Текст книги "Дзи. Чужая судьба."

Автор книги: Сергей Девкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Ли, первым увидевший приметный отряд, передал команду сигнальщику, и черные полотнища на бамбуковых палках сразу указали всем остальным направление наибольшей опасности. Сохэй и купеческие наемники прорубились к указанной цели первыми, после к ним присоединились стражники, атаковавшие с фланга. Дзи искренне надеялся, что среди этой группы окажется военный вождь низкорослого народца, и что его смерть быстрее сломит остальных. Так оно, в сущности, и получилось.

Полевой госпиталь был спешно организован на месте рабочего лагеря. Судить о потерях было еще явно рано, а говорить о безоговорочной победе тоже пока неуместно. Ополченцы, стражники и сохэй, продолжали разгонять маленькие группы карабакуру вокруг Лаозин до следующего вечера, а работа на дамбах в ближайшее время, скорее всего, откладывалась. Карлики все же успели нанести ущерб строительным площадкам, но отряды все тех же крестьян, снаряженных за счет оружия и амуниции убитых, быстро выдвинулись в сторону оросительных каналов и навели там порядок.

Остатки гарнизона на мельничном хуторе сумели выжить и дождаться помощи, забаррикадировавшись в достопамятной каменной мельнице. Офицер Нэдо, хоть и был тяжело ранен, продолжал руководить своими людьми, поддерживая в их сердцах боевой дух, и во многом благодаря этому сорок шесть солдат и тридцать восемь ополченцев сумели вернуться домой.

В сгущавшихся сумерках Ли гнал своего коня все быстрее и быстрее. На боках животного выступила пена, но дзи не мог поддаться жалости в такой момент. Еще полсотни всадников неотрывно следовали за ним по пятам.

Обгорелые остатки хутора на вершине холма напоминали в лучах заката изломанные ребра огромного животного, разорванного на куски сворой падальщиков. Но, несмотря на печальный вид, вокруг заброшенного поселения пылали костры, а значит, не все еще было потеряно.

Конные воины с гиканьем налетели на лагерь карликов, опрокидывая палатки и раздавая направо и налево удары обоюдоострых мечей. Вспыхнувшая суматоха, позволила всадникам почти беспрепятственно пробраться к остаткам частокола.

И хотя Ли очень надеялся на это, он все равно был сильно удивлен тому, как много манеритов сумели уцелеть. На подкашивающихся ногах, с багровыми пятнами на лицах, они выходили навстречу дзи, устало салютуя, и искренне улыбаясь. А потом оправившиеся карабакуру нанесли ответный удар.

В потемках лошадь под Ли рухнула то ли от чьего удара, то ли просто запнувшись от усталости. Выронив копье, дзи потянулся к мечу, когда из темени прямо на него вылетели сразу трое врагов. После тяжелого дня рукоять родового меча Юэ, казавшаяся раньше всегда удобной и ладной, сразу стала какой–то тяжелой и скользкой. Ограничиваясь лишь защитой, Ли вынужден был пятиться и отступать, пока вокруг холодным лязгом железа и гортанными криками разгоралась очередная схватка.

Он сумел ранить одного из противников, но его место, сразу же, заняли еще двое с длинным тяжелым копьем, печально знакомым для дзи. Уже первый стремительный удар Ли не сумел как следует отразить, и наконечник скрипнул о нагрудную пластину, опрокидывая человека навзничь.

– Тайпэн ранен! – крикнул кто–то совсем рядом.

Второй удар должен был быть смертельным. Древко с отточенной сталью на конце метнулось вперед, но между Ли и его врагами возникла размытая тень. Глухой чавкающий звук, напоминающий тот, с которым вертел проходит сквозь тушу, заставил дзи вздрогнуть. В лицо Ли брызнула теплая кровь, на мгновение окончательно его ослепив. Сдавленное манеритское ругательство прервал властный голос командира Ногая:

– Тайпэн ранен! Защищайте тайпэна!

