Текст книги "Поле брани (СИ)"

Автор книги: Сергей Дмитренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Дмитренко Сергей Павлович
Поле брани

65 миллионов лет назад в Мексике, в районе полуострова Юкатан упал астероид размером около 10 километров и массой 1000 миллиардов тонн. На поверхности планеты образовался кратер диаметром 170 км.

На Земле погибло три четверти всего живого…

Из пепла мертвых для помнящих растут цветы

Они стояли на краю огромной пропасти. Стояли и молча смотрели вниз. Две фигуры. Одна высокая, широкоплечая, другая маленькая, еще по-мальчишечьи щуплая. Рука взрослого надежно лежала на плече мальчика, полуобнимая его.

Они стояли долго. Стояли и молчали. Лица их, обращенные вниз, выражали горечь потери, ужас и страх всех этих последних пережитых дней. Ни один из них не решался прервать тяжелое молчание другого…

А далеко внизу, под ногами, лежал гигантский кратер. Когда-то здесь был огромный, живой бурлящий город, теперь же на многие десятки километров простиралась бескрайняя и безжизненная выгоревшая черная пустыня.

Где-то далеко-далеко внизу, на самой границе видимости, угадывалось какое-то смутное движение, здесь же, на самом верху, все замерло. Только жалобный крик неведомо откуда чудом взявшейся чайки и легкий свист ветра нарушали мрачную тишину этого места. Солнце, прорываясь сквозь поднятую пыль, все еще плавающую в атмосфере, освещало все вокруг скупым сумеречным светом.

Прошло уже несколько месяцев, а Земля все никак не могла оправиться от страшного удара. Вся она была окутана мглой и пеплом. Ударная волна, затухая, трижды обогнула весь земной шар, подняв огромные океанские волны, уничтожившие многие прибрежные города.

Горечь же потерь была невосполнима. Никогда еще за всю свою историю существования не переживало человечество такой ужасной катастрофы. Почти пятьдесят миллионов жизней на Земле, десятки людей в космосе – вот страшный итог этой трагедии.

…Они стояли и молчали. В человеческом языке нет слов, чтобы описать те чувства, которые владели ими. Что слова? Просто звуки. Им не было сейчас места здесь. Они стояли молча, отдавая дань уважения тем, кто никогда уже не поднимется из пепла.

Ужасный и неотвратимый удар жестокой судьбы.

И хотя сделано было все, что только было возможно, что только могло сделать все человечество, итог был неотвратим и неизбежен. Космос жестоко покарал человека, посягнувшего на его владения.

Вся история покорения человеком космоса всегда была связана с гибелью лучших. Сгорали в огне атмосферы первые космические корабли, гибли люди, их имена окружали памятью, выбивали в мраморе, и эстафету отважно продолжали другие, упрямо карабкаясь ввысь, к звездам. Рушились и горели космические станции, но их отстраивали заново, и опять взгляд человека устремлялся туда, в черные просторы космоса. Уходили и не возвращались из далекого поиска корабли, но строились новые и отправлялись еще дальше.

Стремительно и навсегда исчез в расколовшейся бездне первый гиперкорабль, но были построены новые, и, наконец, человечество гордо объявило о том, что космос покорен, что нет в нем человеку преград.

…Они стояли там, где еще совсем недавно прошелся огненный ураган, сметая и сжигая все и вся на своем пути, где ревел рассерженный огонь, прорвавший все преграды и со стремительной яростью упавший из космоса на Землю.

Они стояли и молчали…

30 дней до катастрофы…

Плутон-орбитальный – дальняя космическая станция слежения

– Женька, куда ты положил мои эфемериды? У меня там вложен важный листочек с записями всех несущих частот. Отдай сейчас же.

– Не брал я, Майкл, честное слово не брал. Ну, зачем они мне нужны, скажи пожалуйста? Да я даже и не знаю такого слова, что это такое, «эфемериды»? Придумал тоже. У меня своих проблем полон рот. Я целую ночь работал – автоматы слежения предупредили, что скоро должен прибыть «Килиманджаро», и я еще ничего не сделал. А ты знаешь, какой это «маленький» кораблик? Целая огромная станция! Тебе вот хорошо, сидишь себе и пялишься в свой телескоп на звезды, а вот я должен за всех вас отдуваться…

– Ну-ка, ну-ка расскажи, что ты должен за нас делать, нытик несчастный?

