Текст книги "Черепаший галоп или Титановые звезды маршала Каманина"

Автор книги: Сергей Буркатовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Наконец, в сентябре 70-го года «Алмаз» был запущен под именем «Салют-1». Станция имела оригинальную двигательную установку, «размазанную» вокруг 2.9-метрового цилиндрического модуля и 2 солнечных батареи бОльшей, чем у «Союза» плошади. В 4-метровой секции находился стыковочный узел. В зауженной 2-метровой в диаметре секции на противоположном конце был установлен комплекс оптических приборов, включая объектив с метровой апертурой, смонтированный в блоке с фотоаппаратом и спектрометром. 1 октября 1970 года «Союз-11» с экипажем в составе Волкова, Добровольского и Пацаева со второй попытки вручную состыковался со станцией. Стыковка получилась не очень удачной – рассогласование осей было великовато, но конструкция стыковочного узла оказалась способной его парировать. Несмотря на ряд неисправностей (короткое замыкание в целевой аппаратуре, задымление станции) задача полета была выполнена. Кассеты с отснятой пленкой уложили в СА. Корабль отстыковался от станции. Однако, на этапе спуска, уже после участка торможения аварийно открылся клапан стравливания давления и космонавты погибли.

На коллегии Главкосмоса Челомей и Глушко обращались друг к другу исключительно в третьем лице, не глядя на собеседника. Вопросов к «Союзу» накопилось много. Припомнили все – и голодный паек системы ориентации, и Комарова (хотя за того уже ответил Мишин), досталось Пилюгину – за неспособность надежно сделать что-то сложнее часового механизма и гальванического интегратора. Каманин пресек перепалку. В результате на базе соответствующего отдела ОКБ-1 и профильного отдела фирмы Челомея было создано отдельное КБ «Союз» под руководством Семенова. Документация при переезде заняла десяток грузовиков. К январю 71-го Семенов заявил: повышение надежности «Союза» потребует либо 300-400 кило дополнительного сухого веса, либо придется сокращать экипаж. Форсировать РН пока не получалось. И тут кто-то заметил, что за 8 месяцев «Н-21», «очко», без каких-либо серьезных замечаний отлетала уже 7 раз подряд. При этом ее удельная стоимость оказалась меньше «союзовской». Да за три с лишним дополнительных тонны грузоподъемности Семенов был готов на убийства! Массовые! Но убивать никого не пришлось. Идею поддержали. Но с оговоркой – вес зря не тратить. Обеспечить новому кораблю запас скорости в 1100 метров в секунду. Не меньше. Эта цифра получалась исходя из требований лунной программы – операции на лунной орбите, стыковка и отлет к Земле с последующей коррекцией требовали именно столько. Ну а при полете к ОС запас топлива был нужен для поднятия орбиты.

Глушко занялся «настрелом». За 71 год из 12 запущенных ракет одна «ушла за бугор» (опять подвела автоматика!), остальные отработали штатно. В аварийном полете опробовали новую САС «в боевых условиях». Заботливо спасенный СА фоторазведчика запустили в одном из следующих пусков – это был первый советский многоразовый КА. Ну, почти.

Пилюгин представил новый БЦВК. Трехпроцессорный. 9-разрядный. 9 разряд использовался для контроля четности во всех операциях сверху донизу, с точки зрения приложений процессор был 8-разрядным. Масса и энергопотребление остались прежними – все-таки какой-то прогресс был налицо. Кодовое наименование было «Домбай». Сидящим сейчас за терминалами локалок под «Радугой» это слово должно быть хорошо знакомо. Правда, тактовая частота мерилась в десятках килогерц, а не гигагерцах, как сейчас.

Исаев колдовал над объединенной двигательной установкой. Повысить надежность ценой удельного импульса не получалось – 1100 метров в секунду – не шутки. Удалось достичь импульса 326 секунд при тяге 2 тонны и ресурсе порядка часа. Сдача двигателя проходила по кузнецовской методике – прожиг, переборка, контроль. Особо одаренный экземпляр продержался 3 часа до прогара сопла. Дублирующие движки малой тяги давали УИ и тягу поменьше, но позволяли достаточно энергичные маневры. Баки с двумя независимыми системами наддува вмещали 3050 килограмм топлива. В результате масса «сухого» ПАО с баками выросла на 400 килограмм.

