Текст книги " Горький осадок (СИ)"

Автор книги: Сергей Бушуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

  "Никогда! – хотелось мне закричать. – И не надейся даже!"

  Но Маша не спускала с меня глаз.

  – Да ты знаешь, я пока не знаю... – начал мямлить я.

  – Ну ты смотри! – угрожающе произнесла моя собеседница. – Я девушка востребованная! Мужчины вокруг меня так и вьются. Поэтому не оттягивай. А то меня уведут. Я долго ждать не стану!

  – Конечно-конечно! – исполнительно-угодливо затараторил я. – Я понимаю. Ты ведь мне тоже очень нравишься.

  Маша, услыхав данное признание, самодовольно хмыкнула. А потом икнула.

  – Давай созвонимся послезавтра? – предложил я.

  – Послезавтра? – Маша сделала задумчивый и многозначительный вид. – Послезавтра... что ж, давай послезавтра... в принципе это ничего...

  – Вот и замечательно! – я был сам оптимизм. – Значит, послезавтра я тебе позвоню... или ты мне?

  Я прибавил последнюю фразу не случайно. Мне было крайне интересно, как девушка отреагирует на данное предложение.

  – Нет уж! Я сама никому не звоню! Вот ещё! Я же – женщина! Не забывай об этом! И унижаться ни перед кем не буду!

  Ответ оказался предсказуемым, как укус комара в дачную ночь.

  – Ладно-ладно! – примирительно промолвил я. – Не беспокойся. Я позвоню сам.

  – Отлично... давай.

  Ей-богу, мне не улыбалось устраивать разборки с человеком, с которым я вижусь, первый раз в жизни, и, кстати, последние десять минут в жизни. Зачем? Всё это я не раз проходил. Довольно. В любом случае, каждый останется при своём мнении. Просто у кого-то оно ошибочное. А у кого именно – пусть покажет жизнь.

  – А теперь, – неожиданно вдруг заявила Маша. – Дай-ка я тебя напоследок поцелую...

  – Да ты знаешь... – попытался возразить я. Но напрасно.

  Хватка оказалась железной. И как я ни старался уклониться, Маша по-свойски сгребла меня в охапку своими могучими руками, и прижала свои губы к моим. Я понял, что сие неизбежно, и приготовился ощутить вкус дешёвого пива, но... ничего подобного не произошло. Губы Маши оказались довольно приятными, тёплыми и нежными. Не менее приятными чем у Анастасии. И я даже ощутил зарождавшееся желание. И буквально через секунду уже сам обнял девушку, и с чувством отвечал на её поцелуй. Длился он минут пять, наверное. К явному удовольствию нас обоих. Он обязательно продлился бы дольше, если бы дело не происходило на оживлённой улице возле метро. Пусть и в сумерках. Как-никак, а это неприлично. Хоть мы и стояли в стороне, укрываемые щитами остановки.

  Наконец, оторвавшись от меня, Маша сказала:

  – Ну вот. Теперь я довольна. И вижу: я по-настоящему нравлюсь тебе! А то в течении нашего свидания у тебя несколько раз был недовольный вид.

  – Да это тебе показалось только...

  – Может быть. Значит, ты мне позвонишь? Правильно?

  – Правильно! – отозвался я, не моргнув глазам.

  – Послезавтра. Правильно?

  – Правильно.

  – И мы договариваемся насчёт следующей встречи. Так?

  – Конечно! Именно так!

  – Ну, тогда всё! – девушка облегчённо вздохнула. – Я могу идти.

  – Давай. Удачно провести время с друзьями.

  – Спасибо. Смотри, не пропадай!

  Эту заключительную фразу Маша произнесла с каким-то очевидным подозрением.

  – Да не – е – е – е – т! – протянул я театрально. – С какой это стати? Зачем мне куда-то пропадать?

  – Не знаю, – отозвалась она, многозначительно посмотрев на меня. – Люди разные бывают. Говорят одно, делают другое...

  – Я не из их числа! – бодро произнёс я, внутренне отмечая правильность догадок девушки, и справедливость её опасений.

  – Надеюсь. Ну хорошо. Поверю тебе. Пока! Я побежала. Жду звонка.

  – Договорились. Пока.