– Как это что? – возмутился невидимый собеседник, – ну, это… приготовить аппаратуру, проверить ее, настроить, передать данные на Землю, да мало ли чего еще!

– Ха-ха, не смеши меня, видите ли, он должен настроить хорошо отлаженную и запрограммированную автоматику, как смешно. Я часто по утрам глубокомысленно задаю себе вопрос «зачем нам нужен здесь бортинженер» и ты знаешь…, иногда просто не могу на него ответить. И, пожалуйста, перестань меня все время дергать за ногу, где твое уважение к командиру. И включите же, наконец, кто-нибудь свет…

Так или почти так начиналось каждое утро на этом крошечном островке света, светлой капелькой плывущей на самой окраине нашей Солнечной системы. Позади выстроились все девять планет системы, а впереди – только бездонная чернота космоса, усеянная мириадами звезд. Кругом – только холод и мрак космоса, а здесь – свет, тепло и веселые человеческие голоса. Последний форпост человечества, построенный в этой черной пустоте для встречи кораблей, возвращающихся из дальних космических странствий.

«Мальчишки», – тепло подумал Берг, – «ну просто большие мальчишки. И как я без них буду там, на Земле? Мне их будет не хватать. А может быть, попроситься на еще одну вахту? Нет, ничего не получится, да и Лидия заждалась. Нет, лечу домой, устал, немного поваляюсь в теплом песочке у моря, отдохну, приду в себя, а потом махнем с Лидией в горы. Заберемся куда-нибудь подальше, где нет никого, только мы и горы, разведем костер, будем лежать возле него, смотреть на звезды… эх, красота какая! Домой, только домой. И как же удачно получилось, что прибывает «Килиманджаро», на нем и отправлюсь на Землю. Так бы пришлось еще почти месяц ждать корабля да потом еще столько же, если не больше, добираться на перекладных, а теперь – неделя комфортного полета, и я дома. Еще и Карла с Торопом увижу. Нет, до чего же удачно все получилось!»

Загорелся свет, стало сразу тепло и уютно.

– Женька, кстати, хотел спросить, почему это такой огромный корабль так странно назвали? – поинтересовался небольшого роста, крепко сбитый астронавт, натягивая комбинезон с командирскими шевронами на рукавах.

– Почему странно, – отозвался молодой длинный парень, потягиваясь на своем ложе, – правильно назвали, ты сам сказал, что он огромный, а Килиманджаро – это самая огромная гора Африки. А вообще, такие станции, а их всего пять, по традиции называют самыми огромными вершинами. Ты еще не видел «Олимпа». Вот это настоящая громадина!

– Это тот, самый последний? – уважительно поинтересовался его собеседник, продолжая сноровисто упаковываться в комбинезон.

– Да, самый современный и самый огромный, экипаж – почти пятьдесят тысяч человек. Целый город! Сейчас он где-то в районе 82 Эридана – это 20.9 св. лет от Земли. Похоже, что там обнаружили кислородный мир, вот они его и изучают. А вообще, ты у Берга спроси, он лучше знает, ведь это его экспедиция открыла эту планету. Эй, Берг, ты не спишь?

– Да-а, с вами поспишь тут, такой бедлам устроили, – добродушно проворчал Берг.

– Ну, не ворчи, не ворчи, скоро будешь отсыпаться на Земле, а нам вот еще трубить и трубить, да Майкл? А может быть, останешься еще на смену, – с затаенной надеждой спросил Женька, – потом вместе и полетим, а?

– Ну, уж нет, – ответил Берг, – ты меня здесь за эти полгода так достал, а теперь предлагаешь остаться, и еще полгода слушать твою болтовню, нет уж, большое спасибо. Да и вообще я, честно говоря, не понимаю, зачем здесь, на этой станции нужен такой пилот, как я. Вы – это другое дело. Майклу, по-моему, кроме звезд и его любимого телескопа вообще никто не нужен, а тебе надо каждый день пылесосить станцию – тоже, по-моему, важное и очень ответственное дело.