Сверху на Ли навалилось что–то тяжелое, вокруг с удвоенной яростью засвистели сабли и мечи. Протерев глаза, дзи с трудом выбрался из–под своего укрытия, которым оказался невысокий нукер, пронзенный насквозь тем самым копьем, которое предназначалось Ли. Кочевник был все еще жив. Откашливаясь кровью, он вдруг расхохотался и, покосившись на дзи, с отдышкой произнес:

– Да уж… если честно, то совсем не так… представлял я себе свое искупление.

Спасенный лишь подавленно промолчал. Ли узнал в лицо и по голосу того, кто обменял его жизнь на свою собственную. Правая рука умирающего нукера, к которой был привязан небольшой круглый щит, заканчивалась едва зарубцевавшейся культей.

– Эй, тайпэн, пообещай мне кое–что…

Манерит снова закашлялся, и дзи склонился над ним, помогая перевернуться на бок.

– Все что будет в моих силах.

– Передай… кагану Торгутаю, что… его нукер Радгай умер достойно… смыв пятно позора с чести родного кочевья… потом и кровью.

– Я скажу ему, что Радгай умер как настоящий батыр, – тихо ответил Ли и медленно закрыл глаза сыну степей, остановившиеся навечно, как и его сердце. – А еще я добавлю, что для меня было честью познакомиться с ним.

Ногай и Сулика–нойон, чье лицо было залито кровью из–за рассеченной брови, вышли из темноты, замерев перед дзи, склонившимся над телом.

– Вроде бы всех разогнали, – сообщил начальник стражи с явным сожалением в голосе.

– Очень хотелось бы верить, – печально вздохнул Ли и, сморгнув горячие слезы, поднялся в полный рост. – Может быть, нам и вправду повезет дотянуть до весны, как думаете?

– Дотянем, куда ж мы теперь денемся, – стальные зубы Ногая тускло сверкнули в отсвете далеких костров.

Глава 7

В большой закусочной, возвышавшейся своей широкой черепичной крышей в глубине ремесленного района Ланьчжоу, всегда было шумно и оживленно. Пшеничная водка осхе, ягодные и травяные настойки, яичная лапша, отваренная в мясном бульоне, и рисовая каша с десятком разнообразных приправ, начиная от сушеного винограда и заканчивая свежим рачьим мясом из специального пруда на заднем дворе заведения, всегда пользовались устойчивым спросом среди мастеровых и их многочисленных помощников. Сидя на втором этаже в огромном зале за низкими столами, расставленными среди массивных квадратных опор, многолюдные компании в любое время суток предавались веселым разговорам и воздавали должное непритязательным яствам.

Все в этот день текло своим чередом, не нарушая привычной обстановки, пока ближе к полудню в дальнем углу общинного зала некоторые голоса не стали звучать слишком громко. Главной темой беседы на повышенных тонах стала недавняя победа над ордой карабакуру. Впрочем, за последнюю неделю эта тема была чуть ли не единственной во всех застольных разговорах.

– Если все уже закончилось, как говорит дзито, то почему же он до сих пор не отменил осадного положения? Почему на улицах каждый вечер усиленные патрули ополченцев, а многие дома забиты беженцами из провинции? – особенно громко надрывался немолодой уже мужчина в добротной одежде купеческого приказчика, а на рукаве его красной вышитой куртки блестела серебряной нитью эмблема дома Гжень.

– Патрули нужны для того, чтобы такие, как ты, не начали бы вдруг буянить, хватив лишку за ужином, – бросил из–за соседнего стола молодой углежог, трудившийся, судя по иссушенному лицу и черным потрескавшимся ногтям, у печей фарфорового квартала.

Окружающие разразились одобрительным хохотом. Приказчик посмотрел на своего оппонента с улыбкой и в то же время с какой–то жалостью.

– Ну, разумеется, а раньше обычной стражи было недостаточно. Нет, это теперь ее стало недостаточно. Ведь все наши стражники ныне щеголяют с ног до головы в железе и уж слишком толстым слоем боевой славы покрылись их плечи, чтобы снисходить до патрулирования улиц.

– Вперед, можешь повоевать вместо них, если ты такой умный! – раздраженно крикнул кто–то с другой стороны.

