Текст книги "Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года"

Автор книги: Сергей Чупринин

не считает нужным со своими статьями и письмами обращаться (как это обычно делают литераторы) непосредственно в редакцию газеты, а обращается в ЦК КПСС как в почтовое отделение (Вопросы литературы. 1993. № 4. С. 270).

Решением секретариата правления СП создана комиссия по литературному наследию Осипа Мандельштама в составе А. Ахматовой, Н. Мандельштам, З. Паперного, А. Суркова, Н. Харджиева, Е. Хазина, И. Эренбурга.

28 февраля – 7 марта. В Москве проходит I Всесоюзный съезд советских художников247247
  «Характерно, что на московском собрании художников в декабре 1956 г. не были избраны делегатами Первого Всесоюзного съезда советских художников такие мастера, как А. М. Герасимов, Е. В. Вучетич, М. Г. Манизер, С. М. Орлов, А. И. Лактионов, В. П. Ефанов, Н. В. Томский, Г. И. Мотовилов, Ф. П. Решетников, А. М. Грицай, П. П. Соколов-Скаля, П. А. Кривоногов, Н. Н. Жуков.
  Б. В. Иогансон, хотя и был избран делегатом, но по числу полученных голосов занял одно из самых последних мест (157 место из 173)» (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 606).
  Поэтому Оргкомитету Союза советских художников СССР было предложено «обеспечить избрание в качестве делегатов съезда выдающихся живописцев и скульпторов Москвы, Ленинграда и Киева на собраниях художников в союзных республиках. Предоставить для этого республиканским союзам художников право провести дополнительные выборы делегатов в связи с увеличением численного состава этих союзов» (Там же. С. 610).


[Закрыть], учредивший Союз художников СССР. Его первым секретарем избран Константин Юон.

Незадолго до съезда, 2 февраля, в «Литературной газете» напечатана статья Бориса Полевого «Раздумья на выставке» (с. 3), в которой наряду с пространным восхищением работами художника-анималиста Евгения Рачева попутно были критически задеты репродукции картин «Тройка» Александра Герасимова и «В новую квартиру» Александра Лактионова.

Без обиняков о ведущих представителях соцреализма несколькими месяцами раньше в статье «Накануне съезда» (Искусство. 1956. № 3) высказался ответственный секретарь Московского союза советских художников Аркадий Гиневский:

Такие художники, как А. Герасимов, В. Ефанов, Д. Налбандян, И. Тоидзе и некоторые другие, работы которых провозглашались образцами следования традициям русской школы, а на самом деле порывали с лучшими из этих традиций, уводили советское искусство в сторону от великих заветов русской школы (с. 23)248248
  А. Гиневский докатился «в конце концов до критики и подрыва основы основ советского искусства», – 5 января 1957 года указала газета «Советская культура» в фельетоне «Дешевая слава» (с. 2), автором которого значится анонимный «Журналист».


[Закрыть].

Как вспоминает Андрей Турков,

присутствовавший на съезде секретарь ЦК КПСС Д. Т. Шепилов произнес речь, понятую слушателями как проявление новых, более либеральных веяний» (А. Турков. Что было на веку… С. 171).

Председатель правления Ленинградского Союза советских художников Иосиф Серебряный в содокладе о живописи предложил:

если бы в наших художественных музеях мы показывали в определенной пропорции наиболее яркие образцы формалистического искусства 20‐х годов – Татлина, Малевича, Кандинского, Филонова и ряда других, мы бы не совершили ошибки и, может быть, прояснили некоторые нездоровые головы, млеющие перед «новым» искусством Запада (Материалы Первого Всесоюзного съезда советских художников. С. 74).

Вполне по тем временам либеральной была и принятая съездом резолюция: метод социалистического реализма

предусматривает общность идейных и политических воззрений художников. Однако эта общность не только не исключает, но и предполагает многообразие и богатство жанров, форм, стилей, средств художественного выражения, определяемых особенностями творческой индивидуальности художника (Там же. С. 348).

Февраль. Здание московского Манежа, где долгие годы располагался правительственный гараж, передано городу под Центральный выставочный зал для проведения Юбилейной Всесоюзной художественной выставки.

