Текст книги "Сказки о русском слове"

Автор книги: Сергей Котков

Былые родственники

В наше время слова мешок и мех служат названиями предметов, которые не имеют ничего общего ни по внешнему виду и материалу, ни по назначению. Короче, по смыслу (семантике) данные слова различны. Да и самый облик их совпадает только в начальной части и форма множественного числа образуется неодинаково: мех-а, но мешк-и. Иначе говоря, здесь перед нами – разные предметы и разные слова. А между тем история их уводит нас к одному предмету и одному слову. Речь идет о мехе или шкуре животного и соответственном названии. Заметим, кстати, что в старину писали не мех, а мѣхъ; буква ѣ означала звук, отличный от е, а ъ – особый краткий гласный, довольно рано утратившийся. Наши предки шили из меха, помимо одежды и обуви, и такие вещи домашнего обихода, которые мы назвали бы мешками, кулями или мягкой тарой – вместилища, ёмкости для соли, зерна и других сыпучих веществ. По материалу, из которого они изготовлялись, ёмкости подобного рода тоже носили название мѣховъ. Мѣхъ – «шкура животного» и мѣхъ – «ёмкость, изготовленная из меха», полностью совпадая в звучании, являлись разными словами. Меховая тара с давних пор употреблялась у многих народов, и не только для сыпучих веществ, но также и для жидкостей, например вина. «Нельзя вливать новое вино в старые мехи», – гласит дошедшее до нас в составе евангельского текста из далеких времен выражение. Аналогичными ёмкостями у тюркских народов являлись кожаные бурдюки.

Когда на Руси упомянутые ёмкости делали из меха, слово мѣхъ, употребляемое в этом специальном значении, сохраняло живые смысловые связи с именем-тезкой, названием шкуры животного. Родство между именами-тезками поддерживалось и большей, нежели впоследствии, их грамматической общностью: форма множественного числа в обоих случаях образовывалась одинаково: мѣх-и. Ёмкость, изготовленная из меха, могла быть разных размеров. И если обычной являлся мѣхъ, малая получала название мѣшькъ – с уменьшительным суффиксом -ьк-, впоследствии в нашем языке приобревшем облик -ек– (мѣшекъ) и затем -ок– (в современном виде: мешок). Аналогичные факты в русском языке: дух – душок, пух – пушок, слух – слушок, стих– стишок и т.п.

Известен древний каламбур, такая игра слов: «Воронъ воронъ сорокъ сорокъ воз коз а мух мѣх»[3]3
  «Старинные сборники русских пословиц, поговорок, загадок и проч. XVII—XIX столетий. Собрал и приготовил к печати Павел Симони». СПб., 1899 «Сборник ОРЯС», т. LXVI, № 7, стр. 86.


[Закрыть]. Первое слово воронъ – старинное название числа, означает десять миллионов, а первое сорокъ – ёмкость вроде мешка (в него клали сорок шкурок пушного зверя, например соболя или белки, – набор на одну шубу). Из содержания ясно, что и слово мѣхъ служит названием ёмкости. С подобным значением слово мѣхъ встречаем и в старой пословице: «Шила в мѣху не утаить»[4]4
  Там же, стр. 157.


[Закрыть]. Теперь она звучит иначе: «Шила в мешке не утаишь». А Даль приводит добавление: «кончик наружу выйдет» (Даль, Слов.). У него же записаны пословицы: «Век изжить – не мех сшить»; «Пустого меха не поставишь» (Там же). В украинском и белорусском языках напоминание о старом названии мешка таится в одном из прилагательных: в соответствии с русским мешковатый «похожий на мешок, неуклюжий», в белорусском известно и мехаваты, то есть «меховатый», образованное от мех, а в украинских говорах – міхуватий: в украинском мех называется міх. Напоминает о старом названии мешка и белорусское мехавата. Приведем иллюстрацию из русского повествования, в которое попало это слово: «...мы ... увидели человека, входящего в двери, во фраке серосветлого камлота, волосы у него закачены в пучок с полфунтом пудры, лет и росту средних, хорошо раскормленного, лица белокурого и не сухого, и собою красика. Он поклонился несколько меховато и с нерадением»[5]5
  «Истинное повествование, или жизнь Гавриила Добрынина, им самим писанная. 1752—1823». Ч. II. «Русская старина», т. IV, 1871, стр. 6.


[Закрыть].

Ныне плохой портной не назовет свое произведение мешковатым, а его далекие предшественники, которым доводилось шить рубахи, понятно, меховые, так и называли их мешками, не видя в этом наименовании ничего предосудительного[6]6
  Мешок – «меховая рубаха» упоминается в русско-английском словаре начала XVII в. [Б. А Ларин. Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джемса (1618—1619 гг.). Л., 1959, стр. 284].


[Закрыть]. Эти факты хорошо иллюстрируют и вековое развитие вещей, и изменения в отношении к ним людей, и сдвиги в семантике присвоенных данным вещам названий.

Мехи, о которых ведется речь, широко использовались в домашнем хозяйстве, в торговле и воинском обиходе, В них хранили и перевозили различные товары, продовольствие и военные припасы. Потребность в мехах была большая и мехи иногда употребляли немалые, наподобие кулей. Соли, читаем в монастырской книге XVII в., было куплено восемь мехов, «в них весом сто пят(ь)десят шесть пуд»[7]7
  «Приходо-расходные книги Богословского монастыря...» – «Труды Рязанской ученой архивной комиссии», 1903, т. XVIII, вып. 1, стр. 111.