– Но ведь все закончилось, так зачем же воевать? К тому же у нас теперь так много бравых крестьян, что бродят по дорогам, вооружившись мечами и саблями карликов по дозволению тайпэна Ханя.

– Они защищаются от коротышек…

– О! – приказчик наиграно вскинул брови. – И они тоже? Так сколько же нужно народу, чтобы защищаться от разбитых и разбежавшихся недомерков? Вся стража, удвоенное ополчение, толпы вооруженных батраков, сохэй и все торговые наемники?! Не слишком ли много? Или, может дзито думает по–другому? А почему он так думает?

Ответов не было, ремесленники и подмастерья молчали, все больше прислушиваясь к словам оратора.

– А я скажу вам почему! Чтобы прижать вас всех к ногтю, когда придет время!

– Какое еще время?! – снова послышался голос из другого угла.

– Время для создания независимого царства О–шэй.

– Глупость! – разорвал повисшую тишину чей–то взбудораженный крик. – Тайпэн Императора никогда не допустит этого!

– Тайпэн не видит дальше своей службы, он слишком молод, и дзито с Ногаем вертят им, как хотят. Они прикрываются его властью, а карабакуру стали лишь поводом для давно вынашиваемых планов по захвату всех западных земель. Не удивлюсь, если Тонг и его прихлебатели сами подбили карликов на атаки, чтобы проще было отделить провинции, неподконтрольные Империи, и чтобы люди сами бросились в их объятья, когда они станут спасителями края!

– А ты не перегибаешь палку? – уже куда менее весело спросил давешний углежог.

– Да откройте же вы глаза! – всплеснул руками приказчик. – Осадное положение никогда не будет снято. Оно позволяет дзито контролировать все ресурсы и войска. Ущерб, нанесенный Тай–Вэй, ограничивает нас всех в провизии и мешает торговле. Система ирригации и поля, которые станут возделывать все те же крестьяне, тоже будет находиться под полным контролем Тонга. Он позволит им и дальше носить оружие, а сейчас укрывая в стенах Ланьчжоу семьи рабочих и кормя их за наш счет, он только увеличивает преданность этих головорезов, всю жизнь мечтавших лишь заполучить в свои руки ножи подлиннее. К тому же, из их жен и детей в случае необходимости получаться отличные заложники. Перехватив контроль над участком Шляха, дзито наложит лапу на торговые пошлины, а потом силой и угрозами выдворит отсюда всех императорских чиновников и купеческие дома…

– Так вот за кого ты так печешься, – хозяин закусочной, уже некоторое время следивший за происходящим, стоя в центральном проходе, решил, наконец, вмешаться.

– Да! И не буду этого отрицать! – ничуть не смутился приказчик. – Мои хозяева говорят о том, о чем я говорю вам! Но они сдержаны и верны Нефритовому трону, а потому никогда не поднимутся против его ставленника, чтобы тот ни творил. И я забочусь сейчас и о них, и о себе, и обо всех вас! Думаете, Тонг будет милостив к неугодным ему? Думаете, карательная армия станет разбираться, кто был предателем, а кто лишь молчаливо созерцал? Еще не поздно вмешаться! В городе мало солдат, а многие в ополчении сами примкнут к тем, кто выйдет против тирании и самоуправства. И торговые дома тоже не смогут больше сидеть в стороне, им придется принять сторону народа, а Император поймет все, что случилось, если ему будут представлены веские доводы и доказательства.

– Но, что конкретно нам делать? Просто идти на улицы и кричать протестные лозунги?

Человек, задавший эти вопросы, до этого проявлял себя не слишком активно. Он просто сидел за одним столом с компанией молодых и горячих парней, начавших реагировать на слова приказчика наиболее бурно с самых первых его слов.

– Нет! Тогда Тонг подтянет в город войска и прижмет всех к ногтю, как я и говорил. Действовать надо решительно. Пойдем к квартальным старостам и спросим, на чьей они стороне, не дадим действовать тем, кто примкнет к лизоблюдам дзито, поставим перед выбором ополчение. Захватим Тонга и посадим под арест в его же поместье, пусть городом пока управляет Хань или совет старост, а посланники из столицы разберутся во всем в свое время, когда прибудут сюда из Золотого Дворца

– Надо идти!