В феврале впервые с 1930‐х годов открылась квартирная выставка в Москве. Ее устроителем был художник Игорь Куклис. Свидетельствует Валентин Хромов:

На улице Чаплыгина около Покровских ворот в квартире физика Валентина Рокотяна, с февраля по апрель и по май на эту выставку стояла очередь по всей лестнице и выходила даже на улицу. Когда я выходил из метро «Площадь Дзержинского», «Лубянка» нынешняя, то там уже спрашивали, а где выставка? Стояла картонная коробка, на которой было написано «На краски», и туда клали деньги, и на эти деньги друзья Куклиса очень долго гуляли. Все стены были увешены в три ряда работами. Результаты творчества 55–57‐го года все были на этой выставке от пола до потолка. Был вечер поэта Красовицкого, были академик Ландау, Лившиц академик, его секретарь. Они там сели с трех часов до 12-ти ночи, все смотрели и открывали рот. Ландау говорил: «Я люблю стихи Лермонтова, но то, что я слышал сегодня, меня потрясло». Выставка была довольно смелой по тем временам (цит. по: М. Уральский. Избранные, но незванные. С. 84–85).

Журналы в феврале

В «Коммунисте» (№ 3; февраль) редакционная статья «Партия и вопросы развития советской литературы и искусства», где подчеркивается, что постановления ЦК партии 1946–1948 годов по вопросам литературы и искусства

сыграли огромную роль в дальнейшем развитии художественного творчества по пути социалистического реализма. <…> Атаки на постановления ЦК из враждебного нам лагеря, склонность некоторых наших товарищей представить их устаревшими, не отвечающими требованиям нового периода – все это рассыпается в прах при беспристрастном и объективном анализе249249
  По рассказу И. С. Черноуцана, в 1984 году записанному Натаном Эйдельманом, эти постановления «Никита хотел отменить, но Суслов предложил повременить; приказано их не переиздавать и не ссылаться…» (с. 296).


[Закрыть] (с. 15).

Речь в статье идет также об ошибках журнала «Новый мир», опубликовавшего роман В. Дудинцева «Не хлебом единым», рассказ Д. Гранина «Собственное мнение», поэму С. Кирсанова «Семь дней недели», и о неверных положениях статьи А. Крона «Заметки писателя», напечатанной в сборнике «Литературная Москва», № 2. Там же:

Кое-кто неправильно толкует призыв партии поднять бичующую силу нашей сатиры до уровня гоголевской и щедринской. Забывается при этом, что сатира Гоголя и особенно сатира Салтыкова-Щедрина была направлена на расшатывание основ существовавшего тогда строя.

Тогда как

цель нашей сатиры – беспощадное осмеяние всего мешающего движению народа к коммунизму, то есть утверждение советского строя путем критики недостатков (с. 21).

В «Неве» (№ 2) статья Льва Плоткина «Богатство советской литературы», где сказано:

У нас и до сих пор появляются статьи, в которых подсчитывается, сколько пьес на тему об интеллигенции написано и сколько драматических произведений о рабочем классе поставлено на сцене. Конечно, для чиновного отчета важны эти цифры, но при чем здесь искусство? Неужели то обстоятельство, что будет написано еще несколько десятков слабых пьес о рабочем классе, доставит радость кому-нибудь, кроме чиновничьего сердца?! (с. 190–191).

Эта статья <…> – указывает Андрей Тюрин, – получила отповедь со стороны руководства города, была названа «опасным явлением», вызвавшим в областном и городском комитетах «серьезную тревогу» (А. Тюрин. С. 69).

В «Знамени» (№ 2) цикл стихов Бориса Слуцкого «Давным-давно». В «Москве» (№ 2) стихи Бориса Слуцкого «Мы, раненые корпуса „Один“», «О погоде», «Лошади в океане». В «Иностранной литературе» (№ 2) пьеса Бертольта Брехта «Добрый человек из Сезуана».

Март

5 марта. В «Литературной газете» двухподвальная статья Дм. Еремина «Заметки о сборнике „Литературная Москва“» (с. 2–3), где отмечается, что во втором выпуске этого издания возобладали «недуг мелкотемья» и «недуг уныния» (с. 2), «тенденция нигилизма, одностороннего критицизма в оценках и в отношении ко многим коренным явлениям и закономерностям нашей жизни» (с. 3).