  Маша-Маркиза подмигнула мне на прощанье, и вразвалку потопала ко входу в метро. Я немного постоял, и тоже решил идти. Ещё раз оглянувшись, и отметив про себя, что девушка скрылась из виду, я бодро пошёл прочь.

  "Нет, – думал я, обгоняя прохожих, – этот вариант вовсе никуда не годиться! Ни с какой точки зрения!"

  Помимо пивного алкоголизма и общей агрессии, периодически всплывавшей в поведении моей сегодняшней дамы, меня до крайности напугал факт её длительного сожительства с беспробудным наркоманом. Нет, такой хоккей нам не нужен, как говаривал Озеров. Я вдоволь на них (наркоманов) насмотрелся в своё время. И самое страшное здесь – это болезни. Неизбежные попутчики подобного рода страстишек. Так как за всю свою жизнь я ни разу не встречал наркомана (со стажем, разумеется, как и было в случае Маши), не заражённого той или иной опасной гадостью. Чаще всего гепатиты, на которые они и внимания особого не обращают. Хуже – всё остальное. То есть, спариваться с Машей нельзя ни в коем случае. Да и не самая привлекательная внешность, также не добавляла сколько-нибудь ощутимого желания. Однако, девушка меня поцеловала! И как я ни пытался вывернуться, ничего не получилось! Да, это нехорошо. Плохо я бы сказал, если уж быть совсем откровенным. Но, с другой стороны, нельзя и становиться параноиком! Так и до психушки недалеко...

  Таким образом, я пришёл к выводу конкретному – встречаться нам впредь не след. И созваниваться соответственно тоже. Впереди меня ожидали новые встречи, и зацикливаться на ком-то или на чём-то мне и в голову не приходило. Себе дороже. А потому, я, как и прежде, окунулся в новый поиск девушек, более не вспоминая о Маше-Маркизе. У коей – я уверен – и без меня будет всё хорошо, всё хо – ро – шо! Именно так, как пелось в известной песенке...

  Впрочем, не дай Бог! Это я погорячился.

  К слову сказать, недели через три она таки прислала мне сообщение со всяческими обвинениями, дескать, ты – негодяй, и подлец, и наглый обманщик... и вообще: я мол, отыскала уже себе куда лучше и богаче тебя, стройного и красивого, и... в общем, вы поняли. С хорошей потенцией. Больше тут нечего перечислять.

  На её сообщение я взглянул вскользь, и совсем никак не прореагировал, ибо в ту пору, мной успели овладеть совершенно другие чувства. И виной тому оказалась девушка Катя, с изумительными, небесно-чистыми глазками, огромными и непередаваемо прекрасными, от света которых я таял и млел, как морская медуза выброшенная волной на берег...

  Однако, об этой девушке я поведаю чуть позже. А пока, прошу вас, уберите носовые платки, и вообще, прервите на некоторое время, зародившийся было романтический вздох, ибо не к месту! Честное благородное слово – не к месту! Потому что до встречи с Екатериной, меня угораздило сходить на свидание с некой Людмилой... м-да... как бы выразиться тактичней? Не соображу сразу. Ведь даже сейчас, спустя годы, когда я сижу на мягком диване, и вспоминаю былое, перенося его на бумагу гелевой ручкой, меня пробирает дрожь, и я нервно ёрзаю, будто сижу на сучковатом бревне...

  Глава 11. Первый приём кунг-фу.

  А дело было так. На очередную кучу разосланных мной сообщений, среди прочих дам откликнулась и означенная Людмила. Не стану долго и дотошно повествовать, каким образом развивалась наша переписка, так как поверьте, здесь нет ничего интересного и занимательного. Просто сообщу, что где-то через неделю мы сговорились встретиться. Другие барышни встречаться со мной отказались, а с кем-то не пошло и на уровне предварительного обмена посланиями. Словом, осталась одна Люда. Она-то и согласилась прийти на свидание. Мы условились встретиться на Парке Победы, в выходной день, кажется в воскресенье, в пятнадцать часов. Мы должны были ждать друг друга возле здоровенного панно с изображением Кутузова или кого-то ещё из героев войны 1812 года, в конце вестибюля. Это было обычное место, где частенько встречаются люди. Там всегда немного народа, и потеряться попросту невозможно. Нормальному человеку, разумеется. Однако Людмиле это удалось. И комедия не заставила себя ждать!