– Правильно, чего сидеть–то?!

Осхе и накалившаяся атмосфера делали свое дело, яростные выкрики добавляли уверенности в сердца сомневающихся. Человек за столом в центре зала чуть приподнял край камышовой шляпы, подмигнув оратору, взобравшемуся на стол и вещавшему уже оттуда. Приказчик в ответ сделал короткий жест пальцами и, набрав побольше воздуха в легкие, продолжил свои призывные речи, споро раздавая указания наиболее рьяным.

– Думаете, мы сами не понимаем?! Повторяю в сотый раз, пока не будет приказа попечителя, никто из нас не имеет права даже заикнуться о том, чтобы выступить против городских властей!

В торговых рядах рынка Вайдзо, уступавшего к западу от Анхэ по размерам и богатству выбора лишь конному базару Сианя, в этот час было уже не до заключения сделок. В большинстве купеческих деревянных шатров и в маленьких лавках, втиснутых под черепичными навесами с загнутыми коньками, продавцы спешно сворачивали дела, убирая подальше с самых видных мест свои лучшие товары. В узких проходах толпились и кричали люди, а самой горячей точкой можно было по праву назвать небольшие воротца у двухэтажного каменного да–дянь, принадлежавшего дому Гжень.

Несколько наемников, выставленных у решетчатых створок не столько для охраны, сколько для того, чтобы подчеркивать богатство и могущество своих покровителей, отчаянно препирались с неистовствующими горожанами.

– Хватит прикрываться волей Гженей! – один из молодчиков чуть ли не наскакивал на старшего караула, который, скрестив руки на груди, хмуро смотрел на собравшихся из–под низко надвинутого шлема. – Если они не отрастят себе гордость в одном месте, то вы что, согласитесь остаться такими же трусливыми длинноухими собаками?!

– Не зарывайся, – с угрозой прохрипел один из наемников, но на него лишь махнули рукой.

– Я связан договором, и все мои люди тоже, – купеческий десятник был неумолим. – Пока сохраняется хоть малейшая возможность того, что мы можем выступить против верного слуги Императора, мы не будем встревать.

– Да плюньте вы на них! – послушалось из задних рядов. – Им так понравилось ходить строем перед дзито и Ханем, что теперь они даже тявкнуть в их сторону не посмеют.

Наемники, молча, скрежетали зубами. В обычное время ни один простолюдин, пусть даже обладающий каким–то положением и влиятельностью, или пьяный до бесстрашия, не посмел бы оскорбить купеческого воина. Их уважали и даже немного побаивались, но отнюдь не сейчас.

– Надо идти к конторе Гженей и Кун Лай! Пусть отрывают свои толстые зады от мягких подушек, и гонят этих трусов к резиденции дзито!

– В этот раз, надеюсь, обойдемся без пинков по нашим толстым задам!

На верхней ступени крыльца, выстроенного с фасадной стороны да–дянь, возникла грузная фигура попечителя Муна, и толпа встрепенулась с новым ажиотажем.

– В чем, желаю узнать, суть вашего недовольства, любезные?

Купец был сама вежливость и невинность, лишь только маслянистые огоньки в узких щелочках глаз жили на пухлом лице своей собственной жизнью.

– Дзито не желает снимать осадного положения!

– Крестьяне ходят с оружием!

– Сколько еще мы будем укрывать чужаков!

– Почему тайпэн покровительствует этому?!

– Тонг узурпировал право власти!

– Нужно это прекратить! Кварталы недовольны!

Мун поднял руки, призывая собравшихся к тишине.

– Я услышал вас. И понял достаточно. Дом Гжень и я остаемся верными слугами Империи, но так же мы не можем идти против воли ее народа, ее плоти и сути, – торговец обернулся к подобравшимся наемникам. – Десятник Шун Кай соберите наших людей, отправляйтесь к дому дзито и предложите ему добровольно сложить с себя полномочия до прибытия посланника из Хэйан–кё. Если он не согласится на это, то действуйте по ситуации!