Особенно резкой критике подвергнут рассказ Александра Яшина «Рычаги», походя охаяна статья Александра Крона «Заметки писателя», осуждены стихи Николая Заболоцкого, Марины Цветаевой, Семена Кирсанова, Конст. Ваншенкина, Юлии Нейман и Якова Акима.

Они, эти произведения, – издержки, а не завоевания советской литературы на ее едином с партией и народом трудном и сложном, но победоносном, героическом пути250250
  Появление этой статьи, как вспоминал В. Каверин, в газете, которой руководил тогда «В. Кочетов, убежденный сталинист, один из злобных губителей нашей литературы, человек с маниакальной направленностью ума», вызвало активные протесты. Так, Вс. Иванов направил в «Литературную газету» письмо, в котором заявил о своем выходе из редколлегии в связи с тем, что В. Кочетов «не желает считаться с мнением отдельных членов редколлегии» (В. Каверин. Эпилог. С. 371) и что «ни тов. Еремин, ни кто другой не имеет права, критикуя, становиться в позу судьи и бездоказательно бросать политические обвинения!» (Там же. С. 372).
  «Наша писательская общественность, – писал Вс. Иванов, – остро нуждается в атмосфере доверия и взаимного уважения, и редколлегия „Литературной Москвы“ за свою редакторскую работу вполне заслуживает поощрения и помощи от писателей» (Там же).


[Закрыть] (Там же).

Читал ублюдочную статью Е. Ну их всех к чертовой матери! Надо делать свое дело», – 14 марта в письме Э. Казакевичу откликнулся на эту статью К. Паустовский (http://paustovskiy-lit.ru/paustovskiy/letters/letter-284.htm).

5–8 марта. На пленуме правления Московской писательской организации, открывшемся вступительным словом К. Федина251251
  «Был у Казакевича, – 30 июня записывает в дневник К. Чуковский. – Остроумен, éдок по-прежнему. Говорили о Федине – и о его выступлении на пленуме. Федин с огромным сочувствием к „Лит. Москве“ и говорил (мне), что если есть заслуга у руководимого им Московского отделения ССП, она заключается в том, что это отделение выпустило два тома „Лит. Москвы“. А потом на Пленуме вдруг изругал „Лит. Москву“ и сказал, будто он предупреждал Казакевича, увещевал его, но тот не послушался и т. д. Я склонен объяснять это благородством Федина (не думал ли он таким путем отвратить от „Лит. Москвы“ более тяжелые удары), но Казакевич говорит, что это не благородство, а животный страх. Тотчас же после того, как Федин произнес свою „постыдную“ речь – он говорил Зое Никитиной в покаянном порыве: „порву с Союзом“, „уйду“, „меня заставили“ и готов был рыдать. А потом выдумал, будто своим отречением от „Лит. Москвы“, Алигер и Казакевича, он тем самым выручал их, спасал – и совесть его успокоилась» (К. Чуковский. Дневник. С. 235).


[Закрыть], с докладом «О некоторых проблемах развития прозы» выступил Д. Еремин, который подчеркнул:

К сожалению, в прошлом году появились и такие произведения, в которых авторы не нашли своей правильной позиции, не учли обобщающей силы искусства, не сумели с реалистической полнотой решить поставленные перед собой идейно-творческие задачи. Это прежде всего роман В. Дудинцева «Не хлебом единым» и рассказ Д. Гранина «Собственное мнение», опубликованные в «Новом мире», рассказы А. Яшина «Рычаги», Н. Жданова «Поездка на родину», Ю. Нагибина «Свет в окне», появившиеся во втором сборнике «Литературной Москвы». <…> Причины таких срывов надо искать в идейной незрелости этих писателей, оказавшихся несостоятельными, когда перед ними встали сложные вопросы жизни, в слабости мастерства, особенно проявившейся в обрисовке положительных героев (Литературная газета. 19 марта. С. 1).

