Текст книги "Агнец в львиной шкуре (СИ)"
Автор книги: Сергей Дмитрюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Я снова открыл глаза, но ничего не изменилось, – она лежала в нескольких шагах от меня, такая же изодранная и немытая, как остальные, ужасно бледная и осунувшаяся, но живая. Юли! Это был не сон – явь! Сердце подпрыгнуло к самому горлу, и я едва не задохнулся от радости. Юли!!!
Я был не в силах произнести ни слова. Только сдавленный хрип вырвался у меня изо рта. Обезумев от счастья, я бросился на колючую ограду, разделявшую нас, и в следующую минуту голос вернулся ко мне.
– Юли! Любимая! Я здесь! Посмотри на меня!
Вздрогнув от неожиданности, она быстро села, озираясь по сторонам, и сразу увидела меня. Я поймал ее недоверчивый взгляд, через мгновение загоревшийся безмерной любовью. По щекам ее покатились слезы, при виде которых сердце мое защемило и сжалось от невыносимой боли. Юли вскочила с земли и кинулась к забору, спотыкаясь и чуть не падая на непослушных ногах. У самой ограды она обессилено упала на колени, и наши лица оказались рядом. Я жадно всматривался в ее бесконечно дорогое лицо, я утопал в ее глазах – огромных и бездонных, как озера печали. Я чувствовал ее горячее прерывистое дыхание у себя на губах. Пальцы наши переплелись, не замечая боли от впившейся в них колючей проволоки. Окружающий мир перестал для нас существовать. Я впитывал в себя ее счастье, ее любовь, ее бесконечное страдание. Слов было не нужно. Только кровь моя кипела от бессильной ярости и гнева…
Все оборвалось так же неожиданно, как началось. Длинная автоматная очередь разрезала тишину, и злобные пули ударили совсем рядом от нас, взрывая землю на краю канавы. Испугавшись, что снова могу потерять ее, теперь уже навсегда, я оттолкнул Юли от забора, крича, что есть мочи:
– Беги! Ложись на землю! Скорее ложись!
Она испуганно кинулась в сторону и тут же упала ничком прямо в пыль, закрывая руками голову. Обернувшись к вышке, где проснувшийся часовой поливал нас свинцом, я кинулся на дно канавы, неуклюже на четвереньках отползая подальше от забора, подальше от Юли, чтобы отвести от нее смерть. В лагере поднялся шум, раздавались громкие крики охранников, стрельба стала беспорядочной. Выскочив из канавы в нескольких метрах от того места, где осталась лежать Юли, я понял, что мои товарищи, спасая нас, отвлекают внимание охраны на себя.
В лагере творилось что-то невероятное. Осмелевшие от неожиданной надежды люди, бросились к оградительному валу и воротам, отчаянно стремясь вырваться на свободу. Но большинство тут же падало замертво под безжалостным огнем часовых. Многие, превозмогая боль, со стонами продолжали ползти к воротам, цепляясь пальцами за пыльную землю. Но поверху вала уже бежали солдаты с собаками, смыкая плотное кольцо вокруг ворот. Раскаленный свинец резал воздух над самой моей головой. Споткнувшись, я упал на залитую кровью землю, с трудом отполз в сторону. Единственная мысль стучала в моем мозгу подобно автоматной очереди: только бы она была жива!.. только бы она была жива!.. Приподнявшись на локтях, я оглянулся назад, в сторону женской половины лагеря, но ничего не смог разглядеть. Там тоже была суматоха, стояли тучи пыли. В эту минуту кто-то грузно упал рядом со мной. Я отшатнулся и увидел перепачканное грязью и кровью лицо Рэда Вана.
– Что будем делать, Максим? – задыхаясь от пыли, спросил он. Глаза его яростно горели.
– Нужно остановить эту бойню! Нам не вырваться отсюда так!
– Остановить? Как?
Рэд Ван перевернулся на спину, озираясь по сторонам. Кругом лежали люди: кто-то был еще жив и громко стонал и просил о помощи, кто-то был уже мертв. Трупы лежали один на другом. Все вокруг было залито кровью, спекшейся на раскаленной земле, на рваной прострелянной одежде.
– Постой! – Рэд схватил меня за руку. – Мы сможем выбраться отсюда – ты и я!