Толпа взорвалась радостными воплями и криками поддержки, Мун повелительным жестом отпустил стражу ворот и, склонив голову перед горожанами, шагнул обратно в просторный холл пустынного выставочного зала, где на аккуратных столиках были разложены образцы лучших товаров, производившихся и привозившихся Гжень в этот уголок Империи.

– Вот видишь, они сами попросили меня обо всем, как мы того и хотели.

– Ваша мудрость поистине не знает границ, – развел руками староста Онг. – Прекрасный ход, но как мы действуем дальше?

– Ваши люди и помощники Хо пусть начинают избавляться от тех, кто сохраняет верность Тонгу, Ногаю и Ханю. Дзито и командир гарнизона сейчас инспектируют южную стену, что весьма удачно. Там мы и отрежем их от остального города, а главное не дадим им пробраться к воротам. Пока мои наемники займут поместье, случайный камень или стрела найдут градоправителя совсем в другом месте.

– В поместье находится тайпэн Хань.

– Надеюсь, у мальчишки хватит ума убраться из Ланьчжоу, до того, как дом окружат. Мы дали ему достаточно времени, чтобы слухи уже достигли резиденции дзито. А там посмотрим, никто не застрахован от случайностей. Кстати о них, что видно и слышно в квартале Кун Лай?

– Тишина, – Онг брезгливо поморщился. – Дэн с самого начала юлил и изворачивался.

– Ничего, направим несколько групп в этот район, и ему придется действовать… или контора знатного дома может подвергнуться атаке распоясавшихся мародеров. Как гипотетическая вероятность.

– Думаете это понадобиться?

– Думаю, Дэн прекрасно это понимает и сделает правильный выбор.

Хотя упражнения в художественной каллиграфии и не входили в число обязательных ежедневных занятий, Ли старался по возможности не забывать о них, особенно когда выпадало свободное время отдыха. Купеческие приказчики и простые служащие давно приняли на вооружение заточенные гусиные перья, куда более удобные для составления рутинных отчетов и быстрых записей, так что кисть и черная тушь оставались сегодня в Империи лишь частью атрибутики и культурных традиций высшей аристократии. Дзи осваивали каллиграфию, чтобы лучше проникнуться духом Служения, и соответствовать уровню своего будущего тайпэна. К тому же, лично Ли эти занятия отлично успокаивали.

Перегородка в соседней комнате, открывшаяся с резким щелчком и последующим ударом, невольно заставила дзи смазать последний штрих гербовой подписи рода Юэ, которую Ли выбрал не только для сохранения своей легенды, но и в силу довольно сложного исполнения данного иероглифа. На пороге возникла Каори, и дзи тот час же отложил кисть в сторону и резко поднялся, потому, как на прекрасном лице девушки были отчетливо видны признаки тревоги.

– Что–то…

– Тебе следует немедленно уехать, – привычную плавность движений дочери дзито сменила порывистая стремительность, придавая ее образу совсем новый оттенок. Ее пышные волосы, обычно распущенные или убранные в сложную прическу, сегодня были заплетены в длинную косу, обвитую вокруг шеи и переброшенную на грудь.

– Но почему?

– В городе беспорядки, и ополченцы не слишком настроены на то, чтобы им помешать. Тебе лучше быть сейчас с верными войсками к северу отсюда, надо торопиться, пока ворота остаются открытыми.

– Но зачем им это?

Вопрос Ли отнюдь не был риторическим. Дзи не мог понять, почему после того, как он и его люди разбили все крупные силы карабакуру в Тай–Вэй, защитили женщин, стариков и детей, предоставили достаточно еды и корма для скота, почему после всего этого, кто–то остался недоволен происходящим настолько, что решился на открытый бунт против наместника Императора? И ведь таких оказалось не двое, не трое, и даже не несколько десятков, а, по меньшей мере, сотни, а то и тысячи.

Каори невольно улыбнулась и бросила на Ли снисходительный взгляд.