Семенов занялся СА. Были подняты первые проработки, с базовым диаметром 2400 мм. Всех поразило, что уменьшение диаметра не привело к облегчению СА – из-за тесноты скомпоновать оборудование оптимальным образом не удалось и пришлось вводить стокилограммовую балансировочную плиту. Решили вернуться к старому диаметру. Оснастку пришлось переделать, аэродинамику – пересчитать. Фактически, проектировать объект пришлось заново, зато теперь в СА можно было разместить трех космонавтов в легких скафандрах и 50 килограммов груза. Аэродинамическое качество на гиперзвуке также немного выросло, что немного расширило баллистический коридор при возвращении с Луны. Челомеевцы притащили наработки по теплозащите на основе пропитки из эпоксидных смол – такая ТЗ была легче и, самое интересное, позволяла достичь многоразовости. В результате СА потяжелел не так страшно, как ожидали – всего на 200 кило.

Оставался резерв – еще 200 килограмм. В орбитальном отсеке установили дополнительный пост управления стыковкой с обзорной башенкой – плюс сто. Еще сотню Каманин недрогнувшей рукой ухнул на полную андрогинность стыковочного узла – для возможных спасательных операций на орбите.

Сухая масса нового корабля «Союз-М» выросла с 6050 до 6750 килограмм, масса с полной заправкой – до 9.8 тонн.

Примечание. За счет очередного сокращения параллельных разработок в данном варианте соединены фичи ВА ТКС Челомея, СА Шеньчжоу, вероятно созданного на базе оригинального проекта Союзовского СА, ЛОК-а, «Союз-19» из программы «Союз-Аполлон» и КК «Союз-ТМ/ТМА» реала.

3 января 1972 года расчеты Байконура отправили на орбиту очередной «Космос». Носитель отработал штатно, а вот беспилотный «Союз-М» вывалил гору мелких глюков. В довершение всего при посадке нештатно сработал гамма-высотомер, посадка получилась жесткой. Будь в СА экипаж – выжили бы, но пара переломов была бы весьма вероятной. Баги пофиксили и второй беспилотник отработал без сбоев. Освидетельствование корпуса СА показало, что вторичное использование – без людей, естественно – вполне допустимо, и «астрономы» – жаргонная кличка фоторазведчиков – принялись монтировать в капсулу фотоаппарат. В середине марта слетал третий корабль, тоже без замечаний. Кубасов с Леоновым (основной экипаж) и Лазарев с Макаровым (дублеры) прибыли на вертолетах вместе с командой спасателей – для придания уверенности. Вышло неудачно – Кубасов простудился. В основной экипаж попали Лазарев и Макаров. До прессы индекс "М" решили не доводить, полетел просто «Союз-12». Впрочем, изменение профиля выведения супостат зафиксировал. За день до пилотируемого старта запустили очередной «Космос» – один из оставшихся «старых» «Союзов» с новым стыковочным узлом. Стыковались два раза – первый раз активным был «Космос», вторым – «Союз». Первая стыковка состоялась в зоне радиовидимости, вторая – вне оной, без помощи с Земли. Обе – в автомате и оба раза – успешно. На второй раз открыли люки. Макаров пошутил насчет «четырехкомнатной квартиры» – два СА, два БО. Летали состыкованными трое суток. В зонной печи выплавляли сверхчистые образцы, примеряли «сидевшие» в СА беспилотника новые скафандры – проверяли удобство обращения с ними в ограниченном объеме. Полет, несмотря на испытание фактически нового корабля получился каким-то будничным. Посадка – тоже. Скафандры в «старом» СА сели с приключениями – не отстрелились стропы парашюта и аппарат протащило по земле километров 5. Челомей доделывал второй «Алмаз». Солнечные батареи были значительно больше, под брюхом расположились экспериментальные секции радара бокового обзора, телескоп отсутствовал. Освободившееся место занял второй стыковочный узел. Из-за дефицита по массе станции решили временно вернуться к системе «Штырь-Конус».