Я недоверчиво посмотрел на него.
– Выбраться? Как? Ты в своем уме?!
– Смотри! – вместо ответа, он указал на несколько мертвых тел лежавших невдалеке от нас. – Когда все закончится, они начнут вывозить трупы… Ты понимаешь?
Кажется, я начал понимать его план. Искра надежды вспыхнула в сердце, но тут же угасла.
– Нет, я не могу уйти без нее!
– Брось! – Рэд Ван изумленно воззрился на меня. – Ты понимаешь, что это наш единственный шанс? Другого не будет!
Я упрямо замотал головой.
– Я не уйду отсюда один! Здесь моя жена, которую я считал погибшей. Теперь, когда она жива, я не брошу ее здесь! Ни за что!
– Максим! Послушай! – Рэд схватил меня за руку, придвигаясь ближе.
Пулеметы на вышке затихли. Слышался только злобный лай собак, ругань охранников и стоны раненных.
– Нам нужно вырваться отсюда, во что бы то ни стало! Ты понимаешь? Женщин все равно никто не тронет, а мы вернемся сюда за твоей женой, и других освободим… Поверь мне! Нам бы только оказаться на свободе, а там у меня много надежных и верных друзей. Они помогут нам… Ты веришь мне?
Я посмотрел на его взволнованное лицо. Не доверять ему у меня не было никаких оснований. Месяцы, проведенные в лагере, сблизили нас, превратив в хороших друзей. Может быть, он, в самом деле, прав, и стоит попробовать? Все равно здесь я бессилен помочь Юли, а умирать вместе с ней под насмешки охранников – глупо и нелепо. Нужно спасти ее жизнь, нужно спасти нашу любовь. Слишком дорого она мне досталась!
– Хорошо, – согласно кивнул я Рэду, и посмотрел в сторону ворот, где десяток охранников с собаками уже вошли в лагерь и бесцеремонно пинали ногами раненных и трупы.
Собаки рвались с поводков, истошно лаяли и кусали живых заключенных. Никогда раньше я не испытывал такого отвращения к этим животным. На Земле собаки, верно, служили человеку, были ему другом – ласковым и заботливым. Здесь же они превратились в кровожадных злобных тварей. Медленно охранники двигались в нашу сторону, и нужно было спешить. Рядом со мной, в луже крови, лежало бездыханное тело. Я перевернул его на спину и отшатнулся – это был Куросава. Широко открытыми, полными ужаса, глазами он смотрел в нависающее пыльное небо. Руки его сжимали разорванную пулями и залитую кровью грудь. Сделав над собой усилие, я прижался к нему всем телом, чувствуя, как рубаха моя намокает его кровью. Затем измазал лицо раскисшей багровой землей. Рэд сделал тоже самое, и мы уткнулись лицом в землю, притворившись мертвыми. Спустя мгновение я почувствовал, как мокрый собачий нос ткнулся в мою шею. Тяжело дыша, псина неожиданно громко залаяла над самым моим ухом.
– Эти тоже готовы! – услышал я хриплый голос охранника. Он выругался и со всего маху пнул меня тяжелым ботинком в бок.
Закусив от боли губу, я даже не шелохнулся. Постояв над нами с минуту, солдаты двинулись дальше. Наверное, через час в ворота лагеря въехало несколько грузовых фургонов, и охранники принялись закидывать в них трупы. Все это время мы с Рэдом пролежали, уткнувшись лицами в землю, глотая пыль, и не смея пошевелиться. Даже дышали через раз. Наконец, дошла очередь и до нас. Двое солдат взяли меня за ноги и поволокли к фургону. Я старался, как мог, выглядеть похожим на труп, не обращая внимание на то, что голова моя болталась по земле и билась о камни, а в нос набилось столько пыли, что дышать стало невозможно. Сердце уже замирало от радостного предчувствия свободы, и тут все оборвалось в самую последнюю минуту.
– А ну-ка, постой! – скомандовал дежурный офицер у самого фургона. – Да эти двое, похоже, живы!
Я почувствовал, как у меня прощупывают пульс, и все надежды рухнули разом.
– Так и есть! Живы оба! – констатировал все тот же голос.
