Текст книги "Америка глазами заблудшего туриста (СИ)"

Автор книги: Сергей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Некоторые новые американские друзья оказывались более любопытными и разговорчивыми. Беседы с ними были приблизительно такого содержания:

– Парень, ты кто такой и откуда? – спрашивали они.

– Космонавт я, – шутливо отвечал я.

– Я не об этом. Откуда ты? Из Германии?

– Нет. Я не из Германии.

– Кончай ты. Я же слышу твой акцент!

– Ты такой страны не знаешь.

– Come on! (Да ладно, тебе!..)

– Я из Украины.

– Ну, как же не знаю! Это же где-то в Бруклине. Или Квинсе? Дай-ка мне твою карту. Я сейчас покажу тебе, где Украина.

– Нет, дружище, это гораздо дальше. И на этой карте Украины нет. Это находится в Европе. Бывший Советский Союз.

– Ну, конечно, Советский Союз! Я знаю… Москва… Сибирь… Верно?

– Точно, парень! Ты действительно все знаешь.

– И что же, теперь и у вас свой президент и язык?

– Да. Есть нечто подобное.

– А как имя вашего президента?

– Frank Zappa, – пошутил я, – слышал о таком?

– Забавное имя, – с некоторым сомнением ответил тот, – никогда не слышал. А как зовут тебя?

– Bob Fisher!.

– Я так и знал, ты – немец! Я сразу определил, откуда ты! А ты шутник, парень.

Ночной марафон по Нью-Йорку притомил нас. Славка начал припадать на встречающиеся нам уличные скамейки, если таковые оказывались, не оккупированы постоянными жителями Нью-Йорка. Наконец, уже под утро Славко предложил посетить точку общепита, там перекусить и отдохнуть. Чтобы предложение приняли бесспорно, он заявил, что угощает. Мы охотно согласились.

Закусочных, подобных МакДональдс, в Нью-Йорке много. Подобные заведения удобны и нужны, особенно для субъектов без определенного места жительства. Такие ресторанчики быстрой пищи в Нью-Йорке работают если не круглосуточно, то допоздна. Там можно получить относительно недорогие закуски, чистый столик с салфетками, ну, и туалет с холодной и горячей водой, мылом и бумажными полотенцами. Короче говоря – мечта бродяги.

Стандартная порция (гамбургер, жареный картофель, кетчупы и кофе обойдется в 5–7 долларов. 1993 г.) Для неприкаянных туристов немаловажно и то, что в таком богоугодном заведении можно просиживать часами. Официант не достаёт вас своими подталкивающими предложениями, и вы можете расслабиться, отдохнуть.

Когда в зал ввалился уличный сборщик подаяний и направился с замызганным стаканом к нашему столику, служащий ресторана привычно уделил ему внимание и попросил непрошеного гостя продолжать свои сборы на улице. Тем самым он избавил нас от утомительных объяснений с очередным «другом».

Славик, напуганный моими порывами продолжить прогулку, прикупил добавку, и мы посидели ещё какое-то время.

Пережевывая продукт уличной кухни, мы обсудили жилищную программу. Было понятно, что арендовать какое-либо жильё с нашими деньгами крайне непросто. Славко планировал податься по какому-то адресу с рекомендательным письмом и выдал нам, на всякий случай, номер телефона, по которому с ним можно связаться.

Начало рассветать. Чувствовалась усталость. Настроение после ночного завтрака несколько скисло, вопросы быта возникли с болезненной остротой. Домашний опыт пользования услугами домов колхозника и студенческих общежитий был малоэффективен в заокеанских условиях.

Однако, как бы хреново и неопределённо не начинался первый день в этой стране, нам было ясно, что от голода и холода мы здесь не загнёмся.

Реальность настоятельно требовала нашего возвращения в Бруклин. Экскурсия закончилась, подобно кино. Решили ехать обратно в Бруклин и заняться вопросом о жилье.

Посещение нескольких контор Real Estate, дало нам понять, что это формально нудный и материально непосильный для нас путь.

Требовалось заключение договора аренды на конкретный срок и, согласно таким договорам, арендатор должен был внести плату за первый и последний месяцы проживания. Кроме этого, если в квартире была какая-то мебель или бытовая техника, требовался денежный залог, который в среднем составлял ещё одну месячную рентную плату. Таким образом, речь шла о сумме более тысячи долларов. Акулы! А в одной конторе, какой-то старый хмырь одесского разлива, поинтересовавшись о составе и количестве арендаторов, дал нам понять, что они не хотели бы иметь дело с сексуально дезориентированными клиентами. После такого замечания в наш адрес, мы окончательно отказались от этой затеи.