  Сперва я полчаса ждал появления девушки возле Кутузова. Или не Кутузова? Хотя нет, всё же Кутузова, ибо, кто ещё там может быть изображён с одним глазом и подзорной трубой в руках? Значит всё-таки Кутузов. Да какая к лиху одноглазому, разница? Речь не об этом.

  Потом я в раздражительном нетерпении ходил взад-вперёд по всей длине станции, ожидая, вдруг вот-вот и девушка нарисуется... хотя... а являлась ли она девушкой? Я в смысле внешности. На экране монитора её изображение показалось мне приемлемым. Правда, снимок был сделан издалека, а увеличить его не представлялось возможным. Да я и не собирался этого делать. То, как Люда выглядела меня, в принципе, устроило. Стройная, с короткой стрижкой, в очках, с длинным носом. Опять с длинным носом!

  "Ну, синий чулок! – подумал я. – Что тут такого? Мой уровень! После толстой пивнухи не закончившей ремонт, и это хлеб с маслом!"

  И я продолжал развивать комбинацию. Да всё и без того шло гладко. И истины ради замечу, что Людмила ни разу не сделала и не написала ничего, слишком напрягающего или заставившего меня крепко призадуматься. Нет. Вовсе нет! Вспомнить решительно нечего. Лишь единственное, что затянуло процесс переговоров, оказалась страшная занятость девушки. Так она пояснила. Люда работала преподавателем в какой-то спецшколе, и днями пропадала на работе, ведя не то продлёнку, не то, проводя уроки сверх положенного. Я так и не разобрал. Да и ладно.

  В конце концов, путём долгих, кропотливых переговоров, была достигнута определённая договорённость. Нет, это звучит как-то сухо. Отдаёт казёнщиной. Скажу проще – в результате мы выбрали место и время для встречи. На Парке Победы...

  Ах, Парк Победы! Сколько у меня связано с тобой переживаний, волнений, и надежд! Сколько раз я с радостью взирал на твои ветреные просторы, с оптимизмом и верой смотря в будущее!

  Однако довольно! Давайте перейдём к делу. Или, как сказала одна из девушек (с которой я позже познакомился на том же сайте), расстёгивая мне молнию на джинсах: " Хватит прелюдий, красавчик! Дай я потрогаю!"

  Итак. Я с волнением и раздражением ходил по вестибюлю уже полчаса кряду, поджидая Людмилу. Я выискивал глазами девушку тридцати двух лет, как она указала у себя в анкете, стройную, в прямоугольных очках. Но её всё не было. Я начал сомневаться придёт ли она вообще? Чего кстати, за все годы моего пребывания на сайте знакомств не случалось ни разу. В противовес общепринятым мифам, что подобное бывает, чуть ли не регулярно. Не бывает. И это я утверждаю исходя из собственного опыта, а не из шаблонных домыслов и невероятных слухов.

  Так вот. Я ходил-ходил, пока вдруг не получил смс-ку от Люды. На наше счастье, на данной станции прекрасно работала связь. Иначе как бы могло получиться, я даже не знаю. Девушка через сообщение информировала меня о том, что запуталась, и вышла на улицу. И теперь ждёт меня на остановке возле ларька печати. Я известил её в ответ, мол, сейчас поднимусь, и, чертыхаясь, направился к выходу. Поднимаясь по бесконечному эскалатору, я думал над тем, как лучше начать разговор, и о каких вещах разузнать в первую очередь.

  Наконец, оказавшись наверху, я вышел в нужном направлении (что, кстати, было также фактом довольно-таки удивительным, ибо, кто его знает – куда там идти? – направлений и ответвлений несколько), и вскоре очутился возле того самого ларька. Людмилу я узнал сразу же. Она стояла одна и была мало похожа на даму с фотографии, размещённую ею на сайте. Что же оказалось не так? Во-первых, мне тут же бросилось в глаза, что возраст себе девушка сильно преуменьшила. Да и не девушка, если говорить совсем честно. А вполне-таки не молодая женщина. Зрелая до крайности. А может уже и перезрелая. Во всяком случае, судя по цвету её лица, морщинам под глазами и на шее, общем состоянии кожи на руках и взгляду, Людмиле я бы дал никак не меньше сорока! А скорее всего, и больше.