Станция была выведена на орбиту 29 июля 1972 года… и не вышла на связь. Радары засекли большое количество обломков на орбите. Вероятно, произошел взрыв остатков топлива в 3 ступени "Протона" сразу после выведения и осколок ступени повредил станцию. Срок ее существования без коррекции орбиты определили в 30-35 дней. Решили спасать. Экипажи срочно перетасовали. Лететь должны были все советские космонавты, имевшие опыт выхода в открытый космос – Леонов, Елисеев, Хрунов. Сыграла роль гибкость нового корабля – за счет небольшого недолива топлива в БО разместили два новых скафандра "Орлан". Тренировки в скафандрах и макете "Союза" велись ежедневно в течение 3 недель. 24 августа экипажу дали суточный отдых. Утром 27-го состоялся старт. Обломки ступени тормозились быстрее, риск столкновения сочли минимальным. Баллистики сработали ювелирно – по окончании выведения корабль находился менее чем в 10 километрах от станции. Орбиты почти совпали. Автоматическая система сближения не работала – станция не отвечала. Леонов провел маневр вручную. Елисеев с фотоаппаратом примостился в загроможденном БО и вел съемку. Станция вышла из тени первой. Панели СБ не раскрылись, "Салют-2" медленно, четверть оборота в минуту, вращался вокруг продольной оси. У иллюминатора побывали все. Облет показал небольшие повреждения теплозащитного экрана и начисто срезанный узел крепления антенн.

Леонов доложил оценку ситуации. Попытаться произвести стыковку было можно. Каманин дал добро.

На Земле совещались специалисты. Расчековка панелей проводилась по команде с Земли или автоматически. С командами все было ясно, а на автоматику грешить уже привыкли. Инженеры ползали по электрической схеме размером семь-на-восемь и готовили рекомендации.

Леонов завис примерно в 5 метрах от "переднего" узла. "Задний", обращенный при выводе к злосчастной ступени, мог пострадать при взрыве. Кроме того, перемещаться в скафандрах по узкой секции было удобнее. Легкими импульсами ДО Леонов совместил оси и слегка закрутил корабль в такт станции. В 15:23 28 августа 1972 года штырь скользнул по поверхности приемного конуса. "Есть касание. Есть механический захват". Корабль немного дернуло – он и станция медленно вращались теперь как единое целое. Сразу после стягивания Леонов остановил вращение комплекса. Земля выдала данные по импульсу поднятия орбиты. Двигатель спалил полторы тонны топлива в два приема. Теперь, даже если сразу оживить станцию не удастся – будет время послать второй спасательный экипаж.

Примечание – данная ситуация скомбинирована из аварии "Салюта-2 по версии Вэйда, первой миссии к Скайлэбу и миссии Джанибекова и Савиных по спасению «Салюта-7». Ну и единственный, вот парадокс, отечественный космический технотриллер «Возвращение с орбиты».

ВНИМАНИЕ! Крайне вероятны ляпы

При облете следов инея на обшивке не обнаружили. Следовательно, разгерметизация представлялась маловероятной. Люк в станцию, естественно, Хрунов открывал в легком скафандре под тяжелыми взглядами гермошлемов «Орланов». Елисеев и Леонов, также в скафандрах, сидели в задраенном СА. Первоначальный диагноз подтвердился – разгерметизации не произошло. Однако на станции было холодно – примерно минус пять – система терморегулирования не функционировала. Баллон с водой треснул, лед поблескивал в свете ручных фонарей. Пробивался какой-то химический запах – в общем, было жутковато. Люк задраили снова и легли спать. На следующий день, следуя инструкциям с Земли, попытались вручную подать команду на пироболты расчековки СБ. Просто подключили накоротко аккумулятор, многократно сверив маркировку жгутов и цвета проводов. Остро не хватало телесвязи с Землей – приходилось воспринимать все с голоса. Семенов сделал пометочку в блокнот. Сидящий рядом Челомей – тоже. Однако ж – получилось! Станция вздрогнула, и из запотевших иллюминаторов переходного отсека стало видно два широченных крыла. На окончательное оживление всех систем, кроме связи, ушло трое суток. От вони болела голова. На четвертые сутки сменили атмосферу – просто двигались вдоль станции с шипящими баллонами, гоня перед собой волну, стравливая вонючую смесь через клапаны. Стало полегче, хотя запашок остался. Температурный режим тоже не напоминал курортный – ЭВТИ на корме висела лохмотьями. Но хоть системы ориентации и автоматической стыковки на одном из узлов заработали.