Прикупили местные русскоязычные газеты, выбрали несколько объявлений о сдаче в аренду двухкомнатных квартир и стали названивать. По двум адресам заехали и посмотрели, поторговались. Поняли, что это какой-то сионистский заговор. Везде хотели вперед и больше, чем у нас было.

Славко понял бесперспективность дружбы с нами, во всяком случае, на данном этапе, и уехал решать жилищную проблему самостоятельно, с надеждой на рекомендательное письмо. Договорились, что мы сможем справиться о нём по телефону, который он нам оставил.

Я вспомнил о письме, которое обещал доставить кому-то в Бруклине. Стал оглядываться по сторонам и отыскивать на карте, пытаясь разобраться, где эта улица и где этот дом. Благодаря карте метро, мы стали ориентироваться в пространстве среди улиц и авеню. Что-то уточнили у прохожих и, таким образом, определили, что нужный нам адрес – в совершенно другой части Бруклина, где мы еще не бывали. Отыскали нужную нам станцию метро и нырнули в сабвэй.

Был уже полдень. Суеты на улицах и на станциях метро прибавилось, временами моросил майский дождик. Улицы Бруклина ничего интересного не представляли; сплошные овощные и бакалейные лавки с дешёвым товаром местных и китайских производителей. Торгашеская атмосфера Бруклина притомляла.

Полупустой самолет Аэрофлота, где мы спали в последний раз, вспоминался нами с искренней любовью.

Заехали мы далековато. Новый для нас район Бруклина, ничем не отличался от остальных: те же безликие, серые пронумерованные улицы. Пока нашли нужную нам улицу и дом, пришлось побродить вокруг и опросить немало прохожих. У меня сложилось мнение, что многие, хотя и живут здесь, но знают о данной местности не более чем об Украине. Вы можете, стоя на одном углу, опросить нескольких прохожих об одном и том же адресе в этом районе, и все они направят вас в разные стороны. Из этого наблюдения начинало формироваться убеждение в том, что послушать кого-то и иметь это в виду можно, но слепо доверять – не стоит. Так, путем расспросов, сравнений и проверок мы, наконец, отыскали нужный дом.

На почтовом ящике в подъезде, как подтверждение, мы нашли наклейку с полным именем разыскиваемого человека. Для первого дня в чужой стране, это было подобно успешному расследованию.

Поднялись на второй этаж и позвонили в дверь. Если бы никто не отозвался, мы бы отреагировали как почтальоны: просто оставили бы письмо в дверях или в почтовом ящике. Может быть, ещё и приписали бы коротенькую записку: «Здесь был Вася из Нью Каховки».

Но на наш звонок, без предварительных переговорных заморочек, дверь открыла женщина. Не сомневаясь в выборе языка, я доложил ей по-русски, что у меня для них письмо от их друзей из Новой Каховки. Этого оказалось достаточно, чтобы нас пригласили войти. Женщина удивилась такому способу доставки писем из Украины. Нас бегло расспросили, как давно мы в Нью-Йорке и чем здесь занимаемся. Выслушав короткую и сумбурную американскую историю, хозяйка быстро определила: что нам более всего нужно. Для начала, предложила принять душ. Когда же вернутся домой остальные члены семьи, тогда мы сможем обо всем спокойно поговорить.

Пока один из нас ещё принимал душ, все собрались: муж хозяйки, дочь с зятем и внук. Посыпались вопросы. Представленный нами авантюрный туристический план, вызвал у всех искреннее удивление.

Это был первый дом и семья, которую мы посетили в Америке. Американскими здесь были только место, время и вещи, в остальном же, мы чувствовали себя как дома.

Кроме щедрого застолья, мы получили много полезных советов. Хозяева доброжелательно заверили, что мы быстро адаптируемся и найдём своё место. Подсказали, где можем подрядиться на подённую работу и как лучше организовать быт. А для начала – предложили нам – хорошенько выспаться. Они позвонили бабушке, которая располагала свободной комнатой. Договорились с ней, и дали её адрес. Расстались мы поздно. Место, куда следовало добраться, мы представляли себе только по карте.

