Текст книги "Черепаший галоп или Титановые звезды маршала Каманина"

Автор книги: Сергей Буркатовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

К концу апреля 86-го экспедиционный советско-французский комплекс был собран. Его масса составила 90 тонн. Оставалось провести финальные тесты, заменить экипаж с технического на полетный и принять ядерный разгонник с 50 тоннами жидкого водорода для разгона к Марсу.

Однако 26 апреля рванул Чернобыль. Вывод на орбиту реактора, да еще и после недавнего взрыва РД-410, стал немыслимым. Если в СССР и были горячие головы, то французы возражали радикально. Экспедиция была отменена. Корабль законсервирован.

Однако сдаваться и гробить проект никто не собирался. Летный ресурс корабля составлял не менее 5 лет – по опыту прежней эксплуатации лунных станций. До следующего стартового окна оставалось больше 2 лет. Было время подготовиться.

Титов вышел в правительство с предложением – экспедицию 88-го не отменять. В качестве резервного варианта использовать кислородно-водородный разгонный блок. Да, требовалась пересборка комплекса. Да, росла его масса. Однако и сверхтяжелый носитель с возросшей за счет форсирования двигателей и увеличения третьей ступени выводимой массой, и разгонные блоки экзотикой не являлись. К концу 88-го проект был готов. РБ на пентаборане и перекиси вместе с автоматическими СА были отстыкованы и сгорели в атмосфере. За три года перекись успевала разложиться.

От 90-тонной конструкции остался только 15-тонный отсек экипажа. Не самая большая часть – но самая дорогая. В конце 87-го к кораблю пристыковали переходной отсек с 6 стыковочными узлами – по образу и подобию «Салюта-5». Масса станции возросла до 19 тонн. Приблизительно в то же время керосиновый «Атлант-7» вывел на орбиту 80-тонный марсианский спускаемый аппарат, включавший гептиловый (консерватизм решили проявлять во всем) РБ для торможения у цели. В феврале 88-го 50-тонный, также гептиловый, РБ был пристыкован к пилотируемому кораблю. Он должен был обеспечить как торможение у Марса, так и отлет к Земле. К боковым узлам «шарика» причалили малые посадочные аппараты с марсоходами обеспечения посадки. В конце июня «технический» экипаж сдал станцию «полетному» – Титов-2, Серебров, Кретьен, Поляков. К освободившемуся узлу подошел легкий аппарат на базе взлетного модуля «Севера» – для исследования спутников.

Масса комплекса составила 80 тонн.

Дальше события развивались стремительно – жидкий водород хранить на орбите дольше 3 суток не получалось. 6 июля форсированный «Атлант-7» вывел на орбиту 130-тонный водородный РБ, оснащенный стыковочным узлом. Ожидавший на низкой орбите посадочный аппарат пыхнул маневровыми соплами «гидразинки» и пошел на стыковку. До этого опыта стыковок подобных масс не было, но все вроде бы прошло гладко. Около 00:30 8 июля 1988 года разгонный блок отправил посадочный модуль к Марсу

10 июля с соседней площадки стартовал второй РБ и марсианский комплекс пошел навстречу, благо баллистики свою ювелирность подтвердили.

Автоматика стыковки сработала прецизионно, однако рывок был чувствительным. Но утечек, трещин и иных неприятностей не было. Экипаж выполз из СА "Союза" и стал готовиться к отлету. 12 июля корабль отправился вслед за посадочным модулем.

Новости о том, что «Полет де проходит нормально» почти не врали. Вышедший в открытый космос Серебров обнаружил небольшое повреждение стыковочного узла, к которому крепился выполнивший свою функцию разгонник. Узел сохранил работоспособность, а вот состояние аналогичного узла на посадочном аппарате проверить было невозможно. Оставалось надеяться, что все будет в порядке.