Настало время разобраться с повреждениями «на улице». Выход назначили на седьмое сентября. Хрунов шел первым, цепляясь за скупо, на всякий случай, расставленные скобы. Елисеев страховал, разматывая фал с карабином и тащил пристегнутую к поясу сумку с импровизированным инструментом. Леонов командовал с корабля. Эта часть станции была прикрыта четырехметровой секцией и особо не пострадала. А вот на корме началась самая работа. Около хорошо заметных повреждений экрана его отдирали, смотрели, не поврежден ли корпус – и закрывали снова, пристреливая края металлическими скобками. Одна царапина заставила поволноваться – глубокая, «смачная», она оказалась под самой большой прорехой. Сначала показалась, что она проходит почти на всю глубину – и «вакуум вот-вот хлынет в щель» (с). Однако, успокоившись, оценили глубину повреждения всего в миллиметр и многократно сфотографировали место. Лепесток ЭВТИ, на всякий случай, посадили на одну-единственную скрепку. Времени оставалось мало, пришлось возвращаться. Вернувшись и отдохнув, вычислили место царапины «изнутри», сняли обивку и долго медитировали. На всякий случай, залили место припасенным герметиком и припечатали снятой «не очень нужной» алюминиевой панелькой в полтора миллиметра толщиной. Чтоб спокойнее спалось.

В следующий выход пошли Елисеев и Леонов. Добравшись до места, по протянутому в прошлый раз фалу – получилось значительно быстрее – оценили состояние стыковочного узла и радиокомплекса. Антенну стыковочного комплекса помяло, сам узел не пострадал. Антенный комплекс связи с Землей снесло под корень. Гермоввод был цел. Все было тщательно заснято на пленку. Оценить ущерб радарной системе не смогли.

Земля приняла решение – экипажу приготовиться к перестыковке. Еще один старый беспилотный «Союз» готовили к старту, а принять его в автоматическом режиме мог только один узел. Управлять станцией до замены антенн планировали через него. Перестыковка прошла успешно. Беспилотника ждали еще пять суток. В БО и СА доставили запас расходуемых грузов. Между прочим, летел он под честным именем «Союз-14». То, что номер корабля Леонова был 13-м, сообразили только что. Связь с Землей через кабель-удлинитель перевели на комплекс «Союза». Увечная станция заработала. «Союз-13» благополучно сел 23 сентября.

То ли Суслов пытался окоротить стремительно набирающего вес Устинова, то ли просто кто-то прокололся – но уже в первом сообщении ТАСС о запуске замолчавший «Салют» фигурировал под своим собственным именем и сакраментальное «Полет проходит в соответствии с намеченной программой» не прозвучало. Спасательный характер миссии в сообщении о старте «Союза-13» также указывался. После успешной стыковки информация пошла потоком. Дикторы ЦТ начинали каждый выпуск «Новостей» с сообщений о ходе полета. Страна прильнула к экранам и приемникам. Если утечка информации действительно была наездом Суслова на Устинова, то он жестоко обломался. Всплеск интереса к космосу был огромен. Пришлось даже пойти на некоторые послабления в режиме секретности и в мультике, срочно выпущенном Павлом Клушанцевым, очертания и общая схема «Союзов» и «Салюта-2» были переданы без особых искажений. Аналитики ЦРУ и НАСА даже отметили разницу в конструкции «Союза-13» и «-14». В Штатах мнения разделились – мистики кричали о магии чертовой дюжины (Аполло и Союз – уже два случая!), кто-то злорадствовал, но для специалистов ситуация выглядела по иному. Командир «А-13» Ловелл, выступая на одном из телеканалов, пошутил, что русские реабилитировали «несчастливое» число, проведя успешный ремонт отказавшей станции. В Союзе был ажиотаж – было живо еще много людей, помнивших даже «Челюскин». Брежнев выехал встречать космонавтов во «Внуково».