Как обычно, в позднее время, поезда пришлось ожидать долго. Наконец, он прибыл. И снова поехали. С пересадкой на другую линию мы проспали-напутали и вышли совсем не там, где следовало. Оказались снова в центре Нью-Йорка, где, несмотря на позднее время, было полно гуляющих бездельников. Ничего не оставалось, как обращаться к прохожим с картой метро и со своими расспросами.

Среди таких уличных консультантов, меня угораздило выбрать двух прилично одетых джентльменов, которые, явно, никуда не спешили. Я спросил их, как нам добраться до такого-то места? Американский джентльмен в костюме, быковатой комплекции, оказался в подпитом состоянии и неожиданно отреагировал, засыпав нас встречными вопросами:

– Почему ты обратился именно ко мне? И ты кто такой: немец, француз?

Поняв, что разговор с этим типом может затянуться до бесконечности, я предложил закончить бесполезный разговор. Но моя попытка уйти, была грубовато и властно пресечена. Одной рукой вцепившись в моё плечо, а другой, вынув из кармана костюма жетон, он с туповатой фельдфебельской ретивостью, представился как офицер полиции. Я «поздравил» его. Но полупьяный носитель полицейского жетона уже закусил удила, – уж очень ему хотелось продемонстрировать свою власть. Напарник был постарше, и советовал коллеге оставить нас в покое. Но тот, в ответ, уже вполне серьезно, стал объяснять, чем мы вызвали его подозрение. Прежде всего, от меня потребовали исчерпывающих объяснений, почему я обратился именно к нему, а не к кому-то другому на этой улице. Видимо, моё объяснение не удовлетворило полицейского, и он засыпал меня вопросами: откуда я его знаю? Каковы мои намерения в отношении его важной государственной персоны? Наконец, потребовал предъявить ему удостоверение личности.

Парень производил впечатление недалекого полицейского цербера, жизнь которого превратилась в бесконечный служебный марафон. Бытие сформировало полицейский взгляд и соответствующую реакцию на окружающий мир. По-своему, мне было жаль этого неандертальца в костюме и галстуке. Вероятно, его полицейская должность и жетон, с которым он никогда не расстаётся, представляли для него смысл жизни. И он требовал от всех признания и уважения этих ценностей и его самого.

Унтеры пришибеевы всегда были и есть во всяком государстве. Особенно их много в супер державах, где при государственной должности можно почувствовать себя суперменом.

Похоже, что этому государственному мужу, где-то в чем-то отказали сегодня (не помог и жетон). Теперь же, он искал удобный случай убедиться в своей общественной значимости.

Видимо, полицейские томились в пустом ожидании чего-то или кого-то. Его старший напарник стоял в нескольких шагах от нас и по-дружески отговаривал того от сверхурочной службы. Но ретивый дознаватель настаивал на предъявлении документов и даче объяснений.

В это бестолковое и уже шумноватое расследование дела, о покушении на драгоценную жизнь офицера полиции, решил таки, вмешаться его старший коллега.

– Почему бы вам, парни, и впрямь, не предъявить свои идентификационные карточки или водительские удостоверения и на этом закончить детективный базар?

Пришлось сбивчиво объясниться, что мы туристы и у нас кроме паспортов никаких других документов нет. Я не намерен был предъявлять свой паспорт случайному пьяному, если даже у того есть полицейский жетон. Если же к нам есть какие-то претензии – то ведите в полицейский участок, и не требуйте доказательств тому, что мы не иностранные террористы, покушавшиеся на жизнь пьяного американского полицейского…

В ответ, мне посоветовали не воспринимать ситуацию так уж серьёзно. Старший и более трезвый полицейский уговорил коллегу разжать клешню и отпустить меня с Богом. Поинтересовался: кто мы и откуда? Уже уходя от них, опасаясь нового приступа подозрений, я ответил, что мы русские. Вдогонку услышал раздражённое: – Fuck'n russian animals![1]1
  Ё-е русские животные!


[Закрыть] Я подумал, что если этого неандертальца сегодня не ублажит какая-нибудь проститутка, то до утра он наломает дров своим полицейским жетоном.

Вспомнился Питер Устинов со своей новеллой «Крэмнэгел» о туповатом американском полицейском, случайно оказавшемся в Англии.

Приехали мы на нужную станцию поздно. Не сразу отыскали дом, покружили в темноте вокруг него. Наконец, определили нужный нам номер дома.

