Текст книги "Смерти не по зубам"

Автор книги: Сергей Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Вожак, приняв тощую пачечку смятых и мокрых купюр, презрительно скривился.

– Ты смеяться надо мной!

– Но я же говорю, при нас много денег нет, – повторил Роман. – Поедем с нами, и вы получите деньги.

Вожак посовещался со своими. Те недоверчиво крутили головами. Вожак кивнул и отдал короткий приказ.

С катера на нос лодки спрыгнул один из бандитов. Бросив причальную веревку на катер, сел лицом к пассажирам, наставив на них автомат.

Веревку привязали к корме, и катер потащил лодку за собой. Роман понял: самое худшее – впереди. Эти молодчики не поддались на его уговоры и решили взять их в заложники. Излюбленный прием всех разбойников. Затащим в логово, а там разберемся.

Хуже всего, что он ничего не мог сделать. У Чоя за поясом был пистолет, но им не воспользуешься. С носа лодки на него глядело дуло автомата, с катера – пулемет. Бандиты, чьим промыслом, помимо прочих, была охота на людей, знали свое дело хорошо.

Ти уже не кричала. Она сидела на дне лодки, положив голову деда себе на колени, и тихонько гладила его по голове. Слезы струились по ее щекам, но она их не вытирала, погруженная в свое горе.

Старик отходил, как оценил опытным взглядом Роман. Он еще вздрагивал и шевелил конечностями, но то была агония умирающего.

Брэксмар сидел возле Ти и, казалось, впал в оцепенение. Изредка он взглядывал то на Романа, то на идущий впереди катер, но что при этом думал, понять было трудно.

– Держитесь, Питер, – сказал вполголоса Роман. – Все обойдется.

– Что обойдется?!! – зло крикнул профессор. – Это?

Он указал на окровавленного Чоя, на плачущую Ти.

– Я уже сыт всем этим по горло!

– Тише, прошу вас…

– Не затыкайте мне рот! – взорвался профессор. – Я не мальчик!

Вожак, выскочив на корму катера, издал грозное восклицание. Тотчас сидевший на носу автоматчик клацнул затвором. Его черные глаза сузились.

– Замолчите, профессор, пожалуйста, – зашептал Роман. – Если не ради себя, то хотя бы ради Ти. Они ведь застрелят и ее.

Глянув на Ти, Брэксмар болезненно сморщился, но все-таки замолчал. Он схватился руками за сиденье и погрузился в глубокое раздумье.

Катер, свернув в протоку, уходил все дальше. Роман на всякий случай запоминал дорогу. Хотя трудно было сказать, пригодится ли ему это запоминание. Если не удалось вырваться сразу, надеяться на быстрое спасение, после того как их доставят на базу, бесполезно.

Но пока хорошо хотя бы то, что не попали в руки к солдатам. Тогда точно все бы закончилось. С бандитами же, даже самыми отвязанными, можно договориться.

Минут через двадцать, войдя в узкую протоку, катер причалил к берегу.

Его встречали. На берегу стояли несколько человек, приветствуя «улов» одобрительными улыбками. Все они были вооружены до зубов, и у всех замаслились глаза при виде Ти.

Один из них, подтаскивая лодку, хлопнул ее по заду, не обращая внимания на умирающего, лежащего на ее коленях. Его приятели загалдели и загоготали, блестя расширенными зрачками. Романа передернуло.

Что касается Брэксмара, то он готов был броситься на негодяев с голыми руками.

– Спокойно, Питер, – попросил Роман, когда их сводили на берег и обыскивали. – Вы только сделаете хуже.

Брэксмар промолчал, что стоило ему немалых трудов.

Чоя вытащили из лодки и бросили на землю. Голова старого партизана безжизненно мотнулась. Он был мертв.

Ти подалась к нему, но ее грубо оттащили, тиская за бока и груди.

Брэксмар не выдержал. Вознеся костистый кулак, он ринулся в атаку.