На пленуме, – как сказано в отчете «Литературной газеты», – завязались длительные споры вокруг произведений, помещенных в сборнике «Литературная Москва», опубликованной в «Литературной газете» статьи Д. Еремина об этом сборнике и романа В. Дудинцева «Не хлебом единым» (с. 1).

Сборник «Литературная Москва» наиболее последовательно защищал один из его редакторов В. Каверин252252
  Как рассказал В. Каверин, «работой пленума руководил прятавшийся где-то за сценой (и так не появившийся в зале) А. Сурков. Без сомнения, именно он определил все дальнейшее направление дискуссии. Редкий оратор обошел мою речь. Н. Чертова утверждала, что я не понял Еремина. П. Бляхин сказал, что тон моего выступления „не делает мне чести“. Б. Галин заявил, что ему „было обидно слышать здесь речь Каверина“, а Б. Бялик утверждал, что я „возобновляю нравы, мешающие свободному выражению мыслей“. Эти нападки были немедленно перенесены в широкую прессу <…>» (В. Каверин. Эпилог. С. 365–366).


[Закрыть]. Отдельные положения, высказанные В. Кавериным, поддержали Л. Чуковская, М. Алигер, С. Кирсанов, А. Турков. Резко критически о «Литературной Москве» и романе В. Дудинцева высказались Г. Бровман, З. Кедрина, М. Алексеев, Б. Бялик, Н. Чертова.

В прениях в поддержку В. Дудинцева высказались также Е. Евтушенко, Ф. Вигдорова, Л. Кабо; с осуждением романа – Х. Аджемян. Ю. Бондарев, Б. Галин, А. Коптяева, В. Сафонов, Г. Серебрякова253253
  «Она, – вспоминает В. Дудинцев, – прямо плясала на трибуне, рвала гипюр на груди и кричала, что этот Дудинцев…! Вот я, говорит, я была там! Вот у меня здесь, смотрите, следы, что они там со мной делали! А я все время думала: спасибо дорогому товарищу Сталину, спасибо партии, что послала меня на эти страшные испытания, дала мне возможность проверить свои убеждения!» (В. Дудинцев. Между двумя романами. С. 98).


[Закрыть], В. Тевекелян, Т. Трифонова, Л. Якименко.

Дважды выступивший на пленуме В. Дудинцев попытался защитить свой роман, назвав его критиков «паникосеятелями»254254
  Отдел науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР в докладной записке, разосланной членам и кандидатам в члены Президиума, секретарям ЦК КПСС, признал это выступление В. Дудинцева «политически вредным». С осуждением позиции В. Дудинцева было рекомендовано выступить К. Симонову, опубликовавшему роман Дудинцева «Не хлебом единым» в «Новом мире», «поскольку Симонов является членом Центральной Ревизионной Комиссии Коммунистической партии Советского Союза» (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 626, 629).


[Закрыть]. Ему возражали П. Федоров («Появилась „чернящая“ литература, но она быстро закончит свое печальное существование»), О. Писаржевский («<…> Дудинцев приходит к ложному убеждению, что борьба с бюрократизмом начинается с его произведения»), М. Прилежаева («Слушая выступление Дудинцева, я все время ждала, что он скажет что-то светлое, доброе, обращенное к молодежи, с чем после этого захочется идти на трудовые подвиги, но этого я так и не услышала») (с. 3).

8 марта с ответом на речь В. Дудинцева от имени редколлегии «Нового мира» выступил К. Симонов:

Мне неоднократно приходилось отстаивать ту точку зрения, что при всех недостатках романа Дудинцев писал его с добрыми намерениями. Но вот в той позиции, которую занял здесь Дудинцев в своем выступлении, я этих добрых намерений не усматриваю. Больше того, в этом выступлении я усматриваю дурное намерение. Оно состоит в том, чтобы под внешним покровом смелости уйти от прямого, по-настоящему смелого и требующего действительного гражданского мужества ответа на вопрос – что в романе, вопреки основному замыслу автора (а я хочу продолжать в это верить), оказалось работающим не в ту сторону? <…>

Мне кажется, что Дудинцев до конца, глубоко не задумался над тем, что к полному коммунизму есть только один путь – через диктатуру пролетариата, со всеми вытекающими из нее последствиями, о которых нам нет причин застенчиво умалчивать, ибо писатель социалистического общества не тяготится, а гордится тем, что он работает под руководством партии, не стыдится, а гордится тем, что он полностью и безраздельно ставит себя на службу интересам народа, осуществляемым в форме диктатуры пролетариата, и сознательно отвергает в своем творчестве то случайное, наносное, что могло бы в том или ином случае работать вопреки интересам этой диктатуры (с. 3).