– Иногда твоя наивность начинает граничить с глупостью.

– Быть может, но я хочу понять. Почему они бунтуют? Что им нужно?

– Того же, что нужно любой толпе – справедливости, но лишь по их критериям. Они будут носить тебя на руках, пока не окажется, что от тебя требуется большего, а то, что ты уже им дал, станет восприниматься, как должное. Люди быстро привыкают к тому, что достается легко и идет им во благо, но быстро забывают о благодарности. Может твой идеальный тайпэн и не должен знать о таких вещах, но тебе придется это понять. Ну а если мы и дальше будем медлить, придаваясь философским беседам о человеческой сущности и вселенской неблагодарности, то ты скоро познакомишься со всем, о чем я говорила, непосредственно на практике. Собирайся, Хёсею и остальным поручено седлать коней для тебя и стражников, которые охраняют поместье. С ними тебе будет спокойнее, да и мне тоже.

– Постой, ты остаешься? – последние слова не на шутку встревожили Ли, бросать Каори в городе, охваченном мятежом, дзи никак не собирался. – Да еще и намереваешься отпустить со мной всю охрану…

– Они будут лишь лишним поводом для раздражения толпы, к тому же, поверь, я могу о себе позаботиться, – отвернувшись от шагнувшего к ней Ли, девушка тихо добавила. – Я не могу бросить мать, а она не уйдет без отца.

– Я найду его.

– Но даже ты не сможешь заставить дзито О–шэя покинуть Ланьчжоу, – так и не обернувшись, Каори быстро выскользнула прочь.

Ли, смотревший ей вслед, как–то неуверенно огляделся, словно ища поддержки или кого–то, кто мог бы дать ему совет. Но ни мастера Азая, ни вечно хмурого командира Ногая в комнате не было. А значит, «тайпэн Хань» должен был сам принять решение. И подлая память тут же невольно напомнила ему другие слова, сказанные истинным тайпэном Ханем в той кроткой, последней, беседе у маленького костра. Так неужели это было правдой, и глубинный смысл, показавшийся Ли тогда лишь дикостью, действительно скрывался в тех рассуждениях? И как же дзи не хотелось верить в это…

– Я же предупреждал, торговый район давно воняет падалью, а в последние дни потянуло гнилью и из ремесленных кварталов, – Ногай, неотрывной тенью следовавший за О–шэем, все никак не мог успокоиться и прекратить недовольное бурчание.

В сопровождении небольшой группы стражников дзито петлял по узким переулкам южных городских окраин, где располагались резиденции торговых домов и купеческие склады. Сам обход южной стены был задуман, как некий символический сигнал тэккэй, но обернулся для их же пользы. О–шэй и Ногай успели скрыться в городе, прежде чем разгоряченная толпа заперла бы их на стене, но теперь им приходилось двигаться с величайшей осторожностью.

Среди просто недовольных горожан попадались группы купеческих приказчиков или суровых крестьянских парней, выглядевших для своей роли слишком сыто, выхолощено и уверенно. Их деревянных дубинок и длинных ножей дзито опасался больше всего, и можно было не сомневаться, что эти ребята точно не станут брать его под арест, как призывали крикуны на углах многолюдных улиц.

Впереди мелькнули красные куртки с серебряными эмблемами, Ногай как–то зло и по–кошачьи зашипел, обнажая меч, а остальные воины сомкнули строй вокруг безоружного градоначальника.

– Здесь! Здесь он!

Крики «охотников», заприметивших жертву, понеслись во все стороны.

– Идешь за мной, – рявкнул Ногай, обращаясь к О–шэю. – Без разговоров, просто идешь за мной, пока я расчищаю путь.

– Постарайся ранить, а не убивать.

– Заткнись, Тонг, – начальник гарнизона почти смеялся. – Хоть раз в жизни заткнись и не спорь со мной!

Шум с другой стороны проулка подсказывал, что отступать уже некуда, и вскоре оттуда действительно показалась другая группа людей, среди которых мелькали характерные наряды. Стражники сбили свои щиты округлыми краями и приготовили мечи, дзито привычным движением вытащил цзун–хэ из ножен на поясе у Ногая.