Притворяться дальше не имело смысла. Я открыл глаза и увидел стоящих надо мной солдат. Один из них передернул затвор своего оружия, и медленно направил ствол на меня.
– Постой! – остановил его офицер. – Эту ошибку мы всегда успеем исправить! Похоже, этим двоим, захотелось свободы? – усмехнулся он. – У нас им не нравится! Не нравится, да?
Он повернулся к остальным, и все дружно рассмеялись.
– Что ж, ожидание смерти страшнее самой смерти! Не так ли?
Офицер снова взглянул на меня и прищурился.
– В машину их, с трупами! Обоих прикончить там, на месте! Пусть увидят своими глазами, что ждет таких, как они. Пока я здесь главный, никто не выйдет из этого лагеря живым!
Меня подхватили с двух сторон и поставили на ноги. Теперь я мог увидеть и Рэда. Лицо его, покрытое пылью и кровью, казалось серым. Глаза наши встретились, и я прочел в них те же чувства, что переполняли сейчас и мою душу. Нас безжалостно избили прикладами и бросили в фургон, прямо на трупы. Двери наглухо закрыли. Внутри стало темно. Подо мной были мертвые тела. Я искал опоры, но наталкивался на чьи-то руки, ноги, головы, липкие от крови, остывающие и недвижимые. Почувствовал, как мне становится плохо, но в это мгновение рука Рэда Вана отыскала меня в темноте, и его пальцы сильно сжали мое плечо. Я резко отодвинулся к дверям и прижался спиной к металлической стене фургона. Пот струился по моему лицу, было душно и жарко. Из разбитого рта сочилась кровь.
– Что будем делать? – услышал я глухой голос Рэда над самым моим ухом.
Я не мог ему ответить, да и не знал что сказать. В голове все перемешалось, мысли спутались. В ушах стоял противный заунывный звон. В следующую минуту я ощутил всем телом, как фургон тронулся с места. Судя по звукам, доносившимся снаружи, нас вывезли из лагеря в степь, и фургон стал набирать скорость, удаляясь в неизвестном направлении. Немного придя в себя, я лег на спину, и со всей силы пнул обеими ногами в двери фургона. В ответ они только задребезжали, но не поддались. Я ударил их еще, и еще раз, быстро выбиваясь из сил, но результат был тот же.
– Бесполезно, Максим! – остановил меня Рэд. – Так нам не выбраться отсюда. Охранники сразу же заметят и убьют нас.
– Что же теперь? – едва ворочая губами, спросил я. Лица его я не видел, только неясный контур в темноте.
– Я не знаю… Прости, что втянул тебя в это!
– Брось! Ты здесь совершенно ни при чем. Твой план был неплох, но все висело на волоске, и удача, в конце концов, отвернулась от нас…
Какое-то время мы молчали, прислушиваясь к доносившемуся снаружи шуму ветра, и пытаясь определить дорогу, по которой нас везли. Отчаяние с каждой минутой все больше охватывало меня. Весь наш план сорвался в самом начале, и теперь мне уже никогда не спасти жизнь Юли! Предстоящая смерть не страшила меня. Сознание того, что я обрек на смерть свою любимую, терзало мое сердце, заставляя метаться в бессильной ярости и отчаянии.
Сейчас я живо представил себе всю нашу с ней жизнь, все радости и печали, все хорошее и светлое, что связывало нас здесь, на Гивее, и там, на Земле – теперь безмерно далекой и чудовищно недостижимой для нас обоих. Перед моим мысленным взором стояли глаза Юли в тот миг, когда я предстал перед ней, раздвинув ветви якоранды, склоненные к настежь распахнутому окну ее коттеджа на окраине Города. Она стояла в безмолвной печали, ожидая моего возвращения… Она верила, что я вернусь к ней, несмотря ни на что!..
Как давно это было, как далеко! Словно и не с нами вовсе, а с кем-то другим в прекрасной несбыточной сказке… Сердце сдавила невыносимая боль. Все мое сознание в этот миг протестовало против несправедливости судьбы и безудержно рвалось сквозь холодные просторы Вселенной к заветной, родной и далекой Земле, с которой была связана вся моя жизнь, без которой я не мыслил себя даже после смерти. Только теперь я понял давние страхи Юли, боявшейся умереть вдали от Земли, и ясно осознал, что тоже хотел бы, чтобы мой прах был развеян животворным огнем Храма Памяти, и унесен ласковым ветром на просторы родной планеты. Я не хотел умирать так, как предрекли мне мои палачи – в чужих степях, среди крови и грязи, за чужие идеалы… Но помочь нам сейчас могло разве что чудо, а чудес на свете не бывает.