И тут, – вспоминает В. Дудинцев, – я потерял сознание (В. Дудинцев. С. 99).

Оценивая это выступление, важно иметь в виду, что на К. Симонова было оказано беспрецедентное, даже по тем временам, давление. С ним дважды встречались секретари ЦК КПСС П. Н. Поспелов и Д. Т. Шепилов, требуя, чтобы он дал «развернутую критику романа Дудинцева и его речи на пленуме». И только после второй беседы в ЦК, состоявшейся 7 марта, Симонов, как сказано в докладной записке Шепилова, дрогнул,

заверил нас, что без всяких колебаний, по своей личной глубокой убежденности выступит на Пленуме и подвергнет суровой критике Дудинцева, речь которого вызывает у него искреннее возмущение (В. Огрызко. Охранители и либералы. Кн. 1. С. 413).

Тем не менее эта речь К. Симонова была понята современниками как прямое предательство – см. написанное тогда же, но опубликованное только в 1989 году стихотворение Евгения Евтушенко «Письмо одному писателю» (май 1957):

 
Опять вы предали. Опять не удержались.
Заставила привычка прежних лет,
и как бы вы теперь ни утешались,
замкнулся круг. Назад возврата нет.
 
 
Не много ли скопилось тяжких грузов
на совести? Как спится по ночам?
Я понимаю бесталанных трусов,
но вам – чего бояться было вам?
 
 
Бывали вы талантливо трусливы.
Вы сами вдохновлялись ложью фраз,
и, располневший, но еще красивый,
с достоинством обманывали нас.
 
 
Но потеряла обаянье ложь.
Следят за вашим новым измененьем
хозяева – с холодным подозреньем,
с насмешливым презреньем – молодежь.
 

(Е. Евтушенко. Первое собрание сочинений. Т. 1. С. 353)

8 марта. Из дневника Сергея Дмитриева:

Над стилягами принято у нас смеяться. Но следовало бы задуматься. Постепенно именно эти как бы и странные фигуры становятся героями нашего времени. В них выражается (пусть крикливо, часто безвкусно и подражательно) желание обрести свой внешний облик, перестать быть людьми как все, стертыми людьми. <…> Зеленые пиджаки и яркие галстуки – протест против стертого стандарта советского общества строителей будущих идеальных общественных строев. <…> Чего они хотят, это и самим им неясно. Но чего они не хотят, против чего фрондируют, кого хотят эпатировать всем своим обликом – это они понимают, чуют всем нутром своим (Отечественная история. 2000. № 3. С. 154).

13 марта. Подписан к печати последний прижизненный сборник Бориса Пастернака «Стихи о Грузии; Грузинские поэты: Избранные переводы» (Тбилиси: Заря Востока).

14 марта. Илья Эренбург как член комиссии по наследию Б. Пильняка обращается к ее председателю Николаю Погодину с предложением включить в состав планируемого трехтомника Пильняка «Повесть о непогашенной луне» – «если это не встретит трудностей» (И. Эренбург. «На цоколе историй…». С. 430).

Трудности, надо полагать, возникли, так что «Повесть о непогашенной луне» будет опубликована в журнале «Знамя» только в 1987 году (№ 12), а трехтомник Пильняка выйдет лишь в 1994 году.

Умер Николай Дмитриевич Телешов (род. в 1867).

16 марта. Степан Эрьзя обращается к председателю Совета министров СССР Н. А. Булганину с письмом, где сказано:

Всю свою жизнь я трудился как скульптор.

Мною создано более 3000 произведений скульптуры, которые находятся во многих городах нашей родины и за рубежом.

Мне 80 лет. У меня хранится около двухсот моих скульптурных работ.

Прошу принять их от меня в дар нашему народу и моей любимой родине.