Берг лениво увернулся от медленно летящей в его сторону увесистой книги и ехидно ухмыльнулся.

– И как таких зануд пускают в дальний космос, а, Майкл? – медленно влезая в комбинезон, поинтересовался у командира Женька, – я бы тебя даже на захудалый рейсовик не взял.

– Вот тебя бы точно не взяли, – отпарировал Берг.

– Это еще почему? – обидчиво вскинулся опять долговязый.

– А потому, что ты бы всех заговорил насмерть, вот почему.

– Майкл, по-моему, меня обижают!

– Да ну вас всех, с утра уже достали. Отдай мне мои эфемериды. Я же тебя просил.

– Да нет их у меня, честное слово.

– А тогда чем это ты только что запустил в Берга? – ядовито поинтересовался командир.

– А-а, так это оно…

– Оно, оно, – передразнил Женьку командир, – а ну иди отсюда. И вообще, делом надо заниматься, господа, делом. Я еще понимаю Берга, ему здесь действительно почти нечего делать, но вот ты, Женя, давным-давно должен был встать, приготовить нам завтрак, нежно всех разбудить, а потом незаметно, заметь – незаметно, убраться в свой рабочий отсек. А ты вместо этого целое утро нагло дергал своего командира за ногу и кидался его самой драгоценной книгой.

– А почему это я должен готовить завтрак, а не Берг, – стал сопротивляться Женька, – моя очередь была позавчера. Сегодня его очередь готовить, ты перепутал. И вообще, вечно ты его защищаешь, что это за дискриминация на борту станции такая? Вот пожалуюсь на Землю Бешеному Ларсу, тогда узнаете.

– Ах, так ты еще и угрожаешь, – командир, воинственно выпятив челюсть, двинулся по направлению к все еще лежащему Женьке, – и кому, мне, своему родному командиру?! Берг, ты слышишь, у нас бунт на корабле. А с бунтарями у вас обычно как поступали?

– Как обычно, выбрасывали в космос, – мрачно отозвался Берг, – и они долго плыли за нами, моля о помощи, а потом исчезали в бездонных просторах космоса.

– Ладно, ладно, я вспомнил – кажется, действительно я сегодня должен готовить завтрак, – начал сдавать свои позиции Женька, – но только учтите, у нас опять будет овсянка, сэр!

– О господи, но почему? У нас навалом всяких продуктов, а ты нас по утрам травишь этой размазней, которую называешь овсянкой?

– А потому, – поднял вверх палец Женька, – что она, во-первых, полезная, а во-вторых,…

– Надоело, хочу бифштекс, огромный и сочный, – кровожадно прервал его Берг, – и если мне его через пять минут не приготовят, то я в отношении некоторых, – он выразительно поиграл впечатляющей мускулатурой, – буду вынужден применить силовое воздействие.

– Ну, ладно, иду, иду. Будет вам и бифштекс, и яйцо в всмятку, и салями, троглодиты несчастные.

Стало тихо. Женька, ворча по дороге себе что-то под нос, отправился на камбуз готовить завтрак. Берг приблизился и посмотрел в темный иллюминатор, где кроме мрака и своего отражения ничего больше не увидел. Вздохнув, он натянул комбинезон, на котором серебристо засверкали нашивки пилота высшей категории.

– Берг, я давно хотел тебя спросить, – рассеянно поинтересовался уже сидящий за своим рабочим местом Майкл, – почему тебя, первоклассного пилота с нулевым допуском, наивысшей возможной квалификацией, засунули сюда, на эту станцию, или это большой секрет?

– Да нет, никакого секрета нет, – ответил Берг, – я здесь для того, чтобы испытывать новый гиперсветовик, а его все никак не доделают, что-то у них там не клеится. Вот и проторчал здесь даром столько времени.

– Ах, да, вспомнил, что-то там такое передавала Земля. Поэтому тебя и отзывают теперь?

– Да, – кивнул головой Берг.

– А что будешь делать дальше?

– Не знаю, – пожал плечами Берг, – сначала отдохну на Земле, у меня еще осталось пару месяцев отпуска, потом опять отправлюсь куда-нибудь.

– Куда, не знаешь?

– А куда пошлют, космос большой.