  "Где же обещанные мне тридцать два?" – данный вопрос первым возник у меня сам собой.

  Их явно не наблюдалось. Хотя, и не в этом заключалось моё главное разочарование. В принципе, опять же, если оставаться честным до самого победного конца, я вам признаюсь: возраст женщины меня бы не смутил, и не заставил бы от неё отказаться. Ни возраст её, ни даже внешность. Да-да. Не падайте в обморок, и не обвиняйте меня в... во многом. Я, конечно же, не любитель возрастных дам, хотя и считаю их намного более интересными и даже сексуальными, чем молодые барышни с бредовыми, невыполнимыми амбициями. И если в свои, даже не наступившие ещё тридцать, был согласен и на сорок с лишним, и на многое другое в том же духе, то вина здесь лежит ей-богу, не только на мне. Просто я всегда действовал исходя из имеющихся обстоятельств, и действовал на результат. На самом деле. Действовал, а не имитировал бурную деятельность для последующих отговорок и для себя, и для окружающих. Нет у меня для вас других писателей, – говорил, судя по легендам, товарищ Сталин. Нет у меня для вас других историй, – перефразируя его, добавлю я от себя. Нет и всё. Как бы вам не хотелось. А поскольку претендую я, как уже много раз отмечалось, только на откровенность, то приходиться смиряться с существующим ходом вещей. Потому я и говорю – если бы Людмила оказалась нормальным, адекватным человеком, желающим простого, человеческого счастья, и ищущим любви, нежности, понимания, и всего остального, что изредка сопутствует отношениям между мужчинами и женщинами, я без всяких дураков и проволочек, без раздумий, согласился бы с ней встречаться. И к чему бы это привело – ещё неизвестно...

  Но Людмила не была нормальным человеком в том значении данного определения, которое принято повсеместно. И я осознал это с самого первого взгляда. Выдавала женщину одежда. Несуразное белое платье с безумным количеством карманов. Ничего подобного прежде мне видеть не доводилось. И как ни странно – очки, красующиеся на моей новой знакомой. Видимо, они достались ей ещё от прабабушки: чудом сохранившиеся после гражданской и Великой Отечественной войн, они и ныне исправно служили, состоя на вооружении на переносице моей сегодняшней дамы. Описывать их не стану. Для наглядности, если вам когда-нибудь доведётся посмотреть фильмы сороковых годов – обратите внимание на пожилых актрис в причудливых очках, уверяю: у Людмилы были очень похожи, только ещё древнее. Хотя, что это я "наезжаю" на сороковые? Неплохое в принципе время, если бы не проклятые фашисты со своим безумием.

  Остаётся только заметить, что туфли на девушке также были белого цвета, "в дырочку", и смотрелись как-то не очень. С тупыми мысами, и здоровенными каблуками. Всё прочее – вполне соответствовало виденному мной на сайте. Стройность, длинный нос, короткая причёска... На плече неизменная сумочка коричневого цвета, чем-то набитая до отказа, и оттого сильно вспухшая. Наверняка и газовый баллончик в ней имелся на "всякий пожарный", или я совсем не знаю таких дам. В подобных сумочках они вечно таскают, Бог знает что, неведомо на какие непредвиденные случайности, теоретически вероятные, но в реальной жизни, тем не менее, никогда не происходящие. Ибо жизнь наша всё же намного более скучна и предсказуема, и, то чем нас часто пугают СМИ и дворовые бабки, случается с одним из тысяч. И попасть под данный процент тоже совсем непросто, если не стараться самому специально, и не напрашиваться на неприятности.

   Однако, возвращаясь к Людмиле... и её внешнем виде. Всё так. Только никакого толка от этого уже не было. А судя по нашему начавшемуся разговору, всё оказалось ох как запущено!

  Мы обменялись дежурными: "привет-привет", и после первых, ничего не значащих фраз, направились на прогулку в глубь парка.

  Настроение у меня было препаршивое, однако я держал себя в руках.