Ему тут же поставили подножку, толкнули в плечо.

Профессор растянулся на мокрой земле, чуть не плача от собственной беспомощности. Вокруг громко хохотали вооруженные подонки.

Ти, вырываясь из лапающих ее рук, отчаянно взглянула на Романа.

Но он лишь отвел глаза. Что он мог сделать, один против десяти? Разве что умереть геройской смертью? Можно, конечно. Но кто будет доделывать его работу?

Впрочем, Ти сейчас это вряд ли интересовало.

Послышался суровый возглас. Гогот затих, бандиты подровнялись.

К берегу вышел высокий смуглый человек, одетый в камуфляж. В отличие от остальных, чистых азиатов, он был полукровкой. Его лицо носило ярко выраженные европейский черты, и если бы не чуть припухшие глаза, он был бы похож на испанца или португальца.

Окинув собравшихся пронзительными темно-карими глазами, он подозвал к себе вожака катера и быстро заговорил с ним. При этом он смотрел на пленников, чаще всего останавливая взгляд на Романе.

Наконец, получив подробный отчет, он подошел к нему.

– Кто вы? – спросил он на английском, без акцента, языке.

– Я уже объяснял вашим людям! Это ученый, Питер Брэксмар. Я его друг и телохранитель. Это наши проводники. Мы держали путь к морю. Но ваши люди напали на нас…

– Хватит, – нетерпеливым движением руки остановил его главарь. – Я понял. Вы американцы?

– Да.

– Как тебя зовут?

– Бен Рипли.

– Хуан! – обратился в это время к главарю один из бандитов.

Он обыскал Чоя и нашел у него пистолет, который и поспешил показать боссу.

Хуан кивнул.

– Зачем проводнику оружие? – спросил он, пронизывая Романа своими угольными глазами.

– В джунглях всякое бывает, – пожал плечами тот. – Я тоже вооружился. На нас напали слоны, мы едва не погибли.

Хуан показал гранату, найденную у него при обыске.

– А это тебе зачем?

– Чтобы подать сигнал, если заблудимся.

Хуан всматривался ему в зрачки, пытаясь понять, лжет он или нет.

Ему поднесли раскрытый рюкзак. Хуан вытащил из него винчестер, показал Роману.

– Это что?

– Это деталь от одного прибора, – не моргнув глазом, ответил Роман. – Так, ерунда.

Хуан покивал, затем достал из рюкзака флягу. Открутил крышку, понюхал. Содержимое фляги его не заинтересовало, и он бросил ее обратно. Иначе вышло с фотоаппаратом. С ним Хуан обращался куда как увереннее, чем с жестким диском. Просмотрев несколько снимков, он показал один из них Роману.

– Деталь от этого прибора?

Роман глянул на дисплей. Синтезатор Брэксмара. Заснят в лучшем своем виде.

Хуан менял ракурсы, со злорадной улыбкой следя за Романом.

Надо было выбросить этот фотоаппарат в реку, как он потихоньку выбросил свой мобильный. Таскать за собой такую улику!

– Да, от этого, – сказал Роман, понимая, что лучше держаться ближе к истине.

– А что это за аппарат? – не отставал Хуан.

Роман невинно глянул на него.

– Так, делает краску.

Хуан снова покивал, разглядывая снимки синтезатора и рабочего места Брэксмара.

– Эй! – обратился он к профессору. – Ты что мне скажешь?

Брэксмар, едва держась на ногах, да и то потому, что сзади его подпирали бандиты, качнул головой.

– Что вы хотите, чтобы я вам сказал?

Хуан улыбнулся, высунув при этом кончик языка.

– Твой телохранитель правду говорит?

Брэксмар пожал плечами, как человек, которому уже все безразлично.

– Правду.

– И этот аппарат производит краску?

– Да…

Хуан повернулся к Роману – и вдруг резко ударил его кулаком в солнечное сплетение.