Часть бамбукового забора, к которому невольно прижались, Тонг и остальные, внезапно сдвинулась, открывая не слишком широкий проход. Человек в серой потертой куртке, таких же штанах и обутый в поношенные варадзи, высунулся из–за круглых жердей, делая призывный знак.

– Сюда, скорее.

Времени на рассуждение не было, и первые двое стражников по молчаливому кивку Ногая нырнули в образовавшийся проем. Следом двинулся сам командир, за ним дзито и замыкающие охранники. Преследователи, заметив, что жертва уходит, перешли с быстрого шага на бег, но все равно не успели к тому моменту, когда забор восстановил свою целостность.

Тонг не без интереса смотрел по сторонам, пока они петляли каким–то задворками, проходя сквозь новые проходы в изгородях или через вполне обычные калитки. Судя по шуму и крикам, люди Мун Гженя предприняли попытку продолжить погоню, но быстро отставали и сбивались со следа.

Большую мощеную улицу им довелось пересечь лишь один раз, при этом Ногай громко усмехнулся и, обернувшись к Тонгу, заметил:

– Никогда не думал, что можно пройти так быстро через весь этот район, и, похоже, я знаю, куда мы направляемся.

Командир стражи не ошибся, резиденция торгового дома Кун Лай обнаружилась прямо за углом, причем большая толпа, собравшаяся у входа в здание, была настроена явно недружелюбно. Безымянный проводник увел дзито и остальных в узкий проход между домами, прежде чем их заметили. В глубине сырого переулка на фоне монолитной каменной стены ярко выделялась прямоугольная дыра. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что часть кладки в этом месте просто сдвинута в сторону, благодаря железным полозьям, вмурованным в фундамент здания.

Миновав небольшую каменную каверну и узкую деревянную лестницу, дзито и его сопровождающие оказались в роскошной кухне, заполненной ароматами специй и трав, сушившихся в углах под потолком. Хозяин встретил гостей без улыбки, но и без явного небрежения.

– Полагаю, солдаты могут остаться здесь, вряд ли люди снаружи создадут реальную угрозу, а тут можно спокойно отдохнуть и перекусить, – предложил Кара Дэн.

– Согласен, – кивнул Тонг. – А нам, я так полагаю, есть о чем переговорить.

– Именно, – подтвердил купец.

Миновав просторный холл на первом этаже, где несколько наемников предавались игре в каргёцу, Дэн, О–шэй и Ногай поднялись на второй этаж в личный кабинет торгового попечителя. Вопреки традиции, имевшей место в среде тэккэй, рабочее место высшего представителя дома Кун Лай не пыталось подавить посетителей роскошным убранством или изысканным вкусом. Золото, яшма, нефрит, изящные картины на тончайших холстах, мореный дуб и красное дерево – всего этого в кабинете Дэна попросту не было. Но зато здесь были огромные высокие шкафы, все полки которых были аккуратно заполнены одинаковыми коробками, обтянутыми кожей акул и скатов. Крошечные пометки на корешках обозначали лишь цифры, и разобраться в этой картотеке мог, пожалуй, только ее владелец.

– Почему ты так уверен, что те, кто стоят у дверей ограничатся криками? – поинтересовался дзито, усаживаясь на предложенный стул.

– Мун все еще надеется принудить меня к активным действиям, – хмыкнул Дэн, устраиваясь за своим рабочим столом. – На большее он пойдет только тогда, когда будет уверен, что с вами и Ханем покончено. Впрочем, возможно, он достаточно умен, чтобы попытаться использовать тайпэна в своих целях.

– Я догадываюсь, почему ты скрывал все это, но развей мои сомнения, – попросил Ногай необычайно вежливым тоном, по сравнению со своей обычной манерой общения.

– Вмешавшись и выступив на вашей стороне, я уже нарушил целый ряд секретных эдиктов, – Дэн пригладил рукой усы, словно, раздумывая над тем, стоит ли продолжать. – Как глава тайной императорской службы в Ланьчжоу я не имею права раскрывать себя и своих агентов без соответствующих приказов от моего непосредственного руководства. К сожалению, связи с ним я не имею с середины осени, так что я решил ждать и наблюдать.

