

Положение действительно было серьезным, но не настолько, чтобы особенно опасаться за свое место в системе власти Америки. Депрессия тридцатых годов стала для Капитала всего лишь оздоровительным выпуском «дурной» спекулятивной крови. Сознательно или бессознательно, но такой прием был применен Капиталом уже не в первый раз… Когда-то приток контрибуционных золотых франков во Второй Рейх Вильгельма Первого – после Седанской победы – породил волну спекулятивного учредительства – грюндерства. Через пять лет в Германии «разразился» кризис, потребление масс упало вдвое, зато «дело» Круппа только разрасталось. Ещё бы – рабочие теперь были рады иметь работу за хлеб, за гроши. Для крупного Капитала кризисы – время золотое в прямом смысле этого звонкого слова!

Теперь нечто подобное – в другую эпоху, в других масштабах – повторялось в США. После ошеломительно прибыльной войны появились несколько десятков тысяч новых миллионеров, и разнобой мешал воротилам бизнеса упорядочить управление возникающим гигантским мировым «предприятием». Теперь разорялись тысячи мелких банков, но крупные – укреплялись.

Под шумок в Европе были аннулированы все американские кредиты. И подданные Его Величества британского короля были извещены, что в результате военной задолженности Соединенным Штатам Америки им придется выплачивать только по годовым процентам государственного долга 350 миллионов фунтов стерлингов. Пожалуй, не меньше, чем предуказывалось бывшему Второму Рейху, ставшему Веймарской республикой безвременно усопшего Ратенау.

Англичане в свою очередь также отказывались платить, но даже их отказ не помешал США на одних процентах с займов вернуть своёс лихвой, не считая новоприобретенной доли в европейской экономике.

Ещё раз напомню, что до Первой мировой войны Соединенные Штаты были крупнейшим мировым должником, а после войны стали единоличным, по сути, мировым кредитором. И если бы Штаты настаивали на выплате всех – на самом деле трижды фактически уже оплаченных – долгов, то Европа просто рухнула бы…

Поэтому извлечение сверхприбылей можно было времен но прекратить, тем более что на этом, как сказано, теряла «мелкота».

Начавшись в Америке, кризис пришел и в Европу – в новом мире быть иначе уже не могло. Не затронутой кризисом оказалась одна страна – дерзко низринувшая капитал и созидающая себя сама – Советский Союз.

В США в то время у трудящихся масс не было никаких социальных гарантий, зато труд там стоил дорого. Меньшие часовые ставки в Европе компенсировались развитыми социальными институтами, добытыми в многовековой борьбе рабочих мозолей с властью Капитала. Зато европейские магнаты умели ловко изворачиваться. Особо прогремел по Европе странный крах финансового столпа австрийской экономики и австрийских Ротшильдов – банка «Остеррайхише Кредит-Анштальт фюр Хэндель унд Гевербэ». Банковская система Австрии вдруг рассыпалась, как карточный домик, несмотря на заверения Ротшильдов парижских и лондонских, что они-де венским Ротшильдам «помогали».

Банкиры разводили руками, а на удивительное фиаско непотопляемых Ротшильдов пристально смотрели из сосед ней Германии немигающие синие глаза будущего фюрера. В декабре 1933 года парижского Эдуарда Ротшильда предупредили: в случае прихода к власти в Австрии нацисты всерьез возьмутся за расследование дела о банкротстве «Кредит-Анштальт». Соответственно венскому Луису Ротшильду рекомендовали отсидеться на вилле семьи во французских Каннах. И было за что…

Дело в том, что незадолго до венского «краха» германский министр иностранных дел Курциус и австрийский вице-канцлер Шибер подписали соглашение о таможенном союзе между Германией и Австрией. Таможенные границы уничтожались, вводились согласованные тарифы и единый таможенный закон. Конечно, это был шаг к аншлюсу, то есть объединению Германии и Австрии, что прямо запрещалось Сен-Жерменским договором от 10 сентября 1919 года, который входил в систему версальских «договоренностей» и грубо нарушал право немецкого народа Австрии на самоопределение.

Ещё дальше шёл Женевский протокол 1922 года, который запрещал даже экономический союз Австрии и Германии.

Хотя Курциус и Шибер ссылались на французскую идею об общеевропейском союзе, Франция резко протестовала. Германские и австрийские немцы пригрозили в случае отрицательной западной позиции сближением с СССР. Вот тогда-то французские финансовые круги (то есть Ротшильды) и прекратили сотрудничество с австрийскими банками, испытывавши ми трудности.

Англия удовлетворилась заверением Германии, что ее соглашение с Австрией вызвано экономическими, а не политически ми причинами. Но спорный вопрос передали в Гаагский третейский суд. И тот 5 сентября принял сторону Франции. Еще бы!