Видимо, поглощенный сходными мыслями, Рэд Ван протянул мне руку, и я сжал его сильные сухие пальцы, в немой благодарности.
– Жестокое правление куда свирепее лютого тигра! – глухо произнес он. – Воистину древние были правы! Мы понимаем это всегда слишком поздно, когда ничего уже невозможно исправить…
Я не ответил ему, прислушиваясь. Какие-то посторонние звуки вторглись в заунывную песнь ветра.
– Ты слышишь это?
– Что? – встрепенулся Рэд.
Снова послышалась какая-то возня, приглушенные голоса, шуршание колес по сухой земле. Неожиданно тихое урчание магнитного активатора нашего фургона прекратилось, и раздались выстрелы. От неожиданности мы с Рэдом вздрогнули. Фургон резко затормозил, и мы оба полетели к противоположной стене, едва не погребенные под горой трупов. Опять выстрелы разрезали тревожную тишину, и я услышал топот убегающих ног, и до боли знакомый голос сказал:
– Эва, братец, ты какой прыткий! От меня не уйдешь! Стало быть, достал я тебя!
От неожиданной радости сердце мое взлетело к самому горлу. В следующую минуту раздался лязг металла, и двери фургона со скрипом распахнулись, впуская внутрь потоки красного света и сухой терпкий ветер. Прикрывшись ладонью от слепящего солнца, я с замиранием сердца всматривался в людей, стоящих перед нами.
Кулак, ухмыляясь и почесывая густую щетину на щеке, весело смотрел на меня из-под ершистых бровей, опираясь на видавший виды карабин и свой неизменный костыль. За спиной у него стоял Хрящ – хмурый и тоже небритый, но довольный, с карабином наперевес.
– Что? Обалдели от счастья-то? Эва, как вас тут потрепало! – воскликнул Кулак, хитро блестя зелеными глазами. – Ну? Вылезайте что ли уж! – Он протянул мне руку – темную и бугристую, как ствол векового дерева.
В это время откуда-то сбоку, из-за фургона появился Хо, остановился, тревожно и пристально всматриваясь в мое лицо. Перед глазами у меня все плыло и кружилось. Я не верил своему неожиданному освобождению, и тому, что передо мной стоят мои друзья. Ноги едва держали меня. Не устояв, я упал на руки своих товарищей.
– Ну, здравствуй, Максим! – Хо крепко обнял меня, словно собственного сына. Отстранился, сурово оглядывая меня с головы до ног. – Как ты?
– Жив… – только и мог сказать я, улыбаясь от счастья.
Вместе с Кулаком и Хрящем было, человек пять, старателей, тревожно и нетерпеливо сжимавших в руках оружие. Я узнал Крепыша, Стояна и Гвоздя. Они радостно приветствовали меня. Обернувшись к тюремному фургону, в котором нас везли, я увидел Рэда Вана, стоявшего у распахнутых дверей и изумленно озиравшегося по сторонам. Рядом на земле лежали убитые охранники. Один из них упал лицом в траву на краю лесной поляны, где мы находились, наверное, сраженный пулей Кулака. Высокие красные стволы деревьев мерно качались на ветру, шумя густой листвой, словно приветствуя наше чудесное спасение. Где-то в глубине леса, в самой чаще, радостно и наперебой щебетали птицы. Мне не верилось, что все это я вижу снова, что смерть, – в который уже раз! – обошла меня стороной.
– Но как? – только и сумел выговорить я, поворачиваясь к Хо, стоявшему рядом.
– Ты хочешь спросить, как нам удалось спасти вас? – хитро прищурился он.
– Черт возьми, да! Как вы вообще узнали, где я?! Я не понимаю, Хо! Я ничего не понимаю!.. Я не верю… Может быть это сон?