Желательно, чтобы коллекция не была разрознена и помещена в Русский музей (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 640).

В ответ на это письмо министр культуры СССР Н. А. Михайлов 22 марта доложил Булганину, что его ведомство

считает целесообразным удовлетворить просьбу С. Д. Эрьзя. Приносимую им в дар коллекцию произведений скульптора следует разместить в Государственном Русском музее, включив в экспозицию лучшие работы.

Помещение в экспозиции музея всей коллекции произведений С. Д. Эрьзя нецелесообразно, поскольку в ее составе имеются и малозначительные и явно модернистские работы (Там же. С. 640–641).

18 марта. На экраны выходит фильм Константина Иванова «Солдаты» по мотивам повести Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда».

Из Литературного института исключен студент 4‐го курса Евгений Евтушенко – как сказано в приказе,

за систематическое непосещение занятий, неявку на зимнюю экзаменационную сессию и несдачу экзаменов в дополнительно установленный срок (И. Фаликов. Евтушенко. С. 86).

Во внимание, надо думать, было принято и то, что 8 марта, выступая на пленуме правления Московской писательской организации, Е. Евтушенко полемизировал с К. Симоновым, излагавшим точку зрения ЦК КПСС, и пытался «обелить Дудинцева» (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 633).

Вскоре после этого выступления, – писал он, – меня исключили из Литинститута (Е. Евтушенко. Волчий паспорт. С. 348).

Обратившись к директору Виталию Озерову с просьбой о восстановлении, Евтушенко 9 апреля получил ответ от зам. директора по И. Серегина, где, в частности, сказано:

Вы стали одиозной фигурой в студенческом коллективе и сами себя поставили вне его, а приказ только оформил созданное Вами самим положение. Если Вы этого не понимаете, то обижайтесь на себя. <…>

Чего же Вы хотите? Люди верили Вам, а Вы сами подорвали в них веру в себя и требуете, чтобы Вам снова поверили на слово? Нет уж, извините, нема дурных! (Литературная Россия, 27 апреля 2017 года).

Диплом об окончании Литературного института Евтушенко получил только 5 января 2001 года.

19 марта. Заместитель председателя КГБ С. С. Бельченко в докладной записке с грифом «Совершенно секретно» сигнализирует о том, что после закрытия выставки С. Эрьзи в его мастерскую, находящуюся в полуподвальном помещении255255
  В этом полуподвальном помещении С. Эрьзя прожил до своей смерти в 1959 году.


[Закрыть],

по сей день продолжается паломничество значительного количества посетителей, основную массу которых, как и прежде, составляет студенческая молодежь.

Мастерская Эрьзя фактически превратилась в выставку, которую в отдельные дни посещало свыше двух тысяч человек.

В беседах с посетителями Эрьзя по-прежнему выражает неудовлетворенность своим материальным положением, жалуется на «нечеловеческое» к нему отношение. Для того, чтобы подчеркнуть свое бедственное положение, Эрьзя одевается теперь в тряпье, ходит в одних галошах, на постаменте одной из своих скульптур разбросал медные монеты и специально поставил банку для сбора денег. <…>

Результатом этого являются непрекращающиеся попытки со стороны отдельных лиц использовать имя скульптора для дискредитации советского строя и демагогических выпадов против политики партии в отношении советского изобразительного искусства (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 637, 638).

Заместитель начальника Главного управления изобразительных искусств Министерства культуры СССР Ф. Л. Петров, в свою очередь, 22 марта доложил в ЦК КПСС, что положение С. Эрьзи вполне удовлетворительно: ему «предоставлена большая мастерская, более 90 кв. м, и квартира из 2 комнат», «установлена персональная пенсия в размере 750 рублей. Затем эта пенсия увеличена до 1 299 руб., а в настоящее время возбуждено ходатайство об увеличении пенсии до 1 500 руб.», выданы за период с 1950 года «256 900 рублей за купленные у него произведения и в порядке творческой помощи». Однако, – сообщается далее, —

как и прежде, С. Д. Эрьзя не пользуется ни предоставленным ему помещением мастерской, ни квартирой из 2 комнат и продолжает проживать в темной прихожей, принимать посетителей в загрязненной части мастерской и собирать денежные пожертвования от посетителей (Там же. С. 639).