Двери в парадной были закрыты, мы долго звонили. Пока не разбудили бабушку. Когда нас проводили в нашу комнату, спальные места были уже приготовлены. Раздеваясь, я пытался вычислить: как долго не спал? Мой американский стаж составлял полдня в аэропорту, полную ночь-прогулку в Нью-Йорке и целый день в Бруклине. Теперь же оставалось полночи для сна и восстановления сил. Я подумал о том, что мы, наконец, присоединяемся к их времени, и в эту ночь уже будем спать, подобно добропорядочному большинству граждан этой страны.

Утром мы познакомились с бабушкой-хозяйкой и её временным квартирантом. Постоялец-соотечественник, один из многочисленных беженцев, проявил к нам безудержное любопытство. Он разговаривал с нами тоном хозяина страны, за плечами которого аж! годовой стаж проживания в Америке – официальный статус политического, точнее – еврейского беженца и в активе – ежемесячные пособия и прочие социальные блага. Не то что некоторые, – «турысты».

Допросив: откуда мы и зачем, евмигрант решил, что с этой совковой босотой и говорить-то не о чем. Открыл свой конспект и стал вслух зубрить английские слова. Бабушка радушно предложила нам легкий завтрак. Углублённое изучение английского языка он продолжил и за столом.

Мы пили чай. Говорили ни о чём. И невольно слушали, как потенциальный американский гражданин картаво вгрызается в новый язык. Его гордый вид – богом избранного, не позволял делать ему замечаний о неправильном произношении отдельных слов. Он (know – знать) знал лучше, и моё вмешательство было бы нетактичной дерзостью.

После завтрака мы были готовы к штурму бруклинских ценностей. Мы знали о местонахождении некой биржи, где работники и работодатели находят друг друга.

Снова в метро. И в центр Бруклина. Вышли на станции Mercy Ave. Огляделись. Казалось, что попали в столицу Израиля. Без чёрной шляпы, сюртука и бороды мы здесь были абсолютными туристами.

К одному из носителей шляпы, сюртука и бороды я обратился с вопросом. Товарищ оказался разговорчивым. Он ответил нам, что если мы подыскиваем себе работу, то он готов подсоветовать нам очень перспективное дело. Поведал нам о некой конференции, которая состоится в ближайшее воскресенье. Там можно будет узнать о современном супер эффективном продукте, способном избавить человечество от многих физических недугов. Деловой хасид рекомендовал посетить собрание, заключить контракт и начать делать деньги и перспективную карьеру, уже со следующей недели. Sounds gooood!

А что касается возможности подрядиться на поденную работёнку… Это можно сделать там, – небрежно указал нам направление хасид.

Место и время проведения конференции он всё же выписал. Как рецепт, тяжело, но не безнадёжно больным. С этим мы и разошлись, каждый в своём направлении.

Действительно, на перекрёстке Bedford Ave. и Lynch Avenue на автобусной остановке мы нашли группу парней и мужичков разного возраста, одетых по-рабочему. Кто-то стоял, кто-то сидел, было видно, что все они чего-то ожидали… Но не автобуса. Присоединившись к ним, мы вскоре узнали, что же здесь нам улыбается.

Биржа работала по принципу уличной панели. В основном, здесь были граждане бывшего Союза и Польши. Работодателями выступали, в основном, деловые сыны Давида. Они подъезжали, как правило, на 8-цилиндровых кораблях и, не выходя из машины, через приоткрытое окно вели переговоры с потенциальными работниками. Вопрос решался быстро. Работодатель кратко объявлял, сколько работников и на сколько часов ему требуются, а так же, сколько он намерен платить за час работы. Другая сторона старалась уточнить: какого рода работа? И если таковая устраивала – приступала к торгу о размере оплаты.

Работу предлагали обычно дерьмовенькую и разную: грязную и чистую, пыльную и вонючую, тяжелую и лёгкую. Но всегда – неинтересную. Как правило, работодатель предлагал 5–6 долларов за час работы, работники настаивали на добавке в 1–2 доллара. Но их не слышали.

Я сидел среди себе подобных, наблюдал за грустной комедией выживания, и искал разницу, между нами и уличными проститутками.