– Хочешь, чтобы я тебя ущипнул? – еще больше прищурился старик. – Успокойся. Ты жив и здоров, и это самое главное! Все наяву. Можешь потрогать меня еще раз! Мы наблюдали за тобой, все время… Неужели ты подумал, что я брошу друга в тяжелую минуту? – Его глаза сделались необычайно добрыми и ласковыми.
– Простите меня, Хо! Я виноват перед вами. Я совершил большую ошибку…
– Ты ни в чем не виноват! – Хо взял меня за плечи. – Ошибка, совершенная для Нового мира, превращается в цветок смелости! Эта жизнь не конец всего. Человек не исчерпывает до конца своего долга, только делая жизнь приятной…Не думай об этом сейчас. Теперь мы все вместе и способны свернуть горы!
– Хо! Но Юли…
– Я знаю, – перебил он меня. – Ей сейчас тяжело, но мы обязательно освободим ее! Верь мне! Не спрашивай, как… Это мы решим все вместе.
– Друзья! Ребята! – Я пожимал руки Кулаку, Хрящу и всем остальным. – Спасибо вам! Вы спасли нам жизнь! Теперь я в неоплатном долгу перед вами…
– Чего уж там! – засмущался Кулак. – Эка, заслуга тоже! Вон, ты нас всех спас тогда, вот это спас! Это да! А мы?.. Чего уж?..
Я обнял его, как старого друга. От него пахло дымом костра и хвоей. Невольные слезы навернулись мне на глаза.
Глава десятая Спасение
Горячее пламя костра неистово плясало над сухими поленьями, рвалось к высокому черному небу, раскинувшемуся над лесом, затмевая далекие мелкие звезды, рассыпалось в ночи тысячами огненных искр. Языки пламени озаряли отдаленные уголки лесной поляны, мерцали бликами на лицах людей, молчаливо сидевших вокруг костра. Безмолвный ночной лес обступал поляну темной стеной мрака. Только изредка, в глубине его тревожно ухала какая-то птица.
Длинной сухой палкой Кулак разворошил раскаленные угли, задумчиво посмотрел на звезды, мерцавшие над непроглядным пологом леса. Я плотнее закутался в теплую куртку, следя за причудливой пляской огненных искр, поднимающихся над землей. Тепло костра и близость пламени рождали в душе давно умершие первобытные чувства. Было хорошо и уютно, но тревога не оставляла меня ни на секунду. Я думал о Юли, о том, как она лежит сейчас на голой земле – измученная и беззащитная – ожидая моей помощи. Счастливое спасение и присутствие рядом друзей придавало мне сил и уверенности. Я рвался в бой, но Хо остерегал меня, заставляя ждать. Наверное, он был прав.
В который уже раз я убеждался в мудрости этого человека. Мое безрассудство чуть было не привело меня к гибели, а он, обладая холодным умом, смог разузнать обо мне все, отыскать в степи этот страшный лагерь, и, воспользовавшись моим оборудованием, терпеливо наблюдал, выжидая удобного момента, и строя план моего освобождения. Теперь, все вместе, мы были силой, – правда, небольшой и плохо вооруженной, но силой! Силой способной противостоять преступной власти новых вождей.
Старатели – люди испытанные и суровые – составляли костяк нашего небольшого отряда, укрывшегося в лесах, поблизости от места моего недавнего заточения. Вчера вечером Рэд Ван ушел в город, обещая привести своих товарищей. Значит, скоро нас станет еще больше, и мы сможем напасть на лагерь, чтобы освободить всех заключенных, томящихся там. Уже был продуман план нападения. Здесь, в лесу, стоял тюремный фургон, на котором нас с Рэдом везли на расправу. С убитых охранников сняли форму: она пригодится нам потом, для прикрытия. Сердце мое горело нетерпением. Но нужно было дождаться подмоги, и я сдерживал себя, как мог.
Хо придвинулся ко мне, некоторое время задумчиво смотрел на огонь, потом поднял лицо. В глубине его темных глаз, как звезды на небе, горели искры костра. Губы его едва заметно и беззвучно шевелились.
– Расскажите мне о себе, Хо, – тихо попросил я. – О том, что с вами было все это время… Что стало с Викки? Я очень переживаю за нее!