  Первые полчаса моя спутница вообще молчала! Только поддакивала! Вы можете себе это представить? Каково мне пришлось? Ведь мне приходилось молотить языком безостановочно, ибо молчать нельзя ни в коем случае! Нельзя и точка! А о чём молотить? Если человек совершенно незнаком, и к тому же, даже не даёт никакой ниточки. Даже намёка. Просто молчит, как сантехник у водостока. Я не знал – ни чем она интересуется, ни о чём думает, ни о чём хочет спросить. Вообще – ничего. Просто кошмар! Кроме того – на меня бесстрастно взирало ледяное лицо терминатора. Непробиваемое! В сочетании с очками времён Великой Октябрьской Социалистической Революции, это смотрелось уж вовсе жутко. Не менее жутко, чем яйцо на голодный желудок.

  Я травил весёлые истории из своей жизни, пересказывал смешные случаи, поведанные мне кем-то, но всё было бессмысленно и беспощадно. Как русский бунт. К тому же, и истории эти истощались. Я ведь не артист разговорного жанра. И способностей к тому не имею. Да и желания тоже. Словом, шутки мои не проходили, байки не радовали, и ничто не вызывало отклика. Непроницаемое лицо терминатора ничто не могло поколебать, и лишь глаза, тускло сверлили меня своей серой сталью, передавая собранную информацию в устаревший процессор. Интересно вот, кто это отправил её к нам из будущего? Или из прошлого? И не ошибся ли отправитель с программным обеспечением? Не перемудрил ли?

  Тем временем, я уже с грустью ждал момента, когда моя фантазия и память окончательно иссякнут в плане развлечения, и когда наступит неудобное для обоих молчание.

  "Тогда, – подумал я, – нужно будет откланиваться и бежать. Ссылаясь на что-нибудь убедительное и уважительное".

  Типа: извините дамочка, но разговаривать нам с вами не о чем, вы мне не понравились с первого взгляда, потому – прощайте, наша встреча оказалась ошибкой.

  Ну, может и не такими словами, но смысл тот же. И я уже начал обдумывать как всё это получше осуществить ( в смысле – без скандалов и сцен в случае чего), как вдруг, терминатор заговорил. И как заговорил! Любо-дорого слушать! Сказка-песня. Очевидно некто, управляющий им на расстоянии, сменил перегоревший предохранитель, и включил тем самым заблокированную прежде функцию, отвечавшую за членораздельную речь.

  – Дети сейчас просто психи! – заявил внезапно, проснувшийся спустя полчаса терминатор. – И рожают их видно одни уроды!

  Я чуть не подскочил от неожиданности!

  Мы шли по аллее, заросшей с обеих сторон деревьями. Людей рядом находилось множество, стояли скамейки, на которых сидели парочки и компании молодых людей, громко смеющихся и довольно нетрезвых.

  – Чего-чего? – переспросил я оторопело, повернув лицо к Людмиле.

  – Дети сейчас сплошные психи! – терпеливо, и по-прежнему бесстрастно повторила Людмила.

  – Да? А почему? – поинтересовался я, пытаясь справиться с эмоциями.

  – Потому что их родители – свиньи!

  В её голосе чувствовались стальные интонации. Как у автомата.

  "Ничего себе, заявочка! – пришло мне в голову. – Молчала-молчала. И вдруг – на тебе! Получите свою порцию, мистер!"

  – Свиньи? – спросил я с сомнением. – Ну ладно... а что это ты вдруг про них вспомнила?

  – Потому что я всегда о них помню! Никогда не забываю!

  Мне стало смешно. Но я знал, рассмеяться сейчас – это самоубийство!

  – Так кто тебе больше надоел – дети или их родители?

  – И те и другие, – был мне ответ.

  "Ага, – догадался я, – это наверное, как в случае с небезызвестным Шариковым из булгаковского "Собачьего сердца", который был ни с Энгельсом, ни с Каутским. С обоими, в общем!"

  – А дети чем тебе не нравятся?

  – Я же тебе уже сказала! – ледяным тоном произнесла Людмила. – Тем, что в наше время они просто психи!

  – Не слушаются тебя, наверное?

  – Конечно, нет! И орут как ненормальные на переменах!

  – Ну, так и раньше орали. Я сколько себя помню в школе...

  – Нет! – перебила металлическим голосом меня женщина. – Так как сейчас раньше не орали! Сейчас не так орут! По-другому.