Вообще-то, я – турист; и если мне не нравится это место, то я могу уйти отсюда. Но я не знал, где буду ночевать сегодня. Хотя у меня ещё оставалось около сорока долларов, и я мог снять какой-то ночлег. Неужели мимо этого дерьма никак не пройти, и я должен буду предлагать себя этим шляпоносцам? Страшного ничего нет, но и перспектива моего участия в добровольном холуйстве мало радовала. Я не был готов к такого рода – мазохизму. Достаточно, что мы нашли это место и всё разузнали. Больше нам здесь делать нечего. Сегодня, во всяком случае.

Уходил я с облегчением, хотя и не знал куда. Ушёл как с какого-то призывного пункта военкомата. Сегодня не призвали. Товарищи по «призывному пункту» внесли некоторую ясность в то, что могут, и что не могут туристы.

Для легального трудоустройства, оказывается, необходимо разрешение. При поступлении на работу работодатель просит предъявить карточку Social Security (персональный номер социального обеспечения) и, что бы удостоверить личность – Identification Card, сокращено – ID (удостоверение личности), или Driver's Licence (водительское удостоверение), или Green Card (карточка постоянного жителя), или Employment Authorization (разрешение на работу). Получить эти бюрократические путёвки в трудовую жизнь можно было путем обращения в Immigration and Naturalization Service (Служба иммиграции и натурализации) с ходатайством о предоставлении политического убежища. Если заявление принимается к рассмотрению, тогда вам выдают карточку соцобеспечения с персональным номером, временное удостоверение личности (ID) и разрешение на работу. До окончательного решения вашего вопроса в иммиграционном суде о предоставлении вам статуса политического беженца или отказе в таковом – вы можете легально пребывать в стране и работать, как официально обратившийся и ожидающий ответа.

Все эти масонские заморочки мне крайне не понравились. Но я полагал, что пролетарские консультации на панеле не стоит принимать, как окончательный диагноз. Было желание забыть об увиденном и услышанном. Уехать в Манхэттэн и просто погулять там, теперь уже днем.

Решили, что прежде всего, нам следует заняться жилищным вопросом. Позвонили по телефону, который оставил Славик. Ответила русскоязычная хозяйка. Она объяснила, что Славик скоро будет здесь, продиктовала адрес и подсказала, как туда доехать.

Это место было в центре Бруклина, рядом с Brooklyn College и по соседству с Flatbush Ave. – центральная улица очень чёрного района.

Мы нашли трёх этажный частный дом с гаражом во дворе. Признаки чёрного соседства были заметны.

Прежде чем впустить нас в дом, хозяйка тщательно допросила и осмотрела нас. Она всё правильно поняла, начав знакомство с угощений. Бабушка Мария щедро поделилась с нами и своими бедами. Мы вежливо слушали и молча ели. Обычная история украинской семьи, попавшей в Америку после войны.

Наши планы не удивили её. Несмотря на пожилой возраст, она достаточно ясно представляла себе ситуацию в новой Украине и причины приезда в Америку украинских туристов. Подсказала, где можно подрядиться на работу и дала понять, что почти все, кто прибывает в Нью-Йорк без денег и документов, проходят через пресловутую панель. Вопрос лишь в том, как долго задержишься «на дне».

Наконец, Славка вернулся, и мы вместе с ним ушли. Определенных планов на вечер у нас не было. Мы пошли в парк с теннисными кортами, мимо которого ранее проезжали на поезде метро, маршрута D.

Он решил пока арендовать комнату в доме у этой старушенции за 250 долларов в месяц. Не подарок. Но он намеревался обратиться в местный соцобес с договором аренды. Получить от них, как безработный, ежемесячное денежное пособие, покрывающее его расходы на аренду жилья, а также продовольственные талоны.

На теннисных кортах и в парке людей в этот день было мало. К удивлению, мы встретили здесь соотечественника из Ростова-на-Дону. Он пришел с теннисной ракеткой, но не нашел себе напарника, и охотно разговорился с нами. В Америке уже более года, но кроме Бруклина больше нигде так и не побывал.

С такой американской биографией я встретил здесь немало земляков. Когда же удивлялся тому факту, что они так долго торчат в этой клоаке, все они уверяли меня объяснением, что это единственное место в Америке, где можно выжить без документов и языка. Стоит сделать шаг в сторону от Бруклина – и ты сталкиваешься с массой трудноразрешимых формальностей-заморочек, непоняток и препятствий. Один язык чего стоит.