– С ней все хорошо, – кивнул Хо, и губы его тронула теплая улыбка. – Она в безопасном месте… После твоего неожиданного отъезда мне было очень тревожно за тебя. Я прекрасно понимал твое желание отомстить за смерть жены… Подобные чувства знакомы и мне… – Он замолчал, задумчиво глядя поверх костра в ночную мглу леса. – Когда же ты не вернулся, я понял, что случилось что-то плохое. Но, как я мог помочь тебе? Этот мир был враждебен и мне самому. Полжизни я провел вдали от него, скрываясь от людей. Единственная надежда оставалась у меня хоть что-то узнать о твоей судьбе…
– Викки? – догадался я.
– Да, – кивнул Хо. – С большим трудом мне удалось пробраться на виллу Наоки и встретиться с ней. Храбрая девочка! Она все рассказала Наоке. Он был в гневе, избил ее и держал взаперти в доме, как пленницу. Однажды ей случайно удалось подслушать разговор Наоки и твоего бывшего начальника, из которого я понял, что ты жив и узнал, где тебя искать.
– А Наока?
Хо помедлил, глядя на огонь.
– Когда я был у Викки, он появился в самый неподходящий момент… Он узнал меня, хотя прошло столько лет. Я видел его глаза – тот страх и ненависть, которые хотел увидеть давно! Мы боролись с яростью диких зверей… Теперь Наоки больше нет.
Хо посмотрел на меня. В глазах его промелькнуло сожаление, но лицо осталось спокойным. Я благодарно пожал ему руку.
– Но есть еще один человек, заслуживающий справедливого наказания!
– Да, – согласился Хо. – Но он принадлежит тебе. Я же сделал свое дело – спас внучку, спас тебя! Теперь ты и твои новые друзья поведете эту борьбу. А мне не под силу это бремя. Я стар и привык жить в одиночестве…
– Но вы с нами, Хо? Нельзя всю жизнь прятаться от мира, в котором злодейство правит над добром!
– Этот путь я пройду до конца, – помолчав, твердо произнес он. – Ты нуждаешься в помощи, и я не брошу друга! И ты прав, этот мир стонет от отчаяния! Добро принижено и унижено в нем. Я многое повидал в своей жизни и понял, что люди не должны страдать безвинно.
Некоторое время мы молчали, затем я спросил:
– Где же теперь Викки?
– Она в поселке старателей. Кулак, старый мой верный товарищ, позаботился о ней. Когда я рассказал ему твою историю, он собрал своих людей и отправился вместе со мной выручать тебя из беды… Ну, а дальше ты уже знаешь.
Я согласно кивнул, прислушиваясь к тишине леса. Лег на траву, подсунув под голову руки и глядя в высокое небо, в окружении темных верхушек деревьев. Ночная мгла постепенно таяла, отступая к границе леса и сменяясь серыми предрассветными сумерками.
Уже под утро хруст веток и стайки всполошившихся птиц выдали приближение чужих к нашему лагерю. Оставленный часовым, Гвоздь сообщил о возвращении Рэда Вана, пришедшего со своими людьми. С десяток новых бойцов выглядели вполне внушительно. Лица их были полны решимости, а глаза горели азартным огнем. Все расселись вокруг догорающего костра и принялись обсуждать план предстоящего боя. Не сговариваясь, все видели во мне руководителя. Я был не готов к подобной роли, но другого выхода не было. Никто в нашем отряде не обладал таким оперативным опытом, какой был у меня, и не имел такой спецподготовки, какая была у меня, поэтому мое руководство было для всех главным залогом нашей предстоящей победы.
– Как вы знаете, лагерь окружен со всех сторон валом, – объяснял я, делая наброски плана лагеря тонким прутиком прямо на песке под ногами. – Вот здесь, у ворот, расположена смотровая вышка с часовым. Еще одна вышка стоит восточнее, вот с этой стороны вала… Здесь и здесь – караульные помещения для охраны. Караул меняется каждые шесть часов.
– Да, – вступил в разговор Хо. – А полная смена охраны у них происходит раз в две недели. Это мы совершенно точно знаем из своих наблюдений. Сегодня суббота…
– Значит, послезавтра приедет замена, – закончил я за него. – Поэтому напасть на лагерь необходимо не позднее, чем сегодня ночью! Охранники на такой жаре за две недели устали, к тому же ожидание скорой смены расслабит их и притупит бдительность. Этим обязательно нужно воспользоваться.