В ночь с 29 на 30 сентября проводился рутинный сеанс связи с посадочным модулем. Во время «молитвы» – обязательного со времени неприятности с одной из поздних «Лун» прогона на макете предназначенной к передаче на борт программы – выяснилось, что дежурный оператор остался без премии. Пройди эта последовательность на борт – и система ориентации посадочного модуля отрубилась бы напрочь. Старший смены возблагодарил Ее Светлость Инструкцию и ушел писать докладную.

Корабли прибыли к Марсу в конце января 89-го. И вот тут выяснилось, что задница все-таки случилась. Контактное кольцо с лепестками на стыковочном узле посадочного модуля было снесено в ноль. В конференц-зале Главкосмоса можно было вешать топор. Курили даже те, кто давно бросил. Экипаж в лице «Титова-2» предлагал выход – совершить переход в корабль через открытый космос в стиле первого проекта лунной экспедиции, благо конструкция кабины взлетной ступени разгерметизацию допускала.

После жарких дебатов с применением ненормативной лексики – русской и французской – добро дали. Не только потому, что оправившиеся от «Челленджера» и уже нанесшие согласованный «визит вежливости» на Базу Третьякова американцы решительно настроились на следующее окно. Просто бродили небеспочвенные подозрения, что экипаж на орбите Марса для себя уже все решил. Не в пользу возвращения не солоно хлебавши.

Серебров и Кретьен вышли в открытый космос через люк предназначенного для исследования лун аппарата. Француз закрепил на ранце Сереброва СПК – «летающее кресло», вовсю использовавшееся при монтажных работах на «Салютах» и тот, захватив моток фала, на мягких толчках струй азота пошел к модулю.

Узлы крепления кольца сохранились и обладали необходимой прочностью. Серебров защелкнул на одном из них карабин и направился к зависшему в отчаянной близости кораблю. В районе не нужного теперь кормового стыковочного узла было достаточно поручней, рассчитанных на рывок улетающего «со всей дури» космонавта. Это было кстати. Двигаясь вдоль протянутого фала, Серебров протянул второй – от другого поручня, на всякий случай. Хотя Титов легкими толчками двигателей ориентации выбрал слабину почти «в ноль», рывок был чувствительным. Однако и фалы, и остатки узла, и поручни выдержали. Серебров показал большой палец, космонавты вернулись в комплекс. Сцепленные фалами корабли заняли позицию гравитационной ориентации – модуль внизу, комплекс – вверху. «Вниз» ушли два марсохода. Оба сели и начали трансляцию картинок – и на борт, и на Землю. Картинка в районе приземления второго была поприятнее – местность поровнее. Туда Серебров, Поляков и Кретьен и отправились. Переход через открытый космос прошел гладко. Прежде, чем закрыть люк в борту взлетной ступени, Кретьен отстегнул от стыковочного узла карабины фалов. Они повисли как гигантские усы. Герметичность восстановили. Утечка воздуха отсутствовала. РБ выдал импульс, отстрелился – и посадочный модуль, окруженный плазмой, пошел к кирпичной поверхности Марса.

Посадка состоялась 23 февраля 1989 года почти по Стругацким – в песках Большого Сырта. Точность была ниже, чем у лунников – до оставленного марсоходом маяка было около километра. Кто из троих первым ступил на поверхность Марса – по традиции, заложенной «Севером-1», осталось неизвестным.

При возвращении был единственный нештатный момент – обратный переход через открытый космос. Один контейнер с образцами грунта (лед, господа-товарищи! Лед! Кислород и водород в одном флаконе!) чуть не упустили. Разгерметизированная взлетная ступень осталась на орбите, а изрядно похудевший – всего 27 тонн – комплекс ушел к Земле.

(…)

Теперь, когда корабли на ЭРД стартуют к Марсу раз в 2 года, в каждое окно, когда База Третьякова является постоянно действующей международной лабораторией и вот-вот будут реализованы термоядерные двигатели на гелии-три, эта история интриг и твердости, озарений и кропотливой работы, неудач и достижений, выкованных из сплава осторожности и отваги, стала прошлым. Орбитальные фабрики соседствуют с военными станциями, спутники связи – с разведчиками и истребителями. Впереди еще долгая история. Но ее напишут другие

КОНЕЦ