У старшего лейтенанта милиции Илькина ушла жена. Бывает. Некоторые выдерживают, Илькин – сломался. Месяц пил, затем вроде оклемался. Однако психика не выдержала. В 12 часов 4 минуты московского времени 27 сентября 1972 года назначенный в оцепление старший лейтенант Илькин подошел к обнимающему Леонова Брежневу (это было нетрудно – вокруг космонавтов-героев собралась толпа, да и кто обратит внимание на милиционера при исполнении?) – и успел 11 раз выстрелить в спину генсеку из двух похищенных из сейфа пистолетов Макарова. Его скрутили, сопровождавшие космонавтов медики сделали все, что могли – но все это было слишком поздно. В 12 часов 23 минуты Генеральный Секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума ВС СССР, генерал-лейтенант, участник Парада Победы Леонид Ильич Брежнев не приходя в сознание скончался прямо на бетонке аэродрома Внуково. Он не успел написать гениальную трилогию, известную каждому школьнику СССР, не успел получить бОльшую часть орденов и медалей, не успел стать героем тысяч анекдотов и вмертвую связать свое имя с коротким и емким словом "Застой".

Леонов был ранен в руку и больше не летал. Елисеев и Хрунов не пострадали.

Илькин скончался в психиатрической больнице особого режима в 1976 году.

Конкурировать с Устиновым в Политбюро никто не мог. Косыгин остался премьером.

Примечание. Данный случай основан на реальном факте обстрела кортежа Брежнева и космонавтов младшим лейтенантом Ильиным в январе 69-го года. Так как в данной версии событий дата полета смещена, принято, что Ильин не имел возможности исполнить свой замысел. Случай в аэропорту принят в развитие логики изменения парадигмы руководства СССР.

Космонавты – и летавшие, и только готовившиеся к полету – стояли на похоронах отдельной коробкой. Устинов вызвал Каманина и заявил, что советский народ нуждается в новых победах, чтобы не допустить падения духа. Однако Каманин наотрез отказался устраивать запуски что к поминкам, что к юбилеям. Инженеры изучали сделанные экипажем «Союза-13» фотографии, готовясь к ремонту станции. Сама станция особой научной ценности не представляла – из-за недостаточной грузоподъемности «Протона» список научного оборудования практически исчерпывался тем самым элементом радарной решетки. Однако другой станции пока не было, кроме того, опыт ремонта в открытом космосе мог оказаться бесценным в будущем. Проблема была в том, что демонтаж и замена антенны в открытом космосе не предусматривались. Колодка кабеля крепилась к гермовводу двумя винтами. Открутить их… а попробуйте-ка надеть резиновые перчатки, накачать в них грамм по 200 воды, сверху – брезентовые верхонки и вдеть нитку в иголку! Демонтаж пенька штанги крепления антенн также первоначально не предусматривался, потребовалась разработка специальных ключей и прочего инструмента.

В Звездном лихорадочно строили специальный бассейн для отработки операций на макетах космических аппаратов в условиях гидроневесомости, но не успевали.

Однако Елисеев (летел во второй раз подряд – уж очень ценным был его опыт!), Гречко и Губарев справились, хотя и не без приключений. Антенны стыковки и связи установили за три выхода. Радар оживить не удалось. В принципе, станцию можно было топить – опыт получен, оборудование ремонту не подлежало – но на горизонте маячил "Скайлэб", и наши все-таки решили поднять американцам планочку. "Союз-14" утащил вниз образцы снятых фрагментов СБ, радарной решетки и прочие интересные штучки, освободив стыковочный узел. Ярослав Голованов рассматривался как кандидат на полет журналиста еще со времен "Восхода", а с момента старта новой версии "Союза" опять приступил к тренировкам. 8 марта 1973 года экипаж "Салюта-2" достиг 6 человек. Голованов снимал, сколько хватило пленки (только в открытом космосе спецкамерой работал Гречко), но сам в кадр попал только раз – на общей фотографии вшестером, снятой с помощью автоспуска "Зенита". Люди были другие, да. 16-го и 17-го марта сели корабли, 28-го "Салют-2" был затоплен в Тихом океане.