– Может быть, лучше напасть на смену караула? – предложил кто-то из людей Рэда. – Тогда мы сможем захватить еще один фургон и оружие, которого у нас мало.
– Нет! – отрезал Рэд Ван. – Максим прав, нападать нужно на лагерь и сегодня ночью! В степи мы будем отличной мишенью и потеряем всякое преимущество. Ночью же можно незаметно подкрасться к лагерю и застать их врасплох.
– Да, – согласился я. – Неожиданность и стремительность – наш главный козырь в этой операции! Часть наших людей обойдут лагерь с юга, вот здесь, где нет вышек, и взберутся на стену вала… Их поведет Хо. Я, Рэд, Кулак, Гвоздь и Хрящ подъедем на фургоне к воротам лагеря. Кулак и Хрящ будут изображать заключенных, а мы охранников. Операцию начнем одновременно. В этом залог успеха. Необходимо освободить всех заключенных, и до наступления рассвета отойти к лесу.
– Понятно! – кивнул Кулак. – Чего уж объяснять-то? Понимаем, каково им там, не сладко, приходится. Я готов хоть сейчас, стало быть, в бой! Как остальные не знаю, – и он грозно сверкнул глазами в сторону Крепыша и Гвоздя.
– Зря-то, староста, чего смотреть? – обиделся на него Крепыш. – Никогда я не ходил в пугливых! Или не так?
– А я чем хуже? – воскликнул Гвоздь. – Я, что не старатель?
– Будет вам! – утихомирил их Хо. – Никто никого не обвиняет. Просто нужно знать, на что идешь, понимать важность предстоящего дела, и быть готовым ко всему, даже к смерти! Это военная операция, требующая дисциплины и предельной собранности! От каждого из нас зависит предстоящий успех, или поражение…
– Правильно! – подтвердил я, и повернулся к Рэду. – Твои люди не подведут?
– Нет, – твердо сказал он. – Всех их я знаю не один год. Это отличные ребята. Можешь положиться на них, как и на меня.
– Добро! Тогда всем отдыхать и ждать ночи.
* * *
Дымчато-серые лохматые облака стремительно бежали по ночному небу, обгоняя маленькую серую луну, пугливо озиравшуюся на своих преследователей. Тусклые звезды над пустынной степью тревожно мигали сквозь облака, сопровождая наш путь. Я сидел за управлением, чувствуя себя очень неуютно в форме охранника. Рядом в кабине расположился Рэд Ван, тоже переодетый в форму младшего офицера.
Полосы света и тени метались на ветровом стекле, словно рвущееся на ветру знамя. Лучи фар выхватывали из темноты островки сухой желтой травы, разбросанные по степи, прорезали ночную мглу острыми ножами, и она испуганно отступала к краю светового поля, затем яростно набрасываясь на машину сзади.
За моей спиной в закрытом фургоне сидел весь наш отряд, терпеливо выжидая своего часа. Я вглядывался в ночную степь, думая о Юли, о том, как спасу ее, и сердце наполнялось теплом любви, и разгоралось огнем ненависти к моим врагам. И я сильнее сжимал штурвал управления, горя нетерпением вступить с ними в бой. Когда впереди стали отчетливо различимы контуры лагеря, подсвеченные несколькими прожекторами, я остановил машину. Мы обменялись молчаливыми взглядами, и Рэд кивнул, вылез из машины. Он постоял несколько секунд, прислушиваясь к тишине, и пошел открывать двери фургона. Я тоже вылез из кабины. Поднес к глазам бинокль инфракрасного видения, осматривая лагерь впереди.
Оградительный вал с колючим забором в зеленом поле «ночных глаз» мрачно возвышался над степью. Я перевел взгляд левее, поймал в поле зрения смотровую вышку с прожектором. Добавил увеличения: красные светящиеся цифры счетчика расстояния перескочили на несколько десятков метров. Часовой на вышке не спал, стоя в обнимку с автоматом. Луч прожектора казался колонной молочного цвета, ползающей по земле где-то внизу, за границей вала. Сзади ко мне подошел Рэд Ван, тронул меня за локоть. Я оторвался от бинокля, посмотрел на него.
– Все готово, – негромко сообщил он.