[Закрыть]. И невольно вспоминаются былинные мехи:

 
Говорил же оратай таковы слова:
– Ай же, Вольга Святославговичь!
– А недавно я был в городни, третьёво дни,
– На своей кобылке соловоей,
– Увез я оттоль соли столько два меха,
– Два меха соли по сороку пуд[8]8
  «Песни, собранные П. Н. Рыбниковым, ч. I. Народные былины, старины и побывальщины». М., 1861, стр. 19.


[Закрыть].
 

В русском переводе «Книги, зовомой Земледелател(ь)ная», то есть сельскохозяйственная, хотя в ней говорится и о врачевании, излагается любопытный способ хранения в мехах муки: «Мука же хранима бываетъ многое время и не вредится, егда разщепиши лучину сухую и положиши в ню малыя частицы в различная места меха»[9]9
  «Книга, зовомая Земледелател(ь)ная...». Перевод с венецианского печатного издания 1674 г., сделанный в Новгороде в 1705 г. Хранится в Рукописном отделе Библиотеки Академии наук СССР (БАН. 34. 5. 23), стр. 17.


[Закрыть]. В мехи обыкновенно ссыпали и пушечное зелье-порох. Летописец повествует, как русские юноши в бою под Казанью приползли подобно змеям и, «мѣхъ зелия пушечьного принесъше», подложили его под стену казанского острога (крепости) и зажгли острог, помазав серою и смолою (Каз. лет.). Известно: в одном из монастырей царю Алексею Михайловичу подносили хлебы и мехи с медом[10]10
  С. А. Белокуров. Дневальные записи Приказа тайных дел 7165—7183 гг. «Чтения ОИДР», 1908, кн. 1, стр. 106.


[Закрыть]. В мехах небольшого размера хранили деньги и различного рода документы: «мѣхъ невеликъ а въ немъ... челобитные о всякихъ полковыхъ дѣлахъ»[11]11
  «Записные книги Московского стола 1636—1663 г.». – РИБ, т. X. СПб., 1886, стр. 573.


[Закрыть].

С развитием русской экономики возрастала потребность в мягкой таре, удовлетворять которую изготовлением мехов становилось все труднее. Постепенно все более развивалось изготовление ее из других материалов – рогожи и холстины. А так как рогожные и холщевые ёмкости служили для тех же надобностей, что и кожаные мехи, и они назывались мехами. О рогожных мехах говорится, к примеру, в текстах начала XVII в.[12]12
  «Акты, относящиеся до юридического быта древней России», т. II. СПб., 1864, стр. 591, 834.


[Закрыть] «Куплено холстовъ на кошули и на мѣхи» – записано в книге Дорогобужского монастыря в конце XVI в.[13]13
  РИБ, т. II. СПб., 1875, стр. 299.


[Закрыть] «Куплено халъстины на мехи, – читаем в расходной воронежской книге 1657 г., – что на винакурнехъ солод носет»; там же сказано, что на мехи для солода куплено двадцать аршин «толстья» – простого, грубого холста (Ден. № 319, л. 33 об.). Дешевизна мехов из такого холста нашла отражение в старинной пословице: «Изжилъ вѣкъ за холщовой мѣхъ»[14]14
  «Старинные сборники русских пословиц, поговорок, загадок и проч. XVII—XIX столетий», стр. 109.


[Закрыть] – жил, трудился едва ли не даром. Холщевый міхъ одно время являлся столь обычным названием, что в Лекс. 1704 г. наряду с мѣшецъ и мѣшекъ встречаем мѣхъ холщевый. Шитые из менее прочного материала, нежели кожаные мехи, их рогожные и холщевые заменители, разумеется, не были большими, напоминающими былинные. Отличие их по размеру, ёмкости от богатырских кожаных собратьев, а по материалу – вообще от кожаных мехов привело со временем к закреплению за ними наименования мешки с последующей утратой этим словом значения уменьшительности. Утрата последнего объяснялась тем, что большие кожаные мехи выходили из употребления, а вне сравнения с ними мешки уже не считались малыми. В этих условиях явилась необходимость в новом, уменьшительном названии для небольшого мешка. Родилось слово мешочек. Слова мех, с одной стороны, и мешок, мешочек, с другой, некоторое время сосуществовали. Донские казаки, например, в челобитье своем писали, что им привезли однажды муку в мехах больших и малых, что многие мешочки были в осминку, а четвертные мешки были также «скудны»[15]15
  «Донские дела», кн. V. – РИБ, т. XXXIV. Пг„ 1917, стр. 578—579.


[Закрыть].

Утрата словом мешок значения уменьшительности наглядно обнаруживается в тех случаях, когда названия мех и мешок употребляются безразлично, служат обозначением одной и той же вещи. В посвященной царю Василию Шуйскому «Воинской книге немецкой» упоминается крашенинный мех (из крашеного холста), а далее рекомендуется повесить этот «мешок з зельем»[16]16
  Рукопись хранится в Рукописном отделе Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Г. IX. 19).


[Закрыть]. В судебном деле читаем: казаков Урывского острога по дороге на мельницу ограбили – «взяли шеснатцат(ь) мешков», а в другом месте сказано: «и мехи взяли» (Прик., стлб. 1661, л. 121, 130).

Люди все более и более забывали о былом материальном родстве вещей, именуемых мешком и мехом (в качестве ёмкости и тем более в качестве шкуры животного), об одинаковом хозяйственном назначении мешка и меха (ёмкости). С этим связано и так называемое забвение внутренней формы слова, его строения, его структуры или, иначе говоря, того, что слово мешок образовано от мех. Забвение внутренней формы слова, или ее утрата,– явление языковое, однако в данном случае его реальные предпосылки, как можно было убедиться, – внеязыковые, лежат за пределами языка – в области материальной культуры и хозяйственной жизни народа.