– Завидую я тебе, Берг, – вздохнул Майкл, – везде ты побывал, все видел, а я вот только путешествую через свой телескоп.

– Зато гораздо дальше, чем я, – рассмеялся Берг, – ты думаешь, что я вижу больше, чем ты? Ты глубоко ошибаешься. Я все время провожу в рубке своего корабля, кругом только приборы, экраны, панели, мониторы, а ты говоришь «путешествую». Еще неизвестно, кто больше видел, ты или я.

– Да-а? А кто это у Эридана мир открыл, не ты ли?

– Это получилось случайно.

– Расскажи, – попросил Майкл, привычно сноровисто проверяя и готовя свою технику к работе.

– Да что тут рассказывать. Я же говорю, что это получилось случайно. Гонял новый кораблик на разных режимах, вот случайно и забросило туда.

– И ты что, даже туда не спускался? Даже одним глазком не взглянул?

Берг заговорщицки засмеялся:

– А не выдашь? Поклянись!

– Да чтоб меня!..

– Ладно, расскажу. Спускался, хотя нам и строжайше запрещено покидать корабль, кроме как аварийно. Но тут я не удержался, как увидел, что приборы на экраны выдают. Подумал, что, вряд ли когда еще выпадет такая счастливая возможность, сел в катер – и вниз.

– Ну и как там, на что похоже? – жадно поинтересовался Майкл, тем не менее, ни на секунду не переставая колдовать над своим драгоценным оборудованием.

– Здорово там, совсем юный мир, – вздохнул Берг, – мне кажется, что такой была наша старушка Земля, только в самом начале своей жизни. Моря, озера, озерца почти везде кругом, что-то там в них мелкое кружится, здорово на бульон похожее. Все это, не переставая, дрожит, вулканы извергаются. Молодой мир, только рождается. Наши как эту картинку увидели, чуть с ума не сошли. Мне тогда за самовольство здорово досталось, но простили.

– А жизнь разумная, как ты думаешь, там появится?

– Не знаю, спросишь у ребят на «Килиманджаро», они там долго сидели, вот все и узнаешь из первых рук. Теперь вот еще «Олимп» принял вахту, наверное, что-то там такое обнаружили, перспективное, раз вторую станцию туда гонят.

Из перехода появился Женька, в белом колпаке и повязанный поверх комбинезона цветастым фартуком:

– Господа планетчики, кушать подано.

– Бифштекс? – живо поинтересовался Берг.

– Ага-ага, – закивал головой Женька, – щас, овсянка, сэр!

– Эх, я так и знал. Пошли, командир, а то останемся голодными.

Земля – Хьюстон – центральная станция слежения.

– Нам надо расширяться или, если хочешь, перевооружаться, все уже безвозвратно устарело. И чем быстрее мы это сделаем, тем будет лучше, – сердито рубил рукой воздух невысокого роста энергичный загорелый человек с соломенными волосами, которые кое-где уже тронулись серебром, – ты знаешь, у меня жуткое чувство, что мы уже опоздали. Ээ-эх, это надо было делать раньше, гораздо раньше. Но Совет меня не слушал, да и продолжает все также не слушать. Как будто я говорю в пустоту, и мне это одному надо.

– Брось, Ларс, не кипятись, ситуация не настолько драматичная, как ты представляешь себе. Центр вполне успешно справляется со всеми своими задачами, и оборудование у тебя самое современное, – спокойно попыхивая трубкой, отвечал его собеседник, пожилой, коренастый, представительного вида мужчина. – И, кстати, Совет тебя прекрасно слышит всегда, просто сейчас твои доводы ничем не подкреплены.

– Ах, как же, как же, я совсем забыл, что ты тоже член Совета, – с горечью отвечал ему его оппонент. – И естественно, что ты будешь на их стороне, а не на моей.

– Успокойся, Ларс, ты прекрасно знаешь меня вот уже много лет. Мне кажется, что наша дружба прошла все испытания. И сейчас я уверен, что правы мы, а не ты.

– Нет, О’Хара, вот в этот раз ты не прав, а прав я. – Ларс подошел к огромному панорамному окну и с высоты тридцатого этажа указал вниз, – посмотри на это.

Его собеседник не спеша поднялся из глубокого кресла и встал рядом.