Уловив в последний момент движение, Роман успел напрячь мышцы, но все равно удар был силен. Он согнулся от боли и затем осел на колени.

Садисты любят, когда жертва легко поддается. Так они меньше звереют.

– Вы лжете, – сказал Хуан. – Этот аппарат сделан для производства героина. И вы скажете мне, где вы его прячете.

Роман, стоя на коленях и разглядывая ботинки Хуана, едва не рассмеялся. Еще одному нужна пещера. Любопытно было бы, если бы он заявился туда со своим сбродом, а его встретила рота солдат.

Тут Роман подумал о том, что эта мысль не лишена рационального зерна. Может, и в самом деле запустить людей Хуана в пещеру? Пока сходят туда, пока их задержат там, – все время пройдет…

Нет, нельзя. Солдаты хоть одного, да возьмут в плен. И тот приведет их сюда. И тогда конец всему.

– Ты ошибаешься, – сказал Роман. – Мы не имеем никакого отношения к наркотикам. Питер – ученый, занятый поисками лучших материалов для краски. Я…

Он не договорил. Сверху на него обрушился град ударов. Роман скорчился и упал на бок, прикрываясь локтями. По приказу Хуана бандиты охаживали его со всех сторон и забили бы до смерти, если бы главарь не дал приказ остановиться.

Вытирая разбитое лицо, Роман тяжело ворочался в грязи.

«Зря я не попытался отбиться на реке, – мельком подумал он. – Замордуют, скоты».

– Поставьте его на ноги, – распорядился Хуан.

Роман подняли, выпрямили.

Пошатываясь, он стоял перед главарем. Один глаз быстро заплывал, из носа текла кровь, ребра с правой стороны болели.

Похоже, перелом или трещина. Ерунда, если не будут избивать дальше.

Но, наверное, будут.

– Что это? – спросил Хуан, снова показывая ему изображение синтезатора.

– Аппарат по производству краски, – сказал Роман.

Хуан ударил его снизу в подбородок. Апперкот у него был что надо. Должно быть, когда-то он был неплохим боксером. Роман подскочил и рухнул на спину, угодив затылком в лужу.

Хуан медленно обошел вокруг него. Роман, щурясь, следил за его тяжелыми ботинками. Ждал, куда тот ударит, чтобы напрячь внутренние мышцы. Пока его как следует не били, это знали они оба. Но как долго будет Хуан испытывать свое терпение?

Вдруг, вместо того чтобы пнуть его побольнее, Хуан вдруг схватил за волосы Ти и о чем-то спросил ее.

Она затрясла головой, плача и показывая на Чоя.

Хуан наотмашь хлестнул ее по щеке, рыкнув для пущего эффекта.

Но Ти лишь трясла головой и протягивала руки к покойнику.

Хуан понял, что проку с нее будет мало. Дурочку заклинило, и сейчас она способна лишь плакать по своему старику. Он оставил ее и, набычившись, повернулся к мужчинам.

Брэксмар, на удивление спокойно державшийся во время экзекуции, понял, что пришел его черед. Он сам шагнул вперед и бестрепетно встретил пронизывающий взгляд Хуана.

– Ну, ученый, признавайся, что это за аппарат? – наступая на него выпуклой грудью, спросил тот.

– Вам же сказали: этот аппарат производит краску, – к облегчению Романа, ответил профессор.

Им сейчас лучше было говорить что-то одно. Пусть бьют, кричат – неважно. Пока стоят на одной версии, их, по крайней мере, не убьют. Или прикончат, но не сразу. Спешка в таких делах не принята. Жертвы никуда не денутся, так что применение им найдется.

Хуан, покачиваясь, стоял перед ним.

«Только бы не бил», – мелькнуло в голове у Романа.

– И где стоит этот аппарат?

– Вообще-то далеко, – сказал Брэксмар. – Эти снимки сделаны в Бразилии. Я там работал одно время. Теперь приехал сюда, чтобы организовать работу подобного агрегата здесь. В джунглях я искал натуральные красители. Не понимаю, чего вы от нас хотите?