– Пока все не зашло слишком далеко, – заметил О–шэй.

– Все еще вполне поправимо. Я смогу вывести вас из города, после чего вы присоединитесь к тайпэну Ханю. Мои люди уже должны были известить слуг в доме градоначальника о вспыхнувших беспорядках, и если Хань не глупец, а он далеко не глуп, то он уже скачет в сторону Лаозин.

– Интересно, сколько моих слуг ходит у тебя в информаторах, – дзито никак не мог оставить полушутливый тон, и Дэн ответил ему взаимностью.

– А кто сказал, что среди них только лишь слуги?

– Так вся наша надежда опять на паренька из столицы? – вмешался Ногай.

– Пока да, – вынужден был согласиться «купец». – Он проявил себя очень здорово. Еще при нашей первой встрече я заметил, что он быстро схватывает ситуацию и улавливает даже самые тончайшие намеки, которые я ему подавал. Забавно, ведь в довольно куцем досье, что хранилось у меня, кроме описательного портрета, о нем говорилось как о самодовольном, вспыльчивом и эгоцентричном мальчишке, зацикленном на истории и славе своей семьи.

– Да уж, не самая точная характеристика, – последние слова Кара Дэна явно развеселили начальника городского гарнизона.

В комнату, пригнувшись, вошел давешний проводник, причем гости готовы были поклясться, что сделал он это, отнюдь не через дверь за их спиной. Быстро прошептав что–то на ухо встревожившемуся хозяину, безымянный так же быстро удалился.

– Возникли трудности…

Тонг сразу заметил, что Дэн больше не рискует смотреть ему прямо в глаза, как делал это раньше.

– Что–то с моими? – голос дзито предательски дрогнул.

– Я послал людей за судьей Кханом и твоими домашними, но они опоздали. Санго отправился к тебе домой, Тонг, как только начались волнения, а тех, кто спешил к поместью, опередила толпа. И по их словам Хань тоже все еще там…

Поправляя ножны с фамильным мечом Юэ, Ли, облаченный в полный доспех, неспешно спустился во двор. Слуги суетились вокруг лошадей, завершая последние приготовления.

– Скорее, – Каори обернулась, заслышав шаги дзи, и замерла, увидев выражение его лица.

«Тайпэн» прошел мимо дочери градоправителя, мимо остановившегося Хёсея, собиравшегося подвести под уздцы оседланного коня, мимо всех остальных, и в той же неторопливой манере направился к воротам.

– Дурак, – еле слышным шепотом вымолвила Каори. – Великие предки, какой же наивный дурак. Ну, почему мне достался именно такой…

Ли на мгновение остановился и оглянулся назад.

– Это мой Путь. И если ему суждено закончиться здесь, значит, так и нужно. Но я сам выбрал его, без чужой воли и чужих требований. Прости.

– Дурак, – бессильно выдохнула девушка, не в силах больше сдерживать отчаяние и слезы.

Людское море уже колыхалось на подступах к поместью. На башнях гарнизона появились красные штандарты, знаменующие тревогу и предупреждение. Часовые один за другим дробно забили в бронзовые гонги.

У входа на территорию поместья стояло лишь несколько стражников с копьями и полдюжины манеритов с обнаженными саблями. Все они, молча, наблюдали за приближающимися горожанами, но даже и не пытались куда–то уйти или отступить. При появлении Ли суровые лица караульных и кочевников озарились спокойными, но безрадостными улыбками.

Дзи вышел вперед и, по–прежнему не вынимая меча, просто замер в ожидании. Из проулков на главную улицу выплескивались все новые и новые группы возмущенных жителей, и вскоре на всем открытом пространстве между домами уже просто не было свободного места. Несмотря на горячность и взбудораженный настрой, бунтовщики все же прекрасно смогли понять кто, стоит у них на пути, а его спокойное поведение и молчание даже несколько смутило тех, кто двигался в первых рядах.