22 марта. В Союзе писателей СССР восстановлен (посмертно) Александр Воронский.

Президиум правления Московской писательской организации создал комиссию по литературному наследию Сергея Клычкова во главе с Вс. Ивановым.

22–28 марта. Неделя венгерских фильмов в Москве.

23 марта. На сцене МХАТа премьера трагедии Фридриха Шиллера «Мария Стюарт» (перевод Бориса Пастернака) в постановке Виктора Станицына. В главных ролях Ангелина Степанова и Алла Тарасова.

Из письма Ивана Шевцова Сергею Сергееву-Ценскому:

Да, вот еще одна новость: Шолохов дал согласие стать во главе журнала «Молодая гвардия»256256
  Вот как об этой «новости» в разговоре с Виктором Астафьевым вспоминал Александр Макаров, бывший в то время главным редактором «Молодой гвардии»:
  «Собрались однажды обсуждать номера журнала, вышедшего за год, ну, не бог весть что в них было, но было, и вместо обсуждения прозы, поэзии, публицистики давай чихвостить редактора. Из ЦК комсомола мальчики орут: „Он такой разэтакий!“, из секретариата Союза им поддакивают: „Да, да, рассякой и разэтакий“, – и кто-то из ораторов подает здоровую мысль: „Снять его, выгнать в шею, а Шолохова попросить возглавить журнал…“ – „Вот э-то да-а! Вот это здорово! Как раньше-то не додумались?!“ „Шолохова! Шолохова!“ И все это в моем присутствии, – горестно качая головой, рассказывал Александр Николаевич. – Не посоветовавшись ни с кем, в том числе и с самим Михаилом Александровичем. А они ведь поорут, подергаются, заранее зная, что Шолохов не пойдет, не поедет в Москву добивать последнее здоровье на этом журналишке, и уйдут, разбредутся по своим уютным кабинетам, а мне ведь завтра в котле кипеть, журнал выпускать, с людьми, в присутствии которых меня с г…м смешали, работать» (цит. по: А. Кутейникова // Москва. 2012. № 12).


[Закрыть]. В Москве по этому поводу в среде русских, точнее, нееврейских литераторов – ликование. Авось, хоть один журнал будет вне их монополии. Хотелось бы, чтобы это был не просто разговор (цит. по: В. Огрызко. Охранители и либералы. Кн. 2. С. 443).

С. Сергеев-Ценский в несохранившемся ответном письме, видимо, усомнился в вероятности этого события. Поэтому 3 мая И. Шевцов вновь пишет ему:

Вы оказались правы в отношении М. А. Шолохова и «Молодой гвардии». Состоялось решение о назначении его главным редактором. Но затем рюриковы поставили перед М. А. такие условия, что он вынужден был отказаться.

Рюриковы257257
  Б. С. Рюриков в 1955–1963 годах занимал пост заместителя заведующего Отделом культуры ЦК КПСС.


[Закрыть] – это силища! Пользуясь тем, что в связи с крайне напряженной обстановкой «верхи» не занимаются деталями культуры и идеологии, рюриковы спешат как можно больше здесь напакостить (Там же. С. 444).

24 марта. В «Комсомольской правде» статья студента 3‐го курса философского факультета Киевского университета Евграфа Дулумана «Как я стал атеистом. Рассказ бывшего кандидата богословия» (с. 2–3), открывшая серию «исповедей» т. н. отреченцев и попов-расстриг в советской печати.

В это время, – комментирует протоиерей Александр Мень, – начались самые бурные, самые активные антирелигиозные выступления. <…>

Начались закрытия храмов, пресса была полна враждебных выпадов, появились первые самиздатские ответы.

<…> Не было газеты, будь то «Советский спорт» или какая-нибудь местная «Вперед», где бы ежедневно не долбилось, не долбилось… <…> Прямо стрельба из «катюш», из минометов… (А. Мень. С. 116, 117).