14 мая американцы отправили на орбиту «Скайлэб». Им тоже не повезло – при взлете одну солнечную батарею снесло напрочь, вторую заклинило. Часть теплозащитного экрана также была утрачена. Никсон позвонил Устинову – ситуация была похожа на недавнюю эпопею «Салюта», а президент США к тому же искал контакты с новым руководством СССР. Устинов не возражал. Принадлежавший НАСА «Боинг-707» сел во Внуково и забрал Каманина, Леонова, Хрунова, нескольких инженеров (часть из них срочно переодели в штатское) и контейнер с образцами инструментов, использовавшихся при ремонте. Инструменты были обычные – гибкие фалы-поручни с карабинами, ножницы с длиннющими рукоятками, гаечные ключи, отвертки – такие были и у американцев. Но вот «Биг Рашн Хаммер» (как и «Литтл Рашн Хаммер») их восхитили – полые головки двух разного размера молотков были наполнены свинцовой дробью, гасившей отдачу. Американцы не верили, что конструкция не запатентована. Кто-то из инженеров звякнул в посольство – и какой-то безвестный двадцать восьмой секретарь ошибку исправил. Молотки с клеймом знака качества отправились на орбиту. Ремонт прошел успешно и «Скайлэб» отработал в пилотируемом режиме до 4 февраля 1974 года, затем был законсервирован и переведен на более высокую орбиту (предполагалось использовать его совместно с «Шаттлами»), однако в начале 79-го не дождавшийся возвращения людей 80-тонный «Скайлэб» вошел в плотные слои атмосферы и выпал дождем обломков над Австралией.

Тем временем на смежных направлениях советской космической программы происходили интереснейшие вещи.

В семидесятом году «Луна-19» высадила второй «Луноход». Он проехал 37 км и застрял, хотя в принципе мог бы проехать еще столько же. «Луна-20» разбилась, «Луна-21» доставила еще порцию грунта, на этот раз – керн, добытый буровым устройством. Запущенный уже скорее по инерции «Зонд-8» штатно отработал спуск в атмосфере Земли со второй космической и привез очередную партию снимков. Однако на нем программа «Л-1» была закрыта. В конце года «Венера-7» достигла поверхности и, хотя отработала не по полной программе, передала данные по температуре и давлению.

В 71 году, уже на «Н-21» с разгонным блоком, стартовала «Венера-8» и больше до 75-го запусков к Венере не производили. Стало ясно, что далекие от курортных условия на поверхности требуют принципиально иного спускаемого аппарата.

Сосредоточились на Луне и Марсе, благо был год Великого Противостояния. Увы, из 4 аппаратов отработал программу только «Марс-5», передав на Землю неплохие снимки поверхности. К Луне стартовало 3 аппарата. «Луна-22» базировалась на той же платформе «КТ», но имела совершенно иную ПН. В центре платформы, несущей минимальный запас топлива, установили фотоаппарат, вокруг которого размещались 4 возвращаемых капсулы, аналогичных «Луне-16» и «-21». Кассета с отснятой широкоформатной пленкой подавались в капсулу, после чего на ее место ставилась новая. Станция крутилась на орбите два месяца, проводя съемку в пределах 30 градусов от экватора. Расписание съемки составили так, чтобы каждый район был заснят хотя бы на 2 пленках. После окончания работы возвратная ступень направила капсулы к Земле. Приземление прошло успешно – нашли три капсулы из четырех. Качество было похуже, чем у Аполлонов, но для планирования дальнейших миссий годилось. «Луна-23» вышла на полярную орбиту и должна была уделить внимание высоким широтам, однако по непонятной причине замолчала после недели работы.