  – Мне кажется, орут всегда одинаково. Глотки-то, такие же, как у прежних детей.

  – Ну ты вот будешь сейчас со мной спорить! – с пробудившимся возмущением, сказала моя собеседница.

  Она посмотрела на меня очень строго, и прибавила:

  – Кому видней, мне – кто с ними работает, или тебе, кто их давно не видел близко в таком количестве?

  – Да в таком случае, скорее всего тебе, конечно, – отозвался я, уступая больше не её доводам, а какому-то чувству самосохранения.

  Мы шли достаточно медленно, чтобы спокойно говорить. Не напрягаясь. Шумел ветер, раскачивая почти голые ещё ветки, шумела неподалёку дорога бегущими по ней автомобилями, однако, шум этот, не являлся докучливым, и его не нужно было перекрикивать, да и вообще повышать голос.

  – Вот и я о том же! – услышал я в ответ. – Я с ними каждый день общаюсь, и каждый день наблюдаю. Дети сейчас – психи! И орут как психи! И я часто подозреваю, что и родители их – психи!

  – М-да, звучит печально... – проговорил я без выражения.

  – Да. А орут они на переменах – о Бэтмане!

  – О ком? – насупился я с убитым видом.

  – О Бэтмане. Это человек – паук.

  "По-моему всё-таки летучая мышь" – сказал я сам себе мысленно, перебирая скудные сведения, содержащиеся в памяти на данный счёт.

  Но вслух поправлять её не стал.

  – Представляешь, – продолжала Людмила, не спеша переставляя ноги в своих белых, громоздких на вид туфлях, – какая-то мерзкая тварь, которой увлечены дети! Всё это говорит о их слабоумии и о слабоумии их родителей. Вот в наши времена, когда мы были детьми, помнишь – кто был героем?

  Женщина устремила на меня недолгий, но изучающий взгляд. Я кивнул, но опасаясь, что могу назвать кого-нибудь не того, благоразумно промолчал.

  – Гагарин! – выпалила Люда, не дождавшись от меня ответа.

  "Ну так и есть! – засверлила у меня догадка. – Ей точно за сорок! Когда это было – Гагарин!"

  Я опять закивал головой, как краснозадая макака в обезьяньем питомнике, изображая понимание и одобрение.

  – А сейчас везде психи! – воодушевившись, повторила она в очередной раз. – И Бэтман их главный кумир! И что же, ты думаешь, из них выйдет в дальнейшем что-то хорошее?

  – Да я не знаю, – уклончиво отозвался я. – Жизнь штука непростая, и длинная...

  – Нет-нет-нет! Ничего из них хорошего не выйдет! Я же общаюсь с их родителями!

  Теперь мы шли по широкой дороге. Мимо нас разъезжали молодые парни и девушки на роликах. Гуляли пары с колясками. Вдалеке виднелись свадебные машины украшенные цветами и лентами. Было тепло. Светило солнце. И слушать чушь совсем не хотелось.

  – Ну ладно, – решительно произнёс я, пытаясь уйти от данной темы. – А что ты преподаёшь?

  – О – о – о! – многозначительно и гордо протянула она. – Я преподаю математику, физику, информатику, немецкий и английский язык, и фортепьяно!

  Я прикрыл глаза рукой от солнца, в упор глядя на Людмилу. До этого просто щурился и не особо на неё смотрел.

  "Это что за многостаночник такой? – изумился я про себя. – Такого не бывает! Что это она несёт?"

  – Ого! – однако, сказал я вслух. – Многовато! Что-то я никогда не слышал, чтобы один учитель преподавал столько дисциплин!

  – Вот! – нечто похожее на улыбку украсило её губы. – Видишь! Я же говорю, что ты давно закончил школу. И сильно отстал от современных требований. Не в курсе. А они повысились и к ученикам, и к преподавателям! А я – всё успеваю! Я в числе тех немногих!

  " Ну то что ты в числе тех немногих, это я уже понял! – мысленно ответил я ей. – Особенно рядом с которыми мне нечего делать!"

  – И как же ты всё это успеваешь? – поинтересовался я.

  – С трудом. Но оно того стоит.

  – Ты имеешь в виду зарплату?

  – И зарплату тоже! Хотя она не самое главное. Я больше работаю не ради зарплаты.

  – А ради чего же?