Эта статья вызвала анонимный стихотворный отклик «Новый Иуда», широко распространявшийся в церковной среде:

 
Верьте, не верьте, а сделалось чудо:
Снова в наш мир возвратился Иуда!
Только уже не за тридцать монет
Бога – Христа продает он, о нет!
Глупыми баснями ловко торгуя,
В этом наживу немалую чуя,
Сеет безбожье, безверье, туман
Новый Иуда – Евграф Дулуман.
<…>
Ну-ка! Поищем среди дулуманов
Светочей разума, мысли титанов, —
И не пытайтесь!
Подобных примеров
Не существует среди лицемеров!
Светом свечи можно ль солнце затмить?
Камешком можно ли гору накрыть?
Так и ничтожною тенью своей
Бога закрыть не сумеешь, пигмей!
Первый Иуда, предавший Христа,
Чувствовал – совесть его нечиста.
Мучился точно в кипящем котле
И успокоился только в петле.
У Дулумана иная сноровка.
Совести нет, не нужна и веревка —
Был бы лишь туго набитый карман…
Умер духовно Евграф Дулуман.
 

30 декабря 1959 года в числе «прочих бывших православных мирян, публично похуливших имя Божие», Е. Дулуман будет отлучен от Церкви.

25 марта. По обвинению в создании нелегальной антисоветской организации арестован математик Револьт Пименов.

6 сентября 1957 года он был, вместе с некоторыми другими членами организации, приговорен Ленинградским городским судом к 6 годам лишения свободы. Коллегия Верховного суда РСФСР отменила эти приговоры «за мягкостью», вследствие чего 4 февраля 1958 года Пименов получил 10 лет и поражение в правах на три года, Борис Вайль – 6 лет (ранее три года), Ирэна Вербловская и Игорь Заславский – по 5 лет (ранее по два года, позднее срок Заславскому был снижен до двух лет), Константин Данилов – 4 года (ранее два года). 26 июля 1963 года по ходатайству в первую очередь академика М. В. Келдыша и Александра Твардовского Пименов был освобожден условно с испытательным сроком в три года.

26 марта. В Сталинградском драматическом театре премьера спектакля «Бег» по пьесе Михаила Булгакова.

На экраны выходит фильм Григория Козинцева «Дон Кихот».

27 марта. В Кремле митинг дружбы между советским и венгерским народами, на котором присутствовало руководство как Венгрии, так и СССР.

Выступая, среди прочих, на митинге, Валентин Катаев говорил о «кознях врагов социализма»:

Втайне они вынашивали мрачные планы восстановить в Венгрии фашистский режим и оторвать Венгрию от социалистического лагеря. <…> Принимая вас, мы радуемся, что мрачные дни прошлогодней осени уже позади (Правда. 28 марта. С. 1).

28 марта – 5 апреля. Второй Всесоюзный съезд композиторов.

Последнее время сижу на съезде композиторов, – 31 марта пишет Дмитрий Шостакович Исааку Гликману. – Слушаю выступления разного рода ораторов. Особенно мне понравилось выступление тов. Лукина. Он напомнил съезду о вдохновляющих указаниях А. А. Жданова о том, что музыка должна быть мелодичной и изящной. «К сожалению, – сказал тов. Лукин, – мы не выполняем это вдохновляющее указание!» Много ценного и интересного было и в других выступлениях (Письма к другу. С. 125).

30 марта. В Центральном Доме литераторов вечер, посвященный 75-летию Корнея Чуковского (ведущий – Ираклий Андроников).

1 апреля сообщено о награждении Чуковского орденом Ленина.

31 марта. Судя по протоколу заседания редколлегии альманаха «Литературная Москва», в списке произведений, представленных для публикации в третьем номере, находятся романы В. Гроссмана и Б. Пастернака, а также «Жизнь господина де Мольера» М. Булгакова (РГАЛИ. Ф. 1579. Оп. 2. Ед. хр. 1).

Март. В Воронеже выходит первый номер журнала «Подъем», датированный январем – февралем (подписан к печати 9 марта). Главный редактор Максим Подобедов.

До апреля. В Центральном театре Советской Армии премьера спектакля по пьесе Александра Володина «Фабричная девчонка» в постановке Бориса Львова-Анохина.

Журналы в марте

В «Октябре» (№ 3) роман Галины Николаевой «Битва в пути» (окончание – № 7).