В мае 72-го Челомей наконец-то добрался до геостационара. Связной «Космос» отработал 1.5 года, за ним отправился первый «Экран», замолчавший только в 76-м. По иронии судьбы одной из первых передач, транслировавшихся через него, был репортаж с похорон Брежнева. В июне сел третий «Луноход». Ползал он медленнее, часто останавливаясь на 4-5 суток. Такое загадочное поведение объяснилось в августе – добравшись до подходящей равнины, «Луноход-3» сбросил радиомаяк и отполз на пару сотен метров. На сигнал села «Луна-25», не имевшая грунтозаборного устройства, но снабженная манипулятором. 8 трубок с кернами, насверленными «Луноходом», перекочевали в возвращаемую капсулу увеличенных размеров, и аппарат стартовал к Земле. Еще 8 через 2 месяца забрала севшая в 3 метрах от второго маяка «Луна-26». Третий маяк сбросить не удалось – очередную лунную ночь «самовар» не пережил.

В США такой успех малыми силами повлиял на решение о завершении лунной пилотируемой программы. В «Терминаторе-2» второй русский киборг – Иван Драго – уже имел пару клевретов – боевых роботов с шестистволками на 8 решетчатых колесах каждый. В СССР тем временем состоялся очередной аварийный запуск. Правда, этапный. Трехблочная «Н-23», впервые запущенная с Байконура, разрушилась на 108 секунде полета. Расследование показало, что изгибающие нагрузки на цилиндрические боковые блоки в сочетании с вибрацией привели к их почти одновременному разрушению. Конструкцию усилили, ПН снизилась с 31 до 30.5 тонн.

В начале 73-го вторая ракета, окрещенная, по аналогии с «Н-21», «перебором», вывела на орбиту разгонный блок на основе уже проверенного «Блока-Д», но с увеличенной заливкой. К сожалению, двигатель блока не запустился. Однако настроение на совещание у Каманина было приподнятым. Челомею поручили проектировать станцию увеличенной массы под новый носитель, Семенову и Глушко была дана отмашка на старт программы «Л-4». «Луна-27» состояла все из того же отсека «КТ» – уже без сбрасываемых баков, на их крепления навесили СБ. В качестве ПН на ней стоял спускаемый аппарат «Союза-М» с уставившимся в верхний люк объективом – одолжили у разведчиков. Да, неизящно, да, большой расход топлива на возврат с лунной орбиты ненужного уже оборудования. Ну и что? Сдадим в музей. Стартовали в июне 73-го. «Блок-Д2» отработал, выводя «Луну-27» на отлетную траекторию, но не отделился. Срок его жизни составлял 7 суток, а до Луны лететь всего 3. Так что раз уж мы его оптимизировали под геостационар, а это 5 км/c – отчего бы не использовать его же для выдачи тормозного импульса, раз уж к Луне всего 3.2? Что и было сделано, блок отработал и отделился. Станция методично щелкала Луну с полярной орбиты, а по исчерпании пленки почти нетронутая – ну разве на ориентацию кило 20 топлива ушло – платформа вывела СА на траекторию к Земле. Сели не хуже «Зонда-8» – опыт рос. Это было уже что-то. Аполлоны на полярные орбиты не летали, всем было интересно, что же там такое творится. В некоторых местах были подозрения на лед в тени кратеров, и НАСА уже готовила проекты автоматов для посадки.

Русские тоже готовили новый аппарат. «Н-25», окрещенная, уже из малость другой оперы, «паровозом», должна была закинуть на лунную орбиту 16 тонн. Проектанты не жаловались. Американцы обошлись 14 с лишком тоннами, но массы много не бывает. Посадочная ступень нового лунника состояла из 6 сферических баков. В 4 было по 2 тонны топлива – старый добрый АТ/НДМГ, два служили приборными отсеками. Три движка, имевшие тягу по 2 тонны, располагались в ряд. Центральный мог дросселироваться. Посадочная масса аппарата с четырьмя лапами, лазерным дальномером, посадочным радаром и прочими радостями жизни составляла почти 8 тонн, пять выделили под взлетную ступень, семьсот кило – под оборудование для работы на поверхности. Экипаж должен был составить 2 человека с перспективой доведения до трех. Взлетную ступень отдали Семенову – умные люди учатся на чужих ошибках, а несовместимость узлов лунной кабины и командного модуля Аполло, едва не стоившую жизни экипажу «А-13», помнили все.