  Я недоумённо приподнял брови.

  – Ради дела, которому служу.

  – Подожди-ка, но ведь те с кем ты работаешь...

  – Что? – встрепенулась Людмила, и в глазах её засверкали первые искорки зарождающегося гнева. – Те с кем я работаю? Да ты знаешь, какие они дегенераты? Знаешь?

  Она почти кричала на меня.

  – Да я практически не могу с ними общаться! И вообще не понимаю тех, кто заводит себе друзей на работе! Какие могут быть друзья? Какие я спрашиваю?

  Терминатор явно перегревался. Но поразительно! – лицо её оставалось прежним. Холодным и бесстрастным. Я не мог не удивиться данному факту.

  – Вот возьми одного моего коллегу. Преподавателя. Он учитель истории. У него есть семья. Ребёнок только что родился. А он живёт на одну зарплату! Нигде не подрабатывает! Ты можешь это себе представить?

  – Ну... могу, конечно, – ответил я машинально.

  – Что – о – о? – видимо женщина ожидала иного ответа. – Ты можешь?! Можешь? В Москве жить на одну зарплату? Не подрабатывая ещё?

  – Да ты знаешь...

  – Какие тут могут быть: да ты знаешь? – наконец презрительно скривилась она. – На одну зарплату в Москве не может жить никто! В том числе и я!

  – Ты? – с заинтересованностью спросил я. – Это ещё почему? На что ты свои деньги тратишь?

  – Как – на что? А на съёмную квартиру? Ты думаешь что, платить не нужно? Думаешь, что кто-то из москвичей будет настолько добр, что разрешит пожить у себя совершенно незнакомому человеку бесплатно? А?

  В её взгляде только сейчас промелькнуло нечто человеческое.

  "Так она приезжая? – с ужасом подумал я. – Не понимаю!"

  – Подожди, – быстро проговорил я. – Так ты же писала что ты москвичка!

  – Нет, я писала, что живу в Москве. А согласись, жить в Москве и быть москвичом – это существенная разница!

  Я расплылся в радужной улыбке.

  "Пора бежать! – решил я. – Сорокалетняя безумная провинциалка, уж во всяком случае – не предел моих мечтаний!"

  – Ясненько, – тем не менее, довольно бодро проговорил я. И, показав рукой в левую сторону, прибавил:

  – Слушай, а давай тут повернём? А то идти дальше очень далеко. Так мы до утра бродить будем.

  – Ну хорошо, – нехотя согласилась Людмила.

  Мы свернули в сторону с основной дороги, что изрядно сокращало путь, и соответственно – прогулку. Пока мы шли, моя спутница ни на минуту не умолкала, и всё время поливала потоками брани и всяческих упрёков тех, с кем работает и кому преподаёт. Особенно доставалось почему-то учителю истории.

  – Ты представляешь вообще, какой это дурак? – восклицала она в сердцах. – Вот женился год назад на одной из матерей наших учеников! Взял себе женщину с ребёнком! Представляешь?

  – Ну а что тут такого? – пожал я плечами, убирая от лица ветки ближайшего дерева, мимо которого мы проходили.

  – Как это – что тут такого? Ему что, больше делать было нечего?

  – Так, наверное, он влюбился...

  При этих словах Людмила сморщилась так, что её и без того чересчур длинный нос стал выпирать вовсе уж неприлично. И уж точно, это её нисколько не красило.

  – Влюбился? – переспросила женщина, делая большой шаг, дабы обойти лежащую на тропинке кучу листьев. – Да ну что ты! Не будь смешным.

  – Отчего же? – хотя я знал ответ на данный вопрос.

  – Да нет, не влюбился. Просто он нищий, и нигде не подрабатывает. Ленивый. Вот у него женщины и не было. И она уже с ребёнком. Выйти замуж с таким приплодом очень тяжело. Мужики-то с деньгами предпочтут молоденьких. Без детей. И симпатичных. Потому они и сошлись. И причём тут любовь? Никакой любви. Просто два неудачника.

  – Ты знаешь, мне кажется, ты судишь очень поверхностно, – возразил я, стараясь быстрее переступать ногами.

  – Поверхностно? – усмехнулась Людмила. – Но где же тут поверхностный взгляд? Ведь до своей женитьбы этот тип сильно клеился ко мне.