Я посмотрел через его плечо. Люди, стоявшие у фургона с оружием и в инфракрасных очках, выглядели грозно и решительно. Хо вышел вперед, подошел ко мне. Инфраочки висели у него на груди, словно ожерелье, прикрывая бороду. В руках он держал свой старый карабин.
– Сверим время? – спросил он.
– Сейчас половина второго, – бросив взгляд на циферблат, ответил я. – Думаю, к двум вы доберетесь до лагеря?
– Да, – кивнул Хо. – Будем ориентироваться на два-пятнадцать.
– Значит, в два-пятнадцать мы должны стоять у ворот? Вышку и охрану мы берем на себя.
Хо положил руку мне на плечо, ободряюще улыбнулся. Сейчас мы понимали друг друга без слов. Напряженные нервы гудели, словно натянутые струны. Знакомое возбуждение уже начало охватывать меня, и было даже приятным. Я чувствовал, как возвращаются прежние ощущения и мысли, что я готов к борьбе до победного конца. Рядом были товарищи, тоже полные энергии и решимости, и это вдохновляло меня, придавало мне уверенности и сил. Спустя минуту они уже растворились в темноте стремительными тенями, а мы с Рэдом продолжали стоять около машины, вглядываясь в ночь.
– Пора! – сказал Рэд, посмотрев на часы, и мы полезли обратно в кабину фургона.
Магнитный активатор бодро заурчал где-то под днищем машины, и я уверенно тронулся с места, постепенно набирая скорость. Уже на подъезде к лагерю, когда до ворот оставалась последняя сотня метров, прожектор на вышке повернулся в нашу сторону, и колонна ослепительного белого света выхватила из темноты наш фургон, цепко поймав его в световой круг. Я остановил фургон у самых ворот. С минуту мы с Рэдом молча сидели в кабине, внимательно осматриваясь и выжидая дальнейшего развития событий. Сейчас нужно было собрать все нервы в кулак, сконцентрироваться, чтобы не пропустить ни малейшей детали, могущей стоить всем нам жизни.
Часовой на вышке внимательно наблюдал за нами. Автомат его висел на плече, направленный в нашу сторону. За воротами появились двое сонных солдат. Они обменялись несколькими короткими фразами, после чего один из них остался стоять у ворот, а другой вернулся в лагерь.
Наверное, пошел за дежурным офицером, подумал я и бросил взгляд на часы. Стрелки показывали два часа десять минут. Взглянул на Рэда. Он кивнул: пора! Постучал по стенке фургона, предупреждая наших товарищей, и взялся за ручку дверцы. Я последовал его примеру, вылез из машины. Остановился, поправляя мундир. Офицерская форма на мне должна была произвести должное впечатление на охранников. Спасибо Хо, что бережно сохранил ее как раз для такого случая. Рэд подошел ко мне, встал у меня за спиной. Направленный на нас прожектор слепил глаза. Я махнул часовому на вышке рукой, крикнул:
– Черт возьми! Да убери ты свет, идиот! Не видишь, свои?
Помедлив, часовой убрал свет. В это время, наконец, показался дежурный офицер. Солдаты поспешно распахнули перед ним ворота, и он вышел нам навстречу. Охрана последовала за ним, держа наготове оружие. Я уверенно шагнул вперед, козырнул в приветствии офицеру. Он неохотно ответил. Было видно, что его только что подняли с постели, и это обстоятельство далеко не радовало его.
– Какого черта? Что так поздно? – недовольно спросил он, продирая заспанные глаза и застегивая на ходу помятый мундир.
– Лейтенант Сорбо! Служба конвоирования ОЗАР, – представился я, и сообщил деловито-озабоченным тоном: – Дело особой важности! Приказано срочно доставить под вашу личную ответственность!
– Что, важные птицы? – насторожился офицер.
– Так точно! – кивнул я, дружелюбно улыбаясь и протягивая ему руку.
– Ладно, – недовольно пробурчал он, пожимая ее, – показывай, кого привезли!
Я сделал знак Рэду. Тот проворно подскочил к фургону, отомкнул запоры и раскрыл двери. Грозно гаркнул:
– Выходи по одному!
Кулак и Хрящ, держа за спиной руки, понуро вылезли из фургона в сопровождении Стояна и Гвоздя, одетых в форму конвойных.