«Если Хуан догадается посмотреть время съемки, тут нас всех и похоронят», – подумал Роман.

Хуан не посмотрел. Уверенный тон профессора подействовал.

– Говоришь, в Бразилии? – переспросил Хуан.

– Да, – кивнул Брэксмар.

– В которой ты делал героин? – вкрадчиво улыбнулся Хуан.

Профессор вздохнул.

– Послушайте, мистер. Ни к какому героину я отношения не имею. Я понимаю, что вы зарабатываете торговлей наркотиками на жизнь. Ну и зарабатывайте на здоровье. Я-то тут при чем?

Роман даже зажмурился, ожидая, что тяжелый кулак Хуана сейчас врежется ученому в челюсть.

Но вместо этого услышал громкий смех.

– Ха-ха-ха, – трясся всем телом Хуан. Кончик языка трепыхался между зубов, как жало змеи. – Да он еще и шутник! Это мне нравится.

«Как бы после этого веселья нас не перестреляли», – подумал Роман.

Хуан, поворотившись, что-то сказал своим людям. Те подняли с земли Романа, взяли под руки Брэксмара, Ти и потащили в глубь леса.

Метрах в ста от реки стояли домики из бамбука. В одном из них дверь была открыта, и Роман заметил штабель из полиэтиленовых мешочков, обмотанных крест-накрест скотчем.

Они попали к торговцам наркотиками.

В этих краях сотни лет процветала контрабанда опиумом и героином. Сравнительно недалеко отсюда располагался так называемый «Золотой треугольник», зона на слиянии границ Таиланда, Мьянмы и Лаоса, где выращивался в промышленных количествах опийный мак и откуда его запретный продукт распространялся по всему Юго-Восточному региону.

Власти тщетно вели войну с этим злом. Нищета населения, труднопроходимость мест и врожденное пристрастие азиатов к дурману делали эту войну заведомо проигрышной. По сотням рек и речушек опий расходился во все стороны, как кровь расходится по венам и артериям, и остановить это распространение не мог ни один строй, будь то социализм, как во Вьетнаме, народная демократия, как в Лаосе, или монархизм, как в Таиланде.

Торговцы наркотиками, помимо основного промысла, не брезговали разбоем, работорговлей и захватом заложников, с тем, чтобы получить за них выкуп.

Как показывала статистика, по большей части заложников убивали в первые же дни плена.

19 июня, Южный Вьетнам, 20.00

Пленников подвели к одной из хижин на окраине лагеря и затолкали внутрь, предварительно связав руки. Ти куда-то увели, и о том, что ее ждет, можно было без труда догадаться.

Роман потолкал плечом в бамбуковую стену – снаружи в нее ногой ударил охранник. Несмотря на впечатление внешней хрупкости, стены были очень прочны. Чтобы их разломать, требовался топор и свободные руки. А поскольку не было ни того, ни другого, следовало отдохнуть и подумать.

Стемнело. Хижина была без окон, и пленники едва различали друг друга.

– Что с ней будет? – спросил Брэксмар, тычась лицом в бревна и пытаясь что-нибудь за ними разглядеть.

Роман не отвечал, думая о том, что будет с ними.

В общем, вариант для спасения вырисовывался один. Он перегрызает путы на руках профессора, тот освобождает его, и они ночью выбираются из хижины.

Как? Тут было несколько способов. Первый. Когда охранник заснет, попытаться разобрать крышу, которая казалась менее прочной, чем стены, и улизнуть верхним путем. Второй. Разыграть приступ эпилепсии, и, когда охранник сунется внутрь, придушить его, завладеть его оружием и захватить катер. Третий. Ти, ублажив главаря, вернется и поможет им. Девушка она решительная, к тому же должна закончить дело, начатое дедом. На этот вариант, кстати, Роман возлагал самые большие надежды.