Слушая советы бывалых, я не верил, что буду также высоко ценить эти бруклинские возможности. Обходиться без английского языка, сниматься на трудовой панели…

Наш новый знакомый посоветовал посмотреть Нью-Йорк и воспользоваться обратным билетом. Если нет денег для нормального существования здесь, то и не стоит трепыхаться, в попытках заработать их.

Что же касалось, нашего жилищного вопроса… Он предложил пройтись с ним, чтобы представить нас своему арендодателю, у которого сдается давно свободная отдельная комната.

Предложение заинтересовало нас. Денег было недостаточно, но мы решили всё же посмотреть эту комнату.

Дом оказался на West 9 Str. Неподалеку от улицы King's HWY. Хозяин был на месте. Очевидно, ему очень хотелось сдать пустующую комнату.

Комната (с самой необходимой мебелью), располагалась в полуподвальной части (basement) трехэтажного дома. Комната совсем небольшая. Но вокруг этой конуры было нежилое, хозяйственное пространство, на котором размещались душевая, стиральная машина, бойлерная и прочее.

Учитывая сносный район (Bensonhurst), изолированность этой полуподвальной берлоги, вокруг комнатное пространство и факт, что нам негде было ночевать – нам это подходило. Так мы приблизились к главному вопросу: что же это стоит?

Хозяин – пожилой грек с пропитой физиономией, едва скрывал свою заинтересованность. Этот вопрос волновал его гораздо более, чем нас – бездомных.

– И так, сколько? – начал я.

– Ну, скажем так. При условии, что вы будете жить в этой комнате вдвоем, не более… Не до такой же степени вы извращенцы. Вам это будет стоить 200 долларов. Хотелось бы получить сразу за первый и последний месяц. Всего – 400. И можете поселяться.

Этих денег у нас, конечно же, не было. Я сделал встречное предложение: – платить еженедельно по 50 долларов.

Хозяин-грек прикинул, и решил, что получить от нас сразу 400, – гораздо лучше, чем 50. И уверенно отказался от моего варианта. Тогда я запел песню о том, что, в общем-то, и комната, и цена нам подходят. Но не хочется сейчас платить за последний месяц нашего проживания. И если его устраивает, то мы согласны вносить по 200 за каждый месяц, вперёд.

– О.К. ребята! Если вы не хотите платить за последний месяц, тогда по 300 долларов за каждый месяц проживания, – нетерпеливо ответил тот.

Не имея и этих денег, я пообещал обдумать его условия и вскоре дать ответ. Алчный грек начал раздражать меня. Мы оба нуждались в перерыве.

Ушли оттуда с конкретным предложением. Вполне жилая комната с мебелью, холодильником, а за это – по 150 с каждого в месяц, т. е. по 5 долларов в сутки. Славик, как ветеран американских мытарств, авторитетно заявил, что здесь нечего и думать. Платите и оккупируйте. Бросайте кости и отсыпайтесь. За этот месяц заработаете деньги, подыщите жильё получше, или уедете отсюда вообще.

Мы согласились и признались, что сейчас у нас нет и трехсот долларов. Произвели инвентаризацию денежных средств и выяснили: в наличие имеется лишь около половины этой суммы. Славик проверил содержание собственных карманов и предложил нам заём.

Тогда я лишь подозревал, что подобные отношения в этой стране, – явление крайне нетипичное.

Наше возвращение, спустя десять минут, грек встретил с волнением. Он понимал: или состоится сделка, или продолжатся утомительные торги. Он и не пытался сдерживать свою любовь к нам, вернее к нашим деньгам, узнав о намерении сейчас же уплатить наличными и занять безнадёжно невостребованную комнатку.

Грек получил свои 300 долларов и гостеприимно выдал ключи. На ближайший месяц мы имели место жительства.

За участие в решении жилищной программы, я присвоил Вячеславу звание Председателя Толстовского Фонда. Шутка в дальнейшем получила устойчивое продолжение. В последствие, общие друзья-приятели, которые и не ведали об истории присвоения этого звания, предпочитали величать Славика не иначе, как – Председатель. Похоже, ему это нравилось. Такое обращение к нему, красноречиво отличало его от туристической украинской босоты с истекающими визами.

В эту ночь мы имели свое полуподвальное место под бруклинским солнцем.

Утром, вполне отдохнувшие, после освежающего душа, пошли на новое место трудоустройства, с твердым намерением поработать сегодня.

Подходящей одежды для работы не было, и мы вышли, как есть.