  – И почему же ты ему отказала?

  – Я ему не отказывала. Против меня оказалась настроена его мать.

  – Потому что ты провинциалка?

  – Знаешь что, – обидчиво заявила женщина. – Лучше не говори этого слова совсем. Провинциалка! Очень уж это плохо звучит. Даже когда говорят: "лимита", это почему-то совсем не обидно. А вот когда говорят: "провинциалка", это отдаёт чем-то унизительным и второсортным!

  – Хорошо. Буду иметь в виду. Ну так что там насчёт его матери?

  – Да не хотела она меня видеть рядом с ним. И постоянно настраивала его против меня. Представляешь?

  Людмила мельком взглянула на меня своими холодными глазами, и вновь стала смотреть себе под ноги.

  – М-да! – отозвался я. – А если бы она была не против?

  – Да что говорить о том! Если да кабы... Так же ведь не случилось? Единственное что я не могу понять: неужели его мать думает, что с другой ему будет лучше, чем со мной? Ведь там – чужой ребёнок. А знаешь, сколько обычно проблем в таких семьях?

  Я отрицательно покачал головой.

  – Не знаешь? У тебя никогда не было женщины с ребёнком?

  – Нет, – бесцветно ответил я.

  – Вот лучше и не начинай даже с такой встречаться! Это просто ужасно!

  "Откуда тебе-то знать? – сверкнула у меня в голове мысль. – Ты же не мужик! А раздаёшь советы!"

  – И что же там такого ужасного? – поинтересовался я.

  – Да всё! Проблемы. Заботы. Отношения. А потом, такие семьи всё равно никогда не бывают полноценными!

  – Да? А этот твой учитель истории, так уж плохо теперь выглядит? Так уж жутковато живёт?

  – Да как тебе сказать, – медленно, почти по слогам произнесла Люда. – Выглядит плоховато, конечно. У него сейчас ребёнок родился. Тяжело приходиться. Денег нет. Перспектив нет.

  – То есть, он выглядит несчастным?

  – Нет, именно так я сказать не могу. Он выглядит не несчастным, а очень уставшим.

  – Так это ж не одно и то же!

  – Конечно, нет. Но всё же... мне кажется... что со мной ему было бы лучше, чем с чужим ребёнком.

  – А как же они сошлись-то?

  Данный вопрос меня всегда сильно занимал: как люди сходятся друг с другом? Как происходит сам процесс? Где знакомятся? Что говорят в первые минуты? О чём думают, безусловно, не узнаешь, но вот всё прочее можно разведать.

  – Да сошлись они очень просто, – пожала плечами Людмила. – Эта женщина пришла на родительское собрание.

  – И – и – и? – протянул я.

  – И они поговорили после того, как все разошлись.

  – Так. А дальше?

  – Видимо, понравились друг другу...

  – А дальше?

  – О чём-то сговорились. Я уж там не знаю...

  – Ну – у – у? Дальше?

  Информацию на данный счёт мне приходилось вытаскивать из моей новой знакомой словно клещами. Она отчего-то вдруг, сделалась очень немногословной.

  – Дальше он проводил её вечером до дома. Потому что было темно.

  – Та – а – а – а – к! И – и – и?

   Я приподнял вопросительно брови.

  – Ну вот наверное там, у них всё и закрутилось! Я уж там не знаю. Я же там не была.

  Женщина развела руки в сторону, демонстрируя этим жестом свою полную неосведомлённость в данном вопросе. Мол, так, знаю кое-что. Но в общих чертах и туманно.

  – Понятно, – сказал я ровным голосом. – Так создалась пара.

  – Ага. С тех пор они стали встречаться чаще и чаще. Везде появлялись вместе. Ну а потом, как-то сразу и поженились. Я кстати, узнала об этом последняя!

  В словах моей собеседницы прозвучала горечь. Хотя выражение лица по-прежнему не менялось.

  Мы тем временем вышли на открытую местность, к фонтанам. Лесная чаща осталась позади. Отсюда дорога вела прямиком к метро. А это само собой подразумевало, что близилась пора, когда свидание следовало завершать. По правде говоря, я был рад этому. После всего, что я от неё наслушался, я с нетерпением ждал момента расставания.