Из Брэксмара помощник никудышный. Бедняга снова ослабел и едва держался на ногах. Как он будет вылезать через крышу, Роман себе не представлял. Равно, как и пробиваться к катеру. К тому же он почти наверняка захочет освободить Ти, что не сделает побег быстрым и незаметным.

А времени не так уж много. Моряки будут ждать до рассвета. Такой уговор. Связаться со своими и сообщить о непредвиденной задержке возможности нет. Значит, надо успеть все сделать до утра.

Сейчас – девятый час. До заданного квадрата идти примерно три часа. Но это если на лодке. На катере – гораздо быстрее. Роман дорогу помнил и не сомневался, что сумеет, не плутая в протоках, добраться до моря. То есть, если он предпримет попытку освободиться даже далеко за полночь, когда весь лагерь будет крепко спать, он все равно уложится в отпущенный срок.

Но как завладеть катером?

Профессор все ерзал вдоль стены, выискивая щель пошире. Разглядеть он ничего не мог, хижина стояла слишком далеко. Но все-таки он не оставлял своего утомительного занятия.

– Негодяи, – бормотал он. – Какие негодяи.

– Не большие, чем мы с вами, – буркнул Роман, не выдержав.

Вслед за тем он спохватился, но было уже поздно.

– Что вы хотите этим сказать? – замер Брэксмар, забыв о щели.

– Ничего особенного, – ответил Роман. – Каждый делает то, к чему имеет большую предрасположенность. Вы делаете ваше горючее, которое принесет гибель многим и многим людям. Я прячусь, выслеживаю и, если требуется, убиваю. Эти люди торгуют наркотиками, грабят и тоже убивают. И каждый из нас думает, что занят полезным делом. А в конечном итоге мы все суть одно и то же, и у всех в знаменателе – смерть.

– Шпион-философ? – усмехнулся Брэксмар.

Вопреки ожиданию, он не раскричался, не набросился на Романа с убийственной отповедью. Он сел в угол, вытянул ноги и затих.

– А знаете, вы в чем-то правы, – сказал он.

Роман молчал, уверенный, что последует продолжение.

– Еще когда я был в плену, много лет назад, я задумался над тем, насколько мы виноваты перед этим народом. Целых восемь лет американцы оккупировали Вьетнам. Эта земля буквально напичкана железом. Мы сбросили на нее восемь миллионов тонн бомб. Столько не было израсходовано за всю Первую мировую войну! Погибли миллионы невинных людей. Об этом нельзя думать без содрогания. А до нас здесь хозяйничали китайцы, японцы, французы. И тоже жгли, убивали, насиловали… Я хотел своим открытием смыть то горе, которое доставлено многострадальному Вьетнаму моей страной. И одновременно дать понять Америке, что она отнюдь не так величественна и сильна, как о себе думает. Увы, Америка уже не та, что была во времена Вашингтона или хотя бы Рузвельта. Она погрязла во лжи, в нефтяных войнах и в самообмане. Я хотел открыть своим соотечественникам глаза, показав, что можно жить, ни на кого не нападая, и что нефть не стоит того, чтобы ради нее убивать.

Брэксмар замолчал, собираясь с мыслями. К чему это приведет, Роман не знал. Но надеялся, что сделанные профессором выводы не пойдут вразрез с необходимостью следовать к ожидающей их в квадрате «тридцать восемь» подводной лодке. В противном случае шанс вырваться отсюда уменьшался до минимальных размеров.

– События последних суток показали мне, что я заблуждался. Мне не удалось отсидеться в тихой гавани. За мной пришли, и сразу начались убийства… Да, вы были правы, когда сказали, что, если потребуется, за мной пришлют армию. Похоже, что это так. Вряд ли сильные державы дадут возможность более слабым диктовать условия. Мир слишком жесток. Заяви Вьетнам о своем приобретении, и сюда явятся целые орды, чтобы это приобретение у него отнять. И начнется такая рубка, что ваше вторжение покажется пустяком…

– Третья мировая, не сомневайтесь, – вставил Роман.