Примечание – посадочная ступень напоминает увеличенный по массе в 1.5 раза блок «Фрегат» из реала – см. http://www.astronautix.com/stages/fregat.htm

В отряд космонавтов набрали вертолетчиков. Народ был непривычный к перегрузкам, потому отсев после центрифуги был большой. Северин на базе «Орлана» делал второе издание «Кречета». Семенов думал, куда угрохать 6 тонн халявы на лунной орбите – масса лунного «Союза» составляла 10 тонн при имеющихся 16. Остановились на луноходе для следующей миссии – не пропадать же добру!

В ноябре 73-го «паровоз» взлетел. Ракета вышла дороговатой, но свои 68 тонн вытащила честно. Новый разгонник, обозначенный, секретности ради «Блок Д-3», хотя и имел иную конструкцию, двигатель – да все иное – вывел на геостационар 9-тонный спутник связи. Теперь граждане СССР в Сибири и на Дальнем Востоке могли смотреть «Время» аж по 4 каналам сразу.

Новый лунник испытали под новый год. После выхода на орбиту вокруг Луны к нему ценой еще одной «Н-25» присоединился лунный «Союз». Корабли состыковались, затем разошлись, и лунник пошел на оставленный «Луноходом-3» маяк. Ломаться в нем было нечему, а риск попадания лапой на посадочный блок «Луны – 25» был минимальным – та села достаточно далеко. А хоть бы и попали – систему ретроракет со времен еще ЛК никто не решился выбросить, а крен больше 30 градусов попадание лапы на плоскую «КТ» не давало. Собственно, на нее и не попали. Лунник накрыл маяк своим корпусом, до «Луны-25» было метров 50. Телекамера, укрепленная на взлетной ступени, навелась на цель, и на Земле увидели «звезду экрана» в ее естественной среде обитания во второй раз после съемок Лунохода. К сожалению, телекамера «Луны-25» уже не работала – на лунник со стороны посмотреть не удалось. Через 16 часов взлетная ступень врубила оба своих движка (еще одно наследие ЛК – основной и резервный двигатели запускались одновременно, резервный выключался только после подтверждения нормальной работы основного) и вернулась на лунную орбиту. Со стыковкой не заладилось – от этого все уже как-то отвыкли. Неполадки возникли на борту орбитального корабля. Команды на маневры проходили через-пень-колоду. Пришлось перевести в активный режим взлетную ступень – благо андрогинный узел позволял такие фокусы. Ну так, для чего и старались. Состыковались, расстыковались. Взлетный модуль выдал еще один импульс и ушел к поверхности, снабжать американские сейсмометры новыми данными. «Союз» ушел к Земле.

Это было такое шило, утаить которое в мешке было невозможно – да и не пытались. ЦТ честно сообщило, что проведена генеральная репетиция советской пилотируемой экспедиции на Луну. Ненавязчиво подчеркнули, что из соображений безопасности полета экспедиция была спланирована только после всестороннего изучения Луны автоматами и отработки всех ключевых технологий. Это подтвердили кадры с «Лунохода-4», телекамеры которого давали уже значительно более качественную картинку. Крупным планом показали основной и резервный маяки, на который должен был идти «Север» – название лунному кораблю перешло от предшественника «Союза». Вообще, советская пропаганда избегала прямой лжи. Так, умолчания. Разве от «Н-1» отказались (в том числе) не по соображениям безопасности? Есть такая буква. Потом – автоматами исследовали? Исследовали. Технологии отработали? Отработали. А обо всех тонкостях и завихрениях космической политики СССР рассказывать не обязательно. Кому надо – знают. Советские люди преисполнились гордости и нетерпения.