– Что ты видишь?

– Как что? Корпуса твоей станции, антенны…

– Нет, это не корпуса моей станции, не антенны, это, если хочешь знать, главные уши Земли! И эти уши глохнут, глохнут, – опять в ярости заметался по комнате невысокий хозяин кабинета. – Корабли проваливаются в гиперпространство, и мы их теряем. Где они, что они делают, мы об этом узнаем только через много месяцев после прибытия корабля в конечную точку. А если им нужна помощь? И не тогда, когда это уже слишком поздно, а прямо сейчас! Какие колоссальные станции сейчас плавают в космосе, и месяцами с ними нет никакой связи. Нет, чтобы ты мне не говорил, а нужно новое, современное оборудование, мне нужна надежная постоянная связь, а не «связь через несколько месяцев». Да и в ближнем космосе дела обстоят не лучше. Подлетающие корабли, отбывающие, топливные танкеры, разные станции, транспортные системы и еще сотни бог весть каких судов и кораблей. И все они снуют и перемещаются на самых разных орбитах вокруг Земли. Насыщенность космоса вокруг просто фантастическая, все время приходится создавать внештатные коридоры, мои диспетчеры работают на пределе своих возможностей, чудо, что до сих пор ничего не случилось. Но самое главное, я тебе повторяю, это надежная, постоянная связь со всеми кораблями дальнего космоса. Это главная задача!

– Ларс, боже мой, ты совсем свихнулся, – пожал плечами его собеседник. – Такого оборудования просто не существует. Как можно поддерживать связь через гиперпространство?

– Не существует, так надо разработать. Посадить за это десять, сто институтов, двести фирм, объявить конкурс, выделить средства и разработать! Почему гиперкорабль изобрести и построить можно, а гиперсвязь нет? Я тебе скажу почему, раньше в этом не было никакой необходимости, а теперь есть, да еще и какая. Нет, ну почему меня никто не слышит и не понимает, даже мой лучший друг.

– Ларс, успокойся, не кипятись. Конечно, то о чем ты говоришь, когда-нибудь будет изобретено, но не сейчас. Это дело будущего.

– Нет, я с тобой не согласен, это все нужно уже сейчас, потом будет поздно.

В это время бесшумно разошлись двери кабинета, и внутрь просунулась голова, но, увидев в каком настроении пребывает шеф, сейчас же исчезла.

На некоторое время в комнате воцарилось натянутое молчание. О’Хара задумчиво продолжал дымить в кресле трубкой, а Ларс сидел за своим обширным столом и нервно барабанил пальцами по его черной полированной поверхности. Затем он немного успокоился и опять заговорил:

– Пит, дорогой, ты не подумай, что я вредничаю. Ситуация из этого кабинета действительно выглядит так. Я тебе говорю то, что я чувствую, что понимаю. Я уже в этой должности работаю почти десять лет. Все, что ты видел внизу – это строилось и создавалось на моих глазах. Когда-то это оборудование действительно было самым совершенным, но не сейчас, нет, не сейчас. Ведь прошло почти десять лет, Пит, за это время оно морально устарело. Нет, я не говорю, что его надо прямо сейчас пускать на слом, для ближнего космоса оно будет годно еще не одно десятилетие, а вот для дальнего оно уже не подходит. Господи, да что я тебе втолковываю, ты это прекрасно должен понимать и сам, просто не хочешь в этом сознаться.

Его оппонент по-прежнему молчал, попыхивал трубкой у окна.

– А знаешь, что стало последней каплей? Когда я провожал «Олимп» с его экипажем, и он исчез, растворился в гиперпространстве, я с ужасом подумал, что мы почти год ничего о нем не будем знать. Год, Пит! Целый год глухого молчания! А там почти пятьдесят тысяч человек!

В этот момент опять открылись двери, и просунувшаяся голова почтительно сообщила:

– Шеф, извините, что перебиваю, но пришло сообщение с Плутона-орбитального. Похоже, прибывает «Килиманджаро».

Ларс расстроено махнул рукой, и голова скрылась.