Предвидя такой исход, немцы обеих стран еще до решения суда заявили об отказе от соглашения. Ротшильды победили.

Что касается Америки, то вот как изменялась по годам сумма выплаченных дивидендов, если уровень 1925-го года принять за 100 %: в 1928 – 157 %; в 1929 – 198 %; в 1930 – 224 %.

Производство в США падало, а доходы американских рантье росли. В разгар «кризиса» они немного упали: в 1931 году – до 214 %, а в 1932 – до 182-х.

Да, обделывать ловкие дела в «добром Новом свете» научились… И можно было бы сказать, что хорошо организованным «кризисом» окончательно завершилась история о Первой Военной Сверхприбыли.

ГЛABA 12
Если где-то чего-то убудет…

Ещё Михайло Ломоносов заметил, что если где-то чего-то убудет, то в другом месте и прибавится. Краткий итог Первой мировой войны для простых людей выразился в следующих примерных цифрах:

Погибло военнослужащих – 10 000 000.

Пропало без вести

(предположительно погибло) – 3 000 000.

Погибло гражданских лиц – 13 000 000.

Ранено – 20 000 000.

Осталось сирот войны – 9 000 000.

Осталось вдов войны – 5 000 000.

Беженцев стало – 10 000 000.

Только убитых и раненых насчитывалось 46 миллионов! Прибавим к этому еще и дополнительный дефицит населения из-за снижения рождаемости и увеличения смертности – 20 миллионов нерождений и смертей. И если это, читатель, – не глобальный геноцид, устроенный тогда капиталом в таких масштабах впервые, то что же тогда такое геноцид?

Так выразились итоги Первой мировой войны в отношении людей. А как по части финансов?

К началу тридцатых годов затраты на Первую мировую все еще толком не подсчитали. Тем не менее конкретные цифры были уже в ходу, и ими широко пользовались. Вот запись от 1 апреля 1933 года, сделанная Джавахарлалом Неру в своих письмах-очерках «Взгляд на всемирную историю». Неру пи сал их для дочери, юной Индиры Ганди, сидя в разных тюрьмах Индии.

Апрель 1933 года застал его в Центральной тюрьме Наини, откуда он и сообщал: «Американцы оценивают общую сумму расходов союзников в 40 999 600 000 – почти в 41 миллиард фунтов стерлингов, а расходы германских государств – в 15 122 300 000, свыше 15-ти миллиардов фунтов стерлингов. Общая сумма их составляет свыше 50-ти миллиардов фунтов!»…

Как видим, сплошные потери… Так что, может, великий наш помор был неправ? Не работает, значит, закон сохранения материи в человеческом обществе, когда гремят пушки? Э-э, нет – работает! Да ещё как!

Говоря о войнах, всегда почему-то подсчитывают расходы. Хотя расход для одних – доход для других! Не так ли? За Первую мировую войну были не только израсходованы 50 миллиардов фунтов, но и ПОЛУЧЕНО было кем-то примерно столь ко же… Государства, кроме США, оказались после войны не столько в шелку, сколько в долгу.

Так в долгу кому?

Ответ один: международным финансовым группам и монополиям, где капитал США играл уже первую, но далеко не единственную скрипку.

О доходах, полученных единицами как проценты с крови и слез миллионов, тот же Неру писал: «Мы не можем как следует оценить значение таких цифр – они слишком далеко выходят за пределы нашего повседневного опыта. Они напоминают астрономические цифры, как расстояние от Солнца до звезд»…

Сказано сильно, но неточно. Не для жителей Солнца или звезд, а для вполне реальных НЕКОТОРЫХ землян эти циф ры находились всего лишь на расстоянии руки, протянутой к личному тайному сейфу.

И порывшись в нем, слабые человеческие руки (хотя можно ли их называть «слабыми» и «человеческими» – не знаю!) вынимали оттуда ЛИЧНУЮ мощь, равную звездной.

Ну как же не поддаваться такому соблазну, господа, товарищи, леди энд джентльмены, если такой соблазн неотразим?

Когда профессор Уильям Додд, попавший на пост посла Штатов в рейхе чудом – всего лишь как вывеска американского либерала, однажды сморозил в имении Геринга, что, дескать, если бы люди знали историческую правду, большой войны никогда не было бы, английский посол сэр Эрик Фиппс и французский Франсуа-Понсэ в голос расхохотались, ничего не сказав в ответ…

А честный, но наивный Додд никак не мог взять в толк – с чего они хохотали, почему отмолчались… Но они-то знали – ПОЧЕМУ…

Когда Америка уже готовилась распять Германию после поражения немцев в фактически закончившейся войне, Вудро Вильсон 14 октября 1918 года с высокомерием громилы, наслаждающегося беспомощностью жертвы, направил в Европу ноту, в которой неосознанно разоблачил и себя, и своих патронов.