– Да, к своему ужасу, я понял, что для моего открытия человечество не созрело. Я не хочу, чтобы с моим именем связывали начало самой страшной войны. Людям лучше оставаться при существующем порядке, нежели погружаться в пучину новых бесконечных страданий. Поэтому я решил…

Профессор не договорил. По лагерю будто пронесся ураган. Вдруг все зашумело, закричало, послышались выстрелы.

Что такое? Может, на лагерь напали солдаты?

Теперь уже и Роман вместе с Брэксмаром припал к щели, пытаясь разглядеть, что происходит.

Но крики быстро стали затихать. Послышался гул мотора. Ударил ослепительный луч прожектора и ушел в сторону реки.

– Ничего не понимаю, – сказал профессор, тычась щекой в лицо Роману.

– Я тоже, – признался тот.

Они еще немного подождали и неловко расползлись по своим углам.

Какое-то время было тихо. Но вот снова загудел мотор. Катер возвращался. Послышались голоса с берега. Затем все снова стихло.

– А знаете что? – спросил Брэксмар.

Роман почувствовал, как он улыбается. С чего это?

– Ну?

– Она сбежала!

Роман думал одно мгновение.

Эти крики, уходящие к реке, катер, помчавшийся с включенным прожектором, вопрошающие с берега голоса, явно разочарованные…

Похоже, профессор прав. К сожалению. Ибо если Ти сбежала, то надежд на спасение почти не оставалось. Теперь он мог рассчитывать только на помощь Брэксмара. Если, конечно, тот захочет помогать. Но, судя по тому, куда он гнет свою речь, на его помощь можно априори не рассчитывать.

– Так что вы решили, профессор? – напомнил Роман.

Сейчас от ответа ученого зависело очень многое.

– Я не стану доделывать акванон, – быстро проговорил Брэксмар.

Роман усмехнулся. «Только и всего?»

Ну, его-то это не касается. Его дело – доставка. А там с профессором пусть возятся другие.

– Вы можете меня завезти в Россию, – продолжил Брэксмар. – Правда, не представляю, как вы сумеете отсюда вырваться. Но вы – профессионал и наверняка что-нибудь придумаете. Хотя это ничего не меняет. Я отказываюсь завершать свою работу.

– Но ведь акванон уже создан, – напомнил Роман.

– Это лишь полуфабрикат, не более, – отмахнулся профессор. – На его производство затрачивается больше средств, чем он дает энергии. В таком виде этот продукт не заинтересует ни одного производителя.

– Вашу работу могут закончить без вас. Существует документация, ваши записи…

– Промежуточные наброски, – сказал Брэксмар. – Они ведут в никуда. Все свои открытия я держу в голове. И никто не заставит меня поделиться ими без моего желания.

– Как сказать…

– Нет, молодой человек, – твердо сказал Брэксмар. – Я достаточно опытный пленник, чтобы знать, как сделать себя неспособным к разумному существованию. Одно время я опасался, что попаду в руки американских спецслужб, и на этот случай предпринял кое-какие превентивные меры. Короче говоря, как только меня попытаются принудить к сотрудничеству с помощью психотропных либо наркотических средств, мой мозг начнет необратимо разрушаться. И все, что в нем хранится, будет мгновенно уничтожено.

По его спокойному тону было ясно, что он не блефует.

– А добровольно сотрудничать вы не захотите? – спросил слегка растерявшийся Роман.

– Нет, – твердо ответил Брэксмар.

«Черт подери, – подумал Роман. – Слепцов скажет, что это я его подговорил».

– А если с нами поедет она? Ти?

Профессор долго молчал.

– Нет, – ответил он еще тверже.

И добавил, чуть погодя, с грустной улыбкой, которую Роман не видел, но легко угадал в темноте.

– К счастью, ее мы больше не увидим. Никогда.