– Ну, вот тебе еще одна причина, – он указал рукой в сторону двери, – видишь, прибывает громадная станция, а мы об этом узнаем только в последний момент. И что теперь, опять спешно будем расчищать зону? Опять аврал? И так будет всегда? А ведь эта станция не самая большая, подумай как следует над этим, Пит. – И он вышел из кабинета.

Пит О’Хара остался один в огромном помещении.

То, что говорил Ларс, заставляло задуматься. Просто так отмахнуться от его слов, даже произнесенных в таком нервном настроении, было нельзя. Несмотря на то, что во всем обитаемом космосе Ларс Эриксон со своим взрывным темпераментом был известен как «Бешенный Ларс», он был главным координатором Земли по космосу и по праву занимал эту должность вот уже десять лет. За эти годы он накопил гигантский опыт, от которого просто так нельзя было отмахнуться. И во всем том, что он говорил, конечно, был смысл, но все это казалось Питу О’Хара, одному из представителей Совета по космосу, несколько преждевременным. Он, как и все члены его комитета, в таком аспекте, как это представлял Ларс, считал реорганизацию центра связи делом далекого будущего.

Двери лифта мягко сомкнулись за спиной Ларса Эриксона, руководителя главного земного космического центра связи, и он мягко опустился на десятый этаж, где располагался центр управления дальней космической связью планеты.

Главный зал диспетчерской башни заполняли десятки управляющих консолей, за которыми виднелись спины, погруженных в работу операторов. Полусумрак помещения, призрачное мерцание десятков мониторов, негромкое бормотание технического персонала – все это создавало удивительную атмосферу того места, куда сходились невидимые нити управления всеми кораблями и где звучали далекие голоса космоса.

Неслышно ступая по высокому мягкому ковру, Ларс уверенно направился в глубину этого царства, приблизился к крайней ниши и тронул за плечо пожилого оператора, согнувшегося над терминалом. Тот испуганно оглянулся, потом рассмотрел своего начальника и снял с головы дугу переговорного устройства.

– Ну что там передает нам Плутон, Лэнс? – тихо поинтересовался Ларс у своего подчиненного.

– Датчики спутников слежения начали улавливать изменения гравитационного поля в К-точке, в зоне выхода кораблей.

– Ну-ка, покажи.

Диспетчер высветил на мониторе картинку, переданную ему с Плутона. На экране восемь спутников слежения построили объемную картинку искажений гравитационного поля в зоне прибытия гиперкораблей, которая занимала примерно полторы астрономической единицы за орбитой Плутона.

– Да-а, похоже на то, что кто-то начинает строить вектор пробоя, – задумчиво протянул Ларс, – кроме «Килиманджаро», пожалуй, сейчас никто и не должен был вернуться, или я ошибаюсь и это кто-то другой?..

– Нет, шеф, вы правы, это действительно «Килиманджаро», – несколько неуверенно подтвердил диспетчер, – сейчас, кажется, как раз подходит срок его возвращения.

Ларс расстроено покачал головой:

– Вот ведь до чего дожили, сидим и гадаем, что за корабль прибывает, тот ли, этот, а должны знать совершенно точно. Хорошо еще, что у нас пока таких гиперкораблей немного. А представляешь, что может случиться, если вдруг несколько из них одновременно решат вернуться? Это будет катастрофа!

– Шеф, не пугайте, – ужаснулся диспетчер, – этого просто не может быть.

– Да-а, а откуда ты знаешь? – ядовито поинтересовался у своего подчиненного Ларс, – это сейчас не может быть, но когда-нибудь все-таки такое может случиться. Ладно, не бери в голову. Теперь так, – он надел на голову серебристую дугу общего оповещения. – Ребята, всем внимание, говорит первый! Прибывает «Килиманджаро», до выхода станции в реальное пространство действуем по штатному расписанию. С первого по семьдесят шестой терминалы занимаются только ближней орбитальной зоной, быть готовыми к началу освобождения зоны по первому требованию, остальные – начинают подготавливать коридор и готовиться к прибытию корабля. Все!

– Лэнс! – Ларс снял переговорное устройство, – ты с напарником занимаешься только Плутоном-орбитальным. Передай на станцию – все внимание на изменения в зоне прибытия, слежение приоритетное, каждые пол часа – передача данных на Землю. Будем готовиться к встрече…