Вильсон ультимативно требовал низложения Вильгельма П. В качестве мотива он выдвинул стремление Америки к уничтожению «всякой произвольной власти где бы то ни было, могущей отдельно, тайно и по собственному единственному усмотрению нарушить мир на свете». Далее Вильсон пояснял: «Власть, которая до сих пор управляла германской нацией, и есть такого рода власть, как здесь описано».

Американский президент лгал даже формально, поскольку Вильгельм не был неограниченным самодержавным монархом, а за военные кредиты голосовал весь рейхстаг, кроме Карла Либкнехта. Но президент был поразительно точен в другом – в описании подлинного характера и методов власти той золотой элиты, которая как раз «тайно и по собственному единственному усмотрению» нарушила мир на свете во имя своекорыстных целей.

Конечно, не только настоящие, серьезные доходы, но и их подлинные созидатели и обладатели никогда не рвались и не рвутся на первые страницы той истории, с которой потом разбираются историки и архивисты.

Для всеобщего обозрения всегда найдется кто попроще и поимпозантнее – типа кайзера или смешливых гостей рейхс-маршала Геринга. Однако, чтобы делать не только деньги, но и историю, эти безвестные «герои» претендуют в первую голову.

А историю они уже не один век делают всегда на один манер, по одинаковой схеме: прибыль на подготовке войны, за тем сверхприбыль на войне, затем – прибыль на послевоенном восстановлении, затем… опять подготовка большой войны или серии войн поменьше.

Всё остальное – лишь гарнир к основной деятельности капитала.

Возможно, ты возразишь мне, читатель: «Ну так уж и основной! А Катерпиллер, например, делающий не танки, а экскаваторы и бульдозеры? А обувные, пищевые, швейные корпорации? Во всех странах военное производство занимает лишь небольшую часть общей экономической деятельности. Так разве немилитаризованному Капиталу – который в большинстве – война выгодна?».

Ответ тут скрыт в самом вопросе! Если для БОЛЬШИНСТВА Капитала война была бы невыгодна экономически (то есть, иначе – убыточна), то оно – это преобладающее, якобы не склонное к войне большинство, вполне могло бы пресечь действия «меньшого» милитаристского собрата. Ведь, как говаривал один из Рокфеллеров: «Чего не сделают деньги, то сделают большие деньги»… Но как раз большие-то деньги и делают большую войну

Некто Даниил Проэктор, под крылом Отделения истории АН СССР, академика Самсонова и издательства «Наука» выпустивший в 1989 году второе издание своего опуса «Фашизм: путь агрессии и гибели», закончил его так: «Войны бессмысленны».

Как сказать!

Они очень даже имеют смысл, если смотреть на них глаза ми Золотого Интернационала!

* * *

В заключение повторю, что ни в Версале, ни после него никаких серьезных разногласий Европы и Соединенных Штатов не было. Была умная, широкая, планетарная игра, был и диктат.

Была точная «раскадровка» текущих и будущих событий режиссерами международного капитала. Вначале режиссерские ремарки заглушались гулом голосов нескольких тысяч разноязыких делегатов в Париже и пышностью церемонии в Зеркальном зале Версальского дворца.

Потом – спорами на других конференциях и совещаниях.

Ещё потом – плачем и проклятиями «Великого кризиса»…

Однако всего того, чего хотели США, они добивались – и в Париже 1919 года, и в Париже 1929 года,

Штаты обеспечили себе не мандаты, полетевшие к черту не более чем через тридцать лет, не колонии – полетевшие ту да же примерно в те же сроки, но право и возможность управлять ситуацией в мире так, как это было нужно им, а вернее – капиталу Америки.

Конечно, не все задуманное удавалось, и независимая Советская Россия как результат империалистической войны, вместо буржуазной зависимой России оказалась самым крупным и болезненным просчетом. С ней пока приходилось по временить… Зато остальная Европа – как там было сказано? – стала «по существу монопольной фирмой янки и K°».

Правда, владельцы «фирмы» еще не знали, что и в Германии возникает потенциальная угроза их интересам. Они контролировали экономику, они сумели неплохо отладить контроль политических движений, но контроль над душами рядовых немцев Штаты установить не могли.

Во времена Веймарской республики в их душах было пере мешано всякое: темные аккорды Вагнера с легкомысленным джазом, великие темы Бетховена с веселой опереттой, зонги «Трехгрошовой оперы» с томной эротикой танго, марши «спартаковцев» с «Хорстом Весселем» штурмовиков…

Разные звуки боролись друг с другом, сливались, прорывались один сквозь другой, ко их все более властно перекрывала мелодия новой национальной надежды…

Оглушённая войной Германия выбирала свой новый путь…